.. – Мара закрыла лицо ладонями – зрелище было воистину душераздирающим.
– Господи… – пробормотал Уайт. – Никогда в жизни не видел ничего ужаснее. Даже апачи… – Он покачал головой, не веря своим глазам. Сунув «кольт» в кобуру, повернулся к людям Дэниелза: – Парни, давайте развяжем веревки.
Мужчины помогли Уайту освободить Морин от пут. Окровавленная девушка лежала без движения, уставившись невидящими остекленевшими глазами в потолок.
Мара взяла на себя заботы о девушке.
– Ладно, парни, выметайтесь отсюда, я сама ею займусь. Уайт, поищи-ка простыни или еще что-нибудь… надо сделать повязки. И вскипятите воды.
Мара погладила девушку по голове.
– Тихо, тихо, девочка, все кончилось, и теперь все будет хорошо.
Через полчаса она присоединилась к Уайту и остальным мужчинам. Они пили на кухне кофе из оловянных кружек.
– Мара, как она? – спросил Уайт.
– В порядке. Только шок у нее долго не пройдет. – Мара прикусила нижнюю губу. – Возможно, она никогда не оправится от кошмара, который пережила.
Уайт в ярости сжимал и разжимал кулаки.
– Когда мы нагоним и поймаем этих кровожадных койотов, им придется расплачиваться – снова и снова!
– Мы их вздернем, вздернем всех! – заявил один из мужчин.
– Нет, повесить – слишком легкое для них наказание, – сказал Уайт. – Сначала мы обработаем их так, что на них не останется живого места, просто выпотрошим их. А уж потом привезем в город и учиним над ними суд.
Послышалось чье-то ворчание:
– К чему тратить время и деньги на процесс?
– Потому что это продлит им наказание. Вы знаете, что это значит – сидеть под замком в тюремной камере, день и ночь думая о той минуте, когда палач затянет петлю у тебя на шее? Мне случалось видеть, как убийцы потели от ужаса при виде палача. Перед самым концом ты смотришь смерти прямо в глаза. Ожидание – тоже казнь.
Уайт посмотрел на Мару.
– Как старики?
– Приходят в себя, но мы не можем оставить их здесь одних. Кто-то должен позаботиться о них.
– Думаю, тебе и карты в руки, – сказал Уайт.
– Пожалуй, ты прав, – неохотно согласилась Мара. – Я хотела бы присутствовать при захвате, но чувствую, что здесь я нужнее. Удачи вам. Отправляйтесь-ка по следу, не мешкайте.
– Когда мы их поймаем, мы заедем сюда, – пообещал Эрп.
Мара стояла на крыльце, глядя вслед направлявшемуся на запад отряду, пока стук копыт не затих вдали.
Преследовать бандитов по равнине было несложно, но у подножия холмов след стал едва различимым на каменистой, поросшей кустами извилистой тропе, протоптанной дикими животными. Преследователи с трудом отыскали ущелье, по дну которого пролегали высохшие речные ложа.
– И что теперь? – спросил Дэниелз, почесывая в затылке. Он посмотрел на Джона Хейта, владельца салуна в Бруэри-Галч. – Ты ведь был в армии следопытом, Джон. Что скажешь?
Хейт, краснолицый лысеющий мужчина, был явно польщен оказанным ему доверием. Спешившись, он немного прошелся, глядя на расходившиеся в разные стороны высохшие русла речушек. Несколько раз он опускался на колени и ощупывал разбитую копытами лошадей каменистую почву. Наконец, выпрямившись, показал на левый приток.
– Они выбрали вон ту дорогу. В этом нет сомнений.
Уайт Эрп нахмурился.
– Вы в этом уверены? – спросил он.
– Абсолютно. – Хейт снова взобрался в седло и хлестнул вожжами своего жеребца. – А ну пошевеливайся!
Уайт хотел что-то сказать, но передумал. Его холодные голубые глаза в упор смотрели на могучую шею владельца салуна. Он все думал о тех бессвязных словах, что бормотала девушка: ее речь больше походила на истерический бред, но время от времени возникало ощущение, что она говорит нечто весьма важное. К тому же она знала имена бандитов: Билл, Ред, двое с одинаковыми именами – обоих звали Дэн, – и… да… да… был еще один – Текс Хауэрд.
Уайт произнес это имя вслух:
– Текс Хауэрд.
Хейт вздрогнул и сгорбился в седле.
– Кому-нибудь знакомо это имя? – спросил Уайт. – Текс Хауэрд.
Все промолчали. Уайт пожал плечами. Минут через пять неожиданно жилистый худощавый мужчина воскликнул:
– Текс Хауэрд! Черт возьми! Теперь припоминаю! Эй, Хейт, ведь он день и ночь торчал у тебя в заведении, верно?
