Он убрал саке, отодвинул столик и связал военачальнику руки шелковым шарфом.
— Сейчас я отпущу тебе горло, — сказал повелительно голос — Помни: один звук, и ты тут же умрешь.
Кисо мог бы броситься вперед на второго, молодого врага, Можно было и закричать, но никто не пришел бы ему на помощь. Имаи, Тедзука, Дзиро и Таро исчезли с женщинами в номерах гостиницы. Немногие оставшиеся в зале самураи валялись мертвецки пьяные на полу. Кроме того, Кисо видел, что мальчишка, прячущий лицо, держит кинжал наготове и может отбить его удар.
Давление на горло ослабло.
— Кто бы ты ни был, ты дурак, — прошептал Кисо. — Ты не доживешь до утра.
— Молчать. Говорить, только когда я позволю. Теперь медленно вставай и выходи в центральный зал.
Слуга побежал впереди. По его движениям Кисо решил, что этот мальчишка мог бы заинтересовать его дядюшку Юкийе: в развороте бедер и движениях ног его было что-то женственное, Любопытно, этот воин, пленивший Кисо, тоже развлекается с мальчиками? Кисо насмешливо улыбнулся.
Когда они дойдут до выхода из гостиницы, их встретят караульные, которых он там поставил. Кисо напряг мускулы, готовясь начать действовать, как только стражники схватят слугу.
Мальчишка спокойно выбежал через переднюю дверь. Выйдя следом за ним, Кисо, к своему возмущению увидел, что оба солдата лежат на земле в самом отвратительном виде — связанные и с кляпами во рту, беспомощно скорчившись под укрывавшим их от дождя карнизом крыши. Оба они были не способны сосредоточить взгляд на Кисо, когда его выводили под дождь.
Над горами прокатился гром, но дождь не ослаб. Главный двор гостиницы был похож на рисовое поле: только верхушки травы торчали над поверхностью заливавшей его воды, Местами более высокие участки почвы поднимались над этой огромной лужей, как острова над морем.
— Ты не уйдешь отсюда, — прорычал Кисо, когда дождь застучал по его непокрытой голове и стал заливать глаза.
— Посмотрим, — услышал он спокойный ответ.
Враг заставил Кисо лечь лицом в грязь под раскидистой криптомерией. Один раз предводитель горцев попытался поднять голову и почувствовал, что острие, приставленное к его шее, вонзилось в кожу. Он шепотом выругался и сдался. Через несколько минут Кисо был тщательно связан. Потом враг перекатил его на спину и засунул ему в рот мягкий платок.
Тут Кисо в первый раз увидел, кто взял его в плен — тот самый путник, который дрался с его самураями и был схвачен! Тот, кого он в последний раз видел связанным и подвешенным к ветке дерева Авити! Как он мог вырваться из рук его самураев? Это — невозможно, но вот этот бродяга, скаля зубы, стоит перед ним.
Кисо скрипнул зубами от ярости: у врага в руках была только острая палка. Ни меча, ни кинжала и вряд ли еще какое-нибудь оружие. Они поменялись ролями, и Кисо не мог ждать пощады. В глазах военачальника вспыхнуло бешенство, он попытался угрожать и ругаться, но через кляп доносилось нечто похожее на кошачье мяуканье.
Вдруг какая-то сила оторвала Кисо от земли и, бешено раскачивая, подняла почти до одной из веток. Тот, кто взял его в плен, привязал к дереву толстую веревку, которая тут же была переброшена через другой сук и подтянула Кисо еще выше. Предводитель горцев пришел в ужас от позора: он понял, что будет качаться тут до утра и держать его будет только эта веревка, обвязанная вокруг пояса.
Утром, когда дождь кончится и его люди протрезвеют, они явятся сюда за пленником, а найдут Кисо! Какой срам, — они увидят своего вождя в таком унизительном беспомощном положении! Будда! А если они узнают, что его взял в плен безоружный враг? Кисо попытался освободиться, но только крепче затянул петлю на своей шее. Он вспомнил свое напутствие охранникам, которые вязали пленного:
— Не торопитесь возвращаться за ним, пусть повисит подольше, чтобы хорошенько запомнить урок.
В ярости от своего бессилия Кисо прорычал какое-то ругательство. Дождь, стучавший по листьям, заглушил слабый звук, вырвавшийся из-под кляпа.
Никто его не услышит. Никто не придет. Кисо приготовился долго и терпеливо ждать, как положено солдату.
