– Следи за каждым своим шагом. Ты дал мне слово.
Уильям молча смотрел на него.
– Нарушишь обещание – и… кто знает, что может случиться с твоей дочерью.
Ему хотелось убить этого человека на месте. Но он не мог. Тогда он потеряет следы этого дьявольского плана. А он еще не знает деталей. С сильно бьющимся сердцем Уильям рывком открыл дверь и с грохотом захлопнул ее за собой.
– Скажите слуге, чтобы готовил мою лошадь, – ровным тоном велел Уильям двум стражникам, которые ожидали его вместе с Армстронгами. – И скажите ему, чтобы оседлал лошадей для этих двоих.
– Эй, добавь-ка еще лошадку-другую, пока ты тут распоряжаешься, – подал голос Арчи, и легкая улыбка расцвела на его хмуром лице.
Уильям, отвлеченный от своих мыслей громким возгласом Арчи, задумчиво посмотрел на светловолосого мужчину. У них с Арчи было гораздо больше общего, чем можно было ожидать. Сейчас жизни их дочерей и судьба их королевы зависели от Масгрейва.
Уильям судорожно вздохнул. Ему снова вспомнилось, как сильно нравился отцу этот человек, как отец ценил его дружбу. Уильям и сам испытывал глубокую симпатию к этому дерзкому, отчаянному мужчине. И ему вовсе не хотелось, чтобы Арчи или Тамсин Армстронг оказались втянуты еще и в его проблемы. Уильям посмотрел на хмурого Арчи и улыбнулся как мог беззаботнее. Арчи усмехнулся в ответ.
А девушка окинула сердитым взглядом их обоих, прежде чем повернуться и последовать за стражниками вдоль по коридору.
Часть V
Два дня, проведенные в темнице, заставили ее осознать, насколько важны для ее существования небо и земля. Тамсин жадно вдохнула свежий, напоенный дыханием ветерка воздух, любуясь зелеными холмами, по которым белыми точками разбрелись пасущиеся овцы. Потом она перевела взгляд на светлое летнее небо, по которому плыли низкие кучевые облака.
Девушка потрепала по крепкой шее своего серого в яблоках жеребца и улыбнулась. Она была рада вновь оказаться на свободе, вдали от стен и темных залов; она радовалась ветру, треплющему ее волосы, и энергия лошади передавалась ей, вливала в нее новые силы.
Вопреки своим тайным стремлениям и желаниям она не могла отрицать, что Уильям Скотт был все же лучше, чем Масгрейв. И тем не менее вскоре он заключит ее в темницу своего замка. Но сейчас она хоть ненадолго имела возможность напитаться вволю чистым воздухом и солнечным светом. Ее цыганская кровь и годы, проведенные в таборе, сделали свободу такой же необходимой для нее, как и сам воздух, которым она дышала.
Она бросила быстрый взгляд на Уильяма Скотта, который ехал рядом с ней. Он легко и умело управлял своим гнедым жеребцом, его глаза блестели из-под стального шлема. Он был хорошо вооружен, как любой другой всадник из Приграничья. Уильям всегда имел при себе пару пистолетов с деревянными рукоятками, украшенными медью, и арбалет. Кроме того, справа к седлу было приторочено копье.
Он носил высокие кожаные сапоги и стальную кирасу, защищающую грудь и спину. Такие защитные кирасы пользовались огромной популярностью у жителей Приграничья. Но они стоили дорого, и не каждый мог позволить себе иметь стальную защиту. Большинство шотландских жителей Приграничья, таких, как Арчи, носили более дешевые доспехи: подбитые войлоком кожаные нагрудники, на которые были нашиты железные пластины.
Все снаряжение Уильяма было отличного качества, что говорило о его богатстве. В то же время он почти не носил украшений. Любой другой мужчина с таким достатком обязательно демонстрировал бы окружающим свое богатство и благополучие, но только не Уильям Скотт. И говорил он, как настоящий шотландский лэрд из Приграничья. Даже не подумаешь, что он столько лет прожил под влиянием английского двора.
Заинтригованная и очарованная, Тамсин время от времени бросала на него осторожные взгляды, ловя себя на мысли, что ей хотелось бы знать о нем как можно больше. Но он все еще оставался для нее настоящей загадкой.
– Смотрите, – произнес вдруг Арчи. Уильям и Тамсин повернулись к нему. Арчи натянул поводья и указал на восток. – Вон там Мертон Ригг.
Тамсин и Уильям остановили своих лошадей и принялись всматриваться в спокойные очертания холмов и долин. Вдалеке виднелся каменный замок, окруженный стенами. Возведенный на неровном холме, лишенном растительности, он возвышался над скалистым обрывом. С того места, где остановились всадники, он являл собой внушительное и красивое зрелище.
