Больной остался жив. Конечно, сейчас совершенно иная ситуация, но что касается результата… Это был единственный шанс спасти Мишель. А если однажды она смогла преодолеть страх, то сможет и теперь. Тем более что речь шла о спасении дочери.
Беатриче внутренне напряглась. Она кивнула Малеку, и они в сопровождении слуги проследовали в соседний зал.
По скромности обстановки он мало чем отличался от предыдущего, откуда они только что вышли. Лишь на полу лежало несколько драгоценных ковров. Стены украшали изумительные изразцы, переливающиеся всеми цветами радуги, на которых золотыми буквами были выведены слова: по-видимому, цитаты из Корана. Беатриче снова охватила паника. Если план Малека удастся и ее примут при дворе эмира, эти надписи из Корана рано или поздно выдадут ее. Если вдруг попросят прочитать их – тут же выяснится, что она не умеет читать по-арабски. Что тогда? Как оправдываться?
«Пока не думай об этом, – успокаивал ее внутренний голос. – Придет время – и ты все решишь. Ты всегда находила выход из трудного положения».
Но в такой рискованной ситуации она еще никогда не была, хотя и раньше сталкивалась с трудностями. Ей на память пришел случай, когда она сломала нос Нуху II, эмиру Бухары.
Но то было совсем другое дело. Тогда она действовала в состоянии аффекта. У нее не оставалось времени на раздумья. А здесь… Беатриче глубоко вздохнула и почувствовала легкое головокружение. Не хватало еще рухнуть прямо на глазах Субуктакина. Хорошее впечатление она произвела бы тогда на эмира! Метрах в двадцати от нее стоял его трон. Только бы дойти до него! Ноги не слушались, каждый шаг давался с большим трудом, будто какая-то невидимая сила тянула ее назад, к спасительному выходу, к свободе. Подальше отсюда! Но было уже поздно…
– Подойдите ближе, – раздался резкий, нетерпеливый голос. – Я позволяю вам приблизиться.
Малек тихонько толкнул ее в спину и сам выступил вперед. Они вместе пересекли зал, остановившись в трех метрах от трона. Еще до того как низко склониться перед эмиром, Беатриче успела его рассмотреть. Субуктакин был худощав, с орлиным носом, в безукоризненно белом одеянии – в таких правоверные мусульмане совершают паломничество в Мекку. Эмир восседал на троне, как мраморное изваяние, – прямой, как свеча, и только глубоко посаженные темные глаза с блуждающим взором выдавали в нем живое существо. Окладистая длинная борода, подернутая проседью, опускалась на его грудь. Беатриче не знала, есть ли в Коране специальные указания по поводу длины мужской бороды, но была уверена, что, если бы они были, то эта борода в точности соответствовала бы указанному правилу. Субуктакин был больше похож на священника, чем на правителя: аскет, отвергнувший все плотские утехи, он был полной противоположностью сластолюбцу Нуху II.
– Приветствую вас, Махмуд ибн Субуктакин, благородный правитель и покровитель всех правоверных Газны. Да благословит вас Аллах и да пошлет вам много лет счастливой жизни! – Малек поклонился еще ниже. – Благодарю за дарованную вами милость принять вашего верного слугу Малека аль-Саида ибн Тарика и в знак глубочайшего почтения позвольте вручить вам подарок моего отца, вашего преданнейшего слуги.
Малек развернул перед эмиром ковер невиданной красоты.
– Великолепный подарок, Малек аль-Саид. Передай отцу мою благодарность. Да благословит его Аллах! – Узкие губы Субуктакина вытянулись в безрадостную улыбку. – Ты, я вижу, пришел не один?
Малек выпрямился и тоже улыбнулся. Беатриче почтительно поклонилась, так что ее лоб почти коснулся пола.
– Да, мой господин и покровитель всех правоверных Газны, я привел с собой друга. Это Саддин аль-Асим ибн Асим, высокочтимый друг нашего семейства. Он прибыл издалека, чтобы предложить вам свои услуги в качестве врача.
– Ты хорошо сказал, Малек аль-Саид, но пусть гость сам расскажет о себе, – проговорил эмир, обращаясь к Беатриче. – Поднимись и посмотри на меня, я хочу видеть твое лицо.
«И мою душу», – добавила про себя Беатриче. Сердце бешено стучало. Подняв голову, она посмотрела на эмира.
Он долго и молча разглядывал ее. Его глаза, казалось, пронизывали ее насквозь, словно на нее направили противотуманный прожектор спасательного судна, причем в условиях плохой видимости и в ночное время. В голове стучала одна мысль: только бы не вскрылся ее обман.
