Такой воинственной толпы ни Доминису, ни Джону видеть еще не приходилось.
В отсутствие гавайской полиции небольшой военный отряд белых, руководимый Сэнфордом Доулом и Чарльзом Харрисом, пытался поддерживать хоть какой-то порядок. Солдаты стояли у парадного и боковых входов в здание суда. И хотя они терпеливо увещевали людей сохранять спокойствие и примириться с результатами выборов, каждое их слово встречалось все более громким ревом и улюлюканьем.
Доминис, Джон Йе и Андрия с трудом, но все же пробились к входу.
Увидев Андрию, Доул осуждающе нахмурился:
– Мэм, вам здесь не место. С минуты на минуту может произойти столкновение, будет настоящий ад.
– Мистер Доул, за свою жизнь я уже несколько раз побывала в этом малопривлекательном месте, – лучезарно улыбнулась Андрия. – Кстати, примите мои поздравления. Насколько я понимаю, вы купили владения Люка Каллагана на Ланаи?
– Благодарю, но мне просто повезло, ведь у Каллагана дело поставлено с размахом, какой не часто встретишь не то что на островах, но даже в Америке.
Их разговор прервал клерк, который выскочил из коридора в холл, размахивая какой-то бумагой.
– Утверждено! За Дэвида Калакауа – тридцать девять голосов, за вдовствующую королеву – шесть!
Слова его долетели до толпящихся перед зданием суда людей, и в мгновение ока новость облетела всех. Сердитые выкрики начали перерастать в озлобленный рев, и толпа устремилась вверх по ступеням.
– Мисс Каллаган, вам лучше где-нибудь укрыться! – прокричал Доул.
Андрия поднялась на второй этаж, в зал заседаний суда. Как раз здесь и проходило голосование. Члены законодательного собрания только-только закончили заседание, когда девушка буквально ворвалась в помещение.
Доминис, который вбежал за ней следом, бросился к окну и посмотрел на улицу.
– Боже милостивый! Они пошли на штурм! Мы можем забаррикадировать дверь?
– Попробовать, конечно, можно, – неуверенно ответил кто-то, и законодатели принялись суетливо придвигать к двери скамьи и столы.
Бунтовщики легко сломили слабое сопротивление защитников у парадного входа, ворвались в здание и с криком «Смерть предателям!» принялись крушить все вокруг.
В конце концов они добрались и до зала заседаний.
– Они здесь! – донесся из-за двери чей-то вопль. – Сейчас мы им пустим кровь!
Восторженный рев толпы не оставил никаких сомнений в том, какая судьба уготована находящимся внутри. Дверь затрещала под беспорядочными ударами, но выдержала первый натиск. Атака возобновилась с удвоенной силой, и произошло неизбежное: в считанные секунды филенки разлетелись в щепки, и в зал ворвалась обезумевшая толпа.
Законодатели мужественно и отчаянно бились за свою жизнь, но ничего не смогли поделать против превосходившего числом противника. Один за другим они падали под градом ударов. Другим везло меньше. Их безжалостно выбрасывали из окна, и несчастные, упав с высоты двадцати футов, разбивались насмерть.
С самого начала погрома Андрия вскарабкалась на место судьи и вооружилась двумя молотками для ведения заседаний. Вокруг нее кипела рукопашная схватка. Когда кто-то из погромщиков оказывался неподалеку, она со всей силой опускала молоток на его голову. Ей удалось отправить «отдыхать» с дюжину негодяев, прежде чем их взбешенные сотоварищи стащили девушку вниз.
– Ах ты, вероломная стерва! – прорычал вожак. – Ребята, что с ней делать?
– Затрахать до смерти!
– Тащи ее сюда! Смерть предательнице!
Похотливые руки принялись срывать с Андрии одежду. Девушка отбивалась, как дикая кошка, впиваясь ногтями в глаза насильников и нанося удары коленом в пах.
Но все было напрасно. С нее наконец сорвали платье, затем нижнюю юбку, и вид полураздетой женщины окончательно распалил бунтовщиков. Все кончилось бы для Андрии ужасно, если бы со стороны окна не раздался панический крик:
– Войска! Американские морские пехотинцы! Бежим!
Прекратив побоище, бунтовщики, толкаясь и ругаясь на чем свет стоит, устремились вон из зала заседаний. Выскочив на улицу, они бросились кто куда. На следующий день газеты писали, что «негодяи разбежались, как крысы из горящего амбара».
