Приведем бычков, как он нам и сказал. К этому времени ребята должны заклеймить почти весь скот. Утрем Моргану нос! Пусть-ка поработает за нас сам.Бартелл молчал.— А что Морган может нам сказать? Ведь он сам велел не приходить, пока не найдем весь убежавший скот.— Сначала его надо найти, а это может оказаться не так легко, как тебе кажется.— Мы соберем всех бычков за час.— Почему ты так уверен?— Посмотри-ка вон туда. — Тернер показал вдаль, на поросший травой холм. — Хочешь, поспорим, что они там?— А что мы будем делать, когда соберем их?— Заляжем в каком-нибудь уютном тенистом местечке и будем отдыхать.Бартелл задумался. Ему и самому надоело самодурство Моргана, и он не меньше Тернера мечтал исподтишка насолить ему. А что, в самом деле, он им сделает? Они приведут всех бычков, как он им и приказывал. Бартелл пожал плечами:— Что ж, идея как будто неплохая.— Парни сейчас, наверное, только-только вернулись в хижину, поливая потом свои железные клейма.— И проклиная грозу…Эта мысль развеселила Тернера. Захохотав, он пустил свою лошадь галопом.
Смеркалось. Рид остановил фургон на ночь возле узкого ручья и занялся лошадьми, а Честити пошла прогуляться по берегу.Девушка смотрела на блестящую струйку воды, отражавшую закатные лучи солнца. Сердце ее переполняли тысячи разных чувств, не передаваемых словами. Сопровождая Рида в этой поездке, она неожиданно для себя распростилась с кошмаром прошлого. В бурном потоке на переправе она победила свои навязчивые страхи. Ей уже никогда не стать их рабыней.Но с каждым часом ею овладевали новые ощущения. Солнце, припекавшее плечи, запах прерии, необъятные просторы, окружавшие ее со всех сторон, — все это вызывало чувство беспечной свободы, согревало душу и поднимало настроение. Она не могла объяснить, почему эти места казались ей такими знакомыми, но все больше и больше убеждалась, что едет домой.Внезапно она поняла, что дрожит, подняла руку к глазам и почувствовала на пальцах влагу. Сзади послышались шаги, и девушка резко обернулась.Рид стоял рядом и смотрел на нее своими поразительно голубыми глазами. Этот взгляд, казалось, проникал в самую душу.— Почему ты плачешь?Она отвела глаза.— Я не плачу.Рид ладонью вытер ее мокрую щеку.«Как объяснить ему мои чувства?» — подумала она. Во время грозы ей вдруг открылась истина: она поняла, что его объятия — это блаженство, которое она неосознанно искала всю жизнь. Лежа рядом с ним, прижимаясь к его теплому телу, она забывала о прошлом и не думала о будущем. В такие моменты для нее существовало лишь настоящее, наполненное потрясающими эмоциями, которые он ей дарил. Но разве могла она сказать ему об этом сейчас? Он смотрел на нее так, как будто во всем свете не было ничего важнее их двоих, и ей совсем не хотелось от него уезжать.Разве могла она раскрыть ему свою душу, а потом сообщить, что хочет его оставить?— Честити, пожалуйста, не мучай себя, милая.— Ох, Рид, мне бы хотелось…Она осеклась, наткнувшись на его взгляд. Было видно, что в нем борются противоречивые чувства. Наконец он принял решение и прошептал:— У тебя свои обязательства, у меня — свои. Они уводят нас в разные стороны. — Рид схватил ее за руку и взволнованно продолжил: — Но не надо думать об этом сейчас. Эта ночь наша. Мы здесь совсем одни. Завтра наступит через несколько часов, а пока есть только я и ты, Честити.Рид обнял ее и прижал к себе. Честити почувствовала, как содрогается его сильное тело, и подняла лицо. Она увидела страдание в его взгляде, и сердце ее сжалось от боли. Его желание было и ее желанием. Вскинув руки, девушка зарылась пальцами в волосы Рида и притянула к себе его голову. Она раскрыла губы, чтобы полнее ощутить сладостный поцелуй, и отдалась ему, растворившись в море нежности и любви.
