Пруденс видела их мельком две недели назад и мечтала осмотреть более пристально, но нежелание оказаться с лордом Фоксом наедине оказалось сильнее.
– Это даже не обсуждается. Я не могу поехать с вами, милорд.
Не желая отступать, Лукас повернулся к Томасу.
– Что скажешь, Томас? Ты разрешишь мне прогуляться вместе с Пруденс до Марлден-Холла?
– Конечно, – без колебаний ответил Томас. – Если ты обещаешь вернуть ее домой в целости и сохранности, я не стану возражать.
– Томас! Это же неприлично, – возмутилась Пруденс. – Быть может, Арабелла согласится поехать со мной. Я уверена, что ей тоже хочется взглянуть на сады.
– Арабелла сегодня очень занята. С Лукасом ты будешь в безопасности.
Лукас самодовольно улыбнулся.
– Вот видишь. Все устроилось.
Пруденс не посмела возразить, но ее жгучая обида на Лукаса стала еще сильнее.
– А ты не сможешь поехать, Томас? – в отчаянии спросила она.
– К несчастью, сегодня мне некогда развлекаться. Я должен навестить двух фермеров, чтобы обсудить с ними арендную плату, а позже мы с Недом собирались осмотреть коров, купленных на прошлой неделе.
– Ясно, – разочарованно сказала Пруденс. Улыбка Лукаса выводила ее из себя. – В таком случае, если я еду с вами, милорд, мне нужно переодеться.
Взгляд Лукаса скользнул по ее жакету и пышной юбке цвета зеленого яблока. Девушка покраснела.
– Твой наряд прекрасно подходит для прогулки, – мягко сказал он.
– Тогда идемте?
Торопливо выйдя из комнаты, Пруденс не заметила, как мужчины обменялись довольными улыбками. Пройдя мимо кухни, где Верити и Арабелла разговаривали с миссис Уитерилл, их старой экономкой, с радостью согласившейся вернуться в Уиллоу-Хауз, девушка заглянула внутрь и прихватила пару кусков сахара для лошади. В прихожей она задержалась, чтобы надеть шляпку с высокой тульей.
Лукас считал, что грешно прятать от людских глаз эти блестящие локоны, но счел за благо промолчать. Если эта чертовка узнает, как нравятся ему ее волосы, то станет покрывать голову всегда и везде.
Не обронив ни слова, Пруденс направилась к конюшне. Лукас шел следом, глядя на ее развевающиеся юбки и с улыбкой предвкушая верховую поездку в Марлден-Холл с этой прекрасной, хотя и обиженной молодой женщиной.
Решив добиться от нее вежливого радушия, если не дружелюбия, Лукас ускорил шаг и схватил ее за руку. Девушка взглянула на него с яростью.
– Что теперь? – резко спросила она, окинув Лукас взглядом, который мог бы сокрушить и скалу.
Схватив Пруденс за плечи, он заставил ее остановиться.
– Ты намерена сохранять это драчливое настроение до конца дня?
Пруденс встретилась с ним взглядом, сожалея о своей злости и детских попытках оттолкнуть его.
– Нет. Если хотите знать, я ненавижу ссоры, но вы сами довели меня до этого своими насмешками.
– Мы с Томасом всего лишь шутили, – тихо сказал Лукас, разжав руки. – Прошу прощения, если обидел тебя. Но если мы хотим, чтобы наша прогулка оказалась приятной, не могла бы ты пересмотреть свое отношение ко мне? Неужели мы непременно должны быть врагами? Может, попробуем стать более дружелюбными и заключим перемирие? – спросил он с мягкой, умоляющей улыбкой.
К его облегчению, Пруденс задумалась на мгновение, прежде чем ответить. Затем, глубоко вздохнув, взглянула на него своими прекрасными глазами и улыбнулась.
– Вы правы. Я вела себя недостойно… хотя и вы не без греха.
Догадавшись, что она имеет в виду его поцелуй двухнедельной давности, Лукас вздохнул.
– Давай забудем тот вечер, ладно? Мир?
– Мир, – согласилась Пруденс. – Было бы неучтивым с моей стороны относиться к вам, как к врагу.
Лукас легонько погладил ее по щеке, восхищаясь ее умом, пылким нравом и искренностью.
В конюшне девушка обнаружила, что Джон уже оседлал кобылу. Стоило ей провести ладонью по длинной лошадиной шее, как вся ее враждебность к Лукасу была забыта.
Прислонившись к деревянной двери, Лукас любовался гнедой кобылой, знакомящейся с новой хозяйкой. В глазах девушки вспыхивали счастливые огоньки при каждом взгляде на его подарок, привезенный из Лондона.
