» А Петька шмыгает носом и говорит: «Котенок у меня, Василий Иванович, сдох». « Отчего же?» «Да вот, конины объелся». «А где ж он столько конины взял?» — удивляется Чапаев. «Конюшня сгорела, а он там потом лазил, маленький, дурной, что с него взять». «Как — конюшня сгорела? — бледнеет, сереет и зеленеет Чапаев. — Кто виноват? Расстреляю!» «Да Фурманов сигарету непотушенную бросил, сразу занялось». «Ну а вот тут ты, Петька, врешь, Фурманов же отродясь не курит!» «Закуришь тут, когда знамя полка белые сперли».— А в чем прикол? — не поняла Маруська.— Да черт его знает, — снова затянулась я и поперхнулась дымом с непривычки. Откашлявшись, задумчиво сказала. — Вроде как потеря знамени была самым страшным событием для полка, абсолютной катастрофой в то время.— Ааа, — с умным видом протянула подружка.Трубка сотового ожила и Витькиным голосом спросила:— Лис, ты тут?— Тут, тут, — откликнулась я. Лис, Лисица, Лисонька и Лисёночек — так меня зовут друзья еще со школьных времен. Различные недоброжелатели правда зовут не иначе как Лисищщщей, непременно шипя при этом. Когда меня спрашивают, откуда это пошло, я мило улыбаюсь и скромно заявляю : «Умная я очень». Хотя на самом деле Лисом я стала после того как в седьмом классе свистнула у матери пачку хны и явилась в школу с ярко — оранжевыми волосами.— В общем, владелец сего транспортного средства — Ломеко Станислав Иванович, 1954 года рождения, трудится токарем на моторостроительном заводе. Полчаса назад совершил наезд на «Волгу» в состоянии сильного алкогольного опьянения и потому задержан прибывшим патрулем. Что еще тебя интересует?— Витя, можно на него взглянуть?— Он тебе вообще кто? — поинтересовался Корабельников.— Никто.— Тогда приезжай завтра, посмотришь, — почему—то сразу согласился он.— Витенька, мне сегодня, сейчас надо.— Не, сейчас не могу, и не проси, у меня обед, — отрезал он.— Покажешь мне его — и съездим, пообедаем как раз, я угощаю! — предложила я.— В «Патио», — не колеблясь, предложил он. Там делали просто фантастическую пиццу и на любой вкус — помимо традиционной с мясом — колбасой были и пиццы с ананасом, семгой, отличное пиво и коктейли.— Здорово, — обрадовалась я. — Куда подъезжать?Витька объяснил, я достала ключи из сумочки и кинула Маруське.— Я по делам, как видишь, дождешься?— Ага, — пожала она плечами. — Только ты уж пришли мне из охраны снизу мальчиков посимпатичней, мне твою воду одной не уволочь!
Товарищ Ломеко Станислав Иванович, раскрыв рот, храпел в маленькой камере, распространяя удушающий аромат давнего перегара. Непрезентабельные черные штаны, грязная футболка из тех, что бесплатно раздают заезжие американские проповедники с надписью «Together in Christ», сальные волосы и лицо — немолодое лицо, потрепанное неумеренными возлияниями, вечно брюзжащей женой и парочкой детей — двоечников, которые твердо именуются им как «спиногрызы». Черт меня возьми, но Ломеко Станислав Иванович, 1954 года рождения на киллера не тянул никак. Максимум на что он способен — это на травлю тараканов и битье собственной жены по случаю ее недовольства «Опять пришел пьяный, скотина!».— Посмотрела? — нетерпеливо спросил Витек.Понятно, дружочек, обед у мужчин — святое, а тут я чего — то торможу у немытого тела этого дядьки.— Дай мне его адрес, — попросила я.— А что сразу не сказала? — поскучнела я.— Адрес — и сразу в пиццерию! — клятвенно пообещала я.— И пустишь меня за руль, — уточнил он.— Пущу, пущу.— Тогда иди в машину, я сейчас! — обрадовался Корабельников.Не успела я устроиться на непривычном мне пассажирском кресле, как на крыльце появился Витек в сопровождении товарищей — тоже в форме.— Вы уж меня прикройте, может подзадержусь, — вещал мой школьный друг.— Прикроем, какой разговор, — ответил молодой светловолосый парнишка и достал сигарету.— А что у тебя стряслось? — спросил второй.