Бог мой… Он еще толком ко мне и не прикоснулся — а я уже умирала от желания обладать им.Так вот ты какая, половинка моя…— Поцелуй меня, — прошептала я, скользя по коже ладошками за спину, и припадая к нему всем телом.Потом подняла глаза и обмерла. У него опять были глаза зверя. Он медленно сжал в своей лапище мою руку, которую ласкал, и неимоверная боль обрушилась на меня. Мои пальцы словно дробились под его сжатием, и я застонала, заплакала от этой боли, уткнулась ему плечо, целуя обнаженную кожу. Я не вырывалась — я делила с ним мою боль, прижимаясь к нему всем телом, впечатываясь в его тело своим.— Что… что ты делаешь? — наконец глухо произнес он.— Я тебя, кажется, люблю, — беспомощно сказала я сквозь слезы.Ворон яростно посмотрел на меня и непроизвольно усилил нажим, и мы оба вскрикнули от синхронной пронзившей боли.— Перестань, ты сломаешь себе и мне руку, — выдохнула я.— Что ты делаешь? — закричал он.— Я тебя люблю, — преодолевая боль сказала я, — и ты меня тоже. А любящие делят все пополам, и боль тоже.— Ты врешь! — перекосился он. — Я — тебя — не — люблю!!!Я промолчала, лишь вскрикнув от новой острой вспышки боли.— Вот видишь…И тиски на моей ладошке разжались. Ворон нежно — нежно коснулся пальчиков губами, слегка дуя на них.— Что еще делят? — требовательно спросил он, ненавидяще глядя на меня. — Говори сразу, чтобы я знал. Счет в банке, квартиру, что ты еще со мной делить собралась???— Все…— А ты разве не знаешь, что я смертник? — издевательски сказал он. — Детка, если так, то через две недельки ты умрешь, вместе со мной!— Это очевидно, — устало сказала я.Ворон внимательно посмотрел и внезапно распахнул дверь.— Разделишь мой дом?— Конечно, — сквозь слезы кивнула я. — Я буду твоей гостьей сегодня.— А навсегда никто и не зовет.— Где у тебя кухня? — Я сделала вид что не расслышала и храбро шагнула через порог его квартиры.— Пойдем, я тебе покажу, — он взял меня за руку и отвел на кухню.Я оглядела большую и светлую кухню, села за стол и попросила:— Свари мне кофе. В джезве. Умеешь?— Леди, — поднял он бровь. — Это вообще единственное, что я умею готовить.— Только мне слабенький, светло — коричневый и соли пару крупинок, — предупредила я.— Извращенка, — покачал головой Ворон, и принялся за дело.А я сидела, положив локти на холодную мраморную столешницу и рассматривала его. На него было приятно смотреть, странно что я раньше этого не замечала. Он был высокий — даже выше меня, по виду — старше меня лет на семь — восемь, а еще у него был потрясающий профиль — четкий, очень красиво выписанный. С такого профили надо было чеканить древние монеты. Мои уголовники по большей части красотой не блистали, но Ворона можно было спокойно снимать в рекламе Мальборо. Черные густые волосы сзади были коротко подстрижены, спереди падали до бровей. Единственно что его портило — прядь седых волос в челке. На виске я углядела белый шрамик, выделявшийся на загорелой коже, и меня это почему — то умилило. А еще я вспоминала, как он обнаженный лежал у меня в комнате. Я хотела вернуть тот момент, сидела на Вороновой кухне в двух метрах от него и жалела о той бездарно проведенной ночи. Уж теперь бы я не растерялась, я бы поцеловала каждый кусочек невыразимо притягательной смуглой кожи, я бы вырвала стон из этого самоуверенного безупречного тела, и проснулась бы на его плече наутро, в кольце его рук. Неосознанно я потянулась к своей руке и коснулась губами кожи, там, где касались ее губы Ворона.— Мария? — тихо позвал он.И я встрепенулась. Неверяще посмотрела свою руку. Что со мной?? Он привороженный !! Он не мог, просто не мог всколыхнуть во мне весь этот эротический бред. Но тем не менее…— Ты хотела о чем — то поговорить?— Да, — наконец собралась я с мыслями. — Послушай, меня хотят убить.— Кто? — автоматически спросил он, помешивая кофе в джезве.— Ты, — робко призналась я.Он молча болтал ложечкой, сражаясь с поднимающейся пенкой, минуты шли, а я молилась про себя «Скажи, скажи, что это не ты, и я тебе поверю».— Бред, — наконец коротко ответил он и разлил кофе по крохотным фарфоровым кружечкам.— Мне в большую кружку и с молоком, что ты мне наливаешь, коленки мочить, — бесцветно сказала я.Он мне соврал.