Определенно она не была утонченной леди. После всего, через что она прошла, леди стало бы дурно при виде еды. Ее же все сейчас радовало, и мысли были заняты очаровательным, удивительным, желанным и загадочным герцогом Сент-Рейвеном.
Она совсем не понимала мужчин. Как можно проводить такие ночи с разными женщинами? Как он мог выбрасывать одну из головы и ухаживать за следующей?
Этот человек был для нее загадкой. Он святой или грешник? Когда они встретились, он играл роль разбойника, но ставил перед собой благородную цель.
Он увез ее насильно, но с добрыми намерениями, хотел спасти от Крофтона. Он не знал ее, но пришел ей на помощь, значит, сделал бы то же самое для любой женщины в такой ситуации.
Неужели она действительно одна из наивных женщин, соблазненных очаровательным распутником? В конце концов, он принял участие в ее делах только из озорства.
Крессида выросла в доме, в котором не было мужчин, даже слуг, и ей не приходилось общаться с ними. Именно неопытность толкнула ее на необдуманный поступок, но ей в самом деле казалось, что они стали друзьями.
Каждый раз, когда звук горна оповещал заставу о приближении знатного путешественника, Крессида представляла себе, как Трис с удовольствием играет роль кучера. Не было ли это еще одним его недостатком? Мужчина с таким титулом должен быть более серьезным и ответственным.
Но затем она вспомнила его рассказы о делах и обязанностях герцога. Он посвятил им все лето.
Когда они подъезжали к Лондону, пошел дождь, и Крессида подумала, не сожалеет ли Сент-Рейвен о своем донкихотстве. Однако дождь был кстати. На улице не будет никого, кто мог бы увидеть ее прибытие, и она быстро скроется в доме.
Карета остановилась у двери ее дома, и в этот миг дождь сменился настоящим ливнем, который казался сплошной пеленой за окнами и вспенивал лужи. О бедный Трис!
Крессида подождала, пока он открыл багажное отделение и отнес ее саквояж к двери дома, с трудом пробираясь по лужам. По крайней мере на нем были сапоги и шляпа, хотя с полей шляпы вода текла потоками.
Крессида не удержалась от улыбки, глядя на этого кучера.
Салли слегка приоткрыла дверь, затем открыла ее пошире, чтобы забрить саквояж. Потом скрылась в доме и вынесла что-то – большой черный зонтик ее отца. Трис открыл зонтик и подошел, чтобы распахнуть дверцу кареты. Он протянул руку Крессиде. На секунду их взгляды встретились.
– Спасибо, – сказала она с чувством.
– Поблагодаришь меня позже, когда у тебя будут драгоценности. Я высохну, переоденусь, а затем отправлюсь к Миранде. Если мне нужно будет передать тебе весточку, я пришлю Кэри.
У них было время только на это. Они поспешили к двери, где ждала Салли. Но перед тем как уйти, он слегка поклонился ей:
– Счастливого пути, мадемуазель!
Крессида зашла в дом, повернулась и стала смотреть, как герцог Сент-Рейвен забирается на козлы, как трогают лошади, увозя его из ее мира.
«Счастливого пути», – подумала она ему вслед. Она знала, что и для него и для нее это значило «прощай навсегда».
«Прощай, любовь моя», – шепнула Крессида.
Глава 18
Салли закрыла дверь и водрузила зонтик обратно на подставку в форме слоновьей ноги.
– Скверная погода, мисс. Как жаль, что вам пришлось ехать в такой дождь.
– Да, неуютно. Моя мать у отца?
– Да, мисс.
Теперь у них была только одна служанка, и поэтому Крессида сама понесла шляпную картонку и саквояж в свою комнату, стараясь не думать о том, что его ручка все еще хранит тепло руки Сент-Рейвена. В своей комнате она сняла перчатки и шляпку, а затем пошла навестить родителей.
Она обнаружила, что ее отец спит, а мать вяжет. Луиза Мэндевилл всегда утверждала, что вязание успокаивает. После того как у ее мужа случился приступ, она, должно быть, связала столько шалей и шарфов, что в них можно было одеть половину бедняков Лондона.
Мать подняла взгляд; ее усталые серые глаза прояснились.
– Крессида, милая! Я ждала тебя только через несколько дней. Все хорошо? – Она замолчала в ожидании ответа.
Ее бедная мать всегда была такой уверенной в себе, но эта катастрофа потрясла ее.
– Я собиралась пробыть там неделю, но помешала эпидемия ветряной оспы, – объяснила Крессида, целуя мать в щеку. – К счастью, сосед возвращался в Лондон и предложил отвезти меня домой. Как отец?