Неприятное воспоминание о нападении в ночь возвращения в Лондон заставило Лукаса посетить лондонскую гавань и лично проверить, стоит ли у причала корабль Джеффри. У него не было желания встречаться с дядей, но, наведя справки, он выяснил, что тот снял дом в Чипсайде и все еще дожидается прибытия сына.
Поскольку других покушений не последовало, а корабль кузена так и не появился, Лукас начал сомневаться в том, что за всем этим стоял Джеффри. Но неприятное предчувствие осталось, и Лукас на обратном пути продолжал присматриваться к каждому подозрительному незнакомцу.
Пруденс достала из кармана еще один кусок сахара, с восхищением глядя, как кобыла тычется носом ей в ладонь.
– Ты уже придумала ей имя? – поинтересовался Лукас.
Пруденс подняла голову, и ее взгляд упал на каштановую гриву лошади. Она ослепительно улыбнулась.
– Лисичка. Я назову ее Лисичкой. Как вам это нравится?
Лукас сделал вид, будто серьезно обдумывает ее идею, а затем одобрительно кивнул.
– Отличное имя… и очень подходящее. – Расстегнув пуговицы камзола, он достал из-за пазухи маленький сверток, перевязанный розовой атласной ленточкой. – Я приготовил подарок для тебя.
Пруденс торопливо развязала ленту своими ловкими пальцами. Под оберточной бумагой оказалась пара дорогих перчаток для работы в саду, напоминающих о том дне, когда Лукас приехал в Уиллоу-Хауз и обнаружил ее выдергивающей сорняки голыми руками.
– Ой! Я… я даже не знаю, что сказать.
– Можешь поблагодарить, к примеру, – предложил Лукас.
Она улыбнулась.
– Да, спасибо. Я буду их надевать, обещаю.
– Надеюсь. У тебя красивые руки. Когда ты приедешь в Лондон и попадешь ко двору, будет неприлично подавать королю руку для поцелуя, если она окажется исцарапанной и покрытой мозолями.
– Я запомню, – пообещала Пруденс. Неожиданно она сообразила, почему Лукас назвал подходящим предложенное ею имя лошади. К его удивлению и радости, девушка расплылась в улыбке. – Лисичка! Лис и Лисичка! – Она радостно засмеялась. – Вы были правы. Имя очень даже подходящее.
Девятая глава
Взяв поводья, Пруденс вывела Лисичку во двор. Забравшись на каменную глыбу, она уселась в седло, расправила юбки и взглянула на Лукаса, с ловкостью атлета взлетевшего на спину своего могучего жеребца.
– Должно быть, в ваших конюшнях множество прекрасных лошадей, – сказала она.
– Это правда, – ответил Лукас. – Дядя Джордж оказался таким же страстным лошадником, каким был мой отец. К счастью, после отъезда из Марлден-Холла он оставил мне несколько отличных чистокровок.
– Куда он уехал… ваш дядя?
– В Лондон. Боясь возмездия, он затаился в доходном доме в Чипсайде и дожидается прибытия моего кузена Джеффри. Его корабль должен вот-вот появиться в лондонской гавани. Дядя Джордж хочет отплыть вместе с ним. Он намерен переселиться в Америку, где у него есть какие-то деловые интересы. Ты знакома с моим дядей?
– Нет. Я видела его однажды, когда он приезжал в Уиллоу-Хауз, чтобы договориться с отцом о покупке земли. Не могу сказать, что он произвел на меня приятное впечатление.
На губах Лукаса появилась едва заметная улыбка.
– Меня это не удивляет.
Пруденс повернулась к нему.
– Вы не ладили с вашим дядей?
– Нет.
– А с Джеффри, вашим кузеном? – робко спросила девушка. Мужчина, с которым она дважды встречалась, не выходил у нее из головы. – К нему вы относитесь лучше?
– Нет. – Лукас не мог скрыть ненависти, сжигавшей его на протяжении пяти долгих лет. – Мой отец и дядя Джордж все время враждовали. Дядя жил в Гемпшире, и мы видели его очень редко, но когда он появлялся, ты и представить не можешь, какие разыгрывались ссоры. Их неприязнь друг к другу отразилась и на Джеффри, который во всем слушался отца. Хотя должен признать, что Джеффри не поддерживал ни короля, ни Парламент, а лишь искал свою выгоду. Мы все вздохнули с облегчением, когда он поступил на флот и ушел в море. Со временем он дослужился до капитана. Позже он оставил флот, приобрел собственное судно и получил каперское свидетельство.
– Что такое «каперское свидетельство»?