Тринадцатого февраля 1874 года в королевском дворце Дэвид Калакауа в присутствии советника американского посольства Пирса и специальных уполномоченных Франции и Англии был приведен к присяге как верховный властитель Королевства Гавайев.
Во второй половине дня вдовствующая королева Эмма выступила с заявлением, в котором поддержала нового короля, признала его законным монархом и потребовала от своих сторонников клятвы беспрекословно подчиниться ему ради блага страны и нации.
Победа Дэвида была полной. Мечта его жизни стала наконец реальностью.
– О царствовании Калакауа в учебниках истории будет написано как о непревзойденном, даже по сравнению с прославленным Камехамехой Великим, – пообещал новый король.
На приеме в честь коронации к Андрии подошел Сэнфорд Доул:
– Позвольте пригласить вас на танец, мисс Каллаган?
– Это доставит мне огромное удовольствие, мистер Доул! Конечно!
Она кончиками пальцев слегка приподняла подол своего длинного вечернего платья, и они закружились в вальсе.
– Вы выглядите восхитительно, дорогая!
– Благодарю вас, сэр, вы очень красивый мужчина.
В глазах Доула заплясали веселые огоньки:
– Если бы я не был женатым человеком, то…
Они одновременно весело рассмеялись, и что-то вдруг побудило Андрию спросить:
– Кстати, о женатых мужчинах. Вы не знаете, когда Люк Каллаган с семьей собирается перебраться на материк?
– Вообще-то в конце февраля. Я вам уже говорил на днях, что с его плантациями мне чертовски повезло. Я заплатил хорошую цену, но уверяю вас, за такие земли можно было заплатить еще столько же! Просто Каллаган не собирался торговаться. Он торопится уехать в Соединенные Штаты.
– А из-за чего такая спешка?
– Разве вы не слышали? Его жена тяжело больна туберкулезом. Он хочет отвезти ее в Европу, где есть специальные клиники, в которых занимаются даже безнадежными случаями.
Губы Андрии вдруг как-то странно одеревенели, и она с трудом выговорила:
– Безнадежный случай? Нет… Только не это… Такого не может быть!
– Боюсь, что дела обстоят именно так, мэм. Последний раз, когда я приезжал к ним, чтобы закончить оформление бумаг, она была похожа на смерть.
– Смерть…
Доул прервал танец.
– Мисс Каллаган, вам нехорошо? – тревожно спросил он. – Вы очень бледны.
– Я… мне… голова закружилась. У меня это бывает. Вы не будете возражать, если мы присядем?
– Конечно! – Он сопроводил Андрию к одному из стоящих у стены кресел. – Я сейчас принесу вам воды, хорошо?
– Если можно, фруктового пунша.
Андрия крепко, до боли зажмурилась. Всеми силами души она гнала прочь мысль, которая неумолимо возвращалась снова и снова: «Лейлани умирает. Еще несколько дней, и Люк будет свободен от брачных обязательств!»
– Какая же ты мерзкая дрянь, госпожа Андрия! – прошептала Андрия. И подумала, что, если бы сейчас у нее в руках оказался кинжал, она, не раздумывая ни секунды, вогнала бы его по рукоятку себе в сердце, лишь бы не чувствовать эту ужасную боль внутри.
Глава 2
Король Дэвид и сопровождающие его лица – Генри Пирс, губернатор Доминис, Джон Йе, Андрия Каллаган и другие высокопоставленные чиновники – 14 ноября 1874 года поднялись на борт американского крейсера «Бениция», который взял курс на Сан-Франциско. Оттуда они предполагали отправиться поездом в Вашингтон.
– Он действительно не теряет времени, – заметил Джон Йе Андрии, когда они стояли на корме и смотрели, как исчезает за горизонтом Оаху.
– Джон, ты веришь, что он сможет достичь своей цели? – спросила Андрия. – У него масса сумасбродных идей… Мировое признание, например. – Она улыбнулась. – Ты знаешь, какая у него сейчас самая главная забота?
– Еще бы! – кивнул Джон. – Стать первым в мире монархом, объехавшим вокруг земного шара. Ничего себе желание!
– Боюсь, что царствование для него может превратиться в забаву и развлечение.
– Возможно, ты и права, – вздохнул Джон. – Любой, кто окажется достаточно сообразительным, чтобы лишний раз склониться к ногам короля и сказать ему, какой он замечательный, может получить выгодную должность. Знаешь, умение окружить себя знающими и преданными людьми – важнейшее качество любого правителя. Но когда таких людей слишком много, в государстве наступает хаос.
