Тогда мать гораздо сильнее сердилась из-за того, что отец не может устоять перед прелестной француженкой, чем теперь. Я желала, очень желала иметь маленького брата: кого-то бесхитростного и любящего. А Брэддон именно такой, Шарлотта. Он очень бесхитростный и любящий. Я знаю, что он любящий. Я подслушала, как сэр Бред-бек говорил, что у Брэддона любовниц больше, чем дел у адвоката. Хотя надо отдать ему должное: его любовницы не появляются на балах.Шарлотта невольно рассмеялась, несмотря на то что грустная картина детства Софи ее огорчила.— Но, Софи, ты не можешь иметь детей от человека, который будет для тебя как младший брат!— Я хочу выйти за человека, который будет… приятным знакомым. Это кажется мне наилучшим видом светского брака, — заявила Софи. Она оживилась. — Ты слышала, как процветает твоя протеже Хлоя ван Сторк? Клянусь, эта девица имеет шанс отбить у меня некоторых поклонников! Я не против. Пусть забирает хоть Брэддона. Но ходят слухи, что она ждет Уилла Холланда.Шарлотта вспомнила свадебный бал.— Хлое он очень понравился, — сказала она.— Ну, не заметно, чтобы она скучала, хотя он все еще не вернулся. У нее четыре или пять постоянных поклонников — они везде сопровождают ее, ловят каждое ее слово. Говорят, в клубах держат пари, что она выберет лорда Уинкла.— Я рада, — решительно заявила Шарлотта. — Она славная девушка и заслуживает восхищения.Пока Софи болтала о том, каким именно образом леди Скиффинг осадила Камиллу Пребуорт, жену капитана Пре-буорта, Шарлотта думала об Алексе. Она точно знала, где он сейчас: его затащил в кабинет его многострадальный секретарь Роберт Лоу — разобрать корреспонденцию, накопившуюся за последние месяцы.Как раз в этот момент в дверях появился муж, и ее лицо невольно просияло.— Алекс! — воскликнула она, вскакивая со стула.Алекс подмигнул Софи, которую он очень полюбил за месяцы своей помолвки, и, обняв жену, медленно, но решительно вывел ее из гостиной.Софи звонко смеялась им вслед. Алекс остановился в мраморном зале Шеффилд-Хауса и принялся страстно целовать жену, пока у нее не задрожали колени и она не ухватилась за борт его сюртука.— Алекс, мы должны вернуться в гостиную, — прошептала она. — Я не могу просто так оставить Софи одну. Это слишком невежливо.— Поклянись, что придешь ко мне в нашу комнату через час.— Не буду.— Поклянись, что придешь, или я не выпущу тебя. — Алекс обжигающими поцелуями проложил дорожку по ее шее и остановился; найдя лихорадочно бившуюся жилку. Он прижался к ней языком, и Шарлотта чуть не застонала:— Алекс!— Поклянись!— Нет, я договорилась с месье Карэмом, что через два часа буду у него.— Я отвезу тебя, — хриплым голосом пообещал Алекс. — Я отвезу тебя в фаэтоне.Он явно собирался целовать ее дальше и ниже.— Клянусь, — наконец выдохнула Шарлотта.Но муж не слушал ее. Убедившись, что в холле нет лакеев, Алекс ловко оттеснил жену к стене. Шарлотта и слова не успела сказать, как он прижал ее, коленом раздвинув ее ноги, и смотрел в ее глаза с игривой усмешкой.В следующую секунду жена с негодованием оттолкнула его, хотя Алекс с удовлетворением заметил, что руки у нее дрожат, а щеки раскраснелись.— Алекс! — рассерженно сказала Шарлотта.Она юркнула в гостиную, где оставила Софи. Софи спокойно ела лимонные вафли и пила чай. Увидев Шарлотту, она громко рассмеялась. Волосы Шарлотты будто сильный ветер растрепал — даже причудливость модной стрижки месье Памплемусса не оправдывала такой вид графини.Алекс, похоже, не собирался следовать за женой, поэтому Софи осталась с Шарлоттой. В это время Алекс изучал райских птиц, украшавших обои в холле. Эти узкие панталоны никуда не годятся, мрачно думал он. По крайней мере для такой неукротимой страсти, какую он питал к своей жене. Чуть заметная улыбка скользнула по его лицу.— Он хорошо целуется? — спросила Софи. — Знаешь, я заслуживаю ответа уже за то, что ты просто бросила меня.