Женщина хотела закричать, но рука в перчатке закрыла ей рот.
– Признай, что тебя победили, глупая. Я не желаю тебе зла, а спасаю тебя от такой судьбы, которая хуже смерти. Ты поблагодаришь меня, когда к тебе вернется разум.
Крессида уставилась на своего врага, собираясь крикнуть ему о том, как он самонадеян, но могла только зарычать. Она лягалась и извивалась, но, несмотря на это, с нее сняли вечерние туфли, подвязки, шелковые чулки. Затем ее лодыжки связали. Через пару минут были связаны и запястья.
– Нужно надеть ей на глаза повязку, – сказал проклятый похититель.
Крессида пыталась бороться, но путы на руках и ногах и отчаяние отняли у нее силы. Слезы обожгли ей глаза, которые уже закрыли темной повязкой.
О Боже, если бы снова оказаться дома, где не было других забот, кроме выбора джема на завтрак!
– Думаешь, это сойдет за ограбление? – спрашивал один разбойник у другого.
– Черт побери, надеюсь. Больше я этим не занимаюсь!
– Не говори лишнего – уши леди пока ничем не закрыты.
– Будь оно все проклято…
Лошадь снова понеслась вперед. Крессида могла бы закричать, но не осмелилась. Теперь она не могла даже ухватиться за что-нибудь, а полностью зависела от сильных рук своего похитителя.
– Куда? – спросил второй мужчина.
– В дом. Поэтому у нее повязка на глазах.
Дом, который она не должна видеть, – что ее ждет?
Крессида похолодела от страха. Ле Корбо не француз, оказывается, а англичанин. Да еще аристократ. Он сделает все, чтобы уйти от возмездия за свои преступления. Убить ее – сущий пустяк для него.
«Боже, спаси меня! Боже, спаси меня! Боже, спаси меня!»
Женщина возносила молитву каждый раз, когда ее придавливало тело похитителя. Она беззащитна, отдана на милость этой массе мускулов и силы.
Крессида вздрогнула и возблагодарила небо, когда лошадь остановилась. Ее тошнило, болели руки и ноги. Мужчина соскочил на землю и усадил женщину боком на гладкое седло. Затем он ушел.
Она осталась одна – связанная, с повязкой на глазах, на холодном воздухе. Лошадь тронулась с места, и Крессида упала! Она закричала, и в тот же момент сильные руки подхватили ее. Она заплакала от страха, от усталости и от благодарности за сильные руки, схватившие ее, за сильное тело, к которому она была прижата. Кто это – еще одно чудовище на двух ногах или ее спаситель?
– Дорогая леди, пожалуйста, не бойтесь, – сказал голос. Мужчина, казалось, был искренне озабочен. Это еще один злодей?
Крессида устала бояться. Она могла только молиться. И еще слушать и анализировать звуки. Сейчас мужчины, наверное, шли по мягкой земле – не было слышно звуков шагов.
Она могла ощущать запахи. Не было запаха лошадей, но пахло хлевом. Ферма? И конечно, сандаловое дерево, она уже так привыкла к этому запаху, что почти не замечала его.
Затем под ногами мужчин послышался хруст. Гравий? Но на фермах не было дорог с гравием. Значит, какое-то жилище.
На нее надели повязку, чтобы она не могла увидеть дом. Вернее, чтобы она не смогла узнать его, если вернется сюда вместе с полицией. Это означало, что ее все же собирались когда-нибудь отпустить. Видимо, после того, как они осуществят свои гнусные планы. А она думала, что такое бывает только в романах!
Все остановились. Крессида услышала щелчок. Замочная скважина? Да. Дверь не скрипнула, но издала слабый звук, открывшись, и женщину внесли в дом. Ни единого дуновения ветерка. Спертый воздух. Запах лака. Ровное тиканье больших часов и деревянный пол под ногами ее похитителей.
Снова ожил страх.
– Пожалуйста, отпустите, – сказала она.
– Тихо. Издай хоть один звук, и я заткну тебе рот. Я помещу ее в моей комнате.
Ле Корбо понес ее наверх. В свою комнату. В свою спальню.
Крессида молилась. Это было бы отвратительно с Крофтоном, но таков был бы ее выбор, и это послужило бы ее цели. Неужели она потеряет честь по прихоти бандита?
Открылась еще одна дверь. Ковер под башмаками. Более сильный запах сандала.
Его спальня.
Ее уложили на что-то мягкое – на его постель.
Глава 2
Сердце Крессиды, казалось, бешено билось целую вечность, но теперь, пока она готовилась к самому худшему, оно перешло на беспокойный глухой стук.
