На площадке она остановилась. Лишь одна дверь была открыта. Она направилась к ней.
Диана неуверенно вошла в комнату. Гризель сидела на стуле у огня.
– Я ждала тебя, – едва взглянув на девушку, прошептала старая женщина.
Диана подошла ближе.
– Это ты звала меня? – спросила она.
– Да, – ответила Гризель, не глядя на нее.
– Но я слышала не твой крик.
Легкая улыбка тронула губы Гризель:
– Это боль, терзающая Торна, – ты ее услышала. Так всегда бывает, когда люди связаны друг с другом.
– Я не связана с ним! – резко сказала Диана, вспомнив, как легко он позволил ей уехать, и голос молодой женщины в его комнате в ту последнюю ночь в замке.
Гризель пожала плечами, и Диана сказала:
– Это было лицо Иана.
– Я и хотела, чтобы ты увидела его, – невозмутимо ответила Гризель. – И все же ты слышала крик его брата. Я здесь ни при чем.
Диана смущенно спросила, подняв бровь:
– А что случилось?
Не отвечая ей, Гизель указала на кровать. Диана прошла через комнату.
– Дева Мария! – сказала она со вздохом, увидев пылающее личико Иана. – С ним плохо обращались в Сидене?
Гризель покачала головой:
– Нет, его укусила крыса и занесла инфекцию.
Диана вдохнула и провела рукой по брови. Перед ее мысленным взором предстал мальчик, каким она впервые увидела его: гордый, уязвимый. Неужели несколько акров земли стоят жизни этого ребенка? Опустив руку, она взглянула на Гризель:
– Граф знает об этом?
– Да, – ответила Гризель. Бросив взгляд на Иана, она мгновение колебалась, потом повернулась к Диане: – Он уехал, глубоко опечаленный.
У Дианы захватило дух. Неужели Торн сейчас направляется в Сиден? Если так, она должна немедленно вернуться и предупредить всех. Она облизала губы.
– А куда он уехал? – спросила она как можно безразличнее.
– На юг. В замок Кармайклов, – старая женщина ответила сразу, без колебаний.
Диана облегченно вздохнула. Потом, вспомнив о пучке травы, который она привезла с собой, девушка вынула его из сумки и разложила на ближайшем столике.
Лицо Гризель вдруг просветлело, когда она увидела высушенные травы. Они излечивали лихорадку и помогали бороться с заражением.
В ту ночь состояние Иана ухудшилось он был охвачен жестокой горячкой. Диана и Гризель всерьез опасались за его жизнь. Обтирая губкой горячечное тело мальчика, Диана не могла не обратить внимание на то, как он исхудал с того времени, как она видела его в последний раз.
Выпрямившись, она смахнула пот со лба тыльной стороной руки. Огонь ярко пылал, и в комнате было так жарко, что она вся взмокла. Но, не обращая на это внимания, она вновь и вновь окунала полотенце в сосуд с водой. Собираясь его выжать, она вдруг обратила внимание на то, что делает Гризель. Старая женщина открывала все окна в комнате! Диана рванулась к Гризель, которая, весело улыбаясь, подошла к кровати.
– Ты считаешь, что ночной воздух опасен? – спросила она.
– Меня так учили, – осторожно сказала Диана, не желая спорить со старой женщиной.
– Басни, сочиняемые невеждами, – твердо сказала Гризель, присаживаясь на стул.
Диана отшатнулась и изумленно спросила:
– Что же, и лекари невежды?
Гризель махнула рукой.
– Даже еще больше, чем остальные. Много раз я выхаживала воинов, раненных на поле битвы и находившихся между жизнью и смертью. – Она шмыгнула носом: – Я не знаю, у кого больше шансов выжить – у них или у тех, кто умирает в собственной постели, И между ночным и дневным воздухом тоже нет разницы. Жара так же губительна, как и холод, – заключила она с такой уверенностью, что Диана не посмела возразить. – А когда начинается лихорадка, снег даже лучше, чем теплое одеяло, – добавила она.
Эта мысль была непривычна Диане, но она не стала отбрасывать ее. Однажды в раннем детстве ее сразила жестокая лихорадка. Она до сих пор помнит жар, сжигавший ее маленькое тело. Она мечтала лишь об одном: о приятной прохладе мокрого полотенца, но вместо этого ее завалили одеялами, словно надеясь подавить ими жар.
Диана без сил опустилась на стул.
На следующий день состояние Иана мало изменилось. Диана прилегла на несколько часов, но Гризель по-прежнему бодрствовала. Диане оставалось только восхищаться стойкостью этой женщины.
