Немногие высокородные дамы позволили бы себе так откровенничать о своих поражениях. Беренгария сказала ей, что у Иоанны великолепные золотые волосы, голубые глаза и вообще она само очарование, так что Алуетт не сомневалась, что вдовство Иоанны Плантагенет будет коротким.
Дни шли за днями, а Ричарда все не было. Беренгария загрустила и даже стала проявлять нетерпение. Иоанна же открыто восставала против скуки, на которую была обречена в Бриндизи. Алуетт была не в силах развлечь их, хотя ей на помощь пришла Элеонора, которая тоже довольно быстро сдалась.
Наконец им было объявлено о воссоединении с Ричардом. Филипп отплывет из Мессины в Акру тридцатого марта. Ричард проводит его немного, а потом поплывет в Бриндизи, заберет дам и вернется в Сицилию, где пробудет, пока не подготовится к походу.
— Пора бы уж, — проворчала Иоанна.
— И мне пора домой, — кисло проговорила Элеонора. — Слишком долго он продержал меня на Сицилии. Один Бог знает, что без меня натворит Иоанн.
Алуетт удивилась, услышав, что о младшем брате Ричарда говорят так, будто он шаловливый, ; мальчишка, а не опасный смутьян, каким был на| самом деле. Только Беренгария была откровенно счастлива.
— Пресвятая Богородица, я так рада, что он наконец едет! А можно сделать так, чтобы наша свадьба была до того, как мы отправимся дальше?
На этот вопрос ей никто не мог ответить. Ни один человек на свете не заставил бы Ричарда Плантагенета сделать то, чего он не хотел делать.
Алуетт с облегчением узнала об отъезде Филиппа.
«Прекрасно, — думала она, сидя рядом с взволнованными дамами. — До Акры я свободна от Филиппа».
И она забыла о нем. Но за два дня до его отъезда, когда Алуетт наслаждалась покоем и одиночеством в часовне, убежав ненадолго от лихорадочных приготовлений к встрече с Ричардом, она услышала позади себя шаги. Поначалу она решила, что это Беренгария пришла помолиться вместе с ней. Беренгария была гораздо набожнее жизнелюбивой Иоанны. Но потом поняла, что к ней подошел мужчина, а когда до ее ноздрей долетел сильный мускусный запах, она уже не сомневалась, что это Филипп.
— Давно вас не видел, mа soeur. Вы удивлены, что я, как бы это сказать… Ну, что я здесь? Не стоит недооценивать меня, Алуетт! Да и не надо кричать. Мне бы не хотелось встретиться с вашими новыми госпожами. Они не знают, что я приехал, и мы им не скажем. Ну, как? Как вы живете?
— Хорошо, ваше величество, — ответила она, с трудом разжимая непослушные губы. — Они ко мне очень добры…
— И эта женщина, которая заняла место вашей сестры Алее? Она тоже добра к вам? Вы как сука, которая виляет хвостом перед каждым новым хозяином, — прошипел Филипп.
Он протянул руку и погладил ее под подбородком, словно послушную собаку, но, когда она попыталась повернуть голову, оказалось, что он крепко держит ее.
— На когда назначена свадьба?
— Еще не назначена, ваше величество, — сказала Алуетт, радуясь, что ей не приходится врать.
— Не назначена, — усмехнулся Филипп. — Похоже, жених не очень рвется к своей невесте, а? Когда он решил плыть в Палестину?
— Mon frere le roi, я опять вынуждена сказать, что день не назначен, по крайней мере о нем ничего не сказано в письмах Элеоноре, Иоанне и Беренгарии или они мне этого не читали.
— Merde! Никакого от вас толку! — выдохнул он и от досады стукнул по алтарю.
Алуетт в страхе ждала, что он будет делать дальше, не зная, ударит он ее или тихо уйдет.
Однако король Франции не хотел уходить ни с чем.
— А от вашего драгоценного англичанина вы ничего не узнали? Он вам не сказал, когда Ричард отплывает?
Алуетт получила несколько писем от Рейнера, и Иоанна, таясь от Беренгарии, чтобы не расстраивать ее, прочитала их ей.
— Если он и знает, мне он не сообщил.
Время от времени Рейнер жаловался на промедление, но в основном он писал о своей любви и о том, как он скучает по своей возлюбленной. В его словах было столько мучительной страсти и тоски, что Алуетт с трудом сдерживала слезы. Иоанна не скрывала своей зависти. Ее муж был так долго болен, что несколько лет только назывался мужем. И все-таки она радовалась счастью Алуетт.