– Я помню, как благодетель моей матери во французской дипломатической миссии в Кантоне часто говаривал, что в Китае слишком много военачальников и слишком мало воинов.
– В Америке есть очень похожая поговорка, и ее частенько повторяет Калеб Каллаган: «Слишком много индейских вождей, и слишком мало индейцев». Ну что ж, надо признать, что путешествие нашего царя Давида в Новый Свет чревато множеством самых неожиданных и интересных возможностей. Время покажет… Может быть, спустимся и выпьем по чашке чаю?
– С удовольствием.
Андрия взяла Джона под руку, и они направились к трапу, который вел вниз, в кают-компанию.
За чаем с бисквитами, к которым был подан изумительный джем, Андрия неожиданно спросила:
– Джон, а отчего ты так и не женился? До нас регулярно доходили слухи об особах женского пола, которые пытались прибрать тебя к рукам, но без особого успеха.
– Ну, это не совсем так. Я встречаюсь со многими симпатичными дамами, мы гуляем, ужинаем, беседуем, и… – Он смущенно рассмеялся. – Ты что, пытаешься узнать о моих любовных похождениях на Гавайях?
Андрия покраснела:
– Прости меня, конечно, нет. Просто для меня загадка, почему такой красивый, преуспевающий и обаятельный мужчина предпочитает оставаться холостяком.
– Разнообразие придает вкус жизни, – слегка пожал плечами Джон и с удовольствием откусил кусок бисквита.
– Для меня это не так, – тихо проговорила Андрия, и глаза ее на миг затуманились.
– Ты подумала о Люке? – догадался Джон.
– Это полнейшая глупость.
– Мне кажется, тебе надо связаться с ним и узнать, как себя чувствует Лейлани.
– Я не смогу этого сделать, Джон, – в отчаянии сказала девушка.
– Почему? Интерес, в основе которого лежит искреннее сочувствие, не изменит ни судьбы Люка, ни судьбы Лейлани.
Андрия немного задумалась и ответила:
– Здесь есть одно «но», Джон. – Она пристально посмотрела ему в глаза. – В моем случае интерес вызван не только искренним сочувствием. Продолжать?
Он отрицательно покачал головой и отвел глаза.
– Я понимаю. И более чем хорошо. Вот поэтому ты и не вышла замуж за Дэвида Калакауа. И ни за кого из тех, кто добивался твоей руки.
– Похоже, Джон, эта черта у нас общая.
– Какая черта? – осторожно поинтересовался тот.
– Мы то и дело срываемся с крючков, которые для нас приготовлены.
– Крючки? Значит, ты держишь нас за рыбешек? – засмеялся Джон. – Вот это да! Теперь понятно, отчего мне удалось остаться холостяком. Все эти дамочки просто-напросто пользуются не той наживкой. Не забыла? Тондлон – это ведь репа, а не рыба. Так что им надо всего лишь как следует порыться в земле. Так испокон веков клубни выкапывают.
Андрия пришла в восторг.
– Тондлон. И не припомню, когда в последний раз так тебя называла. Большая Репа! – улыбнулась она.
Джон молча смотрел на девушку и мысленно вел разговор с самим собой:
«По-настоящему, Андрия, общее у нас только одно – ты не вышла замуж, потому что любишь Люка Каллагана, а я не связал свою судьбу ни с одной женщиной, потому что безнадежно люблю тебя. Я полюбил тебя сразу, с первого взгляда, когда мы встретились в саду мормонской миссии. У моей любви нет будущего, потому что я с самого начала понял, что вы с Люком созданы друг для друга и ни один из вас не обратит взор ни на кого другого. Я предвижу, нет, просто убежден, что в один прекрасный день вы снова будете вместе и испытаете истинное счастье здесь и в вечности, там, на небесах».
Восторженный прием, которого в Соединенных Штатах удостоился король Калакауа, казалось, подтвердил его непоколебимую веру в свое великое предназначение. Приглашения от каждого более или менее крупного города сыпались на короля и его свиту как из рога изобилия. Власти Нью-Йорка взяли на себя все расходы по недельному пребыванию короля и его окружения в городе. В Вашингтон короля пригласили на две недели. О его визите писали все значительные газеты Америки.