Тамсин подъехала к отцу и, поравнявшись с ним, гордо вздернула подбородок.
– Мы называем его Полумертон, – продолжил Арчи. – Граница между Англией и Шотландией проходит как раз под фундаментом и делит замок на две почти равные части. Кухня и малый зал, а также две спальни находятся на территории Англии с того момента, как был подписан последний договор. С тех пор выросло целое поколение.
– Я слышал о Полумертоне, когда был еще подростком, – заметил Уильям. – Насколько я помню, отец говорил, что сам ты родился в Англии…
– Да, точно, – пробормотал Арчи. – У моей матери случились быстрые роды, и ее не успели перевести в шотландскую спальню. Я надеюсь, ты будешь держать рот на замке насчет этого факта.
Уильям улыбнулся. Едва уловимое движение резко очерченного рта, который Тамсин считала таким привлекательным. Его голубые глаза сияли, как небо, вызывая в ней желание улыбнуться в ответ. Однако она сдержалась.
– Можешь мне доверять, – сказал он Арчи. – А дочь? Она кто, шотландка или англичанка? В какой половине Мертона родилась она?
– Я родилась в цыганской кибитке. В Шотландии, – ответила Тамсин за отца.
– Настоящая шотландка, – заметил Уильям, одарив ее еще одной из своих едва уловимых улыбок, и отвернулся, разглядывая холмы.
Тамсин смотрела на земляную дорогу, тянувшуюся на сотню ярдов от того места, где они остановились. Дальше была развилка. Одна дорога вела в Полумертон, в знакомые края. Другая – в Рукхоуп, к неизвестности, причем в компании с мужчиной, которому она не вполне доверяла.
Зато отец, казалось, доверился Уильяму Скотту полностью и даже желал, чтобы его дочь отправилась с ним. Тамсин тяжело вздохнула. Она-то хорошо понимала, почему Арчи устраивало предложение Уильяма.
Арчи знал, что Уильям Скотт не женат, и скорее всего планировал предложить ему руку дочери в ближайшее время.
Девушка сжала в кулак свою левую руку и нахмурилась, почувствовав легкую тянущую боль от пореза на запястье. Она никому не откроет эту тайну, но как же горько делается на сердце при мысли об этом.
Даже если бы Уильям Скотт был не придворным, а обычным лэрдом из Приграничья, он все равно никогда не выбрал себе в жены полукровку-цыганку. А тем более теперь, когда он знаком со многими благородными дамами при дворе, такими красивыми и изысканными. Тамсин горячо желала, чтобы отец попридержал свой язык, но была уверена, что он уже вбил себе в голову мысль о ее свадьбе с Уильямом и ни за что не откажется от нее, даже если это причинит страдания всем троим.
Внезапно она приняла решение и посмотрела на Уильяма.
– Я собираюсь отправиться дальше вместе с отцом, – твердо произнесла Тамсин. – Прощай, Уильям Скотт. Благодарю за то, что проводил нас.
Она уже повернула лошадь в направлении Мертон Ригг, но Уильям быстро ухватился за поводья ее лошади.
– Ты отправишься домой через две недели, – спокойно возразил он.
– Я отправлюсь домой, когда захочу! – ответила Тамсин.
Взгляд его голубых глаз стал твердым, в них сверкнула сталь.
– Сейчас ты отправишься со мной.
– Эй, позволь девушке хотя бы заскочить на минутку в Мертон Ригг, если уж ей так хочется, – сказал Арчи. – Ведь мы не обязаны рассказывать об этом Джасперу, не так ли? Мы как следует поужинаем, а потом ты можешь отправиться вместе с ней в Рукхоуп.
– Нет, пап, – возразила Тамсин, – я хочу остаться в Мертоне.
– Он дал слово присматривать за тобой, и он его сдержит.
– Пап, как ты можешь?..
– Молчи! – бесцеремонно оборвал ее Арчи.
Тамсин в недоумении уставилась на отца. Она не помнила, когда он последний раз был так резок с ней.
– Ей понадобятся ее вещи, – сказал Арчи Уильяму. – Девушки любят наряды и украшения. Пусть она возьмет то, что посчитает нужным, а ты поужинай с нами перед тем, как отвезти ее в Рукхоуп.
– Да, мне необходимы некоторые вещи, – быстро согласилась Тамсин.
