Не многие джентльмены в Лондоне могли сказать такое о своих невестах.
— Не волнуйтесь, — успокоил он ее. — Я вам буду подсказывать.
Он вел себя в точности как мужчина ее мечты — внимательный, заботливый. Ее переполняло счастье.
— О Питер! — воскликнула она. — Я так рада, что мы поженимся!
Он был застигнут врасплох. Какого черта она говорит о таких интимных вещах в присутствии леди Сильвии? И как он должен реагировать на это?
— Вполне закономерная вещь, — изрек он наконец. Габби была чуть-чуть разочарована. Конечно, Питер пока слишком мало ее знает и не может испытывать те же чувства, что и она. Но возможно, сегодня они будут целоваться. Так же, как с Квилом. И в предвкушении удовольствия она вспомнила его плотное тело и потемневшие во время поцелуев глаза. Она ожидала того же самого от Питера к концу вечера.
Ежегодные балы Изабеллы Фестер были вторым по значимости событием после возобновления работы парламента — факт вполне достаточный, чтобы им гордиться, и обязывающий придерживаться тех же сроков. Действительно, когда в 1804 году парламент отложил открытие в связи с ухудшением здоровья короля, леди Фестер тотчас отменила свой бал, сославшись на те же причины. И приглашения были снова разосланы, как только миновала опасность. С известной долей уверенности можно было сказать, что для тех, кто не мог ждать до марта — апреля, включая и саму леди Фестер, ее знаменитые балы служили сигналом, что la haute societe (устроительница вечеров, воспитывавшаяся гувернанткой-француженкой, любила щегольнуть своей образованностью) уже вернулось в Лондон. Таким образом, мамашам, ищущим приличные партии для дочерей, не нужно было сидеть в своих унылых загородных домах до завершения Пасхи. По убеждению леди Фестер, истинно элегантным манерам — она произносила это прилагательное тоже по-французски — нельзя научиться вне Лондона. В подтверждение этого кредо хозяйка дома придала своей вежливой улыбке оттенок радушного гостеприимства, когда дворецкий объявил о появлении одного из самых элегантных мужчин в Лондоне. В зал вошел Люсьен Бош.
— О, дорогой маркиз! — проворковала леди Фестер. Она прекрасно знала, что Бош отрекся от своего титула, но считала, что на подобные мелкие ошибки можно смотреть сквозь пальцы.
Люсьен приветствовал ее низким поклоном и поцеловал кончики пальцев.
— Милейшая леди Фестер, — произнес он затем, — позвольте представить вам миссис Юинг.
Хозяйка дома слегка напряглась. Эмили Торп — мало ли как она сама себя называла! — не принадлежала к числу тех, кого леди Фестер желала видеть у себя на балу. Но прежде чем дать понять это нежданной гостье, глаза леди Фестер задержались на туалете миссис Юинг. На ней было платье из желтоватого итальянского газа, посаженное на креп чуть более темного оттенка, со вставками в виде янтарных лент и бисером на лифе и рукавах. Своей оригинальностью ее наряд превосходил все туалеты, какие леди Фестер видела в этот вечер. Несомненно, столь божественный наряд будет детально проанализирован в следующем номере «Ля бель ассамбле». Хозяйка дома и сама мечтала о такой чести, а сейчас чуть не ослепла от зависти.
— Рада видеть вас, миссис Юинг, — почтительно обратилась к ней леди Фестер. — Платье одержало победу.
— Должен вам сказать, если вы еще не заметили, — прошептал Люсьен Эмили на ухо, когда они прошли в залу, — там, у входа, стоял настоящий дракон. И вы только что его миновали.
— Разве могло быть иначе? — Эмили подняла на него сияющие глаза. — Ведь рядом со мной истребитель драконов. — Люсьен усмехнулся:
— В данном случае у меня как раз не было полной уверенности. Вы хотите танцевать?
Эмили замялась, оглядывая зал. Какое разнообразие нарядов! Здесь были представлены все фасоны — и строго классические, и кокетливые, с украшениями в виде атласных роз и кружев вокруг декольте. Некоторые декольте были настолько глубокими, что между ожерельями на шее и поясом у талии оставалась лишь узкая полоска материи.
— О Боже, какая красота! — вздохнула Эмили и вдруг схватила Люсьена за руку. — Мистер Бош, вы, случайно, не знаете, кто та молодая дама с высокой прической?
— На ваше счастье, я с ней знаком и готов представить вас, — неодобрительно нахмурился Люсьен.