Томое утром проснулась первой: она выпила меньше других и легла спать раньше, чем остальные самураи. Она встала не торопясь, оделась и почистила оружие. Ее удивило, что Кисо не пришел к ней ночью: долго злиться было не в его характере. Кисо был вспыльчив, но обычно забывал мелкие ссоры. Надо найти его и загладить вину. Глупо продолжать сердиться.
Она прошла в обеденный зал, где в последний раз видела Кисо. Ну и видок! Самураи лежали вповалку среди сломанных столов, бутылок, луж пролитого саке и разорванных ширм.
В коридоре она увидела Имаи, который валялся на полу и оглушительно храпел. Возле его руки лежала перевернутая бутылка.
Томое толкнула его ногой под ребра.
— Вставай, брат. Праздник кончился. Надо браться за дела.
Имаи открыл глаза и взглянул на нее, потом потянулся за бутылкой. Томое ударом ноги отшвырнула сосуд.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал Имаи. — Я сейчас проснусь.
Томое сошла во двор и обнаружила связанных караульных. Это просто отвратительно! Без часовых отряду мог причинить вред любой прохожий. Вот она, первая неприятность! Томое предчувствовала ее и была права. Им сегодня всем могли перерезать горло! Она опустилась на колени возле одного из неудачливых стражей и разрезала веревку, которая удерживала кляп у него во рту. Самурай жалобно смотрел на воительницу: по всем военным законам он заслужил суровое наказание и чувствовал, что грозный ангел смеоти, готовый забрать его душу, уже стоит у него за спиной.
— Нас захватили врасплох, — чуть не плача, стал он оправдываться. — Нас хитростью победило целое войско дьяволов. Они были сильнее.
— Ах ты, червяк! Кисо решит, как тебя наказать.
— Кисо! Они его схватили! Я видел, как они увели его.
— Что? Куда увели? Говори, болван, или сдохнешь на месте!
— Я не смог разглядеть, куда они пошли, видел только, что они вывели его во двор через эту дверь.
Томое была потрясена. Вчерашний гнев был забыт. Будда, дай Кисо остаться невредимым!
Бормоча эти слова, она побежала к воротам. Хотя дождь прошел, земля была еще пропитана водой, и только пучки травы выступали из луж. Никаких следов. Томое пришла в полное смятение. Бежать назад за помощью или продолжать поиски одной? И тут она увидела Кисо: он висел на веревке метрах в трех над землей, раскачиваемый порывами ветерка. Ей захотелось крикнуть ему в лицо, что она оказалась права, что она не зря предупреждала его вчера, но бешеный взгляд Кисо заставил ее промолчать. Если их солдаты найдут его в таком виде, позор станет невыносимым. Томое обрадовалась, что оказалась здесь одна.
Веревка была обвязана вокруг ствола. Томое перерезала ее коротким мечом и осторожно, как могла, спустила Кисо вниз, лицом в дождевую лужу. Потом она разрезала его путы и наконец добралась до кляпа.
Кисо заговорил так быстро и горячо, что слова его сливались между собой в невнятное бормотание.
Томое растерла его, чтобы восстановить кровообращение, потом наклонилась ближе и наконец разобрала, о чем он бормочет.
— Я его найду. Смерти для него мало. Он у меня помучается, помучается! — снова и снова повторял Кисо.
ГЛАВА 24
Река Тентю разлилась и превратилась в бешеный поток, несущийся с гор к Восточному морю. Йоши и Нами уже несколько часов бродили на ее берегу в тщетной надежде переправиться. Единственный паром, осуществлявший перевозку людей, был вытащен на песок. Две почерневшие от времени лодки, связанные между собой канатами, между ними — грубый настил из растрескавшихся досок.. Перевозчик был еще старше своего диковинного катамарана. Он терпеливо объяснил путешественникам, что прожил так долго потому, что не работает, когда вода в Тентю стоит так высоко.
Йоши предложил ему серебро. Старик улыбнулся во весь свой беззубый рот и визгливо рассмеялся, словно предложение было хорошей шуткой.
— А что мне делать с такими деньгами? Я слишком стар, чтобы ходить в веселые дома. Риса и проса на еду мне хватает, а новая одежда мне не нужна. Нет, молодой воин, меня нельзя купить.
Йоши взглянул на поднимающееся солнце. Скоро сюда прискачут воины Кисо. Он поклялся не обнажать меч против ближних. Сделают ли они то же? Ясно, что нет. Йоши знал, что он может спастись, если поскачет вдоль берега на север, но боялся, что Нами не сможет долго выдерживать тягот пути в горах.