Она надеялась, что, попав в Мертон, ей удастся остаться там. Даже если ее отец будет настаивать, чтобы она ехала в Рукхоуп, она могла попросить поддержки у Катберта, дяди ее отца, и его матери, своей прапрабабки, которые жили в Мертоне вместе с ними. Она очень надеялась, что даже нескольких часов, проведенных в обществе Катберта и Мэйси Эллиот, будет достаточно, чтобы Уильям Скотт сбежал без оглядки в свой Рукхоуп. Причем в одиночку.
«А если этот номер не пройдет, попробую ускользнуть по дороге и найти своих цыганских родственников», – думала Тамсин. Она не собиралась отправляться в темницу Рукхоупа и готова была добиваться свободы любой ценой.
– Вещи? Я думал, цыгане путешествуют налегке и обходятся только той одеждой, что носят на плечах, а в остальном полагаются на свою ловкость, – насмешливо заметил Уильям, приподняв бровь.
– Есть и другая причина для того, чтобы ты сначала заехал в Мертон, – сказал Арчи. – Если ты собираешься держать у себя в замке мою красивую незамужнюю дочь… – Арчи намеренно выделил предпоследнее слово, стараясь не замечать гневный взгляд Тамсин… – то ей необходима компаньонка. Видишь, как оно получается. Я пошлю вместе с вами кого-нибудь из Мертона.
– Да? И кто бы это мог быть? – поинтересовался Уильям.
– Моя бабка, Мама Мэйси, как я ее называю, – ответил Арчи.
– Мама Мэйси слишком стара, чтобы сидеть две недели в тюрьме, – заметила Тамсин. – Ей ведь почти девяносто лет.
Уильям удивленно приподнял брови.
– Не думаю, что в этом есть необходимость. Твоя дочь будет в полной безопасности в моем замке. Я не собираюсь ее обесчестить, – сказал Уильям. Его тон при этих словах стал более жестким. Тамсин заметила, как сжались его челюсти, как вспыхнули синим пламенем его голубые глаза. – В Рукхоупе находятся мои мать и сестра. Они вполне могут выполнять роль компаньонок Тамсин, если вы считаете, что она нуждается в защите от такого человека, как я.
– Не в защите, нет! – пылко воскликнул Арчи. – Но надо подумать о ее репутации.
– Неужели вы заставите своих мать и сестру просидеть в темнице две недели, чтобы составить мне компанию? – спросила Тамсин. Она знала, что в ее словах слишком явно слышен сарказм, но ей было все равно. – Или ради них вы позволите мне покидать темницу ненадолго каждый день, чтобы я могла глотнуть свежего воздуха и солнечного света?
Он с грустью посмотрел на нее и сказал:
– Пожалуй, несколько дней в заточении и в самом деле пойдут тебе на пользу! Хотя бы укротят этот острый язычок.
– Скорее, сделают его еще острее, – парировала она.
Арчи улыбался, наблюдая за ними.
– Скажи мне, – проговорил он, воспользовавшись паузой, – твоя мать, леди Эмма, снова живет в Рукхоупе? Я знаю, она оставила его много лет назад… после того, как тебя увезли в качестве заложника. Твоя мать – хорошая, милая женщина. Я не знал, что она вернулась. Слышал, она вышла замуж за Максвелла из Брентшау…
– Да, пятнадцать лет назад. В прошлом году он умер, и она снова поселилась в Рукхоупе.
– А ты, парень? Ты долго жил вдалеке от Рукхоупа, гораздо дольше, чем полагалось. Срок твоего заключения давно истек, а ты все не возвращался.
– У меня были обязанности при дворе, – пояснил Уильям. – Я находился рядом с королем и навещал Рукхоуп от случая к случаю. Так продолжалось до прошлого года. А сейчас… – Он пожал плечами. – Некоторые мои родные живут в замке вместе со мной. – Он бросил на Тамсин быстрый взгляд и добавил: – И мы редко пользовались темницами.
– Тогда тебе придется сначала прибраться там, – съязвила Тамсин.
– Так я и сделаю, – усмехнулся Уильям.
– Двух недель может оказаться недостаточно для вас двоих, – заметил Арчи. – Возможно, тебе придется подержать ее в своем замке чуть дольше, Рукхоуп… до тех пор, пока мы с Масгрейвом не утрясем все наши разногласия.
– Не думаю, – ответил Уильям.
Тамсин наклонилась к отцу.
– Я знаю, какой дьявольский план зреет в твоей голове, – прошипела она ему в ухо. – Прекрати немедленно меня сватать!
Арчи посмотрел на дочь с самым невинным видом.
Уильям оглядывал холмы, продолжая сжимать поводья лошади Тамсин.
