Он взглянул на решительное маленькое существо, стоявшее рядом с ним: Софи буквально трясло от душераздирающих рыданий — таких сильных, что они не могли вырваться наружу. Она задыхалась. Патрик подхватил ее на руки и отнес в спальню в противоположном конце холла Он сел в кресло и рассеянно поглаживал ее волосы.— Я убила ее, — с трудом произнесла Софи. — Я любила ее, и я убила ее. О Боже…— Что? — спросил Патрик.— Я убила ее. Если бы я не послала это письмо, с ней все было бы хорошо. Я думала… я думала, что он должен знать правду. Я думала, если он будет здесь, он поймет, как глупо было ее подозревать.— Вы правильно сделали, — заверил Патрик.Он не очень ясно представлял, о чем идет речь, но продолжал гладить ее шелковистые локоны.— Нет, не правильно! — захлебывалась слезами Софи. — Потому что все шло хорошо, пока не приехал он. Они уже собирались выслать меня из комнаты: хотя ей была больно, она храбрилась… Но когда появился он и она подумала, что он хочет забрать ребенка, едва тот родится, все остановилось. Ничего не получалось. Я говорила ей, я повторяла, что не позволю отнять ребенка, но она мне не верила.Рыдания мешали ей говорить. Патрик тихо выругался. Когда он заговорил, голос его тоже дрожал:— Это не вина Алекса, и это не ваша вина. Роды не всегда проходят успешно, особенно если это первый ребенок. Или ребенок, или мать могут умереть.— Или оба, — подавленно добавила Софи.— Или оба, — подтвердил Патрик. Он прижался щекой к волосам женщины, имя которой едва ли помнил. — Но вашей вины здесь нет. Алекс уже понял, каким был ослом, и он возвращался к ней. Знаете, он ее любит. Поэтому он должен быть здесь. Когда я видел в Индии, как это случилось…Он замолчал. Софи подняла голову и посмотрела на нею полными слез глазами.— Она страдала? Я хочу сказать, в конце?— Нет. Они позвали мужа, он вошел в комнату и оставался с ней.Софи бессильно уронила голову ему на грудь.— Как долго это продолжалось? — прошептала она.— Минуты три.Они оба прислушались, но из холла не донеслось ни звука — даже шагов возвращающегося доктора.
В спальне Алекс опустился на постель рядом с Шарлоттой. Она была далеко, очень далеко, в каком-то своем мире, где не существовало боли. Он видел это по ее бледному лицу и еле слышному дыханию. Он взял ее руки — в его больших руках они, как и всегда, казались крошечными. Он вдруг вспомнил, как ее тонкие пальцы держали тонкую кисточку, когда она однажды обернулась, собираясь подшутить над ним — поставить красное пятно на его белую рубашку. Он тогда зарычал, притворяясь разгневанным, и, подхватив ее на руки, понес на диван… Каким дураком он был! Почему он не понимал, что мужчина и женщина не отдаются друг другу всей душой и сердцем, если между ними нет истинного чувства? Почему он не видел разницы между холодными, вызывающими отвращение отношениями с Марией и их полной радости страсти?Смертельный холод охватил Алекса: он убил Шарлотту. Это его вина. В отличие от Патрика он не нуждался в объяснении случившегося. Он напугал жену до такой степени, что она решила: он выхватит ребенка из ее рук. Поэтому она сдалась. Сердце сжалось в груди Алекса. Он не испытывал такой муки с тех пор, когда ему было одиннадцать и его Мать умерла при родах. Мать возненавидела бы его, если бы увидела, что он сделал со своей женой.Что-то горячее обожгло ему руку. Алекс понял, что это его собственные слезы. Он не плакал с тех пор, как его мать… Он не может потерять ее! Он не может потерять Шарлотту!— Шарлотта! — Крик отчаяния вырвался из его груди. — Шарлотта, вернись!Ее тело не отозвалось, оно только слегка изогнулось в новом приступе схваток. — Нет! — воскликнул Алекс. — Нет, Господи, нет!Он наклонился и прижался губами к уху Шарлотты, со всей силой сжав ее руки.— Я люблю тебя, Шарлотта, я люблю тебя! Ради Бога, пожалуйста, выслушай меня. Пожалуйста, не уходи, выслушай меня. Я понял, когда был в Италии, как сильно я люблю тебя. Я боялся… Я боялся, что ты не любишь меня или что ты такая же, как Мария. О Боже, Шарлотта, пожалуйста, проснись!