– Наш король, прямо как сказочный дудочник из Гамелина, – пошутил Джон Йе, когда они с Андрией, стоя поодаль, слушали очередное выступление Дэвида перед толпой репортеров, без зазрения совести хлеставших дармовое французское шампанское.
Вершиной этого триумфального визита стало пребывание короля в столице, где он был принят членами кабинета министров, сенаторами, членами палаты представителей, судьями Верховного суда, вице-президентом и самим президентом Соединенных Штатов Америки Улиссом Грантом. Несмотря на личную популярность короля, большинство членов конгресса возражали против заключения двустороннего договора, который в будущем неизбежно привел бы к присоединению Гавайев к Америке на законных основаниях.
В середине декабря в конгрессе был устроен грандиозный прием в честь короля и его свиты. Среди приглашенных можно было увидеть практически всех известных лиц. По пышности этот вечер нисколько не уступал балу в день инаугурации президента. Мужчины ослепляли белоснежными галстуками и фраками. Дамы в своих нарядах были похожи на райских птиц. В танцевальном зале в глазах рябило от бесконечного кружения этого многоцветья.
На Андрии было приталенное темно-синее шелковое платье, усыпанное мелкими серебристыми блестками. Высоко поднятые волосы убраны в тонкой работы золотую сеточку и скреплены золотыми же гребнями, инкрустированными крупными жемчужинами.
По мере того как продолжался прием, перспективы заключения двустороннего договора становились все более далекими. Джон Йе считал, что все дело в государственном секретаре Гамильтоне Фише, основном противнике этого союза.
Андрия думала иначе:
– Сегодня есть только один человек, чье мнение стоит принимать в расчет, – президент Грант. Если удастся убедить его, то все остальные сразу закроют рот на замок.
– И как же ты собираешься получить поддержку президента? – поинтересовался Джон.
– Не знаю, – призналась она, – но какой-нибудь способ должен найтись.
– Давай-ка сменим тему. К нам направляется мистер Фиш.
Государственный секретарь был худощавым человеком с военной выправкой и гордым орлиным профилем. Он остановился рядом и приветствовал Андрию коротким кивком.
– Мисс Каллаган, мистер Йе. Не скучаете?
– Замечательный вечер, – улыбнулась в ответ Андрия. – Но две вещи меня расстроили.
– Поделитесь с нами, – слегка приподнял брови государственный секретарь. – Вы не должны уезжать разочарованной. Мы постараемся исправить положение. Итак, каковы ваши пожелания?
– Мне хотелось бы пройти тур вальса с вами или с президентом Грантом, – заявила Андрия, кокетливо склонив набок головку.
Государственный секретарь в волнении поправил узел галстука.
– О, такая красавица, как вы, вряд ли горит желанием вальсировать с двумя известными ворчунами, как я и господин президент! Весь вечер вас осаждают поклонники.
Андрия смущенно опустила ресницы.
– Мне больше по душе зрелые и достойные джентльмены. Боже мой, да это «Голубой Дунай», мой любимый вальс Штрауса! – И она протянула руку своему собеседнику.
– Ну хорошо, с Божьей помощью давайте попытаемся, мисс шалунья!
Он взял ее правую руку и положил себе на плечо, а левой рукой твердо обнял стан девушки. Они закружились в вальсе.
– Моя супруга говорит, что у меня две левые ноги, – предупредил Фиш, старательно держась на расстоянии от партнерши. – Так что вы сильно рискуете, ввязавшись в эту авантюру.
– Вы недооцениваете свои способности, мистер Фиш. Вы удивительно легко танцуете.
Поболтав минуту-другую, Андрия как бы между прочим поинтересовалась:
– А как вы относитесь к добрососедским отношениям, мистер Фиш?
Он изумленно воззрился на нее:
– Полагаю, большинство присутствующих здесь дам не ведают, что сие означает.
– Вы удивитесь, когда узнаете, сколько дам не только знают, что это означает, но и неплохо разбираются в политике.
– Тогда вам должны быть хорошо известны те причины, по которым проживающие на Гавайях американские граждане возражают против заключения договора.
– Конечно, я о них знаю. Они ошибочно считают, что если мы заключим договор, то присоединение к Соединенным Штатам отложится на неопределенное время.