– Все так же. Доктора говорят, что ему лучше, но могут быть осложнения оттого, что он все время лежит в постели.
Девушка взглянула на неподвижную фигуру на кровати. Во сне отец выглядел здоровым. Только бодрствуя, он был таким странным – смотрел в пустоту, казался глухим и немым. Его всегда загорелая кожа была бледной. Крессида знала, сколько труда стоило заставить его хоть чуточку поесть.
Мать вздохнула.
– Я столько раз говорила ему, что прощаю его за этот проигрыш, просила успокоиться. Не знаю, что я могу еще сделать.
Крессида была уверена, что именно потеря драгоценностей привела отца в такое состояние. Приведет ли их возвращение к выздоровлению? Когда она получит какие-то известия? Трис вряд ли еще добрался до своего лондонского дома, не говоря уже о том, чтобы переодеться и отправиться к Миранде Куп.
Мать вывела Крессиду из комнаты и закрыла дверь.
– Иногда мне хочется надавать пощечин твоему отцу, – сказала она. Сейчас она больше была похожа на себя. – Проиграть целое состояние! – Она прикрыла глаза рукой и вздохнула. – Пока тебя не было, Крессида, я многое передумала. Срок аренды дома скоро закончится, и у нас нет денег на то, чтобы возобновить ее. Я продала почти все драгоценности, чтобы платить доктору, Салли и покупать еду. Жизнь в Мэтлоке дешевле, но нам нужны деньги на то, чтобы добраться туда. Я даже не уверена, что твой отец сможет выдержать путешествие… О, Кресси, что нам делать?
Крессида сжала руку матери. Она не хотела раньше времени пробуждать надежды.
– Мы могли бы составить опись, – предложила она. – Нам не нужны все эти вещи, мы можем продать кое-что из них.
И это, подумала девушка, поможет объяснить, если понадобится, как она нашла тайник с драгоценностями.
– Сомневаюсь, что нам удастся выручить много денег за них. Почти все здесь досталось нам вместе с домом.Когда я думаю обо всех этих индийских штучках, которые твой отец оставил в Стокли-Мэнор, мне становится плохо. Да и дома так жалко! – Она прижала руки к вискам. Крессида обняла ее.
– Не думай об этом, мама. Оставь это мне!
К ее удивлению, из глаз матери потекли слезы.
– Дорогая, что бы я делала без тебя? Но это так несправедливо! Ты должна веселиться на вечеринках, подыскивать мужа. Ты так молода!
– В Лондоне нечего делать в августе, мама. Честное слово, хотя это и было замечательным путешествием, я рада вернуться в Мэтлок.
– Если бы мы могли позволить себе жить в Лондоне!
О Боже! Должно быть, ее мать думала об этом целыми днями.
– Мы справимся, – как можно увереннее сказала Крессида.
Грустно улыбаясь, мать высвободилась из ее объятий.
– У тебя такая энергичная, деловая натура, дорогая. Это в тебе от отца. По крайней мере раньше он был таким практичным… – Она покачала головой. – Я должна вернуться к нему. Ради Бога, составь опись вещей, как только немного отдохнешь после путешествия.
Крессида посмотрела, как мать возвращается к привычному дежурству, а затем побрела в свою комнату, думая о том, что любовь – это и большая ответственность. Она всегда полагала, что счастливый брак предполагает полное согласие между двумя людьми.
Любила ли ее мать отца, несмотря на его ужасное поведение, или эта связь была просто проявлением долга? За двадцать два года Луиза Мэндевилл ни разу не дала понять, что скучает по мужу, но она с радостью приняла его обратно. В прошлом году они казались такой счастливой парой.
Теперь мать сердилась на отца. Она увидела, как глупо он вел себя, и все-таки была предана ему. Крессида вздохнула. Для нее эта задача была слишком сложной.
Девушка распаковала саквояж и обнаружила на дне синюю чадру Рокселаны. Она не жалела о том, что привезла ее, но нахлынули воспоминания, и она разволновалась. Этот кусок ткани вновь возвращал ее к герцогу, а для нее окончательный разрыв был бы гораздо лучше.
Все было кончено. Или будет кончено, как только Трис… Как только герцог Сент-Рейвен заберет драгоценности у Миранды Куп.
О! Если бы она подумала, она могла бы привести его сюда, чтобы он мог попрактиковаться на той статуэтке, которая была у них…
Сейчас, возможно, он уже оделся и идет к Миранде Куп. Она выглянула из окна и увидела, что дождь утих. Это была летняя гроза. Сколько времени ей ждать вестей от Триса?
