Смеющийся Волк сделал свой ход, который мог бы оказаться для Тени смертельным. Я ужаснулась, когда Тень даже не попробовал увернуться, разве лишь чуть отодвинулся в сторону, и нож Смеющегося Волка вошел ему в плечо. Слишком поздно тот понял свою ошибку, но прежде чем успел выдернуть нож и ударить еще раз, Тень взрезал ему живот. Смеющийся Волк завопил от боли и ярости, а когда Тень вытащил нож, зажал рану обеими руками и замертво упал на землю.
Тень медленно подошел ко мне. Он был черный от боли. Опустившись на колени, он развязал мне руки и ноги и вытащил изо рта кляп.
– Ты в порядке? – срывающимся голосом спросил он.
– Да. – Я забыла о боли и страхе при виде окровавленного плеча Тени. – Пошли быстрее. Ты ранен.
Он не спорил со мной. Я наскоро оделась, и мы направились к своим, причем Тень не мог не опираться на меня, иначе бы он упал.
Когда Тень уложили в вигваме Черного Филина, я побежала за Лосем Мечтателем, а потом стояла рядом с Молодым Листком и Оленихой, пока старый шаман возился с раной Тени и выгонял из вигвама злых духов.
– Почему? – все-таки спросила я. – Почему Смеющийся Волк хотел меня убить? Я ведь ничего ему не сделала.
– Всегда будут белые, которые ненавидят индейцев, – словно в этом не было ничего особенного, бесстрастно сказал Тень. – И всегда будут индейцы, ненавидящие белых. Другого ответа у меня нет.
– Но я не могу перестать быть белой.
– Не думай об этом, Анна. Что было, то было и прошло, и надо научиться забывать.
Только на другой вечер мы узнали причину непонятного поведения Смеющегося Волка. За несколько недель до случившегося трое белых мужчин поймали и замучили до смерти его жену. Он очень тяжело переживал происшедшее, и особенно ему не давали покоя ее предсмертные муки. В отчаянии он отправился к шаману племени, и тот посоветовал ему сотворить то же самое с белой женщиной, чтобы избавиться от своих страданий.
– Его семье стыдно, что он выбрал жертвой тебя, – сказал Тень. – Потому что как моя жена – ты одна из нас, и тебя нельзя трогать.
– Ты должен им сказать, – заявила я, неожиданно пожалев Смеющегося Волка, – что я не желаю им зла. Скажи им, что я понимаю, каково это – потерять любимого человека.
– У тебя добрая душа, Анна, – шепнул мне Тень и погладил меня по щеке. – То, что ты сказала, поможет им одолеть стыд.
Так или иначе, но узнав, почему Смеющийся Волк напал на меня, я стала бояться меньше.
В следующие несколько дней было еще много военных советов. Некоторые продолжались до самой ночи, потому что каждый воин имел право высказать свое мнение. В середине мая наблюдатели сообщили, что Три Звезды разбил лагерь на берегу реки Язык, по-видимому, не зная о том, что о его появлении известно индейцам. Шпионы донесли, что Крук планирует внезапное нападение на деревню рано утром следующего дня.
Безумный Конь решил дать Круку сражение. Я умоляла Тень остаться дома, но он, конечно же, меня не послушался. Воин не может остаться дома из-за того, что его жена боится, как бы его не убили.
Я не плакала, когда он вышел из вигвама и вскочил на своего коня. Тень, как все воины-индейцы, был только в набедренной повязке и мокасинах, что меня несказанно удивило, а Тень объяснил, что в случае ранения стрела или пуля чистой войдет в тело. Орлиного пера на сей раз не было у него в волосах. Вместо него он надел великолепный боевой убор, который закрывал половину его спины. Каждое перо в нем имело свой смысл. Это был или убитый враг, или совершенный подвиг, и я подивилась, когда он успел совершить так много. Его лицо и грудь покрывали красные полосы.
Несколько мгновений Тень не отрывал от меня глаз, а потом развернул коня и присоединился к остальным. В изумлении я смотрела на Смеющуюся Черепаху, который тоже ехал вместе со всеми на своем пони, хотя был слишком стар для сражений, тем не менее он был в набедренной повязке и его головной убор показался мне вдвое длиннее, чем у Тени. У него не было с собой оружия, разве только черная палочка удачи, и я спросила у Молодого Листка, что это может значить.