Девушка потянула их, и, к ее немалому удивлению, он с легкостью разжал руку, но при этом послал ей предупреждающий взгляд.
Неожиданно, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, девушка пришпорила лошадь и поскакала по дороге в направлении Мертона.
Уильям выругался и окликнул Тамсин. Девушка услышала тяжелый топот копыт за спиной, но она не беспокоилась, что ее догонят. Она была опытной наездницей, умела управлять любой лошадью и к тому же была намного легче, чем ее преследователи.
Тамсин дернула поводья, направляя своего серого в яблоках жеребца в сторону от дороги и переводя его в размашистый, легкий галоп. Так они пересекли широкий луг. Впереди были заросли живой изгороди, и, повинуясь Тамсин, конь легко взял барьер. Девушка хорошо знала эти места, знала каждую впадину и бугорок на поверхности земли, так как не раз скакала здесь верхом. Быстро оглянувшись, она успела заметить, как ее отец и Скотт подъехали к зарослям кустарника.
Снова переведя жеребца в легкий галоп, она скакала в объезд замка, когда ее внимание привлекло что-то на земле посреди пересечения тропинок. Она так резко натянула поводья, что конь с громким ржанием развернулся на месте. Тамсин наклонилась, рассматривая лежащие на земле предметы. Несколько камней были выложены в форме сердца, которое пересекали прочерченные по земле длинные линии. Одна из линий оканчивалась стрелкой и походила на стрелу с наконечником.
Это был патрин, знак, который оставляли ромалы. Так они указывали, в каком направлении двигается табор, и люди их крови всегда могли найти своих соплеменников. Для нетренированного глаза этот знак был почти незаметен, а если кто-то и замечал, вряд ли бы придал какое-нибудь значение. Но Тамсин так же легко читала цыганские символы, как книги на английском, французском и латыни.
Сердце говорило о совершенно определенном месте, находящемся более чем в дюжине миль от перекрестка, на территории Лидсдейла. Прямые линии, одна из которых имела наконечник – стрелку, показывали, по какой дороге движется табор.
Тамсин развернула лошадь и взглянула на зубчатые башни Мертона, поднимающиеся в небо из-за небольшой рощи, отделяющей ее от замка.
Потом девушка обернулась и посмотрела на мужчин, скачущих за ней в отдалении. Она видела, как Арчи указал на нее Уильяму Скотту, и тот пригнулся к самой шее лошади, пришпорил ее.
Тамсин больше не колебалась. Она направила своего жеребца в сторону, куда указывала стрела на земле.
* * *
К тому времени, как мужчины достигли развилки, Тамсин уже скрылась из виду. Уильям едва сдерживал проклятия, готовые сорваться с его губ. Он остановил лошадь и посмотрел на Арчи.
– Она направилась в Мертон, – сказал тот, указывая на правую тропинку.
– Я видел, как она повернула налево, – раздраженно поправил его Уильям.
– У нее нет никаких причин скакать в ту сторону. Но если даже она и выбрала левую тропу, то только затем, чтобы обогнуть Мертон и подъехать к нему с другой стороны.
Уильям посмотрел вниз, на дорогу. Он успел заметить, что так делала Тамсин перед тем, как развернуть коня. Его внимание привлек рисунок, составленный из камней и линий.
– Что это? – спросил он у Арчи.
Арчи уставился на дорожную пыль, потом произнес:
– Камни, Уилл Скотт.
– Это не просто камни. Цыгане оставляют знаки для других цыган, чтобы один табор всегда мог найти другой табор. Я уже видел похожие отметки на дорогах, хотя, надо сказать, все они различаются между собой. Несомненно, Тамсин знает, что означает именно эта метка. У нее была причина повернуть налево. – Он поднял голову, взглянул на Арчи и продолжил: – Думаю, если я последую в направлении этой стрелки, то найду цыганский табор. А в нем – твою дочь.
– Может, и так. Хотя я понятия не имею, что означает эта метка. Но моя дочь хорошо знакома с разными хитрыми цыганскими фокусами. – Арчи бросил быстрый взгляд на Уильяма и добавил: – Как ты уже наверняка заметил.
– Лучше не говорите мне сейчас о разных цыганских хитростях, – мрачно ответил Уильям. – Но я должен найти девушку.
– Тогда ищи. А я два дня пользовался «гостеприимством» Масгрейва, и теперь мне нужно домой. Мой желудок пуст, рана на голове болит. Я еду в Мертон. Тамсин, скорее всего, отправилась в табор к Джонни Фо, но она вернется домой, в Мертон, когда будет готова. Она своевольная и упрямая, эта девушка, но всегда возвращается к своему отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Уильям молча смотрел на него.