Он поклонился Сесилии Морган, и через несколько минут Эмили с Сесилией — или Сисси, как сия дама велела Эмили ее называть, — уже обсуждали достоинства и недостатки современной моды. Мужчин на время попросили отойти в сторонку.
Люсьен с изумлением наблюдал, как Эмили, с таким трудом поддавшаяся уговорам пойти на бал, очаровывала то самое общество, которое ее отвергло. Игнорируя холодность первых приветствий, она быстро заражала женщин своим интересом к моде. Люсьен внезапно почувствовал щемящую боль в сердце. Место Эмили — не в крошечном домике с обшарпанной мебелью и двумя-тремя слугами, а здесь, в роскошном дворце. Наконец он вытянул ее из «дискуссионного клуба» и увлек на паркет.
Эмили плыла в его объятиях, такая же элегантная в танце, как и в одежде. Пока они вальсировали по залу, ее газовое платье то захлестывалось вокруг его ног, то облаком взметалось ввысь. Он был убежден, что они с Эмили танцуют лучше всех в зале. Эта мысль вызывала в нем пьянящее чувство, хотя и не столь сильное, как от ощущения хрупкого тела, которое он держал в своих руках.
Габби улыбнулась одними уголками рта. От этой милой улыбки лицо ее сразу расцвело. Питер был удивлен — оказывается, не он один ждал этого события. «Держи ухо востро», — сказал он себе. Вообще к вечеру, в предвкушении приятных часов он всегда начинал нервничать. Он старался предстать перед обществом в наилучшем виде, убедив себя, что с каждым балом упрочивает свое положение. Сегодня он волновался больше обычного.
Пока все складывалось хорошо. Питер представил Габби своим друзьям. В зависимости от их интересов они или откровенно пялились на ее грудь, или выясняли, не одевается ли она у Карем. Браво, мадам! Ваши слова сбываются. Все мужчины в зале, похоже, смотрели только на мисс Дженингем.
Питер находил, что Габби ведет себя вполне прилично. Но кажется, атмосфера лондонского бала, блистательная и экстравагантная, действовала на нее слегка угнетающе. Далее он сделал важное открытие, что его невеста довольно неплохо танцует. Питер относил танцы к первейшему умению джентльмена. Другие изнурительные способы поддержания формы он оставлял своему брату. Сам он редко пропускал даже возбуждающий контрданс, но предпочитал медленный и величавый полонез. Стороннему наблюдателю танец мог показаться слишком простым, но он требовал плавных и синхронных до доли секунды движений. По мнению Питера, не было большей безвкусицы, нежели резкие или опережающие музыку движения. В этом отношении Габби заслуживала похвалы.
В общем и целом он был ею удовлетворен. Друзья говорили ему комплименты по поводу ее исключительного вкуса, благородства манер и грациозности. Похотливый принц Уэльский толкнул его локтем в бок и шепнул, что его невеста производит фурор и что у нее голос сирены. Питер не разделял его мнения, но спорить не стал. Слова Принни были для него высшей похвалой. Поэтому, когда после стремительной мелодии «Дженни персики сбирала» Габби робко пожаловалась на усталость, он решил ее поощрить. Он позволил ей выйти на балкон.
Габби хотела вернуться домой, но Питер категорически заявил:
— Все, что вам нужно, — это свежий воздух. — В два часа ночи никто и не думал уезжать. Конечно, чтобы приобрести необходимую выносливость, требовалось время. Английская леди ни при каких обстоятельствах не должна сдавать позиций или хоть на йоту утрачивать совершенства, будь то в платье или в прическе. Он уже дважды отсылал Габби поправлять волосы.
— Леди Сильвия, кажется, изнемогла окончательно, — безнадежно заметила она. Последние полчаса ее компаньонка дремала в уголке на стуле.
— Она всегда спит днем, — пожал плечами Питер. — К ужину проснется. Не беспокойтесь, из-за этого никто не станет думать о вас хуже.
Но Габби и не беспокоилась по этому поводу. Она сама соснула бы с удовольствием, не будь эти стулья такими узкими.
— Сейчас мы выйдем на балкон и посмотрим сады. — Ее передернуло. Мистер Барлоу не так давно выводил ее на балкон, и она едва не превратилась в сосульку. Сейчас не та погода, чтобы стоять раздетой, тем более с почти обнаженной грудью. Декабрь все-таки. И что если на голову свалится огромный ледяной шар?
Но Питер чуть не на буксире потащил ее к одной из трех дверей, ведущих на небольшие балконы.