– Оно дает моему кузену право владеть военным кораблем и атаковать и захватывать суда вражеских государств.
– Похоже на узаконенное пиратство.
Лукас усмехнулся.
– Ты права. Корсарство признано международным правом и не преследуется по закону, но на самом деле корсары – те же пираты, занимающиеся грабежом.
– Ясно. Вы с кузеном дружили в детстве?
– Нет, к сожалению. Джеффри старше меня на восемь лет, и считал меня сосунком. Мы с ним вечно ссорились, и с возрастом наши отношения не улучшились.
Заметив, что Лукасу неприятно говорить об этом, Пруденс воздержалась от расспросов и обратила все внимание на свою обожаемую Лисичку.
Они промчались через сонную деревушку Марлден-Грин и проехали по горбатому мосту, привлекая к себе любопытные взгляды прохожих. Как только кучка домиков осталась позади, Пруденс поняла, что их совместная прогулка даст пищу сплетням и пересудам.
Вскоре они свернули с дороги на лесную тропу, и их встретил влажный аромат леса. Лукас объяснил девушке, что это кратчайший путь в Марлден-Холл.
После недолгого молчания Лукас взглянул на свою спутницу.
– Ты любишь ездить верхом?
– Да, – ответила она. – Так приятно вновь оказаться в седле. Я не ездила верхом несколько лет.
– С виду не скажешь. Ты, моя дорогая Пруденс, прирожденная наездница. У тебя отличная посадка.
Пруденс посмотрела на него и улыбнулась ленивой, невероятно чувственной улыбкой, при виде которой Лукаса бросило в жар.
– Я знаю.
Он усмехнулся.
– Кокетка.
– Ума не приложу, почему вам захотелось поехать со мной. Я не похожа на утонченных дам из вашего окружения. – Лукас мысленно возблагодарил за это Господа. – Я всегда считала себя простушкой, – со вздохом сожаления добавила девушка.
– Мне нравится твое общество, особенно когда ты такая упрямая и пылкая.
– Я? Пылкая? – ахнула Пруденс, притворившись обиженной, хотя на самом деле ощущала странный душевный подъем.
Лукас рассмеялся.
– В этом нет никаких сомнений. Ты, моя радость, самая пылкая и непокорная женщина из всех, кого мне посчастливилось встретить. А раз уж ты напрашиваешься на комплименты, никакая ты не простушка.
Она зарделась.
– Но я была простушкой.
– Именно что была, – сказал Лукас, с усмешкой глядя на ее красивое лицо. Его намерение ехать прямо в Марлден-Холл сменилось желанием провести время в более тесном общении, чем это позволяла верховая прогулка. Лесная поляна, покрытая цветочным ковром, и зеленые берега ручья показались Лукасу слишком заманчивыми. Он остановился.
– Слезай, – велел Лукас девушке.
– Почему?
– Потому что это прекрасный день для прогулки у ручья, – заявил он, спешившись и медленным шагом двинувшись вперед.
Пруденс насторожилась, заметив его страстный взгляд.
– Я так не думаю, – возразила она, крепче сжав поводья.
Лукас обхватил ее за талию и стащил с лошади. Пруденс ожидала, что он тут же ее поцелует, и была очень удивлена, когда он взял поводья и повел лошадей к огромному дубу. Оглянувшись, он протянул руку.
– Идем.
Девушка побрела за ним по мшистому берегу ручья, глядя на чистый поток, журчащий среди камней, и размышляя об уединенности этого места и собственной уязвимости.
– Я часто приходил сюда в детстве, – признался Лукас. – Это было одно из моих любимых мест.
Пруденс взглянула на него с улыбкой, представив себе высокого паренька с копной блестящих черных волос, шлепающего по воде.
– И что же вы здесь делали?
– То, что обычно делают мальчишки: носился по лесу, сбивая палкой листья, разувался и бродил по ручью до самого впадения в реку. Но чаще всего мечтал.
Лукас остановился и осмотрелся по сторонам, затем подошел к старому дубу и уселся прямо на землю, прижавшись спиной к стволу и подогнув одну ногу. Не сводя глаз со своей спутницы, он похлопал ладонью по земле.
– Садись.
Девушка робко повиновалась, аккуратно расправив юбки, но, словно упрямый ребенок, села не так близко к Лукасу, как ему хотелось.
Он смотрел прямо перед собой, погруженный в раздумья. Пруденс взглянула на его красивое лицо, позолоченное лучом солнца. Узкое и тонко очерченное, оно казалось почти таким же смуглым, как лицо Соломона. Девушка была очарована его взглядом, лишенным обычной насмешливости. Выражение его глаз было тоскливым, словно он пережил какое-то страшное потрясение, и пришел в этот родной, тихий уголок в поисках исцеления. Пруденс никогда не видела его таким. Отбросив ироничную надменность и самоуверенность, он казался до странности уязвимым.