– Нарушишь обещание – и… кто знает, что может случиться с твоей дочерью.
Ему хотелось убить этого человека на месте. Но он не мог. Тогда он потеряет следы этого дьявольского плана. А он еще не знает деталей. С сильно бьющимся сердцем Уильям рывком открыл дверь и с грохотом захлопнул ее за собой.
– Скажите слуге, чтобы готовил мою лошадь, – ровным тоном велел Уильям двум стражникам, которые ожидали его вместе с Армстронгами. – И скажите ему, чтобы оседлал лошадей для этих двоих.
– Эй, добавь-ка еще лошадку-другую, пока ты тут распоряжаешься, – подал голос Арчи, и легкая улыбка расцвела на его хмуром лице.
Уильям, отвлеченный от своих мыслей громким возгласом Арчи, задумчиво посмотрел на светловолосого мужчину. У них с Арчи было гораздо больше общего, чем можно было ожидать. Сейчас жизни их дочерей и судьба их королевы зависели от Масгрейва.
Уильям судорожно вздохнул. Ему снова вспомнилось, как сильно нравился отцу этот человек, как отец ценил его дружбу. Уильям и сам испытывал глубокую симпатию к этому дерзкому, отчаянному мужчине. И ему вовсе не хотелось, чтобы Арчи или Тамсин Армстронг оказались втянуты еще и в его проблемы. Уильям посмотрел на хмурого Арчи и улыбнулся как мог беззаботнее. Арчи усмехнулся в ответ.
А девушка окинула сердитым взглядом их обоих, прежде чем повернуться и последовать за стражниками вдоль по коридору.
Часть V
Два дня, проведенные в темнице, заставили ее осознать, насколько важны для ее существования небо и земля. Тамсин жадно вдохнула свежий, напоенный дыханием ветерка воздух, любуясь зелеными холмами, по которым белыми точками разбрелись пасущиеся овцы. Потом она перевела взгляд на светлое летнее небо, по которому плыли низкие кучевые облака.
Девушка потрепала по крепкой шее своего серого в яблоках жеребца и улыбнулась. Она была рада вновь оказаться на свободе, вдали от стен и темных залов; она радовалась ветру, треплющему ее волосы, и энергия лошади передавалась ей, вливала в нее новые силы.
Вопреки своим тайным стремлениям и желаниям она не могла отрицать, что Уильям Скотт был все же лучше, чем Масгрейв. И тем не менее вскоре он заключит ее в темницу своего замка. Но сейчас она хоть ненадолго имела возможность напитаться вволю чистым воздухом и солнечным светом. Ее цыганская кровь и годы, проведенные в таборе, сделали свободу такой же необходимой для нее, как и сам воздух, которым она дышала.
Она бросила быстрый взгляд на Уильяма Скотта, который ехал рядом с ней. Он легко и умело управлял своим гнедым жеребцом, его глаза блестели из-под стального шлема. Он был хорошо вооружен, как любой другой всадник из Приграничья. Уильям всегда имел при себе пару пистолетов с деревянными рукоятками, украшенными медью, и арбалет. Кроме того, справа к седлу было приторочено копье.
Он носил высокие кожаные сапоги и стальную кирасу, защищающую грудь и спину. Такие защитные кирасы пользовались огромной популярностью у жителей Приграничья. Но они стоили дорого, и не каждый мог позволить себе иметь стальную защиту. Большинство шотландских жителей Приграничья, таких, как Арчи, носили более дешевые доспехи: подбитые войлоком кожаные нагрудники, на которые были нашиты железные пластины.
Все снаряжение Уильяма было отличного качества, что говорило о его богатстве. В то же время он почти не носил украшений. Любой другой мужчина с таким достатком обязательно демонстрировал бы окружающим свое богатство и благополучие, но только не Уильям Скотт. И говорил он, как настоящий шотландский лэрд из Приграничья. Даже не подумаешь, что он столько лет прожил под влиянием английского двора.
Заинтригованная и очарованная, Тамсин время от времени бросала на него осторожные взгляды, ловя себя на мысли, что ей хотелось бы знать о нем как можно больше. Но он все еще оставался для нее настоящей загадкой.
– Смотрите, – произнес вдруг Арчи. Уильям и Тамсин повернулись к нему. Арчи натянул поводья и указал на восток. – Вон там Мертон Ригг.
Тамсин и Уильям остановили своих лошадей и принялись всматриваться в спокойные очертания холмов и долин. Вдалеке виднелся каменный замок, окруженный стенами. Возведенный на неровном холме, лишенном растительности, он возвышался над скалистым обрывом. С того места, где остановились всадники, он являл собой внушительное и красивое зрелище.