Сначала она слышала только свое сердцебиение, как будто она была одна, но какой-то древний инстинкт подсказал ей, что он здесь. От этого тишина пугала больше, чем крики. Крессида повернула голову так и сяк, как будто могла обнаружить чье-то присутствие.
Затем разбойник сказал:
– Никто не причинит тебе вреда. Пожалуйста, поверь.
Странно, но она поверила. Ее бешеное сердцебиение замедлилось.
– У меня есть дела, – сказал он, – поэтому я должен на какое-то время оставить тебя здесь связанной. Я прошу прощения за это, но так будет лучше. – Его голос приблизился. – Однако мне нужно связать тебе руки.
– Нет!
Он проигнорировал ее слова, обернул чем-то на уровне локтей и завязал. Затем он ушел. Было слышно, как открылась и закрылась дверь.
Теперь она была одна.
Крессида не знала, благодарить ли небо или дать выход гневу. Этот негодяй украл ее, нарушил ее планы и теперь оставил здесь связанную, с завязанными глазами. Она подняла руки, чтобы стащить повязку, и поняла, зачем он связал ей руки, – их невозможно было поднять до глаз.
Женщина повертела головой на подушке, но не смогла сдвинуть повязку. Она была завязана на затылке поверх волос; шпильки, державшие прическу, зарывались глубже и причиняли боль при каждом движении.
– Чтоб тебе удавиться! – пробормотала Крессида, обращаясь к отсутствующему негодяю. Если ей повезет, его поймают, и он попляшет на виселице.
Представив эту картину, она подумала, что пока ее обидчик не заслужил смерти. У него была причина надеть на нее повязку, чтобы она не увидела, где находится. И поэтому ему не придется убивать ее. Так ли это?
Была теплая летняя ночь, но по телу Крессиды пробежал холодок, и под повязкой потекли слезы.
Трис сбежал вниз по лестнице и обнаружил, что Карадок Лайн ждет его в гостиной, попивая бренди. Кэри, крепкий красавец блондин, обычно восхищался выдумками Триса и его чувством юмора. Сейчас он не одобрял Триса.
– Я не мог отпустить ее с Крофтоном, – объяснил Трис.
– Допустим, что нет, но зачем ее связывать?
Трис схватил графин и налил себе бренди. Контрабандного бренди. Награда за другую проказу, которая прошла куда более гладко.
– Пусть лучше она свободно бродила бы по дому или сбежала?
– Ты мог ей все объяснить… – Тут Кэри сделал гримасу. – Наверное, нет.
– Пока рано. Она остается здесь, а нам нужно ограбить еще одну карету.
– Ты же сказал, что и одной достаточно.
– Нет, если хорошо подумать. Крофтон, черт бы его побрал, вряд ли пожалуется ближайшему судье. – Трис осушил стакан. – Пойдем.
– Если мы делаем это снова, можно, теперь я ограблю карету?
– Нет. Это привилегия старшего по званию.
– Зануда!
Они вышили из комнаты, продолжая спорить, и направились в конюшню за свежими лошадьми.
– Мне подойдет одежда Ворона, – спорил Кэри.
– А сколько времени уйдет на то, чтобы покрасить твои волосы и прицепить эти чертовы бороду и усы? – Трис потрогал бороду и заметил, что с одной стороны она отклеилась. – Черт бы побрал эту неблагодарную гарпию!
Пока конюх готовил свежих лошадей, Трис приладил бороду на место с помощью липкого отвара. Затем все трое снова отправились «играть в разбойников».
Крессида наконец поняла, почему ее тюрьма казалась такой жуткой. Здесь не было часов. Она привыкла к часам в своей спальне. Изредка она слышала, как они бьют – полчаса, час, но здесь стояла мертвая тишина, слышалось лишь ее собственное дыхание. Что же будет, когда разбойник вернется?
Женщина отправилась в путешествие, готовая к ужасным вещам, но не к этому! Она обещала отдаться Крофтону, но у нее был план, как избежать этого, – план, который теперь сорвался, черт бы побрал Ле Корбо!
Крессиде стало казаться, что от пережитого страха она обезумела.
Приехав в Лондон, она часто писала друзьям в Мэтлок, забавляя их своими наблюдениями о столице и светском обществе. Какая жалость, что она не сможет написать об этом приключении!
Ей в голову приходили остроумные фразы о Ле Корбо и людях из высшего общества. Никто из них не обратил внимания на прибытие Крессиды Мэндевилл. Но ее заметят, если об этом скандале станет известно!
Крессида, в общем, не испытывала неудобства, но была в ярости оттого, как эти люди обращались с ней. Руки были связаны ее подвязками, и она подозревала, что ноги связаны ее дорогими шелковыми чулками. Их снял мужчина, мерзавец!