Габби тяжело вздохнула. Убийственно скучный вечер! Она устала от внимания джентльменов. Один норовил ненароком коснуться ее груди, другой гладил по спине, как домохозяйка, выбирающая птицу.
На балконе было все так же холодно. Питер оставил дверь открытой.
— Хоть мы помолвлены, — объяснил он, — я не хочу давать повод для кривотолков.
Габби чуть было не сказала, что мистер Барлоу закрывал дверь. Странно, но со своим будущим мужем ей было намного труднее, чем с Квилом. Вероятно, так и должно быть между влюбленными, подумала она.
Через несколько минут Габби совсем замерзла. Но может… Она вдруг улыбнулась и первой подплыла к своему жениху. Может, это подходящее время для их первого поцелуя?
Питер взглянул на нее с удивлением. Она не хотела просить, чтобы он поцеловал ее. Первый раз он должен сам проявить инициативу.
— Довольно холодно, — пожаловалась Габби.
— Взбодрились немного? — спросил он. — Тогда вернемся в зал. Леди должна выглядеть бодрой и свежей, как бы она ни устала.
Питер стоял совсем близко — только руку протянуть, Габби была уверена, что из-за этой нестерпимой температуры ее соски затвердели под лифом. Она прекрасно помнила, как застонал Квил, открыв не так давно это непонятное физическое явление.
Однако Питер не собирался ее целовать по этому случаю. И даже не смотрел на ее грудь. Он явно чувствовал себя неловко.
— Питер, коль скоро мы жених и невеста, — проворковала Габби кротчайшим голоском, — я не думаю, что будет неприлично, если вы меня поцелуете.
— Категорически нет! — Питер даже отшатнулся. — На балу? Ни при каких обстоятельствах!
— Следует ли это понимать так, что вы не хотите? — Габби замолчала и проглотила вставший в горле комок. Питер вскинул руку и пригладил свои каштановые кудри.
— Разумеется, я хочу вас поцеловать. — Она подняла на него глаза с безмолвным призывом. Питер взял ее за подбородок и приложил губы к ее губам. Она прикрыла глаза и стояла не двигаясь. Не хватало еще осрамиться, проявив чрезмерную активность.
Но Питер не обнаруживал никакой склонности к большей интимности. Он только слегка прижал губы к ее рту и через секунду отдернул их, Габби открыла глаза. Питер смотрел на нее и улыбался.
— Ну вот и все, Габби, — весело сказал он. — Полагаю, вы целуетесь впервые?
Она поколебалась секунду и бросилась к нему на грудь. К счастью, он был значительно ниже Квила и его рот оказался досягаем. Когда она прильнула к нему, Питер задохнулся, шокированный.
Габби ждала продолжения. Наученная Квилом, она думала, что Питер так же откроет губы и его руки обовьются вокруг нее.
Но вместо поцелуя он сердито схватил ее за оголенные плечи и оттолкнул от себя.
— Вы с ума сошли! — в ужасе воскликнул он. С отвратительным ощущением в желудке он взглянул на свою невесту. Волосы ее снова растрепались, а ее соски… О Боже, Принни попал в точку. Упоминание о фуроре — не комплимент. Это дружеское предупреждение. — Вы… вы — распутница, — еле выговорил он, задыхаясь.
Габби прикрыла руками покрасневшую от холода грудь. Более щепетильного человека она еще не встречала. Мистер Барлоу не был излишне обременен приличиями. Он всеми правдами и неправдами пытался ее поцеловать, пока она не проскользнула у него под рукой.
— А ваша прическа! — возмущенно продолжал Питер. — Вы вопиюще безвкусны! — Как затравленный зверь, он взглянул на открытую дверь. — Если нас кто-нибудь видел, я буду изгнан из общества.
— Питер, — рассудительно промолвила Габби, — мы же помолвлены. Что такого, если мы обнимались? Я убеждена, никто не станет раздувать из этого скандал. Думаю, вы преувеличиваете, — добавила она осторожно. — Я удаляюсь в дамскую комнату. — Она уже вышла, но потом опять просунула голову в дверь. — А в экипаже вы меня поцелуете?
— Ни в коем случае! — У Питера вновь засосало под ложечкой. — Вы думаете, леди Сильвия не заметит?
— А если ее там не будет?
— До венчания леди Сильвия или моя мать всегда будут с нами, — вывернулся Питер. — Иначе это будет грубейшим нарушением этикета.