– У тебя голубые глаза, – проговорил наконец Субуктакин. Можно подумать, он совершил открытие, увидев цвет ее глаз.
– Да, повелитель, – ответила Беатриче, склонив голову. Надо выдержать этот экзамен, чего бы ей это ни стоило. Ради Мишель. – Эти глаза я унаследовал от моего деда.
Еще одна ложь. Субуктакин повел бровью.
– Ты чужестранец? У тебя странный акцент, – продолжал он. – Откуда ты родом?
– Моя родина – Гранада, повелитель. Два дня назад я прибыл в Газну с караваном.
– О, гость из Эль-Андалуса? Что заставило тебя совершить такой долгий путь?
Разве Малек не объяснил ему? Зачем эмир играет с ней в кошки-мышки? Неужто ее раскусил? Беатриче собрала в кулак всю свою волю.
– Наши семьи, мою и Махмуда, связывают тесные многолетние узы. В каждом письме, повелитель, он воспевал вашу мудрость и доброту, восхищаясь тем, что вы собрали при дворе именитых ученых. Поэтому, завершив свое обучение, я прибыл в Газну, чтобы предложить вам свои услуги.
Малек слегка подтолкнул ее, кивнув на ковер. Держа его под мышкой, она от волнения совсем о нем забыла. Похоже, наступил самый подходящий момент для вручения подарка, который должен был расположить к себе эмира.
– В знак высочайшего почтения и преклонения перед вашим величием и мудростью, позвольте преподнести вам сей дар.
Развернув ковер, она обомлела. По размеру он был не больше обычной циновки для вытирания ног. Ничего прекраснее и изысканнее она не видела в своей жизни. Маленький коврик был соткан не из шерсти, а из шелка, переливающегося изысканным блеском в свете многочисленных масляных ламп. Великолепный узор ковра радовал глаз чистыми яркими цветами. Сколько там узелков, подсчитать было невозможно. Беатриче подумала, что он мог стоить целое состояние. Субуктакин, поднявшись с трона, приблизился к ковру и потрогал его. Его лицо расплылось в улыбке. Вероятно, он уже видел себя на этом шедевре преклонившим колена и молящимся в сторону Мекки.
Субуктакин вернулся на трон. И хотя он по-прежнему задумчиво морщил лоб, лицо его подобрело.
– Ты врач?
– Да, господин. Я обучался на врача в университете Кордобы.
– Повтори еще раз свое имя.
– Саддин аль-Асим ибн Асим, повелитель, – отвечала Беатриче, мысленно извиняясь перед Саддином за то, что присвоила себе его имя. Ничего более подходящего ей в голову не пришло. Сначала она хотела взять имя Али аль-Хусейна ибн Абдаллы ибн Сины, но, вспомнив, что в это время он мог быть еще жив и даже известен при дворе эмира, сразу же отказалась от этой идеи.
– Саддин аль-Асим из Эль-Андалуса, при моем дворе достаточно врачей, и я не вижу особой надобности в твоих услугах.
Беатриче едва сдержала улыбку, испытав явное облегчение. Начался обычный разговор наемного работника с работодателем, так хорошо знакомый ей. Когда-то доктор Майнхофер задавал ей подобные вопросы. Ей тогда пришлось собрать все свое самообладание, и в результате она получила место в хирургическом отделении.
– Всемилостивейший Аллах послал мне превосходных учителей и наградил способностями, – произнесла она, пытаясь вспомнить все, что ей было известно об эмире Газны. – С самой ранней молодости я изучал медицину и посвятил ей всю жизнь. Служить при вашем дворе, продолжить свои научные занятия в Газне на благо правоверным – моя сокровенная мечта и смысл жизни.
Беатриче поклонилась, надеясь, что не переборщила в красноречии.
– Если ты так же хорошо лечишь, как говоришь, Саддин аль-Асим, то можешь оказаться настоящей находкой для Газны. – По его лицу промелькнула едва заметная улыбка. – Ну что же, разрешаю показать, на что ты способен. Даю тебе месяц. Если твоя работа придется мне по душе, ты будешь принят при дворе. А если нет – то я уж позабочусь о том, чтобы отправить тебя с первым же караваном, который держит путь в твои края.
– Слушаюсь, господин, – ответила Беатриче, низко кланяясь. Малек молодец, все правильно рассчитал. Месяца ей вполне хватит, чтобы разузнать все о Мишель. Если же она не управится в отведенный срок – продолжит поиски в другом месте. – Благодарю вас за оказанную честь послужить вам.