Ничто не изменилось. Слезы катились по лицу Алекса. Он прижался к теплому лицу Шарлотты. И теплота ее шелковистой кожи воскресила его, придала силы; она была еще жива! Он глубоко вздохнул. Разбуди ее, говорил ему Патрик. Разбуди ее и помоги ей. Он положил руки на ее окаменевший живот, и слабое биение жизни, которое он ощутил, заставило кровь закипеть в его жилах: их дитя тоже боролось за жизнь!Снова наклонившись, он приложил руки к ее щекам. На этот раз Алекс заговорил тихо и настойчиво:— Шарлотта, ты должна проснуться. Ты должна вернуться, Шарлотта. Если ты не вернешься, ребенок умрет.Он взглянул на нее. Неужели ее веки дрогнули? Алекс наклонился еще ниже и дыханием согревал ее лицо. Он целовал ее, стараясь вдохнуть в нее свою силу.— Шарлотта, — снова произнес он, — ты должна проснуться, или ребенок умрет. Не дай нашему ребенку умереть, Шарлотта!Шарлотта слышала его, но голос Алекса доносился откуда-то издалека, как будто во сне. Она знала, что это — Алекс. И он не кричал на нее; он просил, почти умолял. И она поняла, что он говорит ей, и, собрав последние силы, открыла глаза. Почти в то же мгновение боль снова завладела ее телом, и она застонала. Она снова закрыла глаза, и ее опять охватило желание погрузиться в мягкую блаженную темноту, где не было боли. Длинные ресницы коснулись бледных щек.Но ей не разрешил это сделать голос Алекса:— Не надо, Шарлотта, не надо! Наш ребенок умрет!Его голос дрожал от невыносимой муки, но оставался настойчивым и властным. Шарлотта снова открыла глаза.— О Боже, Шарлотта! — Он взял ее лицо в свои ладони. — Я люблю тебя, ты знаешь, я люблю тебя.И Шарлотта, взглянув на него измученными глазами, увидела боль и нежность, и чувство невыносимой вины в его взгляде. Она кивнула, только кивнула. Она чуть улыбнулась и, прижав лицо к его ладони, снова скользнула в уютную темноту, из которой он ее вытащил.Алекс решительно приподнял ее. Шарлотта застонала и опять открыла глаза.— Наш ребенок! — повторял Алекс. — Наш ребенок, Шарлотта!К ней медленно возвращалось сознание. Ее ребенок, где ее ребенок? Словно в ответ, снова начались схватки. Она открыла рот, чтобы закричать, но из него не вырвалось ни звука. Алекс с нежностью гладил ее плечи. Боль прошла, и Шарлотта открыла глаза.Из-под полуопущенных век она взглянула на Алекса. Он был в отчаянии.— Шарлотта, когда начнутся схватки, мы будем выталкивать ребенка, понимаешь?Голос Алекса звучал настолько властно, что она чуть слышно ответила:— Я старалась.— Теперь мы будем стараться вместе. Я буду толкать его вместе с тобой. Видишь, какой я сильный, Шарлотта? — Он сжимал ее руку, словно боялся отпустить ее.Дверь открылась, и в комнату тихо вошел доктор Сид-лэид. Он был один. Доктор сразу же взглянул на кровать.— Доктор, доктор, — не оборачиваясь, сказал Алекс, — сейчас мы с Шарлоттой будем выталкивать ребенка. Потому что, Шарлотта, мы хотим, чтобы наш ребенок жил. Если у нас не получится, ребенок погибнет.Он не отрывал от нее глаз, как будто мог своим взглядом дать ей силы.Шарлотта глубоко вздохнула. Она полностью пришла в сознание, вернулась в свое истерзанное болью тело. И в какой-то степени к ней вернулась способность думать. Надо, чтобы ребенок вышел. Но здесь разум подвел ее: как она потом объяснила, Алекс сказал, что ребенка вытолкнет он, и она согласилась.Когда начались схватки, Шарлотта безвольно поддалась боли, погрузилась в нее, и, когда руки Алекса сжали ее и она услышала его голое: «Тужься, тужься!», она подумала, что ребенок умирает и что Алекс выталкивает его. Она собрала все свои силы и помогла ему.— Вижу головку, — сдержанно констатировал доктор Сидлэнд. Он одобрительно взглянул на Алекса: — Нужно сделать еще одно такое же усилие, милорд.