«Мерзавец с носом цвета мальвазии» – эту фразу она позаимствовала у Шекспира, считая, что у ее похитителя и в самом деле распухший красный нос пьяницы.
Как странно, что человек может быть разочарован, напуган и разозлен одновременно.
Крессида стала обдумывать свои действия. Она должна убежать от похитителя, продолжить путь в Стокли-Мэнор и завершить свою миссию…
Она не заметила, как заснула, измученная последними событиями.
Ее разбудили какие-то звуки, словно что-то двигали. Если бы она могла видеть! По тусклому свету по краям повязки она поняла, что в комнате горит свеча.
Он вернулся! У Крессиды по коже побежали мурашки.
Вода… Плеск… Видимо, он моется. Неужели подлый насильник решил вымыться перед тем, как напасть на нее? Это казалось невероятным.
Звук льющейся воды пробудил в ней жажду. В горле у нее пересохло, она почти задыхалась.
– Можно мне попить? – выдавила Крессида. Все звуки затихли.
– Я думал, ты спишь. Подожди минуту.
Снова послышался звук льющейся воды, раздались шаги. Крессида вздрогнула, почувствовав прикосновение к своему лицу.
– Вода, – сказал похититель, видимо, чтобы рассеять ее страхи. Какой странный злодей!
Она не сопротивлялась, когда мужчина просунул под ее спину руку и приподнял. Холодное стекло прижалось к ее нижней губе, и женщина стала пить. Благословенная вода наполнила ее рот. Она глотала воду, он лил. Это получалось так ловко, как будто они долго практиковались… Но вот он наклонил стакан слишком быстро, или она проглотила воду слишком медленно – и закашлялась, захлебнувшись.
– Извини.
Крессида чувствовала, как он смахивает капли с ее подбородка. Снова ее окутал сильный запах сандалового дерева. Наверное, это от мыла, которым он только что мыл руки.
Запах мыла, прикосновение его пальцев к ее щеке. Она ощущала его близость. Но хотела бы и видеть его! Увидеть злодея с носом цвета мальвазии.
Он аккуратно опустил ее голову на подушку. Она могла представить себе, как лежит со сбившейся прической, в смятом платье, без чулок. Какой ужас!
Мужчина ушел в глубину комнаты, и Крессида услышала странный звук. Что-то тихо отрывали. Раздалось сдавленное ругательство.
Фальшивая борода и усы! Он снимал их с лица! Интересно, как он будет выглядеть без них? Знает ли она этого человека? Последние несколько месяцев она жила среди людей светского общества. Если она действительно узнает его, то не должна подать виду! А вдруг он узнает ее?
Это станет катастрофой. Крессида была дочерью Артура Мэндевилла, мелкого набоба. Она сомневалась, что свет вообще заметил ее приезд. Впрочем, вряд ли человек, отчаявшийся настолько, что решил стать разбойником, танцует на лондонских балах.
Опять льется вода. Что-то стукнуло – наверное, это его башмаки. Слух девушки был так обострен, что она слышала, как он идет босиком к своей постели.
Сейчас это произойдет… Сопротивление бесполезно, но она все равно будет бороться. Когда рука мужчины дотронулась до ее ноги, она отпрянула. Что-то холодное коснулось ее лодыжки, раздался треск.
Внезапно ноги освободились от пут, и Крессида оттолкнула от себя злодея.
– Не бойся!
– Почему? Ты же преступник!
– Но более галантный, чем твой Крофтон.
Она поняла, что он отошел от кровати, и немного успокоилась.
– Знаешь, по-моему, ты не хотела ехать с лордом Крофтоном.
– Нет, хотела. – Крессида собралась попросить, чтобы он снял с нее повязку, затем передумала. Будет лучше для нее, если она не увидит его лица.
Вдруг кровать у ее ног прогнулась под весом мужчины. Она отодвинулась.
– Что заставило тебя ехать с Крофтоном?
– Сэр, это не ваше дело. Теперь развяжите меня, пожалуйста.
– Думаешь, он все еще ждет тебя у дороги?
Эта насмешка больно кольнула ее самолюбие. Она действительно так думала, хотя это и смешно.
– Конечно, нет. Можете отвезти меня в Стокли-Мэнор.
– Где буду арестован?
– Оставьте меня невдалеке от поместья. И оттуда я сама доберусь.
– Не сомневаюсь.
Через секунду он спросил:
– Кто ты?
Ей казалось, он считает ее девицей легкого поведения, тогда почему спрашивает? Как она должна ответить, чтобы ее отпустили? Многое в ее жизни зависело от того, попадет ли она в Стокли-Мэнор.