Тамсин подъехала к отцу и, поравнявшись с ним, гордо вздернула подбородок.
– Мы называем его Полумертон, – продолжил Арчи. – Граница между Англией и Шотландией проходит как раз под фундаментом и делит замок на две почти равные части. Кухня и малый зал, а также две спальни находятся на территории Англии с того момента, как был подписан последний договор. С тех пор выросло целое поколение.
– Я слышал о Полумертоне, когда был еще подростком, – заметил Уильям. – Насколько я помню, отец говорил, что сам ты родился в Англии…
– Да, точно, – пробормотал Арчи. – У моей матери случились быстрые роды, и ее не успели перевести в шотландскую спальню. Я надеюсь, ты будешь держать рот на замке насчет этого факта.
Уильям улыбнулся. Едва уловимое движение резко очерченного рта, который Тамсин считала таким привлекательным. Его голубые глаза сияли, как небо, вызывая в ней желание улыбнуться в ответ. Однако она сдержалась.
– Можешь мне доверять, – сказал он Арчи. – А дочь? Она кто, шотландка или англичанка? В какой половине Мертона родилась она?
– Я родилась в цыганской кибитке. В Шотландии, – ответила Тамсин за отца.
– Настоящая шотландка, – заметил Уильям, одарив ее еще одной из своих едва уловимых улыбок, и отвернулся, разглядывая холмы.
Тамсин смотрела на земляную дорогу, тянувшуюся на сотню ярдов от того места, где они остановились. Дальше была развилка. Одна дорога вела в Полумертон, в знакомые края. Другая – в Рукхоуп, к неизвестности, причем в компании с мужчиной, которому она не вполне доверяла.
Зато отец, казалось, доверился Уильяму Скотту полностью и даже желал, чтобы его дочь отправилась с ним. Тамсин тяжело вздохнула. Она-то хорошо понимала, почему Арчи устраивало предложение Уильяма.
Арчи знал, что Уильям Скотт не женат, и скорее всего планировал предложить ему руку дочери в ближайшее время.
Девушка сжала в кулак свою левую руку и нахмурилась, почувствовав легкую тянущую боль от пореза на запястье. Она никому не откроет эту тайну, но как же горько делается на сердце при мысли об этом.
Даже если бы Уильям Скотт был не придворным, а обычным лэрдом из Приграничья, он все равно никогда не выбрал себе в жены полукровку-цыганку. А тем более теперь, когда он знаком со многими благородными дамами при дворе, такими красивыми и изысканными. Тамсин горячо желала, чтобы отец попридержал свой язык, но была уверена, что он уже вбил себе в голову мысль о ее свадьбе с Уильямом и ни за что не откажется от нее, даже если это причинит страдания всем троим.
Внезапно она приняла решение и посмотрела на Уильяма.
– Я собираюсь отправиться дальше вместе с отцом, – твердо произнесла Тамсин. – Прощай, Уильям Скотт. Благодарю за то, что проводил нас.
Она уже повернула лошадь в направлении Мертон Ригг, но Уильям быстро ухватился за поводья ее лошади.
– Ты отправишься домой через две недели, – спокойно возразил он.
– Я отправлюсь домой, когда захочу! – ответила Тамсин.
Взгляд его голубых глаз стал твердым, в них сверкнула сталь.
– Сейчас ты отправишься со мной.
– Эй, позволь девушке хотя бы заскочить на минутку в Мертон Ригг, если уж ей так хочется, – сказал Арчи. – Ведь мы не обязаны рассказывать об этом Джасперу, не так ли? Мы как следует поужинаем, а потом ты можешь отправиться вместе с ней в Рукхоуп.
– Нет, пап, – возразила Тамсин, – я хочу остаться в Мертоне.
– Он дал слово присматривать за тобой, и он его сдержит.
– Пап, как ты можешь?..
– Молчи! – бесцеремонно оборвал ее Арчи.
Тамсин в недоумении уставилась на отца. Она не помнила, когда он последний раз был так резок с ней.
– Ей понадобятся ее вещи, – сказал Арчи Уильяму. – Девушки любят наряды и украшения. Пусть она возьмет то, что посчитает нужным, а ты поужинай с нами перед тем, как отвезти ее в Рукхоуп.
– Да, мне необходимы некоторые вещи, – быстро согласилась Тамсин.