Алекс немного подвинулся к открытой двери. Безусловно, это не называется подслушиванием, поскольку предмет разговора так для него важен.Шарлотта изумилась, но затем рассмеялась.— Да, хорошо, — ответила она. — Стоит ему поцеловать меня, как я… — Она умолкла, пожав плечами.— Что — ты? — спросила Софи.Софи знала множество тонких шуток об эротике, но на деле имела слабое представление о плотских наслаждениях.— Ну, я просто таю, вот и все.— Похоже, это так неприятно, — заметила Софи. — Видишь ли, я не совсем понимаю, как это происходит. Но пожалуйста, не думай, что ты обязана мне рассказывать. Я уверена, что моя мать никогда не соберется объяснить мне всю правду. Когда-нибудь я приму предложение одного из этих болванов, что ухаживают за мной, и — не сомневаюсь — он объяснит мне, что такое это неприятное и неприличное дело.Шарлотта, насколько это было возможно, еще больше покраснела.— Ну, это неприлично, но в то же время прекрасно.Софи посмотрела на нее с любопытством:— Моя мать говорила мне, что супружеские отношения крайне неприятны, но их следует терпеть ради положения в обществе.— Это не так… с Алексом это не так.— Мне не повезло, — мрачно заметила Софи. — Ты забираешь единственного мужчину в Лондоне, имеющего представление о том, как сделать это дело приятным, а я остаюсь со стариной Брэддоном. Уверена, он все объяснит мне на примере своих конюшен. Иногда я думаю, он смотрит на меня как на первоклассную чистокровную лошадь, точно такую же, как его лучшие кобылы.— Это больше, чем приятно, — вырвалось у Шарлотты. Она умирала от желания с кем-то поделиться, но не могла же она обсуждать это со своей матерью. — Это по-настоящему прекрасно. Иногда я весь день думаю только об этом, — призналась она.Софи смотрела на нее широко раскрытыми глазами.— Может быть, мне не следует выходить замуж за Брэддона, — наконец произнесла она. — Я абсолютно уверена, что никогда не буду думать о нем целый день, как бы он ни целовался. Твой муж целует тебя лучше, чем это делает — или делал — Уилл Холланд?Шарлотта снова покраснела. Софи думала, что речь идет о поцелуях, а она говорила о… Ей, вероятно, не следовало обсуждать подобное с незамужней женщиной. Софи только казалась искушенной.В холле Алекс прислонился к стене. Не было никакой надежды, что он сможет присоединиться к ним в гостиной. Услышав признание Шарлотты в том, что она думает о любви весь день, он почувствовал, что становится тверже камня. Застонав, он направился в свой кабинет. Ему не помешало бы просмотреть оставшуюся корреспонденцию.
Прошел еще месяц. Лондонский сезон заканчивался. В жизни Алекса и Шарлотты сложился определенный, удобный для всех распорядок. По утрам Шарлотта занималась живописью. Она начала портрет одной из судомоек — крупной сухопарой девушки по имени Молл, выросшей около уэльской границы. Сначала графиня и судомойка настороженно присматривались друг к другу: уверенность Молл в том, что ее хозяйка — сумасшедшая, не делала обстановку сеансов более непринужденной. Но Шарлотта упорствовала. С первой же минуты, когда однажды утром она увидела лицо Молл, подкладывавшей дрова в камин, она загорелась желанием написать ее портрет. Через некоторое время они подружились, и Шарлотта узнала все о семерых братьях и сестрах Молл и даже кое-какие сплетни о слугах. Например, дворецкий Стэпл оказался настоящим тираном. И если она правильно поняла Молл, говорившую с сильным валлийским акцентом, он к тому же неподобающе вел себя с молодыми служанками. В тот же вечер Шарлотта уволила Стэпла, который, кажется, намеревался ей перечить. Но Шарлотта была дочерью герцогини Калверстилл. Она выпрямилась и, высоко подняв голову, посмотрела не него властным и гневным взглядом своей матери герцогини. И Стэпл молча ретировался.