– Не припоминаю, – пробормотал Хейт.
Худощавый снова заговорил:
– Да, конечно, ты должен его знать, Джон. Я вспомнил: на прошлой неделе я видел вас вместе в Восточном салуне.
– Ты меня с кем-то спутал, – с излишней горячностью возразил владелец салуна. – Я давно не был в Тумстоне.
– Но я видел тебя собственными глазами, Джон.
Теперь все взоры были прикованы к Хейту.
Уайт осадил свою лошадь и поднял руку:
– Стоп! Здесь что-то непонятное!
Он спешился и принялся разглядывать следы – изучал каждый дюйм каменистой почвы. Наконец Уайт подошел к Хейту и схватил его коня под уздцы.
– Этот негодяй намеренно пытался сбить нас со следа. Здесь давно уже не проходила ни одна лошадь.
– Джон, что скажешь на это? – рявкнул Дэниелз.
Мясистое лицо Хейта побагровело, в глазах его заметался страх, голос срывался:
– Это наглая ложь! Убирайся к дьяволу, Эрп! Ты больше не маршал, так что занимайся своими собственными делами!
Уайт ухватил Хейта за ногу и стащил с седла. Держа его за шейный платок, он ткнул ему в лицо дулом своего шестизарядного «кольта», оставляя на щеках Хейта кровавые царапины.
– О Господи! – завопил хозяин салуна, прикрывая лицо руками. – Эрп, убери оружие. Парни, сделайте что-нибудь! Остановите его! Он убийца!
– А тебя следовало бы убить, Хейт, – проговорил Дэниелз. – Так ты заговоришь? Или мистеру Эрпу придется продолжить свои упражнения?
– Я все, все скажу! Только пусть уберет свой «кольт»!
Уайт с презрительной усмешкой оттолкнул от себя Хейта, и тот рухнул в дорожную пыль.
– Так говори, если у тебя есть что сказать.
– Это Ред Сэмпл и Текс Хауэрд все задумали. Потом к ним присоединились Дэн Доуд, Билл Делани и Дэн Келли.
– И ты.
– Я только показал им магазин Голдуотера и объяснил, как пробраться туда черным ходом. И еще сказал, где они смогут заменить усталых лошадей на свежих.
– И где же они собираются скрываться?
– Они направятся к границе в Мексику. Через Сонору, Деминг и Ногалес. Хауэрд и Сэмпл держат публичный дом в Клифтоне.
Дэниелз снял шляпу и утер пот со лба.
– Ладно, парни, теперь, когда мы знаем, где они, можно не торопиться. Теперь на этих уток будут охотиться многие. Главное – не спугнуть их…
Дэниелз оказался прав: к концу января все пятеро убийц были пойманы, привлечены к суду и приговорены к смертной казни 8 марта 1884 года.
Джон Хейт, не принимавший непосредственного участия в убийствах, получил относительно мягкий приговор – двадцать лет тюрьмы. Разъяренные жители Бисби, однако, не хотели мириться с такой несправедливостью. Однажды февральским утром толпа ворвалась в тюрьму и потребовала от шерифа выдачи Хейта. Шериф поднял глаза, отрываясь от утренней газеты и кофе.
– Ключ на крючке. Хейт в самой последней камере.
Узник молил о пощаде, но его выволокли из камеры и проволокли по улице. Затем поставили к телеграфному столбу, к которому был привязан прочный канат. Минуту спустя толстую шею Хейта обвила петля, и бедняга закачался на канате, привязанном к стальному крюку, вбитому в столб. Труп преступника оставили висеть до вечера в назидание тем, кто мог бы замыслить новое злодеяние.
Месяц спустя шериф и его помощники вывели приговоренных к казни в тюремный двор, где вокруг уже толпились ликующие горожане.
Когда глаза Доуда завязали носовым платком, он заметил:
– Здесь чертовски жарко. Давайте побыстрее.
Текс Хауэрд хмыкнул:
– Черт возьми, парень… Там, куда тебя отправляют, будет намного жарче, чем здесь.
Когда казнь завершилась, Мара Тэйт отвернулась и взяла Уайта Эрпа за руку.
– Пойдем. Я хотела посмотреть, как их вздернут, и рада, что видела это.
Он улыбнулся и сжал ее руку.
– Я уже не раз это говорил, но это правда. Ты настоящая женщина, Мара Юинг Тэйт.
Вернувшись домой, она бросила взгляд на Мару Вторую, дремавшую в своей колыбельке. Потом направилась в гостиную и присоединилась к Уайту.
– Возьми себе чего-нибудь выпить и налей мне большой бокал хереса.
Он поднял брови:
– Большой? Наверное, тебе не по себе после того, что недавно видела.
– Дело не в этом. Дело вот в чем.
Мара протянула ему телеграмму.