— Да вот с девушкой в пиццерию на обед договорился съездить, — небрежно бросил Витек и не торопясь подошел к моей бэмке, по хозяйски уселся на мое бывшее место, по хозяйски хлопнул дверцей и привычным жестом повернул ключ.«Далеко пойдет», — улыбнулась я про себя.— Держи, — кинул он мне на колени сложенный тетрадный листок.Я развернула — корявым почерком было написано «Новогодняя, 45».Значит, Новогодняя…В голове пронеслась крамольная мысль — с лихвой выдать Витьке денег на такси и пиццу и рвануть по адресу, однако я решительно ее прогнала как недостойную. Кое — как промучившись час, отведенный на обед, я с облегчением высадила Витьку около его ментовки и рванула на Новогоднюю. Улочка оказалась на краю вселенной и моя машина, притормозившая на ней около сорок пятого дома оказала магическое действие на пару малолетних аборигенов, щелкающих семечки на лавке.— Бээмвэ, — авторитетно заявил длинноволосый тинейджер и сплюнул под ноги.— А вы к кому, тетенька? — бесхитростно спросил круглоголовый пацанчик лет восьми.— К Ломекам, — кивнула я на дом.— А мама только вечером будет, — ответил пацанчик.— Работает что ли?— Санитаркой в больнице, это на соседней, Волочаевской, если сильно надо, то можете к ней туда съездить, — тут же выдал он все секреты семьи.— Да ладно, — неопределенно протянула я, — отец — то где?— А он еще не приехал, он у дяди Игоря пьет с пятницы, дядя Игорь — он с работы папкиной, они на моторостроительном вместе работают, — обстоятельно разъяснил на этот раз тинейджер.— Братья, что ли? — задала я глупый вопрос. Уж очень похожей была их манера делиться информацией.— Ага, это Жорка, братан мой старший, он за меня кому хочешь в нос даст, — объяснил пацанчик.Я посмотрела на бедно одетых ребятишек, покосившийся домишко и вздохнула. Нет, киллерами тут и не пахло, в том что меня чуть не сбил Ломеко Станислав Иванович, непутевый отец этих детей — Ворон точно не виноват. И похоже зря я за проделки Грицацуевой на него думаю — мало ли за что он ей деньги отдал.— Матери скажите, что отец в милицию загремел, авария на нем, — сказала я и пошла к машине.— Мать его убьет, — авторитетно вынес вердикт разговорчивый младшенький.— Так понятно, — согласился старший.Черт. В любом случае не нравится мне этот наезд — что — то пошло не так.Не так.Плохая примета, хуже выскочившей наперерез черной кошки. Пусть Ломеко Станислав Иванович и не имел в мыслях меня лишить жизни, только это ясно показывало что удача не на моей стороне, а с учетом того, на что я решилась — выглядело и правда страшновато.Подумав об этом, быстренько доехала до дому, и первым делом рванула в гостиную, где осталась незаконченная раскладка со вчерашнего дня. Через полчаса, помучив карты и так и этак, я прикрыла глаза, откинувшись в кресле. Ну что мне стоило закончить раскладку сразу же, не было бы напрасных надежд и феерических планов. Карты были тверды — деньги взять несложно, да и лежат они — рядом. Но около них — смерть меня или самого дорогого мне человека (читай — Маруська), вор (читай — Зырян со своей братией), но даже если я их и найду, они мне не достанутся через вероломство близкого человека, ни центика ( читай — матушка их заберет у меня, пока я сплю и сдаст в церковь).Надежды не было — я перепробовала все способы гадания, и везде результат был на диво однообразен. Мне хотелось растоптать гадкие картонные бумажки, сжечь их в банном тазике для курения трав, а ветер пустить по ветру.— Машка, пошли есть, — заглянула ко мне Маруська.— Маруська, оставь меня, — глухо выдавила я из себя.