— Ну-ну! — недовольно промурлыкал Филипп, вставая с колен. — Постарайтесь, чтобы в следующий раз вам было что мне рассказать. И не вздумайте обмануть меня, Алуетт. Жизнь Анри в ваших руках. На другое утро дамы поднялись на башню, чтобы оттуда наблюдать за тем, как лагуну заслоняют корабли с красными крестами.
— Вон… Вон корабль Ричарда. Его «Trenche-Mer», — крикнула Иоанна, показывая на большой корабль с рычащим красным леопардом — знаком Плантагенетов. Тем временем на корабле протрубили последний прощальный сигнал французскому флоту, и он повернул к Бриндизи.
— Не верится, что сегодня я наконец увижусь с моим будущим мужем! — вздохнула Беренгария, стоявшая рядом с Алуетт.
С башни было хорошо видно, как великолепный корабль, рассекая волны, приближается к замку.
— Смотрите! Смотрите, вон Ричард! Беренгария! — радостно закричала Иоанна.
— Ах… Он просто чудо! — тихо проговорила Беренгария. — Такой большой и золотые волосы.
Предоставив Беренгарии возможность восторгаться Ричардом, Иоанна шепнула Алуетт, что заметила на корабле и Рейнера Уинслейда. Это было нетрудно из-за огромного волка рядом с ним.
Сердце у Алуетт забилось. Она чувствовала и понимала волнение Беренгарии, но знала, что ощутит себя счастливой, только когда услышит голос Рейнера и окажется в его объятиях. Хорошо бы, им удалось побыть вдвоем.
Она сама удивлялась тому, как, оказывается, душой и телом истосковалась по Рейнеру Уинслейду. После того как он сделал ее своей, она нуждалась в нем постоянно, словно в каком-то волшебном зелье, без которого все ее чувства умирали. Она покраснела, устыдившись собственных мыслей, и порадовалась, что все заняты кораблем Ричарда и не смотрят на нее.
Только когда корабль отдал якорь, дамы по настоянию Элеоноры сошли в зал. Она считала, что они должны встретить ее сына с подобающей торжественностью, а не как уличные женщины, обнимающие и целующие солдат, где придется.
Однако в Сицилии свадьбу решили не играть, хотя Ричарду вроде понравилась Беренгария, но он сослался на Великий пост.
— Для вождя крестоносцев, наверное, лучшее место для венчания — Иерусалим — с важностью сказал он.
Пост не был таким уж непреодолимым препятствием, Беренгария не выказала неудовольствия, наоборот, она была даже вроде довольна, что ее будущий супруг столь набожный христианин. Она вообще со всем соглашалась, что бы ни говорил Ричард, и всему радовалась, не сомневаясь, что, если Ричард возьмёт бразды правления в свои руки, ворота Иерусалима откроются для них не позже чем через месяц.
Элеонора же была настроена менее оптимистично.
— Пригляди, чтобы он поскорее обвенчался с ней, — наказывала она Иоанне, когда покидала Сицилию всего через четыре дня после того, как они приплыли в Мессину.
Иоанна обещала, но призналась Алуетт, что, чем больше она наседает на Ричарда, тем сильнее он огрызается, так что, если он не сделает предложения, лучше Беренгарии тоже уехать.
Только Рейнер и Алуетт были совершенно счастливы, пользуясь каждым свободным часом, чтобы побыть вместе. Они бродили по узким улочкам * Мессины, забирались в горы, радовались ранней весне. Когда Беренгария не требовала Алуетт ночью, они могли наслаждаться своей любовью в ее комнате. Для Алуетт это время было словно затишье перед бурей. Как только английская армия пересечет море, Рейнеру придется драться с неверными, а ей ждать его, потому что он посвятил себя служению Святому делу. Чтобы ничем не омрачать выпавшее им счастье, влюбленные решили не говорить о свадьбе. Алуетт не знала, когда Рейнер вновь потребует от нее ответа: будет это на корабле или уже в Палестине, или после окончательной победы над сарацинами, но в том, что это будет, она не сомневалась. Он хотел сделать ее своей женой. Иногда он рассказывал ей о своей семье, о замке из серого камня в Уинслейде, и она понимала, что он все еще мечтает привезти ее домой в качестве своей жены. Невероятно, чтобы он вернулся в Англию с любовницей. Ведь ему захочется законного наследника. Может, он согласится поселить ее где-нибудь неподалеку в маленьком домике? Чем больше он рассказывал ей о графе Симоне и графине Изабелле, о своем старшем брате Эймери и сестрах Роиз, Никола и Бланш, тем крепче она стояла на своем: он не должен брать в жены незаконнорожденную женщину с порченой кровью.