Шарлотта направила записку мистеру Макдугалу в замок Данстон. Не хотели бы он и миссис Макдугал перебраться в Лондон? Их приезд весьма желателен, поскольку в Шеффилд-Хаусе сейчас как раз нет экономки, Шарлотта назначила жалованье, намного превосходившее то, которое получал Стэпл.Пока она занималась живописью, Алекс работал в своем кабинете. Первое время после возвращения в Лондон он часто заходил к ней в студию и, если в этот день Молл не позировала Шарлотте, читал там книгу. Но вскоре Шарлотта запретила ч ему приходить — не только потому, что не могла сосредоточиться в его присутствии, но и потому, что он постоянно отбрасывал книгу и накидывался на нее.— Как тигр на добычу, — жаловалась Шарлотта.— Я не виноват, — хватая «добычу», оправдывался Алекс. — У тебя чувственные глаза. Ты взглянешь на меня из-за своего мольберта, и я вижу, что ты без слов просишь моей ласки.— Если ты делаешь это только ради меня, можешь себя не утруждать, — обижалась Шарлотта. — Я думала о работе, а не о тебе.— Меня ты не обманешь! Я видел, какими чувственными становятся твои губы.— Почему бы тебе не пойти пофехтовать с Люсьеном? Вот с ним ты можешь играть в свои игры!— Потому что, — грозно заявлял муж, — я люблю собственные игры, в собственном доме. В этом доме.С этими словами он отнес ее в угол комнаты на старый диван, и еще одно утро было потеряно. Поэтому она запретила ему появляться в студии, и он стал каждое утро заниматься фехтованием с Люсьеном.— Должен же я что-нибудь делать! — жаловался Алекс.Но Шарлотта знала, что он любил грубую мужскую атмосферу фехтовальных залов. Он всегда возвращался домой разгоряченным — и готовым увлечь ее в спальню.Днем Шарлотта играла с Пиппой, а по вечерам они с Алексом посещали балы. И хотя Шарлотта иногда принимала вошедший в моду вид утомленной искушенности, она наслаждалась балами, как никогда раньше. Ничего не было более восхитительного, чем неожиданно встретить в холле собственного мужа и услышать, как он шепчет на ушко обещание, от которого целый час будут пылать щеки. Или во время вальса муж прижмет ее к себе так сильно, что люди начнут шептаться. «Но мы женаты», — успокоит ее Алекс. Или он улыбнется заговорщически и скажет: «Давай сделаем что-нибудь, чтобы поддержать мою репутацию!» — и поцелует ее тут же, во время танца.Шарлотта была замужем четыре месяца, и к этому времени она твердо знала две вещи. Во-первых, она все еще не была беременна, а то ей бы пришлось сообщить об этом выдающемся событии своему мужу и тем самым ограничить их приятные и отрывающие пуговки еженощные занятия. И во-вторых, она влюблялась или уже без памяти влюбилась в своего мужа. Когда она видела его, ее сердце радостно билось; когда его не было рядом, она чувствовала себя обездоленной. Когда они занимались любовью, признание в любви готово было сорваться с ее уст, но она сдерживала себя. Что он сказал, когда просил выйти за него замуж? Любовь строится на доверии. И она не была уверена, что он ей уже доверяет. В ее голове мелькали путаные, трудно объяснимые причины, почему она не должна сделать ему такое признание. Но истинная причина крылась в том, что ей было немного страшно. Тогда он напрямик заявил ей, что не любит ее. Шарлотта чувствовала смущение и свою уязвимость и… что Она предпочла бы не первой произнести: «Я люблю тебя». Что, если Алекс подумает, будто она пытается заставить его забыть, как она скрыла от него, что не была девственницей?Поэтому она хранила молчание, а когда ей хотелось сказать: «Я люблю тебя», она заменяла эти слова страстными поцелуями или предлагала погладить ему спину, чтобы он уснул. А когда она убеждалась, что он уже спит, она шептала: «Я люблю тебя», прикоснувшись к его густым волосам или уткнувшись в его крепкую грудь.Алекс сидел в кабинете и просматривал почту. Вдруг он приглушенно выругался и выронил из рук какую-то бумагу. Роберт с сочувствием посмотрел на него, затем подошел к хозяину и подал тяжелый пакет с тиснеными на нем буквами «Министерство иностранных дел».