Прахом все надежды! Я уже в воображении переехала в Барселону, жаркую благословенную Испанию, где живет чудовищно толстая Монсеррат с чудовищной фамилией Кабалье и ангельским, невыразимо прекрасным сопрано. Там бродят горячие испанские парни с бронзовыми сильными телами, жесткими членами и римскими профилями. И любая блондинка там — затаенная мечта любого их них, орошенная спермой и бурлением гормонов в крови. Я бы поставила в новом доме огромную кровать, в ванной было бы великое множество полуоплывших свечей, освещавших темные тела моих мачо, и в моем доме пахло бы не сожженной полынью, а жаркими испанскими признаниями на шелковых простынях, смешанной с моим телом спермой и моими оргазменными стонами. И никто мне не скажет что я рожей на принцессу не тяну. А в перерывах я бы разводила в оранжерее экзотические орхидеи и разноцветных попугаев. И никакой магии — даже самой простенькой! Я не выдержала и слезы покатились из глаз.A poco dinero poca salud — беднее бед, когда денег нет, говорят в жаркой Барселоне.Мои горькие рыдания прервала трель сотового.— Извини, — буркнул Ворон. — Я обозлился, когда ты на меня налетела и наговорил черт знает чего.— Да ладно, — вяло отозвалась я, — чего надо?— Я около тебя сейчас, можно зайду?— Ну заходи.Me da lo mismo, — сказала бы я, если бы была в Испании.Мне все равно.Снова запиликал сотовый.— Маняша, — не терпящим возражения голосом начала мать. — Времени полпятого, ты почему еще не приехала?Я тут же забыла про Испанию, облилась холодным потом от ужаса и проблеяла:— Так ты же на пять назначала, вот я к пяти и собираюсь.— Могла бы и пораньше приехать, матери помочь на стол накрыть, ради тебя же стараюсь, — недовольно попеняла мать.— Мамочка, я скоро буду и все сделаю!— Да ладно уж, времени в обрез, хоть сама объявись.Я положила сотовый на коленки и глубоко вздохнула — если бы я забыла и не приехала, мать бы с меня три шкуры спустила. Вдалеке на первом этаже едва различимо запиликал домофон. Ладно, Маруська откроет. Я же ринулась в спальню, раскрыла платяной шкаф и обозрела развешанные на плечиках тряпки. Мне было необходимо платье. Мать терпеть не могла меня в джинсах, по библии носить мужскую одежду был страшный грех, потому брюки мать заклеймила как непотребные. Я пыталась ей объяснить, что когда Богом был утвержден этот мораторий на внешний вид, мужчины носили длинные бабские халаты, а одежда их жен включала обязательные брючата. Я в этом вопросе я Бога понимала — понятно, что если б было наоборот, горячие палестинские парни испытывали б меньше проблем с проникновением в «Запретный женский сад удовольствия». Одно дело — халатик, поднял подол и все дела, другое дело — сложная конструкция из пары шаровар, тройки рубах и отлично все фиксирующего сыромятного пояса. Берег свое стадо Господь от блуда, слов нет, все до мелочей предусмотрел. Мать же меня слушать не стала, обозвала еретичкой и нехристью и велела в бесовской одежде не являться.Выбрав голубое платье, я вытащила его, критически оглядела и вздохнула — оно было всего лишь до колен, а следовательно — бесовское. Выгонят. Не то что я была этому не рада, но потом же проблем с матерью не оберешься.Снова запиликал сотовый.— Ну? — спросила я, увидев на экране номер сотового Ворона.— Меня твоя подруга не пускает, — проинформировал он.«Правильно делает», — подумала я, а вслух сказала:— Ворон, подожди меня у подъезда, я сейчас выйду, кое — что поменялось.— Хорошо, — коротко ответил он.В конце концов я выбрала унылое коричневое платье до щиколоток, произведение трудолюбивых китайцев, купленное для сельхозработ на материной даче, быстренько переоделась и пошла вниз.— Машка, — выглянула из кухни Маруська — Тут к тебе бандит этот, Ворон ломился, так я его на … послала.— А вот это ты зря, проблемы будут, — я с умилением поглядела на подружку. Вступилась за меня, не побоялась.— А нефиг ему было руки на тебя распускать. Ты куда?— Мать на смотрины велела явиться, — уныло поведала я.— Вот старая карга, неймется ж ей, — сплюнула она.— Не смей так про мою мать! — возмущенно заорала я.— А что? У нас демократия, что хочу то и говорю, она мне в детстве всю плешь проела. Кто на этот раз? Опять припадочный скрипач?