– Сразу же обратись к моему писцу, Саддин аль-Асим, пусть отведет тебя к Абу Рейхану Мухамаду ибн Ахмаду аль Бируни. Он посвятит тебя во все премудрости нашего двора и даст задание.
– Благодарю, повелитель, за вашу доброту и…
– Закончим на этом, – бесцеремонно перебил ее Субуктакин. – У меня еще много дел. Правоверные ожидают, чтобы я выслушал и их.
Малек и Беатриче низко поклонились и попятились к двери.
– Вот видишь, все замечательно устроилось, – сказал он. – Ты стала придворным врачом эмира.
Беатриче улыбнулась. Она заметила, что присутствующих стало еще больше. Они передвигались по залу с напряженными бледными лицами. На душе Беатриче было свободно и легко. Так, наверное, чувствовали себя астронавты, впервые высадившиеся на Луне. Ее взгляд снова упал на гонца. Он по-прежнему лежал в углу и крепко спал. Беатриче поняла, что этот человек послужил ей знакам. Знаком того, что надо быть всегда начеку, ни при каких обстоятельствах не теряя головы.
«Теперь я придворный врач эмира. Но, боюсь, все трудности еще впереди».
XIII
Беатриче внимательно разглядывала себя в зеркале. Лицо, обрамленное короткими светлыми волосами, показалось ей совершенно чужим. Почти мужское лицо. Долго ли она сможет обманывать ученых мужей, слуг и самого эмира? Пожалуй, с бородой было бы достовернее, но где ее взять? Отрастить бороду женщине не так легко, как изменить прическу.
Ей выделили комнату в соседнем здании рядом с дворцом. Теперь она будет жить здесь. К ней, разумеется, приставят слугу. Беатриче подошла к окну, из которого прямо на нее смотрели зарешеченные окна. Она догадалась, что это был гарем. Вообще-то ее место там, среди других женщин. А вместо этого она попала в совершенно незнакомый ей мужской мир. Что она знала о нем? Только то, что рассказали женщины и Малек накануне ночью. Это были интересные, увлекательные истории, достойные упоминания в романе. Но всего этого было недостаточно, чтобы жить здесь – в качестве мужчины.
«Боже мой, во что я ввязалась?» – размышляла Беатриче, опершись на подоконник. За зарешеченным окном напротив она заметила какое-то движение. За ней наблюдали. Очевидно, наложницы так же скучали, как и те женщины в Бухаре. Может быть, даже больше, поскольку эмир слыл аскетом.
Беатриче отошла от окна, не желая давать им пищу для пересудов.
В задумчивости она стала расхаживать по своей небольшой, но со вкусом обставленной комнате. Что она скажет завтра утром слуге, когда тот придет, чтобы побрить и помочь в утреннем туалете? А что если ее, как это принято на Востоке, пригласят в баню вместе с другими мужчинами? Долго ли она выдержит такой обман? Один день? Два? А потом? Не надо быть ясновидящей или знатоком истории арабского Востока, чтобы ответить на этот вопрос. Ее ждет неминуемый конец на эшафоте. Беатриче стало дурно. Конечно, конец этой затеи было нетрудно предугадать. Может, стоило подумать о других способах узнать о Мишель?
В дверь постучали.
– Войдите! – сказала Беатриче, стараясь придать голосу больше суровости.
Вошел молодой слуга.
– Добро пожаловать во дворец эмира, господин, – поклонился он. – Меня зовут Ясир. По приказу нашего великого повелителя я буду вашим слугой.
– Хорошо, Ясир, – заикаясь, ответила Беатриче. Глядя на этого красивого молодого человека, она вспомнила Селима – старого, горбатого, хромого слугу Али, с редкими волосами и беззубым ртом. Почему ей не прислали такого? – Мне велели, чтобы я ждал…
– Да, господин. Но Абу Рейхан сказал, что уже готов принять вас. Как только вы оденетесь, я сразу же отведу вас к нему.
Ясир поклонился.
«Глупая курица, – ругала себя Беатриче. – Если бы Ясир был прекрасной молодой женщиной, разве бы ты стеснялась смотреть на него? Почувствуй себя наконец мужчиной, начни играть свою роль!»
– Ясир!
Юноша вопросительно посмотрел на нее.
– Да, господин, у вас еще есть пожелания?