– Верно. С другой стороны, плантаторы, занимающиеся выращиванием сахарного тростника и риса, стоят на том, что договор как раз ускорит присоединение. Другая группа граждан опасается, что условия договора будут составлены под диктовку калифорнийских сахарозаводчиков вроде Клауса Спрекельса, потому что ввоз высокосортного сахара в страну имеет определенные ограничения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
В отсутствие гавайской полиции небольшой военный отряд белых, руководимый Сэнфордом Доулом и Чарльзом Харрисом, пытался поддерживать хоть какой-то порядок. Солдаты стояли у парадного и боковых входов в здание суда. И хотя они терпеливо увещевали людей сохранять спокойствие и примириться с результатами выборов, каждое их слово встречалось все более громким ревом и улюлюканьем.
Доминис, Джон Йе и Андрия с трудом, но все же пробились к входу.
Увидев Андрию, Доул осуждающе нахмурился:
– Мэм, вам здесь не место. С минуты на минуту может произойти столкновение, будет настоящий ад.
– Мистер Доул, за свою жизнь я уже несколько раз побывала в этом малопривлекательном месте, – лучезарно улыбнулась Андрия. – Кстати, примите мои поздравления. Насколько я понимаю, вы купили владения Люка Каллагана на Ланаи?
– Благодарю, но мне просто повезло, ведь у Каллагана дело поставлено с размахом, какой не часто встретишь не то что на островах, но даже в Америке.
Их разговор прервал клерк, который выскочил из коридора в холл, размахивая какой-то бумагой.
– Утверждено! За Дэвида Калакауа – тридцать девять голосов, за вдовствующую королеву – шесть!
Слова его долетели до толпящихся перед зданием суда людей, и в мгновение ока новость облетела всех. Сердитые выкрики начали перерастать в озлобленный рев, и толпа устремилась вверх по ступеням.
– Мисс Каллаган, вам лучше где-нибудь укрыться! – прокричал Доул.
Андрия поднялась на второй этаж, в зал заседаний суда. Как раз здесь и проходило голосование. Члены законодательного собрания только-только закончили заседание, когда девушка буквально ворвалась в помещение.
Доминис, который вбежал за ней следом, бросился к окну и посмотрел на улицу.
– Боже милостивый! Они пошли на штурм! Мы можем забаррикадировать дверь?
– Попробовать, конечно, можно, – неуверенно ответил кто-то, и законодатели принялись суетливо придвигать к двери скамьи и столы.
Бунтовщики легко сломили слабое сопротивление защитников у парадного входа, ворвались в здание и с криком «Смерть предателям!» принялись крушить все вокруг.
В конце концов они добрались и до зала заседаний.
– Они здесь! – донесся из-за двери чей-то вопль. – Сейчас мы им пустим кровь!
Восторженный рев толпы не оставил никаких сомнений в том, какая судьба уготована находящимся внутри. Дверь затрещала под беспорядочными ударами, но выдержала первый натиск. Атака возобновилась с удвоенной силой, и произошло неизбежное: в считанные секунды филенки разлетелись в щепки, и в зал ворвалась обезумевшая толпа.
Законодатели мужественно и отчаянно бились за свою жизнь, но ничего не смогли поделать против превосходившего числом противника. Один за другим они падали под градом ударов. Другим везло меньше. Их безжалостно выбрасывали из окна, и несчастные, упав с высоты двадцати футов, разбивались насмерть.
С самого начала погрома Андрия вскарабкалась на место судьи и вооружилась двумя молотками для ведения заседаний. Вокруг нее кипела рукопашная схватка. Когда кто-то из погромщиков оказывался неподалеку, она со всей силой опускала молоток на его голову. Ей удалось отправить «отдыхать» с дюжину негодяев, прежде чем их взбешенные сотоварищи стащили девушку вниз.
– Ах ты, вероломная стерва! – прорычал вожак. – Ребята, что с ней делать?
– Затрахать до смерти!
– Тащи ее сюда! Смерть предательнице!
Похотливые руки принялись срывать с Андрии одежду. Девушка отбивалась, как дикая кошка, впиваясь ногтями в глаза насильников и нанося удары коленом в пах.
Но все было напрасно. С нее наконец сорвали платье, затем нижнюю юбку, и вид полураздетой женщины окончательно распалил бунтовщиков. Все кончилось бы для Андрии ужасно, если бы со стороны окна не раздался панический крик:
– Войска! Американские морские пехотинцы! Бежим!
Прекратив побоище, бунтовщики, толкаясь и ругаясь на чем свет стоит, устремились вон из зала заседаний. Выскочив на улицу, они бросились кто куда. На следующий день газеты писали, что «негодяи разбежались, как крысы из горящего амбара».