Кажется, он думает, что спас ее от Крофтона. Значит, он отпустит ее только в том случае, если поверит, что она проститутка.
– Кто я, сэр? – ответила она как можно более смелым тоном. – Ваша пленница и шлюха Крофтона.
Мужчина придвинулся ближе. О Боже. Он ложится… Просто лежит рядом с ней, не трогая ее… Вот его рука провела по ее платью. Крессида дернулась, но тут же подавила протест. Вероятно, шлюха не стала бы сопротивляться.
Почувствует ли он, как отчаянно бьется ее сердце?
Рука снова погладила ее, легко коснулась груди, затем шеи, заставив девушку задержать дыхание. Крессида напряглась. Ее охватило отчаяние.
– Я не причиню тебе вреда, моя красавица, но если ты готова служить Крофтону, почему бы не услужить мне сегодня ночью?
Внезапно он прижался к ней всем телом – горячий, сильный.
– Нет! – закричала она, неловко пытаясь отбиться с помощью связанных рук и ног, запутавшихся в юбке.
Мужчина поймал ее руку, и она почувствовала, как его губы коснулись ее пальцев. Он целует ей руку?
– Почему нет? – У него такой спокойный голос, как будто она вовсе не сопротивлялась. – Я заплачу тебе твою обычную цену. Хочешь, заплачу вдвое больше.
Как отреагировала бы шлюха?
– Я стою очень дорого.
– Я богат и могу выбирать себе забавы.
– И я выбираю. Я не иду с каждым, у кого в карманах гинеи.
Он рассмеялся.
– Я не каждый, милая нимфа. Знаешь, мне никогда не отказывала шлюха.
Тут она поняла свою ошибку. Конечно же, шлюхи никогда не отказывают мужчинам с гинеями в кармане.
Крессида отправилась в это путешествие, пообещав Крофтону стать его любовницей, только потому, что верила – ей удастся избежать этого. И вот она, беззащитная, во власти другого мерзкого злодея.
Должна ли она уступить ему ради освобождения? От этой мысли девушка похолодела. Однако она позволит ему, если не будет другого выхода. Но ведь он обнаружит, что она девственница, и поймет ее обман.
Что-то легко коснулось ее губ, и она откинула голову, чтобы увернуться. Его руки обхватили ее голову, его губы прижались к ее губам.
Крессида издала сдавленное всхлипывание и взмолилась о том, чтобы он принял это за протест, а не за страх.
– Я никогда не принуждал женщину, – прошептал он, – и не буду силой брать тебя. Но ты поверь мне, это будет восхитительно для нас обоих, ты ведь знаешь, ты должна знать, как горяча кровь мужчины, побывавшего в опасности.
– Нет! Я хочу сказать – не делай этого! Меня нанял лорд Крофтон. В настоящий момент я считаю, что принадлежу ему.
– Честь грешницы? – Он смеялся над ней. – Ну же, моя прелесть. Если бы мы поменялись ролями с Крофтоном, он сделал бы то же самое.
Он отпустил ее. Его тело больше не давило на нее. В какой-то момент у Крессиды появилась надежда на свободу, но затем его колено стало раздвигать ее ноги.
– Остановись! Пожалуйста!
Мужчина остановился, но не выпустил девушку. Она лежала перед ним, задыхающаяся, готовая к сопротивлению.
– Кто ты? – спросил мужчина снова, и она поняла, что он ей не верит.
По какой-то причине он не верил, что она куртизанка, и был готов силой добиться от нее правды. Он не оступится, пока она не признается во всем. Но какое имя назвать? Не свое же, конечно.
Мерным в голову пришло имя жены викария в Мэтлоке.
– Джейн Уэмворти.
– Шлюха? – потребовал он ответа.
– Нет.
Он тут же встал с постели. Затем Крессида снова почувствовала прикосновение холодного металла. Через секунду ее руки были свободны. Она подняла их, чтобы снять с глаз повязку. Теперь она могла оглядеться.
Крессида находилась в скромной спальне, освещенной канделябром с тремя свечами. Обои цвета слоновой кости, шкаф красного дерева, умывальник, ржаво-коричневого цвета занавески с драпировкой.
А человек, стоящий у кровати с пологом на четырех столбиках, – знаменитый красавец, герцог Сент-Рейвен. Она почувствовала, как ее глаза расширяются от удивления, но отчаянно старалась не показать, что узнала его.