– Вы очень заботитесь о ребенке, – сказала она на исходе дня, когда темнота вновь скрыла землю.
– Да, – ответила Гризель, зажигая свечи, – я была с ним в ту ночь, когда он только родился на свет, такой маленький и слабый. – Она помолчала и добавила: – Невероятно, что он смог отнять жизнь у своей матери. – Она коротко усмехнулась: – Мэри Мак-Кендрик пришлось хорошо потрудиться, когда она рожала на свет своего сына Торнтона. Но она выжила после первых трудных родов. – Повернувшись к Диане, она сказала, дико блестя глазами: – Иан мой, с первого вздоха он принадлежит мне!
Стало понятным все, что так удивляло Диану в этой женщине.
– Значит, вы вырастили его.
– Да, и его брата тоже, – Гризель тяжело вздохнула, и в глазах ее появилась тревога, когда она взглянула на маленькую фигурку на кровати.
– Он еще так молод, – заметила Диана, пытаясь ободрить старую женщину.
Гризель медленно кивнула:
– Да, это его счастье.
Диана заметила, что силы оставляют Гризель. Усталость залегла в глубоких морщинах у глаз и в уголках рта. Диана протянула руку и коснулась неподвижной тонкой руки на подлокотнике стула.
– Отдохни, – тихо сказала Диана. – Я присмотрю за мальчиком.
Слабо усмехнувшись, Гризель откинулась на спинку стула:
– А кто присмотрит за тобой, дорогая? – она вздохнула и через мгновение уже спала.
Наконец утром четвертого дня Иан открыл глаза. Он улыбнулся Гризель, но при виде Дианы улыбка сошла с его лица.
– Где я? – закричал он.
– Ты в Рат-на-Иоларе, – ответила Диана, правильно поняв испуг Иана. Очевидно, мальчик подумал, что снова очутился в Сидене.
– Леди Диана была так добра и принесла мне нужные травки, – сказала Гризель.
Иан явно успокоился.
– Я носил вашу накидку, – сказал он, с улыбкой глядя на Диану.
– Ты правильно сделал, – чуть охрипшим от волнения голосом ответила она. Ее холодная рука коснулась лба мальчика. Никаких следов жара. – Ты хочешь есть? – спросила Диана.
– Как никогда в жизни! – радостно сообщил Иан. Гризель, взволнованная больше, чем когда-либо, приказала принести разнообразной еды, которая могла бы украсить любой банкет. Под одобрительным взглядом Гризель Диана за едой весело смеялась и шутила с Ианом, и напряжение последних суток начало спадать.
Позже, когда Иан уснул, Диана и Гризель еще некоторое время сидели в уютном молчании. Пламя в очаге постепенно угасло, превратившись в горящие угольки, и Гризель сказала:
– Ложись спать, дорогая. Уже светает.
Подчиняясь необъяснимому импульсу, причины которого Диана не могла себе объяснить ни тогда, ни после, она взяла меховую шкуру с края кровати и постелила на пол перед стулом, на котором сидела Гризель. Зарывшись в мягкий мех, она положила голову на колени старой женщины. И мгновенно уснула.
На следующее утро после завтрака Диана надела на пояс свой кинжал.
– Что ты делаешь? – спросила Гризель. Диану испугал ее резкий тон.
– Я должна вернуться в Сиден. Я и так слишком долго отсутствовала. Кроме того, я должна уехать до возвращения графа, – объяснила Диана.
Гризель подняла бровь:
– А ты разве не ожидала увидеть его в замке, когда ехала сюда?
– Я... – Диана замялась. – Я не думала...
– Любовь никогда не думает, – заметила Гризель с легкой улыбкой.
Диана сердито поджала губы:
– Я вовсе не люблю его, и он мне не нужен!
– Да, не больше, чем тебе нужно дышать, – заметила Гризель.
– Мне кажется, у тебя сложилось неправильное впечатление, что между мной и графом... Просто потому, что мы... – Она помедлила, исподлобья взглянув на Гризель, и вдруг сказала: – Только не говори мне, будто ты не знаешь, что такое мужчина!
– Ха! – Гризель усмехнулась, обнаружив недостающий зуб. – Я буду последней, кто тебе такое скажет!
Диана успокоилась и напыщенно произнесла:
– В таком случае, ты, вероятно, знаешь разницу между любовью и страстью.
Гризель серьезно наклонила голову:
– Да, я прекрасно знаю разницу.
Диана почувствовала невысказанный вопрос и продолжила:
– И я знаю! Любовь – это чувство, которое возникает постепенно между мужчиной и женщиной, оно растет с годами.
– Правда? – Гризель, казалось, задумалась. – Но у нас с Коналлом не было этих лет.