Габби исчезла. Видимо, пошла поправлять волосы, подумал Питер. Он облегченно вздохнул и потрогал шею. К счастью, галстук, кажется, не слишком помялся.
— Питер, дружище! — послышался жизнерадостный голос одного из приятелей. — Я знал, что ты здесь. — Саймон Патни прошел на балкон и достал сигару. — Я видел, как сейчас вышла твоя нареченная. Никогда не думал, что ты сделаешь такой хороший выбор. Она красавица. А ее грудь! — Саймон поцеловал себе кончики пальцев. — Я всегда считал, что ты женишься на какой-нибудь ледышке. Если вообще женишься, — добавил он добродушно. — Но ты отхватил лучшее в этом сезоне! — Саймон понизил голос и бросил на Питера многозначительный взгляд. — Ну, приятель, судя по всему, в спальне с ней будет жарко. Ты меня понимаешь?
Да уж, мрачно подумал Питер, не сомневаясь в правильности оценки.
Он пробыл на балконе еще с полчаса, выкурив с приятелем одну из его сигар, чего не сделал бы в другое время. Истребить едкий табачный запах было крайне трудно.
Саймон все больше распалялся, расхваливая главную доблесть Габби — ее грудь! Питер сделал ему скидку, поскольку тот был в сильном подпитии, а то непременно сказал бы, что если бы ему нужна была дойная корова, то он поехал бы в деревню. Впрочем, подобное замечание было бы злым и несправедливым. Габби не виновата, что у нее такая грудь.
Тем временем его невеста сидела в дамской комнате, где ей снова зашпиливали волосы.
— Мисс Дженингем! — восторженно воскликнула леди Софи Йорк.
Габби улыбнулась вошедшей герцогине Гизл, но не шелохнулась, У горничной оставалось еще шпилек двадцать, и от одного движения весь процесс пришлось бы начинать с нуля.
— Простите, что не встаю, ваша светлость.
— Нам ни к чему формальности! — Софи плюхнулась на соседний стул. — Как вам нравится Лондон, мисс Дженингем?
— Может, будете называть меня Габби? — Это могло показаться слишком импульсивным, но леди Софи, похоже, была настроена очень дружелюбно.
— С удовольствием, — немедля согласилась она. — И вы называйте меня Софи. Пусть старые мегеры будут в шоке.
— Что в этом шокирующего?
Габби опасалась скандала, помня предостережения Питера.
— О, Габби, надо знать поколение моей матери! Они знают друг друга с пеленок, но хотят, чтобы их называли не иначе как леди такая-то и такая-то. Но почему я не видела вас в Гайд-парке или у меня на вечере? Я посылала вам приглашение.
Габби огляделась, чтобы удостовериться, что в комнате нет других леди.
— Я должна была дождаться, когда доставят платья от мадам Карем, — призналась она. — А до той поры мне надлежало сидеть дома. Питер был непреклонен.
Софи нахмурилась:
— Не ожидала от него. — Она задумалась на секунду. — Ну естественно, ваш внешний вид для него важнее всего. Кстати, выглядите вы превосходно. У меня у самой достаточно много вещей от Карем. Завтра я собираюсь заказать небольшой шлейф к платью, которое она сейчас для меня делает. Я думаю, вы положите начало повальному увлечению модой!
— Может быть. — Габби с трудом подавила смешок. — Хотя более вероятно, что это будет начало скандала. Я не уверена, что при таком покрое лиф останется на месте.
— Ох, никуда он не денется, — заверила ее Софи. — Я приблизительно той же комплекции, что и вы, но с этим у меня никогда не было проблем. Мадам обладает волшебством художника. — Герцогиня лениво помахивала веером. — О Боже, как я устала! Эти часы для меня всегда непереносимы.
Габби взглянула на нее с любопытством.
— Тогда почему вы не уедете домой?
— О, потом будет лучше. После ужина будет объявлен танец. После еды к большинству придет второе дыхание. И конечно, джентльмены в карточном салоне изрядно напьются. Это всегда в какой-то мере интересно. — Софи озорно улыбнулась.
— Чем?
— В опьянении мужчины обретают смелость.
На вопросительный взгляд Габби леди Софи продолжила:
— Они подходят к дамам, но не к своим женам — к чужим. Затевают абсурдные споры и обнаруживают примитивные мужские инстинкты.
— Это уже интереснее, — заметила Габби.
— Леди отбрасывают все предосторожности, выходят в сад и бродят без присмотра компаньонок. Моя мать и прочие более строгие дуэньи, — проказливо улыбнулась Софи, — сразу пробуждаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Не волнуйтесь, — успокоил он ее. — Я вам буду подсказывать.