Она надеялась, что, попав в Мертон, ей удастся остаться там. Даже если ее отец будет настаивать, чтобы она ехала в Рукхоуп, она могла попросить поддержки у Катберта, дяди ее отца, и его матери, своей прапрабабки, которые жили в Мертоне вместе с ними. Она очень надеялась, что даже нескольких часов, проведенных в обществе Катберта и Мэйси Эллиот, будет достаточно, чтобы Уильям Скотт сбежал без оглядки в свой Рукхоуп. Причем в одиночку.
«А если этот номер не пройдет, попробую ускользнуть по дороге и найти своих цыганских родственников», – думала Тамсин. Она не собиралась отправляться в темницу Рукхоупа и готова была добиваться свободы любой ценой.
– Вещи? Я думал, цыгане путешествуют налегке и обходятся только той одеждой, что носят на плечах, а в остальном полагаются на свою ловкость, – насмешливо заметил Уильям, приподняв бровь.
– Есть и другая причина для того, чтобы ты сначала заехал в Мертон, – сказал Арчи. – Если ты собираешься держать у себя в замке мою красивую незамужнюю дочь… – Арчи намеренно выделил предпоследнее слово, стараясь не замечать гневный взгляд Тамсин… – то ей необходима компаньонка. Видишь, как оно получается. Я пошлю вместе с вами кого-нибудь из Мертона.
– Да? И кто бы это мог быть? – поинтересовался Уильям.
– Моя бабка, Мама Мэйси, как я ее называю, – ответил Арчи.
– Мама Мэйси слишком стара, чтобы сидеть две недели в тюрьме, – заметила Тамсин. – Ей ведь почти девяносто лет.
Уильям удивленно приподнял брови.
– Не думаю, что в этом есть необходимость. Твоя дочь будет в полной безопасности в моем замке. Я не собираюсь ее обесчестить, – сказал Уильям. Его тон при этих словах стал более жестким. Тамсин заметила, как сжались его челюсти, как вспыхнули синим пламенем его голубые глаза. – В Рукхоупе находятся мои мать и сестра. Они вполне могут выполнять роль компаньонок Тамсин, если вы считаете, что она нуждается в защите от такого человека, как я.
– Не в защите, нет! – пылко воскликнул Арчи. – Но надо подумать о ее репутации.
– Неужели вы заставите своих мать и сестру просидеть в темнице две недели, чтобы составить мне компанию? – спросила Тамсин. Она знала, что в ее словах слишком явно слышен сарказм, но ей было все равно. – Или ради них вы позволите мне покидать темницу ненадолго каждый день, чтобы я могла глотнуть свежего воздуха и солнечного света?
Он с грустью посмотрел на нее и сказал:
– Пожалуй, несколько дней в заточении и в самом деле пойдут тебе на пользу! Хотя бы укротят этот острый язычок.
– Скорее, сделают его еще острее, – парировала она.
Арчи улыбался, наблюдая за ними.
– Скажи мне, – проговорил он, воспользовавшись паузой, – твоя мать, леди Эмма, снова живет в Рукхоупе? Я знаю, она оставила его много лет назад… после того, как тебя увезли в качестве заложника. Твоя мать – хорошая, милая женщина. Я не знал, что она вернулась. Слышал, она вышла замуж за Максвелла из Брентшау…
– Да, пятнадцать лет назад. В прошлом году он умер, и она снова поселилась в Рукхоупе.
– А ты, парень? Ты долго жил вдалеке от Рукхоупа, гораздо дольше, чем полагалось. Срок твоего заключения давно истек, а ты все не возвращался.
– У меня были обязанности при дворе, – пояснил Уильям. – Я находился рядом с королем и навещал Рукхоуп от случая к случаю. Так продолжалось до прошлого года. А сейчас… – Он пожал плечами. – Некоторые мои родные живут в замке вместе со мной. – Он бросил на Тамсин быстрый взгляд и добавил: – И мы редко пользовались темницами.
– Тогда тебе придется сначала прибраться там, – съязвила Тамсин.
– Так я и сделаю, – усмехнулся Уильям.
– Двух недель может оказаться недостаточно для вас двоих, – заметил Арчи. – Возможно, тебе придется подержать ее в своем замке чуть дольше, Рукхоуп… до тех пор, пока мы с Масгрейвом не утрясем все наши разногласия.
– Не думаю, – ответил Уильям.
Тамсин наклонилась к отцу.
– Я знаю, какой дьявольский план зреет в твоей голове, – прошипела она ему в ухо. – Прекрати немедленно меня сватать!
Арчи посмотрел на дочь с самым невинным видом.
Уильям оглядывал холмы, продолжая сжимать поводья лошади Тамсин.