«Дорогая буду дома второй неделе марта тчк не могу дождаться когда смогу заключить в объятия дочь тчк не могу дождаться когда обниму тебя тчк полный любви к вам тчк
Гордон».
Он вздохнул. Телеграмма выпала из его руки.
– Думаю, это знак – мне пора собираться в дорогу. Я и так пробыл здесь слишком долго.
Она подошла к нему и обвила руками его шею.
– Это было самое лучшее, самое счастливое время в моей жизни, Уайт. Я никогда тебя не забуду.
– Я тоже тебя не забуду, дорогая.
В их поцелуе не чувствовалось страсти – желание было подавлено грустью и сознанием утраты. Внезапно свет в глазах Мары померк, и она почувствовала, что падает. Ей пришлось ухватиться за Уайта, чтобы удержаться на ногах.
– В чем дело? – спросил он с беспокойством в голосе. – Ты так побледнела… Вот, глотни немного хереса.
Поддерживая ее одной рукой, он поднес бокал к ее губам.
– Я… я… не могу пить. И ничего не вижу. Я вся… будто онемела.
– У тебя ощущение, что ты теряешь сознание?
– Нет… совсем другое. Я чувствую себя так, будто вдруг лишилась тела. Будто умираю и моя душа отлетает. Я… я…
Ее глаза закрылись, и она затихла в его объятиях.
МАРА ВТОРАЯ
Глава 1
«Да, это именно так. Словно мое тело разрывается пополам… будто я умираю и отлетает моя душа. Я… я…»
Фидлер бросил взгляд на часы, висевшие на стене. Мара находилась под гипнозом уже больше двух часов. Для одного дня вполне достаточно.
Он проговорил:
– Вы держались прекрасно, Мара, но, должно быть, очень устали. Больше я не стану задавать вам вопросы. Я хочу, чтобы теперь вы проснулись. Я буду считать до пяти… и…
– Нет!
Ее лицо исказилось гримасой, голова заметалась по подушке – было очевидно, что она не желала просыпаться.
– Я хочу остаться здесь. Я – Мара Первая.
Фидлер похлопал ее по руке – рука была холодной и влажной. К его ужасу, пульс Мары начал замедляться – цифровой дисплей на электронном мониторе, прикрепленном к ее левой руке, замигал цифрами – 28, 26, 25, 24… Фидлер повернулся к столу с эмалевым покрытием и взял с крахмального полотенца стерилизованный шприц. У него не было времени звать на помощь медсестру. Быстрым и уверенным движением он ввел в вену Мары адреналин. И снова заговорил с ней:
– Мара, вы будете слушать меня и делать то, что я вам скажу. Понимаете?
Она не ответила. Губы ее по-прежнему кривились в гримасе.
– Начинаю считать, Мара. Когда я досчитаю до пяти, вы проснетесь.
Пульс начал учащаться – 28, 30, 32, 36, 40…
Фидлер с облегчением вздохнул. Он знал: теперь все будет хорошо.
– Слушайте меня, Мара: один… два… три… четыре… пять… Просыпайтесь, Мара!
Он щелкнул пальцами почти над самым ее ухом.
Ее лицо приобрело спокойное и безмятежное выражение, морщины на лбу разгладились, а в уголках губ даже заиграла улыбка – едва заметная, впрочем. Потом веки Мары дрогнули, и она, открыв глаза, уставилась в потолок пустым, невидящим взглядом.
– Мара…
Она попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на Фидлера. Взгляд ее становился осмысленным.
– Макс? – проговорила Мара слабым голосом.
– Да, я – Макс, а вы – Мара Третья, Мара Роджерс Тэйт.
Казалось, она была озадачена.
– Мара Роджерс Тэйт? Нет, я Мара Юинг Тэйт. Я… я… Мне что-то не по себе…
Мара замолчала, очевидно, не находила слов. Она медленно подняла руку и убрала со лба прядь волос.
– Конечно, вы не в своей тарелке, – сказал Фидлер. – Вы очень устали, безумно устали.
– Мара Роджерс Тэйт? Мне кажется, я еще сплю. Это был сон. Мне приснился самый невероятный сон на свете: будто я, Мара Юинг Тэйт, моя бабушка. Но этот сон был таким реальным…
– Сны иногда реальнее жизни. И такие сны часто обманывают людей – люди им верят. А теперь позвольте помочь вам сесть.
Когда она спустила ноги с кровати и подалась вперед, ему открылась волнующая и захватывающая картина – он увидел под халатом ее полную грудь. И тотчас же почувствовал, как запылало его лицо.
«Макс, что с тобой творится? Ты снова играешь роль, точно мальчишка, играешь роль ясновидящего. Пора остановиться, Макс, не глупи».
Мара, склонив к плечу голову, смотрела на него с любопытством.