Он вел себя в точности как мужчина ее мечты — внимательный, заботливый. Ее переполняло счастье.
— О Питер! — воскликнула она. — Я так рада, что мы поженимся!
Он был застигнут врасплох. Какого черта она говорит о таких интимных вещах в присутствии леди Сильвии? И как он должен реагировать на это?
— Вполне закономерная вещь, — изрек он наконец. Габби была чуть-чуть разочарована. Конечно, Питер пока слишком мало ее знает и не может испытывать те же чувства, что и она. Но возможно, сегодня они будут целоваться. Так же, как с Квилом. И в предвкушении удовольствия она вспомнила его плотное тело и потемневшие во время поцелуев глаза. Она ожидала того же самого от Питера к концу вечера.
Ежегодные балы Изабеллы Фестер были вторым по значимости событием после возобновления работы парламента — факт вполне достаточный, чтобы им гордиться, и обязывающий придерживаться тех же сроков. Действительно, когда в 1804 году парламент отложил открытие в связи с ухудшением здоровья короля, леди Фестер тотчас отменила свой бал, сославшись на те же причины. И приглашения были снова разосланы, как только миновала опасность. С известной долей уверенности можно было сказать, что для тех, кто не мог ждать до марта — апреля, включая и саму леди Фестер, ее знаменитые балы служили сигналом, что la haute societe (устроительница вечеров, воспитывавшаяся гувернанткой-француженкой, любила щегольнуть своей образованностью) уже вернулось в Лондон. Таким образом, мамашам, ищущим приличные партии для дочерей, не нужно было сидеть в своих унылых загородных домах до завершения Пасхи. По убеждению леди Фестер, истинно элегантным манерам — она произносила это прилагательное тоже по-французски — нельзя научиться вне Лондона. В подтверждение этого кредо хозяйка дома придала своей вежливой улыбке оттенок радушного гостеприимства, когда дворецкий объявил о появлении одного из самых элегантных мужчин в Лондоне. В зал вошел Люсьен Бош.
— О, дорогой маркиз! — проворковала леди Фестер. Она прекрасно знала, что Бош отрекся от своего титула, но считала, что на подобные мелкие ошибки можно смотреть сквозь пальцы.
Люсьен приветствовал ее низким поклоном и поцеловал кончики пальцев.
— Милейшая леди Фестер, — произнес он затем, — позвольте представить вам миссис Юинг.
Хозяйка дома слегка напряглась. Эмили Торп — мало ли как она сама себя называла! — не принадлежала к числу тех, кого леди Фестер желала видеть у себя на балу. Но прежде чем дать понять это нежданной гостье, глаза леди Фестер задержались на туалете миссис Юинг. На ней было платье из желтоватого итальянского газа, посаженное на креп чуть более темного оттенка, со вставками в виде янтарных лент и бисером на лифе и рукавах. Своей оригинальностью ее наряд превосходил все туалеты, какие леди Фестер видела в этот вечер. Несомненно, столь божественный наряд будет детально проанализирован в следующем номере «Ля бель ассамбле». Хозяйка дома и сама мечтала о такой чести, а сейчас чуть не ослепла от зависти.
— Рада видеть вас, миссис Юинг, — почтительно обратилась к ней леди Фестер. — Платье одержало победу.
— Должен вам сказать, если вы еще не заметили, — прошептал Люсьен Эмили на ухо, когда они прошли в залу, — там, у входа, стоял настоящий дракон. И вы только что его миновали.
— Разве могло быть иначе? — Эмили подняла на него сияющие глаза. — Ведь рядом со мной истребитель драконов. — Люсьен усмехнулся:
— В данном случае у меня как раз не было полной уверенности. Вы хотите танцевать?
Эмили замялась, оглядывая зал. Какое разнообразие нарядов! Здесь были представлены все фасоны — и строго классические, и кокетливые, с украшениями в виде атласных роз и кружев вокруг декольте. Некоторые декольте были настолько глубокими, что между ожерельями на шее и поясом у талии оставалась лишь узкая полоска материи.
— О Боже, какая красота! — вздохнула Эмили и вдруг схватила Люсьена за руку. — Мистер Бош, вы, случайно, не знаете, кто та молодая дама с высокой прической?
— На ваше счастье, я с ней знаком и готов представить вас, — неодобрительно нахмурился Люсьен.