— Еще есть вот это, — сказал он.Алекс прочитал письмо и испытал чувство досады. В другое время он с радостью принял бы приглашение, содержавшееся в этом письме. Приглашение? Скорее приказ, подумал он, пробегая глазами по изящному почерку лорда Брексби, министра иностранных дел. Он не мог оставить сейчас Шарлотту, от одной мысли о которой у него закипала кровь. Но он не мог и взять ее с собой: это было слишком опасно. Он скомкал толстую бумагу и с силой швырнул в угол.— Отправь этому типу записку, что я приеду к нему сегодня в четыре часа, — сердито бросил он Роберту. — И передай Люсьену, что я буду у него в пять. — И Алекс вышел из кабинета.Он нашел Шарлотту в студии. Она, нахмурившись, рассматривала портрет судомойки. У нее сидела Софи и описывала, как Брэддон во время катания в Гайд-парке пытался в очередной раз сделать ей предложение.— Ты получил какое-то неприятное письмо? — Шарлотта позвонила, чтобы подали чай.— Я не хочу чаю, — нетерпеливо произнес Алекс. — Скажи горничной, чтобы мне принесли бренди.Удивленная Шарлотта вернулась к дивану. Алекс редко пил днем. Но явно не хотел ничего говорить. Софи с присущей ей проницательностью, когда дело касалось плохого настроения противоположного пола, уже взялась за свою накидку и, прощаясь, сказала, что они увидятся сегодня на балу у леди Коум.
Шарлотта и Алекс приехали на бал к леди Коум с опозданием. Даже для пары, шокировавшей и восхищавшей свет публичным проявлением своих любовных отношений, их поведение на балу у леди Коум было скандальным. Например, когда графиня танцевала с достопочтенным Сильвестром Бредбеком, ее муж просто ворвался в круг танцующих и, не говоря ни слова, выхватил ее из рук партнера. Он лишь дружески улыбнулся Сильвестру — который, по общему мнению, отнесся к этому добродушно — и объявил, что теперь будет держать в руках свою жену. «Держать в руках жену» — так и сказал! «Разве так говорят друг о друге женатые люди?» — метко заметила леди Скиффинг.А как они танцевали! Нечего говорить, что между ними и лучику света нельзя было пробиться? Граф Шеффилд и Даунз прижался лицом к волосам жены, но у той был такой вид, как будто она еле себя сдерживает, с удовлетворением рассказывала леди Престлфилд.Шарлотта не просто еле сдерживалась. Гнев и страх сменяли друг друга: Алекс отправлялся в одно из самых бессмысленных донкихотских путешествий, какое только можно было вообразить? Кому какое дело, что он в совершенстве владеет итальянским и его можно принять за итальянца? Никто в здравом уме не отправился бы шпионом во Францию во время столь ненадежного перемирия, заключенного правительством Англии с Наполеоном. Что же касается Люсьена… Раньше ей всегда нравился этот джентльмен, а с тех пор, как на пикнике они поняла, что Люсьен во Франции потерял и жену, и ребенка, она прониклась к нему глубокой симпатией. Но теперь! Если только он осмелится появиться перед ней, она наговорит ему ужасных вещей.— И не говори мне, что это просто женская предубежденность, Алекс! — обрушилась она на мужа в тот же вечер дома. — Ни один, кто хоть немного считается с твоим благополучием, не попросил бы сделать это. Поехать во Францию! Притвориться итальянцем! Искать какую-то девочку, которую наверняка уже нашли и гильотинировали, да еще пытаться вдвоем с ней выбраться из страны. Не говоря уже о путешествии с известным французским графом! — Шарлотта стоически удерживала слезы. — Да тебя сразу же схватят и казнят!— Люсьена не будет со мной, — терпеливо объяснял Алекс. — Он будет ждать на корабле у побережья Франции. Ему въезжать в страну слишком опасно. Но, Шарлотта, это прекрасный шанс спасти маленькую сестренку Люсьена и Дафны. Как я могу отказать в этой просьбе? В конце концов, это просто: итальянцы могут свободно путешествовать по Франции. Я въезжаю в страну как преуспевающий торговец, пересекаю границу и — недалеко от нее — забираю девочку из лавки галантерейщика, и вот мы здесь. Не волнуйся, любовь моя. Сейчас в Париже полно англичан — помнишь, мы подписали мир с Наполеоном?