— Как ты думаешь, что они сейчас делают? — спросил Тернер, грубо хохотнув.Солнце садилось. Они развели костер и разложили свои походные постели, выбрав такое место, где ветерок и жаркое дневное солнце полностью высушили землю. Ночь обещала быть теплой и приятной. Черт, все складывается как нельзя лучше!Оторвав зубами кусок вяленого мяса, Тернер принялся жевать его с довольной улыбкой.— Морган наверняка рвет и мечет. Небось весь день гонял Уолкера и Симмонса, а сам то и дело поглядывал, не едем ли мы.— Да, но я не понимаю, чему ты радуешься, — сказал Бартелл, нахмурившись. — Если Морган такой злой, я не знаю, что нас ждет, когда мы вернемся.— Сдрейфил, Бартелл, а Бартелл? — Тернер презрительно фыркнул.— А ты у нас смелый, да? — сердито огрызнулся Бартелл. — Это здесь ты такой разговорчивый. Посмотрим, как ты запоешь перед Морганом. Да, втравил ты меня в авантюру! Господи, и зачем только я тебя послушал?Он взглянул на бычков, пасущихся неподалеку. С каждым часом его все сильнее одолевали сомнения в разумности их поступка. Как и говорил Тернер, бычки оказались на другом склоне холма. Они пригнали их к остальному стаду, а сами улеглись на травке. Счастливчик Тернер почти весь день безмятежно дремал, но Бартеллу не спалось. Он лежал и размышлял.— Знаешь, в чем твоя беда, Тернер? — сердито спросил Бартелл. — Ты считаешь себя умнее Моргана, но это не так.— Я тебя не слушаю.— А зря! Днем, пока ты дрых, у меня было время подумать. Какой же я был дурак, что согласился на это безумие! Черт возьми, если бы не темнота, я бы отвел бычков в лагерь прямо сейчас!— Да, но уже темнеет, и ты не сможешь этого сделать.Бартелл злобно сверкнул глазами.— Ладно, не трусь! Морган нам ничего не сделает! Ему неймется поскорее уехать в Седейлию, и он не станет осложнять ситуацию, — Тернер улыбнулся, — мы нужны ему. А когда станем не нужны, я уже буду далеко отсюда.Бартелл достал свою фляжку и приложился к горлышку. Вода была теплой и противной на вкус. Выплюнув ее, он поднял голову. Тернер все еще смотрел на него.— Что смотришь, Тернер?— Не переживай ты так, завтра мы поедем назад.— На рассвете.— Нет, черт возьми!— Я сказал, на рассвете! — Лицо Бартелла вспыхнуло. — И ты сильно пожалеешь, если будешь меня удерживать.Тернер напрягся.— Это угроза?— Мы поедем на рассвете. Все, разговор окончен!Бартелл резко встал и скрылся в кустах.
В хижине стояла гнетущая тишина. За ужином все молчали. Ни Уолкер, ни Симмонс не решались взглянуть в лицо Моргану, боясь встретиться с ним взглядом.Весь день Морган беспощадно гонял их обоих, но они не смели роптать, потому что сам Морган работал наравне с ними и истязал себя не меньше. В полдень появились первые признаки напряженности. Уолкер часто поднимал голову и видел, что Морган вглядывается в горизонт. С каждым разом беспокойство его росло.Морган совершил ошибку, послав Тернера с Бартеллом за пропавшими бычками, думал Уолкер. Наверное, он и сам уже понял это и догадался, почему они задерживаются. Скот не мог убежать далеко, и парни должны были вернуться до захода солнца. Но они решили проучить Моргана, а заодно и полодырничать.Уолкер взглянул на Моргана. Тот сидел, мрачно сжав губы. Шлюха-мексиканка тоже была напряжена. Он не доверял этой женщине и считал, что Морган недооценивает ее хитрость.Молчание стало невыносимым. Уолкер заерзал на стуле и, дернув себя за жесткий ус, обратился к Моргану:— Как ты думаешь, что с ними случилось?Морган резко обернулся. Его моложавое лицо было таким свирепым, что Уолкер невольно отступил назад.— Ты не хуже меня знаешь, почему задерживаются эти мерзавцы! — прошипел он.Уолкер покосился на Симмонса и, увидев, что от него поддержки не будет, нарочито небрежно пожал плечами:— Может, у них что-то произошло? Все-таки это индейская территория.— Индейцы не проблема, и тебе это известно, — Да, конечно…Лицо Моргана исказилось злобой.— Они пригонят скот завтра и сделают вид, что ничего не случилось. Парни думают, что они утерли мне нос, но их ждет сюрприз.По спине Уолкера пробежал холодок.