– Прежде чем ты отведешь меня к мудрому Абу Рейхану, хочу сказать тебе кое-что, – начала Беатриче. – Вероятно, тебе известно, что я здесь чужестранец. По незнанию я могу нарушить ваши обычаи или совершить какую-нибудь оплошность. Если это случится, будь снисходительным и укажи мне на ошибки. Еще я хотел бы знать, какие привычки и особенности господ необходимо учитывать, чтобы не попасть впросак.
– Да, господин, я понимаю, – ответил Ясир и поклонился. По его лицу расплылась широкая улыбка. – Я буду всегда об этом помнить, господин. Можете на меня положиться.
– Благодарю тебя. – Беатриче тоже улыбнулась. Все оказалось проще, чем она думала. Наконец она может вести себя естественно, открыто выражать свои мысли, разговаривать с любым человеком, не дожидаясь особого позволения. Кроме гарема, перед ней будут открыты все двери. Она будет ходить везде – без сопровождения и без паранджи. Даже на базар. Или к Малеку. Разве не об этом она мечтала?
Пройдя по длинному извилистому коридору и поднимаясь по винтовой лестнице, она нащупала в кармане сапфир, камень Фатимы. От него исходило такое благостное тепло, как от чашки горячего чая, которую она держала в руках после долгого странствия по холодной степи в Тайту. Беатриче поняла, что сапфир одобрил ее затею.
Ясир проводил ее до двери и остановился.
– Мы пришли, господин, – тихо сказал он, словно опасался, что их услышат. – Вам вовсе не надо бояться Абу Рейхана. Это мудрый и добрый человек. Он не из тех, кто осуждает других людей за то, что они живут иначе. К сожалению, он не всегда может сказать то, что думает.
– А чем занимается Абу Рейхан?
– Он придворный астроном и летописец нашего эмира, господин, – ответил Ясир. – А эта должность далеко небезопасна здесь, в Газне. Надеюсь, вы догадываетесь, что я имею в виду.
Беатриче кивнула головой. Она все поняла. Абу Рейхан, как никто другой в Газне, находился под неусыпным оком эмира. Ясир толкнул дверь, и они вошли внутрь.
Комната в башне по своему виду больше напоминала рабочий кабинет или библиотеку. Вдоль стены располагались стеллажи, до верхних полок можно было добраться только с помощью лестницы. Обилие книг не поддавалось описанию. Среди них были фолианты, размер которых в раскрытом виде составлял не меньше квадратного метра. Книги такой толщины невозможно было взять под мышку. Корешки некоторых томов были настолько изящно сделаны, что их хотелось потрогать руками. Настоящий рай для антиквара и букиниста. Материальная ценность собранных здесь книг – даже во времена Средневековья – не поддавалась определению. Повсюду стояли низкие столы и конторки, на которых размещались открытые книги, стеклянные колбы, наполненные жидкостью и порошками различных цветов, деревянные ящички всевозможных размеров, пронумерованные римскими цифрами. Заглянув в развернутый пергамент, Беатриче увидела таинственные знаки и точки – по-видимому, это была карта звездного неба. Факелы и лампады отбрасывали на стены загадочные тени.
Здесь не было лишь черепа и чучела совы – непременных атрибутов подобных кабинетов. В остальном – все, как в комнате сказочного волшебника. Разглядывая сводчатый потолок, Беатриче заметила наверху несколько окон, выходящих на все стороны света. Узкая деревянная лестница вела на галерею. Там стоял человек, который глядел в подзорную трубу.
– Добро пожаловать, господин, – сказал слуга, стоявший где-то в углу кабинета. В его обязанности, по всей вероятности, входило сворачивать наваленные на столе рулоны пергамента и класть их на привычное место. – Я доложу о вашем приходе.
Он сделал короткий поклон и легко взбежал по деревянной лестнице на галерею. Спустя некоторое время он вместе с хозяином спустился вниз.
Абу Рейхан своим видом совсем не походил на звездочета. Никакого остроконечного колпака и мантии, усыпанной звездами, полумесяцами и таинственными астрономическими символами, она на нем не увидела. У него не было даже длинной белой бороды. Ничего от классического алхимика или волшебника. Наоборот, он выглядел обычным человеком, которого не отличишь в толпе.
– Спасибо за оказанную честь принять меня, Абу Рейхан, – кланяясь, сказала Беатриче. Вежливость – очень важная вещь, особенно на Востоке, Беатриче это уяснила. – Мое имя Саддин аль-Асим.