Девушка потянула их, и, к ее немалому удивлению, он с легкостью разжал руку, но при этом послал ей предупреждающий взгляд.
Неожиданно, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, девушка пришпорила лошадь и поскакала по дороге в направлении Мертона.
Уильям выругался и окликнул Тамсин. Девушка услышала тяжелый топот копыт за спиной, но она не беспокоилась, что ее догонят. Она была опытной наездницей, умела управлять любой лошадью и к тому же была намного легче, чем ее преследователи.
Тамсин дернула поводья, направляя своего серого в яблоках жеребца в сторону от дороги и переводя его в размашистый, легкий галоп. Так они пересекли широкий луг. Впереди были заросли живой изгороди, и, повинуясь Тамсин, конь легко взял барьер. Девушка хорошо знала эти места, знала каждую впадину и бугорок на поверхности земли, так как не раз скакала здесь верхом. Быстро оглянувшись, она успела заметить, как ее отец и Скотт подъехали к зарослям кустарника.
Снова переведя жеребца в легкий галоп, она скакала в объезд замка, когда ее внимание привлекло что-то на земле посреди пересечения тропинок. Она так резко натянула поводья, что конь с громким ржанием развернулся на месте. Тамсин наклонилась, рассматривая лежащие на земле предметы. Несколько камней были выложены в форме сердца, которое пересекали прочерченные по земле длинные линии. Одна из линий оканчивалась стрелкой и походила на стрелу с наконечником.
Это был патрин, знак, который оставляли ромалы. Так они указывали, в каком направлении двигается табор, и люди их крови всегда могли найти своих соплеменников. Для нетренированного глаза этот знак был почти незаметен, а если кто-то и замечал, вряд ли бы придал какое-нибудь значение. Но Тамсин так же легко читала цыганские символы, как книги на английском, французском и латыни.
Сердце говорило о совершенно определенном месте, находящемся более чем в дюжине миль от перекрестка, на территории Лидсдейла. Прямые линии, одна из которых имела наконечник – стрелку, показывали, по какой дороге движется табор.
Тамсин развернула лошадь и взглянула на зубчатые башни Мертона, поднимающиеся в небо из-за небольшой рощи, отделяющей ее от замка.
Потом девушка обернулась и посмотрела на мужчин, скачущих за ней в отдалении. Она видела, как Арчи указал на нее Уильяму Скотту, и тот пригнулся к самой шее лошади, пришпорил ее.
Тамсин больше не колебалась. Она направила своего жеребца в сторону, куда указывала стрела на земле.
* * *
К тому времени, как мужчины достигли развилки, Тамсин уже скрылась из виду. Уильям едва сдерживал проклятия, готовые сорваться с его губ. Он остановил лошадь и посмотрел на Арчи.
– Она направилась в Мертон, – сказал тот, указывая на правую тропинку.
– Я видел, как она повернула налево, – раздраженно поправил его Уильям.
– У нее нет никаких причин скакать в ту сторону. Но если даже она и выбрала левую тропу, то только затем, чтобы обогнуть Мертон и подъехать к нему с другой стороны.
Уильям посмотрел вниз, на дорогу. Он успел заметить, что так делала Тамсин перед тем, как развернуть коня. Его внимание привлек рисунок, составленный из камней и линий.
– Что это? – спросил он у Арчи.
Арчи уставился на дорожную пыль, потом произнес:
– Камни, Уилл Скотт.
– Это не просто камни. Цыгане оставляют знаки для других цыган, чтобы один табор всегда мог найти другой табор. Я уже видел похожие отметки на дорогах, хотя, надо сказать, все они различаются между собой. Несомненно, Тамсин знает, что означает именно эта метка. У нее была причина повернуть налево. – Он поднял голову, взглянул на Арчи и продолжил: – Думаю, если я последую в направлении этой стрелки, то найду цыганский табор. А в нем – твою дочь.
– Может, и так. Хотя я понятия не имею, что означает эта метка. Но моя дочь хорошо знакома с разными хитрыми цыганскими фокусами. – Арчи бросил быстрый взгляд на Уильяма и добавил: – Как ты уже наверняка заметил.
– Лучше не говорите мне сейчас о разных цыганских хитростях, – мрачно ответил Уильям. – Но я должен найти девушку.
– Тогда ищи. А я два дня пользовался «гостеприимством» Масгрейва, и теперь мне нужно домой. Мой желудок пуст, рана на голове болит. Я еду в Мертон. Тамсин, скорее всего, отправилась в табор к Джонни Фо, но она вернется домой, в Мертон, когда будет готова. Она своевольная и упрямая, эта девушка, но всегда возвращается к своему отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45