— Что ты имеешь в виду?Морган остановил на нем свои темные глаза, и Уолкер внутренне содрогнулся от его взгляда.— Тернер будет наказан.Уолкер судорожно сглотнул.— Тернер неплохой малый, просто он слишком долго торчал здесь, в глуши, и одичал. Ему надо некоторое время пожить в цивилизованном обществе, выпустить пары, тогда он придет в норму.Морган ничего не ответил. Резко поднявшись из-за стола, он медленно зашагал к спальне. Мексиканка проводила его взглядом и смотрела даже тогда, когда он захлопнул дверь.Уолкер взглянул на Симмонса, потом на женщину и решил ее приободрить:— Я бы не стал волноваться за Моргана. Он немного расстроен. Утром это пройдет.Кончита повернула к нему каменное лицо.— Не надо меня жалеть, пожалей лучше Тернера! Вот кому скоро понадобится сочувствие.Окатив Уолкера презрительным взглядом, Кончита подошла к двери спальни и, немного помедлив, постучала. Морган разрешил войти, и девушка победно вскинула подбородок.— Ох уж эти женщины! — тихо проворчал Симмонс.Уолкер обернулся к своему компаньону.— Плевать мне на эту шлюху, — отозвался он, — а вот Тернер, кажется, влип. Да и Бар-телл может попасть под горячую руку. Завтра, когда парни вернутся, я не хочу случайно оказаться между ними и Морганом.— Морган звереет с каждым днем.Уолкер испуганно покосился на дверь.— Ты что, спятил? — прошипел он. — А если Морган тебя услышит? Он же убьет нас обоих!— Да… я знаю, — сказал Симмонс, глядя на него в упор.Симмонс был человеком немногословным, но Уолкер прекрасно понял все, что хотел сказать его компаньон. Он тяжело поднялся со стула. Скоро придется принимать нелегкие решения.Завтра будет горячий денек.
Взошло солнце. День был ясным.Рид осторожно огляделся по сторонам и надел пасторский воротничок, который с каждым днем все больше «натирал» ему совесть. Однако сейчас он как никогда отчетливо понимал, что должен совершить задуманное, а пасторский воротничок в ближайшие дни будет самой главной защитой для Честити.Рид еще раз мысленно представил себе карту Дженкинса. Если все пойдет хорошо, он уже сегодня подберется к убежищу Моргана. Там он быстро разведает обстановку и уедет.Рид уже запрягал лошадей, когда вернулась Честити. Он поднял голову и замер при виде ее красоты. Нежная кожа девушки, казалось, светилась после купания, волосы, убранные в свободный пучок на затылке, ярко блестели в лучах утреннего солнца. Честити шла с задумчивым, серьезным лицом. У него на глазах она дотронулась до своего медальона, потом сжала его в кулаке…И тут он вспомнил!Сердце его взволнованно забилось в груди. Он сознавал всю важность своего воспоминания. Это было год назад в Техасе. Он охотился за одним угонщиком скота, который разорял южные ранчо, и однажды проезжал через лагерь гуртовщиков. Он спросил главного, и бригадир сказал, что их начальника сейчас нет. Рид выведал нужные ему сведения и хотел уже ехать, но тут прискакал начальник. Им оказалась женщина. Они поговорили с ней совсем недолго. Помнится, она была высокая и стройная, в шляпе, низко надвинутой на лоб, одета как гуртовщик. С первого взгляда ее можно было принять за мужчину, если бы не длинная русая коса на спине… и золотой медальон в форме сердечка, видневшийся из распахнутого ворота рубашки. Лицо женщины было в тени, он плохо его рассмотрел, но сейчас, оглядываясь назад, вспомнил, как она сидела на лошади и следила за работой своих людей, выводивших из стада покалеченного теленка. Женщина хмурилась. У него на глазах она подняла руку и сжала свой медальон. Она все сжимала его в кулаке, когда Рид развернулся и ускакал из лагеря.Рид сглотнул. Честити была права, когда говорила, что ее сестра где-то близко.Но Морган тоже был рядом.Рид в раздумье смотрел на девушку. Сказать или нет? Их поездка подходит к концу, в ближайшие дни все должно решиться…Он вдруг осознал всю нелепость своих мыслей. Стоит допустить хоть одну оплошность, и опять придется лгать.Честити обернулась к нему, и хмурое лицо Рида озарилось улыбкой. Очень скоро она узнает всю правду. До этого момента остались считанные часы, но они стали бесценными. Рид не мог ими пожертвовать.