– Он повернулся лицом к смерти, – сказала она, словно не было ничего более естественного на свете. – Его жены и дети умерли, его старое тело измучено болезнями, и он решил встретить смерть как воин. Он храбрый человек и достоин такой смерти.
Через несколько минут показался Безумный Конь. Он был одет в черное и под ним был совершенно черный конь. Боевой вождь племени сиу занял свое место впереди. Подняв высоко над головой ружье, он крикнул:
– Хопо! Вперед!
Воины ответили ему дружным криком и, поднимая тучи пыли, поскакали прочь.
День тянулся ужасно медленно. Я не могла ни есть, ни спать, ни думать о чем бы то ни было. Я могла только сидеть и смотреть на север. Началась ли битва? Побеждают ли индейцы? Хочу ли я, чтобы они победили? Все скво вокруг меня занимались своими повседневными делами, однако я заметила, что они разговаривали тише обыкновенного и в деревне совсем не было слышно смеха.
Слишком старые для битвы воины сидели на солнышке, завораживая мальчишек рассказами о былых сражениях и пробуждая в них ненависть к белым воспоминаниями об их предательствах, как, например, резня у Песочного ручья. Глаза у них горели огнем, когда они повествовали о полковнике Джоне Чивингтоне, священнике методистской церкви, который стал солдатом и в 1884 году потопил в крови мирную деревню шайенов. Не обращая никакого внимания на звезды и полосы и на белый флаг над вигвамом вождя Черного Котелка, он со своими людьми уничтожил пятьсот мужчин, женщин, детей и вместе с ними вождя Белую Антилопу.
Они заговорили о Кастере, и их голоса задрожали от волнения, едва они вспомнили, как он и еще восемьдесят его солдат уничтожили спящую индейскую деревню под звуки бравурного марша, а потом Кастер приказал сжечь все дотла и зарезать девятьсот индейских пони. Черный Котелок, которому посчастливилось остаться в живых на Песочном ручье, здесь, в Вашите, нашел-таки свою смерть.
– Слушайте и запоминайте, – говорил старый воин. – Нельзя доверять белому человеку. У него два языка. Его речи как нож с лезвиями на обоих концах. У него злое сердце. Одной рукой он даст вам мир, а другой разрежет вас на куски.
Едва на землю опустились сумерки, как в деревню влетел весь потный воин. Курк побежден! Галл, Безумный Конь и Два Летящих Ястреба ведут шайенов к победе.
В деревне тотчас началось ликование. Воины возвращаются! Это сообщение словно зарядило всех без исключения скво новой энергией. Вновь весело разгорались костры. Неосторожные псы нашли дорогу в суп: индейцы обожали вареных щенков. Из вигвамов были принесены драгоценные запасы бизоньего мяса и языков. Вскоре над деревней уже стояли неповторимые ароматы праздничной трапезы.
Когда мои страхи за жизнь Тени потеряли смысл, меня тоже обуяла небывалая энергия. Мне надо было чем-то заняться, и я отправилась помогать Молодому Листку варить обед. Я помешивала в горшке мясо, когда победоносная дружина въехала в лагерь, размахивая высоко в воздухе ружьями и копьями. Мне не терпелось увидеть Тень, поэтому я вместе с остальными женщинами бросилась поздравлять воинов, изо всех сил стараясь не замечать скальпы, висевшие на гривах и хвостах лошадей и на поясах мужчин.
Я стояла чуть в стороне от остальных, и Тень быстро нашел меня. Когда он подъехал поближе, я внимательно оглядела его, но под потом и грязью не заметила ни одной раны, после чего вздохнула с облегчением и бросилась в его объятия.
– Анна…
– Ох, Тень, я так боялась, так боялась…
– Меня даже не ранили.
– Вижу. И все равно тебя могли убить.
Тень вял меня за подбородок и посмотрел прямо в глаза.
– Ты не должна бояться каждый раз, когда я отправляюсь воевать, – сказал он. – Ты должна принять это как должное. Наши жизни в руках Великого Духа, все твои слезы и глупые женские страхи ничего не могут изменить.
– Я не могу не бояться, – ответила я. – Я не могу не бояться, что тебя убьют и я останусь одна.
– Не одна. Мой отец позаботится о тебе, если со мной что-то случится. Мой народ будет с тобой, если меня убьют. Ты одна из нас и будешь одной из нас всегда, что бы ни случилось.
– Знаю. Но я не представляю, как смогу жить без тебя. Пожалуйста, не сражайся в следующий раз.
– Я воин. Поэтому не проси меня об этом.