Сент-Рейвена знали все. Он всегда был украшением общества. В прошлом году, сразу после битвы при Ватерлоо, он унаследовал титул герцога от своего дяди и немедленно исчез из страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Признай, что тебя победили, глупая. Я не желаю тебе зла, а спасаю тебя от такой судьбы, которая хуже смерти. Ты поблагодаришь меня, когда к тебе вернется разум.
Крессида уставилась на своего врага, собираясь крикнуть ему о том, как он самонадеян, но могла только зарычать. Она лягалась и извивалась, но, несмотря на это, с нее сняли вечерние туфли, подвязки, шелковые чулки. Затем ее лодыжки связали. Через пару минут были связаны и запястья.
– Нужно надеть ей на глаза повязку, – сказал проклятый похититель.
Крессида пыталась бороться, но путы на руках и ногах и отчаяние отняли у нее силы. Слезы обожгли ей глаза, которые уже закрыли темной повязкой.
О Боже, если бы снова оказаться дома, где не было других забот, кроме выбора джема на завтрак!
– Думаешь, это сойдет за ограбление? – спрашивал один разбойник у другого.
– Черт побери, надеюсь. Больше я этим не занимаюсь!
– Не говори лишнего – уши леди пока ничем не закрыты.
– Будь оно все проклято…
Лошадь снова понеслась вперед. Крессида могла бы закричать, но не осмелилась. Теперь она не могла даже ухватиться за что-нибудь, а полностью зависела от сильных рук своего похитителя.
– Куда? – спросил второй мужчина.
– В дом. Поэтому у нее повязка на глазах.
Дом, который она не должна видеть, – что ее ждет?
Крессида похолодела от страха. Ле Корбо не француз, оказывается, а англичанин. Да еще аристократ. Он сделает все, чтобы уйти от возмездия за свои преступления. Убить ее – сущий пустяк для него.
«Боже, спаси меня! Боже, спаси меня! Боже, спаси меня!»
Женщина возносила молитву каждый раз, когда ее придавливало тело похитителя. Она беззащитна, отдана на милость этой массе мускулов и силы.
Крессида вздрогнула и возблагодарила небо, когда лошадь остановилась. Ее тошнило, болели руки и ноги. Мужчина соскочил на землю и усадил женщину боком на гладкое седло. Затем он ушел.
Она осталась одна – связанная, с повязкой на глазах, на холодном воздухе. Лошадь тронулась с места, и Крессида упала! Она закричала, и в тот же момент сильные руки подхватили ее. Она заплакала от страха, от усталости и от благодарности за сильные руки, схватившие ее, за сильное тело, к которому она была прижата. Кто это – еще одно чудовище на двух ногах или ее спаситель?
– Дорогая леди, пожалуйста, не бойтесь, – сказал голос. Мужчина, казалось, был искренне озабочен. Это еще один злодей?
Крессида устала бояться. Она могла только молиться. И еще слушать и анализировать звуки. Сейчас мужчины, наверное, шли по мягкой земле – не было слышно звуков шагов.
Она могла ощущать запахи. Не было запаха лошадей, но пахло хлевом. Ферма? И конечно, сандаловое дерево, она уже так привыкла к этому запаху, что почти не замечала его.
Затем под ногами мужчин послышался хруст. Гравий? Но на фермах не было дорог с гравием. Значит, какое-то жилище.
На нее надели повязку, чтобы она не могла увидеть дом. Вернее, чтобы она не смогла узнать его, если вернется сюда вместе с полицией. Это означало, что ее все же собирались когда-нибудь отпустить. Видимо, после того, как они осуществят свои гнусные планы. А она думала, что такое бывает только в романах!
Все остановились. Крессида услышала щелчок. Замочная скважина? Да. Дверь не скрипнула, но издала слабый звук, открывшись, и женщину внесли в дом. Ни единого дуновения ветерка. Спертый воздух. Запах лака. Ровное тиканье больших часов и деревянный пол под ногами ее похитителей.
Снова ожил страх.
– Пожалуйста, отпустите, – сказала она.
– Тихо. Издай хоть один звук, и я заткну тебе рот. Я помещу ее в моей комнате.
Ле Корбо понес ее наверх. В свою комнату. В свою спальню.
Крессида молилась. Это было бы отвратительно с Крофтоном, но таков был бы ее выбор, и это послужило бы ее цели. Неужели она потеряет честь по прихоти бандита?
Открылась еще одна дверь. Ковер под башмаками. Более сильный запах сандала.
Его спальня.
Ее уложили на что-то мягкое – на его постель.
Глава 2
Сердце Крессиды, казалось, бешено билось целую вечность, но теперь, пока она готовилась к самому худшему, оно перешло на беспокойный глухой стук.