Диана прикусила губу, сожалея о сказанном.
– Ну, иногда это возникает и быстрее, – сказала она, торопливо схватив свою накидку.
Гризель вздохнула:
– Я хотела бы, чтобы ты осталась.
– Я не могу. Мой брат может поинтересоваться, где я. А если он обнаружит, что я здесь... – Диане не хотелось даже думать об этом! Она проверила, в сумке ли накидка, потом вновь закрыла ее.
– Останься хоть еще на один день, – попросила Гризель, не обращая внимания на вопросительный взгляд Дианы. Они обе знали, что Иан уже вне опасности.
– Нет, – покачала головой Диана, – я больше не нужна.
Видя, что она не в силах изменить решения Дианы, Гризель подошла к столу, на котором еще оставался недоеденный завтрак.
– Если тебе так нужно ехать, возьми в дорогу что-нибудь из еды, – и она принялась собирать еду со стола в узелок, который сделала из покрывавшего стол полотенца.
Пока Гризель занималась едой, Диана подошла к кровати.
– Я должна попрощаться с тобой, Иан Мак-Кенд-рик, – тихо сказала она. – Вряд ли мы когда-нибудь снова встретимся.
Он серьезно кивнул:
– Желаю вам счастливого пути, миледи. Спасибо, что вы были так добры и приехали сюда.
Повернувшись, она взяла узелок у Гризель и без лишних слов покинула комнату.
Выйдя во двор, она торопливо вскочила на лошадь и пустила ее вскачь по мосту. Доехав до конца его, она остановилась, чтобы в последний раз взглянуть на Рат-на-Иолар. Подняв глаза, она увидела Гризель в одном из высоких узких окон. Старая женщина стояла неподвижно.
Диана подняла руку, прощаясь, но ответного жеста не последовало. Тогда она дернула поводья и пустила Банрих в галоп.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Дождь и резкие порывы ветра сбивали с ног Диану, и она едва могла разглядеть дорогу в нескольких футах перед собой. Это была ее третья ночь в дороге, и она рассчитывала приехать в Сиден до наступления утра. Но погода ухудшалась с каждой минутой.
Она сжала зубы, чтобы они не стучали. Накидка ее промокла, одежда тоже, ей казалось, что вода добралась до тела. Банрих тоже чувствовала себя не лучше. Диана едва держала поводья, и шаг лошади стал неуверенным. Увидев неподалеку небольшую рощицу, она направила лошадь к ней.
– Сегодня мы не поедем дальше, Банрих, – пробормотала она, наклоняя голову под порывом ветра, который едва не сорвал накидку с ее плеч.
Под покровом леса ветер не чувствовался. Диана решила посидеть и переждать, пока погода улучшится. В конце концов, она неохотно спешилась. Она надеялась проехать много миль, но продолжать путь было невозможно. Лучше переждать здесь до утра, решила она.
Привязав Банрих, Диана сняла препоясывающий ее меч и устроилась на ночлег под низкими ветвями вечнозеленого растения. Шумное щебетание птиц, обсуждавших свои утренние заботы, разбудило ее через несколько часов. Она потянулась и села.
Дождь прекратился. Хотя солнце изо всех сил пыталось прорваться сквозь завесу утреннего тумана, деревья и кусты все еще стояли мокрыми.
Диана вздохнула и разгладила руками юбку. Ее одежда была все еще влажной, но с этим все равно ничего нельзя было поделать. Она достала запасную накидку из кожаной сумки. Та все-таки была сухой. Она кое-как затолкала мокрую накидку в сумку.
Потом, протянув руку к узелку с едой, приготовленному Гризель, Диана аккуратно развязала полотенце. Хотя она уже почти все съела, в узелке еще оставался кусок ячменного хлеба, кусочек сыра и два яблока, одно из которых она дала Банрих.
Закончив завтрак, Диана направилась к берегу небольшого ручья. Она опустила руки в ледяную воду и помыла их. Потом, наклонившись вперед, плеснула холодной водой в лицо. Помедлив, она взглянула на воду, и вдруг сердце замерло у нее в груди.
– Нет! – Стон вырвался из груди Дианы, вглядывавшейся в воды ручья.
Под ее испуганным взглядом кристально-чистые струи начали окрашиваться в кроваво-красный цвет. Постепенно он рассеялся, и Диана увидела Роберта верхом на лошади. Он был одет в костюм горца и держал в руке меч и щит.
Диана хотела вскочить и убежать как можно дальше. Но она была не в силах сдвинуться с места, даже отвернуться.