Алекс повернулся к Шарлотте. Она лежала на спине, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. У нее был такой вид, словно она побывала в жестокой битве, но никогда он не видел ничего более прекрасного. Он наклонился и поцеловал ее в губы. Шарлотта не шевелилась. Он укусил нижнюю губу. Шарлотта открыла глаза.Вот он, снова здесь, беспокоит ее. Она нахмурилась.— Нам надо сделать это еще раз, Шарлотта. Давай, начинаются схватки. На этот раз мы вынем ребенка, Шарлотта! — И, отвечая на ее молчаливую мольбу, добавил: — Всего один раз, Шарлотта.Он надеялся, что говорит правду. И когда боль пронзила ее от ног до груди, Шарлотта, вцепившись в руки мужа, сделала последнее усилие.— Я держу его! — охрипшим голосом произнес доктор Сидлэнд с другой стороны кровати.И через секунду раздался недовольный плач.В комнате напротив Софи и Патрик уже потеряли надежду. Они забились в огромное кресло и, как пара впадающих в спячку зверьков, находили успокоение от близости друг друга. Сначала они напряженно прислушивались, но когда Алекс закричал: «Нет, нет!», Софи привалилась к Патрику. Она уже больше не могла плакать. Патрик был подавлен горем, постигшим брата. В глубине души он знал, что Алекс никогда уже не сможет прийти в себя, никогда. Он любил Шарлотту — он предал ее — она умирает.Когда их размышления прервал тоненький голосок ребенка, Патрик буквально взлетел с кресла, при этом подбросив Софи в воздух, и та упала на пол. Она ударилась левым плечом и вскрикнула от боли. Патрик поднял Софи на руки. Так они и стояли, не говоря ни слова, пока не услышали еще один протяжный крик. Беспокойство овладело Патриком: неужели доктор спас ребенка? Или Алексу все же удалось разбудить Шарлотту? Он велел брату разбудить ее, но не надеялся, что это удастся, Патрик поставил Софи на ноги и выглянул в холл. Дверь в спальню была открыта. Софи охватил ужас: постель намокла от крови. Но вот к ним направляется Алекс со счастливой улыбкой на лице. А в руках у него крохотное человеческое существо!— Видите? — Алекс откинул уголок белого одеяльца, чтобы они могли разглядеть маленькое красное личико с крошечным открывающимся и закрывающимся ротиком.— Он голоден, — заметила восхищенная Софи. — Или она голодна?— Она, — сказал Алекс.Он огляделся. Кормилица, которую так придирчиво выбирала Шарлотта, давно уже ушла на кухню и теперь топила свое горе в кружке эля. Молл, простояв долгие часы у кровати Шарлотты, плакала, уронив голову на кухонный стол.Алекс посмотрел на ротик своей дочери и снова подошел к кровати. Шарлотта лежала на подушках — все еще очень бледная, но уже не такая далекая. Казалось, она спала. Доктор укрыл ее простыней. Алекс спустил простыню до пояса и осторожно положил маленькую дочку ей на грудь.Шарлотта открыла глаза от изумления, когда крохотный кулачок ударил ее.— О-ох, — вздохнула она.Крошка беспокойно завертела головкой, открывая ротик. Шарлотта инстинктивно поднесла дочку к груди, и та обхватила губами сосок.Взгляды Шарлотты и Алекса встретились. Свободной рукой она взяла его руку. Алекс; подложил свою большую ладонь под головку дочери.— Она красавица, — сказал Алекс. — Посмотри, она сосет!Неожиданно в комнату вошли акушерка, кормилица и Молл.— Я возьму маленькую, — важно заявила кормилица.Ожидая рождения ребенка, она уже прожила в этом доме два дня.— Нет! — воскликнула Шарлотта, когда кормилица попыталась взять девочку. — Алекс!Алекс почувствовал прилив гордости. Шарлотта обратилась к нему, чтобы он защитил ее дитя, — значит, она уже не считает его похитителем! Он улыбнулся кормилице.— Графиня решила, что сама будет кормить ребенка, — радостно объяснил он.— Миледи!.. — Кормилица ужаснулась. Леди никогда не кормят своих детей. Она наклонилась к постели: — Миледи, ваша грудь… она уже не будет такой, как прежде…Шарлотта посмотрела на нее с недоумением. Ей казалось, что она все еще в каком-то полусне и звуки доходят до нее сквозь толстое ватное одеяло. Она отвернулась от женщины и посмотрела на маленькую лысую головку. Она была такой хрупкой… Шарлотта нежно погладила ее, касаясь пальцами розовых ушек. А когда женщина начала говорить ей что-то еще, она с молчаливой просьбой взглянула на Алекса. Он взял кормилицу за плечо, вывел из комнаты и, пообещав компенсацию, передал ее заботам экономки. Комната постепенно опустела.