Сначала она слышала только свое сердцебиение, как будто она была одна, но какой-то древний инстинкт подсказал ей, что он здесь. От этого тишина пугала больше, чем крики. Крессида повернула голову так и сяк, как будто могла обнаружить чье-то присутствие.
Затем разбойник сказал:
– Никто не причинит тебе вреда. Пожалуйста, поверь.
Странно, но она поверила. Ее бешеное сердцебиение замедлилось.
– У меня есть дела, – сказал он, – поэтому я должен на какое-то время оставить тебя здесь связанной. Я прошу прощения за это, но так будет лучше. – Его голос приблизился. – Однако мне нужно связать тебе руки.
– Нет!
Он проигнорировал ее слова, обернул чем-то на уровне локтей и завязал. Затем он ушел. Было слышно, как открылась и закрылась дверь.
Теперь она была одна.
Крессида не знала, благодарить ли небо или дать выход гневу. Этот негодяй украл ее, нарушил ее планы и теперь оставил здесь связанную, с завязанными глазами. Она подняла руки, чтобы стащить повязку, и поняла, зачем он связал ей руки, – их невозможно было поднять до глаз.
Женщина повертела головой на подушке, но не смогла сдвинуть повязку. Она была завязана на затылке поверх волос; шпильки, державшие прическу, зарывались глубже и причиняли боль при каждом движении.
– Чтоб тебе удавиться! – пробормотала Крессида, обращаясь к отсутствующему негодяю. Если ей повезет, его поймают, и он попляшет на виселице.
Представив эту картину, она подумала, что пока ее обидчик не заслужил смерти. У него была причина надеть на нее повязку, чтобы она не увидела, где находится. И поэтому ему не придется убивать ее. Так ли это?
Была теплая летняя ночь, но по телу Крессиды пробежал холодок, и под повязкой потекли слезы.
Трис сбежал вниз по лестнице и обнаружил, что Карадок Лайн ждет его в гостиной, попивая бренди. Кэри, крепкий красавец блондин, обычно восхищался выдумками Триса и его чувством юмора. Сейчас он не одобрял Триса.
– Я не мог отпустить ее с Крофтоном, – объяснил Трис.
– Допустим, что нет, но зачем ее связывать?
Трис схватил графин и налил себе бренди. Контрабандного бренди. Награда за другую проказу, которая прошла куда более гладко.
– Пусть лучше она свободно бродила бы по дому или сбежала?
– Ты мог ей все объяснить… – Тут Кэри сделал гримасу. – Наверное, нет.
– Пока рано. Она остается здесь, а нам нужно ограбить еще одну карету.
– Ты же сказал, что и одной достаточно.
– Нет, если хорошо подумать. Крофтон, черт бы его побрал, вряд ли пожалуется ближайшему судье. – Трис осушил стакан. – Пойдем.
– Если мы делаем это снова, можно, теперь я ограблю карету?
– Нет. Это привилегия старшего по званию.
– Зануда!
Они вышили из комнаты, продолжая спорить, и направились в конюшню за свежими лошадьми.
– Мне подойдет одежда Ворона, – спорил Кэри.
– А сколько времени уйдет на то, чтобы покрасить твои волосы и прицепить эти чертовы бороду и усы? – Трис потрогал бороду и заметил, что с одной стороны она отклеилась. – Черт бы побрал эту неблагодарную гарпию!
Пока конюх готовил свежих лошадей, Трис приладил бороду на место с помощью липкого отвара. Затем все трое снова отправились «играть в разбойников».
Крессида наконец поняла, почему ее тюрьма казалась такой жуткой. Здесь не было часов. Она привыкла к часам в своей спальне. Изредка она слышала, как они бьют – полчаса, час, но здесь стояла мертвая тишина, слышалось лишь ее собственное дыхание. Что же будет, когда разбойник вернется?
Женщина отправилась в путешествие, готовая к ужасным вещам, но не к этому! Она обещала отдаться Крофтону, но у нее был план, как избежать этого, – план, который теперь сорвался, черт бы побрал Ле Корбо!
Крессиде стало казаться, что от пережитого страха она обезумела.
Приехав в Лондон, она часто писала друзьям в Мэтлок, забавляя их своими наблюдениями о столице и светском обществе. Какая жалость, что она не сможет написать об этом приключении!
Ей в голову приходили остроумные фразы о Ле Корбо и людях из высшего общества. Никто из них не обратил внимания на прибытие Крессиды Мэндевилл. Но ее заметят, если об этом скандале станет известно!
Крессида, в общем, не испытывала неудобства, но была в ярости оттого, как эти люди обращались с ней. Руки были связаны ее подвязками, и она подозревала, что ноги связаны ее дорогими шелковыми чулками. Их снял мужчина, мерзавец!