– Рад вас приветствовать, Саддин аль-Асим, – ответил Абу Рейхан и тоже поклонился. Беатриче показалось, что он изучающе взглянул на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Беатриче внутренне напряглась. Она кивнула Малеку, и они в сопровождении слуги проследовали в соседний зал.
По скромности обстановки он мало чем отличался от предыдущего, откуда они только что вышли. Лишь на полу лежало несколько драгоценных ковров. Стены украшали изумительные изразцы, переливающиеся всеми цветами радуги, на которых золотыми буквами были выведены слова: по-видимому, цитаты из Корана. Беатриче снова охватила паника. Если план Малека удастся и ее примут при дворе эмира, эти надписи из Корана рано или поздно выдадут ее. Если вдруг попросят прочитать их – тут же выяснится, что она не умеет читать по-арабски. Что тогда? Как оправдываться?
«Пока не думай об этом, – успокаивал ее внутренний голос. – Придет время – и ты все решишь. Ты всегда находила выход из трудного положения».
Но в такой рискованной ситуации она еще никогда не была, хотя и раньше сталкивалась с трудностями. Ей на память пришел случай, когда она сломала нос Нуху II, эмиру Бухары.
Но то было совсем другое дело. Тогда она действовала в состоянии аффекта. У нее не оставалось времени на раздумья. А здесь… Беатриче глубоко вздохнула и почувствовала легкое головокружение. Не хватало еще рухнуть прямо на глазах Субуктакина. Хорошее впечатление она произвела бы тогда на эмира! Метрах в двадцати от нее стоял его трон. Только бы дойти до него! Ноги не слушались, каждый шаг давался с большим трудом, будто какая-то невидимая сила тянула ее назад, к спасительному выходу, к свободе. Подальше отсюда! Но было уже поздно…
– Подойдите ближе, – раздался резкий, нетерпеливый голос. – Я позволяю вам приблизиться.
Малек тихонько толкнул ее в спину и сам выступил вперед. Они вместе пересекли зал, остановившись в трех метрах от трона. Еще до того как низко склониться перед эмиром, Беатриче успела его рассмотреть. Субуктакин был худощав, с орлиным носом, в безукоризненно белом одеянии – в таких правоверные мусульмане совершают паломничество в Мекку. Эмир восседал на троне, как мраморное изваяние, – прямой, как свеча, и только глубоко посаженные темные глаза с блуждающим взором выдавали в нем живое существо. Окладистая длинная борода, подернутая проседью, опускалась на его грудь. Беатриче не знала, есть ли в Коране специальные указания по поводу длины мужской бороды, но была уверена, что, если бы они были, то эта борода в точности соответствовала бы указанному правилу. Субуктакин был больше похож на священника, чем на правителя: аскет, отвергнувший все плотские утехи, он был полной противоположностью сластолюбцу Нуху II.
– Приветствую вас, Махмуд ибн Субуктакин, благородный правитель и покровитель всех правоверных Газны. Да благословит вас Аллах и да пошлет вам много лет счастливой жизни! – Малек поклонился еще ниже. – Благодарю за дарованную вами милость принять вашего верного слугу Малека аль-Саида ибн Тарика и в знак глубочайшего почтения позвольте вручить вам подарок моего отца, вашего преданнейшего слуги.
Малек развернул перед эмиром ковер невиданной красоты.
– Великолепный подарок, Малек аль-Саид. Передай отцу мою благодарность. Да благословит его Аллах! – Узкие губы Субуктакина вытянулись в безрадостную улыбку. – Ты, я вижу, пришел не один?
Малек выпрямился и тоже улыбнулся. Беатриче почтительно поклонилась, так что ее лоб почти коснулся пола.
– Да, мой господин и покровитель всех правоверных Газны, я привел с собой друга. Это Саддин аль-Асим ибн Асим, высокочтимый друг нашего семейства. Он прибыл издалека, чтобы предложить вам свои услуги в качестве врача.
– Ты хорошо сказал, Малек аль-Саид, но пусть гость сам расскажет о себе, – проговорил эмир, обращаясь к Беатриче. – Поднимись и посмотри на меня, я хочу видеть твое лицо.
«И мою душу», – добавила про себя Беатриче. Сердце бешено стучало. Подняв голову, она посмотрела на эмира.
Он долго и молча разглядывал ее. Его глаза, казалось, пронизывали ее насквозь, словно на нее направили противотуманный прожектор спасательного судна, причем в условиях плохой видимости и в ночное время. В голове стучала одна мысль: только бы не вскрылся ее обман.
