Она улыбнулась Пруиту прощающей улыбкой заботливой матери, и он понял, почему все, кто ходит по борделям, с таким восхищением отзываются о миссис Кипфер. Потому что она держится как истинная леди и умеет всем все прощать.
За его спиной Минерва захлопнула массивную дверь и опустила тяжелый засов.
– Мейлон, я, кажется, не знакома с вашим приятелем, – заметила миссис Кипфер.
– Раньше вы меня иначе принимали, – с упреком сказал Старк. – Что это за порядки такие, чтобы на порог не пускать? Можно подумать, у вас тут подпольный притон, а не лучший бордель в Гонолулу.
– Не стоит грубить из-за пустячного недоразумения, – ледяным тоном сказала миссис Кипфер. – Вы же знаете, я это слово терпеть не могу. А если вы намерены так себя вести и дальше, я, право же, буду вынуждена попросить вас уйти.
Старк набычился и молчал.
– По-моему, вам следует передо мной извиниться, – оказала миссис Кипфер. – Как вы думаете?
– Наверно, следует, – недовольно согласился Старк. – Извините.
– Вы меня до сих пор не познакомили с вашим приятелем.
Старк вежливо представил их друг другу, согнувшись в шутовском поклоне. Он вел себя как вздорный мальчишка, а не как рассерженный взрослый мужчина.
– Очень рада, – оставив без внимания поклон Старка, миссис Кипфер улыбнулась Пруиту. – Знакомство с новыми людьми вашей роты для меня всегда удовольствие.
– Очень приятно познакомиться, – неловкой скороговоркой пробормотал Пруит, недоумевая, где же женщины. От изысканных манер миссис Кипфер ему было не по себе.
– Пожалуй, я буду звать вас Пру. Можно? – Миссис Кипфер улыбнулась и повела их из большой прихожей вправо, через узкий коридор в гостиную.
– Конечно. – Пруит наконец-то увидел женщин, пусть не таких, как он представлял себе на лестнице, но все-таки женщин. – Меня по имени никто и не называет.
В гостиной их было семь. Одна стояла с солдатом у музыкального автомата, две сидели и болтали с матросами. Четыре других были не заняты. Три из них были толстые, похожие одна на другую, мерно жующие резинку коровы в одинаковых коротких платьях – наверняка так и сидят всегда втроем, безразличные, тупые, и только в день солдатской получки, когда бордель осаждают толпы, их, все таких же безразличных, перебрасывают из резерва на передовую. Но четвертая, тоже не занятая, была не похожа на них: хрупкая брюнетка в длинном и явно более дорогом платье, она сидела очень прямо и спокойно, безмятежно положив руки на колени, и Пруит поймал себя на том, что наблюдает именно за ней.
Глаз у него был наметанный, и он сразу же отметил, что четыре стройные девушки (в их число входила и хрупкая брюнетка), одетые в вечерние платья с удобной длинной молнией на спине – разрядом повыше и сознательно держатся в стороне от троицы толстых жвачных. И он тотчас же догадался, что, как бы ни расхваливали в седьмой роте заведение миссис Кипфер, оно ничем не отличается от других публичных домов, все здесь точно так же: плати в кассу три доллара, хватай любую, делай свое дело и уходи. Да, он все это сразу понял, но тем не менее поймал себя на том, что наблюдает за ней, столь разительно отличающейся даже от остальных трех девушек того же, более высокого разряда.
– Это Морин, – сказала миссис Кипфер, когда одна из двух девушек, сидевших с солдатами, встала и подошла к двери гостиной.
Морин была худая остроносая блондинка в длинном голубом платье, сквозь которое заметно просвечивало голое тело.
– Пру у нас впервые, – сказала ей миссис Кипфер. – Познакомь его с девушками, дорогая. Хорошо?
– Конечно, дорогая, – насмешливо ответила блондинка хрипловатым голосом. – Пойдем, малыш. – Она обняла Пруита за шею. – Эй, привет, Старк! Привет, старикашка! – крикнула она, увидев Старка, и озорно потянулась к нему. – Подарок мне принес?
– Ты поосторожнее. – Старк, ухмыляясь, попятился. – А то от подарка ничего не останется.
Миссис Кипфер обворожительно улыбнулась:
– Морин у нас маленькая озорница. Правда, дорогая?
– Совершенно верно, дорогая. Я этим озорством на жизнь зарабатываю, – не менее обворожительно улыбнулась в ответ Морин. – И не скрываю.
По-прежнему мило улыбаясь, миссис Кипфер повернулась к Пруиту:
– Поймите нас правильно. Мы вас ничуть не торопим. Вы сначала осмотритесь, познакомьтесь. Мы хотим, чтобы вы остались довольны своим выбором. Клиентов у нас сегодня немного и времени вполне достаточно. Я ведь правильно говорю, Морин? Да, дорогая?