Она знала, что он беспокоится, как бы она не забеременела, но, когда он один раз попытался было воспользоваться старым как мир способом и уйти из нее до того, как наступит блаженный миг, она, сообразив, что он замышляет, вцепилась ногтями ему в спину и чуть не закричала:
— Нет, Рейнер, нет! Пожалуйста! Не сейчас! Любимый, потом…
И он, конечно же, не стал противиться. Помогла им Инноценция, застенчиво сообщившая Алуетт, что знает травы, которыми обыкновенно пользуются женщины у нее дома. Алуетт покорно глотала отвратительное на вкус пойло и чувствовала, как болит у нее сердце, потому что больше всего на свете ей хотелось родить ребенка от Рейнера. Но рожать незаконного младенца казалось ей нечестным по отношению к нему. Помня о своих мучениях, она дала себе клятву, что никогда не обречет на муки собственное дитя.
Глава 20
— Mes dames, вынужден сообщить вам, что мы потеряли из виду корабль короля и все остальные корабли, — сказал капитан «Русалки» Стивен Тернхэм, стараясь удержаться на ногах, пока огромный корабль швыряло, как щепку, волной. Он принес с собой запах дождя и моря, освеживший затхлый воздух в тесной каюте, где дамы мучились от морской болезни.
С губ Беренгарии сорвался стон, и Алуетт нежно обняла ее за плечи, хотя у нее самой сердце убежало в пятки от страха. Она не забыла, как тонула в Роне, и, хотя Зевс лежал у ее ног, время от времени недовольно лая, вряд ли ему удалось бы спасти ее посреди разбушевавшегося моря. Оставалось только молиться, как это делала Инноценция, и надеяться, что искусство моряков и вмешательство святых приведут их корабль в какую-нибудь безопасную бухту.
Иоанна спросила со свойственной Плантагенетам прямотой:
— Где мы находимся, капитан?
Если она и боялась, по ее голосу это было незаметно.
— В нескольких лье от южного берега Кипра, насколько я могу судить, миледи. Надеюсь, нам удастся пришвартоваться в Лимасоле.
— Дай Бог! И, дай Бог, чтобы милорд тоже спасся! — прошептала Беренгария, и по движению ее плеч Алуетт поняла, что она крестится. А еще три дня назад все так хорошо начиналось! флот крестоносцев, насчитывая двести кораблей, во главе с королем Ричардом днем и ночью шёл вперед, соблюдая строгий порядок. Надо же было так случиться, чтобы налетел шторм и оторвал «Русалку» от остальных.
У Алуетт были недобрые предчувствия, когда им сказали, что дамы будут плыть на «Русалке», но она ни словом не обмолвилась о них, боясь еще больше огорчить Беренгарию, страдавшую в разлуке с Ричардом. Логика ей была ясна. Точно также поступают с деньгами, если есть хотя бы два корабля. Зачем погибать всем? Ведь морских путешествий из-за их непредсказуемости опасаются не только трусы, но и смельчаки. Остается только молиться, чтобы и их корабли, и корабль Ричарда выдержали испытание морем.
На рассвете «Русалка» встала на якорь недалеко от Лимасоля. Когда Иоанна, Беренгария и Алуетт поднялись на палубу, светило солнце и они пришли в ужас от увиденного.
Их опередили два других английских корабля, которые незадолго до их прихода налетели на скалы. На песчаном берегу лежали груды разноцветной одежды, но Иоанна, взяв трубу у капитана, разглядела в них множество выброшенных штормом утопленников. Еще больше их плавало в бухте. Беренгария не могла удержаться от тяжелого вздоха. Несколько человек плавали вокруг мертвецов, и сначала дамы решили, будто они хотят помочь живым, если такие еще есть, но потом поняли, что это грабители, искатели драгоценностей и денег. Иоанна в ярости заскрипела зубами.
— Воры! Они еще заплатят за каждый пенни! — Глядите!
Беренгария махнула рукой в сторону тропинки, что вела от моря. Несколько человек под охраной шли в сторону города.
— Живые! Мы должны освободить их!
— Мне очень жаль, но нам придется дождаться подкрепления, ваша милость, — сказал капитан. — Нас мало, к тому же у нас нет ничего, кроме коротких мечей, а ими удобно драться на море, а не на берегу, да еще нескольких арбалетов.
— Тогда надо вернуться и найти Ричарда! — самоуверенно заявила Иоанна.