Алекс с удивлением заметил, что экономка Шарлотты ему знакома. Экономка (судя по связке ключей), стоявшая перед ним, была той самой девушкой, чей портрет Шарлотта писала в Лондоне. Хотя теперь она не казалась столь молодой. По ее знаку он подошел к кровати.— Дорогая, я перенесу тебя в другую комнату.Шарлотта ответила ему чуть заметной усталой улыбкой. Алекс поднял ее, и она благодарно положила голову ему на плечо. Девочка у нее на руках все еще сосала, но уже с закрытыми глазами.Алекс осторожно положил жену и дитя в комнате, которую указала ему Молл. Когда пришла горничная с тазом воды, он отослал ее и вымыл Шарлотту сам. Она едва ли чувствовала прикосновение к телу горячей губки. Ребенок спал, прижавшись щекой к груди матери.Наконец Алекс погасил почти все свечи и тоже лег в постель. Он просто не мог расстаться с ними. Жестом, от которого у него дрогнуло сердце, Шарлотта протянула ему их дочь, пристроив ее головку на его плече. Затем она свернулась рядом с ним и тотчас крепко уснула. Алекс долго лежал без сна.Через час в комнату пришла в ночной рубашке Пиппа и восторженно закричала при виде отца. Шарлотта даже не шевельнулась. Алекс показал Пиппе новорожденную, но Пиппа не проявила к ней большого интереса. Она с возгласом «мама» переползла через Шарлотту, чтобы устроиться с другой стороны. Она уткнулась головой в плечо Шарлотты, зажав в кулаке кусок ее рубашки, и блаженно закрыла глаза.Алекс кивнул няне, и та вышла. Он прислонился к спинке кровати, отвращение к самому себе переполняло его. Как он мог подумать, что можно разрушить эту семью? Если Шарлотта будет настолько великодушна, что примет его обратно, клялся он в душе, он отдаст за них жизнь и никогда не разобьет свою семью!Алекс неподвижно лежал на кровати, пока рассвет не пробился сквозь гардины. Он складывал из отдельных кусочков картину своей жизни: девушка в саду привела его к женитьбе на Марии; необузданность Марии и то, что обе они никак не связаны с Шарлоттой. И вероятно, самое главное — это его пагубный гнев, причиной которого была Мария и который он так несправедливо обрушил на Шарлотту.Когда его новорожденная дочь пошевелилась и, вздохнув, открыла затуманенные, еще почти ничего не видящие глазки, Алекс вспомнил глаза Марии, полные страдания: она просила его быть добрым к Пиппе и любить ее. Какой бы ни была Мария, подумал Алекс, она была хорошей матерью. Воспоминания умиротворили его душу: ведь он жив, и он не должен прощаться ни с Пип-пой, ни с Шарлоттой, ни с этим крохотным человечком, которого он держал в своих руках. Алекс вздрогнул, но тут же заулыбался. Гнев, сжигавший его душу, исчез. Теперь он знал, что отныне, думая о Марии, будет помнить ее как умирающую мать — с залитым слезами лицом, рассказывающую прерывающимся голосом, как она три недели не разрешала впускать в свою комнату Пиппу, чтобы девочка не заразилась скарлатиной.Его младшая дочка открыла ротик и испустила протяжный крик — крик обиженного и покинутого голодного младенца. Шарлотта в недоумении открыла глаза и улыбнулась, глядя, как Алекс осторожно пристраивает круглую головку дочери у нее на груди. И когда, под причмокивание крошки, Алекс встретил всепрощающий взгляд жены, он понял, что во всей Англии нет человека счастливее его. Глава 23 Первые недели своего выздоровления Шарлотта была поглощена ребенком — она изучала каждую припухлость и каждую складочку, очаровательный изгиб бровей, крепкое тельце, недовольство в глазах, когда девочка была голодна, и блаженное причмокивание, когда она ела. Шарлотта думала об Алексе с благодарностью: он вставал в темноте и шел открывать дверь Кейти, приносившей Сару для кормления, а днем он играл с Пиппой. По ночам Алекс с Шарлоттой спали, тесно прижавшись друг к другу, пока не наступало время кормить Сару. Уже через несколько недель Сара просыпалась ночью всего лишь один раз. Шарлотта пробуждалась, искала Сару, а находила теплую мужскую руку, обнимавшую ее живот, или мускулистую ногу, небрежно лежавшую на ее ноге. И у нее теплело на сердце. Сара отличалась спокойным характером, не доставляла хлопот и была нетребовательна.