– О чем вы думаете, Макс? От вас исходит какая-то нервирующая меня вибрация. Это имеет какое-нибудь отношение к тому, что случилось, пока я была в трансе? И что, собственно, случилось? Что я говорила?
Она посмотрела на магнитофон на столе, все еще включенный.
– Можно мне послушать запись?
– Не думаю, что это было бы разумно. Не стоит. По крайней мере до тех пор, пока я сам не прослушаю запись и не проанализирую ее.
– Согласна, раз вы так считаете, – кивнула Мара. – Ведь вы доктор…
– Я мозгоправ, – сказал он торжественно.
Она рассмеялась:
– Скорее, сумасшедший. Макс, пожалуйста, дайте мою сумочку. Хочется курить, там сигареты…
– Только не в моем офисе, – заявил Фидлер. – У нас не полагается, таковы правила.
– Не будьте таким тираном, – сказала Мара с некоторым раздражением.
Мара Тэйт не привыкла к тому, чтобы ей отказывали.
– Прошу прощения, но таковы правила. А правила здесь не нарушаются.
– Правила! – Она соскользнула с кровати. – Ладно… Не смотрите, пока я буду одеваться, лучше выйдите.
– Женское тело не в диковинку для таких, как я, любителей подглядывать и узнавать чужие секреты.
Он смотрел на нее с улыбкой.
– В таком случае мне все равно.
Она принялась развязывать ленты и тесемки халата.
– Я уже ухожу.
Он повернулся и вышел из комнаты.
Когда Мара вошла в кабинет Фидлера, он сидел за столом и просматривал почту. Услышав ее шаги, поднял голову и снял очки.
– Вы выглядите бодрой и здоровой.
– Я чувствую себя прекрасно и зверски проголодалась. Могу я угостить вас обедом?
Он задумался. Затем кивнул:
– Хорошо… Да, мне нравится эта идея. За обедом мы сможем обсудить некоторые детали, имеющие отношение к нашему сегодняшнему эксперименту.
– А почему бы нам не поехать ко мне домой? Там мы будем чувствовать себя более непринужденно, а моей кухарке Хильде просто нет равных.
Он улыбнулся:
– А вы покажете мне свои гравюры? Я ведь совершенно ничего не видел и не знаю.
Она чуть приподняла свои тонко очерченные, тщательно выщипанные брови.
– Подождите, вот увидите мою спальню. Даже много повидавшие мужчины изумлялись при виде техники и электроники, окружающей мое ложе.
– Техника в спальне? – улыбнулся Фидлер. – Звучит интригующе.
– Я все это устроила специально, чтобы удивлять своих гостей. Поехали.
Когда они вышли из лифта, Мара взяла Фидлера за руку, и тот шел, прямо-таки раздуваясь от гордости, ибо стал объектом зависти всех встречных мужчин, бросавших на странную пару изумленные взгляды. Фидлеру казалось, что он читает их мысли. «Что это за толстячок с такой ослепительной дамой?» – удивлялись мужчины.
– Надо полагать, у нас с вами установились довольно прочные отношения?
Мара откинула голову и громко рассмеялась, словно старалась привлечь к себе всеобщее внимание. Фидлер же подумал о том, что еще не встречал женщины, более уверенной в себе, чем Мара Тэйт. Сердце его наполнилось радостью, какой он не знал со времен своей первой всесокрушающей любви, когда его избранница согласилась пойти с ним на вечеринку.
Он пытался думать о своей жене Рут, матери своих детей, о той, которая трудилась в поте лица, помогая ему закончить интернатуру в Белльвью. Он заставлял себя испытывать чувство вины из-за своей невольной неверности, потому что это действительно была неверность, даже если она и существовала только в его воображении. Однако он не почувствовал ни малейших угрызений совести.
Мара Тэйт обладала редкой интуицией – в этом Фидлер уже успел убедиться за то короткое время, что провел с ней.
– Макс, какая у вас жена? – спросила она неожиданно.
Предательский румянец залил его щеки. Он пробормотал:
– Моя жена… да… Ее зовут…
Черт возьми! На мгновение даже память изменила ему – в голове была полнейшая пустота. Он судорожно сглотнул и проговорил:
– Ее зовут Рут.
Оправившись от смущения, он попытался обратить все в шутку:
– Итак, давайте-ка прикинем… Рост пять футов три дюйма без туфель, в одних чулках. Вес сто восемнадцать фунтов, черные волосы, карие глаза и вздернутый нос. Стройные ноги… и еще у нее темное пятнышко на левом резце.
– Доктор Фидлер, вы ведете себя возмутительно!
Мара сунула в рот два пальца и пронзительно свистнула, не хуже аризонского ковбоя.
– Научилась прошлым летом в Глэмморгэбе.
Он взглянул на нее вопросительно:
– В Глэммор… что? Что вы сказали?