– Конечно, дорогая. Времени хоть отбавляй, – ответила Морин и, обращаясь к Пруиту, заявила без обиняков: – Крутить любовь не по моей части. А вот насчет обслужить мужчину, это я умею. Спроси Старка, он со мной спал. Старк! Как я в постели? – окликнула она Старка. – Гожусь или нет?
Миссис Кипфер повернулась к ним спиной и пошла назад.
– Годишься, – сказал Старк. – Только очень уж деловая.
– Ах ты, старый черт! – торжествующе засмеялась Морин, радостно ухватила Старка под руку и потащила в глубь гостиной, к музыкальному автомату. – За это угостишь меня пластиночкой.
Заметив, что Пруит остался в одиночестве на пороге, миссис Кипфер тотчас вернулась к нему.
– У нас сейчас ужасные трудности с персоналом, – извиняющимся тоном сказала она. – Хороших девушек теперь просто неоткуда взять. На континенте объявили новый призыв, и на нас это так ужасно отразилось. Вы себе даже не представляете. У меня просто руки опускаются. Приходится целиком зависеть от агентства. Кого присылают, того и беру.
– Да, конечно, – сказал Пруит. – Я понимаю.
– Она вас никому не представила? – не переводя дух, продолжала щебетать миссис Кипфер. – Неужели так ни с кем и не познакомила?
– Нет. Ни с кем.
– Боже мой, как же так? Боже мой! Ну ничего, я сейчас распоряжусь, и вами займутся. Не огорчайтесь.
– Хорошо, – сказал Пруит. – Не буду.
– Лорен! – громко позвала миссис Кипфер. – Ты свободна, дорогая? Можешь подойти к нам на минутку? Я, собственно, с самого начала собиралась вас с ней познакомить. Лорен очень милая девушка, совершенно очаровательная. – И, оправдываясь, добавила: – Я действительно хотела вас с ней познакомить.
– Да, да, – сказал Пруит. – Конечно.
Он уже не слушал миссис Кипфер, он смотрел на хрупкую брюнетку, ту, что сидела отдельно от других, такая безмятежная и тихая, а сейчас встала и не спеша направилась к ним. Краем уха он ловил обрывки фраз – «все равно что родная дочь… мухи не обидит…», – но он не вслушивался. Еще раньше он неожиданно обнаружил, что наблюдает за ней, а сейчас снова поймал себя на том же: он внимательно изучал ее, но старался не очень пялить глаза. Когда она встала и направилась к ним, сквозь тонкую ткань платья он увидел ее тело, но она относилась к этому совсем не так, как Морин; Морин даже не сознавала, что ее платье просвечивает, а эта девушка сознавала все, даже то, что он за ней наблюдает, но была неизмеримо выше всего этого. Все понимала, но ее это ничуть не трогало.
Года двадцать три – двадцать четыре, решил он, мысленно отмечая, что Лорен держится безукоризненно прямо, что волосы у нее уложены на затылке в низкий круглый валик, что ее очень большие глаза смотрят ясно и открыто. Подойдя ближе, она улыбнулась, и он заметил, что ее рот кажется слишком большим на тонком, почти детском лице, заметил, какие пухлые у нее губы. Красивое лицо, подумал он.
Миссис Кипфер церемонно представила их друг другу, а потом попросила Лорен взять его под свою опеку, потому что он у них первый раз, пусть она все ему здесь покажет.
– Конечно, – ответила та, и он восхищенно отметил, какой у нее приятный низкий голос, какой спокойный и уверенный. Этот голос как нельзя лучше подходил ко всему ее облику.
– Давай сядем, хорошо? – Она улыбнулась.
Да, удивительно красивое лицо, снова подумал он, когда они сели, трагическое лицо, лицо женщины, много страдавшей, лицо совершенно неожиданное в таком заведении. Проституток страдание не красит, оно их уродует. Но это потому, что они не понимают смысла страдания. А она понимает. Такое ясное спокойствие, то самое, которое я всегда мечтал обрести, но так и не обрел, рождается только великой мудростью, постигающей смысл страдания, мудростью, которой я не сумел накопить, мудростью, которая так мне нужна и, наверно, нужна всем мужчинам, мысленно философствовал он, мудростью, которую никак не ожидаешь найти в борделе. В этом-то все и дело, подумал он, меня поразило, что я увидел в борделе трагическое и прекрасное лицо. Да, конечно, этим все и объясняется, сказал он себе, и еще тем, что я пьян.
– Миссис Кипфер говорит, ты в роте Мейлона новенький, – сказала она низким спокойным голосом, голосом глубочайшей мудрости. – Ты на Гавайях недавно? Или перевелся из другой части?