Шарлотта на удивление легко пришла в себя после родов.Однажды утром, когда Саре было около двух месяцев, Шарлотту разбудил легкий толчок, это муж спустил с кровати ноги.Мари побывала в комнате еще рано утром и раздвинула гардины. Утреннее солнце освещало ковер. Серебряные пряди Алекса блестели в лучах. Он стоял голый у окна и смотрел в сад. Сонная Шарлотта оглядела его — с длинных крепких ног до широких плеч. За последние месяцы волосы у него отросли и закрывали шею.— Алекс, — не успев подумать, позвала Шарлотта.Алекс резко обернулся на нежный звук ее голоса, словно услышал выстрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В спальне Алекс опустился на постель рядом с Шарлоттой. Она была далеко, очень далеко, в каком-то своем мире, где не существовало боли. Он видел это по ее бледному лицу и еле слышному дыханию. Он взял ее руки — в его больших руках они, как и всегда, казались крошечными. Он вдруг вспомнил, как ее тонкие пальцы держали тонкую кисточку, когда она однажды обернулась, собираясь подшутить над ним — поставить красное пятно на его белую рубашку. Он тогда зарычал, притворяясь разгневанным, и, подхватив ее на руки, понес на диван… Каким дураком он был! Почему он не понимал, что мужчина и женщина не отдаются друг другу всей душой и сердцем, если между ними нет истинного чувства? Почему он не видел разницы между холодными, вызывающими отвращение отношениями с Марией и их полной радости страсти?Смертельный холод охватил Алекса: он убил Шарлотту. Это его вина. В отличие от Патрика он не нуждался в объяснении случившегося. Он напугал жену до такой степени, что она решила: он выхватит ребенка из ее рук. Поэтому она сдалась. Сердце сжалось в груди Алекса. Он не испытывал такой муки с тех пор, когда ему было одиннадцать и его Мать умерла при родах. Мать возненавидела бы его, если бы увидела, что он сделал со своей женой.Что-то горячее обожгло ему руку. Алекс понял, что это его собственные слезы. Он не плакал с тех пор, как его мать… Он не может потерять ее! Он не может потерять Шарлотту!— Шарлотта! — Крик отчаяния вырвался из его груди. — Шарлотта, вернись!Ее тело не отозвалось, оно только слегка изогнулось в новом приступе схваток. — Нет! — воскликнул Алекс. — Нет, Господи, нет!Он наклонился и прижался губами к уху Шарлотты, со всей силой сжав ее руки.— Я люблю тебя, Шарлотта, я люблю тебя! Ради Бога, пожалуйста, выслушай меня. Пожалуйста, не уходи, выслушай меня. Я понял, когда был в Италии, как сильно я люблю тебя. Я боялся… Я боялся, что ты не любишь меня или что ты такая же, как Мария. О Боже, Шарлотта, пожалуйста, проснись!Ничто не изменилось. Слезы катились по лицу Алекса. Он прижался к теплому лицу Шарлотты. И теплота ее шелковистой кожи воскресила его, придала силы; она была еще жива! Он глубоко вздохнул. Разбуди ее, говорил ему Патрик. Разбуди ее и помоги ей. Он положил руки на ее окаменевший живот, и слабое биение жизни, которое он ощутил, заставило кровь закипеть в его жилах: их дитя тоже боролось за жизнь!Снова наклонившись, он приложил руки к ее щекам. На этот раз Алекс заговорил тихо и настойчиво:— Шарлотта, ты должна проснуться. Ты должна вернуться, Шарлотта. Если ты не вернешься, ребенок умрет.Он взглянул на нее. Неужели ее веки дрогнули? Алекс наклонился еще ниже и дыханием согревал ее лицо. Он целовал ее, стараясь вдохнуть в нее свою силу.— Шарлотта, — снова произнес он, — ты должна проснуться, или ребенок умрет. Не дай нашему ребенку умереть, Шарлотта!