– Такие беспринципные люди, как Кларк, всегда выходят сухими из воды. Даже убийство им сойдет с рук, – с явным осуждением проговорила жена Гордона. – Все смеются, зная об этом мошенничестве. И он становится народным героем.
– Его время еще придет, – заверил супругу Гордон. – Скоро федеральное правительство захомутает и Энди, и всех, подобных ему.
– Это действительно возможно? – спросил Роджерс.
– Через пять, максимум через десять лет это непременно случится. Кстати, к вопросу о федеральном правительстве. Что делает федеральное правительство в Вашингтоне, чтобы защитить американские инвестиции на Кубе?
– Военная лихорадка нарастает с каждым днем. Особенно обострилась ситуация после оскорбительных замечаний испанского министра о президенте Маккинли. Помяните мое слово, кризис может иметь более неприятные последствия для Соединенных Штатов, чем для Англии. Этот канал, который вы собираетесь проложить через перешеек, имеет стратегическое значение. Заинтересованность Кубы в этом вопросе не вызывает сомнений.
– Да, кубинское правительство может стать серьезной угрозой для строительства канала в случае войны, – сказал Гордон. – Казалось бы, Соединенные Штаты должны сделать все возможное и невозможное, чтобы отвести такую угрозу.
– Война с Испанией? – спросила жена Гордона.
– Боюсь, что это возможно.
Мара содрогнулась.
– Как я рада, что у меня нет сына. Если бы он пошел в отца, то первый записался бы добровольцем.
– Если Соединенные Штаты объявят войну Испании, я непременно пойду и запишусь добровольцем, – объявил юный Сэм.
– Не болтай глупости, – сказала его мать. – Ты британский подданный.
– Верно, но инвестиции отца на Кубе окажутся под угрозой.
– Клянусь Юпитером, ты прав, сынок, – поддержал Сэма отец. Он похлопал сына по плечу. – Когда начнется заварушка, я и сам пойду воевать, если только меня признают годным.
– И этот туда же, – усмехнулась миссис Роджерс.
После ужина дамы удалились в гостиную, где горничная подала им кофе и ликеры. Мужчины же, расположившись в кабинете Гордона, принялись за бренди и сигары. Однако юный Сэм предпочел остаться в обществе дам, хотя его отец хмурился и выказывал свое неодобрение.
Покончив с кофе, Сэм встал и подошел к картине, на которой был изображен Большой каньон.
– Она вас зачаровывает, верно? – спросила его Мара.
– Это одно из чудес света, – ответил юноша. – Недавно я прочел книгу о Большом каньоне, дневники человека по имени Джон Уэсли Пауэлл.
– Да, он первый прошел весь каньон от начала до конца.
Глаза Сэма заблестели.
– Вот это путешествие! Знаете, меня считают одним из лучших яхтсменов в Англии. На первом же курсе в Оксфорде я получил главный приз по гребле в одиночку.
– Почему бы вам не вернуться сюда летом и не пройти на лодке по всему Большому каньону?
– Да, верно, – вмешалась Саманта, ткнув Мару локтем в бок. – Моя дорогая кузина будет в восторге, если вы навестите ее летом. – Выдержав паузу, Саманта добавила: – Конечно, вы сможете увидеть и Большой каньон.
– Ловлю вас на слове, – с улыбкой отозвался молодой человек.
– А я буду вашим лоцманом, – пообещала Мара.
Саманта хихикнула:
– Вы только послушайте эту глупышку!
– В этом нет ничего глупого. Вы согласны, Сэм?
Он смутился, пробормотал:
– Ну… пожалуй, я не думаю, что ходить на лодке по Большому каньону – женское развлечение.
Мара топнула ножкой:
– Да будет вам всем известно, что миссис Эдвард Эйрс путешествовала по Большому каньону почти двадцать лет назад! Я ничем не хуже вас, Сэм Роджерс, запомните это! Я могу делать все, что может мужчина. Если начнется война с Кубой, возможно, я тоже отправлюсь сражаться!
– Не сердитесь на меня, – принялся успокаивать девушку Сэм. – Я вовсе не думаю, что вы не смогли бы проплыть по Большому каньону.
– А я не сержусь! – ответила Мара с вызовом.
– Сердитесь, и я вижу это по вашим глазам. Золотые искры в них начинают сверкать, как пузырьки в газированной воде.
Мара вспыхнула:
– Вам не нравятся мои глаза?
– Напротив, у вас очень красивые глаза, и я счел бы за честь сопровождать вас в путешествии по Большому каньону.