— Нет, Алекс, нет, — твердила Шарлотта, обнимая его. — Это слишком опасно. Ты не можешь оставить нас с Пиппой. Не можешь! Я умру без тебя.— Послушай, дорогая, — Алекс отстранился от Шарлотты и посмотрел в ее ясные глаза, — я родился джентльменом. Мне страшно повезло: я не хотел бы родиться, например, трубочистом. Но самая честь родиться джентльменом подразумевает, что я не могу отказать в просьбе Люсьену только из-за того, что боюсь. Даже если мне ненавистна сама мысль, что я оставлю тебя и Пиппу. Так же, как я не могу не выполнить вежливое приказание лорда Брексби взять в Париже пакет или что бы это ни было. Им нужен кто-то, кому они могут доверять. Они могут довериться мне, потому что я воспитан так, чтобы быть достойным доверия.Шарлотте хотелось встряхнуть его: какой глупый и бессмысленный повод рисковать своей жизнью! Но по выражению лида любимого она видела, что Алекс верит в те глупости, которые говорит. Ее глаза наполнились слезами разочарования.— Младшей сестре Люсьена всего тринадцать лет, — продолжал Алекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Прошел еще месяц. Лондонский сезон заканчивался. В жизни Алекса и Шарлотты сложился определенный, удобный для всех распорядок. По утрам Шарлотта занималась живописью. Она начала портрет одной из судомоек — крупной сухопарой девушки по имени Молл, выросшей около уэльской границы. Сначала графиня и судомойка настороженно присматривались друг к другу: уверенность Молл в том, что ее хозяйка — сумасшедшая, не делала обстановку сеансов более непринужденной. Но Шарлотта упорствовала. С первой же минуты, когда однажды утром она увидела лицо Молл, подкладывавшей дрова в камин, она загорелась желанием написать ее портрет. Через некоторое время они подружились, и Шарлотта узнала все о семерых братьях и сестрах Молл и даже кое-какие сплетни о слугах. Например, дворецкий Стэпл оказался настоящим тираном. И если она правильно поняла Молл, говорившую с сильным валлийским акцентом, он к тому же неподобающе вел себя с молодыми служанками. В тот же вечер Шарлотта уволила Стэпла, который, кажется, намеревался ей перечить. Но Шарлотта была дочерью герцогини Калверстилл. Она выпрямилась и, высоко подняв голову, посмотрела не него властным и гневным взглядом своей матери герцогини. И Стэпл молча ретировался.Шарлотта направила записку мистеру Макдугалу в замок Данстон. Не хотели бы он и миссис Макдугал перебраться в Лондон? Их приезд весьма желателен, поскольку в Шеффилд-Хаусе сейчас как раз нет экономки, Шарлотта назначила жалованье, намного превосходившее то, которое получал Стэпл.Пока она занималась живописью, Алекс работал в своем кабинете. Первое время после возвращения в Лондон он часто заходил к ней в студию и, если в этот день Молл не позировала Шарлотте, читал там книгу. Но вскоре Шарлотта запретила ч ему приходить — не только потому, что не могла сосредоточиться в его присутствии, но и потому, что он постоянно отбрасывал книгу и накидывался на нее.— Как тигр на добычу, — жаловалась Шарлотта.— Я не виноват, — хватая «добычу», оправдывался Алекс. — У тебя чувственные глаза. Ты взглянешь на меня из-за своего мольберта, и я вижу, что ты без слов просишь моей ласки.— Если ты делаешь это только ради меня, можешь себя не утруждать, — обижалась Шарлотта. — Я думала о работе, а не о тебе.— Меня ты не обманешь! Я видел, какими чувственными становятся твои губы.— Почему бы тебе не пойти пофехтовать с Люсьеном? Вот с ним ты можешь играть в свои игры!— Потому что, — грозно заявлял муж, — я люблю собственные игры, в собственном доме. В этом доме.С этими словами он отнес ее в угол комнаты на старый диван, и еще одно утро было потеряно. Поэтому она запретила ему появляться в студии, и он стал каждое утро заниматься фехтованием с Люсьеном.