Боевой конь Роберта пошел вперед, шаг за шагом подходя ближе к золотому жеребцу. Ехавшего на нем всадника Диана знала слишком хорошо. Они поравнялись друг с другом. Меч Торна двигался так же плавно, как лошадь Роберта. Он легко взмахнул сильной рукой, потом опустил меч. Кончик его коснулся груди Роберта.
Диана, парализованная страхом, видела, как ее брат упал с лошади. Его падение было таким медленным и плавным, что, казалось, он соскользнул на землю.
Она перевела дыхание, и вдруг картина начала распадаться – теперь она вновь глядела в прозрачную воду. Она поднялась на ноги, ее била дрожь. Если то, что она увидела, еще не произошло, она должна вернуться вовремя, чтобы предотвратить это.
Она торопливо вскочила в седло. Пустив Банрих в галоп, она поскакала по вересковым пустошам.
Менее чем в миле от Сидена, в том самом лесу, где он поймал Диану, стоял Торн, уперев руки в бока, вне себя от раздражения: он промок до костей. Ливень, из-за которого он и его люди вынуждены были отсиживаться в укрытии большую часть дня, теперь превратился в мелкий дождь.
Энгус подошел к укрытию. С того места, где они стояли, был виден замок, но они не могли покинуть свое убежище под деревьями, рискуя быть немедленно обнаруженными.
– Это безнадежно, Торн, – вздохнул Энгус. – Осаждать замок – это пустая трата времени. А если мы пойдем в атаку, то потеряем много хороших воинов.
Торн не сразу ответил. Штурмовать Сиден это был первый порыв гнавшей его смертоносной ярости, но теперь он понял, насколько нереальна была эта затея.
– Да, мы не можем ни осадить замок, ни атаковать, – ответил он, наконец. Он повернулся к воинам и нашел нужного ему. – Фергус, – тихо позвал он, – подойди сюда.
Подошедший молодой человек, без сомнения, был сыном крестьянина: это было видно по его платью.
– Есть задание для тебя, парень, – сказал Торн. – Слушай хорошенько. Ты должен сделать следующее. Иди к замку и скажи охраннику, что у тебя есть послание для графа Сиденского. Когда тебя проведут к нему, скажи, что напали на замок Кэмпбеллов и срочно требуется их помощь. Понял?
– Да! Я сейчас же поеду.
– Нет, – Торн остановил его, положив руку на плечо парня, – до рассвета мы ничего предпринимать не будем. К тому времени, я надеюсь, погода улучшится.
Торн улыбнулся и стал устраиваться на ночлег. Отличный план, думал он. Если им немного повезет, все получится.
Еще не рассвело, когда Торн поднял Фергуса и отправил его в замок. Потом он принялся нетерпеливо расхаживать взад-вперед под деревьями. Час спустя, когда солнце уже коснулось гор, воины Мак-Ларена наконец выехали за ворота Сидена.
– Держу пари, здесь больше половины всего их войска, – тихо сказал Энгус.
– Мак-Ларен здесь? – спросил Торн. Энгус прищурился, глядя на солнце.
– Да, он едет во главе.
Торн облегченно вздохнул. Если бы Роберт остался, пришлось бы все же штурмовать крепость. Теперь они могли встретиться со своими врагами в открытую.
– Роберт Мак-Ларен мой! – решительно сказал Торн, не отводя взгляда от всадников. – Передай всем.
Сердце Дианы учащенно забилось при виде зрелища, представшего ее глазам в долине, куда она только что въехала. Роберт верхом на своей любимой кобыле скакал по поляне навстречу Торну. Высоко подняв меч, Роберт резко рубанул им.
Железный меч ударился в щит Торна, и воин покачнулся, потеряв равновесие. Быстро оправившись, Торн повернул Сиана, чтобы встретиться лицом к лицу с Робертом, который вновь пустил лошадь прямо на него. Торн, выпрямившись, ждал его.
«Милостивый Боже!» – в ужасе взмолилась Диана, видя, как Роберт вновь поднимает меч с перекошенным от ненависти лицом, приподнявшись в стременах. Но тем самым он оставил себя незащищенным!
Торн неподвижно сидел верхом на Сиане. Костюм горца, не ограничивая свободы движений, казалось, еще больше подчеркивал его мощные бицепсы и широкие плечи, красивые линии его тела.
У Дианы пересохло во рту. Если бы она была поближе, она без колебаний пустила бы лошадь вскачь, чтобы встать между двумя мужчинами. Но она понимала, что это невозможно. Она ничего не могла сделать – только беспомощно наблюдать до тех пор, пока кто-нибудь из них не упадет первым. Диана сердцем чувствовала, что никогда не простит выжившего.