– О чем вы думаете? – тихо спросила она, лениво пощипывая пальцами траву.
– О Стамбуле, – признался Лукас. – О золотых и белых куполах и бескрайней морской синеве за Золотым Рогом.
– О! – удивленно воскликнула Пруденс, не ожидавшая подобного ответа. – Может, расскажете мне?
– Если хочешь. Впервые увидев этот город с Босфора, я был поражен. Зрелище было необыкновенное. Семь его холмов волнами встали на фоне неба, а купола и минареты тонули в туманной дымке, словно мираж в пустыне.
Пруденс с любопытством взглянула на Лукаса.
– Зачем вы поехали на восток? – спросила она, сгорая от желания узнать о его прошлом.
Лукас легкомысленно пожал плечами, не желая посвящать Пруденс во все события последних пяти лет своей жизни, но кое-что решил все-таки рассказать.
– За удовольствиями… за приключениями. Меня манила красота востока, и я намеревался отправиться в Индию.
– И вы были разочарованы?
– Разочарован? Нет. Увидев Стамбул впервые, невозможно не восхититься.
Пруденс вздрогнула: полученные из книг сведения о загадочном востоке внушали ей ужас.
– Вы хотите сказать, что он не погряз в разврате и варварстве, что турки вовсе не кровожадные дикари, обращающие в рабство всех, кто попадается им на пути?
– Некоторые да. Жизнь в Оттоманской империи часто бывает жестокой. Это мужской мир, хотя влияние матери султана или бабушки, как у нынешнего султана, который при первой нашей встрече был семнадцатилетним юношей, поистине безгранично.
– Сколько вы там прожили?
– Почти три года.
– Боже… наверное, вам понравилось.
– Да. Я жил во дворце, – поведал Лукас с улыбкой.
Впечатленная его признанием, Пруденс удивленно моргнула.
– И чем же вы заслужили столь высокое положение?
– Султан отблагодарил меня за спасение его жизни.
Девушка была очарована, словно ребенок, слушающий волшебную сказку.
– О! Как?
– Я находился на судне, которое столкнулось в водах Босфора с баркой султана Мехмеда. В суматохе он и несколько его приближенных попадали за борт. Я всего лишь нырнул следом и вытащил его. Я не видел в своем поступке никакой особой доблести, но султан был благодарен и щедро наградил меня. Его величество почтил меня своей дружбой и предоставил мне свободу в пределах своего дворца.
Неожиданно Пруденс осенило.
– Что же вы делали на судне, идущем в Стамбул, если намеревались отправиться в Индию? Я изучала географию, и, по-моему, вы сбились с курса.
Лукас неожиданно смутился и отвел взгляд.
Пруденс широко раскрыла глаза и буквально подскочила на месте.
– Лукас! Ты был рабом? – Девушка была так захвачена его рассказом, что и не заметила, как впервые назвала его по имени.
Когда он наконец встретился с ней взглядом, его улыбка была почти застенчивой.
– Это правда. Я был рабом. Меня захватили и продали турецкому паше в Алжире. Он отвез меня в Стамбул. – В его глазах появился плутовской блеск. – Итак… что ты теперь думаешь обо мне? Не самая подходящая роль для героя. Я предпочитаю не распространяться об этом. При всей своей репутации храбреца, покрывшего себя славой на полях сражений, я не смогу посмотреть в глаза своим друзьям, если эта история выйдет наружу.
– Да уж, наверняка не сможешь. – Пруденс улыбнулась, почувствовав его настроение. – Но ты не виноват, что тебя захватили, и это приключение стоит того, чтобы о нем рассказывать.
– Иногда все это кажется мне сном.
– Когда ты спас султана, турецкий паша подарил тебя ему?
– Да. Он считал честью преподнести султану подобный подарок, но мне это честью не казалось. А что касается здешних представлений о рабстве, мое положение было вовсе не таким ужасным, как у рабов на западе.
– Но, наверное, это слишком унизительно для воина.
– Я некоторое время служил в турецкой армии, вместе с другими наемниками-христианами. К тому же, я стал одним из фаворитов султана. Он был молод и слишком одинок.
– Он считал тебя своим другом?
– Думаю, да.
– Тогда почему он не отпустил тебя на свободу?