— Должен же я что-нибудь делать! — жаловался Алекс.Но Шарлотта знала, что он любил грубую мужскую атмосферу фехтовальных залов. Он всегда возвращался домой разгоряченным — и готовым увлечь ее в спальню.Днем Шарлотта играла с Пиппой, а по вечерам они с Алексом посещали балы. И хотя Шарлотта иногда принимала вошедший в моду вид утомленной искушенности, она наслаждалась балами, как никогда раньше. Ничего не было более восхитительного, чем неожиданно встретить в холле собственного мужа и услышать, как он шепчет на ушко обещание, от которого целый час будут пылать щеки. Или во время вальса муж прижмет ее к себе так сильно, что люди начнут шептаться. «Но мы женаты», — успокоит ее Алекс. Или он улыбнется заговорщически и скажет: «Давай сделаем что-нибудь, чтобы поддержать мою репутацию!» — и поцелует ее тут же, во время танца.Шарлотта была замужем четыре месяца, и к этому времени она твердо знала две вещи. Во-первых, она все еще не была беременна, а то ей бы пришлось сообщить об этом выдающемся событии своему мужу и тем самым ограничить их приятные и отрывающие пуговки еженощные занятия. И во-вторых, она влюблялась или уже без памяти влюбилась в своего мужа. Когда она видела его, ее сердце радостно билось; когда его не было рядом, она чувствовала себя обездоленной. Когда они занимались любовью, признание в любви готово было сорваться с ее уст, но она сдерживала себя. Что он сказал, когда просил выйти за него замуж? Любовь строится на доверии. И она не была уверена, что он ей уже доверяет. В ее голове мелькали путаные, трудно объяснимые причины, почему она не должна сделать ему такое признание. Но истинная причина крылась в том, что ей было немного страшно. Тогда он напрямик заявил ей, что не любит ее. Шарлотта чувствовала смущение и свою уязвимость и… что Она предпочла бы не первой произнести: «Я люблю тебя». Что, если Алекс подумает, будто она пытается заставить его забыть, как она скрыла от него, что не была девственницей?Поэтому она хранила молчание, а когда ей хотелось сказать: «Я люблю тебя», она заменяла эти слова страстными поцелуями или предлагала погладить ему спину, чтобы он уснул. А когда она убеждалась, что он уже спит, она шептала: «Я люблю тебя», прикоснувшись к его густым волосам или уткнувшись в его крепкую грудь.Алекс сидел в кабинете и просматривал почту. Вдруг он приглушенно выругался и выронил из рук какую-то бумагу. Роберт с сочувствием посмотрел на него, затем подошел к хозяину и подал тяжелый пакет с тиснеными на нем буквами «Министерство иностранных дел».— Еще есть вот это, — сказал он.Алекс прочитал письмо и испытал чувство досады. В другое время он с радостью принял бы приглашение, содержавшееся в этом письме. Приглашение? Скорее приказ, подумал он, пробегая глазами по изящному почерку лорда Брексби, министра иностранных дел. Он не мог оставить сейчас Шарлотту, от одной мысли о которой у него закипала кровь. Но он не мог и взять ее с собой: это было слишком опасно. Он скомкал толстую бумагу и с силой швырнул в угол.— Отправь этому типу записку, что я приеду к нему сегодня в четыре часа, — сердито бросил он Роберту. — И передай Люсьену, что я буду у него в пять. — И Алекс вышел из кабинета.Он нашел Шарлотту в студии. Она, нахмурившись, рассматривала портрет судомойки. У нее сидела Софи и описывала, как Брэддон во время катания в Гайд-парке пытался в очередной раз сделать ей предложение.— Ты получил какое-то неприятное письмо? — Шарлотта позвонила, чтобы подали чай.— Я не хочу чаю, — нетерпеливо произнес Алекс. — Скажи горничной, чтобы мне принесли бренди.Удивленная Шарлотта вернулась к дивану. Алекс редко пил днем. Но явно не хотел ничего говорить. Софи с присущей ей проницательностью, когда дело касалось плохого настроения противоположного пола, уже взялась за свою накидку и, прощаясь, сказала, что они увидятся сегодня на балу у леди Коум.