Когда девушки легли спать, Саманта принялась поддразнивать кузину.
– «Напротив, у вас очень красивые глаза», – повторила она слова Сэма Роджерса, стараясь воспроизвести его английский выговор.
– О, замолчи же! Пора спать.
– Готова биться об заклад, что сегодня ночью ты увидишь во сне Сэма Роджерса, – с лукавой улыбкой продолжала Саманта. – Тебе приснится ваше путешествие на лодке по Большому каньону – только ты и Сэм, вы вдвоем. – Она захихикала. – Нет, пожалуй, ты увидишь кое-что получше – себя и Сэма в постели.
Мара мысленно порадовалась темноте, потому что почувствовала, что краснеет.
– Замолчи, Саманта Тэйт! Замолчи немедленно!
– И все-таки ты бы не возражала, если бы Сэм оказался с тобой в одной постели, кузиночка.
– Да прекрати же! Если ты скажешь еще хоть слово, я заткну уши.
– Доброй ночи, кузина Мара. Помни, я желаю тебе сладких сновидений.
– А я надеюсь, что тебе приснится кошмарный сон.
Наконец девушки умолкли, и Мара почувствовала, как ее сковывает сладостное оцепенение, предшествующее сну; она не спала, но уже находилась на пороге мира сновидений.
«И все-таки ты бы не возражала, если бы Сэм оказался с тобой в одной постели, кузиночка», – звучали у нее в ушах слова Саманты.
Те семь дней, которые Роджерсы провели в доме Юингов перед тем, как отправиться в Сан-Франциско, были едва ли не самыми счастливыми и памятными в жизни Мары Второй. Они с Сэмом каждое утро разъезжали верхом по округе. И даже посетили шахту «Коппер кинг» в Тумстон-Кэньон. Это было скопление всевозможных построек для обработки и измельчения руды, а также помещений, где хранилась тяжелая техника, предназначавшаяся для использования в горном деле. Там стоял такой оглушительный шум, что им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.
– Этот шум никогда не прекращается, он слышен круглые сутки, днем и ночью! – прокричала Мара.
Сэм скорчил гримасу и закрыл уши обеими руками.
– Я бы сошел с ума, если бы мне пришлось постоянно слышать этот грохот.
Мара рассмеялась:
– Мой дедушка говорит, что для него этот грохот лучше всякой музыки. Шум машин, штампующих медь, золото и серебро, – для него это лучше любого оркестра.
– Золото и серебро?
– Побочные продукты производства меди. В Аризоне производят также золото и серебро, хотя ведущая отрасль – производство меди.
– Я хотел бы поискать здесь золото.
– Такие поиски имеют свое название – «разведка», – пояснила Мара. – Если хотите остаться в Аризоне, вам надо усвоить язык профессионалов.
Сэм потрепал девушку по плечу.
– А вы молодец, – улыбнулся он.
– Знаете, как Тэйты нашли месторождение «Коппер кинг»? Мой отец занимался разведкой и погнался за моей матерью по ущелью. Когда она соскользнула вниз, то столкнула с места камень и обнажила породу, богатую карбонатом меди.
– Погнался за вашей матерью? Я бы сказал, что это совершенно новый способ геологической разведки. Гоняться за молодыми женщинами по ущелью… – Сэм смотрел Маре прямо в глаза. – Кстати, он добился своего? Когда погнался за вашей матерью…
Мара лукаво улыбнулась:
– Полагаю, он добился своей цели. В конце концов, разве я не живое тому свидетельство? Так что он добился, чего хотел.
Сэм запрокинул свою львиную голову и громко расхохотался:
– Услышала бы вас ваша мать!
Мара хлестнула свою лошадь и пустила ее в галоп, крикнув на прощание:
– Можете попытаться догнать меня! Вдруг случится чудо, и молния ударит второй раз в то же самое место!
Она мчалась по извилистой тропинке, направляясь к вершине самой высокой горы, откуда открывался захватывающий вид: величественные скалы, по-своему прекрасные, даже в самых гротескных своих очертаниях, – это зрелище действительно завораживало.
– Грандиозная картина, – пробормотал Сэм в благоговейном восторге, какой охватывает каждого смертного, встречающего на своем пути нечто вечное, величественное и прекрасное.
– Трудно поверить, что здесь когда-то было море, – сказала Мара. – Слой за слоем моллюски и раковины становились известняком – так и образовалась эта земля.
Погруженный в молчание, Сэм любовался пиками скал, глубокими ущельями, водопадами и бесконечными пространствами, украшенными гигантскими монументами, созданными рукой Господа.