Припадочным скрипачом был предшественник Николяши — Владик, чрезмерно полный, одышливый мужчина лет сорока в роговых очках и светлыми волосенками, сквозь которые просвечивала розовая кожа и покрывающие эту кожу чешуйки перхоти. Смотрины закончились вызовом скорой — Владику я понравилась чрезвычайно и его от переизбытка чувств скрутил эпилептический припадок.— На этот раз — Николяша, он стихи пишет.— Тьфу! — от души снова сплюнула Маруська, — и как у таких мамаш как твоя нормальные дети рождаются.Ответить достойно я не успела — подружка хлопнула дверью в кухню.Самое гадкое — что я готова была с Маруськой согласиться. Однако родителей не выбирают, какие есть, таких любить и надо, и точка.Я обулась и пошла вниз, однако сверху схлопнула дверь и Маруська догнала меня.— Хоть провожу, — хмуро сказала она на мой вопросительный взгляд.— Хоть проводи, — вздохнула я.Ехать отчаянно не хотелось, и я с большим удовольствием променяла смотрины на вечер с хамом и убийцей Вороном.Хам и убийца Ворон стоял и покуривал перед своим джипом.— Ах ты козел! Я ж тебе сказала сюда дорогу забыть! — рванула к нему Маруська.Я перехватила ее в броске и яростно ей шепнула :— Он извинился!!!Потом посмотрела на Ворона и с нажимом произнесла:— А ты ничего не слышал.— Не слышал. Ты куда в таком виде, картошку копать?— Почти. На вечер поэзии.— Гони в ж… этого женишка — поэта! — рявкнула Маруська. — Вместе с матерью, она мне в детстве ведь дневник цвайками заставила! ( Прим. Цвайка — двойка, искаженный немецкий) — Женишка? — поднял бровь Ворон.— Не обращай внимания, — устало сказала я. — Просто я хотела сказать что сейчас мне срочно надо к матери, и после семи если хочешь, встретимся.Ворон постоял, подумал и произнес:— Устраивает, но с большой натяжкой. Давай я тогда тебя довезу до матери, а в семь заберу.— Согласна! — почему — то гаркнула Маруська вместо меня.— Ты чего? — удивилась я, — у меня своя тачка есть, нафиг мне извозчики?— Дура ты, — зашептала мне Маруська, одновременно распахивая джип и запихивая меня внутрь, — уж лучше этот бандит, он хоть красивый, чем урод — Николяша.— А ты откуда знаешь что он урод? — спросила я, когда она заботливо пристегивала меня — видимо, чтобы не сбежала.— А кого еще твоя мать надыбать может? — яростно прошипела она. — Ну все, — повернулась она к Ворону, — что б в восемь привез обратно.— Как получится, — хмыкнул он.— Из-под земли достану, урод!— А только что говорила что я красавец, — захохотал Ворон и уселся рядом со мной в джип. Я, перебинтованная ремнем безопасности, опасливо отодвинулась. Ворон внимательно посмотрел, заметив это, но спросил только:— Куда ехать?— Мира, 36, — кратко ответила я.Мы проехали минут пять, когда Ворон спросил:— А что это ты так странно одета для встречи с женихом?— Да я его знать не знаю, — брякнула я.— А почему жених тогда? — поднял бровь парень.— Потому что мать меня замуж мечтает сплавить, — мрачно буркнула я.— Неплохая идея!— Отвянь, урод, — разозлилась я.— А твоя подруга сказала что я красавец и лучше Николяши, — вовсю веселился парень.Я молча отвернулась и стала пристально изучать проносящийся за окном пейзаж.— Приехали, — сказал парень через десять минут.Я поглядела за окно, увидела родной с детства двор и брякнула, поглядев на свои окна на первом этаже:— Вот урод!— А на этот раз за что ты меня так? — осведомился Ворон.— Да я не тебе, — с досадой сказала я, — вон на первом этаже в окне мама, около нее какая — то тетка и видать тот самый Николяша за столом в кухне сидят.Ворон потянулся к окну с моей стороны, внимательно осмотрел пасторальную картину и с сочувствием поглядел на меня. Николяша был хрупким мужичошкой с узенькими плечами, круглым личиком с мелкими неправильными чертами кукишем. И все — мать, тетка и Николяша — внимательно глядели во двор.— Ты это, погоди, не выходи, устроим им сейчас! — невнятно буркнул Ворон и вышел из джипа. После чего он открыл мою дверцу, со всевозможными ужимками практически вынес из джипа и крепко обнял. Потом подумал и начал лобызать щечку, одновременно поглаживая меня по спинке и пониже спинки.