– Извини. – Мне стало стыдно. – Извини меня.
– Ну что ты!
Не обращая ни на кого внимания, я уткнулась носом в его грудь и расплакалась. Я хотела, чтобы он исполнил мое желание и остался дома, а не шел воевать, и все-таки радовалась, что он отказал мне и не поддался моим страхам. Как же трудно иногда любить мужчину! Но как прекрасно любить такого мужчину, как Тень!
Всю ночь до зари в деревне праздновали победу. Я надела платье, в котором выходила замуж, и наслаждалась любовью, которую читала в глазах мужа.
Безумный Конь похвалил всех. Он сказал, что лучше наших воинов нет воинов на всем свете. Да и кто мог усомниться в этом после одержанной победы?
Сидящий Бык тоже выступил и сказал, что нас ждет еще много побед в недалеком будущем. Он не сомневался в скором появлении Кастера.
Всю ночь индейцы пели и плясали. Все славили победу и воинов, одержавших ее. Я танцевала сначала с женщинами, а потом с Тенью в танце женатых пар, и мне казалось, будто я лечу по воздуху.
Потом понемногу воины начали рассказывать о том, как сражались днем, о том, сколько было врагов и как им удалось одержать над ними верх. Один поведал о том, как Два Летящих Ястреба спас жизнь Короткому Лосю тем, что врезался в самую гущу врагов и положил сразу трех солдат в синей форме, после чего вынес его на безопасное место. Наиболее впечатляющим был рассказ вождя шайенов по имени Идущий Навстречу. Словами, жестами, танцем он нарисовал целую картину сражения и, конечно же, своих побед, пока под ним не убили коня.
– Я уже приготовился петь свою последнюю песню, – сказал он, – как на дороге показалась Дочь Бизона, которая ехала прямо на солдат, не боясь их пуль, свистевших, как злые осы. «Не умирай, брат, сегодня слишком хороший день для этого!» – крикнула она и остановилась рядом, чтобы я мог взобраться на ее коня. Слушайте меня, воины, с такими женщинами нам нечего бояться!
Женщины очень развеселились, а когда они немного утихли, Олениха мне сказала, что Дочь Бизона добилась права носить орлиное перо в волосах как символ ее храбрости. Это великая честь для мужчин, а тем более для женщин, которые редко ее добиваются.
Много добрых слов было сказано о Смеющейся Черепахе, который погиб в бою, но прежде сам убил не одного солдата.
Всеобщее возбуждение захватило меня тоже, хотя я радовалась только тому, что Тень вернулся ко мне живым и невредимым. Потом, когда многие уже ушли спать, моя радость поблекла, едва я представила себе, сколько еще впереди всяких сражений. В первый раз я позволила себе подумать о мужчинах, белых и краснокожих, которые лежат мертвые на поле боя. Я вспомнила Джона Сандерса, Тейборов, Уолкеров, Хоби Брауна и его сыновей. И, конечно же, своих родителей. Все они мертвы, потому что индейцы и белые не могут ужиться друг с другом. Это очень печально, когда для когото не хватает места, а вокруг так много нехоженой земли.
Утром я узнала, что Сидящий Бык вырыл столбы и отправился к Скользкой Траве, а генерал Джордж Крук покинул берег Розового Бутона. Вновь индейцы сложили свои вигвамы. Тем не менее праздничный дух витал над колонной, когда мы шли к Сидящему Быку. Гонцы принесли весть, что Кастер Желтые Волосы, генерал Альфред Терри Звезда и полковник Джон Гиббон Красный Нос, идут прямо на нас, однако индейцев это словно не касалось.
– Мы побили их один раз, – похвалялись они, – побьем и еще.
Шли мы ни шатко, ни валко по высокой траве, местами доходившей до крупа самого большого боевого коня. Деревья с ярко-зелеными листьями росли на берегу реки. На холмах возвышались величественные дубы. А далеко впереди виднелись верхушки самых прекрасных гор в мире.
Один раз, оглянувшись на наш караван, я вспомнила детей Израилевых, бежавших из Египта. Как они, индейцы тащили на себе все, что имели. Наша колонна, состоявшая из мужчин, женщин, детей, лошадей, собак, растянулась не меньше чем на семь или восемь миль. Я не могла сосчитать, сколько же индейцев совершает переход, и Тень сказал, что по крайней мере тысяч восемь. Из них, по самым грубым подсчетам, половина воинов, могущих держать в руках копье и лук.