Это было так же очевидно как и то, что меня зовут Магдалиной.— Ворон, не надо. Я все знаю, у меня сидит связанная ведьма, которой ты меня заказал. — Мой голос был тих и невыразителен. — Я не знаю, почему ты так решил, но я не опасна тебе. Особенно … после сегодняшнего…Он молча поставил передо мной большую кружку.— Ворон, — безнадежно позвала я. — Убивший ведьму долго не живет, спроси хоть у кого. Живая — я тебя люблю и все для тебя сделаю. А мертвая — это буду не я, а просто дух. Мстительный дух. И тебя от него никому не уберечь.«Что ты делаешь? — застонал внутренний голос. — Ты что ему так прямо говоришь что его любишь? С мужчинами так нельзя!»«Это очевидно», — устало ответила ему я.Ворон спокойно поглядел мне в глаза, поморщился и попросил:— Маш, а ты мне насчет Зыряна не можешь погадать? Мне б мыслишки его знать.Он ставил меня на место. Мое дело — ворожить и колдовать. Все что ему от меня надо — это мой дар. Никаких бессонных ночей, полных обожания и нежности, никаких совместных завтраков. И у меня не будет его сына — темноволосого прехорошенького малыша, которому я буду лучшей на свете матерью. Я бы никогда не ругала малыша с его четким монетным профилем, ни за промоченные ботинки, ни за плохие отметки, непедагогично разбаловала бы его и во всем бы ему потакала. Ничего не будет этого. Никакой долгой — долгой жизни вместе, никакой смерти в один час — что может быть лучше. Никакого «forever together».— Приходи завтра часиков в три, прогадаем без проблем, — мертвым голосом сказала я. А что мне оставалось делать? Он меня приговорил — непонятно за какие грехи, но приговорил, и не мне было оспаривать его решения.— Нет, завтра наверно не устроит, вот если б ты сейчас могла, — отказался Ворон.— Послушай, а как Зырян тебя отпустил? Я думала он тебя в подвале запрет, пока ты ему два миллиона не отдашь.Кофе был почти допит, отпадал повод оставаться в его квартире. Но уходить отчаянно не хотелось. Хотелось пройти по комнатам и посмотреть на вещи, в окружении которых он живет, к которым прикасается — все это почему — то мгновенно исполнилось для меня смысла. Хотелось остаться навсегда в этой квартире.— В подвале? — высокомерно поднял он бровь. — Мария, не путай. Я — не шестерка, что б меня в подвале запирать.— Ясно. А что с общаком?— Искать надо, — сухо сказал он.— Я красивая сегодня ? — внезапно выпалила я. Черт меня дернул за язык. Однако я не рисковала нарваться на обычный язвительный ответ — гламария, заполированная « Ангелом» от Мюглера — адская смесь, сам папа римский не устоит.— Не вижу существенных отличий от тебя вчерашней, — пожал плечами он.Все ясно. Что с гламарией, что без — я для него интереса не представляю.В неловком молчании мы допили кофе и я стала собираться домой. Ворон меня не держал. У лифта я обернулась, и посмотрела на него. Как и час назад, он стоял босой и подпирал собой стенку. Внезапно я не выдержала, подбежала к нему и припала к нему всем телом. Что — то шепча, я словно в бреду его целовала, и таяла как воск под его ответными поцелуями. Он обнимал меня, словно я самое драгоценное в его жизни, и целовал, словно мечтал об этом годами. Внезапно он оторвал меня от себя.— Твой лифт подошел, — подтолкнул он меня.— Любимый, — прошептала я.— Не знаю что ты там вообразила, но я тебя даже не хочу, — цинично оглядел меня сверху донизу и указал на лифт, — надо особое приглашение?— Я же тебя люблю, — неверяще прошептала я.— Твои проблемы, — равнодушно обронил он и затолкал меня в лифт. — Еще раз так сделаешь — убью.— Тогда ты разделишь и мою смерть, — спокойно кивнула я и створки лифта сомкнулись, прервав разговор.Потом кинулась в машину и долго там рыдала. Произошло невероятное. Я влюбилась в привороженного, буквально с первого прикосновения. И он меня отверг.