– Это фамильное поместье Тэйтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Господи… – пробормотал Уайт. – Никогда в жизни не видел ничего ужаснее. Даже апачи… – Он покачал головой, не веря своим глазам. Сунув «кольт» в кобуру, повернулся к людям Дэниелза: – Парни, давайте развяжем веревки.
Мужчины помогли Уайту освободить Морин от пут. Окровавленная девушка лежала без движения, уставившись невидящими остекленевшими глазами в потолок.
Мара взяла на себя заботы о девушке.
– Ладно, парни, выметайтесь отсюда, я сама ею займусь. Уайт, поищи-ка простыни или еще что-нибудь… надо сделать повязки. И вскипятите воды.
Мара погладила девушку по голове.
– Тихо, тихо, девочка, все кончилось, и теперь все будет хорошо.
Через полчаса она присоединилась к Уайту и остальным мужчинам. Они пили на кухне кофе из оловянных кружек.
– Мара, как она? – спросил Уайт.
– В порядке. Только шок у нее долго не пройдет. – Мара прикусила нижнюю губу. – Возможно, она никогда не оправится от кошмара, который пережила.
Уайт в ярости сжимал и разжимал кулаки.
– Когда мы нагоним и поймаем этих кровожадных койотов, им придется расплачиваться – снова и снова!
– Мы их вздернем, вздернем всех! – заявил один из мужчин.
– Нет, повесить – слишком легкое для них наказание, – сказал Уайт. – Сначала мы обработаем их так, что на них не останется живого места, просто выпотрошим их. А уж потом привезем в город и учиним над ними суд.
Послышалось чье-то ворчание:
– К чему тратить время и деньги на процесс?
– Потому что это продлит им наказание. Вы знаете, что это значит – сидеть под замком в тюремной камере, день и ночь думая о той минуте, когда палач затянет петлю у тебя на шее? Мне случалось видеть, как убийцы потели от ужаса при виде палача. Перед самым концом ты смотришь смерти прямо в глаза. Ожидание – тоже казнь.
Уайт посмотрел на Мару.
– Как старики?
– Приходят в себя, но мы не можем оставить их здесь одних. Кто-то должен позаботиться о них.
– Думаю, тебе и карты в руки, – сказал Уайт.
– Пожалуй, ты прав, – неохотно согласилась Мара. – Я хотела бы присутствовать при захвате, но чувствую, что здесь я нужнее. Удачи вам. Отправляйтесь-ка по следу, не мешкайте.
– Когда мы их поймаем, мы заедем сюда, – пообещал Эрп.
Мара стояла на крыльце, глядя вслед направлявшемуся на запад отряду, пока стук копыт не затих вдали.
Преследовать бандитов по равнине было несложно, но у подножия холмов след стал едва различимым на каменистой, поросшей кустами извилистой тропе, протоптанной дикими животными. Преследователи с трудом отыскали ущелье, по дну которого пролегали высохшие речные ложа.
– И что теперь? – спросил Дэниелз, почесывая в затылке. Он посмотрел на Джона Хейта, владельца салуна в Бруэри-Галч. – Ты ведь был в армии следопытом, Джон. Что скажешь?
Хейт, краснолицый лысеющий мужчина, был явно польщен оказанным ему доверием. Спешившись, он немного прошелся, глядя на расходившиеся в разные стороны высохшие русла речушек. Несколько раз он опускался на колени и ощупывал разбитую копытами лошадей каменистую почву. Наконец, выпрямившись, показал на левый приток.
– Они выбрали вон ту дорогу. В этом нет сомнений.
Уайт Эрп нахмурился.
– Вы в этом уверены? – спросил он.
– Абсолютно. – Хейт снова взобрался в седло и хлестнул вожжами своего жеребца. – А ну пошевеливайся!
Уайт хотел что-то сказать, но передумал. Его холодные голубые глаза в упор смотрели на могучую шею владельца салуна. Он все думал о тех бессвязных словах, что бормотала девушка: ее речь больше походила на истерический бред, но время от времени возникало ощущение, что она говорит нечто весьма важное. К тому же она знала имена бандитов: Билл, Ред, двое с одинаковыми именами – обоих звали Дэн, – и… да… да… был еще один – Текс Хауэрд.
Уайт произнес это имя вслух:
– Текс Хауэрд.
Хейт вздрогнул и сгорбился в седле.
– Кому-нибудь знакомо это имя? – спросил Уайт. – Текс Хауэрд.
Все промолчали. Уайт пожал плечами. Минут через пять неожиданно жилистый худощавый мужчина воскликнул:
– Текс Хауэрд! Черт возьми! Теперь припоминаю! Эй, Хейт, ведь он день и ночь торчал у тебя в заведении, верно?
– Не припоминаю, – пробормотал Хейт.