В конце июня мы, наконец, добрались до места, и Молодой Листок с Оленихой немедленно принялись ставить вигвам, а я взялась приготовить еду. Мы успели пообедать и поужинать, прежде чем последние индейцы вошли в лагерь.
Наши разведчики то приезжали, то уезжали из лагеря, постоянно держа в поле зрения солдат. Один военный совет следовал за другим, и мальчишки ходили по лагерю с широко открытыми глазами, ведь им повезло увидеть великих героев. Еще бы! Татанка Йотанка, Горб, Американский Конь, Галл, Безумный Конь, Два Летящих Ястреба! Эти имена потрясали их воображение и западали глубоко в сердце!
Как-то вечером мы с Тенью пошли прогуляться по берегу реки. Нам долго не удавалось найти местечка, не занятого людьми, лошадьми или собаками. Мы шагали рука об руку, радуясь, что можем побыть вместе в такой прекрасный день. Мы как раз смеялись над суетливым племенем бобров, когда услышали шорох в кустах. Тень мгновенно преобразился и стал впереди меня, вытащив свой неизменный нож. Сделав мне знак, чтобы я не шевелилась, он бесшумно двинулся вперед и осторожно заглянул в кусты.
Боясь нападения врага или какого-нибудь зверя, я очень удивилась, когда Тень позвал меня подойти поближе.
– Смотри, – прошептал он.
Я проследила за его взглядом и тихонько вскрикнула, потому что всего в трех футах от нас рожала гнедая лошадка. Как завороженная, я следила сначала за появлением двух изящных ножек, а потом прелестного носика и очаровательной головки. Еще через несколько минут жеребенок уже был сам по себе, а лошадка принялась тщательно облизывать свое только что народившееся дитя.
Улыбаясь, мы наблюдали за настойчивыми стараниями младенца встать на ножки и мысленно похлопали ему, когда он жадно впился в материнский сосок.
– Прелесть какая! – шепнула я. – Такой маленький, а уже такой красивый.
Тень кивнул, и в его глазах было не меньше радости, чем в моих.
– Новая жизнь всегда прекрасна, – сказал он, сжимая мою руку. – Когда-нибудь у нас тоже будет малыш.
– Я так этого хочу! – И потянулась к нему за поцелуем.
Три или четыре дня мы прожили в новом лагере, прежде чем разведчики принесли известие о том, что Желтые Волосы близко. Индейцы были в восторге! Безумный Конь немедленно созвал военный совет. Все вожди участвовали в этом знаменательном событии, включая, естественно, Тень, который, как я с удивлением узнала, был военным вождем наших индейцев.
В ту ночь в индейской деревне было на редкость тихо. Воины занимались последними приготовлениями перед боем, проверяли оружие и своих коней. Некоторые очищались в вигваме, прося своих личных богов помочь индейцам победить белых. Другие не спали со своими женами, считая, что близость с женщиной лишает мужчину силы. Третьи, наоборот, неистово соединялись со своими женами в надежде на зарождение новой жизни, если им не повезет и они погибнут.
Мы с Тенью не отрывались друг от друга, и я молила всех богов подряд позаботиться о моем муже, когда он будет в бою.
Двадцать пятого июня 1876 года воины отправились на встречу Желтым Волосам.
Результат этой битвы отлично известен. В планы белой армии входило соединение отрядов Терри, Гиббона и Кастера на берегу Желтокаменной реки. Потом Терри должен был вместе с Гиббоном уйти на север, в то время как Кастер – занять позицию южнее индейского лагеря. Они предполагали сойтись через некоторое время, сокрушив на своем пути все индейские силы.
Однако Кастер оказался слишком нетерпелив и не захочет ждать Терри и Гиббона. Его манили почести, ордена, и он выехал на два дня раньше.
По каким-то причинам, известным только ему, Кастер разделил свой отряд на три части, и они были уничтожены явно превосходящими силами индейцев. Он погиб вместе с двумястами двадцатью пятью солдатами, находившимися в его непосредственном подчинении. Тысячи индейцев налетали на них, как саранча, прижимая их к горам.
Торопясь встретиться с врагом лицом к лицу, он не взял с собой тяжелые орудия, и я почти слышала, как он проклинал себя за глупость, когда карабкался со своими людьми вверх на скалы, теряя на каждом шагу много солдат. Индейцы не считали свои победы и забыли о личной славе, когда налетели на войско Кастера, убивая всех на своем пути. Битва, начавшаяся в четыре часа, продолжалась не больше часа. Когда она закончилась, не осталось в живых ни одного белого солдата.