Тринадцатого февраля 1874 года в королевском дворце Дэвид Калакауа в присутствии советника американского посольства Пирса и специальных уполномоченных Франции и Англии был приведен к присяге как верховный властитель Королевства Гавайев.
Во второй половине дня вдовствующая королева Эмма выступила с заявлением, в котором поддержала нового короля, признала его законным монархом и потребовала от своих сторонников клятвы беспрекословно подчиниться ему ради блага страны и нации.
Победа Дэвида была полной. Мечта его жизни стала наконец реальностью.
– О царствовании Калакауа в учебниках истории будет написано как о непревзойденном, даже по сравнению с прославленным Камехамехой Великим, – пообещал новый король.
На приеме в честь коронации к Андрии подошел Сэнфорд Доул:
– Позвольте пригласить вас на танец, мисс Каллаган?
– Это доставит мне огромное удовольствие, мистер Доул! Конечно!
Она кончиками пальцев слегка приподняла подол своего длинного вечернего платья, и они закружились в вальсе.
– Вы выглядите восхитительно, дорогая!
– Благодарю вас, сэр, вы очень красивый мужчина.
В глазах Доула заплясали веселые огоньки:
– Если бы я не был женатым человеком, то…
Они одновременно весело рассмеялись, и что-то вдруг побудило Андрию спросить:
– Кстати, о женатых мужчинах. Вы не знаете, когда Люк Каллаган с семьей собирается перебраться на материк?
– Вообще-то в конце февраля. Я вам уже говорил на днях, что с его плантациями мне чертовски повезло. Я заплатил хорошую цену, но уверяю вас, за такие земли можно было заплатить еще столько же! Просто Каллаган не собирался торговаться. Он торопится уехать в Соединенные Штаты.
– А из-за чего такая спешка?
– Разве вы не слышали? Его жена тяжело больна туберкулезом. Он хочет отвезти ее в Европу, где есть специальные клиники, в которых занимаются даже безнадежными случаями.
Губы Андрии вдруг как-то странно одеревенели, и она с трудом выговорила:
– Безнадежный случай? Нет… Только не это… Такого не может быть!
– Боюсь, что дела обстоят именно так, мэм. Последний раз, когда я приезжал к ним, чтобы закончить оформление бумаг, она была похожа на смерть.
– Смерть…
Доул прервал танец.
– Мисс Каллаган, вам нехорошо? – тревожно спросил он. – Вы очень бледны.
– Я… мне… голова закружилась. У меня это бывает. Вы не будете возражать, если мы присядем?
– Конечно! – Он сопроводил Андрию к одному из стоящих у стены кресел. – Я сейчас принесу вам воды, хорошо?
– Если можно, фруктового пунша.
Андрия крепко, до боли зажмурилась. Всеми силами души она гнала прочь мысль, которая неумолимо возвращалась снова и снова: «Лейлани умирает. Еще несколько дней, и Люк будет свободен от брачных обязательств!»
– Какая же ты мерзкая дрянь, госпожа Андрия! – прошептала Андрия. И подумала, что, если бы сейчас у нее в руках оказался кинжал, она, не раздумывая ни секунды, вогнала бы его по рукоятку себе в сердце, лишь бы не чувствовать эту ужасную боль внутри.
Глава 2
Король Дэвид и сопровождающие его лица – Генри Пирс, губернатор Доминис, Джон Йе, Андрия Каллаган и другие высокопоставленные чиновники – 14 ноября 1874 года поднялись на борт американского крейсера «Бениция», который взял курс на Сан-Франциско. Оттуда они предполагали отправиться поездом в Вашингтон.
– Он действительно не теряет времени, – заметил Джон Йе Андрии, когда они стояли на корме и смотрели, как исчезает за горизонтом Оаху.
– Джон, ты веришь, что он сможет достичь своей цели? – спросила Андрия. – У него масса сумасбродных идей… Мировое признание, например. – Она улыбнулась. – Ты знаешь, какая у него сейчас самая главная забота?
– Еще бы! – кивнул Джон. – Стать первым в мире монархом, объехавшим вокруг земного шара. Ничего себе желание!
– Боюсь, что царствование для него может превратиться в забаву и развлечение.
– Возможно, ты и права, – вздохнул Джон. – Любой, кто окажется достаточно сообразительным, чтобы лишний раз склониться к ногам короля и сказать ему, какой он замечательный, может получить выгодную должность. Знаешь, умение окружить себя знающими и преданными людьми – важнейшее качество любого правителя. Но когда таких людей слишком много, в государстве наступает хаос.