– Перевелся. – Пытаясь подавить спазм в горле, он тщетно отыскивал в голове хотя бы одну мало-мальски умную мысль, которую было бы не стыдно высказать перед этой великой мудростью.
Лорен ждала, рассматривая его ясными огромными глазами.
– Я на Гавайях почти два года, – сказал он.
– А к нам в первый раз? Что же так? Странно.
– Да, странно, – кивнул он. Если подумать, действительно странно. – Как-то привыкаешь ходить в одни и те же места, – попробовал объяснить он и сразу почувствовал себя дураком. – Вывеску-то я много раз видел. Но в моей прежней роте никто из ребят сюда не ходил.
– А я здесь уже год, – сказала она.
– Уже год? Вот как… Тебе эта работа, наверно, не очень нравится?
– Работа? Я, конечно, не в восторге, но в общем-то мне все равно. Да и потом, я не собираюсь оставаться здесь на всю жизнь.
– Еще бы. Тебе тут не место. Я вообще не понимаю, почему ты здесь.
– Есть причина. И очень серьезная… Тебе со мной не скучно? Наверно, все проститутки рассказывают о себе одно и то же.
– Пожалуй, – сказал он. – Как-то раньше об этом не думал, но вроде действительно так. Только их ведь не слушаешь. Никто их всерьез не принимает.
– Я все рассчитала. Я здесь уже год. Проработаю еще год, а потом сразу уеду. Я все рассчитала еще на континенте.
– Что рассчитала? – спросил Пруит, глядя на Старка и Морин, возвращавшихся от музыкального автомата.
– Сколько я здесь пробуду. – И Лорен замолчала.
– А-а… Понятно. – Он надеялся, что Старк с Морин пройдут мимо, но они остановились рядом с ними.
– Ах ты ж боже мой! – ухмыльнулся Старк. – Кого я вижу! Привет, Принцесса. Я думал, ты уже сделала нам ручкой.
– Здравствуй, Мейлон, – спокойно сказала Лорен, глядя на Старка своими огромными глазами. Смотрит как будто сквозь него, подумал Пруит, но при этом все видит.
– А ты, малыш, начал прямо со здешних звезд, – сказал Старк. – Как это ты с Принцессой познакомился? Взял и подошел, что ли?
– Миссис Кипфер познакомила, – ответил Пруит, вдруг обозлившись. – А что?
– Без трепа? Миссис Кипфер? Так сразу и познакомила?
– Конечно. А почему бы нет?
– Ну, парень, о тебе здесь высокого мнения. Меня ей только на четвертый раз представили. А потом я еще целых два раза сюда приезжал, пока она соизволила со мной переспать. И даже когда снизошла, то без особой охоты. Верно, Принцесса?
– Я сплю с любым, кого я устраиваю, – спокойно сказала Лорен.
Старк задумчиво посмотрел на нее:
– Чем не принцесса, а? Самая настоящая. Чистой воды принцесса, точно?
Морин сипло засмеялась. Старк ухмыльнулся ей и подмигнул.
А Пруит вдруг понял, что Лорен действительно похожа на принцессу, спокойную, гордую принцессу, невозмутимую, далекую от обыденной жизни и мужчин. Особенно от мужчин, подумал он и почувствовал, как у него снова перехватывает дыхание.
– Чистокровная принцесса, да? – продолжал Старк. – Верно я говорю? Я тебя спрашиваю. Принцесса Лорен, Пресвятая дева Гавайских островов. Схожу-ка я позвоню президенту, – без всякого перехода сказал он. – У вас сортир там же, где был?
– У нас здесь все как было, – хрипло сказала Морин, взяла Пруита за руку и потянула: – Вставай, малютка. Пойдем, я тебя с девочками познакомлю.
На безмятежном лице Лорен не отразилось ни тени недовольства, когда Морин потащила Пруита за собой в другой конец гостиной, усадила в кресло, а сама влезла к нему на колени.
– Это Билли, – Морин кивнула на маленькую смуглую девушку с длинным еврейским носом и блестящими темными глазами. Когда Пруит вошел в гостиную, эта девушка стояла с каким-то солдатом возле музыкального автомата; сейчас она сидела у солдата на коленях.
Морин повернулась к Пруиту:
– Старк сказал, вы с ним сегодня на всю ночь. Ты бутылочку не захватил?
– Нет, – Пруит смотрел через комнату на Лорен, – не захватил. Я думал, у вас запрещено.
– Как и всюду. Правда, в других домах, если ребята остаются на ночь, им разрешают. А наша стерва все равно запрещает. Даже если на всю ночь. Конечно, пока она стоит у дверей, пронести можно, было бы что.