Перед его мысленным взором неожиданно ясно возникло безжизненное лицо Дженни. Горло сдавило. Призраки прошлого преследовали Честити, ей надо было от них избавиться. Но и ему не давало покоя прошлое. Он гонялся за собственными призраками.Отведя взгляд от глаз девушки, Рид накрепко пристегнул сбрую, потом долго проверял ее, пользуясь моментом, чтобы успокоить душевное смятение. Наконец он обернулся к Честити и заставил себя улыбнуться.— Ты готова ехать?Он подошел к девушке сбоку и невольно обнял ее за талию. Она прильнула к нему, и сердце его болезненно сжалось.Медальон Честити ослепительно сверкал в лучах утреннего солнца. Рид нежно коснулся губами ее губ, потом подхватил девушку на руки я усадил в фургон. ***В воздухе стоял густой запах крови.Бартелл сидел в седле и, дрожа от ярости, осматривал сцену бойни. Пять бычков, нет, шесть лежали мертвые в лужах крови. Рядом пошатывались и истекали кровью несколько раненых животных. Такую картину он застал, когда, проснувшись, поехал проверить стадо, которое они собрали на лужайке для короткого перегона в лагерь.Вернувшись к месту привала, он разбудил Тернера, рывком поставил его на ноги и потащил смотреть на последствия ночного нападения хищников. Тернер мрачнел с каждой минутой.Несмотря на прохладный утренний ветерок, из-под шляпы Бартелла стекали ручейки пота. Он обернулся к Тернеру, остановившему свою лошадь рядом, и заорал, злобно скривив небритое лицо:— Это ты виноват! Я хотел вчера пригнать бычков в лагерь! А теперь смотри, что получилось!— Возьми себя в руки. Это еще не конец света! Подумаешь, потеряли несколько бычков! Что нам Морган за это сделает?— Дело не только в потерянных бычках… — Бартелл опять взглянул на кровавую сцену, удивляясь, как он мог спать и не слышать шума. — Еще неизвестно, сколько нам понадобится времени, чтобы снова собрать оставшийся скот. Морган будет в ярости.— Знаешь, Бартелл, меня тошнит от тебя!— Конечно…Бартелл кипел от злости. «Тернер — большой говорун, — думал он, — но посмотрим, как он запоет перед Морганом! Надоело прикрывать его. И зачем только надо было соглашаться на эту авантюру?»— Вот что я тебе скажу, — заявил он ровным голосом. — Мы немедленно собираем стадо и быстренько гоним его обратно в лагерь, или я поеду один. Но если я это сделаю, ты уже не доживешь до продажи скота и не получишь свою долю прибыли.— Не забудь кое-что, Бартелл: ты сам согласился немножко поиграть в прятки. Я тебе рук не выкручивал.— Шевелись, Тернер, иначе я…— Ладно! — Тернер дернул поводья. — Едем, но только помалкивай, черт возьми! Если скажешь еще хоть слово, я за себя не ручаюсь!Тернер припустил галопом, оставив Бартелла в облаке пыли. Услышав, что Бартелл скачет сзади, он презрительно фыркнул. Трус проклятый! Что им сделает Морган? Да ничего. А он уже штаны намочил от страха. Ну ничего, он покажет ему, кто он такой! Он вернется в хижину и сместит Моргана, а потом…Впереди на дороге показались клубы пыли. Тернер остановил лошадь и увидел фургон, кативший им навстречу. Бартелл подъехал сбоку.— Ты чего встал, Тернер? Бычки убежали на север.Тернер покосился на своего компаньона:— На дороге фургон. Как ты думаешь, что он делает здесь, на индейской территории?— Не знаю и знать не хочу.— А зря! Здесь запрещено устраивать поселения.— А кто сказал, что это поселенцы? А даже если и поселенцы, может, они просто едут мимо.— Ага, так и скажем Моргану. А если он спросит, кто был в фургоне, мы ответим, что поселенцы… а может быть, и не поселенцы.Бартелл пригляделся к подъезжавшему фургону.— Кто же еще это может быть?— Сейчас мы все выясним.— У нас нет времени!— Может, у тебя и нет времени, а у меня есть!Тернер пришпорил коня и поскакал вперед. На лице его появилась любезная улыбка — школа Моргана! Здесь, на индейской территории, закон был пустым звуком, а в фургоне могло найтись что-нибудь ценное. «Почему бы не поживиться? — смекнул Тернер. — Лишние деньжата никогда не помешают…»Приблизившись к фургону, он улыбнулся пошире.