– Я помню, как благодетель моей матери во французской дипломатической миссии в Кантоне часто говаривал, что в Китае слишком много военачальников и слишком мало воинов.
– В Америке есть очень похожая поговорка, и ее частенько повторяет Калеб Каллаган: «Слишком много индейских вождей, и слишком мало индейцев». Ну что ж, надо признать, что путешествие нашего царя Давида в Новый Свет чревато множеством самых неожиданных и интересных возможностей. Время покажет… Может быть, спустимся и выпьем по чашке чаю?
– С удовольствием.
Андрия взяла Джона под руку, и они направились к трапу, который вел вниз, в кают-компанию.
За чаем с бисквитами, к которым был подан изумительный джем, Андрия неожиданно спросила:
– Джон, а отчего ты так и не женился? До нас регулярно доходили слухи об особах женского пола, которые пытались прибрать тебя к рукам, но без особого успеха.
– Ну, это не совсем так. Я встречаюсь со многими симпатичными дамами, мы гуляем, ужинаем, беседуем, и… – Он смущенно рассмеялся. – Ты что, пытаешься узнать о моих любовных похождениях на Гавайях?
Андрия покраснела:
– Прости меня, конечно, нет. Просто для меня загадка, почему такой красивый, преуспевающий и обаятельный мужчина предпочитает оставаться холостяком.
– Разнообразие придает вкус жизни, – слегка пожал плечами Джон и с удовольствием откусил кусок бисквита.
– Для меня это не так, – тихо проговорила Андрия, и глаза ее на миг затуманились.
– Ты подумала о Люке? – догадался Джон.
– Это полнейшая глупость.
– Мне кажется, тебе надо связаться с ним и узнать, как себя чувствует Лейлани.
– Я не смогу этого сделать, Джон, – в отчаянии сказала девушка.
– Почему? Интерес, в основе которого лежит искреннее сочувствие, не изменит ни судьбы Люка, ни судьбы Лейлани.
Андрия немного задумалась и ответила:
– Здесь есть одно «но», Джон. – Она пристально посмотрела ему в глаза. – В моем случае интерес вызван не только искренним сочувствием. Продолжать?
Он отрицательно покачал головой и отвел глаза.
– Я понимаю. И более чем хорошо. Вот поэтому ты и не вышла замуж за Дэвида Калакауа. И ни за кого из тех, кто добивался твоей руки.
– Похоже, Джон, эта черта у нас общая.
– Какая черта? – осторожно поинтересовался тот.
– Мы то и дело срываемся с крючков, которые для нас приготовлены.
– Крючки? Значит, ты держишь нас за рыбешек? – засмеялся Джон. – Вот это да! Теперь понятно, отчего мне удалось остаться холостяком. Все эти дамочки просто-напросто пользуются не той наживкой. Не забыла? Тондлон – это ведь репа, а не рыба. Так что им надо всего лишь как следует порыться в земле. Так испокон веков клубни выкапывают.
Андрия пришла в восторг.
– Тондлон. И не припомню, когда в последний раз так тебя называла. Большая Репа! – улыбнулась она.
Джон молча смотрел на девушку и мысленно вел разговор с самим собой:
«По-настоящему, Андрия, общее у нас только одно – ты не вышла замуж, потому что любишь Люка Каллагана, а я не связал свою судьбу ни с одной женщиной, потому что безнадежно люблю тебя. Я полюбил тебя сразу, с первого взгляда, когда мы встретились в саду мормонской миссии. У моей любви нет будущего, потому что я с самого начала понял, что вы с Люком созданы друг для друга и ни один из вас не обратит взор ни на кого другого. Я предвижу, нет, просто убежден, что в один прекрасный день вы снова будете вместе и испытаете истинное счастье здесь и в вечности, там, на небесах».
Восторженный прием, которого в Соединенных Штатах удостоился король Калакауа, казалось, подтвердил его непоколебимую веру в свое великое предназначение. Приглашения от каждого более или менее крупного города сыпались на короля и его свиту как из рога изобилия. Власти Нью-Йорка взяли на себя все расходы по недельному пребыванию короля и его окружения в городе. В Вашингтон короля пригласили на две недели. О его визите писали все значительные газеты Америки.
– Наш король, прямо как сказочный дудочник из Гамелина, – пошутил Джон Йе, когда они с Андрией, стоя поодаль, слушали очередное выступление Дэвида перед толпой репортеров, без зазрения совести хлеставших дармовое французское шампанское.