– Ты, кажется, не очень любишь миссис Кипфер?
– Я? Да я ее обожаю! От нее сдохнуть можно. Если бы не она, я бы тут с тоски на стенку полезла, а так хоть есть над чем посмеяться. Эти ее манеры! Аристократка вшивая!
– А как получилось, что она держит бордель?
– Обычная история. Начинала сама проституткой, потом выбилась в бандерши.
– Для бандерши у нее слишком шикарная фигура.
– Зря облизываешься. – Морин засмеялась. – С тем же успехом можешь подкатиться к английской королеве. Слушай, малютка, а ты похож на артиста. Старк говорит, ты трубач. Артисты, они чего хочешь вообразить могут. Вот вообрази, что ты работаешь в борделе, где хозяйка – твоя родная мать. Можешь такое вообразить?
– Нет, не могу.
– Тогда ты меня поймешь. Я ж говорю, если б не наша стерва, я б с тоски околела. – Морин зевнула ему в лицо и потянулась, разведя в стороны худые руки. – Так. Продолжим знакомство. Это Сандра, – она показала пальцем. Когда Пруит вошел в гостиную, эта высокая брюнетка сидела с двумя матросами. Сейчас она по-прежнему была с ними. Сморщив вздернутый носик, Сандра весело смеялась и каждый раз, когда заходилась хохотом, а это случалось довольно часто, встряхивала гривой длинных блестящих волос.
– Очень гордится своими патлами, – с привычным и потому почти равнодушным ехидством заметила Морин. – А еще она у нас образованная. Говорит, колледж кончила. Роман пишет. Что-то вроде «Моя жизнь в борделе».
– Серьезно? – Пруит улыбнулся.
– Вполне. А вон там, – она показала на трех толстух, жующих резинку, – это Пеструха, Звездочка и Рыжуха.
Пруит громко расхохотался:
– С тобой не соскучишься.
Морин пристально посмотрела на него смеющимися глазами.
– Если они пообещают бросить жевать, я с получки куплю им шахматы. Во второй гостиной у нас еще пять-шесть девочек. Если хочешь, познакомлю. Только, думаю, они там уже заснули.
– Не надо их будить.
– Как вы любезны, дорогой. Это так мило с вашей стороны. Право, я благодарна.
– Ну что вы.
– Ладно, хватит, – решительно сказала она. – Тебе кто-нибудь понравился или нет? Я не собираюсь сидеть с тобой всю ночь.
– Мне все понравились. Особенно Пеструха, Звездочка и Рыжуха, – сказал он, повернувшись и снова глядя через комнату на Лорен.
– Принцесса-то смазливенькая, а?
– Ничего.
– Другими словами, сойдет, – сказала Морин. – На крайний случай. С большой голодухи.
– Вот именно.
Морин резко поднялась и разгладила на себе платье.
– Увы, дорогой, я вынуждена вас покинуть. – Она жеманно сложила губы бантиком. – Я вижу, мои услуги вам не понадобятся. Насколько я понимаю, мне недостает девственной чистоты. А мужчины, как известно, ценят это в шлюхах больше всего.
– Похоже, ее здесь не любят, – заметил Пруит. – Почему?
– Считай, что из профессиональной зависти. Как это назвать точнее, не знаю. Ну ладно. Мне, право же, безумно досадно, но, умоляю, позвольте вас покинуть. С вами так приятно беседовать, но у меня еще масса дел. Минерва, я слышу, открывает кому-то дверь, а, как говорит мамочка Кипфер, сначала дело, а лишь потом удовольствие.
– В таком случае не смею вас более задерживать. – Пруит улыбнулся. Довольно равнодушно, потому что все это уже перестало его забавлять, но улыбка была искренней, девушка нравилась ему, и он не собирался ее обижать, просто хотел от нее избавиться.
Она ослепительно улыбнулась ему в ответ понимающей улыбкой и, покачивая костлявыми бедрами, направилась через гостиную к двери. На своих шпильках она шла, точно мальчишка на ходулях: спина сгорблена, высоко поднятые плечи неуверенно и резко выдвигаются вперед, то правое, то левое. И, глядя на нее, он ощутил глубокую, великую грусть неизбежности, сродни той, что звучит в «вечерней зоре». Но когда он перевел взгляд на сидевшую в спокойном ожидании Лорен, сквозь эту грусть пробилось другое чувство; более настойчивое и более понятное, оно вновь подступило к горлу плотным комком, и сердце билось так, что его толчки отдавались даже в глазах, – теперь ничто его не удерживало, и он мог вернуться к ней.