После того, что произошло с женщинами из гостиницы, Йоши не обманывался насчет того, что случится с его любимой, если она будет схвачена отрядом обозленных деревенских самураев. Обет не применять меча в бою оказалось легче дать, чем исполнить. Сейчас он сумел обмануть Кисо, приставив к его горлу острую палку. Второй раз эта хитрость вряд ли пройдет. Йоши надо стараться избегать столкновений, а это не в его характере. Йоши виновен в гордыне — он слишком высоко ставит умение владеть мечом. Гордыня большой грех, но ведь трусость еще больший! Сможет ли он жить, всегда убегая от опасностей? Легче встать лицом к врагу и сразиться с ним.
Но Йоши умом понимал, что насилие только порождает еще большее насилие. Он вздрагивал от отвращения, вспоминая, как убивал подростков-охранников и рубил на куски монахов. Когда это кончится? Если Кисо придет сюда, а Йоши откажется от схватки, пострадает Нами, чего, конечно, нельзя допустить. Но если он сразиться с врагами, как он потом станет держать ответ перед своей совестью и богами, которым принес клятву, и совместимо ли его любое решение с императорским поручением, которое он выполняет?
Может ли Йоши позволить себя унижать? Если его не станут уважать самураи, с которыми он будет вести дела, останется ли он по-прежнему нужен Го-Ширакаве? Йоши разрывался между своим обетом небу, ответственностью за Нами и долгом перед императором.
В это утро многие путешественники подходили к парому, но все уходили ни с чем. Белая пена на гребнях потока ясно доказывала путникам — паромщик прав: переплывать сейчас реку — самоубийство.
Йоши нервничал в мучительных раздумьях. Нами во время его переговоров с паромщиком держалась в стороне. Через некоторое время она подъехала ближе и шепнула что-то на ухо возлюбленному. Сначала он отрицательно потряс головой, но после нескольких минут жаркого спора уступил. То, что она предлагала, могло увеличить опасность, которой они подвергались, но, если сидеть сложа руки, гибель неизбежна.
Нами бросила на Йоши последний многозначительный взгляд. Она спешилась и подошла к перевозчику, сидевшему на корточках возле каната, которым его паром был привязан к стволу дерева. Толстый канат туго натягивался, когда бурное течение пыталось сдернуть паром с отмели.
— Паромщик, мне надо сказать тебе пару слов, — начала Нами.
— Пожалуйста, говорите, молодой человек, но прежде чем что-либо скажете, знайте, я отвечу вам то же, что и вашему хозяину.
— Я понимаю вас, капитан. Вы хороший речник, мудрый и благоразумный человек. Никто этого не отрицает.
Перевозчик кивнул, давая понять, что это само собой разумеется.
— Но мы не те, кем кажемся, — продолжала Нами. — Мой спутник величайший мастер боя на мечах, но он поклялся применять меч только в самом крайнем случае и даже тогда делать все, чтобы избежать схватки. Вы видите, он не носит оружие. Сейчас за нами гонятся злодеи, если они захватят моего господина, то убьют его.
— Это не мое дело, — сердито фыркнул лодочник.
— Я говорю снова: мы не те, кем кажемся. Я не слуга моего господина.
— Не слуга?
— Нет. И на самом деле я не заслуживаю тех слов, с которыми вы обратились ко мне: я даже не молодой человек. Я придворная дама и бегу от тех же разбойников. Нужно ли мне объяснять, что будет со мной, если они меня схватят?
Выслушав это признание, паромщик удивленно раскрыл глаза. Нами сняла крестьянскую шляпу, и ее волосы упали почти до земли. Паромщик в это время не отрываясь глядел на ее лицо. Его беззубый рот широко открылся от изумления: за свою долгую жизнь он ни разу не видел знатную госпожу без занавесок и покрывал. У этой девушки несомненно было лицо придворной дамы.
Паромщик не находил слов от потрясения.
— Я нахожусь на службе императора, выполняю секретное поручение. Если ты не перевезешь нас до того, как появятся наши преследователи, мое поручение не будет выполнено и, когда об этом станет известно императору, тебя накажут.
— Накажут меня? За что? Я же ничего не сделал, — паромщик был поражен и напуган.
— Вот именно, ничего, — Нами понизила голос и продолжала доверительным шепотом: — Из-за того, что ты ничего не сделал, поручение императора может остаться невыполненным. Представь себе, какие пытки ты вынесешь перед тем, как тебе отрубят голову.