— На окно не смотри, главное, — прошипел он, — пусть урод облезет.— Ты все-таки добрый и хороший, — прочувствованно шепнула я. — Только мать уже запомнила твои номера и завтра придет к тебе с требованием на мне жениться — ты меня только что скомпрометировал.Ворон отшатнулся и недоверчиво спросил:— Ты пошутила?— Увы, нет, — вздохнула я. — Ты иди, я тебя прикрою уж как — нибудь.— Ну ладно, позвонишь как соберешься обратно, а я поехал, — Ворон наскоро потрепал меня по плечу и быстренько отчалил.А я пошла сдаваться.
Кухня встретила меня гробовым молчанием.— Так, — оживленно сказала я, меня зовут Магдалина Константиновна, прошу любить и жаловать.Тетка в белой блузке с халой на голове разомкнула губы и изумленно сказала :— Магдалина?— Ага, — весело согласилась я, — в честь библейской проститутки.— Оно и видно, — невежливо выдавила тетка, слегка качнув головой в сторону окна.— Но можно просто Машей, — великодушно разрешила я.Мать, обычно языкастая, наконец открыла рот, чтобы изречь:— Маняша, познакомься, это Анна Константиновна и ее сын Николай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Товарищ Ломеко Станислав Иванович, раскрыв рот, храпел в маленькой камере, распространяя удушающий аромат давнего перегара. Непрезентабельные черные штаны, грязная футболка из тех, что бесплатно раздают заезжие американские проповедники с надписью «Together in Christ», сальные волосы и лицо — немолодое лицо, потрепанное неумеренными возлияниями, вечно брюзжащей женой и парочкой детей — двоечников, которые твердо именуются им как «спиногрызы». Черт меня возьми, но Ломеко Станислав Иванович, 1954 года рождения на киллера не тянул никак. Максимум на что он способен — это на травлю тараканов и битье собственной жены по случаю ее недовольства «Опять пришел пьяный, скотина!».— Посмотрела? — нетерпеливо спросил Витек.Понятно, дружочек, обед у мужчин — святое, а тут я чего — то торможу у немытого тела этого дядьки.— Дай мне его адрес, — попросила я.— А что сразу не сказала? — поскучнела я.— Адрес — и сразу в пиццерию! — клятвенно пообещала я.— И пустишь меня за руль, — уточнил он.— Пущу, пущу.— Тогда иди в машину, я сейчас! — обрадовался Корабельников.Не успела я устроиться на непривычном мне пассажирском кресле, как на крыльце появился Витек в сопровождении товарищей — тоже в форме.— Вы уж меня прикройте, может подзадержусь, — вещал мой школьный друг.— Прикроем, какой разговор, — ответил молодой светловолосый парнишка и достал сигарету.— А что у тебя стряслось? — спросил второй.— Да вот с девушкой в пиццерию на обед договорился съездить, — небрежно бросил Витек и не торопясь подошел к моей бэмке, по хозяйски уселся на мое бывшее место, по хозяйски хлопнул дверцей и привычным жестом повернул ключ.«Далеко пойдет», — улыбнулась я про себя.— Держи, — кинул он мне на колени сложенный тетрадный листок.Я развернула — корявым почерком было написано «Новогодняя, 45».Значит, Новогодняя…В голове пронеслась крамольная мысль — с лихвой выдать Витьке денег на такси и пиццу и рвануть по адресу, однако я решительно ее прогнала как недостойную. Кое — как промучившись час, отведенный на обед, я с облегчением высадила Витьку около его ментовки и рванула на Новогоднюю. Улочка оказалась на краю вселенной и моя машина, притормозившая на ней около сорок пятого дома оказала магическое действие на пару малолетних аборигенов, щелкающих семечки на лавке.— Бээмвэ, — авторитетно заявил длинноволосый тинейджер и сплюнул под ноги.— А вы к кому, тетенька? — бесхитростно спросил круглоголовый пацанчик лет восьми.— К Ломекам, — кивнула я на дом.— А мама только вечером будет, — ответил пацанчик.— Работает что ли?— Санитаркой в больнице, это на соседней, Волочаевской, если сильно надо, то можете к ней туда съездить, — тут же выдал он все секреты семьи.