Она сойдет с ума от ожидания, и поэтому лучше приняться за работу – составить опись ценных вещей. Крессида начала со столовой. Серебряная ваза с тиграми вселила в нее надежду. Серебро принадлежало им, фарфор тоже. Возможно, этого хватит на то, чтобы прожить какое-то время, даже без драгоценностей. Трис сказал: «Поверь мне, все будет хорошо!» И она верит.
Трис ехал к дому Миранды Куп с большой неохотой и с тяжелыми мыслями. Будь проклята Крессида Мэндевилл за то, что ему приходится делать это, за то, что он был вынужден общаться с Крофтоном, подвергать эту девчонку опасности, за ее смеющиеся серые глаза, соблазнительные формы и безумное любопытство, за храбрость, чистую душу и честный характер…
Из-за дождя он был вынужден ехать в карете, по прибытии кучер открыл ему дверцу. Трис вышел из кареты и уставился на дверь, покрытую зеленой краской. Затем он изобразил любезное выражение лица и постучал. Он послал заранее записку, спрашивая, согласится ли Миранда принять его. Ее предсказуемый ответ пришел быстро и даже на дорогой кремовой бумаге.
Дом Миранды был лучше, чем Трис ожидал, – с новой террасой, красивый и ухоженный. Миранда была одной из самых известных куртизанок Лондона. Она пользовалась большим спросом и не желала быть любовницей только одного человека, к тому же брала огромные деньги за свои услуги.
Трис подумал о том, сколько заплатил ей Крофтон за посещение его вечеринки. Интересно, почему она решила выкупить у Крофтона статуэтку, за которую на аукционе нельзя было выручить и пятидесяти гиней? Слишком много вопросов – и нет ответов.
Дверь открыла служанка средних лет с каменным выражением лица, и через минуту Трис уже беседовал с Мирандой Куп. Он поклонился ей очень вежливо.
– Какое удовольствие было увидеть тебя вчера ночью, Миранда.
Она наклонила голову.
– Пожалуйста, садитесь, ваша светлость.
Она грациозно уселась на софе, оставив выбор места за ним.
Он уселся на стул напротив и быстро оглядел ее. Миранда Куп всегда играла какую-то роль. На распутных сборищах она могла быть дикой, необузданной, но в опере или на публичном вечере казалась изысканной дамой. Дома она являлась воплощением благопристойности. Оливково-зеленое платье было последним криком моды и демонстрировало ее прелести – это платье могла бы надеть и принцесса Шарлотта. Женщина была накрашена, но в меру. Ее единственным недостатком была речь кокотки.
– Какой сюрприз – увидеть тебя у Крофтона, Сент-Рейвен. Я думала, что вы не ладите между собой. Меня пригласил Крофтон и хорошо заплатил.
Он улыбнулся тонкому намеку.
– Моя маленькая подружка настояла.
– Тогда, надеюсь, она с тобой щедро расплатилась? Прошу прощения, но она казалась немного… неопытной.
– Полагаю, что было бы правильнее сказать – невинной.
Ее глаза загорелись.
– Как необычно для тебя. Думаю, она больше не является таковой?
Трис с трудом удержал улыбку.
– Не является, – согласился он, хотя ему было противно говорить о Крессиде с этой женщиной. Но он помнил, зачем приехал. – И вот с чем связан мой визит, Миранда. Моему рахат-лукуму понравилась одна из статуэток Крофтона. Но когда я захотел купить ее, оказалось, что ты уже… выиграла ее.
– Заплатила за нее, – поправила она его. – И дорого заплатила.
Трис еще больше забеспокоился, почему же она хотела получить статуэтку? Она ведь не могла знать о тайнике.
– Понимаю. Я, конечно, готов тоже заплатить тебе за нее, сколько скажешь. Ты, как никто другой, знаешь, какими бывают мужчины в порыве страсти. Моя малышка хочет получить этот подарок. Я должен сделать все, чтобы добыть его.
Она вздернула подбородок.
– Я не очень нуждаюсь в деньгах, ваша светлость.
– Тогда, черт побери, ты не соответствуешь своей профессии.
Он был сознательно груб с ней, но она не дрогнула.
– Да, это так. Я не принадлежу конкретному мужчине, потому что мои аппетиты слишком велики для одного человека. И к тому же, – добавила она, изучая его, – мне нравится разнообразие.