Он уже поднялся с кресла, когда в прихожей, за коридором, где таяли, удаляясь, голова и плечи Морин, глухо бухнула входная дверь, лязгнул засов, и почти тотчас ликующе зазвенел голос с сочным бруклинским акцентом – голос рядового Анджело Маджио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
За его спиной Минерва захлопнула массивную дверь и опустила тяжелый засов.
– Мейлон, я, кажется, не знакома с вашим приятелем, – заметила миссис Кипфер.
– Раньше вы меня иначе принимали, – с упреком сказал Старк. – Что это за порядки такие, чтобы на порог не пускать? Можно подумать, у вас тут подпольный притон, а не лучший бордель в Гонолулу.
– Не стоит грубить из-за пустячного недоразумения, – ледяным тоном сказала миссис Кипфер. – Вы же знаете, я это слово терпеть не могу. А если вы намерены так себя вести и дальше, я, право же, буду вынуждена попросить вас уйти.
Старк набычился и молчал.
– По-моему, вам следует передо мной извиниться, – оказала миссис Кипфер. – Как вы думаете?
– Наверно, следует, – недовольно согласился Старк. – Извините.
– Вы меня до сих пор не познакомили с вашим приятелем.
Старк вежливо представил их друг другу, согнувшись в шутовском поклоне. Он вел себя как вздорный мальчишка, а не как рассерженный взрослый мужчина.
– Очень рада, – оставив без внимания поклон Старка, миссис Кипфер улыбнулась Пруиту. – Знакомство с новыми людьми вашей роты для меня всегда удовольствие.
– Очень приятно познакомиться, – неловкой скороговоркой пробормотал Пруит, недоумевая, где же женщины. От изысканных манер миссис Кипфер ему было не по себе.
– Пожалуй, я буду звать вас Пру. Можно? – Миссис Кипфер улыбнулась и повела их из большой прихожей вправо, через узкий коридор в гостиную.
– Конечно. – Пруит наконец-то увидел женщин, пусть не таких, как он представлял себе на лестнице, но все-таки женщин. – Меня по имени никто и не называет.
В гостиной их было семь. Одна стояла с солдатом у музыкального автомата, две сидели и болтали с матросами. Четыре других были не заняты. Три из них были толстые, похожие одна на другую, мерно жующие резинку коровы в одинаковых коротких платьях – наверняка так и сидят всегда втроем, безразличные, тупые, и только в день солдатской получки, когда бордель осаждают толпы, их, все таких же безразличных, перебрасывают из резерва на передовую. Но четвертая, тоже не занятая, была не похожа на них: хрупкая брюнетка в длинном и явно более дорогом платье, она сидела очень прямо и спокойно, безмятежно положив руки на колени, и Пруит поймал себя на том, что наблюдает именно за ней.
Глаз у него был наметанный, и он сразу же отметил, что четыре стройные девушки (в их число входила и хрупкая брюнетка), одетые в вечерние платья с удобной длинной молнией на спине – разрядом повыше и сознательно держатся в стороне от троицы толстых жвачных. И он тотчас же догадался, что, как бы ни расхваливали в седьмой роте заведение миссис Кипфер, оно ничем не отличается от других публичных домов, все здесь точно так же: плати в кассу три доллара, хватай любую, делай свое дело и уходи. Да, он все это сразу понял, но тем не менее поймал себя на том, что наблюдает за ней, столь разительно отличающейся даже от остальных трех девушек того же, более высокого разряда.
– Это Морин, – сказала миссис Кипфер, когда одна из двух девушек, сидевших с солдатами, встала и подошла к двери гостиной.
Морин была худая остроносая блондинка в длинном голубом платье, сквозь которое заметно просвечивало голое тело.
– Пру у нас впервые, – сказала ей миссис Кипфер. – Познакомь его с девушками, дорогая. Хорошо?
– Конечно, дорогая, – насмешливо ответила блондинка хрипловатым голосом. – Пойдем, малыш. – Она обняла Пруита за шею. – Эй, привет, Старк! Привет, старикашка! – крикнула она, увидев Старка, и озорно потянулась к нему. – Подарок мне принес?
– Ты поосторожнее. – Старк, ухмыляясь, попятился. – А то от подарка ничего не останется.
Миссис Кипфер обворожительно улыбнулась:
– Морин у нас маленькая озорница. Правда, дорогая?
– Совершенно верно, дорогая. Я этим озорством на жизнь зарабатываю, – не менее обворожительно улыбнулась в ответ Морин. – И не скрываю.
По-прежнему мило улыбаясь, миссис Кипфер повернулась к Пруиту:
– Поймите нас правильно. Мы вас ничуть не торопим. Вы сначала осмотритесь, познакомьтесь. Мы хотим, чтобы вы остались довольны своим выбором. Клиентов у нас сегодня немного и времени вполне достаточно. Я ведь правильно говорю, Морин? Да, дорогая?