– Зачем? Ему это было не к чему. Он был благодарен мне за спасение жизни, но, кроме того, он был эгоистичен. Он называл меня своим гостем, а не рабом, но я знал, что так просто он меня не отпустит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Это даже не обсуждается. Я не могу поехать с вами, милорд.
Не желая отступать, Лукас повернулся к Томасу.
– Что скажешь, Томас? Ты разрешишь мне прогуляться вместе с Пруденс до Марлден-Холла?
– Конечно, – без колебаний ответил Томас. – Если ты обещаешь вернуть ее домой в целости и сохранности, я не стану возражать.
– Томас! Это же неприлично, – возмутилась Пруденс. – Быть может, Арабелла согласится поехать со мной. Я уверена, что ей тоже хочется взглянуть на сады.
– Арабелла сегодня очень занята. С Лукасом ты будешь в безопасности.
Лукас самодовольно улыбнулся.
– Вот видишь. Все устроилось.
Пруденс не посмела возразить, но ее жгучая обида на Лукаса стала еще сильнее.
– А ты не сможешь поехать, Томас? – в отчаянии спросила она.
– К несчастью, сегодня мне некогда развлекаться. Я должен навестить двух фермеров, чтобы обсудить с ними арендную плату, а позже мы с Недом собирались осмотреть коров, купленных на прошлой неделе.
– Ясно, – разочарованно сказала Пруденс. Улыбка Лукаса выводила ее из себя. – В таком случае, если я еду с вами, милорд, мне нужно переодеться.
Взгляд Лукаса скользнул по ее жакету и пышной юбке цвета зеленого яблока. Девушка покраснела.
– Твой наряд прекрасно подходит для прогулки, – мягко сказал он.
– Тогда идемте?
Торопливо выйдя из комнаты, Пруденс не заметила, как мужчины обменялись довольными улыбками. Пройдя мимо кухни, где Верити и Арабелла разговаривали с миссис Уитерилл, их старой экономкой, с радостью согласившейся вернуться в Уиллоу-Хауз, девушка заглянула внутрь и прихватила пару кусков сахара для лошади. В прихожей она задержалась, чтобы надеть шляпку с высокой тульей.
Лукас считал, что грешно прятать от людских глаз эти блестящие локоны, но счел за благо промолчать. Если эта чертовка узнает, как нравятся ему ее волосы, то станет покрывать голову всегда и везде.
Не обронив ни слова, Пруденс направилась к конюшне. Лукас шел следом, глядя на ее развевающиеся юбки и с улыбкой предвкушая верховую поездку в Марлден-Холл с этой прекрасной, хотя и обиженной молодой женщиной.
Решив добиться от нее вежливого радушия, если не дружелюбия, Лукас ускорил шаг и схватил ее за руку. Девушка взглянула на него с яростью.
– Что теперь? – резко спросила она, окинув Лукас взглядом, который мог бы сокрушить и скалу.
Схватив Пруденс за плечи, он заставил ее остановиться.
– Ты намерена сохранять это драчливое настроение до конца дня?
Пруденс встретилась с ним взглядом, сожалея о своей злости и детских попытках оттолкнуть его.
– Нет. Если хотите знать, я ненавижу ссоры, но вы сами довели меня до этого своими насмешками.
– Мы с Томасом всего лишь шутили, – тихо сказал Лукас, разжав руки. – Прошу прощения, если обидел тебя. Но если мы хотим, чтобы наша прогулка оказалась приятной, не могла бы ты пересмотреть свое отношение ко мне? Неужели мы непременно должны быть врагами? Может, попробуем стать более дружелюбными и заключим перемирие? – спросил он с мягкой, умоляющей улыбкой.
К его облегчению, Пруденс задумалась на мгновение, прежде чем ответить. Затем, глубоко вздохнув, взглянула на него своими прекрасными глазами и улыбнулась.
– Вы правы. Я вела себя недостойно… хотя и вы не без греха.
Догадавшись, что она имеет в виду его поцелуй двухнедельной давности, Лукас вздохнул.
– Давай забудем тот вечер, ладно? Мир?
– Мир, – согласилась Пруденс. – Было бы неучтивым с моей стороны относиться к вам, как к врагу.
Лукас легонько погладил ее по щеке, восхищаясь ее умом, пылким нравом и искренностью.
В конюшне девушка обнаружила, что Джон уже оседлал кобылу. Стоило ей провести ладонью по длинной лошадиной шее, как вся ее враждебность к Лукасу была забыта.
Прислонившись к деревянной двери, Лукас любовался гнедой кобылой, знакомящейся с новой хозяйкой. В глазах девушки вспыхивали счастливые огоньки при каждом взгляде на его подарок, привезенный из Лондона.