Расстояние между воинами стремительно сокращалось, но Диане казалось, что они никогда не встретятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Диана неуверенно вошла в комнату. Гризель сидела на стуле у огня.
– Я ждала тебя, – едва взглянув на девушку, прошептала старая женщина.
Диана подошла ближе.
– Это ты звала меня? – спросила она.
– Да, – ответила Гризель, не глядя на нее.
– Но я слышала не твой крик.
Легкая улыбка тронула губы Гризель:
– Это боль, терзающая Торна, – ты ее услышала. Так всегда бывает, когда люди связаны друг с другом.
– Я не связана с ним! – резко сказала Диана, вспомнив, как легко он позволил ей уехать, и голос молодой женщины в его комнате в ту последнюю ночь в замке.
Гризель пожала плечами, и Диана сказала:
– Это было лицо Иана.
– Я и хотела, чтобы ты увидела его, – невозмутимо ответила Гризель. – И все же ты слышала крик его брата. Я здесь ни при чем.
Диана смущенно спросила, подняв бровь:
– А что случилось?
Не отвечая ей, Гизель указала на кровать. Диана прошла через комнату.
– Дева Мария! – сказала она со вздохом, увидев пылающее личико Иана. – С ним плохо обращались в Сидене?
Гризель покачала головой:
– Нет, его укусила крыса и занесла инфекцию.
Диана вдохнула и провела рукой по брови. Перед ее мысленным взором предстал мальчик, каким она впервые увидела его: гордый, уязвимый. Неужели несколько акров земли стоят жизни этого ребенка? Опустив руку, она взглянула на Гризель:
– Граф знает об этом?
– Да, – ответила Гризель. Бросив взгляд на Иана, она мгновение колебалась, потом повернулась к Диане: – Он уехал, глубоко опечаленный.
У Дианы захватило дух. Неужели Торн сейчас направляется в Сиден? Если так, она должна немедленно вернуться и предупредить всех. Она облизала губы.
– А куда он уехал? – спросила она как можно безразличнее.
– На юг. В замок Кармайклов, – старая женщина ответила сразу, без колебаний.
Диана облегченно вздохнула. Потом, вспомнив о пучке травы, который она привезла с собой, девушка вынула его из сумки и разложила на ближайшем столике.
Лицо Гризель вдруг просветлело, когда она увидела высушенные травы. Они излечивали лихорадку и помогали бороться с заражением.
В ту ночь состояние Иана ухудшилось он был охвачен жестокой горячкой. Диана и Гризель всерьез опасались за его жизнь. Обтирая губкой горячечное тело мальчика, Диана не могла не обратить внимание на то, как он исхудал с того времени, как она видела его в последний раз.
Выпрямившись, она смахнула пот со лба тыльной стороной руки. Огонь ярко пылал, и в комнате было так жарко, что она вся взмокла. Но, не обращая на это внимания, она вновь и вновь окунала полотенце в сосуд с водой. Собираясь его выжать, она вдруг обратила внимание на то, что делает Гризель. Старая женщина открывала все окна в комнате! Диана рванулась к Гризель, которая, весело улыбаясь, подошла к кровати.
– Ты считаешь, что ночной воздух опасен? – спросила она.
– Меня так учили, – осторожно сказала Диана, не желая спорить со старой женщиной.
– Басни, сочиняемые невеждами, – твердо сказала Гризель, присаживаясь на стул.
Диана отшатнулась и изумленно спросила:
– Что же, и лекари невежды?
Гризель махнула рукой.
– Даже еще больше, чем остальные. Много раз я выхаживала воинов, раненных на поле битвы и находившихся между жизнью и смертью. – Она шмыгнула носом: – Я не знаю, у кого больше шансов выжить – у них или у тех, кто умирает в собственной постели, И между ночным и дневным воздухом тоже нет разницы. Жара так же губительна, как и холод, – заключила она с такой уверенностью, что Диана не посмела возразить. – А когда начинается лихорадка, снег даже лучше, чем теплое одеяло, – добавила она.
Эта мысль была непривычна Диане, но она не стала отбрасывать ее. Однажды в раннем детстве ее сразила жестокая лихорадка. Она до сих пор помнит жар, сжигавший ее маленькое тело. Она мечтала лишь об одном: о приятной прохладе мокрого полотенца, но вместо этого ее завалили одеялами, словно надеясь подавить ими жар.
Диана без сил опустилась на стул.
На следующий день состояние Иана мало изменилось. Диана прилегла на несколько часов, но Гризель по-прежнему бодрствовала. Диане оставалось только восхищаться стойкостью этой женщины.
– Вы очень заботитесь о ребенке, – сказала она на исходе дня, когда темнота вновь скрыла землю.