— Впереди кто-то едет.Честити попыталась разглядеть приближавшихся всадников. Одна лошадь… нет, две. Она посмотрела на Рида. Он нагнулся, достал из-под сиденья револьвер и положил его рядом с собой так, чтобы не было видно. Девушка испуганно застыла.— На всякий случай, — коротко объяснил Рид.Когда мужчины подъехали ближе, Рид остановил фургон и осторожно поприветствовал их, натянуто улыбаясь.— Доброе утро, джентльмены. Вот уж не думали, что сегодня нам кто-то встретится на дороге!Честити видела, как один из двоих всадников — тот, что был покрупней, — впился в нее глазами и долго разглядывал. По телу ее побежали мурашки. Наконец его толстые губы растянулись еще шире, и он сказал:— Мы тоже не ожидали никого встретить. — Он помолчал, покосившись на Рида с нескрываемым подозрением. — Что вы делаете здесь, на индейской территории?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Смеркалось. Рид остановил фургон на ночь возле узкого ручья и занялся лошадьми, а Честити пошла прогуляться по берегу.Девушка смотрела на блестящую струйку воды, отражавшую закатные лучи солнца. Сердце ее переполняли тысячи разных чувств, не передаваемых словами. Сопровождая Рида в этой поездке, она неожиданно для себя распростилась с кошмаром прошлого. В бурном потоке на переправе она победила свои навязчивые страхи. Ей уже никогда не стать их рабыней.Но с каждым часом ею овладевали новые ощущения. Солнце, припекавшее плечи, запах прерии, необъятные просторы, окружавшие ее со всех сторон, — все это вызывало чувство беспечной свободы, согревало душу и поднимало настроение. Она не могла объяснить, почему эти места казались ей такими знакомыми, но все больше и больше убеждалась, что едет домой.Внезапно она поняла, что дрожит, подняла руку к глазам и почувствовала на пальцах влагу. Сзади послышались шаги, и девушка резко обернулась.Рид стоял рядом и смотрел на нее своими поразительно голубыми глазами. Этот взгляд, казалось, проникал в самую душу.— Почему ты плачешь?Она отвела глаза.— Я не плачу.Рид ладонью вытер ее мокрую щеку.«Как объяснить ему мои чувства?» — подумала она. Во время грозы ей вдруг открылась истина: она поняла, что его объятия — это блаженство, которое она неосознанно искала всю жизнь. Лежа рядом с ним, прижимаясь к его теплому телу, она забывала о прошлом и не думала о будущем. В такие моменты для нее существовало лишь настоящее, наполненное потрясающими эмоциями, которые он ей дарил. Но разве могла она сказать ему об этом сейчас? Он смотрел на нее так, как будто во всем свете не было ничего важнее их двоих, и ей совсем не хотелось от него уезжать.Разве могла она раскрыть ему свою душу, а потом сообщить, что хочет его оставить?— Честити, пожалуйста, не мучай себя, милая.— Ох, Рид, мне бы хотелось…Она осеклась, наткнувшись на его взгляд. Было видно, что в нем борются противоречивые чувства. Наконец он принял решение и прошептал:— У тебя свои обязательства, у меня — свои. Они уводят нас в разные стороны. — Рид схватил ее за руку и взволнованно продолжил: — Но не надо думать об этом сейчас. Эта ночь наша. Мы здесь совсем одни. Завтра наступит через несколько часов, а пока есть только я и ты, Честити.Рид обнял ее и прижал к себе. Честити почувствовала, как содрогается его сильное тело, и подняла лицо. Она увидела страдание в его взгляде, и сердце ее сжалось от боли. Его желание было и ее желанием. Вскинув руки, девушка зарылась пальцами в волосы Рида и притянула к себе его голову. Она раскрыла губы, чтобы полнее ощутить сладостный поцелуй, и отдалась ему, растворившись в море нежности и любви.