«Мерзавец с носом цвета мальвазии» – эту фразу она позаимствовала у Шекспира, считая, что у ее похитителя и в самом деле распухший красный нос пьяницы.
Как странно, что человек может быть разочарован, напуган и разозлен одновременно.
Крессида стала обдумывать свои действия. Она должна убежать от похитителя, продолжить путь в Стокли-Мэнор и завершить свою миссию…
Она не заметила, как заснула, измученная последними событиями.
Ее разбудили какие-то звуки, словно что-то двигали. Если бы она могла видеть! По тусклому свету по краям повязки она поняла, что в комнате горит свеча.
Он вернулся! У Крессиды по коже побежали мурашки.
Вода… Плеск… Видимо, он моется. Неужели подлый насильник решил вымыться перед тем, как напасть на нее? Это казалось невероятным.
Звук льющейся воды пробудил в ней жажду. В горле у нее пересохло, она почти задыхалась.
– Можно мне попить? – выдавила Крессида. Все звуки затихли.
– Я думал, ты спишь. Подожди минуту.
Снова послышался звук льющейся воды, раздались шаги. Крессида вздрогнула, почувствовав прикосновение к своему лицу.
– Вода, – сказал похититель, видимо, чтобы рассеять ее страхи. Какой странный злодей!
Она не сопротивлялась, когда мужчина просунул под ее спину руку и приподнял. Холодное стекло прижалось к ее нижней губе, и женщина стала пить. Благословенная вода наполнила ее рот. Она глотала воду, он лил. Это получалось так ловко, как будто они долго практиковались… Но вот он наклонил стакан слишком быстро, или она проглотила воду слишком медленно – и закашлялась, захлебнувшись.
– Извини.
Крессида чувствовала, как он смахивает капли с ее подбородка. Снова ее окутал сильный запах сандалового дерева. Наверное, это от мыла, которым он только что мыл руки.
Запах мыла, прикосновение его пальцев к ее щеке. Она ощущала его близость. Но хотела бы и видеть его! Увидеть злодея с носом цвета мальвазии.
Он аккуратно опустил ее голову на подушку. Она могла представить себе, как лежит со сбившейся прической, в смятом платье, без чулок. Какой ужас!
Мужчина ушел в глубину комнаты, и Крессида услышала странный звук. Что-то тихо отрывали. Раздалось сдавленное ругательство.
Фальшивая борода и усы! Он снимал их с лица! Интересно, как он будет выглядеть без них? Знает ли она этого человека? Последние несколько месяцев она жила среди людей светского общества. Если она действительно узнает его, то не должна подать виду! А вдруг он узнает ее?
Это станет катастрофой. Крессида была дочерью Артура Мэндевилла, мелкого набоба. Она сомневалась, что свет вообще заметил ее приезд. Впрочем, вряд ли человек, отчаявшийся настолько, что решил стать разбойником, танцует на лондонских балах.
Опять льется вода. Что-то стукнуло – наверное, это его башмаки. Слух девушки был так обострен, что она слышала, как он идет босиком к своей постели.
Сейчас это произойдет… Сопротивление бесполезно, но она все равно будет бороться. Когда рука мужчины дотронулась до ее ноги, она отпрянула. Что-то холодное коснулось ее лодыжки, раздался треск.
Внезапно ноги освободились от пут, и Крессида оттолкнула от себя злодея.
– Не бойся!
– Почему? Ты же преступник!
– Но более галантный, чем твой Крофтон.
Она поняла, что он отошел от кровати, и немного успокоилась.
– Знаешь, по-моему, ты не хотела ехать с лордом Крофтоном.
– Нет, хотела. – Крессида собралась попросить, чтобы он снял с нее повязку, затем передумала. Будет лучше для нее, если она не увидит его лица.
Вдруг кровать у ее ног прогнулась под весом мужчины. Она отодвинулась.
– Что заставило тебя ехать с Крофтоном?
– Сэр, это не ваше дело. Теперь развяжите меня, пожалуйста.
– Думаешь, он все еще ждет тебя у дороги?
Эта насмешка больно кольнула ее самолюбие. Она действительно так думала, хотя это и смешно.
– Конечно, нет. Можете отвезти меня в Стокли-Мэнор.
– Где буду арестован?
– Оставьте меня невдалеке от поместья. И оттуда я сама доберусь.
– Не сомневаюсь.
Через секунду он спросил:
– Кто ты?
Ей казалось, он считает ее девицей легкого поведения, тогда почему спрашивает? Как она должна ответить, чтобы ее отпустили? Многое в ее жизни зависело от того, попадет ли она в Стокли-Мэнор.