Для семьи Кастера это был страшный день. Вместе с генералом в бой пошли его братья Том и Бостон, его племянник Армстронг Рид и его зять – лейтенант Колхаун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Тень медленно подошел ко мне. Он был черный от боли. Опустившись на колени, он развязал мне руки и ноги и вытащил изо рта кляп.
– Ты в порядке? – срывающимся голосом спросил он.
– Да. – Я забыла о боли и страхе при виде окровавленного плеча Тени. – Пошли быстрее. Ты ранен.
Он не спорил со мной. Я наскоро оделась, и мы направились к своим, причем Тень не мог не опираться на меня, иначе бы он упал.
Когда Тень уложили в вигваме Черного Филина, я побежала за Лосем Мечтателем, а потом стояла рядом с Молодым Листком и Оленихой, пока старый шаман возился с раной Тени и выгонял из вигвама злых духов.
– Почему? – все-таки спросила я. – Почему Смеющийся Волк хотел меня убить? Я ведь ничего ему не сделала.
– Всегда будут белые, которые ненавидят индейцев, – словно в этом не было ничего особенного, бесстрастно сказал Тень. – И всегда будут индейцы, ненавидящие белых. Другого ответа у меня нет.
– Но я не могу перестать быть белой.
– Не думай об этом, Анна. Что было, то было и прошло, и надо научиться забывать.
Только на другой вечер мы узнали причину непонятного поведения Смеющегося Волка. За несколько недель до случившегося трое белых мужчин поймали и замучили до смерти его жену. Он очень тяжело переживал происшедшее, и особенно ему не давали покоя ее предсмертные муки. В отчаянии он отправился к шаману племени, и тот посоветовал ему сотворить то же самое с белой женщиной, чтобы избавиться от своих страданий.
– Его семье стыдно, что он выбрал жертвой тебя, – сказал Тень. – Потому что как моя жена – ты одна из нас, и тебя нельзя трогать.
– Ты должен им сказать, – заявила я, неожиданно пожалев Смеющегося Волка, – что я не желаю им зла. Скажи им, что я понимаю, каково это – потерять любимого человека.
– У тебя добрая душа, Анна, – шепнул мне Тень и погладил меня по щеке. – То, что ты сказала, поможет им одолеть стыд.
Так или иначе, но узнав, почему Смеющийся Волк напал на меня, я стала бояться меньше.
В следующие несколько дней было еще много военных советов. Некоторые продолжались до самой ночи, потому что каждый воин имел право высказать свое мнение. В середине мая наблюдатели сообщили, что Три Звезды разбил лагерь на берегу реки Язык, по-видимому, не зная о том, что о его появлении известно индейцам. Шпионы донесли, что Крук планирует внезапное нападение на деревню рано утром следующего дня.
Безумный Конь решил дать Круку сражение. Я умоляла Тень остаться дома, но он, конечно же, меня не послушался. Воин не может остаться дома из-за того, что его жена боится, как бы его не убили.
Я не плакала, когда он вышел из вигвама и вскочил на своего коня. Тень, как все воины-индейцы, был только в набедренной повязке и мокасинах, что меня несказанно удивило, а Тень объяснил, что в случае ранения стрела или пуля чистой войдет в тело. Орлиного пера на сей раз не было у него в волосах. Вместо него он надел великолепный боевой убор, который закрывал половину его спины. Каждое перо в нем имело свой смысл. Это был или убитый враг, или совершенный подвиг, и я подивилась, когда он успел совершить так много. Его лицо и грудь покрывали красные полосы.
Несколько мгновений Тень не отрывал от меня глаз, а потом развернул коня и присоединился к остальным. В изумлении я смотрела на Смеющуюся Черепаху, который тоже ехал вместе со всеми на своем пони, хотя был слишком стар для сражений, тем не менее он был в набедренной повязке и его головной убор показался мне вдвое длиннее, чем у Тени. У него не было с собой оружия, разве только черная палочка удачи, и я спросила у Молодого Листка, что это может значить.
– Он повернулся лицом к смерти, – сказала она, словно не было ничего более естественного на свете. – Его жены и дети умерли, его старое тело измучено болезнями, и он решил встретить смерть как воин. Он храбрый человек и достоин такой смерти.
Через несколько минут показался Безумный Конь. Он был одет в черное и под ним был совершенно черный конь. Боевой вождь племени сиу занял свое место впереди. Подняв высоко над головой ружье, он крикнул:
– Хопо! Вперед!