Шарлотта слышала его, но голос Алекса доносился откуда-то издалека, как будто во сне. Она знала, что это — Алекс. И он не кричал на нее; он просил, почти умолял. И она поняла, что он говорит ей, и, собрав последние силы, открыла глаза. Почти в то же мгновение боль снова завладела ее телом, и она застонала. Она снова закрыла глаза, и ее опять охватило желание погрузиться в мягкую блаженную темноту, где не было боли. Длинные ресницы коснулись бледных щек.Но ей не разрешил это сделать голос Алекса:— Не надо, Шарлотта, не надо! Наш ребенок умрет!Его голос дрожал от невыносимой муки, но оставался настойчивым и властным. Шарлотта снова открыла глаза.— О Боже, Шарлотта! — Он взял ее лицо в свои ладони. — Я люблю тебя, ты знаешь, я люблю тебя.И Шарлотта, взглянув на него измученными глазами, увидела боль и нежность, и чувство невыносимой вины в его взгляде. Она кивнула, только кивнула. Она чуть улыбнулась и, прижав лицо к его ладони, снова скользнула в уютную темноту, из которой он ее вытащил.Алекс решительно приподнял ее. Шарлотта застонала и опять открыла глаза.— Наш ребенок! — повторял Алекс. — Наш ребенок, Шарлотта!К ней медленно возвращалось сознание. Ее ребенок, где ее ребенок? Словно в ответ, снова начались схватки. Она открыла рот, чтобы закричать, но из него не вырвалось ни звука. Алекс с нежностью гладил ее плечи. Боль прошла, и Шарлотта открыла глаза.Из-под полуопущенных век она взглянула на Алекса. Он был в отчаянии.— Шарлотта, когда начнутся схватки, мы будем выталкивать ребенка, понимаешь?Голос Алекса звучал настолько властно, что она чуть слышно ответила:— Я старалась.— Теперь мы будем стараться вместе. Я буду толкать его вместе с тобой. Видишь, какой я сильный, Шарлотта? — Он сжимал ее руку, словно боялся отпустить ее.Дверь открылась, и в комнату тихо вошел доктор Сид-лэид. Он был один. Доктор сразу же взглянул на кровать.— Доктор, доктор, — не оборачиваясь, сказал Алекс, — сейчас мы с Шарлоттой будем выталкивать ребенка. Потому что, Шарлотта, мы хотим, чтобы наш ребенок жил. Если у нас не получится, ребенок погибнет.Он не отрывал от нее глаз, как будто мог своим взглядом дать ей силы.Шарлотта глубоко вздохнула. Она полностью пришла в сознание, вернулась в свое истерзанное болью тело. И в какой-то степени к ней вернулась способность думать. Надо, чтобы ребенок вышел. Но здесь разум подвел ее: как она потом объяснила, Алекс сказал, что ребенка вытолкнет он, и она согласилась.Когда начались схватки, Шарлотта безвольно поддалась боли, погрузилась в нее, и, когда руки Алекса сжали ее и она услышала его голое: «Тужься, тужься!», она подумала, что ребенок умирает и что Алекс выталкивает его. Она собрала все свои силы и помогла ему.— Вижу головку, — сдержанно констатировал доктор Сидлэнд. Он одобрительно взглянул на Алекса: — Нужно сделать еще одно такое же усилие, милорд.Алекс повернулся к Шарлотте. Она лежала на спине, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. У нее был такой вид, словно она побывала в жестокой битве, но никогда он не видел ничего более прекрасного. Он наклонился и поцеловал ее в губы. Шарлотта не шевелилась. Он укусил нижнюю губу. Шарлотта открыла глаза.Вот он, снова здесь, беспокоит ее. Она нахмурилась.— Нам надо сделать это еще раз, Шарлотта. Давай, начинаются схватки. На этот раз мы вынем ребенка, Шарлотта! — И, отвечая на ее молчаливую мольбу, добавил: — Всего один раз, Шарлотта.Он надеялся, что говорит правду. И когда боль пронзила ее от ног до груди, Шарлотта, вцепившись в руки мужа, сделала последнее усилие.— Я держу его! — охрипшим голосом произнес доктор Сидлэнд с другой стороны кровати.И через секунду раздался недовольный плач.В комнате напротив Софи и Патрик уже потеряли надежду. Они забились в огромное кресло и, как пара впадающих в спячку зверьков, находили успокоение от близости друг друга. Сначала они напряженно прислушивались, но когда Алекс закричал: «Нет, нет!», Софи привалилась к Патрику. Она уже больше не могла плакать. Патрик был подавлен горем, постигшим брата. В глубине души он знал, что Алекс никогда уже не сможет прийти в себя, никогда. Он любил Шарлотту — он предал ее — она умирает.