Старый перевозчик сдвинул брови, обдумывая ее слова.
— А как они узнают? — тревожно спросил он.
— Слуга моего спутника уже скачет к императору с письмом. Ты не уйдешь от расплаты. Рискни переправиться через реку или умрешь под пыткой, когда слуга вернется с отрядом солдат.
— Мне кажется, вода немного спала, — осторожно произнес паромщик. — Думаю, сейчас самое время попробовать.
И старик начал отвязывать канат.
— Тогда торопись, — приказала Нами и подала Йоши знак заводить лошадей на паром.
С дальней стороны пристани послышались крики: там появились четыре всадника. Кисо, Томое, Имаи и Дзиро неслись к реке словно ангелы-мстители, поднимая облака грязи и фонтаны брызг.
Канат ослаб, и течение отнесло паром от берега как раз в тот момент, когда всадники подъехали к границе воды.
Кисо рывком остановил коня. На лице предводителя горцев застыла злоба. Он рывком вынул стрелу из колчана, одним быстрым движением наложил ее на тетиву и выстрелил. Это был хороший выстрел, но Кисо не учел скорость течения и снос парома. Стрела запуталась в гриве лошади Йоши.
Грубую ругань промахнувшегося предводителя заглушил шум реки. Преследователи выпустили целую тучу стрел, но ни одна уже не долетела до парома. Перевозчик, работая шестом, уже подогнал его к середине реки. Теперь отважные путешественники неслись по течению со слабым уклоном в сторону противоположного берега. Худые мускулистые руки паромщика равномерно давили на шест. Вдруг старик оступился и чуть не упал, потеряв опору. Шест перевозчика перестал доставать до дна. Паром завертелся, утратив управление, ныряя, как щепка в мутных волнах.
Нами и Йоши успокаивали лошадей. Они ничем не могли помочь старику.
Прямо перед ними ревело устье реки, где мутные стремительные воды тесно сшибались с грозными валами штормового моря. Казалось, спасения нет! Но тут шест паромщика на секунду поймал дно, вонзился глубже, и старик сумел развернуть плот в нужную сторону. Через несколько мгновений они врезались в отлогую косу песчаного пляжа, очутившись на северном берегу Тентю.
Йоши и Нами свели лошадей с шаткого настила. Йоши сказал:
— Возьми: ты заработал это, — и протянул перевозчику полный кошелек серебра.
— Я перевез вас для императора, — важно ответил старик, но, не раздумывая, схватил кошелек и спрятал его в набедренную повязку.
Путешественники сели на коней и поехали прочь от реки. Йоши обернулся и крикнул старику, который привязывал паром к маленькому пню:
— Не торопись возвращаться за другими людьми! Паромщик ответил, закрепляя причальный канат:
— Не торопиться? — Он удивленно поднял брови, — Я не сумасшедший и не поплыву обратно до завтра, а то и до послезавтра.
Йоши и Нами провели весь следующий день в трудной скачке. На второй день они переправились вброд через мелкую, но широкую реку Ои. Третий день застиг путников на побережье возле маленького приморского городка Окитсу, который когда-то был центром поместья князя Фумио.
Взгляд Йоши затуманили слезы, когда он увидел знакомые картины жизни обитателей этого края провинции. Тринадцать лет назад юноша Йоши стоял почти на этом самом месте и следил за работой солеваров. Его ноздри вздрагивали от едкого ароматного дыма костров, смешивавшегося с запахом гниющих водорослей. И сейчас все здесь было так, словно он никуда не уезжал. Каким наивным был тогда юноша Йоши — придворный щеголь, изгнанный без подготовки в суровую жизнь!
Йоши смотрел на женщин, таскавших к кострам соленую воду. Тяжесть ведер оттягивала им руки, сгибала их спины и плечи. Как слабы и жалки были их фигурки на фоне утонувшей в заливе косы Михо, похожей на кривой меч и поросшей могучими старыми соснами.
Теперь он с полным правом мог сострадать этим крестьянкам, чья участь так тяжела и однообразна. За тринадцать лет тяжких испытаний жизнь Йоши переменилась, развились его способности, расширился кругозор, а женщины все это время день за днем устало ходили по кругу, сгибаясь под тяжкой ношей. Они взвалили ее на себя еще детьми и постарели под ней.