Худощавый снова заговорил:
– Да, конечно, ты должен его знать, Джон. Я вспомнил: на прошлой неделе я видел вас вместе в Восточном салуне.
– Ты меня с кем-то спутал, – с излишней горячностью возразил владелец салуна. – Я давно не был в Тумстоне.
– Но я видел тебя собственными глазами, Джон.
Теперь все взоры были прикованы к Хейту.
Уайт осадил свою лошадь и поднял руку:
– Стоп! Здесь что-то непонятное!
Он спешился и принялся разглядывать следы – изучал каждый дюйм каменистой почвы. Наконец Уайт подошел к Хейту и схватил его коня под уздцы.
– Этот негодяй намеренно пытался сбить нас со следа. Здесь давно уже не проходила ни одна лошадь.
– Джон, что скажешь на это? – рявкнул Дэниелз.
Мясистое лицо Хейта побагровело, в глазах его заметался страх, голос срывался:
– Это наглая ложь! Убирайся к дьяволу, Эрп! Ты больше не маршал, так что занимайся своими собственными делами!
Уайт ухватил Хейта за ногу и стащил с седла. Держа его за шейный платок, он ткнул ему в лицо дулом своего шестизарядного «кольта», оставляя на щеках Хейта кровавые царапины.
– О Господи! – завопил хозяин салуна, прикрывая лицо руками. – Эрп, убери оружие. Парни, сделайте что-нибудь! Остановите его! Он убийца!
– А тебя следовало бы убить, Хейт, – проговорил Дэниелз. – Так ты заговоришь? Или мистеру Эрпу придется продолжить свои упражнения?
– Я все, все скажу! Только пусть уберет свой «кольт»!
Уайт с презрительной усмешкой оттолкнул от себя Хейта, и тот рухнул в дорожную пыль.
– Так говори, если у тебя есть что сказать.
– Это Ред Сэмпл и Текс Хауэрд все задумали. Потом к ним присоединились Дэн Доуд, Билл Делани и Дэн Келли.
– И ты.
– Я только показал им магазин Голдуотера и объяснил, как пробраться туда черным ходом. И еще сказал, где они смогут заменить усталых лошадей на свежих.
– И где же они собираются скрываться?
– Они направятся к границе в Мексику. Через Сонору, Деминг и Ногалес. Хауэрд и Сэмпл держат публичный дом в Клифтоне.
Дэниелз снял шляпу и утер пот со лба.
– Ладно, парни, теперь, когда мы знаем, где они, можно не торопиться. Теперь на этих уток будут охотиться многие. Главное – не спугнуть их…
Дэниелз оказался прав: к концу января все пятеро убийц были пойманы, привлечены к суду и приговорены к смертной казни 8 марта 1884 года.
Джон Хейт, не принимавший непосредственного участия в убийствах, получил относительно мягкий приговор – двадцать лет тюрьмы. Разъяренные жители Бисби, однако, не хотели мириться с такой несправедливостью. Однажды февральским утром толпа ворвалась в тюрьму и потребовала от шерифа выдачи Хейта. Шериф поднял глаза, отрываясь от утренней газеты и кофе.
– Ключ на крючке. Хейт в самой последней камере.
Узник молил о пощаде, но его выволокли из камеры и проволокли по улице. Затем поставили к телеграфному столбу, к которому был привязан прочный канат. Минуту спустя толстую шею Хейта обвила петля, и бедняга закачался на канате, привязанном к стальному крюку, вбитому в столб. Труп преступника оставили висеть до вечера в назидание тем, кто мог бы замыслить новое злодеяние.
Месяц спустя шериф и его помощники вывели приговоренных к казни в тюремный двор, где вокруг уже толпились ликующие горожане.
Когда глаза Доуда завязали носовым платком, он заметил:
– Здесь чертовски жарко. Давайте побыстрее.
Текс Хауэрд хмыкнул:
– Черт возьми, парень… Там, куда тебя отправляют, будет намного жарче, чем здесь.
Когда казнь завершилась, Мара Тэйт отвернулась и взяла Уайта Эрпа за руку.
– Пойдем. Я хотела посмотреть, как их вздернут, и рада, что видела это.
Он улыбнулся и сжал ее руку.
– Я уже не раз это говорил, но это правда. Ты настоящая женщина, Мара Юинг Тэйт.
Вернувшись домой, она бросила взгляд на Мару Вторую, дремавшую в своей колыбельке. Потом направилась в гостиную и присоединилась к Уайту.
– Возьми себе чего-нибудь выпить и налей мне большой бокал хереса.
Он поднял брови:
– Большой? Наверное, тебе не по себе после того, что недавно видела.
– Дело не в этом. Дело вот в чем.
Мара протянула ему телеграмму.