Они уселись под деревом, вытащили из сумки провизию, которую прихватили с собой, и перекусили. Их лошади тем временем мирно паслись неподалеку.
– Жаль, что вы скоро уезжаете, – сказала Мара. – Вы еще не видели столько интересного, например, пещеры древних обитателей этих мест, Каменный лес и Замок Монтесумы, созданный самой природой на склоне утеса высотой в сто пятьдесят футов. Да… и еще Белого Голубя, бывшую испанскую миссию, столь ослепительно прекрасное здание, что при виде его хочется заплакать. Этот собор – чудо архитектуры. Монахи, надзиравшие за его строительством, заполнили здание миссии песком до самого верха и приказали рабочим воспроизвести форму собора из мокрого песка, а сверху все это полить жидким строительным раствором, должно быть, цементом. Как только он застыл, рабочим-индейцам было приказано выгрести песок. На это ушли недели, а возможно, и месяцы.
– Наверное, они были весьма добродушными малыми, эти индейцы, если соглашались на такую адскую работу.
Мара усмехнулась:
– В том-то и заключается хитрость монахов. Ночью они перемешивали песок с золотыми монетами – это делалось тайком от рабочих. Когда же наступало время удалить песок, они сообщали рабочим о монетах. Можете себе представить, с каким энтузиазмом индейцы после этого трудились.
Сэм рассмеялся:
– Снова коварство белого человека. Жаль бедных дикарей.
Прежде чем двинуться в обратный путь, он вытащил из своей седельной сумки небольшой пакетик, упакованный в красивую оберточную бумагу.
– Хочу, чтобы это осталось у вас на память обо мне. Ведь мы уезжаем завтра утром. Это не рождественский подарок, а просто вещица на память.
Мара вскрикнула в восторге:
– О, Сэм, как мило с вашей стороны! Как вы внимательны!
Она развязала ленточку и, дрожа от нетерпения, начала вскрывать пакет. Наконец вытащила подарок. Это было круглое стеклянное пресс-папье, наполненное водой, в которой, казалось, кружились снежинки; они кружились вокруг крошечных фарфоровых фигурок – юноши и девушки, державшихся за руки.
Сэм взял вещицу из рук Мары.
– Видите? Если вы перевернете шар вот так, а потом вернете в прежнее положение, то увидите, что вокруг этих влюбленных разыгралась снежная буря.
– Как любопытно! Как мило!
Мара взяла шар и долго любовалась им.
– Двое влюбленных… – пробормотала она.
Это зрелище завораживало, появилось странное ощущение: Маре казалось, что если сосредоточиться, глядя на шар, то можно вдохнуть в фигурки душу, казалось, что они, эти влюбленные, станут как бы двойниками своих владельцев.
– О, Сэм, я буду очень скучать без вас! Благодарю!
Она приподнялась, обвила руками шею юноши и поцеловала его в губы. Потом резко повернулась и направилась к своей лошади.
– Пора домой, – сказала Мара, вскочив в седло и стараясь не смотреть на своего спутника. Она пыталась скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
Глава 6
Гордон Юинг спустился к завтраку и обнаружил специальный выпуск тумстонской газеты «Эпитафия», лежавшей у его тарелки.
– Доставили утренним дилижансом, – сообщила горничная.
Гордон развернул газету, и ему тотчас же бросился в глаза заголовок на первой полосе, набранный ярко-красными литерами:
ЛИНКОР «МЭН» ЗАТОПЛЕН У БЕРЕГОВ ГАВАНЫ!!!
– Негодяи! – не удержался он от восклицания.
– В чем дело, Гордон? – спросила жена, входившая в столовую.
– Испанцы потопили наш корабль в гавани Кубы. Погибли двести шестьдесят человек!
– Какой ужас!
Гордон отшвырнул в сторону газету.
– Теперь война неизбежна! – заявил он.
После двух месяцев бесплодных переговоров, в течение которых американцы находились в состоянии непрестанной военной лихорадки, подстегиваемой некоторыми безответственными газетами до предела. Поэтому конгресс и исполнительная ветвь власти были вынуждены принять срочные меры.
Президент Маккинли потребовал, чтобы испанцы убрались с Кубы. Но это был совершенно неприемлемый ультиматум, и Испания не замедлила объявить войну Соединенным Штатам.
Ни в какой другой части страны патриотизм не проявлялся так ярко, как на западе, в штатах Аризона, Нью-Мексико, Оклахома и на индейской территории. Геологоразведчики, ковбои и даже умудренные обучением в университетах представители высшего аризонского общества в срочном порядке создавали пункты, где формировались отряды добровольцев.