— Мне еще раз очень жаль, но это невозможно. У нас повреждена грот-мачта и не в порядке руль. На море мы будем беспомощны. А судя по тому, что мы видим, киприоты нам не помогут.
— Ну и что делать?.. — не унималась Иоанна, нетерпеливая, как все Плантагенеты.
— Скоро тут будет король Ричард, — спокойно сказала Алуетт, несказанно удивив обеих женщин. — Надо подождать.
Не прошло и пары часов, как из Лимасоля прямо к ним направился корабль.
— О, Пресвятая Богородица, защити нас! — заплакала Беренгария. — Они захватят нас!
— Сначала пусть убьют! — прорычал Стивен Тернхэм и приказал матросам готовиться к бою.
Дамы из укрытия на палубе смотрели, как четыре матроса взялись за арбалеты, а остальные, надев защитные жилеты из чертовой кожи и взяв в руки копья и абордажные сабли, построились возле борта.
Зевс тоже выпустил когти и, рыча, мерил шагами палубу.
Когда кипрский корабль приблизился, Беренгария разглядела возлежавшего на палубе толстого человека, возле которого стояли два смуглых юноши с опахалами. — Наверно, это Исаак Комнин, так называемый император, — сказала Иоанна. — Говорят, он заключил союз с самим Саладином. А остров заселен предателями-»грифонами», такими же, как в Сицилии.
— Deus juvat mea… — с истовостью принялась молиться Беренгария.
Когда чужой корабль оказался в пределах выстрела, все приготовились к бою и ждали только приказа, но кипрский капитан на плохом французском языке крикнул, что не желает причинять им вред. Он хочет только поговорить.
— Подпустите их поближе, но следите, чтобы они не могли уцепиться за нас, — приказал Стивен Тернхэм.
Алуетт почувствовала, как у Зевса поднялась шерсть на загривке. Толстый человек встал на ноги и подошел к борту.
— Королева Иоанна! Принцесса Беренгария! — крикнул он. — Я, Исаак Комнин, император Кипра, приветствую вас у моих берегов! Мне не терпится оказать вам королевские почести! Прикажите капитану следовать за нашим кораблем. Мы встретим вас на берегу и проводим во дворец.
— Мы можем ему доверять? — с беспокойством спросила Беренгария.
— Конечно же, нет! Мы станем такими же пленниками, как те, которых вы видели! — ответила ей Иоанна, фыркнув совсем не по-королевски. — Нет! — крикнула она Исааку Комнину. — Мы видели, как вы взяли в плен наших матросов! Освободите их, и тогда мы вам поверим!
— Очень сожалею, но это невозможно. Англичане повели себя враждебно по отношению к мирным жителям, которые хотели им помочь, — ответил ей Исаак, пожимая плечами. — Но я уверен, когда вы сойдете на берег, мы быстро уладим это недоразумение. Однако Иоанна держалась стойко, несмотря на нытье Беренгарии, боявшейся, и что на них нападут, и что они умрут от голода, если на них не нападут.
На исходе недели запасы продуктов, действительно, стали иссякать, но к этому времени Исаак Комнин начал их понемногу подкармливать, посылая то свежих фруктов, то сыра, то питьевой воды, то вина и каждый раз обещая много больше, если дамы ему поверят. Он делал вид, что глубоко уязвлен их подозрительностью, но всякий раз, когда лодка отчаливала от берега, Зевс настораживался и рычал.
Беренгария уже готова была сдаться, когда начались первые трудности с продовольствием, тем более что всегда принимала людей такими, какими они хотели казаться.
— Он не посмеет сделать нам ничего плохого, ведь в любую минуту может явиться король Англии, — говорила она.
— Вы знаете, где мой брат? А если его корабль потерпел крушение? — спрашивала ее Иоанна, но, едва Беренгария начинала плакать, смягчалась. — Прошу прощения, дорогая, но мы должны полагаться на собственные силы, пока Ричарда нет с нами.
С каждым днем речи императора становились все менее сладкими и все более угрожающими.
К концу второй недели он перестал посылать им продукты, и, когда на корабле вышла вся питьевая вода, обстановка накалилась.
Днем несколько кораблей отошли от берега и начали со знанием дела окружать «Русалку». На их палубах толпились мужчины с абордажными арбалетами. По знаку одного из капитанов на «Русалку» полетели бутылки со смолой. — Миледи! Идите к берегу, иначе мы подожжем корабль!
— Господин Стивен, кажется, у нас нет выбора, — с горечью проговорила Иоанна.
Капитан подал знак, и «Русалка» под конвоем киприотов направилась в Лимасол.