Йоши произнес:
Песчаный серп и
Древние сосны Михо —
Здесь вечно люди
Гнут усталые спины
Под жизненною ношей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Сейчас я отпущу тебе горло, — сказал повелительно голос — Помни: один звук, и ты тут же умрешь.
Кисо мог бы броситься вперед на второго, молодого врага, Можно было и закричать, но никто не пришел бы ему на помощь. Имаи, Тедзука, Дзиро и Таро исчезли с женщинами в номерах гостиницы. Немногие оставшиеся в зале самураи валялись мертвецки пьяные на полу. Кроме того, Кисо видел, что мальчишка, прячущий лицо, держит кинжал наготове и может отбить его удар.
Давление на горло ослабло.
— Кто бы ты ни был, ты дурак, — прошептал Кисо. — Ты не доживешь до утра.
— Молчать. Говорить, только когда я позволю. Теперь медленно вставай и выходи в центральный зал.
Слуга побежал впереди. По его движениям Кисо решил, что этот мальчишка мог бы заинтересовать его дядюшку Юкийе: в развороте бедер и движениях ног его было что-то женственное, Любопытно, этот воин, пленивший Кисо, тоже развлекается с мальчиками? Кисо насмешливо улыбнулся.
Когда они дойдут до выхода из гостиницы, их встретят караульные, которых он там поставил. Кисо напряг мускулы, готовясь начать действовать, как только стражники схватят слугу.
Мальчишка спокойно выбежал через переднюю дверь. Выйдя следом за ним, Кисо, к своему возмущению увидел, что оба солдата лежат на земле в самом отвратительном виде — связанные и с кляпами во рту, беспомощно скорчившись под укрывавшим их от дождя карнизом крыши. Оба они были не способны сосредоточить взгляд на Кисо, когда его выводили под дождь.
Над горами прокатился гром, но дождь не ослаб. Главный двор гостиницы был похож на рисовое поле: только верхушки травы торчали над поверхностью заливавшей его воды, Местами более высокие участки почвы поднимались над этой огромной лужей, как острова над морем.
— Ты не уйдешь отсюда, — прорычал Кисо, когда дождь застучал по его непокрытой голове и стал заливать глаза.
— Посмотрим, — услышал он спокойный ответ.
Враг заставил Кисо лечь лицом в грязь под раскидистой криптомерией. Один раз предводитель горцев попытался поднять голову и почувствовал, что острие, приставленное к его шее, вонзилось в кожу. Он шепотом выругался и сдался. Через несколько минут Кисо был тщательно связан. Потом враг перекатил его на спину и засунул ему в рот мягкий платок.
Тут Кисо в первый раз увидел, кто взял его в плен — тот самый путник, который дрался с его самураями и был схвачен! Тот, кого он в последний раз видел связанным и подвешенным к ветке дерева Авити! Как он мог вырваться из рук его самураев? Это — невозможно, но вот этот бродяга, скаля зубы, стоит перед ним.
Кисо скрипнул зубами от ярости: у врага в руках была только острая палка. Ни меча, ни кинжала и вряд ли еще какое-нибудь оружие. Они поменялись ролями, и Кисо не мог ждать пощады. В глазах военачальника вспыхнуло бешенство, он попытался угрожать и ругаться, но через кляп доносилось нечто похожее на кошачье мяуканье.
Вдруг какая-то сила оторвала Кисо от земли и, бешено раскачивая, подняла почти до одной из веток. Тот, кто взял его в плен, привязал к дереву толстую веревку, которая тут же была переброшена через другой сук и подтянула Кисо еще выше. Предводитель горцев пришел в ужас от позора: он понял, что будет качаться тут до утра и держать его будет только эта веревка, обвязанная вокруг пояса.
Утром, когда дождь кончится и его люди протрезвеют, они явятся сюда за пленником, а найдут Кисо! Какой срам, — они увидят своего вождя в таком унизительном беспомощном положении! Будда! А если они узнают, что его взял в плен безоружный враг? Кисо попытался освободиться, но только крепче затянул петлю на своей шее. Он вспомнил свое напутствие охранникам, которые вязали пленного:
— Не торопитесь возвращаться за ним, пусть повисит подольше, чтобы хорошенько запомнить урок.
В ярости от своего бессилия Кисо прорычал какое-то ругательство. Дождь, стучавший по листьям, заглушил слабый звук, вырвавшийся из-под кляпа.
Никто его не услышит. Никто не придет. Кисо приготовился долго и терпеливо ждать, как положено солдату.