Воины ответили ему дружным криком и, поднимая тучи пыли, поскакали прочь.
День тянулся ужасно медленно. Я не могла ни есть, ни спать, ни думать о чем бы то ни было. Я могла только сидеть и смотреть на север. Началась ли битва? Побеждают ли индейцы? Хочу ли я, чтобы они победили? Все скво вокруг меня занимались своими повседневными делами, однако я заметила, что они разговаривали тише обыкновенного и в деревне совсем не было слышно смеха.
Слишком старые для битвы воины сидели на солнышке, завораживая мальчишек рассказами о былых сражениях и пробуждая в них ненависть к белым воспоминаниями об их предательствах, как, например, резня у Песочного ручья. Глаза у них горели огнем, когда они повествовали о полковнике Джоне Чивингтоне, священнике методистской церкви, который стал солдатом и в 1884 году потопил в крови мирную деревню шайенов. Не обращая никакого внимания на звезды и полосы и на белый флаг над вигвамом вождя Черного Котелка, он со своими людьми уничтожил пятьсот мужчин, женщин, детей и вместе с ними вождя Белую Антилопу.
Они заговорили о Кастере, и их голоса задрожали от волнения, едва они вспомнили, как он и еще восемьдесят его солдат уничтожили спящую индейскую деревню под звуки бравурного марша, а потом Кастер приказал сжечь все дотла и зарезать девятьсот индейских пони. Черный Котелок, которому посчастливилось остаться в живых на Песочном ручье, здесь, в Вашите, нашел-таки свою смерть.
– Слушайте и запоминайте, – говорил старый воин. – Нельзя доверять белому человеку. У него два языка. Его речи как нож с лезвиями на обоих концах. У него злое сердце. Одной рукой он даст вам мир, а другой разрежет вас на куски.
Едва на землю опустились сумерки, как в деревню влетел весь потный воин. Курк побежден! Галл, Безумный Конь и Два Летящих Ястреба ведут шайенов к победе.
В деревне тотчас началось ликование. Воины возвращаются! Это сообщение словно зарядило всех без исключения скво новой энергией. Вновь весело разгорались костры. Неосторожные псы нашли дорогу в суп: индейцы обожали вареных щенков. Из вигвамов были принесены драгоценные запасы бизоньего мяса и языков. Вскоре над деревней уже стояли неповторимые ароматы праздничной трапезы.
Когда мои страхи за жизнь Тени потеряли смысл, меня тоже обуяла небывалая энергия. Мне надо было чем-то заняться, и я отправилась помогать Молодому Листку варить обед. Я помешивала в горшке мясо, когда победоносная дружина въехала в лагерь, размахивая высоко в воздухе ружьями и копьями. Мне не терпелось увидеть Тень, поэтому я вместе с остальными женщинами бросилась поздравлять воинов, изо всех сил стараясь не замечать скальпы, висевшие на гривах и хвостах лошадей и на поясах мужчин.
Я стояла чуть в стороне от остальных, и Тень быстро нашел меня. Когда он подъехал поближе, я внимательно оглядела его, но под потом и грязью не заметила ни одной раны, после чего вздохнула с облегчением и бросилась в его объятия.
– Анна…
– Ох, Тень, я так боялась, так боялась…
– Меня даже не ранили.
– Вижу. И все равно тебя могли убить.
Тень вял меня за подбородок и посмотрел прямо в глаза.
– Ты не должна бояться каждый раз, когда я отправляюсь воевать, – сказал он. – Ты должна принять это как должное. Наши жизни в руках Великого Духа, все твои слезы и глупые женские страхи ничего не могут изменить.
– Я не могу не бояться, – ответила я. – Я не могу не бояться, что тебя убьют и я останусь одна.
– Не одна. Мой отец позаботится о тебе, если со мной что-то случится. Мой народ будет с тобой, если меня убьют. Ты одна из нас и будешь одной из нас всегда, что бы ни случилось.
– Знаю. Но я не представляю, как смогу жить без тебя. Пожалуйста, не сражайся в следующий раз.
– Я воин. Поэтому не проси меня об этом.
– Извини. – Мне стало стыдно. – Извини меня.
– Ну что ты!
Не обращая ни на кого внимания, я уткнулась носом в его грудь и расплакалась. Я хотела, чтобы он исполнил мое желание и остался дома, а не шел воевать, и все-таки радовалась, что он отказал мне и не поддался моим страхам. Как же трудно иногда любить мужчину! Но как прекрасно любить такого мужчину, как Тень!