— Миледи, вам будет оказан достойный прием на Кипре, — сказал Исаак, глядя, как Беренгария и Алуетт готовятся спуститься в лодку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Дни шли за днями, а Ричарда все не было. Беренгария загрустила и даже стала проявлять нетерпение. Иоанна же открыто восставала против скуки, на которую была обречена в Бриндизи. Алуетт была не в силах развлечь их, хотя ей на помощь пришла Элеонора, которая тоже довольно быстро сдалась.
Наконец им было объявлено о воссоединении с Ричардом. Филипп отплывет из Мессины в Акру тридцатого марта. Ричард проводит его немного, а потом поплывет в Бриндизи, заберет дам и вернется в Сицилию, где пробудет, пока не подготовится к походу.
— Пора бы уж, — проворчала Иоанна.
— И мне пора домой, — кисло проговорила Элеонора. — Слишком долго он продержал меня на Сицилии. Один Бог знает, что без меня натворит Иоанн.
Алуетт удивилась, услышав, что о младшем брате Ричарда говорят так, будто он шаловливый, ; мальчишка, а не опасный смутьян, каким был на| самом деле. Только Беренгария была откровенно счастлива.
— Пресвятая Богородица, я так рада, что он наконец едет! А можно сделать так, чтобы наша свадьба была до того, как мы отправимся дальше?
На этот вопрос ей никто не мог ответить. Ни один человек на свете не заставил бы Ричарда Плантагенета сделать то, чего он не хотел делать.
Алуетт с облегчением узнала об отъезде Филиппа.
«Прекрасно, — думала она, сидя рядом с взволнованными дамами. — До Акры я свободна от Филиппа».
И она забыла о нем. Но за два дня до его отъезда, когда Алуетт наслаждалась покоем и одиночеством в часовне, убежав ненадолго от лихорадочных приготовлений к встрече с Ричардом, она услышала позади себя шаги. Поначалу она решила, что это Беренгария пришла помолиться вместе с ней. Беренгария была гораздо набожнее жизнелюбивой Иоанны. Но потом поняла, что к ней подошел мужчина, а когда до ее ноздрей долетел сильный мускусный запах, она уже не сомневалась, что это Филипп.
— Давно вас не видел, mа soeur. Вы удивлены, что я, как бы это сказать… Ну, что я здесь? Не стоит недооценивать меня, Алуетт! Да и не надо кричать. Мне бы не хотелось встретиться с вашими новыми госпожами. Они не знают, что я приехал, и мы им не скажем. Ну, как? Как вы живете?
— Хорошо, ваше величество, — ответила она, с трудом разжимая непослушные губы. — Они ко мне очень добры…
— И эта женщина, которая заняла место вашей сестры Алее? Она тоже добра к вам? Вы как сука, которая виляет хвостом перед каждым новым хозяином, — прошипел Филипп.
Он протянул руку и погладил ее под подбородком, словно послушную собаку, но, когда она попыталась повернуть голову, оказалось, что он крепко держит ее.
— На когда назначена свадьба?
— Еще не назначена, ваше величество, — сказала Алуетт, радуясь, что ей не приходится врать.
— Не назначена, — усмехнулся Филипп. — Похоже, жених не очень рвется к своей невесте, а? Когда он решил плыть в Палестину?
— Mon frere le roi, я опять вынуждена сказать, что день не назначен, по крайней мере о нем ничего не сказано в письмах Элеоноре, Иоанне и Беренгарии или они мне этого не читали.
— Merde! Никакого от вас толку! — выдохнул он и от досады стукнул по алтарю.
Алуетт в страхе ждала, что он будет делать дальше, не зная, ударит он ее или тихо уйдет.
Однако король Франции не хотел уходить ни с чем.
— А от вашего драгоценного англичанина вы ничего не узнали? Он вам не сказал, когда Ричард отплывает?
Алуетт получила несколько писем от Рейнера, и Иоанна, таясь от Беренгарии, чтобы не расстраивать ее, прочитала их ей.
— Если он и знает, мне он не сообщил.
Время от времени Рейнер жаловался на промедление, но в основном он писал о своей любви и о том, как он скучает по своей возлюбленной. В его словах было столько мучительной страсти и тоски, что Алуетт с трудом сдерживала слезы. Иоанна не скрывала своей зависти. Ее муж был так долго болен, что несколько лет только назывался мужем. И все-таки она радовалась счастью Алуетт.