Он поклонился Сесилии Морган, и через несколько минут Эмили с Сесилией — или Сисси, как сия дама велела Эмили ее называть, — уже обсуждали достоинства и недостатки современной моды. Мужчин на время попросили отойти в сторонку.
Люсьен с изумлением наблюдал, как Эмили, с таким трудом поддавшаяся уговорам пойти на бал, очаровывала то самое общество, которое ее отвергло. Игнорируя холодность первых приветствий, она быстро заражала женщин своим интересом к моде. Люсьен внезапно почувствовал щемящую боль в сердце. Место Эмили — не в крошечном домике с обшарпанной мебелью и двумя-тремя слугами, а здесь, в роскошном дворце. Наконец он вытянул ее из «дискуссионного клуба» и увлек на паркет.
Эмили плыла в его объятиях, такая же элегантная в танце, как и в одежде. Пока они вальсировали по залу, ее газовое платье то захлестывалось вокруг его ног, то облаком взметалось ввысь. Он был убежден, что они с Эмили танцуют лучше всех в зале. Эта мысль вызывала в нем пьянящее чувство, хотя и не столь сильное, как от ощущения хрупкого тела, которое он держал в своих руках.
Габби улыбнулась одними уголками рта. От этой милой улыбки лицо ее сразу расцвело. Питер был удивлен — оказывается, не он один ждал этого события. «Держи ухо востро», — сказал он себе. Вообще к вечеру, в предвкушении приятных часов он всегда начинал нервничать. Он старался предстать перед обществом в наилучшем виде, убедив себя, что с каждым балом упрочивает свое положение. Сегодня он волновался больше обычного.
Пока все складывалось хорошо. Питер представил Габби своим друзьям. В зависимости от их интересов они или откровенно пялились на ее грудь, или выясняли, не одевается ли она у Карем. Браво, мадам! Ваши слова сбываются. Все мужчины в зале, похоже, смотрели только на мисс Дженингем.
Питер находил, что Габби ведет себя вполне прилично. Но кажется, атмосфера лондонского бала, блистательная и экстравагантная, действовала на нее слегка угнетающе. Далее он сделал важное открытие, что его невеста довольно неплохо танцует. Питер относил танцы к первейшему умению джентльмена. Другие изнурительные способы поддержания формы он оставлял своему брату. Сам он редко пропускал даже возбуждающий контрданс, но предпочитал медленный и величавый полонез. Стороннему наблюдателю танец мог показаться слишком простым, но он требовал плавных и синхронных до доли секунды движений. По мнению Питера, не было большей безвкусицы, нежели резкие или опережающие музыку движения. В этом отношении Габби заслуживала похвалы.
В общем и целом он был ею удовлетворен. Друзья говорили ему комплименты по поводу ее исключительного вкуса, благородства манер и грациозности. Похотливый принц Уэльский толкнул его локтем в бок и шепнул, что его невеста производит фурор и что у нее голос сирены. Питер не разделял его мнения, но спорить не стал. Слова Принни были для него высшей похвалой. Поэтому, когда после стремительной мелодии «Дженни персики сбирала» Габби робко пожаловалась на усталость, он решил ее поощрить. Он позволил ей выйти на балкон.
Габби хотела вернуться домой, но Питер категорически заявил:
— Все, что вам нужно, — это свежий воздух. — В два часа ночи никто и не думал уезжать. Конечно, чтобы приобрести необходимую выносливость, требовалось время. Английская леди ни при каких обстоятельствах не должна сдавать позиций или хоть на йоту утрачивать совершенства, будь то в платье или в прическе. Он уже дважды отсылал Габби поправлять волосы.
— Леди Сильвия, кажется, изнемогла окончательно, — безнадежно заметила она. Последние полчаса ее компаньонка дремала в уголке на стуле.
— Она всегда спит днем, — пожал плечами Питер. — К ужину проснется. Не беспокойтесь, из-за этого никто не станет думать о вас хуже.
Но Габби и не беспокоилась по этому поводу. Она сама соснула бы с удовольствием, не будь эти стулья такими узкими.
— Сейчас мы выйдем на балкон и посмотрим сады. — Ее передернуло. Мистер Барлоу не так давно выводил ее на балкон, и она едва не превратилась в сосульку. Сейчас не та погода, чтобы стоять раздетой, тем более с почти обнаженной грудью. Декабрь все-таки. И что если на голову свалится огромный ледяной шар?
Но Питер чуть не на буксире потащил ее к одной из трех дверей, ведущих на небольшие балконы.