Всю ночь до зари в деревне праздновали победу. Я надела платье, в котором выходила замуж, и наслаждалась любовью, которую читала в глазах мужа.
Безумный Конь похвалил всех. Он сказал, что лучше наших воинов нет воинов на всем свете. Да и кто мог усомниться в этом после одержанной победы?
Сидящий Бык тоже выступил и сказал, что нас ждет еще много побед в недалеком будущем. Он не сомневался в скором появлении Кастера.
Всю ночь индейцы пели и плясали. Все славили победу и воинов, одержавших ее. Я танцевала сначала с женщинами, а потом с Тенью в танце женатых пар, и мне казалось, будто я лечу по воздуху.
Потом понемногу воины начали рассказывать о том, как сражались днем, о том, сколько было врагов и как им удалось одержать над ними верх. Один поведал о том, как Два Летящих Ястреба спас жизнь Короткому Лосю тем, что врезался в самую гущу врагов и положил сразу трех солдат в синей форме, после чего вынес его на безопасное место. Наиболее впечатляющим был рассказ вождя шайенов по имени Идущий Навстречу. Словами, жестами, танцем он нарисовал целую картину сражения и, конечно же, своих побед, пока под ним не убили коня.
– Я уже приготовился петь свою последнюю песню, – сказал он, – как на дороге показалась Дочь Бизона, которая ехала прямо на солдат, не боясь их пуль, свистевших, как злые осы. «Не умирай, брат, сегодня слишком хороший день для этого!» – крикнула она и остановилась рядом, чтобы я мог взобраться на ее коня. Слушайте меня, воины, с такими женщинами нам нечего бояться!
Женщины очень развеселились, а когда они немного утихли, Олениха мне сказала, что Дочь Бизона добилась права носить орлиное перо в волосах как символ ее храбрости. Это великая честь для мужчин, а тем более для женщин, которые редко ее добиваются.
Много добрых слов было сказано о Смеющейся Черепахе, который погиб в бою, но прежде сам убил не одного солдата.
Всеобщее возбуждение захватило меня тоже, хотя я радовалась только тому, что Тень вернулся ко мне живым и невредимым. Потом, когда многие уже ушли спать, моя радость поблекла, едва я представила себе, сколько еще впереди всяких сражений. В первый раз я позволила себе подумать о мужчинах, белых и краснокожих, которые лежат мертвые на поле боя. Я вспомнила Джона Сандерса, Тейборов, Уолкеров, Хоби Брауна и его сыновей. И, конечно же, своих родителей. Все они мертвы, потому что индейцы и белые не могут ужиться друг с другом. Это очень печально, когда для когото не хватает места, а вокруг так много нехоженой земли.
Утром я узнала, что Сидящий Бык вырыл столбы и отправился к Скользкой Траве, а генерал Джордж Крук покинул берег Розового Бутона. Вновь индейцы сложили свои вигвамы. Тем не менее праздничный дух витал над колонной, когда мы шли к Сидящему Быку. Гонцы принесли весть, что Кастер Желтые Волосы, генерал Альфред Терри Звезда и полковник Джон Гиббон Красный Нос, идут прямо на нас, однако индейцев это словно не касалось.
– Мы побили их один раз, – похвалялись они, – побьем и еще.
Шли мы ни шатко, ни валко по высокой траве, местами доходившей до крупа самого большого боевого коня. Деревья с ярко-зелеными листьями росли на берегу реки. На холмах возвышались величественные дубы. А далеко впереди виднелись верхушки самых прекрасных гор в мире.
Один раз, оглянувшись на наш караван, я вспомнила детей Израилевых, бежавших из Египта. Как они, индейцы тащили на себе все, что имели. Наша колонна, состоявшая из мужчин, женщин, детей, лошадей, собак, растянулась не меньше чем на семь или восемь миль. Я не могла сосчитать, сколько же индейцев совершает переход, и Тень сказал, что по крайней мере тысяч восемь. Из них, по самым грубым подсчетам, половина воинов, могущих держать в руках копье и лук.
В конце июня мы, наконец, добрались до места, и Молодой Листок с Оленихой немедленно принялись ставить вигвам, а я взялась приготовить еду. Мы успели пообедать и поужинать, прежде чем последние индейцы вошли в лагерь.