«Дорогая буду дома второй неделе марта тчк не могу дождаться когда смогу заключить в объятия дочь тчк не могу дождаться когда обниму тебя тчк полный любви к вам тчк
Гордон».
Он вздохнул. Телеграмма выпала из его руки.
– Думаю, это знак – мне пора собираться в дорогу. Я и так пробыл здесь слишком долго.
Она подошла к нему и обвила руками его шею.
– Это было самое лучшее, самое счастливое время в моей жизни, Уайт. Я никогда тебя не забуду.
– Я тоже тебя не забуду, дорогая.
В их поцелуе не чувствовалось страсти – желание было подавлено грустью и сознанием утраты. Внезапно свет в глазах Мары померк, и она почувствовала, что падает. Ей пришлось ухватиться за Уайта, чтобы удержаться на ногах.
– В чем дело? – спросил он с беспокойством в голосе. – Ты так побледнела… Вот, глотни немного хереса.
Поддерживая ее одной рукой, он поднес бокал к ее губам.
– Я… я… не могу пить. И ничего не вижу. Я вся… будто онемела.
– У тебя ощущение, что ты теряешь сознание?
– Нет… совсем другое. Я чувствую себя так, будто вдруг лишилась тела. Будто умираю и моя душа отлетает. Я… я…
Ее глаза закрылись, и она затихла в его объятиях.
МАРА ВТОРАЯ
Глава 1
«Да, это именно так. Словно мое тело разрывается пополам… будто я умираю и отлетает моя душа. Я… я…»
Фидлер бросил взгляд на часы, висевшие на стене. Мара находилась под гипнозом уже больше двух часов. Для одного дня вполне достаточно.
Он проговорил:
– Вы держались прекрасно, Мара, но, должно быть, очень устали. Больше я не стану задавать вам вопросы. Я хочу, чтобы теперь вы проснулись. Я буду считать до пяти… и…
– Нет!
Ее лицо исказилось гримасой, голова заметалась по подушке – было очевидно, что она не желала просыпаться.
– Я хочу остаться здесь. Я – Мара Первая.
Фидлер похлопал ее по руке – рука была холодной и влажной. К его ужасу, пульс Мары начал замедляться – цифровой дисплей на электронном мониторе, прикрепленном к ее левой руке, замигал цифрами – 28, 26, 25, 24… Фидлер повернулся к столу с эмалевым покрытием и взял с крахмального полотенца стерилизованный шприц. У него не было времени звать на помощь медсестру. Быстрым и уверенным движением он ввел в вену Мары адреналин. И снова заговорил с ней:
– Мара, вы будете слушать меня и делать то, что я вам скажу. Понимаете?
Она не ответила. Губы ее по-прежнему кривились в гримасе.
– Начинаю считать, Мара. Когда я досчитаю до пяти, вы проснетесь.
Пульс начал учащаться – 28, 30, 32, 36, 40…
Фидлер с облегчением вздохнул. Он знал: теперь все будет хорошо.
– Слушайте меня, Мара: один… два… три… четыре… пять… Просыпайтесь, Мара!
Он щелкнул пальцами почти над самым ее ухом.
Ее лицо приобрело спокойное и безмятежное выражение, морщины на лбу разгладились, а в уголках губ даже заиграла улыбка – едва заметная, впрочем. Потом веки Мары дрогнули, и она, открыв глаза, уставилась в потолок пустым, невидящим взглядом.
– Мара…
Она попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на Фидлера. Взгляд ее становился осмысленным.
– Макс? – проговорила Мара слабым голосом.
– Да, я – Макс, а вы – Мара Третья, Мара Роджерс Тэйт.
Казалось, она была озадачена.
– Мара Роджерс Тэйт? Нет, я Мара Юинг Тэйт. Я… я… Мне что-то не по себе…
Мара замолчала, очевидно, не находила слов. Она медленно подняла руку и убрала со лба прядь волос.
– Конечно, вы не в своей тарелке, – сказал Фидлер. – Вы очень устали, безумно устали.
– Мара Роджерс Тэйт? Мне кажется, я еще сплю. Это был сон. Мне приснился самый невероятный сон на свете: будто я, Мара Юинг Тэйт, моя бабушка. Но этот сон был таким реальным…
– Сны иногда реальнее жизни. И такие сны часто обманывают людей – люди им верят. А теперь позвольте помочь вам сесть.
Когда она спустила ноги с кровати и подалась вперед, ему открылась волнующая и захватывающая картина – он увидел под халатом ее полную грудь. И тотчас же почувствовал, как запылало его лицо.
«Макс, что с тобой творится? Ты снова играешь роль, точно мальчишка, играешь роль ясновидящего. Пора остановиться, Макс, не глупи».
Мара, склонив к плечу голову, смотрела на него с любопытством.