– У тебя голубые глаза, – проговорил наконец Субуктакин. Можно подумать, он совершил открытие, увидев цвет ее глаз.
– Да, повелитель, – ответила Беатриче, склонив голову. Надо выдержать этот экзамен, чего бы ей это ни стоило. Ради Мишель. – Эти глаза я унаследовал от моего деда.
Еще одна ложь. Субуктакин повел бровью.
– Ты чужестранец? У тебя странный акцент, – продолжал он. – Откуда ты родом?
– Моя родина – Гранада, повелитель. Два дня назад я прибыл в Газну с караваном.
– О, гость из Эль-Андалуса? Что заставило тебя совершить такой долгий путь?
Разве Малек не объяснил ему? Зачем эмир играет с ней в кошки-мышки? Неужто ее раскусил? Беатриче собрала в кулак всю свою волю.
– Наши семьи, мою и Махмуда, связывают тесные многолетние узы. В каждом письме, повелитель, он воспевал вашу мудрость и доброту, восхищаясь тем, что вы собрали при дворе именитых ученых. Поэтому, завершив свое обучение, я прибыл в Газну, чтобы предложить вам свои услуги.
Малек слегка подтолкнул ее, кивнув на ковер. Держа его под мышкой, она от волнения совсем о нем забыла. Похоже, наступил самый подходящий момент для вручения подарка, который должен был расположить к себе эмира.
– В знак высочайшего почтения и преклонения перед вашим величием и мудростью, позвольте преподнести вам сей дар.
Развернув ковер, она обомлела. По размеру он был не больше обычной циновки для вытирания ног. Ничего прекраснее и изысканнее она не видела в своей жизни. Маленький коврик был соткан не из шерсти, а из шелка, переливающегося изысканным блеском в свете многочисленных масляных ламп. Великолепный узор ковра радовал глаз чистыми яркими цветами. Сколько там узелков, подсчитать было невозможно. Беатриче подумала, что он мог стоить целое состояние. Субуктакин, поднявшись с трона, приблизился к ковру и потрогал его. Его лицо расплылось в улыбке. Вероятно, он уже видел себя на этом шедевре преклонившим колена и молящимся в сторону Мекки.
Субуктакин вернулся на трон. И хотя он по-прежнему задумчиво морщил лоб, лицо его подобрело.
– Ты врач?
– Да, господин. Я обучался на врача в университете Кордобы.
– Повтори еще раз свое имя.
– Саддин аль-Асим ибн Асим, повелитель, – отвечала Беатриче, мысленно извиняясь перед Саддином за то, что присвоила себе его имя. Ничего более подходящего ей в голову не пришло. Сначала она хотела взять имя Али аль-Хусейна ибн Абдаллы ибн Сины, но, вспомнив, что в это время он мог быть еще жив и даже известен при дворе эмира, сразу же отказалась от этой идеи.
– Саддин аль-Асим из Эль-Андалуса, при моем дворе достаточно врачей, и я не вижу особой надобности в твоих услугах.
Беатриче едва сдержала улыбку, испытав явное облегчение. Начался обычный разговор наемного работника с работодателем, так хорошо знакомый ей. Когда-то доктор Майнхофер задавал ей подобные вопросы. Ей тогда пришлось собрать все свое самообладание, и в результате она получила место в хирургическом отделении.
– Всемилостивейший Аллах послал мне превосходных учителей и наградил способностями, – произнесла она, пытаясь вспомнить все, что ей было известно об эмире Газны. – С самой ранней молодости я изучал медицину и посвятил ей всю жизнь. Служить при вашем дворе, продолжить свои научные занятия в Газне на благо правоверным – моя сокровенная мечта и смысл жизни.
Беатриче поклонилась, надеясь, что не переборщила в красноречии.
– Если ты так же хорошо лечишь, как говоришь, Саддин аль-Асим, то можешь оказаться настоящей находкой для Газны. – По его лицу промелькнула едва заметная улыбка. – Ну что же, разрешаю показать, на что ты способен. Даю тебе месяц. Если твоя работа придется мне по душе, ты будешь принят при дворе. А если нет – то я уж позабочусь о том, чтобы отправить тебя с первым же караваном, который держит путь в твои края.
– Слушаюсь, господин, – ответила Беатриче, низко кланяясь. Малек молодец, все правильно рассчитал. Месяца ей вполне хватит, чтобы разузнать все о Мишель. Если же она не управится в отведенный срок – продолжит поиски в другом месте. – Благодарю вас за оказанную честь послужить вам.