— Да ладно, — неопределенно протянула я, — отец — то где?— А он еще не приехал, он у дяди Игоря пьет с пятницы, дядя Игорь — он с работы папкиной, они на моторостроительном вместе работают, — обстоятельно разъяснил на этот раз тинейджер.— Братья, что ли? — задала я глупый вопрос. Уж очень похожей была их манера делиться информацией.— Ага, это Жорка, братан мой старший, он за меня кому хочешь в нос даст, — объяснил пацанчик.Я посмотрела на бедно одетых ребятишек, покосившийся домишко и вздохнула. Нет, киллерами тут и не пахло, в том что меня чуть не сбил Ломеко Станислав Иванович, непутевый отец этих детей — Ворон точно не виноват. И похоже зря я за проделки Грицацуевой на него думаю — мало ли за что он ей деньги отдал.— Матери скажите, что отец в милицию загремел, авария на нем, — сказала я и пошла к машине.— Мать его убьет, — авторитетно вынес вердикт разговорчивый младшенький.— Так понятно, — согласился старший.Черт. В любом случае не нравится мне этот наезд — что — то пошло не так.Не так.Плохая примета, хуже выскочившей наперерез черной кошки. Пусть Ломеко Станислав Иванович и не имел в мыслях меня лишить жизни, только это ясно показывало что удача не на моей стороне, а с учетом того, на что я решилась — выглядело и правда страшновато.Подумав об этом, быстренько доехала до дому, и первым делом рванула в гостиную, где осталась незаконченная раскладка со вчерашнего дня. Через полчаса, помучив карты и так и этак, я прикрыла глаза, откинувшись в кресле. Ну что мне стоило закончить раскладку сразу же, не было бы напрасных надежд и феерических планов. Карты были тверды — деньги взять несложно, да и лежат они — рядом. Но около них — смерть меня или самого дорогого мне человека (читай — Маруська), вор (читай — Зырян со своей братией), но даже если я их и найду, они мне не достанутся через вероломство близкого человека, ни центика ( читай — матушка их заберет у меня, пока я сплю и сдаст в церковь).Надежды не было — я перепробовала все способы гадания, и везде результат был на диво однообразен. Мне хотелось растоптать гадкие картонные бумажки, сжечь их в банном тазике для курения трав, а ветер пустить по ветру.— Машка, пошли есть, — заглянула ко мне Маруська.— Маруська, оставь меня, — глухо выдавила я из себя.Прахом все надежды! Я уже в воображении переехала в Барселону, жаркую благословенную Испанию, где живет чудовищно толстая Монсеррат с чудовищной фамилией Кабалье и ангельским, невыразимо прекрасным сопрано. Там бродят горячие испанские парни с бронзовыми сильными телами, жесткими членами и римскими профилями. И любая блондинка там — затаенная мечта любого их них, орошенная спермой и бурлением гормонов в крови. Я бы поставила в новом доме огромную кровать, в ванной было бы великое множество полуоплывших свечей, освещавших темные тела моих мачо, и в моем доме пахло бы не сожженной полынью, а жаркими испанскими признаниями на шелковых простынях, смешанной с моим телом спермой и моими оргазменными стонами. И никто мне не скажет что я рожей на принцессу не тяну. А в перерывах я бы разводила в оранжерее экзотические орхидеи и разноцветных попугаев. И никакой магии — даже самой простенькой! Я не выдержала и слезы покатились из глаз.A poco dinero poca salud — беднее бед, когда денег нет, говорят в жаркой Барселоне.Мои горькие рыдания прервала трель сотового.— Извини, — буркнул Ворон. — Я обозлился, когда ты на меня налетела и наговорил черт знает чего.— Да ладно, — вяло отозвалась я, — чего надо?— Я около тебя сейчас, можно зайду?— Ну заходи.Me da lo mismo, — сказала бы я, если бы была в Испании.Мне все равно.Снова запиликал сотовый.— Маняша, — не терпящим возражения голосом начала мать. — Времени полпятого, ты почему еще не приехала?Я тут же забыла про Испанию, облилась холодным потом от ужаса и проблеяла:— Так ты же на пять назначала, вот я к пяти и собираюсь.