– Конечно, дорогая. Времени хоть отбавляй, – ответила Морин и, обращаясь к Пруиту, заявила без обиняков: – Крутить любовь не по моей части. А вот насчет обслужить мужчину, это я умею. Спроси Старка, он со мной спал. Старк! Как я в постели? – окликнула она Старка. – Гожусь или нет?
Миссис Кипфер повернулась к ним спиной и пошла назад.
– Годишься, – сказал Старк. – Только очень уж деловая.
– Ах ты, старый черт! – торжествующе засмеялась Морин, радостно ухватила Старка под руку и потащила в глубь гостиной, к музыкальному автомату. – За это угостишь меня пластиночкой.
Заметив, что Пруит остался в одиночестве на пороге, миссис Кипфер тотчас вернулась к нему.
– У нас сейчас ужасные трудности с персоналом, – извиняющимся тоном сказала она. – Хороших девушек теперь просто неоткуда взять. На континенте объявили новый призыв, и на нас это так ужасно отразилось. Вы себе даже не представляете. У меня просто руки опускаются. Приходится целиком зависеть от агентства. Кого присылают, того и беру.
– Да, конечно, – сказал Пруит. – Я понимаю.
– Она вас никому не представила? – не переводя дух, продолжала щебетать миссис Кипфер. – Неужели так ни с кем и не познакомила?
– Нет. Ни с кем.
– Боже мой, как же так? Боже мой! Ну ничего, я сейчас распоряжусь, и вами займутся. Не огорчайтесь.
– Хорошо, – сказал Пруит. – Не буду.
– Лорен! – громко позвала миссис Кипфер. – Ты свободна, дорогая? Можешь подойти к нам на минутку? Я, собственно, с самого начала собиралась вас с ней познакомить. Лорен очень милая девушка, совершенно очаровательная. – И, оправдываясь, добавила: – Я действительно хотела вас с ней познакомить.
– Да, да, – сказал Пруит. – Конечно.
Он уже не слушал миссис Кипфер, он смотрел на хрупкую брюнетку, ту, что сидела отдельно от других, такая безмятежная и тихая, а сейчас встала и не спеша направилась к ним. Краем уха он ловил обрывки фраз – «все равно что родная дочь… мухи не обидит…», – но он не вслушивался. Еще раньше он неожиданно обнаружил, что наблюдает за ней, а сейчас снова поймал себя на том же: он внимательно изучал ее, но старался не очень пялить глаза. Когда она встала и направилась к ним, сквозь тонкую ткань платья он увидел ее тело, но она относилась к этому совсем не так, как Морин; Морин даже не сознавала, что ее платье просвечивает, а эта девушка сознавала все, даже то, что он за ней наблюдает, но была неизмеримо выше всего этого. Все понимала, но ее это ничуть не трогало.
Года двадцать три – двадцать четыре, решил он, мысленно отмечая, что Лорен держится безукоризненно прямо, что волосы у нее уложены на затылке в низкий круглый валик, что ее очень большие глаза смотрят ясно и открыто. Подойдя ближе, она улыбнулась, и он заметил, что ее рот кажется слишком большим на тонком, почти детском лице, заметил, какие пухлые у нее губы. Красивое лицо, подумал он.
Миссис Кипфер церемонно представила их друг другу, а потом попросила Лорен взять его под свою опеку, потому что он у них первый раз, пусть она все ему здесь покажет.
– Конечно, – ответила та, и он восхищенно отметил, какой у нее приятный низкий голос, какой спокойный и уверенный. Этот голос как нельзя лучше подходил ко всему ее облику.
– Давай сядем, хорошо? – Она улыбнулась.
Да, удивительно красивое лицо, снова подумал он, когда они сели, трагическое лицо, лицо женщины, много страдавшей, лицо совершенно неожиданное в таком заведении. Проституток страдание не красит, оно их уродует. Но это потому, что они не понимают смысла страдания. А она понимает. Такое ясное спокойствие, то самое, которое я всегда мечтал обрести, но так и не обрел, рождается только великой мудростью, постигающей смысл страдания, мудростью, которой я не сумел накопить, мудростью, которая так мне нужна и, наверно, нужна всем мужчинам, мысленно философствовал он, мудростью, которую никак не ожидаешь найти в борделе. В этом-то все и дело, подумал он, меня поразило, что я увидел в борделе трагическое и прекрасное лицо. Да, конечно, этим все и объясняется, сказал он себе, и еще тем, что я пьян.
– Миссис Кипфер говорит, ты в роте Мейлона новенький, – сказала она низким спокойным голосом, голосом глубочайшей мудрости. – Ты на Гавайях недавно? Или перевелся из другой части?