Когда их размышления прервал тоненький голосок ребенка, Патрик буквально взлетел с кресла, при этом подбросив Софи в воздух, и та упала на пол. Она ударилась левым плечом и вскрикнула от боли. Патрик поднял Софи на руки. Так они и стояли, не говоря ни слова, пока не услышали еще один протяжный крик. Беспокойство овладело Патриком: неужели доктор спас ребенка? Или Алексу все же удалось разбудить Шарлотту? Он велел брату разбудить ее, но не надеялся, что это удастся, Патрик поставил Софи на ноги и выглянул в холл. Дверь в спальню была открыта. Софи охватил ужас: постель намокла от крови. Но вот к ним направляется Алекс со счастливой улыбкой на лице. А в руках у него крохотное человеческое существо!— Видите? — Алекс откинул уголок белого одеяльца, чтобы они могли разглядеть маленькое красное личико с крошечным открывающимся и закрывающимся ротиком.— Он голоден, — заметила восхищенная Софи. — Или она голодна?— Она, — сказал Алекс.Он огляделся. Кормилица, которую так придирчиво выбирала Шарлотта, давно уже ушла на кухню и теперь топила свое горе в кружке эля. Молл, простояв долгие часы у кровати Шарлотты, плакала, уронив голову на кухонный стол.Алекс посмотрел на ротик своей дочери и снова подошел к кровати. Шарлотта лежала на подушках — все еще очень бледная, но уже не такая далекая. Казалось, она спала. Доктор укрыл ее простыней. Алекс спустил простыню до пояса и осторожно положил маленькую дочку ей на грудь.Шарлотта открыла глаза от изумления, когда крохотный кулачок ударил ее.— О-ох, — вздохнула она.Крошка беспокойно завертела головкой, открывая ротик. Шарлотта инстинктивно поднесла дочку к груди, и та обхватила губами сосок.Взгляды Шарлотты и Алекса встретились. Свободной рукой она взяла его руку. Алекс; подложил свою большую ладонь под головку дочери.— Она красавица, — сказал Алекс. — Посмотри, она сосет!Неожиданно в комнату вошли акушерка, кормилица и Молл.— Я возьму маленькую, — важно заявила кормилица.Ожидая рождения ребенка, она уже прожила в этом доме два дня.— Нет! — воскликнула Шарлотта, когда кормилица попыталась взять девочку. — Алекс!Алекс почувствовал прилив гордости. Шарлотта обратилась к нему, чтобы он защитил ее дитя, — значит, она уже не считает его похитителем! Он улыбнулся кормилице.— Графиня решила, что сама будет кормить ребенка, — радостно объяснил он.— Миледи!.. — Кормилица ужаснулась. Леди никогда не кормят своих детей. Она наклонилась к постели: — Миледи, ваша грудь… она уже не будет такой, как прежде…Шарлотта посмотрела на нее с недоумением. Ей казалось, что она все еще в каком-то полусне и звуки доходят до нее сквозь толстое ватное одеяло. Она отвернулась от женщины и посмотрела на маленькую лысую головку. Она была такой хрупкой… Шарлотта нежно погладила ее, касаясь пальцами розовых ушек. А когда женщина начала говорить ей что-то еще, она с молчаливой просьбой взглянула на Алекса. Он взял кормилицу за плечо, вывел из комнаты и, пообещав компенсацию, передал ее заботам экономки. Комната постепенно опустела.Алекс с удивлением заметил, что экономка Шарлотты ему знакома. Экономка (судя по связке ключей), стоявшая перед ним, была той самой девушкой, чей портрет Шарлотта писала в Лондоне. Хотя теперь она не казалась столь молодой. По ее знаку он подошел к кровати.— Дорогая, я перенесу тебя в другую комнату.Шарлотта ответила ему чуть заметной усталой улыбкой. Алекс поднял ее, и она благодарно положила голову ему на плечо. Девочка у нее на руках все еще сосала, но уже с закрытыми глазами.Алекс осторожно положил жену и дитя в комнате, которую указала ему Молл. Когда пришла горничная с тазом воды, он отослал ее и вымыл Шарлотту сам. Она едва ли чувствовала прикосновение к телу горячей губки. Ребенок спал, прижавшись щекой к груди матери.