Неприятное воспоминание о нападении в ночь возвращения в Лондон заставило Лукаса посетить лондонскую гавань и лично проверить, стоит ли у причала корабль Джеффри. У него не было желания встречаться с дядей, но, наведя справки, он выяснил, что тот снял дом в Чипсайде и все еще дожидается прибытия сына.
Поскольку других покушений не последовало, а корабль кузена так и не появился, Лукас начал сомневаться в том, что за всем этим стоял Джеффри. Но неприятное предчувствие осталось, и Лукас на обратном пути продолжал присматриваться к каждому подозрительному незнакомцу.
Пруденс достала из кармана еще один кусок сахара, с восхищением глядя, как кобыла тычется носом ей в ладонь.
– Ты уже придумала ей имя? – поинтересовался Лукас.
Пруденс подняла голову, и ее взгляд упал на каштановую гриву лошади. Она ослепительно улыбнулась.
– Лисичка. Я назову ее Лисичкой. Как вам это нравится?
Лукас сделал вид, будто серьезно обдумывает ее идею, а затем одобрительно кивнул.
– Отличное имя… и очень подходящее. – Расстегнув пуговицы камзола, он достал из-за пазухи маленький сверток, перевязанный розовой атласной ленточкой. – Я приготовил подарок для тебя.
Пруденс торопливо развязала ленту своими ловкими пальцами. Под оберточной бумагой оказалась пара дорогих перчаток для работы в саду, напоминающих о том дне, когда Лукас приехал в Уиллоу-Хауз и обнаружил ее выдергивающей сорняки голыми руками.
– Ой! Я… я даже не знаю, что сказать.
– Можешь поблагодарить, к примеру, – предложил Лукас.
Она улыбнулась.
– Да, спасибо. Я буду их надевать, обещаю.
– Надеюсь. У тебя красивые руки. Когда ты приедешь в Лондон и попадешь ко двору, будет неприлично подавать королю руку для поцелуя, если она окажется исцарапанной и покрытой мозолями.
– Я запомню, – пообещала Пруденс. Неожиданно она сообразила, почему Лукас назвал подходящим предложенное ею имя лошади. К его удивлению и радости, девушка расплылась в улыбке. – Лисичка! Лис и Лисичка! – Она радостно засмеялась. – Вы были правы. Имя очень даже подходящее.
Девятая глава
Взяв поводья, Пруденс вывела Лисичку во двор. Забравшись на каменную глыбу, она уселась в седло, расправила юбки и взглянула на Лукаса, с ловкостью атлета взлетевшего на спину своего могучего жеребца.
– Должно быть, в ваших конюшнях множество прекрасных лошадей, – сказала она.
– Это правда, – ответил Лукас. – Дядя Джордж оказался таким же страстным лошадником, каким был мой отец. К счастью, после отъезда из Марлден-Холла он оставил мне несколько отличных чистокровок.
– Куда он уехал… ваш дядя?
– В Лондон. Боясь возмездия, он затаился в доходном доме в Чипсайде и дожидается прибытия моего кузена Джеффри. Его корабль должен вот-вот появиться в лондонской гавани. Дядя Джордж хочет отплыть вместе с ним. Он намерен переселиться в Америку, где у него есть какие-то деловые интересы. Ты знакома с моим дядей?
– Нет. Я видела его однажды, когда он приезжал в Уиллоу-Хауз, чтобы договориться с отцом о покупке земли. Не могу сказать, что он произвел на меня приятное впечатление.
На губах Лукаса появилась едва заметная улыбка.
– Меня это не удивляет.
Пруденс повернулась к нему.
– Вы не ладили с вашим дядей?
– Нет.
– А с Джеффри, вашим кузеном? – робко спросила девушка. Мужчина, с которым она дважды встречалась, не выходил у нее из головы. – К нему вы относитесь лучше?
– Нет. – Лукас не мог скрыть ненависти, сжигавшей его на протяжении пяти долгих лет. – Мой отец и дядя Джордж все время враждовали. Дядя жил в Гемпшире, и мы видели его очень редко, но когда он появлялся, ты и представить не можешь, какие разыгрывались ссоры. Их неприязнь друг к другу отразилась и на Джеффри, который во всем слушался отца. Хотя должен признать, что Джеффри не поддерживал ни короля, ни Парламент, а лишь искал свою выгоду. Мы все вздохнули с облегчением, когда он поступил на флот и ушел в море. Со временем он дослужился до капитана. Позже он оставил флот, приобрел собственное судно и получил каперское свидетельство.
– Что такое «каперское свидетельство»?
– Оно дает моему кузену право владеть военным кораблем и атаковать и захватывать суда вражеских государств.