Габби тяжело вздохнула. Убийственно скучный вечер! Она устала от внимания джентльменов. Один норовил ненароком коснуться ее груди, другой гладил по спине, как домохозяйка, выбирающая птицу.
На балконе было все так же холодно. Питер оставил дверь открытой.
— Хоть мы помолвлены, — объяснил он, — я не хочу давать повод для кривотолков.
Габби чуть было не сказала, что мистер Барлоу закрывал дверь. Странно, но со своим будущим мужем ей было намного труднее, чем с Квилом. Вероятно, так и должно быть между влюбленными, подумала она.
Через несколько минут Габби совсем замерзла. Но может… Она вдруг улыбнулась и первой подплыла к своему жениху. Может, это подходящее время для их первого поцелуя?
Питер взглянул на нее с удивлением. Она не хотела просить, чтобы он поцеловал ее. Первый раз он должен сам проявить инициативу.
— Довольно холодно, — пожаловалась Габби.
— Взбодрились немного? — спросил он. — Тогда вернемся в зал. Леди должна выглядеть бодрой и свежей, как бы она ни устала.
Питер стоял совсем близко — только руку протянуть, Габби была уверена, что из-за этой нестерпимой температуры ее соски затвердели под лифом. Она прекрасно помнила, как застонал Квил, открыв не так давно это непонятное физическое явление.
Однако Питер не собирался ее целовать по этому случаю. И даже не смотрел на ее грудь. Он явно чувствовал себя неловко.
— Питер, коль скоро мы жених и невеста, — проворковала Габби кротчайшим голоском, — я не думаю, что будет неприлично, если вы меня поцелуете.
— Категорически нет! — Питер даже отшатнулся. — На балу? Ни при каких обстоятельствах!
— Следует ли это понимать так, что вы не хотите? — Габби замолчала и проглотила вставший в горле комок. Питер вскинул руку и пригладил свои каштановые кудри.
— Разумеется, я хочу вас поцеловать. — Она подняла на него глаза с безмолвным призывом. Питер взял ее за подбородок и приложил губы к ее губам. Она прикрыла глаза и стояла не двигаясь. Не хватало еще осрамиться, проявив чрезмерную активность.
Но Питер не обнаруживал никакой склонности к большей интимности. Он только слегка прижал губы к ее рту и через секунду отдернул их, Габби открыла глаза. Питер смотрел на нее и улыбался.
— Ну вот и все, Габби, — весело сказал он. — Полагаю, вы целуетесь впервые?
Она поколебалась секунду и бросилась к нему на грудь. К счастью, он был значительно ниже Квила и его рот оказался досягаем. Когда она прильнула к нему, Питер задохнулся, шокированный.
Габби ждала продолжения. Наученная Квилом, она думала, что Питер так же откроет губы и его руки обовьются вокруг нее.
Но вместо поцелуя он сердито схватил ее за оголенные плечи и оттолкнул от себя.
— Вы с ума сошли! — в ужасе воскликнул он. С отвратительным ощущением в желудке он взглянул на свою невесту. Волосы ее снова растрепались, а ее соски… О Боже, Принни попал в точку. Упоминание о фуроре — не комплимент. Это дружеское предупреждение. — Вы… вы — распутница, — еле выговорил он, задыхаясь.
Габби прикрыла руками покрасневшую от холода грудь. Более щепетильного человека она еще не встречала. Мистер Барлоу не был излишне обременен приличиями. Он всеми правдами и неправдами пытался ее поцеловать, пока она не проскользнула у него под рукой.
— А ваша прическа! — возмущенно продолжал Питер. — Вы вопиюще безвкусны! — Как затравленный зверь, он взглянул на открытую дверь. — Если нас кто-нибудь видел, я буду изгнан из общества.
— Питер, — рассудительно промолвила Габби, — мы же помолвлены. Что такого, если мы обнимались? Я убеждена, никто не станет раздувать из этого скандал. Думаю, вы преувеличиваете, — добавила она осторожно. — Я удаляюсь в дамскую комнату. — Она уже вышла, но потом опять просунула голову в дверь. — А в экипаже вы меня поцелуете?
— Ни в коем случае! — У Питера вновь засосало под ложечкой. — Вы думаете, леди Сильвия не заметит?
— А если ее там не будет?
— До венчания леди Сильвия или моя мать всегда будут с нами, — вывернулся Питер. — Иначе это будет грубейшим нарушением этикета.
Габби исчезла. Видимо, пошла поправлять волосы, подумал Питер. Он облегченно вздохнул и потрогал шею. К счастью, галстук, кажется, не слишком помялся.