– Да, – ответила Гризель, зажигая свечи, – я была с ним в ту ночь, когда он только родился на свет, такой маленький и слабый. – Она помолчала и добавила: – Невероятно, что он смог отнять жизнь у своей матери. – Она коротко усмехнулась: – Мэри Мак-Кендрик пришлось хорошо потрудиться, когда она рожала на свет своего сына Торнтона. Но она выжила после первых трудных родов. – Повернувшись к Диане, она сказала, дико блестя глазами: – Иан мой, с первого вздоха он принадлежит мне!
Стало понятным все, что так удивляло Диану в этой женщине.
– Значит, вы вырастили его.
– Да, и его брата тоже, – Гризель тяжело вздохнула, и в глазах ее появилась тревога, когда она взглянула на маленькую фигурку на кровати.
– Он еще так молод, – заметила Диана, пытаясь ободрить старую женщину.
Гризель медленно кивнула:
– Да, это его счастье.
Диана заметила, что силы оставляют Гризель. Усталость залегла в глубоких морщинах у глаз и в уголках рта. Диана протянула руку и коснулась неподвижной тонкой руки на подлокотнике стула.
– Отдохни, – тихо сказала Диана. – Я присмотрю за мальчиком.
Слабо усмехнувшись, Гризель откинулась на спинку стула:
– А кто присмотрит за тобой, дорогая? – она вздохнула и через мгновение уже спала.
Наконец утром четвертого дня Иан открыл глаза. Он улыбнулся Гризель, но при виде Дианы улыбка сошла с его лица.
– Где я? – закричал он.
– Ты в Рат-на-Иоларе, – ответила Диана, правильно поняв испуг Иана. Очевидно, мальчик подумал, что снова очутился в Сидене.
– Леди Диана была так добра и принесла мне нужные травки, – сказала Гризель.
Иан явно успокоился.
– Я носил вашу накидку, – сказал он, с улыбкой глядя на Диану.
– Ты правильно сделал, – чуть охрипшим от волнения голосом ответила она. Ее холодная рука коснулась лба мальчика. Никаких следов жара. – Ты хочешь есть? – спросила Диана.
– Как никогда в жизни! – радостно сообщил Иан. Гризель, взволнованная больше, чем когда-либо, приказала принести разнообразной еды, которая могла бы украсить любой банкет. Под одобрительным взглядом Гризель Диана за едой весело смеялась и шутила с Ианом, и напряжение последних суток начало спадать.
Позже, когда Иан уснул, Диана и Гризель еще некоторое время сидели в уютном молчании. Пламя в очаге постепенно угасло, превратившись в горящие угольки, и Гризель сказала:
– Ложись спать, дорогая. Уже светает.
Подчиняясь необъяснимому импульсу, причины которого Диана не могла себе объяснить ни тогда, ни после, она взяла меховую шкуру с края кровати и постелила на пол перед стулом, на котором сидела Гризель. Зарывшись в мягкий мех, она положила голову на колени старой женщины. И мгновенно уснула.
На следующее утро после завтрака Диана надела на пояс свой кинжал.
– Что ты делаешь? – спросила Гризель. Диану испугал ее резкий тон.
– Я должна вернуться в Сиден. Я и так слишком долго отсутствовала. Кроме того, я должна уехать до возвращения графа, – объяснила Диана.
Гризель подняла бровь:
– А ты разве не ожидала увидеть его в замке, когда ехала сюда?
– Я... – Диана замялась. – Я не думала...
– Любовь никогда не думает, – заметила Гризель с легкой улыбкой.
Диана сердито поджала губы:
– Я вовсе не люблю его, и он мне не нужен!
– Да, не больше, чем тебе нужно дышать, – заметила Гризель.
– Мне кажется, у тебя сложилось неправильное впечатление, что между мной и графом... Просто потому, что мы... – Она помедлила, исподлобья взглянув на Гризель, и вдруг сказала: – Только не говори мне, будто ты не знаешь, что такое мужчина!
– Ха! – Гризель усмехнулась, обнаружив недостающий зуб. – Я буду последней, кто тебе такое скажет!
Диана успокоилась и напыщенно произнесла:
– В таком случае, ты, вероятно, знаешь разницу между любовью и страстью.
Гризель серьезно наклонила голову:
– Да, я прекрасно знаю разницу.
Диана почувствовала невысказанный вопрос и продолжила:
– И я знаю! Любовь – это чувство, которое возникает постепенно между мужчиной и женщиной, оно растет с годами.
– Правда? – Гризель, казалось, задумалась. – Но у нас с Коналлом не было этих лет.
Диана прикусила губу, сожалея о сказанном.