Вершиной этого триумфального визита стало пребывание короля в столице, где он был принят членами кабинета министров, сенаторами, членами палаты представителей, судьями Верховного суда, вице-президентом и самим президентом Соединенных Штатов Америки Улиссом Грантом. Несмотря на личную популярность короля, большинство членов конгресса возражали против заключения двустороннего договора, который в будущем неизбежно привел бы к присоединению Гавайев к Америке на законных основаниях.
В середине декабря в конгрессе был устроен грандиозный прием в честь короля и его свиты. Среди приглашенных можно было увидеть практически всех известных лиц. По пышности этот вечер нисколько не уступал балу в день инаугурации президента. Мужчины ослепляли белоснежными галстуками и фраками. Дамы в своих нарядах были похожи на райских птиц. В танцевальном зале в глазах рябило от бесконечного кружения этого многоцветья.
На Андрии было приталенное темно-синее шелковое платье, усыпанное мелкими серебристыми блестками. Высоко поднятые волосы убраны в тонкой работы золотую сеточку и скреплены золотыми же гребнями, инкрустированными крупными жемчужинами.
По мере того как продолжался прием, перспективы заключения двустороннего договора становились все более далекими. Джон Йе считал, что все дело в государственном секретаре Гамильтоне Фише, основном противнике этого союза.
Андрия думала иначе:
– Сегодня есть только один человек, чье мнение стоит принимать в расчет, – президент Грант. Если удастся убедить его, то все остальные сразу закроют рот на замок.
– И как же ты собираешься получить поддержку президента? – поинтересовался Джон.
– Не знаю, – призналась она, – но какой-нибудь способ должен найтись.
– Давай-ка сменим тему. К нам направляется мистер Фиш.
Государственный секретарь был худощавым человеком с военной выправкой и гордым орлиным профилем. Он остановился рядом и приветствовал Андрию коротким кивком.
– Мисс Каллаган, мистер Йе. Не скучаете?
– Замечательный вечер, – улыбнулась в ответ Андрия. – Но две вещи меня расстроили.
– Поделитесь с нами, – слегка приподнял брови государственный секретарь. – Вы не должны уезжать разочарованной. Мы постараемся исправить положение. Итак, каковы ваши пожелания?
– Мне хотелось бы пройти тур вальса с вами или с президентом Грантом, – заявила Андрия, кокетливо склонив набок головку.
Государственный секретарь в волнении поправил узел галстука.
– О, такая красавица, как вы, вряд ли горит желанием вальсировать с двумя известными ворчунами, как я и господин президент! Весь вечер вас осаждают поклонники.
Андрия смущенно опустила ресницы.
– Мне больше по душе зрелые и достойные джентльмены. Боже мой, да это «Голубой Дунай», мой любимый вальс Штрауса! – И она протянула руку своему собеседнику.
– Ну хорошо, с Божьей помощью давайте попытаемся, мисс шалунья!
Он взял ее правую руку и положил себе на плечо, а левой рукой твердо обнял стан девушки. Они закружились в вальсе.
– Моя супруга говорит, что у меня две левые ноги, – предупредил Фиш, старательно держась на расстоянии от партнерши. – Так что вы сильно рискуете, ввязавшись в эту авантюру.
– Вы недооцениваете свои способности, мистер Фиш. Вы удивительно легко танцуете.
Поболтав минуту-другую, Андрия как бы между прочим поинтересовалась:
– А как вы относитесь к добрососедским отношениям, мистер Фиш?
Он изумленно воззрился на нее:
– Полагаю, большинство присутствующих здесь дам не ведают, что сие означает.
– Вы удивитесь, когда узнаете, сколько дам не только знают, что это означает, но и неплохо разбираются в политике.
– Тогда вам должны быть хорошо известны те причины, по которым проживающие на Гавайях американские граждане возражают против заключения договора.
– Конечно, я о них знаю. Они ошибочно считают, что если мы заключим договор, то присоединение к Соединенным Штатам отложится на неопределенное время.
– Верно. С другой стороны, плантаторы, занимающиеся выращиванием сахарного тростника и риса, стоят на том, что договор как раз ускорит присоединение. Другая группа граждан опасается, что условия договора будут составлены под диктовку калифорнийских сахарозаводчиков вроде Клауса Спрекельса, потому что ввоз высокосортного сахара в страну имеет определенные ограничения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34