— Питер, дружище! — послышался жизнерадостный голос одного из приятелей. — Я знал, что ты здесь. — Саймон Патни прошел на балкон и достал сигару. — Я видел, как сейчас вышла твоя нареченная. Никогда не думал, что ты сделаешь такой хороший выбор. Она красавица. А ее грудь! — Саймон поцеловал себе кончики пальцев. — Я всегда считал, что ты женишься на какой-нибудь ледышке. Если вообще женишься, — добавил он добродушно. — Но ты отхватил лучшее в этом сезоне! — Саймон понизил голос и бросил на Питера многозначительный взгляд. — Ну, приятель, судя по всему, в спальне с ней будет жарко. Ты меня понимаешь?
Да уж, мрачно подумал Питер, не сомневаясь в правильности оценки.
Он пробыл на балконе еще с полчаса, выкурив с приятелем одну из его сигар, чего не сделал бы в другое время. Истребить едкий табачный запах было крайне трудно.
Саймон все больше распалялся, расхваливая главную доблесть Габби — ее грудь! Питер сделал ему скидку, поскольку тот был в сильном подпитии, а то непременно сказал бы, что если бы ему нужна была дойная корова, то он поехал бы в деревню. Впрочем, подобное замечание было бы злым и несправедливым. Габби не виновата, что у нее такая грудь.
Тем временем его невеста сидела в дамской комнате, где ей снова зашпиливали волосы.
— Мисс Дженингем! — восторженно воскликнула леди Софи Йорк.
Габби улыбнулась вошедшей герцогине Гизл, но не шелохнулась, У горничной оставалось еще шпилек двадцать, и от одного движения весь процесс пришлось бы начинать с нуля.
— Простите, что не встаю, ваша светлость.
— Нам ни к чему формальности! — Софи плюхнулась на соседний стул. — Как вам нравится Лондон, мисс Дженингем?
— Может, будете называть меня Габби? — Это могло показаться слишком импульсивным, но леди Софи, похоже, была настроена очень дружелюбно.
— С удовольствием, — немедля согласилась она. — И вы называйте меня Софи. Пусть старые мегеры будут в шоке.
— Что в этом шокирующего?
Габби опасалась скандала, помня предостережения Питера.
— О, Габби, надо знать поколение моей матери! Они знают друг друга с пеленок, но хотят, чтобы их называли не иначе как леди такая-то и такая-то. Но почему я не видела вас в Гайд-парке или у меня на вечере? Я посылала вам приглашение.
Габби огляделась, чтобы удостовериться, что в комнате нет других леди.
— Я должна была дождаться, когда доставят платья от мадам Карем, — призналась она. — А до той поры мне надлежало сидеть дома. Питер был непреклонен.
Софи нахмурилась:
— Не ожидала от него. — Она задумалась на секунду. — Ну естественно, ваш внешний вид для него важнее всего. Кстати, выглядите вы превосходно. У меня у самой достаточно много вещей от Карем. Завтра я собираюсь заказать небольшой шлейф к платью, которое она сейчас для меня делает. Я думаю, вы положите начало повальному увлечению модой!
— Может быть. — Габби с трудом подавила смешок. — Хотя более вероятно, что это будет начало скандала. Я не уверена, что при таком покрое лиф останется на месте.
— Ох, никуда он не денется, — заверила ее Софи. — Я приблизительно той же комплекции, что и вы, но с этим у меня никогда не было проблем. Мадам обладает волшебством художника. — Герцогиня лениво помахивала веером. — О Боже, как я устала! Эти часы для меня всегда непереносимы.
Габби взглянула на нее с любопытством.
— Тогда почему вы не уедете домой?
— О, потом будет лучше. После ужина будет объявлен танец. После еды к большинству придет второе дыхание. И конечно, джентльмены в карточном салоне изрядно напьются. Это всегда в какой-то мере интересно. — Софи озорно улыбнулась.
— Чем?
— В опьянении мужчины обретают смелость.
На вопросительный взгляд Габби леди Софи продолжила:
— Они подходят к дамам, но не к своим женам — к чужим. Затевают абсурдные споры и обнаруживают примитивные мужские инстинкты.
— Это уже интереснее, — заметила Габби.
— Леди отбрасывают все предосторожности, выходят в сад и бродят без присмотра компаньонок. Моя мать и прочие более строгие дуэньи, — проказливо улыбнулась Софи, — сразу пробуждаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38