– Похоже на узаконенное пиратство.
Лукас усмехнулся.
– Ты права. Корсарство признано международным правом и не преследуется по закону, но на самом деле корсары – те же пираты, занимающиеся грабежом.
– Ясно. Вы с кузеном дружили в детстве?
– Нет, к сожалению. Джеффри старше меня на восемь лет, и считал меня сосунком. Мы с ним вечно ссорились, и с возрастом наши отношения не улучшились.
Заметив, что Лукасу неприятно говорить об этом, Пруденс воздержалась от расспросов и обратила все внимание на свою обожаемую Лисичку.
Они промчались через сонную деревушку Марлден-Грин и проехали по горбатому мосту, привлекая к себе любопытные взгляды прохожих. Как только кучка домиков осталась позади, Пруденс поняла, что их совместная прогулка даст пищу сплетням и пересудам.
Вскоре они свернули с дороги на лесную тропу, и их встретил влажный аромат леса. Лукас объяснил девушке, что это кратчайший путь в Марлден-Холл.
После недолгого молчания Лукас взглянул на свою спутницу.
– Ты любишь ездить верхом?
– Да, – ответила она. – Так приятно вновь оказаться в седле. Я не ездила верхом несколько лет.
– С виду не скажешь. Ты, моя дорогая Пруденс, прирожденная наездница. У тебя отличная посадка.
Пруденс посмотрела на него и улыбнулась ленивой, невероятно чувственной улыбкой, при виде которой Лукаса бросило в жар.
– Я знаю.
Он усмехнулся.
– Кокетка.
– Ума не приложу, почему вам захотелось поехать со мной. Я не похожа на утонченных дам из вашего окружения. – Лукас мысленно возблагодарил за это Господа. – Я всегда считала себя простушкой, – со вздохом сожаления добавила девушка.
– Мне нравится твое общество, особенно когда ты такая упрямая и пылкая.
– Я? Пылкая? – ахнула Пруденс, притворившись обиженной, хотя на самом деле ощущала странный душевный подъем.
Лукас рассмеялся.
– В этом нет никаких сомнений. Ты, моя радость, самая пылкая и непокорная женщина из всех, кого мне посчастливилось встретить. А раз уж ты напрашиваешься на комплименты, никакая ты не простушка.
Она зарделась.
– Но я была простушкой.
– Именно что была, – сказал Лукас, с усмешкой глядя на ее красивое лицо. Его намерение ехать прямо в Марлден-Холл сменилось желанием провести время в более тесном общении, чем это позволяла верховая прогулка. Лесная поляна, покрытая цветочным ковром, и зеленые берега ручья показались Лукасу слишком заманчивыми. Он остановился.
– Слезай, – велел Лукас девушке.
– Почему?
– Потому что это прекрасный день для прогулки у ручья, – заявил он, спешившись и медленным шагом двинувшись вперед.
Пруденс насторожилась, заметив его страстный взгляд.
– Я так не думаю, – возразила она, крепче сжав поводья.
Лукас обхватил ее за талию и стащил с лошади. Пруденс ожидала, что он тут же ее поцелует, и была очень удивлена, когда он взял поводья и повел лошадей к огромному дубу. Оглянувшись, он протянул руку.
– Идем.
Девушка побрела за ним по мшистому берегу ручья, глядя на чистый поток, журчащий среди камней, и размышляя об уединенности этого места и собственной уязвимости.
– Я часто приходил сюда в детстве, – признался Лукас. – Это было одно из моих любимых мест.
Пруденс взглянула на него с улыбкой, представив себе высокого паренька с копной блестящих черных волос, шлепающего по воде.
– И что же вы здесь делали?
– То, что обычно делают мальчишки: носился по лесу, сбивая палкой листья, разувался и бродил по ручью до самого впадения в реку. Но чаще всего мечтал.
Лукас остановился и осмотрелся по сторонам, затем подошел к старому дубу и уселся прямо на землю, прижавшись спиной к стволу и подогнув одну ногу. Не сводя глаз со своей спутницы, он похлопал ладонью по земле.
– Садись.
Девушка робко повиновалась, аккуратно расправив юбки, но, словно упрямый ребенок, села не так близко к Лукасу, как ему хотелось.
Он смотрел прямо перед собой, погруженный в раздумья. Пруденс взглянула на его красивое лицо, позолоченное лучом солнца. Узкое и тонко очерченное, оно казалось почти таким же смуглым, как лицо Соломона. Девушка была очарована его взглядом, лишенным обычной насмешливости. Выражение его глаз было тоскливым, словно он пережил какое-то страшное потрясение, и пришел в этот родной, тихий уголок в поисках исцеления. Пруденс никогда не видела его таким. Отбросив ироничную надменность и самоуверенность, он казался до странности уязвимым.