– Перевелся. – Пытаясь подавить спазм в горле, он тщетно отыскивал в голове хотя бы одну мало-мальски умную мысль, которую было бы не стыдно высказать перед этой великой мудростью.
Лорен ждала, рассматривая его ясными огромными глазами.
– Я на Гавайях почти два года, – сказал он.
– А к нам в первый раз? Что же так? Странно.
– Да, странно, – кивнул он. Если подумать, действительно странно. – Как-то привыкаешь ходить в одни и те же места, – попробовал объяснить он и сразу почувствовал себя дураком. – Вывеску-то я много раз видел. Но в моей прежней роте никто из ребят сюда не ходил.
– А я здесь уже год, – сказала она.
– Уже год? Вот как… Тебе эта работа, наверно, не очень нравится?
– Работа? Я, конечно, не в восторге, но в общем-то мне все равно. Да и потом, я не собираюсь оставаться здесь на всю жизнь.
– Еще бы. Тебе тут не место. Я вообще не понимаю, почему ты здесь.
– Есть причина. И очень серьезная… Тебе со мной не скучно? Наверно, все проститутки рассказывают о себе одно и то же.
– Пожалуй, – сказал он. – Как-то раньше об этом не думал, но вроде действительно так. Только их ведь не слушаешь. Никто их всерьез не принимает.
– Я все рассчитала. Я здесь уже год. Проработаю еще год, а потом сразу уеду. Я все рассчитала еще на континенте.
– Что рассчитала? – спросил Пруит, глядя на Старка и Морин, возвращавшихся от музыкального автомата.
– Сколько я здесь пробуду. – И Лорен замолчала.
– А-а… Понятно. – Он надеялся, что Старк с Морин пройдут мимо, но они остановились рядом с ними.
– Ах ты ж боже мой! – ухмыльнулся Старк. – Кого я вижу! Привет, Принцесса. Я думал, ты уже сделала нам ручкой.
– Здравствуй, Мейлон, – спокойно сказала Лорен, глядя на Старка своими огромными глазами. Смотрит как будто сквозь него, подумал Пруит, но при этом все видит.
– А ты, малыш, начал прямо со здешних звезд, – сказал Старк. – Как это ты с Принцессой познакомился? Взял и подошел, что ли?
– Миссис Кипфер познакомила, – ответил Пруит, вдруг обозлившись. – А что?
– Без трепа? Миссис Кипфер? Так сразу и познакомила?
– Конечно. А почему бы нет?
– Ну, парень, о тебе здесь высокого мнения. Меня ей только на четвертый раз представили. А потом я еще целых два раза сюда приезжал, пока она соизволила со мной переспать. И даже когда снизошла, то без особой охоты. Верно, Принцесса?
– Я сплю с любым, кого я устраиваю, – спокойно сказала Лорен.
Старк задумчиво посмотрел на нее:
– Чем не принцесса, а? Самая настоящая. Чистой воды принцесса, точно?
Морин сипло засмеялась. Старк ухмыльнулся ей и подмигнул.
А Пруит вдруг понял, что Лорен действительно похожа на принцессу, спокойную, гордую принцессу, невозмутимую, далекую от обыденной жизни и мужчин. Особенно от мужчин, подумал он и почувствовал, как у него снова перехватывает дыхание.
– Чистокровная принцесса, да? – продолжал Старк. – Верно я говорю? Я тебя спрашиваю. Принцесса Лорен, Пресвятая дева Гавайских островов. Схожу-ка я позвоню президенту, – без всякого перехода сказал он. – У вас сортир там же, где был?
– У нас здесь все как было, – хрипло сказала Морин, взяла Пруита за руку и потянула: – Вставай, малютка. Пойдем, я тебя с девочками познакомлю.
На безмятежном лице Лорен не отразилось ни тени недовольства, когда Морин потащила Пруита за собой в другой конец гостиной, усадила в кресло, а сама влезла к нему на колени.
– Это Билли, – Морин кивнула на маленькую смуглую девушку с длинным еврейским носом и блестящими темными глазами. Когда Пруит вошел в гостиную, эта девушка стояла с каким-то солдатом возле музыкального автомата; сейчас она сидела у солдата на коленях.
Морин повернулась к Пруиту:
– Старк сказал, вы с ним сегодня на всю ночь. Ты бутылочку не захватил?
– Нет, – Пруит смотрел через комнату на Лорен, – не захватил. Я думал, у вас запрещено.
– Как и всюду. Правда, в других домах, если ребята остаются на ночь, им разрешают. А наша стерва все равно запрещает. Даже если на всю ночь. Конечно, пока она стоит у дверей, пронести можно, было бы что.
– Ты, кажется, не очень любишь миссис Кипфер?