— Ну-ну! — недовольно промурлыкал Филипп, вставая с колен. — Постарайтесь, чтобы в следующий раз вам было что мне рассказать. И не вздумайте обмануть меня, Алуетт. Жизнь Анри в ваших руках. На другое утро дамы поднялись на башню, чтобы оттуда наблюдать за тем, как лагуну заслоняют корабли с красными крестами.
— Вон… Вон корабль Ричарда. Его «Trenche-Mer», — крикнула Иоанна, показывая на большой корабль с рычащим красным леопардом — знаком Плантагенетов. Тем временем на корабле протрубили последний прощальный сигнал французскому флоту, и он повернул к Бриндизи.
— Не верится, что сегодня я наконец увижусь с моим будущим мужем! — вздохнула Беренгария, стоявшая рядом с Алуетт.
С башни было хорошо видно, как великолепный корабль, рассекая волны, приближается к замку.
— Смотрите! Смотрите, вон Ричард! Беренгария! — радостно закричала Иоанна.
— Ах… Он просто чудо! — тихо проговорила Беренгария. — Такой большой и золотые волосы.
Предоставив Беренгарии возможность восторгаться Ричардом, Иоанна шепнула Алуетт, что заметила на корабле и Рейнера Уинслейда. Это было нетрудно из-за огромного волка рядом с ним.
Сердце у Алуетт забилось. Она чувствовала и понимала волнение Беренгарии, но знала, что ощутит себя счастливой, только когда услышит голос Рейнера и окажется в его объятиях. Хорошо бы, им удалось побыть вдвоем.
Она сама удивлялась тому, как, оказывается, душой и телом истосковалась по Рейнеру Уинслейду. После того как он сделал ее своей, она нуждалась в нем постоянно, словно в каком-то волшебном зелье, без которого все ее чувства умирали. Она покраснела, устыдившись собственных мыслей, и порадовалась, что все заняты кораблем Ричарда и не смотрят на нее.
Только когда корабль отдал якорь, дамы по настоянию Элеоноры сошли в зал. Она считала, что они должны встретить ее сына с подобающей торжественностью, а не как уличные женщины, обнимающие и целующие солдат, где придется.
Однако в Сицилии свадьбу решили не играть, хотя Ричарду вроде понравилась Беренгария, но он сослался на Великий пост.
— Для вождя крестоносцев, наверное, лучшее место для венчания — Иерусалим — с важностью сказал он.
Пост не был таким уж непреодолимым препятствием, Беренгария не выказала неудовольствия, наоборот, она была даже вроде довольна, что ее будущий супруг столь набожный христианин. Она вообще со всем соглашалась, что бы ни говорил Ричард, и всему радовалась, не сомневаясь, что, если Ричард возьмёт бразды правления в свои руки, ворота Иерусалима откроются для них не позже чем через месяц.
Элеонора же была настроена менее оптимистично.
— Пригляди, чтобы он поскорее обвенчался с ней, — наказывала она Иоанне, когда покидала Сицилию всего через четыре дня после того, как они приплыли в Мессину.
Иоанна обещала, но призналась Алуетт, что, чем больше она наседает на Ричарда, тем сильнее он огрызается, так что, если он не сделает предложения, лучше Беренгарии тоже уехать.
Только Рейнер и Алуетт были совершенно счастливы, пользуясь каждым свободным часом, чтобы побыть вместе. Они бродили по узким улочкам * Мессины, забирались в горы, радовались ранней весне. Когда Беренгария не требовала Алуетт ночью, они могли наслаждаться своей любовью в ее комнате. Для Алуетт это время было словно затишье перед бурей. Как только английская армия пересечет море, Рейнеру придется драться с неверными, а ей ждать его, потому что он посвятил себя служению Святому делу. Чтобы ничем не омрачать выпавшее им счастье, влюбленные решили не говорить о свадьбе. Алуетт не знала, когда Рейнер вновь потребует от нее ответа: будет это на корабле или уже в Палестине, или после окончательной победы над сарацинами, но в том, что это будет, она не сомневалась. Он хотел сделать ее своей женой. Иногда он рассказывал ей о своей семье, о замке из серого камня в Уинслейде, и она понимала, что он все еще мечтает привезти ее домой в качестве своей жены. Невероятно, чтобы он вернулся в Англию с любовницей. Ведь ему захочется законного наследника. Может, он согласится поселить ее где-нибудь неподалеку в маленьком домике? Чем больше он рассказывал ей о графе Симоне и графине Изабелле, о своем старшем брате Эймери и сестрах Роиз, Никола и Бланш, тем крепче она стояла на своем: он не должен брать в жены незаконнорожденную женщину с порченой кровью.