– Ну, иногда это возникает и быстрее, – сказала она, торопливо схватив свою накидку.
Гризель вздохнула:
– Я хотела бы, чтобы ты осталась.
– Я не могу. Мой брат может поинтересоваться, где я. А если он обнаружит, что я здесь... – Диане не хотелось даже думать об этом! Она проверила, в сумке ли накидка, потом вновь закрыла ее.
– Останься хоть еще на один день, – попросила Гризель, не обращая внимания на вопросительный взгляд Дианы. Они обе знали, что Иан уже вне опасности.
– Нет, – покачала головой Диана, – я больше не нужна.
Видя, что она не в силах изменить решения Дианы, Гризель подошла к столу, на котором еще оставался недоеденный завтрак.
– Если тебе так нужно ехать, возьми в дорогу что-нибудь из еды, – и она принялась собирать еду со стола в узелок, который сделала из покрывавшего стол полотенца.
Пока Гризель занималась едой, Диана подошла к кровати.
– Я должна попрощаться с тобой, Иан Мак-Кенд-рик, – тихо сказала она. – Вряд ли мы когда-нибудь снова встретимся.
Он серьезно кивнул:
– Желаю вам счастливого пути, миледи. Спасибо, что вы были так добры и приехали сюда.
Повернувшись, она взяла узелок у Гризель и без лишних слов покинула комнату.
Выйдя во двор, она торопливо вскочила на лошадь и пустила ее вскачь по мосту. Доехав до конца его, она остановилась, чтобы в последний раз взглянуть на Рат-на-Иолар. Подняв глаза, она увидела Гризель в одном из высоких узких окон. Старая женщина стояла неподвижно.
Диана подняла руку, прощаясь, но ответного жеста не последовало. Тогда она дернула поводья и пустила Банрих в галоп.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Дождь и резкие порывы ветра сбивали с ног Диану, и она едва могла разглядеть дорогу в нескольких футах перед собой. Это была ее третья ночь в дороге, и она рассчитывала приехать в Сиден до наступления утра. Но погода ухудшалась с каждой минутой.
Она сжала зубы, чтобы они не стучали. Накидка ее промокла, одежда тоже, ей казалось, что вода добралась до тела. Банрих тоже чувствовала себя не лучше. Диана едва держала поводья, и шаг лошади стал неуверенным. Увидев неподалеку небольшую рощицу, она направила лошадь к ней.
– Сегодня мы не поедем дальше, Банрих, – пробормотала она, наклоняя голову под порывом ветра, который едва не сорвал накидку с ее плеч.
Под покровом леса ветер не чувствовался. Диана решила посидеть и переждать, пока погода улучшится. В конце концов, она неохотно спешилась. Она надеялась проехать много миль, но продолжать путь было невозможно. Лучше переждать здесь до утра, решила она.
Привязав Банрих, Диана сняла препоясывающий ее меч и устроилась на ночлег под низкими ветвями вечнозеленого растения. Шумное щебетание птиц, обсуждавших свои утренние заботы, разбудило ее через несколько часов. Она потянулась и села.
Дождь прекратился. Хотя солнце изо всех сил пыталось прорваться сквозь завесу утреннего тумана, деревья и кусты все еще стояли мокрыми.
Диана вздохнула и разгладила руками юбку. Ее одежда была все еще влажной, но с этим все равно ничего нельзя было поделать. Она достала запасную накидку из кожаной сумки. Та все-таки была сухой. Она кое-как затолкала мокрую накидку в сумку.
Потом, протянув руку к узелку с едой, приготовленному Гризель, Диана аккуратно развязала полотенце. Хотя она уже почти все съела, в узелке еще оставался кусок ячменного хлеба, кусочек сыра и два яблока, одно из которых она дала Банрих.
Закончив завтрак, Диана направилась к берегу небольшого ручья. Она опустила руки в ледяную воду и помыла их. Потом, наклонившись вперед, плеснула холодной водой в лицо. Помедлив, она взглянула на воду, и вдруг сердце замерло у нее в груди.
– Нет! – Стон вырвался из груди Дианы, вглядывавшейся в воды ручья.
Под ее испуганным взглядом кристально-чистые струи начали окрашиваться в кроваво-красный цвет. Постепенно он рассеялся, и Диана увидела Роберта верхом на лошади. Он был одет в костюм горца и держал в руке меч и щит.
Диана хотела вскочить и убежать как можно дальше. Но она была не в силах сдвинуться с места, даже отвернуться.