– О чем вы думаете? – тихо спросила она, лениво пощипывая пальцами траву.
– О Стамбуле, – признался Лукас. – О золотых и белых куполах и бескрайней морской синеве за Золотым Рогом.
– О! – удивленно воскликнула Пруденс, не ожидавшая подобного ответа. – Может, расскажете мне?
– Если хочешь. Впервые увидев этот город с Босфора, я был поражен. Зрелище было необыкновенное. Семь его холмов волнами встали на фоне неба, а купола и минареты тонули в туманной дымке, словно мираж в пустыне.
Пруденс с любопытством взглянула на Лукаса.
– Зачем вы поехали на восток? – спросила она, сгорая от желания узнать о его прошлом.
Лукас легкомысленно пожал плечами, не желая посвящать Пруденс во все события последних пяти лет своей жизни, но кое-что решил все-таки рассказать.
– За удовольствиями… за приключениями. Меня манила красота востока, и я намеревался отправиться в Индию.
– И вы были разочарованы?
– Разочарован? Нет. Увидев Стамбул впервые, невозможно не восхититься.
Пруденс вздрогнула: полученные из книг сведения о загадочном востоке внушали ей ужас.
– Вы хотите сказать, что он не погряз в разврате и варварстве, что турки вовсе не кровожадные дикари, обращающие в рабство всех, кто попадается им на пути?
– Некоторые да. Жизнь в Оттоманской империи часто бывает жестокой. Это мужской мир, хотя влияние матери султана или бабушки, как у нынешнего султана, который при первой нашей встрече был семнадцатилетним юношей, поистине безгранично.
– Сколько вы там прожили?
– Почти три года.
– Боже… наверное, вам понравилось.
– Да. Я жил во дворце, – поведал Лукас с улыбкой.
Впечатленная его признанием, Пруденс удивленно моргнула.
– И чем же вы заслужили столь высокое положение?
– Султан отблагодарил меня за спасение его жизни.
Девушка была очарована, словно ребенок, слушающий волшебную сказку.
– О! Как?
– Я находился на судне, которое столкнулось в водах Босфора с баркой султана Мехмеда. В суматохе он и несколько его приближенных попадали за борт. Я всего лишь нырнул следом и вытащил его. Я не видел в своем поступке никакой особой доблести, но султан был благодарен и щедро наградил меня. Его величество почтил меня своей дружбой и предоставил мне свободу в пределах своего дворца.
Неожиданно Пруденс осенило.
– Что же вы делали на судне, идущем в Стамбул, если намеревались отправиться в Индию? Я изучала географию, и, по-моему, вы сбились с курса.
Лукас неожиданно смутился и отвел взгляд.
Пруденс широко раскрыла глаза и буквально подскочила на месте.
– Лукас! Ты был рабом? – Девушка была так захвачена его рассказом, что и не заметила, как впервые назвала его по имени.
Когда он наконец встретился с ней взглядом, его улыбка была почти застенчивой.
– Это правда. Я был рабом. Меня захватили и продали турецкому паше в Алжире. Он отвез меня в Стамбул. – В его глазах появился плутовской блеск. – Итак… что ты теперь думаешь обо мне? Не самая подходящая роль для героя. Я предпочитаю не распространяться об этом. При всей своей репутации храбреца, покрывшего себя славой на полях сражений, я не смогу посмотреть в глаза своим друзьям, если эта история выйдет наружу.
– Да уж, наверняка не сможешь. – Пруденс улыбнулась, почувствовав его настроение. – Но ты не виноват, что тебя захватили, и это приключение стоит того, чтобы о нем рассказывать.
– Иногда все это кажется мне сном.
– Когда ты спас султана, турецкий паша подарил тебя ему?
– Да. Он считал честью преподнести султану подобный подарок, но мне это честью не казалось. А что касается здешних представлений о рабстве, мое положение было вовсе не таким ужасным, как у рабов на западе.
– Но, наверное, это слишком унизительно для воина.
– Я некоторое время служил в турецкой армии, вместе с другими наемниками-христианами. К тому же, я стал одним из фаворитов султана. Он был молод и слишком одинок.
– Он считал тебя своим другом?
– Думаю, да.
– Тогда почему он не отпустил тебя на свободу?
– Зачем? Ему это было не к чему. Он был благодарен мне за спасение жизни, но, кроме того, он был эгоистичен. Он называл меня своим гостем, а не рабом, но я знал, что так просто он меня не отпустит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21