Она знала, что он беспокоится, как бы она не забеременела, но, когда он один раз попытался было воспользоваться старым как мир способом и уйти из нее до того, как наступит блаженный миг, она, сообразив, что он замышляет, вцепилась ногтями ему в спину и чуть не закричала:
— Нет, Рейнер, нет! Пожалуйста! Не сейчас! Любимый, потом…
И он, конечно же, не стал противиться. Помогла им Инноценция, застенчиво сообщившая Алуетт, что знает травы, которыми обыкновенно пользуются женщины у нее дома. Алуетт покорно глотала отвратительное на вкус пойло и чувствовала, как болит у нее сердце, потому что больше всего на свете ей хотелось родить ребенка от Рейнера. Но рожать незаконного младенца казалось ей нечестным по отношению к нему. Помня о своих мучениях, она дала себе клятву, что никогда не обречет на муки собственное дитя.
Глава 20
— Mes dames, вынужден сообщить вам, что мы потеряли из виду корабль короля и все остальные корабли, — сказал капитан «Русалки» Стивен Тернхэм, стараясь удержаться на ногах, пока огромный корабль швыряло, как щепку, волной. Он принес с собой запах дождя и моря, освеживший затхлый воздух в тесной каюте, где дамы мучились от морской болезни.
С губ Беренгарии сорвался стон, и Алуетт нежно обняла ее за плечи, хотя у нее самой сердце убежало в пятки от страха. Она не забыла, как тонула в Роне, и, хотя Зевс лежал у ее ног, время от времени недовольно лая, вряд ли ему удалось бы спасти ее посреди разбушевавшегося моря. Оставалось только молиться, как это делала Инноценция, и надеяться, что искусство моряков и вмешательство святых приведут их корабль в какую-нибудь безопасную бухту.
Иоанна спросила со свойственной Плантагенетам прямотой:
— Где мы находимся, капитан?
Если она и боялась, по ее голосу это было незаметно.
— В нескольких лье от южного берега Кипра, насколько я могу судить, миледи. Надеюсь, нам удастся пришвартоваться в Лимасоле.
— Дай Бог! И, дай Бог, чтобы милорд тоже спасся! — прошептала Беренгария, и по движению ее плеч Алуетт поняла, что она крестится. А еще три дня назад все так хорошо начиналось! флот крестоносцев, насчитывая двести кораблей, во главе с королем Ричардом днем и ночью шёл вперед, соблюдая строгий порядок. Надо же было так случиться, чтобы налетел шторм и оторвал «Русалку» от остальных.
У Алуетт были недобрые предчувствия, когда им сказали, что дамы будут плыть на «Русалке», но она ни словом не обмолвилась о них, боясь еще больше огорчить Беренгарию, страдавшую в разлуке с Ричардом. Логика ей была ясна. Точно также поступают с деньгами, если есть хотя бы два корабля. Зачем погибать всем? Ведь морских путешествий из-за их непредсказуемости опасаются не только трусы, но и смельчаки. Остается только молиться, чтобы и их корабли, и корабль Ричарда выдержали испытание морем.
На рассвете «Русалка» встала на якорь недалеко от Лимасоля. Когда Иоанна, Беренгария и Алуетт поднялись на палубу, светило солнце и они пришли в ужас от увиденного.
Их опередили два других английских корабля, которые незадолго до их прихода налетели на скалы. На песчаном берегу лежали груды разноцветной одежды, но Иоанна, взяв трубу у капитана, разглядела в них множество выброшенных штормом утопленников. Еще больше их плавало в бухте. Беренгария не могла удержаться от тяжелого вздоха. Несколько человек плавали вокруг мертвецов, и сначала дамы решили, будто они хотят помочь живым, если такие еще есть, но потом поняли, что это грабители, искатели драгоценностей и денег. Иоанна в ярости заскрипела зубами.
— Воры! Они еще заплатят за каждый пенни! — Глядите!
Беренгария махнула рукой в сторону тропинки, что вела от моря. Несколько человек под охраной шли в сторону города.
— Живые! Мы должны освободить их!
— Мне очень жаль, но нам придется дождаться подкрепления, ваша милость, — сказал капитан. — Нас мало, к тому же у нас нет ничего, кроме коротких мечей, а ими удобно драться на море, а не на берегу, да еще нескольких арбалетов.
— Тогда надо вернуться и найти Ричарда! — самоуверенно заявила Иоанна.
— Мне еще раз очень жаль, но это невозможно. У нас повреждена грот-мачта и не в порядке руль. На море мы будем беспомощны. А судя по тому, что мы видим, киприоты нам не помогут.