Трис хорошо понимал намеки Миранды, но он чувствовал, что не хочет спать с этой женщиной. Более того, ему была отвратительна одна мысль о близости с ней. Это было для него открытием.
Миранда смотрела на него, ее глаза смеялись. Она была разгоряченной. Она хотела его. Он почувствовал это, и по его коже поползли мурашки.
– Твой нрав всем известен, – сказал Трис.
– Ваш тоже, и он не очень отличается от моего. Вы не берете денег, – сказала она. – Это верно. Но вы так же неразборчивы в связях.
Проклятие! Наглость этой женщины толкала его к краю пропасти.
– Ты уверена, что я могу продать свое тело ради куска резной слоновой кости?
Ее взгляд стал осторожным.
– Вы просили об этой встрече, ваша светлость, а не я. Значит, я диктую условия.
– Я потакал капризу девчонки. – Он повернулся и пошел прочь. – Теперь передумал. До свидания!
– Ваша светлость!
Трис остановился у двери и обернулся. Миранда выглядела настороженной.
– Кажется, я сделала ошибку, ваша светлость. Я решила, что знаю, чего вы хотите. Чего обычно хотят мужчины, – добавила она сухо. – Я думаю, мы можем договориться.
Его сердце билось как будто перед решающим броском игральных костей.
– Тогда мы можем обсудить цену?
Она помедлила.
– Мне в самом деле не нужны деньги, ваша светлость. Сейчас, когда светское общество разъехалось, я отдыхаю. Вечеринка у Крофтона, – она пожала плечами, – это было просто развлечение. Иногда мне нравится неприкрытая грубость, и мне было интересно, как далеко он зайдет.
– Если вы не хотите взять деньги, мадам, и при этом солидную сумму денег, то мы напрасно тратим время.
– А если в обмен на статуэтку я предложу вам в следующий уик-энд сопровождать меня на вечеринке в доме Джеймса Финсбери в Ричмонде?
– Тебе не хватает кавалеров? – спросил он, обдумывая этот новый поворот.
Финсбери был его другом, и у него тоже было приглашение на вечеринку.
– Конечно, нет, ваша светлость. – Она наклонила голову. – Думаю, что вы не понимаете особенностей моей профессии. Репутация – это все. В физическом отношении, – она лениво отмахнулась, – моя репутация незыблема. В другом смысле она требует постоянного утверждения. Вы, милорд герцог, для женщин – главный приз. Каждая добродетельная девственница хочет выйти замуж за вас. Каждая зрелая женщина хочет быть объектом вашего поклонения. Если я прибуду в дом сэра Джеймса под руку с вами, я сильно поднимусь в глазах общества.
– Я думал, что ты уже на вершине.
– Как мило! Но в делах репутации нет вершины, не так ли? И слишком многие карабкаются снизу.
– Уверен, ты знаешь, как толкать локтями.
Она смеялась и казалась неподдельно веселой.
– Приходится все продумывать. Даже Миранда Куп потеряет однажды свои чары. Перед тем как выйти в отставку, ваша светлость, я хотела бы накопить много денег, но друзья и связи – это тоже полезно. Итак, не оскорбило ли вас мое предложение? Я думаю, что вы пойдете со мной. Надеюсь, вы понимаете, что мое тело не входит в сделку. За это, ваша светлость, вы должны платить, и платить много. Будет скандал, если станет известно, что я плачу мужчине.
Он засмеялся от дерзости этой женщины.
– Почему ты взяла эту статуэтку у Крофтона?
Она посмотрела на него, затем улыбнулась.
– Потому что вы хотели купить ее для своей подружки. Я знаю, на что способны мужчины в порыве страсти, и я надеялась на этот визит. Вот чистая правда.
Возможно, так оно и было. Как же поступить? Трис не любил уступать давлению, но сопровождать Миранду к Финсбери – это посильная цена. Опасность была в том, что Миранда может догадаться о ценности статуэтки.
– Я собирался взять к Финсбери Рокселану.
Она молча ждала. Если Миранда играла, то она, несомненно, была отличной актрисой.
– Впрочем, к уик-энду мне, возможно, захочется отдохнуть от нее; Это научит девчонку не требовать слишком многого. Однако я ничего не обещаю, кроме того, что мы приедем туда вместе. И я могу уехать оттуда, если захочу.
– Не думаю, что это будет хорошо для моей репутации, ваша светлость.
Он заставил себя улыбнуться.
– Твоя смелость меня забавляет, Миранда, но все же не испытывай мое терпение. Хорошо, я останусь на одну ночь.
Как он должен вести себя? Трис позволил себеокинуть женщину восхищенным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33