В начале мая к Маре пожаловала с визитом ее старая подруга Мэрион Мерфи, отошедшая от дел и теперь являвшаяся некоронованной королевой высшего общества Финикса.
– Мэрион, ты замечательно выглядишь! – воскликнула Мара, обнимая подругу.
– Ты тоже, моя птичка. Как поживаешь?
– Лучше и представить трудно.
С полчаса подруги болтали за чаем с сандвичами. Потом Мэрион сообщила о цели своего визита:
– Говорят, в армии не хватает медицинских сестер и сиделок. Я собираюсь сформировать в Аризоне добровольческий отряд для этой цели. Многие мои знакомые имеют богатый опыт по части выхаживания больных и раненых, пострадавших в схватках с индейцами и во время перестрелок в барах. Могу я рассчитывать на тебя, Мара?
– Разумеется, можешь. С чего начнем?
– У меня все еще сохранились права на аренду моих бывших «веселых домов», это в другом конце Перевала мулов. Я собираюсь привести в порядок один из них и сделать его центром вербовки и подготовки медсестер и сиделок. Завтра мне доставят кучу инструкций и двух дипломированных опытных медсестер, чтобы они помогли организовать дело.
В этот момент в комнату ворвалась юная Мара. Она была в своем обычном костюме для верховой езды, довольно грязном и пыльном.
– Тетя Мэрион! Какой приятный сюрприз!
Она бросилась к Мэрион и заключила ее в объятия.
Мэрион поцеловала девушку и похлопала ее по задику.
– О, мы уже выросли, стали почти взрослыми, верно?
Она внимательно оглядела ладную фигурку девушки, взглянула на ее груди, обтянутые свитером.
– Ты выглядишь божественно, солнышко, но пахнет от тебя… как от горного козла.
– Так уж получилось. Новый мерин сбросил меня на пастбище, и я упала на кучу навоза. Я как раз и пришла принять ванну. Но сначала расскажите о центре, который собираетесь организовать.
Мэрион рассказала о своих планах, о том, что хочет сформировать отряд медицинских сестер.
– Какая прекрасная мысль! – воскликнула девушка. – Я, конечно, тоже хочу там работать вместе с мамой.
– Боюсь, что не выйдет, дорогая, – возразила мать. – Ты еще слишком молодая для этого.
Зеленые глаза девушки сверкнули – они были полны решимости, Мара-старшая даже прочла в них вызов.
– Вовсе нет! Хотя мне всего пятнадцать, я чувствую себя вполне взрослой.
– Да ты и выглядишь старше своих лет, – кивнула Мэрион.
– Мэрион, не надо ей потакать!
Но девушке и не требовалась поддержка, ибо она, Мара Вторая, то ли к счастью своему, то ли к несчастью, унаследовала железную волю матери.
В конце концов мать сдалась и был найден компромисс.
– Ладно, ты можешь обучаться в центре вместе с нами, но о твоей отправке в места боевых действий не может быть и речи. Мы с твоим отцом ни в коем случае не допустим этого.
В тот же день за обедом Гордон сообщил новости:
– Наши парни стремятся попасть в Первый кавалерийский полк и соперничают за право служить в нем. Из ребят получатся прекрасные кавалеристы, потому что они привыкли к верховой езде и не боятся ночевать под открытым небом. «Мужественные всадники» или «Воины Тедди – гроза и ужас» – они еще не решили, как будет называться их полк. А обучаться будут в Техасе, в Сан-Антонио.
– Воины Тедди? – спросила озадаченная Мара-старшая.
– Теодора Рузвельта, нашего бывшего помощника министра обороны. Он специально отошел от дел, чтобы сформировать этот полк.
Мэрион просияла:
– Милый, славный Тедди! Я познакомилась с ним несколько лет назад, когда он приехал сюда, чтобы поохотиться на горных коз.
Гордон вопросительно посмотрел на гостью.
– Это было светское или… профессиональное знакомство?
– Гордон, что за нелепая шутка?! – осадила мужа Мара. – Да еще в присутствии дочери!
– Но, мама… – нахмурилась девушка. – Я уже вполне взрослая и знаю о жизни все. Знаю, зачем мужчины, посещающие бордели тети Мэрион, ходят туда.
– Мара, еще одно подобное высказывание – и ты отправишься в свою комнату!
Гордон и Мэрион давились смехом, прикрывая губы салфетками. Подмигнув отошедшей от дел мадам, Гордон повернулся к жене:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38