— Могла бы и пораньше приехать, матери помочь на стол накрыть, ради тебя же стараюсь, — недовольно попеняла мать.— Мамочка, я скоро буду и все сделаю!— Да ладно уж, времени в обрез, хоть сама объявись.Я положила сотовый на коленки и глубоко вздохнула — если бы я забыла и не приехала, мать бы с меня три шкуры спустила. Вдалеке на первом этаже едва различимо запиликал домофон. Ладно, Маруська откроет. Я же ринулась в спальню, раскрыла платяной шкаф и обозрела развешанные на плечиках тряпки. Мне было необходимо платье. Мать терпеть не могла меня в джинсах, по библии носить мужскую одежду был страшный грех, потому брюки мать заклеймила как непотребные. Я пыталась ей объяснить, что когда Богом был утвержден этот мораторий на внешний вид, мужчины носили длинные бабские халаты, а одежда их жен включала обязательные брючата. Я в этом вопросе я Бога понимала — понятно, что если б было наоборот, горячие палестинские парни испытывали б меньше проблем с проникновением в «Запретный женский сад удовольствия». Одно дело — халатик, поднял подол и все дела, другое дело — сложная конструкция из пары шаровар, тройки рубах и отлично все фиксирующего сыромятного пояса. Берег свое стадо Господь от блуда, слов нет, все до мелочей предусмотрел. Мать же меня слушать не стала, обозвала еретичкой и нехристью и велела в бесовской одежде не являться.Выбрав голубое платье, я вытащила его, критически оглядела и вздохнула — оно было всего лишь до колен, а следовательно — бесовское. Выгонят. Не то что я была этому не рада, но потом же проблем с матерью не оберешься.Снова запиликал сотовый.— Ну? — спросила я, увидев на экране номер сотового Ворона.— Меня твоя подруга не пускает, — проинформировал он.«Правильно делает», — подумала я, а вслух сказала:— Ворон, подожди меня у подъезда, я сейчас выйду, кое — что поменялось.— Хорошо, — коротко ответил он.В конце концов я выбрала унылое коричневое платье до щиколоток, произведение трудолюбивых китайцев, купленное для сельхозработ на материной даче, быстренько переоделась и пошла вниз.— Машка, — выглянула из кухни Маруська — Тут к тебе бандит этот, Ворон ломился, так я его на … послала.— А вот это ты зря, проблемы будут, — я с умилением поглядела на подружку. Вступилась за меня, не побоялась.— А нефиг ему было руки на тебя распускать. Ты куда?— Мать на смотрины велела явиться, — уныло поведала я.— Вот старая карга, неймется ж ей, — сплюнула она.— Не смей так про мою мать! — возмущенно заорала я.— А что? У нас демократия, что хочу то и говорю, она мне в детстве всю плешь проела. Кто на этот раз? Опять припадочный скрипач?Припадочным скрипачом был предшественник Николяши — Владик, чрезмерно полный, одышливый мужчина лет сорока в роговых очках и светлыми волосенками, сквозь которые просвечивала розовая кожа и покрывающие эту кожу чешуйки перхоти. Смотрины закончились вызовом скорой — Владику я понравилась чрезвычайно и его от переизбытка чувств скрутил эпилептический припадок.— На этот раз — Николяша, он стихи пишет.— Тьфу! — от души снова сплюнула Маруська, — и как у таких мамаш как твоя нормальные дети рождаются.Ответить достойно я не успела — подружка хлопнула дверью в кухню.Самое гадкое — что я готова была с Маруськой согласиться. Однако родителей не выбирают, какие есть, таких любить и надо, и точка.Я обулась и пошла вниз, однако сверху схлопнула дверь и Маруська догнала меня.— Хоть провожу, — хмуро сказала она на мой вопросительный взгляд.— Хоть проводи, — вздохнула я.Ехать отчаянно не хотелось, и я с большим удовольствием променяла смотрины на вечер с хамом и убийцей Вороном.Хам и убийца Ворон стоял и покуривал перед своим джипом.— Ах ты козел! Я ж тебе сказала сюда дорогу забыть! — рванула к нему Маруська.Я перехватила ее в броске и яростно ей шепнула :— Он извинился!!!Потом посмотрела на Ворона и с нажимом произнесла:— А ты ничего не слышал.— Не слышал. Ты куда в таком виде, картошку копать?