Весь следующий день я хандрила. Сидела в интернете, листала журналы, съела с Маруськой и Грицацуевой огромный торт. Те мучались с похмелья и ползали по дому, как сонные мухи. Грицацуеву Маруська, кстати освободила подчистую, только двери заперла. И как не странно — та не наделала гадостей.— Мария, можно я домой позвоню? — не выдержав, попросила Грицацуева меня.Я равнодушно кивнула. Мне ее проблемы были до фени. Да и свои тоже. Если бы Грицацуева на моих глазах высыпала подозрительный порошочек в воду и поднесла мне ее, за версту отдающую запахом миндаля — вылакала бы беспрекословно. Меня ломало, как последнюю наркоманку. Я хотела Ворона рядом.Грицацуева набрала номер и, присев на кресло, вдруг завопила:— Сыночек?!!Я поморщилась от резкого звука. А Грицацуева не переставая вопила.— Родненький мой, ты жив — здоров? Что там с тобой эти ироды сделали? Ничего? Игоречек, в холодильнике суп, разогрей только, а я сейчас прибегу.Она положила трубку и умоляюще на меня посмотрела:— Мария, отпусти. Сына моего Ворон отпустил, значит нет мне нужды тебя убивать. Если не веришь, позвони, поговори с моим Игорюшей, дома он, живенький!!Я равнодушно кивнула и произнесла:— Иди куда хочешь, только иглы и заклинания сама с моей двери сними.— Ага, я быстренько, сейчас все сделаю, еще и оберег мой фирменный наложу от воров, золотая ты моя! — обрадовалась ведьма и унеслась.— Машка, ну что с тобой? — верная Маруська устроилась рядом и испытующе посмотрела.— Влюбилась, — со вздохом констатировала я.— Да ну нафиг, — поморщилась Маруська. — Когда?— Вчера. В Ворона, — уточнила я.— Да ну нафиг?????? — пораженно вскричала Маруська. — Ты с дуба упала? Он что, настолько хорош в постели?— Не спала я с ним, — печально призналась я.— Ну — ка, давай по порядку, откуда он вообще взялся, я его имени раньше от тебя даже не слышала, а тут такое!— Ну как, — начала я, — тут Никанора убили, и Ворон — его преемник, вот и пришел первым делом ко мне, я ему стандартный набор обрядов сделала. Да и приворожила заодним. А ты же знаешь, что если я человека приворожила — все, он для меня считай как мужчина вообще не существует.— В курсе, — кивнула Маруська. — Так чего ты сейчас стонешь?— Что — то пошло не так, — напряженно размышляла я. — Он почему — то меня коснулся с нежностью, и похоже я ее у него перехватила. Все как в классической приворожке — я после этого с ума по нему схожу, и я ему не нужна. Но как это могло случиться?— Слушай, а может все правильно, и он как раз тот кто тебе нужен? — осторожно сказала Маруська, невольно снова меня возвращая к тому разговору с бабушкой.— Бред, — отрезала я. — Если «тот самый» — то все должно быть обоюдно! А он мне сам сказал что меня ненавидит!Последние слова дались мне очень тяжело. Грудь сдавило подступающими рыданиями.«Да поплачь, не притворяйся, легче будет, — с жалостью сказал внутренний голос».«Пошел к черту!!!»— Может его еще на раз приворожить? — подала голос Маруська.— А как я его еще раз затащу сюда? Он меня видеть не хочет. А по воздуху — так когда еще дойдет.И тут перед глазами встала сцена — Ворон сдергивает салфетку со стаканов сока и один предлагает мне.— Маруся, я поняла, — потрясенно воскликнула я. — Я нашла глюк. Я сама выпила стакан с приворотом. Он не привороженный!!! Зато приворожилась каким — то образом я.«Ты что, дура, такой бред несешь?» — недоуменно спросил внутренний голос. Понятно, что я сделала вид что ничего не слышала.Следовало срочно отворожиться. Я подскочила и немедленно начала готовиться к обряду.— Могу помочь? — спросила Маруська.— Конечно, — рассеянно отозвалась я, наливая родниковую воду в ведерко, — брысь отсюда на кухню, и не показывайся пока не позову.— Только я готовить не буду, — предупредила Маруська, — мне лень.— Правильно, пиццу закажем, — согласилась я.Маруська убежала, я снова сняла оковы с силы, раскрылась и начала по крупинкам сыпать в воду соль, обволакивая каждый кристалл силой и словом.— Три раза крещусь , — прошептала я, накладывая на себя трижды крестное знамение, — три раза молюсь, три раза заклинаю… Сила дробила кристаллики соли и с моей руки тонкой струйкой текла соляная пыль в воду. Я не спеша наговаривала слова.— … з емля ты моя земличка, есть на тебе место, где нам с Вороном будет тесно, будем мы с ним плеваться, никогда не будем целоваться , — тут мне стало отчаянно жалко расставаться с любимым.— Тебя я не жду, проклинаю, Дверь на замки закрываю, постель для тебя — не расстилаю, и крепко тебя — не обнимаю , — печально читала я.С тяжелым сердцем я дочитала слова обряда, в ванной вылила на себя соляной раствор и не вытираясь пошла в спальню. Там упала на кровать и почему — то долго рыдала.