Томое утром проснулась первой: она выпила меньше других и легла спать раньше, чем остальные самураи. Она встала не торопясь, оделась и почистила оружие. Ее удивило, что Кисо не пришел к ней ночью: долго злиться было не в его характере. Кисо был вспыльчив, но обычно забывал мелкие ссоры. Надо найти его и загладить вину. Глупо продолжать сердиться.
Она прошла в обеденный зал, где в последний раз видела Кисо. Ну и видок! Самураи лежали вповалку среди сломанных столов, бутылок, луж пролитого саке и разорванных ширм.
В коридоре она увидела Имаи, который валялся на полу и оглушительно храпел. Возле его руки лежала перевернутая бутылка.
Томое толкнула его ногой под ребра.
— Вставай, брат. Праздник кончился. Надо браться за дела.
Имаи открыл глаза и взглянул на нее, потом потянулся за бутылкой. Томое ударом ноги отшвырнула сосуд.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал Имаи. — Я сейчас проснусь.
Томое сошла во двор и обнаружила связанных караульных. Это просто отвратительно! Без часовых отряду мог причинить вред любой прохожий. Вот она, первая неприятность! Томое предчувствовала ее и была права. Им сегодня всем могли перерезать горло! Она опустилась на колени возле одного из неудачливых стражей и разрезала веревку, которая удерживала кляп у него во рту. Самурай жалобно смотрел на воительницу: по всем военным законам он заслужил суровое наказание и чувствовал, что грозный ангел смеоти, готовый забрать его душу, уже стоит у него за спиной.
— Нас захватили врасплох, — чуть не плача, стал он оправдываться. — Нас хитростью победило целое войско дьяволов. Они были сильнее.
— Ах ты, червяк! Кисо решит, как тебя наказать.
— Кисо! Они его схватили! Я видел, как они увели его.
— Что? Куда увели? Говори, болван, или сдохнешь на месте!
— Я не смог разглядеть, куда они пошли, видел только, что они вывели его во двор через эту дверь.
Томое была потрясена. Вчерашний гнев был забыт. Будда, дай Кисо остаться невредимым!
Бормоча эти слова, она побежала к воротам. Хотя дождь прошел, земля была еще пропитана водой, и только пучки травы выступали из луж. Никаких следов. Томое пришла в полное смятение. Бежать назад за помощью или продолжать поиски одной? И тут она увидела Кисо: он висел на веревке метрах в трех над землей, раскачиваемый порывами ветерка. Ей захотелось крикнуть ему в лицо, что она оказалась права, что она не зря предупреждала его вчера, но бешеный взгляд Кисо заставил ее промолчать. Если их солдаты найдут его в таком виде, позор станет невыносимым. Томое обрадовалась, что оказалась здесь одна.
Веревка была обвязана вокруг ствола. Томое перерезала ее коротким мечом и осторожно, как могла, спустила Кисо вниз, лицом в дождевую лужу. Потом она разрезала его путы и наконец добралась до кляпа.
Кисо заговорил так быстро и горячо, что слова его сливались между собой в невнятное бормотание.
Томое растерла его, чтобы восстановить кровообращение, потом наклонилась ближе и наконец разобрала, о чем он бормочет.
— Я его найду. Смерти для него мало. Он у меня помучается, помучается! — снова и снова повторял Кисо.
ГЛАВА 24
Река Тентю разлилась и превратилась в бешеный поток, несущийся с гор к Восточному морю. Йоши и Нами уже несколько часов бродили на ее берегу в тщетной надежде переправиться. Единственный паром, осуществлявший перевозку людей, был вытащен на песок. Две почерневшие от времени лодки, связанные между собой канатами, между ними — грубый настил из растрескавшихся досок.. Перевозчик был еще старше своего диковинного катамарана. Он терпеливо объяснил путешественникам, что прожил так долго потому, что не работает, когда вода в Тентю стоит так высоко.
Йоши предложил ему серебро. Старик улыбнулся во весь свой беззубый рот и визгливо рассмеялся, словно предложение было хорошей шуткой.
— А что мне делать с такими деньгами? Я слишком стар, чтобы ходить в веселые дома. Риса и проса на еду мне хватает, а новая одежда мне не нужна. Нет, молодой воин, меня нельзя купить.
Йоши взглянул на поднимающееся солнце. Скоро сюда прискачут воины Кисо. Он поклялся не обнажать меч против ближних. Сделают ли они то же? Ясно, что нет. Йоши знал, что он может спастись, если поскачет вдоль берега на север, но боялся, что Нами не сможет долго выдерживать тягот пути в горах.