— Почти. На вечер поэзии.— Гони в ж… этого женишка — поэта! — рявкнула Маруська. — Вместе с матерью, она мне в детстве ведь дневник цвайками заставила! ( Прим. Цвайка — двойка, искаженный немецкий) — Женишка? — поднял бровь Ворон.— Не обращай внимания, — устало сказала я. — Просто я хотела сказать что сейчас мне срочно надо к матери, и после семи если хочешь, встретимся.Ворон постоял, подумал и произнес:— Устраивает, но с большой натяжкой. Давай я тогда тебя довезу до матери, а в семь заберу.— Согласна! — почему — то гаркнула Маруська вместо меня.— Ты чего? — удивилась я, — у меня своя тачка есть, нафиг мне извозчики?— Дура ты, — зашептала мне Маруська, одновременно распахивая джип и запихивая меня внутрь, — уж лучше этот бандит, он хоть красивый, чем урод — Николяша.— А ты откуда знаешь что он урод? — спросила я, когда она заботливо пристегивала меня — видимо, чтобы не сбежала.— А кого еще твоя мать надыбать может? — яростно прошипела она. — Ну все, — повернулась она к Ворону, — что б в восемь привез обратно.— Как получится, — хмыкнул он.— Из-под земли достану, урод!— А только что говорила что я красавец, — захохотал Ворон и уселся рядом со мной в джип. Я, перебинтованная ремнем безопасности, опасливо отодвинулась. Ворон внимательно посмотрел, заметив это, но спросил только:— Куда ехать?— Мира, 36, — кратко ответила я.Мы проехали минут пять, когда Ворон спросил:— А что это ты так странно одета для встречи с женихом?— Да я его знать не знаю, — брякнула я.— А почему жених тогда? — поднял бровь парень.— Потому что мать меня замуж мечтает сплавить, — мрачно буркнула я.— Неплохая идея!— Отвянь, урод, — разозлилась я.— А твоя подруга сказала что я красавец и лучше Николяши, — вовсю веселился парень.Я молча отвернулась и стала пристально изучать проносящийся за окном пейзаж.— Приехали, — сказал парень через десять минут.Я поглядела за окно, увидела родной с детства двор и брякнула, поглядев на свои окна на первом этаже:— Вот урод!— А на этот раз за что ты меня так? — осведомился Ворон.— Да я не тебе, — с досадой сказала я, — вон на первом этаже в окне мама, около нее какая — то тетка и видать тот самый Николяша за столом в кухне сидят.Ворон потянулся к окну с моей стороны, внимательно осмотрел пасторальную картину и с сочувствием поглядел на меня. Николяша был хрупким мужичошкой с узенькими плечами, круглым личиком с мелкими неправильными чертами кукишем. И все — мать, тетка и Николяша — внимательно глядели во двор.— Ты это, погоди, не выходи, устроим им сейчас! — невнятно буркнул Ворон и вышел из джипа. После чего он открыл мою дверцу, со всевозможными ужимками практически вынес из джипа и крепко обнял. Потом подумал и начал лобызать щечку, одновременно поглаживая меня по спинке и пониже спинки.— На окно не смотри, главное, — прошипел он, — пусть урод облезет.— Ты все-таки добрый и хороший, — прочувствованно шепнула я. — Только мать уже запомнила твои номера и завтра придет к тебе с требованием на мне жениться — ты меня только что скомпрометировал.Ворон отшатнулся и недоверчиво спросил:— Ты пошутила?— Увы, нет, — вздохнула я. — Ты иди, я тебя прикрою уж как — нибудь.— Ну ладно, позвонишь как соберешься обратно, а я поехал, — Ворон наскоро потрепал меня по плечу и быстренько отчалил.А я пошла сдаваться.
Кухня встретила меня гробовым молчанием.— Так, — оживленно сказала я, меня зовут Магдалина Константиновна, прошу любить и жаловать.Тетка в белой блузке с халой на голове разомкнула губы и изумленно сказала :— Магдалина?— Ага, — весело согласилась я, — в честь библейской проститутки.— Оно и видно, — невежливо выдавила тетка, слегка качнув головой в сторону окна.— Но можно просто Машей, — великодушно разрешила я.Мать, обычно языкастая, наконец открыла рот, чтобы изречь:— Маняша, познакомься, это Анна Константиновна и ее сын Николай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27