Наконец Алекс погасил почти все свечи и тоже лег в постель. Он просто не мог расстаться с ними. Жестом, от которого у него дрогнуло сердце, Шарлотта протянула ему их дочь, пристроив ее головку на его плече. Затем она свернулась рядом с ним и тотчас крепко уснула. Алекс долго лежал без сна.Через час в комнату пришла в ночной рубашке Пиппа и восторженно закричала при виде отца. Шарлотта даже не шевельнулась. Алекс показал Пиппе новорожденную, но Пиппа не проявила к ней большого интереса. Она с возгласом «мама» переползла через Шарлотту, чтобы устроиться с другой стороны. Она уткнулась головой в плечо Шарлотты, зажав в кулаке кусок ее рубашки, и блаженно закрыла глаза.Алекс кивнул няне, и та вышла. Он прислонился к спинке кровати, отвращение к самому себе переполняло его. Как он мог подумать, что можно разрушить эту семью? Если Шарлотта будет настолько великодушна, что примет его обратно, клялся он в душе, он отдаст за них жизнь и никогда не разобьет свою семью!Алекс неподвижно лежал на кровати, пока рассвет не пробился сквозь гардины. Он складывал из отдельных кусочков картину своей жизни: девушка в саду привела его к женитьбе на Марии; необузданность Марии и то, что обе они никак не связаны с Шарлоттой. И вероятно, самое главное — это его пагубный гнев, причиной которого была Мария и который он так несправедливо обрушил на Шарлотту.Когда его новорожденная дочь пошевелилась и, вздохнув, открыла затуманенные, еще почти ничего не видящие глазки, Алекс вспомнил глаза Марии, полные страдания: она просила его быть добрым к Пиппе и любить ее. Какой бы ни была Мария, подумал Алекс, она была хорошей матерью. Воспоминания умиротворили его душу: ведь он жив, и он не должен прощаться ни с Пип-пой, ни с Шарлоттой, ни с этим крохотным человечком, которого он держал в своих руках. Алекс вздрогнул, но тут же заулыбался. Гнев, сжигавший его душу, исчез. Теперь он знал, что отныне, думая о Марии, будет помнить ее как умирающую мать — с залитым слезами лицом, рассказывающую прерывающимся голосом, как она три недели не разрешала впускать в свою комнату Пиппу, чтобы девочка не заразилась скарлатиной.Его младшая дочка открыла ротик и испустила протяжный крик — крик обиженного и покинутого голодного младенца. Шарлотта в недоумении открыла глаза и улыбнулась, глядя, как Алекс осторожно пристраивает круглую головку дочери у нее на груди. И когда, под причмокивание крошки, Алекс встретил всепрощающий взгляд жены, он понял, что во всей Англии нет человека счастливее его. Глава 23 Первые недели своего выздоровления Шарлотта была поглощена ребенком — она изучала каждую припухлость и каждую складочку, очаровательный изгиб бровей, крепкое тельце, недовольство в глазах, когда девочка была голодна, и блаженное причмокивание, когда она ела. Шарлотта думала об Алексе с благодарностью: он вставал в темноте и шел открывать дверь Кейти, приносившей Сару для кормления, а днем он играл с Пиппой. По ночам Алекс с Шарлоттой спали, тесно прижавшись друг к другу, пока не наступало время кормить Сару. Уже через несколько недель Сара просыпалась ночью всего лишь один раз. Шарлотта пробуждалась, искала Сару, а находила теплую мужскую руку, обнимавшую ее живот, или мускулистую ногу, небрежно лежавшую на ее ноге. И у нее теплело на сердце. Сара отличалась спокойным характером, не доставляла хлопот и была нетребовательна.Шарлотта на удивление легко пришла в себя после родов.Однажды утром, когда Саре было около двух месяцев, Шарлотту разбудил легкий толчок, это муж спустил с кровати ноги.Мари побывала в комнате еще рано утром и раздвинула гардины. Утреннее солнце освещало ковер. Серебряные пряди Алекса блестели в лучах. Он стоял голый у окна и смотрел в сад. Сонная Шарлотта оглядела его — с длинных крепких ног до широких плеч. За последние месяцы волосы у него отросли и закрывали шею.— Алекс, — не успев подумать, позвала Шарлотта.Алекс резко обернулся на нежный звук ее голоса, словно услышал выстрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36