– О чем вы думаете, Макс? От вас исходит какая-то нервирующая меня вибрация. Это имеет какое-нибудь отношение к тому, что случилось, пока я была в трансе? И что, собственно, случилось? Что я говорила?
Она посмотрела на магнитофон на столе, все еще включенный.
– Можно мне послушать запись?
– Не думаю, что это было бы разумно. Не стоит. По крайней мере до тех пор, пока я сам не прослушаю запись и не проанализирую ее.
– Согласна, раз вы так считаете, – кивнула Мара. – Ведь вы доктор…
– Я мозгоправ, – сказал он торжественно.
Она рассмеялась:
– Скорее, сумасшедший. Макс, пожалуйста, дайте мою сумочку. Хочется курить, там сигареты…
– Только не в моем офисе, – заявил Фидлер. – У нас не полагается, таковы правила.
– Не будьте таким тираном, – сказала Мара с некоторым раздражением.
Мара Тэйт не привыкла к тому, чтобы ей отказывали.
– Прошу прощения, но таковы правила. А правила здесь не нарушаются.
– Правила! – Она соскользнула с кровати. – Ладно… Не смотрите, пока я буду одеваться, лучше выйдите.
– Женское тело не в диковинку для таких, как я, любителей подглядывать и узнавать чужие секреты.
Он смотрел на нее с улыбкой.
– В таком случае мне все равно.
Она принялась развязывать ленты и тесемки халата.
– Я уже ухожу.
Он повернулся и вышел из комнаты.
Когда Мара вошла в кабинет Фидлера, он сидел за столом и просматривал почту. Услышав ее шаги, поднял голову и снял очки.
– Вы выглядите бодрой и здоровой.
– Я чувствую себя прекрасно и зверски проголодалась. Могу я угостить вас обедом?
Он задумался. Затем кивнул:
– Хорошо… Да, мне нравится эта идея. За обедом мы сможем обсудить некоторые детали, имеющие отношение к нашему сегодняшнему эксперименту.
– А почему бы нам не поехать ко мне домой? Там мы будем чувствовать себя более непринужденно, а моей кухарке Хильде просто нет равных.
Он улыбнулся:
– А вы покажете мне свои гравюры? Я ведь совершенно ничего не видел и не знаю.
Она чуть приподняла свои тонко очерченные, тщательно выщипанные брови.
– Подождите, вот увидите мою спальню. Даже много повидавшие мужчины изумлялись при виде техники и электроники, окружающей мое ложе.
– Техника в спальне? – улыбнулся Фидлер. – Звучит интригующе.
– Я все это устроила специально, чтобы удивлять своих гостей. Поехали.
Когда они вышли из лифта, Мара взяла Фидлера за руку, и тот шел, прямо-таки раздуваясь от гордости, ибо стал объектом зависти всех встречных мужчин, бросавших на странную пару изумленные взгляды. Фидлеру казалось, что он читает их мысли. «Что это за толстячок с такой ослепительной дамой?» – удивлялись мужчины.
– Надо полагать, у нас с вами установились довольно прочные отношения?
Мара откинула голову и громко рассмеялась, словно старалась привлечь к себе всеобщее внимание. Фидлер же подумал о том, что еще не встречал женщины, более уверенной в себе, чем Мара Тэйт. Сердце его наполнилось радостью, какой он не знал со времен своей первой всесокрушающей любви, когда его избранница согласилась пойти с ним на вечеринку.
Он пытался думать о своей жене Рут, матери своих детей, о той, которая трудилась в поте лица, помогая ему закончить интернатуру в Белльвью. Он заставлял себя испытывать чувство вины из-за своей невольной неверности, потому что это действительно была неверность, даже если она и существовала только в его воображении. Однако он не почувствовал ни малейших угрызений совести.
Мара Тэйт обладала редкой интуицией – в этом Фидлер уже успел убедиться за то короткое время, что провел с ней.
– Макс, какая у вас жена? – спросила она неожиданно.
Предательский румянец залил его щеки. Он пробормотал:
– Моя жена… да… Ее зовут…
Черт возьми! На мгновение даже память изменила ему – в голове была полнейшая пустота. Он судорожно сглотнул и проговорил:
– Ее зовут Рут.
Оправившись от смущения, он попытался обратить все в шутку:
– Итак, давайте-ка прикинем… Рост пять футов три дюйма без туфель, в одних чулках. Вес сто восемнадцать фунтов, черные волосы, карие глаза и вздернутый нос. Стройные ноги… и еще у нее темное пятнышко на левом резце.
– Доктор Фидлер, вы ведете себя возмутительно!
Мара сунула в рот два пальца и пронзительно свистнула, не хуже аризонского ковбоя.
– Научилась прошлым летом в Глэмморгэбе.
Он взглянул на нее вопросительно:
– В Глэммор… что? Что вы сказали?
– Это фамильное поместье Тэйтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38