После того, что произошло с женщинами из гостиницы, Йоши не обманывался насчет того, что случится с его любимой, если она будет схвачена отрядом обозленных деревенских самураев. Обет не применять меча в бою оказалось легче дать, чем исполнить. Сейчас он сумел обмануть Кисо, приставив к его горлу острую палку. Второй раз эта хитрость вряд ли пройдет. Йоши надо стараться избегать столкновений, а это не в его характере. Йоши виновен в гордыне — он слишком высоко ставит умение владеть мечом. Гордыня большой грех, но ведь трусость еще больший! Сможет ли он жить, всегда убегая от опасностей? Легче встать лицом к врагу и сразиться с ним.
Но Йоши умом понимал, что насилие только порождает еще большее насилие. Он вздрагивал от отвращения, вспоминая, как убивал подростков-охранников и рубил на куски монахов. Когда это кончится? Если Кисо придет сюда, а Йоши откажется от схватки, пострадает Нами, чего, конечно, нельзя допустить. Но если он сразиться с врагами, как он потом станет держать ответ перед своей совестью и богами, которым принес клятву, и совместимо ли его любое решение с императорским поручением, которое он выполняет?
Может ли Йоши позволить себя унижать? Если его не станут уважать самураи, с которыми он будет вести дела, останется ли он по-прежнему нужен Го-Ширакаве? Йоши разрывался между своим обетом небу, ответственностью за Нами и долгом перед императором.
В это утро многие путешественники подходили к парому, но все уходили ни с чем. Белая пена на гребнях потока ясно доказывала путникам — паромщик прав: переплывать сейчас реку — самоубийство.
Йоши нервничал в мучительных раздумьях. Нами во время его переговоров с паромщиком держалась в стороне. Через некоторое время она подъехала ближе и шепнула что-то на ухо возлюбленному. Сначала он отрицательно потряс головой, но после нескольких минут жаркого спора уступил. То, что она предлагала, могло увеличить опасность, которой они подвергались, но, если сидеть сложа руки, гибель неизбежна.
Нами бросила на Йоши последний многозначительный взгляд. Она спешилась и подошла к перевозчику, сидевшему на корточках возле каната, которым его паром был привязан к стволу дерева. Толстый канат туго натягивался, когда бурное течение пыталось сдернуть паром с отмели.
— Паромщик, мне надо сказать тебе пару слов, — начала Нами.
— Пожалуйста, говорите, молодой человек, но прежде чем что-либо скажете, знайте, я отвечу вам то же, что и вашему хозяину.
— Я понимаю вас, капитан. Вы хороший речник, мудрый и благоразумный человек. Никто этого не отрицает.
Перевозчик кивнул, давая понять, что это само собой разумеется.
— Но мы не те, кем кажемся, — продолжала Нами. — Мой спутник величайший мастер боя на мечах, но он поклялся применять меч только в самом крайнем случае и даже тогда делать все, чтобы избежать схватки. Вы видите, он не носит оружие. Сейчас за нами гонятся злодеи, если они захватят моего господина, то убьют его.
— Это не мое дело, — сердито фыркнул лодочник.
— Я говорю снова: мы не те, кем кажемся. Я не слуга моего господина.
— Не слуга?
— Нет. И на самом деле я не заслуживаю тех слов, с которыми вы обратились ко мне: я даже не молодой человек. Я придворная дама и бегу от тех же разбойников. Нужно ли мне объяснять, что будет со мной, если они меня схватят?
Выслушав это признание, паромщик удивленно раскрыл глаза. Нами сняла крестьянскую шляпу, и ее волосы упали почти до земли. Паромщик в это время не отрываясь глядел на ее лицо. Его беззубый рот широко открылся от изумления: за свою долгую жизнь он ни разу не видел знатную госпожу без занавесок и покрывал. У этой девушки несомненно было лицо придворной дамы.
Паромщик не находил слов от потрясения.
— Я нахожусь на службе императора, выполняю секретное поручение. Если ты не перевезешь нас до того, как появятся наши преследователи, мое поручение не будет выполнено и, когда об этом станет известно императору, тебя накажут.
— Накажут меня? За что? Я же ничего не сделал, — паромщик был поражен и напуган.
— Вот именно, ничего, — Нами понизила голос и продолжала доверительным шепотом: — Из-за того, что ты ничего не сделал, поручение императора может остаться невыполненным. Представь себе, какие пытки ты вынесешь перед тем, как тебе отрубят голову.