Боевой конь Роберта пошел вперед, шаг за шагом подходя ближе к золотому жеребцу. Ехавшего на нем всадника Диана знала слишком хорошо. Они поравнялись друг с другом. Меч Торна двигался так же плавно, как лошадь Роберта. Он легко взмахнул сильной рукой, потом опустил меч. Кончик его коснулся груди Роберта.
Диана, парализованная страхом, видела, как ее брат упал с лошади. Его падение было таким медленным и плавным, что, казалось, он соскользнул на землю.
Она перевела дыхание, и вдруг картина начала распадаться – теперь она вновь глядела в прозрачную воду. Она поднялась на ноги, ее била дрожь. Если то, что она увидела, еще не произошло, она должна вернуться вовремя, чтобы предотвратить это.
Она торопливо вскочила в седло. Пустив Банрих в галоп, она поскакала по вересковым пустошам.
Менее чем в миле от Сидена, в том самом лесу, где он поймал Диану, стоял Торн, уперев руки в бока, вне себя от раздражения: он промок до костей. Ливень, из-за которого он и его люди вынуждены были отсиживаться в укрытии большую часть дня, теперь превратился в мелкий дождь.
Энгус подошел к укрытию. С того места, где они стояли, был виден замок, но они не могли покинуть свое убежище под деревьями, рискуя быть немедленно обнаруженными.
– Это безнадежно, Торн, – вздохнул Энгус. – Осаждать замок – это пустая трата времени. А если мы пойдем в атаку, то потеряем много хороших воинов.
Торн не сразу ответил. Штурмовать Сиден это был первый порыв гнавшей его смертоносной ярости, но теперь он понял, насколько нереальна была эта затея.
– Да, мы не можем ни осадить замок, ни атаковать, – ответил он, наконец. Он повернулся к воинам и нашел нужного ему. – Фергус, – тихо позвал он, – подойди сюда.
Подошедший молодой человек, без сомнения, был сыном крестьянина: это было видно по его платью.
– Есть задание для тебя, парень, – сказал Торн. – Слушай хорошенько. Ты должен сделать следующее. Иди к замку и скажи охраннику, что у тебя есть послание для графа Сиденского. Когда тебя проведут к нему, скажи, что напали на замок Кэмпбеллов и срочно требуется их помощь. Понял?
– Да! Я сейчас же поеду.
– Нет, – Торн остановил его, положив руку на плечо парня, – до рассвета мы ничего предпринимать не будем. К тому времени, я надеюсь, погода улучшится.
Торн улыбнулся и стал устраиваться на ночлег. Отличный план, думал он. Если им немного повезет, все получится.
Еще не рассвело, когда Торн поднял Фергуса и отправил его в замок. Потом он принялся нетерпеливо расхаживать взад-вперед под деревьями. Час спустя, когда солнце уже коснулось гор, воины Мак-Ларена наконец выехали за ворота Сидена.
– Держу пари, здесь больше половины всего их войска, – тихо сказал Энгус.
– Мак-Ларен здесь? – спросил Торн. Энгус прищурился, глядя на солнце.
– Да, он едет во главе.
Торн облегченно вздохнул. Если бы Роберт остался, пришлось бы все же штурмовать крепость. Теперь они могли встретиться со своими врагами в открытую.
– Роберт Мак-Ларен мой! – решительно сказал Торн, не отводя взгляда от всадников. – Передай всем.
Сердце Дианы учащенно забилось при виде зрелища, представшего ее глазам в долине, куда она только что въехала. Роберт верхом на своей любимой кобыле скакал по поляне навстречу Торну. Высоко подняв меч, Роберт резко рубанул им.
Железный меч ударился в щит Торна, и воин покачнулся, потеряв равновесие. Быстро оправившись, Торн повернул Сиана, чтобы встретиться лицом к лицу с Робертом, который вновь пустил лошадь прямо на него. Торн, выпрямившись, ждал его.
«Милостивый Боже!» – в ужасе взмолилась Диана, видя, как Роберт вновь поднимает меч с перекошенным от ненависти лицом, приподнявшись в стременах. Но тем самым он оставил себя незащищенным!
Торн неподвижно сидел верхом на Сиане. Костюм горца, не ограничивая свободы движений, казалось, еще больше подчеркивал его мощные бицепсы и широкие плечи, красивые линии его тела.
У Дианы пересохло во рту. Если бы она была поближе, она без колебаний пустила бы лошадь вскачь, чтобы встать между двумя мужчинами. Но она понимала, что это невозможно. Она ничего не могла сделать – только беспомощно наблюдать до тех пор, пока кто-нибудь из них не упадет первым. Диана сердцем чувствовала, что никогда не простит выжившего.
Расстояние между воинами стремительно сокращалось, но Диане казалось, что они никогда не встретятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27