— Как ты думаешь, что они сейчас делают? — спросил Тернер, грубо хохотнув.Солнце садилось. Они развели костер и разложили свои походные постели, выбрав такое место, где ветерок и жаркое дневное солнце полностью высушили землю. Ночь обещала быть теплой и приятной. Черт, все складывается как нельзя лучше!Оторвав зубами кусок вяленого мяса, Тернер принялся жевать его с довольной улыбкой.— Морган наверняка рвет и мечет. Небось весь день гонял Уолкера и Симмонса, а сам то и дело поглядывал, не едем ли мы.— Да, но я не понимаю, чему ты радуешься, — сказал Бартелл, нахмурившись. — Если Морган такой злой, я не знаю, что нас ждет, когда мы вернемся.— Сдрейфил, Бартелл, а Бартелл? — Тернер презрительно фыркнул.— А ты у нас смелый, да? — сердито огрызнулся Бартелл. — Это здесь ты такой разговорчивый. Посмотрим, как ты запоешь перед Морганом. Да, втравил ты меня в авантюру! Господи, и зачем только я тебя послушал?Он взглянул на бычков, пасущихся неподалеку. С каждым часом его все сильнее одолевали сомнения в разумности их поступка. Как и говорил Тернер, бычки оказались на другом склоне холма. Они пригнали их к остальному стаду, а сами улеглись на травке. Счастливчик Тернер почти весь день безмятежно дремал, но Бартеллу не спалось. Он лежал и размышлял.— Знаешь, в чем твоя беда, Тернер? — сердито спросил Бартелл. — Ты считаешь себя умнее Моргана, но это не так.— Я тебя не слушаю.— А зря! Днем, пока ты дрых, у меня было время подумать. Какой же я был дурак, что согласился на это безумие! Черт возьми, если бы не темнота, я бы отвел бычков в лагерь прямо сейчас!— Да, но уже темнеет, и ты не сможешь этого сделать.Бартелл злобно сверкнул глазами.— Ладно, не трусь! Морган нам ничего не сделает! Ему неймется поскорее уехать в Седейлию, и он не станет осложнять ситуацию, — Тернер улыбнулся, — мы нужны ему. А когда станем не нужны, я уже буду далеко отсюда.Бартелл достал свою фляжку и приложился к горлышку. Вода была теплой и противной на вкус. Выплюнув ее, он поднял голову. Тернер все еще смотрел на него.— Что смотришь, Тернер?— Не переживай ты так, завтра мы поедем назад.— На рассвете.— Нет, черт возьми!— Я сказал, на рассвете! — Лицо Бартелла вспыхнуло. — И ты сильно пожалеешь, если будешь меня удерживать.Тернер напрягся.— Это угроза?— Мы поедем на рассвете. Все, разговор окончен!Бартелл резко встал и скрылся в кустах.
В хижине стояла гнетущая тишина. За ужином все молчали. Ни Уолкер, ни Симмонс не решались взглянуть в лицо Моргану, боясь встретиться с ним взглядом.Весь день Морган беспощадно гонял их обоих, но они не смели роптать, потому что сам Морган работал наравне с ними и истязал себя не меньше. В полдень появились первые признаки напряженности. Уолкер часто поднимал голову и видел, что Морган вглядывается в горизонт. С каждым разом беспокойство его росло.Морган совершил ошибку, послав Тернера с Бартеллом за пропавшими бычками, думал Уолкер. Наверное, он и сам уже понял это и догадался, почему они задерживаются. Скот не мог убежать далеко, и парни должны были вернуться до захода солнца. Но они решили проучить Моргана, а заодно и полодырничать.Уолкер взглянул на Моргана. Тот сидел, мрачно сжав губы. Шлюха-мексиканка тоже была напряжена. Он не доверял этой женщине и считал, что Морган недооценивает ее хитрость.Молчание стало невыносимым. Уолкер заерзал на стуле и, дернув себя за жесткий ус, обратился к Моргану:— Как ты думаешь, что с ними случилось?Морган резко обернулся. Его моложавое лицо было таким свирепым, что Уолкер невольно отступил назад.— Ты не хуже меня знаешь, почему задерживаются эти мерзавцы! — прошипел он.Уолкер покосился на Симмонса и, увидев, что от него поддержки не будет, нарочито небрежно пожал плечами:— Может, у них что-то произошло? Все-таки это индейская территория.— Индейцы не проблема, и тебе это известно, — Да, конечно…Лицо Моргана исказилось злобой.— Они пригонят скот завтра и сделают вид, что ничего не случилось. Парни думают, что они утерли мне нос, но их ждет сюрприз.По спине Уолкера пробежал холодок.— Что ты имеешь в виду?Морган остановил на нем свои темные глаза, и Уолкер внутренне содрогнулся от его взгляда.— Тернер будет наказан.Уолкер судорожно сглотнул.— Тернер неплохой малый, просто он слишком долго торчал здесь, в глуши, и одичал. Ему надо некоторое время пожить в цивилизованном обществе, выпустить пары, тогда он придет в норму.Морган ничего не ответил. Резко поднявшись из-за стола, он медленно зашагал к спальне. Мексиканка проводила его взглядом и смотрела даже тогда, когда он захлопнул дверь.Уолкер взглянул на Симмонса, потом на женщину и решил ее приободрить:— Я бы не стал волноваться за Моргана. Он немного расстроен. Утром это пройдет.Кончита повернула к нему каменное лицо.— Не надо меня жалеть, пожалей лучше Тернера! Вот кому скоро понадобится сочувствие.Окатив Уолкера презрительным взглядом, Кончита подошла к двери спальни и, немного помедлив, постучала. Морган разрешил войти, и девушка победно вскинула подбородок.— Ох уж эти женщины! — тихо проворчал Симмонс.Уолкер обернулся к своему компаньону.— Плевать мне на эту шлюху, — отозвался он, — а вот Тернер, кажется, влип. Да и Бар-телл может попасть под горячую руку. Завтра, когда парни вернутся, я не хочу случайно оказаться между ними и Морганом.— Морган звереет с каждым днем.Уолкер испуганно покосился на дверь.— Ты что, спятил? — прошипел он. — А если Морган тебя услышит? Он же убьет нас обоих!— Да… я знаю, — сказал Симмонс, глядя на него в упор.Симмонс был человеком немногословным, но Уолкер прекрасно понял все, что хотел сказать его компаньон. Он тяжело поднялся со стула. Скоро придется принимать нелегкие решения.Завтра будет горячий денек.