— Ну и что делать?.. — не унималась Иоанна, нетерпеливая, как все Плантагенеты.
— Скоро тут будет король Ричард, — спокойно сказала Алуетт, несказанно удивив обеих женщин. — Надо подождать.
Не прошло и пары часов, как из Лимасоля прямо к ним направился корабль.
— О, Пресвятая Богородица, защити нас! — заплакала Беренгария. — Они захватят нас!
— Сначала пусть убьют! — прорычал Стивен Тернхэм и приказал матросам готовиться к бою.
Дамы из укрытия на палубе смотрели, как четыре матроса взялись за арбалеты, а остальные, надев защитные жилеты из чертовой кожи и взяв в руки копья и абордажные сабли, построились возле борта.
Зевс тоже выпустил когти и, рыча, мерил шагами палубу.
Когда кипрский корабль приблизился, Беренгария разглядела возлежавшего на палубе толстого человека, возле которого стояли два смуглых юноши с опахалами. — Наверно, это Исаак Комнин, так называемый император, — сказала Иоанна. — Говорят, он заключил союз с самим Саладином. А остров заселен предателями-»грифонами», такими же, как в Сицилии.
— Deus juvat mea… — с истовостью принялась молиться Беренгария.
Когда чужой корабль оказался в пределах выстрела, все приготовились к бою и ждали только приказа, но кипрский капитан на плохом французском языке крикнул, что не желает причинять им вред. Он хочет только поговорить.
— Подпустите их поближе, но следите, чтобы они не могли уцепиться за нас, — приказал Стивен Тернхэм.
Алуетт почувствовала, как у Зевса поднялась шерсть на загривке. Толстый человек встал на ноги и подошел к борту.
— Королева Иоанна! Принцесса Беренгария! — крикнул он. — Я, Исаак Комнин, император Кипра, приветствую вас у моих берегов! Мне не терпится оказать вам королевские почести! Прикажите капитану следовать за нашим кораблем. Мы встретим вас на берегу и проводим во дворец.
— Мы можем ему доверять? — с беспокойством спросила Беренгария.
— Конечно же, нет! Мы станем такими же пленниками, как те, которых вы видели! — ответила ей Иоанна, фыркнув совсем не по-королевски. — Нет! — крикнула она Исааку Комнину. — Мы видели, как вы взяли в плен наших матросов! Освободите их, и тогда мы вам поверим!
— Очень сожалею, но это невозможно. Англичане повели себя враждебно по отношению к мирным жителям, которые хотели им помочь, — ответил ей Исаак, пожимая плечами. — Но я уверен, когда вы сойдете на берег, мы быстро уладим это недоразумение. Однако Иоанна держалась стойко, несмотря на нытье Беренгарии, боявшейся, и что на них нападут, и что они умрут от голода, если на них не нападут.
На исходе недели запасы продуктов, действительно, стали иссякать, но к этому времени Исаак Комнин начал их понемногу подкармливать, посылая то свежих фруктов, то сыра, то питьевой воды, то вина и каждый раз обещая много больше, если дамы ему поверят. Он делал вид, что глубоко уязвлен их подозрительностью, но всякий раз, когда лодка отчаливала от берега, Зевс настораживался и рычал.
Беренгария уже готова была сдаться, когда начались первые трудности с продовольствием, тем более что всегда принимала людей такими, какими они хотели казаться.
— Он не посмеет сделать нам ничего плохого, ведь в любую минуту может явиться король Англии, — говорила она.
— Вы знаете, где мой брат? А если его корабль потерпел крушение? — спрашивала ее Иоанна, но, едва Беренгария начинала плакать, смягчалась. — Прошу прощения, дорогая, но мы должны полагаться на собственные силы, пока Ричарда нет с нами.
С каждым днем речи императора становились все менее сладкими и все более угрожающими.
К концу второй недели он перестал посылать им продукты, и, когда на корабле вышла вся питьевая вода, обстановка накалилась.
Днем несколько кораблей отошли от берега и начали со знанием дела окружать «Русалку». На их палубах толпились мужчины с абордажными арбалетами. По знаку одного из капитанов на «Русалку» полетели бутылки со смолой. — Миледи! Идите к берегу, иначе мы подожжем корабль!
— Господин Стивен, кажется, у нас нет выбора, — с горечью проговорила Иоанна.
Капитан подал знак, и «Русалка» под конвоем киприотов направилась в Лимасол.
— Миледи, вам будет оказан достойный прием на Кипре, — сказал Исаак, глядя, как Беренгария и Алуетт готовятся спуститься в лодку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32