– Я? Да я ее обожаю! От нее сдохнуть можно. Если бы не она, я бы тут с тоски на стенку полезла, а так хоть есть над чем посмеяться. Эти ее манеры! Аристократка вшивая!
– А как получилось, что она держит бордель?
– Обычная история. Начинала сама проституткой, потом выбилась в бандерши.
– Для бандерши у нее слишком шикарная фигура.
– Зря облизываешься. – Морин засмеялась. – С тем же успехом можешь подкатиться к английской королеве. Слушай, малютка, а ты похож на артиста. Старк говорит, ты трубач. Артисты, они чего хочешь вообразить могут. Вот вообрази, что ты работаешь в борделе, где хозяйка – твоя родная мать. Можешь такое вообразить?
– Нет, не могу.
– Тогда ты меня поймешь. Я ж говорю, если б не наша стерва, я б с тоски околела. – Морин зевнула ему в лицо и потянулась, разведя в стороны худые руки. – Так. Продолжим знакомство. Это Сандра, – она показала пальцем. Когда Пруит вошел в гостиную, эта высокая брюнетка сидела с двумя матросами. Сейчас она по-прежнему была с ними. Сморщив вздернутый носик, Сандра весело смеялась и каждый раз, когда заходилась хохотом, а это случалось довольно часто, встряхивала гривой длинных блестящих волос.
– Очень гордится своими патлами, – с привычным и потому почти равнодушным ехидством заметила Морин. – А еще она у нас образованная. Говорит, колледж кончила. Роман пишет. Что-то вроде «Моя жизнь в борделе».
– Серьезно? – Пруит улыбнулся.
– Вполне. А вон там, – она показала на трех толстух, жующих резинку, – это Пеструха, Звездочка и Рыжуха.
Пруит громко расхохотался:
– С тобой не соскучишься.
Морин пристально посмотрела на него смеющимися глазами.
– Если они пообещают бросить жевать, я с получки куплю им шахматы. Во второй гостиной у нас еще пять-шесть девочек. Если хочешь, познакомлю. Только, думаю, они там уже заснули.
– Не надо их будить.
– Как вы любезны, дорогой. Это так мило с вашей стороны. Право, я благодарна.
– Ну что вы.
– Ладно, хватит, – решительно сказала она. – Тебе кто-нибудь понравился или нет? Я не собираюсь сидеть с тобой всю ночь.
– Мне все понравились. Особенно Пеструха, Звездочка и Рыжуха, – сказал он, повернувшись и снова глядя через комнату на Лорен.
– Принцесса-то смазливенькая, а?
– Ничего.
– Другими словами, сойдет, – сказала Морин. – На крайний случай. С большой голодухи.
– Вот именно.
Морин резко поднялась и разгладила на себе платье.
– Увы, дорогой, я вынуждена вас покинуть. – Она жеманно сложила губы бантиком. – Я вижу, мои услуги вам не понадобятся. Насколько я понимаю, мне недостает девственной чистоты. А мужчины, как известно, ценят это в шлюхах больше всего.
– Похоже, ее здесь не любят, – заметил Пруит. – Почему?
– Считай, что из профессиональной зависти. Как это назвать точнее, не знаю. Ну ладно. Мне, право же, безумно досадно, но, умоляю, позвольте вас покинуть. С вами так приятно беседовать, но у меня еще масса дел. Минерва, я слышу, открывает кому-то дверь, а, как говорит мамочка Кипфер, сначала дело, а лишь потом удовольствие.
– В таком случае не смею вас более задерживать. – Пруит улыбнулся. Довольно равнодушно, потому что все это уже перестало его забавлять, но улыбка была искренней, девушка нравилась ему, и он не собирался ее обижать, просто хотел от нее избавиться.
Она ослепительно улыбнулась ему в ответ понимающей улыбкой и, покачивая костлявыми бедрами, направилась через гостиную к двери. На своих шпильках она шла, точно мальчишка на ходулях: спина сгорблена, высоко поднятые плечи неуверенно и резко выдвигаются вперед, то правое, то левое. И, глядя на нее, он ощутил глубокую, великую грусть неизбежности, сродни той, что звучит в «вечерней зоре». Но когда он перевел взгляд на сидевшую в спокойном ожидании Лорен, сквозь эту грусть пробилось другое чувство; более настойчивое и более понятное, оно вновь подступило к горлу плотным комком, и сердце билось так, что его толчки отдавались даже в глазах, – теперь ничто его не удерживало, и он мог вернуться к ней.
Он уже поднялся с кресла, когда в прихожей, за коридором, где таяли, удаляясь, голова и плечи Морин, глухо бухнула входная дверь, лязгнул засов, и почти тотчас ликующе зазвенел голос с сочным бруклинским акцентом – голос рядового Анджело Маджио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111