Шарлотта и Алекс приехали на бал к леди Коум с опозданием. Даже для пары, шокировавшей и восхищавшей свет публичным проявлением своих любовных отношений, их поведение на балу у леди Коум было скандальным. Например, когда графиня танцевала с достопочтенным Сильвестром Бредбеком, ее муж просто ворвался в круг танцующих и, не говоря ни слова, выхватил ее из рук партнера. Он лишь дружески улыбнулся Сильвестру — который, по общему мнению, отнесся к этому добродушно — и объявил, что теперь будет держать в руках свою жену. «Держать в руках жену» — так и сказал! «Разве так говорят друг о друге женатые люди?» — метко заметила леди Скиффинг.А как они танцевали! Нечего говорить, что между ними и лучику света нельзя было пробиться? Граф Шеффилд и Даунз прижался лицом к волосам жены, но у той был такой вид, как будто она еле себя сдерживает, с удовлетворением рассказывала леди Престлфилд.Шарлотта не просто еле сдерживалась. Гнев и страх сменяли друг друга: Алекс отправлялся в одно из самых бессмысленных донкихотских путешествий, какое только можно было вообразить? Кому какое дело, что он в совершенстве владеет итальянским и его можно принять за итальянца? Никто в здравом уме не отправился бы шпионом во Францию во время столь ненадежного перемирия, заключенного правительством Англии с Наполеоном. Что же касается Люсьена… Раньше ей всегда нравился этот джентльмен, а с тех пор, как на пикнике они поняла, что Люсьен во Франции потерял и жену, и ребенка, она прониклась к нему глубокой симпатией. Но теперь! Если только он осмелится появиться перед ней, она наговорит ему ужасных вещей.— И не говори мне, что это просто женская предубежденность, Алекс! — обрушилась она на мужа в тот же вечер дома. — Ни один, кто хоть немного считается с твоим благополучием, не попросил бы сделать это. Поехать во Францию! Притвориться итальянцем! Искать какую-то девочку, которую наверняка уже нашли и гильотинировали, да еще пытаться вдвоем с ней выбраться из страны. Не говоря уже о путешествии с известным французским графом! — Шарлотта стоически удерживала слезы. — Да тебя сразу же схватят и казнят!— Люсьена не будет со мной, — терпеливо объяснял Алекс. — Он будет ждать на корабле у побережья Франции. Ему въезжать в страну слишком опасно. Но, Шарлотта, это прекрасный шанс спасти маленькую сестренку Люсьена и Дафны. Как я могу отказать в этой просьбе? В конце концов, это просто: итальянцы могут свободно путешествовать по Франции. Я въезжаю в страну как преуспевающий торговец, пересекаю границу и — недалеко от нее — забираю девочку из лавки галантерейщика, и вот мы здесь. Не волнуйся, любовь моя. Сейчас в Париже полно англичан — помнишь, мы подписали мир с Наполеоном?— Нет, Алекс, нет, — твердила Шарлотта, обнимая его. — Это слишком опасно. Ты не можешь оставить нас с Пиппой. Не можешь! Я умру без тебя.— Послушай, дорогая, — Алекс отстранился от Шарлотты и посмотрел в ее ясные глаза, — я родился джентльменом. Мне страшно повезло: я не хотел бы родиться, например, трубочистом. Но самая честь родиться джентльменом подразумевает, что я не могу отказать в просьбе Люсьену только из-за того, что боюсь. Даже если мне ненавистна сама мысль, что я оставлю тебя и Пиппу. Так же, как я не могу не выполнить вежливое приказание лорда Брексби взять в Париже пакет или что бы это ни было. Им нужен кто-то, кому они могут доверять. Они могут довериться мне, потому что я воспитан так, чтобы быть достойным доверия.Шарлотте хотелось встряхнуть его: какой глупый и бессмысленный повод рисковать своей жизнью! Но по выражению лида любимого она видела, что Алекс верит в те глупости, которые говорит. Ее глаза наполнились слезами разочарования.— Младшей сестре Люсьена всего тринадцать лет, — продолжал Алекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36