– Сразу же обратись к моему писцу, Саддин аль-Асим, пусть отведет тебя к Абу Рейхану Мухамаду ибн Ахмаду аль Бируни. Он посвятит тебя во все премудрости нашего двора и даст задание.
– Благодарю, повелитель, за вашу доброту и…
– Закончим на этом, – бесцеремонно перебил ее Субуктакин. – У меня еще много дел. Правоверные ожидают, чтобы я выслушал и их.
Малек и Беатриче низко поклонились и попятились к двери.
– Вот видишь, все замечательно устроилось, – сказал он. – Ты стала придворным врачом эмира.
Беатриче улыбнулась. Она заметила, что присутствующих стало еще больше. Они передвигались по залу с напряженными бледными лицами. На душе Беатриче было свободно и легко. Так, наверное, чувствовали себя астронавты, впервые высадившиеся на Луне. Ее взгляд снова упал на гонца. Он по-прежнему лежал в углу и крепко спал. Беатриче поняла, что этот человек послужил ей знакам. Знаком того, что надо быть всегда начеку, ни при каких обстоятельствах не теряя головы.
«Теперь я придворный врач эмира. Но, боюсь, все трудности еще впереди».
XIII
Беатриче внимательно разглядывала себя в зеркале. Лицо, обрамленное короткими светлыми волосами, показалось ей совершенно чужим. Почти мужское лицо. Долго ли она сможет обманывать ученых мужей, слуг и самого эмира? Пожалуй, с бородой было бы достовернее, но где ее взять? Отрастить бороду женщине не так легко, как изменить прическу.
Ей выделили комнату в соседнем здании рядом с дворцом. Теперь она будет жить здесь. К ней, разумеется, приставят слугу. Беатриче подошла к окну, из которого прямо на нее смотрели зарешеченные окна. Она догадалась, что это был гарем. Вообще-то ее место там, среди других женщин. А вместо этого она попала в совершенно незнакомый ей мужской мир. Что она знала о нем? Только то, что рассказали женщины и Малек накануне ночью. Это были интересные, увлекательные истории, достойные упоминания в романе. Но всего этого было недостаточно, чтобы жить здесь – в качестве мужчины.
«Боже мой, во что я ввязалась?» – размышляла Беатриче, опершись на подоконник. За зарешеченным окном напротив она заметила какое-то движение. За ней наблюдали. Очевидно, наложницы так же скучали, как и те женщины в Бухаре. Может быть, даже больше, поскольку эмир слыл аскетом.
Беатриче отошла от окна, не желая давать им пищу для пересудов.
В задумчивости она стала расхаживать по своей небольшой, но со вкусом обставленной комнате. Что она скажет завтра утром слуге, когда тот придет, чтобы побрить и помочь в утреннем туалете? А что если ее, как это принято на Востоке, пригласят в баню вместе с другими мужчинами? Долго ли она выдержит такой обман? Один день? Два? А потом? Не надо быть ясновидящей или знатоком истории арабского Востока, чтобы ответить на этот вопрос. Ее ждет неминуемый конец на эшафоте. Беатриче стало дурно. Конечно, конец этой затеи было нетрудно предугадать. Может, стоило подумать о других способах узнать о Мишель?
В дверь постучали.
– Войдите! – сказала Беатриче, стараясь придать голосу больше суровости.
Вошел молодой слуга.
– Добро пожаловать во дворец эмира, господин, – поклонился он. – Меня зовут Ясир. По приказу нашего великого повелителя я буду вашим слугой.
– Хорошо, Ясир, – заикаясь, ответила Беатриче. Глядя на этого красивого молодого человека, она вспомнила Селима – старого, горбатого, хромого слугу Али, с редкими волосами и беззубым ртом. Почему ей не прислали такого? – Мне велели, чтобы я ждал…
– Да, господин. Но Абу Рейхан сказал, что уже готов принять вас. Как только вы оденетесь, я сразу же отведу вас к нему.
Ясир поклонился.
«Глупая курица, – ругала себя Беатриче. – Если бы Ясир был прекрасной молодой женщиной, разве бы ты стеснялась смотреть на него? Почувствуй себя наконец мужчиной, начни играть свою роль!»
– Ясир!
Юноша вопросительно посмотрел на нее.
– Да, господин, у вас еще есть пожелания?