Взошло солнце. День был ясным.Рид осторожно огляделся по сторонам и надел пасторский воротничок, который с каждым днем все больше «натирал» ему совесть. Однако сейчас он как никогда отчетливо понимал, что должен совершить задуманное, а пасторский воротничок в ближайшие дни будет самой главной защитой для Честити.Рид еще раз мысленно представил себе карту Дженкинса. Если все пойдет хорошо, он уже сегодня подберется к убежищу Моргана. Там он быстро разведает обстановку и уедет.Рид уже запрягал лошадей, когда вернулась Честити. Он поднял голову и замер при виде ее красоты. Нежная кожа девушки, казалось, светилась после купания, волосы, убранные в свободный пучок на затылке, ярко блестели в лучах утреннего солнца. Честити шла с задумчивым, серьезным лицом. У него на глазах она дотронулась до своего медальона, потом сжала его в кулаке…И тут он вспомнил!Сердце его взволнованно забилось в груди. Он сознавал всю важность своего воспоминания. Это было год назад в Техасе. Он охотился за одним угонщиком скота, который разорял южные ранчо, и однажды проезжал через лагерь гуртовщиков. Он спросил главного, и бригадир сказал, что их начальника сейчас нет. Рид выведал нужные ему сведения и хотел уже ехать, но тут прискакал начальник. Им оказалась женщина. Они поговорили с ней совсем недолго. Помнится, она была высокая и стройная, в шляпе, низко надвинутой на лоб, одета как гуртовщик. С первого взгляда ее можно было принять за мужчину, если бы не длинная русая коса на спине… и золотой медальон в форме сердечка, видневшийся из распахнутого ворота рубашки. Лицо женщины было в тени, он плохо его рассмотрел, но сейчас, оглядываясь назад, вспомнил, как она сидела на лошади и следила за работой своих людей, выводивших из стада покалеченного теленка. Женщина хмурилась. У него на глазах она подняла руку и сжала свой медальон. Она все сжимала его в кулаке, когда Рид развернулся и ускакал из лагеря.Рид сглотнул. Честити была права, когда говорила, что ее сестра где-то близко.Но Морган тоже был рядом.Рид в раздумье смотрел на девушку. Сказать или нет? Их поездка подходит к концу, в ближайшие дни все должно решиться…Он вдруг осознал всю нелепость своих мыслей. Стоит допустить хоть одну оплошность, и опять придется лгать.Честити обернулась к нему, и хмурое лицо Рида озарилось улыбкой. Очень скоро она узнает всю правду. До этого момента остались считанные часы, но они стали бесценными. Рид не мог ими пожертвовать.Перед его мысленным взором неожиданно ясно возникло безжизненное лицо Дженни. Горло сдавило. Призраки прошлого преследовали Честити, ей надо было от них избавиться. Но и ему не давало покоя прошлое. Он гонялся за собственными призраками.Отведя взгляд от глаз девушки, Рид накрепко пристегнул сбрую, потом долго проверял ее, пользуясь моментом, чтобы успокоить душевное смятение. Наконец он обернулся к Честити и заставил себя улыбнуться.— Ты готова ехать?Он подошел к девушке сбоку и невольно обнял ее за талию. Она прильнула к нему, и сердце его болезненно сжалось.Медальон Честити ослепительно сверкал в лучах утреннего солнца. Рид нежно коснулся губами ее губ, потом подхватил девушку на руки я усадил в фургон. ***В воздухе стоял густой запах крови.Бартелл сидел в седле и, дрожа от ярости, осматривал сцену бойни. Пять бычков, нет, шесть лежали мертвые в лужах крови. Рядом пошатывались и истекали кровью несколько раненых животных. Такую картину он застал, когда, проснувшись, поехал проверить стадо, которое они собрали на лужайке для короткого перегона в лагерь.Вернувшись к месту привала, он разбудил Тернера, рывком поставил его на ноги и потащил смотреть на последствия ночного нападения хищников. Тернер мрачнел с каждой минутой.