Старый перевозчик сдвинул брови, обдумывая ее слова.
— А как они узнают? — тревожно спросил он.
— Слуга моего спутника уже скачет к императору с письмом. Ты не уйдешь от расплаты. Рискни переправиться через реку или умрешь под пыткой, когда слуга вернется с отрядом солдат.
— Мне кажется, вода немного спала, — осторожно произнес паромщик. — Думаю, сейчас самое время попробовать.
И старик начал отвязывать канат.
— Тогда торопись, — приказала Нами и подала Йоши знак заводить лошадей на паром.
С дальней стороны пристани послышались крики: там появились четыре всадника. Кисо, Томое, Имаи и Дзиро неслись к реке словно ангелы-мстители, поднимая облака грязи и фонтаны брызг.
Канат ослаб, и течение отнесло паром от берега как раз в тот момент, когда всадники подъехали к границе воды.
Кисо рывком остановил коня. На лице предводителя горцев застыла злоба. Он рывком вынул стрелу из колчана, одним быстрым движением наложил ее на тетиву и выстрелил. Это был хороший выстрел, но Кисо не учел скорость течения и снос парома. Стрела запуталась в гриве лошади Йоши.
Грубую ругань промахнувшегося предводителя заглушил шум реки. Преследователи выпустили целую тучу стрел, но ни одна уже не долетела до парома. Перевозчик, работая шестом, уже подогнал его к середине реки. Теперь отважные путешественники неслись по течению со слабым уклоном в сторону противоположного берега. Худые мускулистые руки паромщика равномерно давили на шест. Вдруг старик оступился и чуть не упал, потеряв опору. Шест перевозчика перестал доставать до дна. Паром завертелся, утратив управление, ныряя, как щепка в мутных волнах.
Нами и Йоши успокаивали лошадей. Они ничем не могли помочь старику.
Прямо перед ними ревело устье реки, где мутные стремительные воды тесно сшибались с грозными валами штормового моря. Казалось, спасения нет! Но тут шест паромщика на секунду поймал дно, вонзился глубже, и старик сумел развернуть плот в нужную сторону. Через несколько мгновений они врезались в отлогую косу песчаного пляжа, очутившись на северном берегу Тентю.
Йоши и Нами свели лошадей с шаткого настила. Йоши сказал:
— Возьми: ты заработал это, — и протянул перевозчику полный кошелек серебра.
— Я перевез вас для императора, — важно ответил старик, но, не раздумывая, схватил кошелек и спрятал его в набедренную повязку.
Путешественники сели на коней и поехали прочь от реки. Йоши обернулся и крикнул старику, который привязывал паром к маленькому пню:
— Не торопись возвращаться за другими людьми! Паромщик ответил, закрепляя причальный канат:
— Не торопиться? — Он удивленно поднял брови, — Я не сумасшедший и не поплыву обратно до завтра, а то и до послезавтра.
Йоши и Нами провели весь следующий день в трудной скачке. На второй день они переправились вброд через мелкую, но широкую реку Ои. Третий день застиг путников на побережье возле маленького приморского городка Окитсу, который когда-то был центром поместья князя Фумио.
Взгляд Йоши затуманили слезы, когда он увидел знакомые картины жизни обитателей этого края провинции. Тринадцать лет назад юноша Йоши стоял почти на этом самом месте и следил за работой солеваров. Его ноздри вздрагивали от едкого ароматного дыма костров, смешивавшегося с запахом гниющих водорослей. И сейчас все здесь было так, словно он никуда не уезжал. Каким наивным был тогда юноша Йоши — придворный щеголь, изгнанный без подготовки в суровую жизнь!
Йоши смотрел на женщин, таскавших к кострам соленую воду. Тяжесть ведер оттягивала им руки, сгибала их спины и плечи. Как слабы и жалки были их фигурки на фоне утонувшей в заливе косы Михо, похожей на кривой меч и поросшей могучими старыми соснами.
Теперь он с полным правом мог сострадать этим крестьянкам, чья участь так тяжела и однообразна. За тринадцать лет тяжких испытаний жизнь Йоши переменилась, развились его способности, расширился кругозор, а женщины все это время день за днем устало ходили по кругу, сгибаясь под тяжкой ношей. Они взвалили ее на себя еще детьми и постарели под ней.
Йоши произнес:
Песчаный серп и
Древние сосны Михо —
Здесь вечно люди
Гнут усталые спины
Под жизненною ношей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50