Наши разведчики то приезжали, то уезжали из лагеря, постоянно держа в поле зрения солдат. Один военный совет следовал за другим, и мальчишки ходили по лагерю с широко открытыми глазами, ведь им повезло увидеть великих героев. Еще бы! Татанка Йотанка, Горб, Американский Конь, Галл, Безумный Конь, Два Летящих Ястреба! Эти имена потрясали их воображение и западали глубоко в сердце!
Как-то вечером мы с Тенью пошли прогуляться по берегу реки. Нам долго не удавалось найти местечка, не занятого людьми, лошадьми или собаками. Мы шагали рука об руку, радуясь, что можем побыть вместе в такой прекрасный день. Мы как раз смеялись над суетливым племенем бобров, когда услышали шорох в кустах. Тень мгновенно преобразился и стал впереди меня, вытащив свой неизменный нож. Сделав мне знак, чтобы я не шевелилась, он бесшумно двинулся вперед и осторожно заглянул в кусты.
Боясь нападения врага или какого-нибудь зверя, я очень удивилась, когда Тень позвал меня подойти поближе.
– Смотри, – прошептал он.
Я проследила за его взглядом и тихонько вскрикнула, потому что всего в трех футах от нас рожала гнедая лошадка. Как завороженная, я следила сначала за появлением двух изящных ножек, а потом прелестного носика и очаровательной головки. Еще через несколько минут жеребенок уже был сам по себе, а лошадка принялась тщательно облизывать свое только что народившееся дитя.
Улыбаясь, мы наблюдали за настойчивыми стараниями младенца встать на ножки и мысленно похлопали ему, когда он жадно впился в материнский сосок.
– Прелесть какая! – шепнула я. – Такой маленький, а уже такой красивый.
Тень кивнул, и в его глазах было не меньше радости, чем в моих.
– Новая жизнь всегда прекрасна, – сказал он, сжимая мою руку. – Когда-нибудь у нас тоже будет малыш.
– Я так этого хочу! – И потянулась к нему за поцелуем.
Три или четыре дня мы прожили в новом лагере, прежде чем разведчики принесли известие о том, что Желтые Волосы близко. Индейцы были в восторге! Безумный Конь немедленно созвал военный совет. Все вожди участвовали в этом знаменательном событии, включая, естественно, Тень, который, как я с удивлением узнала, был военным вождем наших индейцев.
В ту ночь в индейской деревне было на редкость тихо. Воины занимались последними приготовлениями перед боем, проверяли оружие и своих коней. Некоторые очищались в вигваме, прося своих личных богов помочь индейцам победить белых. Другие не спали со своими женами, считая, что близость с женщиной лишает мужчину силы. Третьи, наоборот, неистово соединялись со своими женами в надежде на зарождение новой жизни, если им не повезет и они погибнут.
Мы с Тенью не отрывались друг от друга, и я молила всех богов подряд позаботиться о моем муже, когда он будет в бою.
Двадцать пятого июня 1876 года воины отправились на встречу Желтым Волосам.
Результат этой битвы отлично известен. В планы белой армии входило соединение отрядов Терри, Гиббона и Кастера на берегу Желтокаменной реки. Потом Терри должен был вместе с Гиббоном уйти на север, в то время как Кастер – занять позицию южнее индейского лагеря. Они предполагали сойтись через некоторое время, сокрушив на своем пути все индейские силы.
Однако Кастер оказался слишком нетерпелив и не захочет ждать Терри и Гиббона. Его манили почести, ордена, и он выехал на два дня раньше.
По каким-то причинам, известным только ему, Кастер разделил свой отряд на три части, и они были уничтожены явно превосходящими силами индейцев. Он погиб вместе с двумястами двадцатью пятью солдатами, находившимися в его непосредственном подчинении. Тысячи индейцев налетали на них, как саранча, прижимая их к горам.
Торопясь встретиться с врагом лицом к лицу, он не взял с собой тяжелые орудия, и я почти слышала, как он проклинал себя за глупость, когда карабкался со своими людьми вверх на скалы, теряя на каждом шагу много солдат. Индейцы не считали свои победы и забыли о личной славе, когда налетели на войско Кастера, убивая всех на своем пути. Битва, начавшаяся в четыре часа, продолжалась не больше часа. Когда она закончилась, не осталось в живых ни одного белого солдата.
Для семьи Кастера это был страшный день. Вместе с генералом в бой пошли его братья Том и Бостон, его племянник Армстронг Рид и его зять – лейтенант Колхаун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29