Несмотря на прохладный утренний ветерок, из-под шляпы Бартелла стекали ручейки пота. Он обернулся к Тернеру, остановившему свою лошадь рядом, и заорал, злобно скривив небритое лицо:— Это ты виноват! Я хотел вчера пригнать бычков в лагерь! А теперь смотри, что получилось!— Возьми себя в руки. Это еще не конец света! Подумаешь, потеряли несколько бычков! Что нам Морган за это сделает?— Дело не только в потерянных бычках… — Бартелл опять взглянул на кровавую сцену, удивляясь, как он мог спать и не слышать шума. — Еще неизвестно, сколько нам понадобится времени, чтобы снова собрать оставшийся скот. Морган будет в ярости.— Знаешь, Бартелл, меня тошнит от тебя!— Конечно…Бартелл кипел от злости. «Тернер — большой говорун, — думал он, — но посмотрим, как он запоет перед Морганом! Надоело прикрывать его. И зачем только надо было соглашаться на эту авантюру?»— Вот что я тебе скажу, — заявил он ровным голосом. — Мы немедленно собираем стадо и быстренько гоним его обратно в лагерь, или я поеду один. Но если я это сделаю, ты уже не доживешь до продажи скота и не получишь свою долю прибыли.— Не забудь кое-что, Бартелл: ты сам согласился немножко поиграть в прятки. Я тебе рук не выкручивал.— Шевелись, Тернер, иначе я…— Ладно! — Тернер дернул поводья. — Едем, но только помалкивай, черт возьми! Если скажешь еще хоть слово, я за себя не ручаюсь!Тернер припустил галопом, оставив Бартелла в облаке пыли. Услышав, что Бартелл скачет сзади, он презрительно фыркнул. Трус проклятый! Что им сделает Морган? Да ничего. А он уже штаны намочил от страха. Ну ничего, он покажет ему, кто он такой! Он вернется в хижину и сместит Моргана, а потом…Впереди на дороге показались клубы пыли. Тернер остановил лошадь и увидел фургон, кативший им навстречу. Бартелл подъехал сбоку.— Ты чего встал, Тернер? Бычки убежали на север.Тернер покосился на своего компаньона:— На дороге фургон. Как ты думаешь, что он делает здесь, на индейской территории?— Не знаю и знать не хочу.— А зря! Здесь запрещено устраивать поселения.— А кто сказал, что это поселенцы? А даже если и поселенцы, может, они просто едут мимо.— Ага, так и скажем Моргану. А если он спросит, кто был в фургоне, мы ответим, что поселенцы… а может быть, и не поселенцы.Бартелл пригляделся к подъезжавшему фургону.— Кто же еще это может быть?— Сейчас мы все выясним.— У нас нет времени!— Может, у тебя и нет времени, а у меня есть!Тернер пришпорил коня и поскакал вперед. На лице его появилась любезная улыбка — школа Моргана! Здесь, на индейской территории, закон был пустым звуком, а в фургоне могло найтись что-нибудь ценное. «Почему бы не поживиться? — смекнул Тернер. — Лишние деньжата никогда не помешают…»Приблизившись к фургону, он улыбнулся пошире.
— Впереди кто-то едет.Честити попыталась разглядеть приближавшихся всадников. Одна лошадь… нет, две. Она посмотрела на Рида. Он нагнулся, достал из-под сиденья револьвер и положил его рядом с собой так, чтобы не было видно. Девушка испуганно застыла.— На всякий случай, — коротко объяснил Рид.Когда мужчины подъехали ближе, Рид остановил фургон и осторожно поприветствовал их, натянуто улыбаясь.— Доброе утро, джентльмены. Вот уж не думали, что сегодня нам кто-то встретится на дороге!Честити видела, как один из двоих всадников — тот, что был покрупней, — впился в нее глазами и долго разглядывал. По телу ее побежали мурашки. Наконец его толстые губы растянулись еще шире, и он сказал:— Мы тоже не ожидали никого встретить. — Он помолчал, покосившись на Рида с нескрываемым подозрением. — Что вы делаете здесь, на индейской территории?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26