Кажется, он думает, что спас ее от Крофтона. Значит, он отпустит ее только в том случае, если поверит, что она проститутка.
– Кто я, сэр? – ответила она как можно более смелым тоном. – Ваша пленница и шлюха Крофтона.
Мужчина придвинулся ближе. О Боже. Он ложится… Просто лежит рядом с ней, не трогая ее… Вот его рука провела по ее платью. Крессида дернулась, но тут же подавила протест. Вероятно, шлюха не стала бы сопротивляться.
Почувствует ли он, как отчаянно бьется ее сердце?
Рука снова погладила ее, легко коснулась груди, затем шеи, заставив девушку задержать дыхание. Крессида напряглась. Ее охватило отчаяние.
– Я не причиню тебе вреда, моя красавица, но если ты готова служить Крофтону, почему бы не услужить мне сегодня ночью?
Внезапно он прижался к ней всем телом – горячий, сильный.
– Нет! – закричала она, неловко пытаясь отбиться с помощью связанных рук и ног, запутавшихся в юбке.
Мужчина поймал ее руку, и она почувствовала, как его губы коснулись ее пальцев. Он целует ей руку?
– Почему нет? – У него такой спокойный голос, как будто она вовсе не сопротивлялась. – Я заплачу тебе твою обычную цену. Хочешь, заплачу вдвое больше.
Как отреагировала бы шлюха?
– Я стою очень дорого.
– Я богат и могу выбирать себе забавы.
– И я выбираю. Я не иду с каждым, у кого в карманах гинеи.
Он рассмеялся.
– Я не каждый, милая нимфа. Знаешь, мне никогда не отказывала шлюха.
Тут она поняла свою ошибку. Конечно же, шлюхи никогда не отказывают мужчинам с гинеями в кармане.
Крессида отправилась в это путешествие, пообещав Крофтону стать его любовницей, только потому, что верила – ей удастся избежать этого. И вот она, беззащитная, во власти другого мерзкого злодея.
Должна ли она уступить ему ради освобождения? От этой мысли девушка похолодела. Однако она позволит ему, если не будет другого выхода. Но ведь он обнаружит, что она девственница, и поймет ее обман.
Что-то легко коснулось ее губ, и она откинула голову, чтобы увернуться. Его руки обхватили ее голову, его губы прижались к ее губам.
Крессида издала сдавленное всхлипывание и взмолилась о том, чтобы он принял это за протест, а не за страх.
– Я никогда не принуждал женщину, – прошептал он, – и не буду силой брать тебя. Но ты поверь мне, это будет восхитительно для нас обоих, ты ведь знаешь, ты должна знать, как горяча кровь мужчины, побывавшего в опасности.
– Нет! Я хочу сказать – не делай этого! Меня нанял лорд Крофтон. В настоящий момент я считаю, что принадлежу ему.
– Честь грешницы? – Он смеялся над ней. – Ну же, моя прелесть. Если бы мы поменялись ролями с Крофтоном, он сделал бы то же самое.
Он отпустил ее. Его тело больше не давило на нее. В какой-то момент у Крессиды появилась надежда на свободу, но затем его колено стало раздвигать ее ноги.
– Остановись! Пожалуйста!
Мужчина остановился, но не выпустил девушку. Она лежала перед ним, задыхающаяся, готовая к сопротивлению.
– Кто ты? – спросил мужчина снова, и она поняла, что он ей не верит.
По какой-то причине он не верил, что она куртизанка, и был готов силой добиться от нее правды. Он не оступится, пока она не признается во всем. Но какое имя назвать? Не свое же, конечно.
Мерным в голову пришло имя жены викария в Мэтлоке.
– Джейн Уэмворти.
– Шлюха? – потребовал он ответа.
– Нет.
Он тут же встал с постели. Затем Крессида снова почувствовала прикосновение холодного металла. Через секунду ее руки были свободны. Она подняла их, чтобы снять с глаз повязку. Теперь она могла оглядеться.
Крессида находилась в скромной спальне, освещенной канделябром с тремя свечами. Обои цвета слоновой кости, шкаф красного дерева, умывальник, ржаво-коричневого цвета занавески с драпировкой.
А человек, стоящий у кровати с пологом на четырех столбиках, – знаменитый красавец, герцог Сент-Рейвен. Она почувствовала, как ее глаза расширяются от удивления, но отчаянно старалась не показать, что узнала его.
Сент-Рейвена знали все. Он всегда был украшением общества. В прошлом году, сразу после битвы при Ватерлоо, он унаследовал титул герцога от своего дяди и немедленно исчез из страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33