– Прежде чем ты отведешь меня к мудрому Абу Рейхану, хочу сказать тебе кое-что, – начала Беатриче. – Вероятно, тебе известно, что я здесь чужестранец. По незнанию я могу нарушить ваши обычаи или совершить какую-нибудь оплошность. Если это случится, будь снисходительным и укажи мне на ошибки. Еще я хотел бы знать, какие привычки и особенности господ необходимо учитывать, чтобы не попасть впросак.
– Да, господин, я понимаю, – ответил Ясир и поклонился. По его лицу расплылась широкая улыбка. – Я буду всегда об этом помнить, господин. Можете на меня положиться.
– Благодарю тебя. – Беатриче тоже улыбнулась. Все оказалось проще, чем она думала. Наконец она может вести себя естественно, открыто выражать свои мысли, разговаривать с любым человеком, не дожидаясь особого позволения. Кроме гарема, перед ней будут открыты все двери. Она будет ходить везде – без сопровождения и без паранджи. Даже на базар. Или к Малеку. Разве не об этом она мечтала?
Пройдя по длинному извилистому коридору и поднимаясь по винтовой лестнице, она нащупала в кармане сапфир, камень Фатимы. От него исходило такое благостное тепло, как от чашки горячего чая, которую она держала в руках после долгого странствия по холодной степи в Тайту. Беатриче поняла, что сапфир одобрил ее затею.
Ясир проводил ее до двери и остановился.
– Мы пришли, господин, – тихо сказал он, словно опасался, что их услышат. – Вам вовсе не надо бояться Абу Рейхана. Это мудрый и добрый человек. Он не из тех, кто осуждает других людей за то, что они живут иначе. К сожалению, он не всегда может сказать то, что думает.
– А чем занимается Абу Рейхан?
– Он придворный астроном и летописец нашего эмира, господин, – ответил Ясир. – А эта должность далеко небезопасна здесь, в Газне. Надеюсь, вы догадываетесь, что я имею в виду.
Беатриче кивнула головой. Она все поняла. Абу Рейхан, как никто другой в Газне, находился под неусыпным оком эмира. Ясир толкнул дверь, и они вошли внутрь.
Комната в башне по своему виду больше напоминала рабочий кабинет или библиотеку. Вдоль стены располагались стеллажи, до верхних полок можно было добраться только с помощью лестницы. Обилие книг не поддавалось описанию. Среди них были фолианты, размер которых в раскрытом виде составлял не меньше квадратного метра. Книги такой толщины невозможно было взять под мышку. Корешки некоторых томов были настолько изящно сделаны, что их хотелось потрогать руками. Настоящий рай для антиквара и букиниста. Материальная ценность собранных здесь книг – даже во времена Средневековья – не поддавалась определению. Повсюду стояли низкие столы и конторки, на которых размещались открытые книги, стеклянные колбы, наполненные жидкостью и порошками различных цветов, деревянные ящички всевозможных размеров, пронумерованные римскими цифрами. Заглянув в развернутый пергамент, Беатриче увидела таинственные знаки и точки – по-видимому, это была карта звездного неба. Факелы и лампады отбрасывали на стены загадочные тени.
Здесь не было лишь черепа и чучела совы – непременных атрибутов подобных кабинетов. В остальном – все, как в комнате сказочного волшебника. Разглядывая сводчатый потолок, Беатриче заметила наверху несколько окон, выходящих на все стороны света. Узкая деревянная лестница вела на галерею. Там стоял человек, который глядел в подзорную трубу.
– Добро пожаловать, господин, – сказал слуга, стоявший где-то в углу кабинета. В его обязанности, по всей вероятности, входило сворачивать наваленные на столе рулоны пергамента и класть их на привычное место. – Я доложу о вашем приходе.
Он сделал короткий поклон и легко взбежал по деревянной лестнице на галерею. Спустя некоторое время он вместе с хозяином спустился вниз.
Абу Рейхан своим видом совсем не походил на звездочета. Никакого остроконечного колпака и мантии, усыпанной звездами, полумесяцами и таинственными астрономическими символами, она на нем не увидела. У него не было даже длинной белой бороды. Ничего от классического алхимика или волшебника. Наоборот, он выглядел обычным человеком, которого не отличишь в толпе.
– Спасибо за оказанную честь принять меня, Абу Рейхан, – кланяясь, сказала Беатриче. Вежливость – очень важная вещь, особенно на Востоке, Беатриче это уяснила. – Мое имя Саддин аль-Асим.
– Рад вас приветствовать, Саддин аль-Асим, – ответил Абу Рейхан и тоже поклонился. Беатриче показалось, что он изучающе взглянул на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33