— Мань, — раздался голос Маруськи от порога, — тебе твой Ворон звонит.— Алло! — счастье и покой снизошло на меня. О нмне позвонил…— Мария, — спокойно сказал Ворон, — ты вчера попросила у меня помощи.— Какой? — Его голос был для меня райской музыкой— Насчет того что тебя убить хотят, — усмехнулся он. — Проблемы больше нет. Поняла?— Так я знаю, что ты у Грицацуевой сына отпустил, спасибо тебе большое, — светло улыбнулась я. То что он передумал меня убивать — было для меня добрым знаком, какой — то надеждой, что все у нас будет хорошо.— Маша, — сказал он, не обращая внимания, — наша договоренность в силе, общак надо искать, как не крути. Могу я к тебе приехать?— Конечно! — радостно сказала я.— Через полчаса? — уточнил он.— Не, я сейчас немного не в форме, — растерялась я.— То есть?— Ну непричесанная и вообще…— Сила на месте? — сухо спросил Ворон.— На месте.— Тогда через полчаса.И он отключился. Я какое — то мгновение в оторопении слушала короткие гудки, потом с силой швырнула трубку в стену. Мерзавец только что дал понять что ему моя внешность и я сама до лампочки.
Приехал Ворон не один. Модельного вида, раскрашенная как ирокез перед битвой куколка висла на его руке и отпускать не собиралась. Что — то знакомое было в ее личике.— Это кто? — в упор спросила я.— Настя, — представил он ее.— Что это у вас грязь — то такая? — вместо приветствия девица брезгливо оглядела слегка натоптанный уличной обувью паркет в холле. — Я разуваться в таком месте не намерена.Она вздернула прехорошенький носик и прошла на кухню, оставляя следы.— Маруся, тебе не трудно комья грязи за нашей гостьей смести в уголок? — холодно обратилась я к подружке, не сводя глаз с нахалки.— Да тут нужен моющий пылесос, дождь прошел, у нее все подошвы в жидкой грязи, — скептически заявила Маруська.Гостья побагровела.— Куда ты меня привел? — гневно спросила она у Ворона.— Не переживай, котеночек, мы ненадолго, — успокоил он ее.— Вот я после ее ухода и уберу, — заявила Маруська и подмигнула мне, — замоем за ней пол, да?Маруська намекала на простейший обряд на то, чтобы человек сюда больше не ходил. Правильно, да только вряд ли она и так сюда придет.Я была зла. «Котеночек», черт возьми???? Хорош котеночек, мымра недомытая! Да на ней косметики килограмма два, умыть — так там такая обезьяна окажется!Злая на весь свет, я пошла в гостиную, Ворон потопал за мной.— Говори что надо, — сухо попросила я.— Посмотри, как мне найти общак, — попросил любимый.— Гадала уже, — отрезала я.— Это ты себе гадала, а мне нет, — резонно заметил он.Я спустя рукава и явно халтуря погадала ему, сказала что дела у него хреновые и ничего он не найдет.— Как это — ничего?— Да вот так, — злорадно сказала я. — Карты говорят что ты с этими деньгами никогда не встретишься.Он задумчиво потер подбородок, посмотрел на меня и тихо сказал— Ты мою смерть разделишь тогда.Это была не угроза. Странно — но это звучало как … предложение… Руки и сердца. Как обещание…— Разделишь? — прошептал он и внезапно потянулся ко мне.«Сейчас он меня поцелует!» — со сладким ужасом подумала я и тут дверь распахнулась.— Ой, смотри какая прелесть! Я такую же хочу! Купишь? — задыхаясь от восторга, в комнату влетела Настя. В руках она держала мой браслет из крупных прямоугольных изумрудов, каждый в рамке из маленьких бриллиантиков.— Куплю, конечно, — улыбнулся ей любимый и у меня все в душе похолодело.— Пятьдесят тысяч баксами, она того стоит? — подняла я бровь, глядя в глаза Ворона.— А когда его тебе дарили, ты тоже задавала себе этот вопрос? — в упор спросил он и нежно улыбнулся подружке. — Настя, браслет положи на место и подожди меня там еще немного, я скоро.— Ну сколько можно тебя ждать! — она очаровательно надула пухлые губки.— Еще немного, котенок, хорошо? И завтра купим тебе браслет.«Значит, считает что стоит», — отстраненно подумала я. Сердце мое было разбито на мелкие кусочки. Может быть, Ворон и найдет общак, но не с моей помощью. Мне легче по субботам рыдать на его могилке, чем видеть около него девиц.— Мария, — требовательно посмотрел он на меня, — ты мне толком так ничего и не сказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27