— Библии ведьмы у нас все равно нет и не будет, так чего воду в ступе толочь? Галина, я тебе последствия твоей просьбы сказала.— И все же я прошу вас об этом, — твердо сказала она.— Хорошо, — кивнула я, отказать мы ей не могли. — Чем ты расплатишься с нами за это?— Год рабства, стандартная плата, — пожала она плечами.— Нестандартная ситуация, — отрезала я. — Мы, помогая тебе, здорово пострадаем. Три года рабства — раз. И твои магические книги — каждой из нас по ксерокопии.— Ты никак ополоумела, Мария, у меня такое горе, а ты торгуешься, как на базаре, — поморщилась ведьма. — К тому же не тебе договариваться — ты — то не рискуешь, чего глотку дерешь?— Не, ты говори, доча, — кашлянула Пелагея.Надо полагать, что Галине это не понравилось. Три года еще куда ни шло, они пройдут. А вот книги свои другим в руки дать собственноручно — после этого на ней можно будет как на ведьме ставить крест. Отдавая свою книгу — отдаешь и свою силу тоже. Всю. Вот только не знаю, перейдет сила и к ксерокопиям? Скорее всего нет, однако и описания заклятий — огромное богатство.— А ты в уме? — отпарировала я. — Ты людей оставляешь без силы, без куска хлеба, и с большими проблемами. Подумай. Мы тебе эту услугу оказать совсем не рвемся, не забывай об этом и с большим удовольствием разойдемся по домам, прямо сейчас.— А что скажут уважаемые сестры? — посмотрела Галина на собравшихся.Наступила тишина, после чего Пелагея твердо прошамкала:— Права Мария. Мне внуков поднимать надо.— И я с ней согласна. Это более чем справедливо, мы все очень рискуем, — согласилась Оксана.Одна за другой собравшиеся ведьмы согласились с моими чудовищными условиями.— Ладно, сестры. Галина, мы свое слово тебе сказали, подумай хорошенько, — обратилась я к ней.— Я согласна, нечего думать, — помертвелыми губами прошептала она.Ах черт… Хоть мои охранки и были железобетонными, но черт его знает что они тут накопают. А с Вороном, моей половинкой и убийцей, я буду разбираться сама.Больше я ничего не могла сделать. Осталось только сделать хорошую мину при плохой игре.— Тогда завтра в девять утра, всех устраивает? — посмотрела я на ведьм. Все согласно кивнули.— Хорошо, тогда я поехала, дела, — поспешила я откланяться. А то знаю я — сейчас начнутся нескончаемые посиделки за чаем, перемыванием косточек и слезными сожалениями об убитой Настеньке. Нет, косточки — то помыть и я люблю, но если учесть что самая молодая ведьма из собравшихся, Оксана, старше меня на девять лет — понятно было, что общих тем мы не найдем. А что касается погибшей Насти, которой досталось тело Ворона, в котором мне было отказано — простите, но с чего мне по ней убиваться? А скорбеть напоказ словно она тебе любимая родная сестра только потому что так положено — извините, но это маразм.Я уже успокоилась.С чего я так огульно обвинила Ворона на основании того что он с Настей переспал — в том что он ее и убил? Это еще неизвестно!Усевшись в машину, я набрала номер Корабельникова.— Это Потёмкина, привет, — сказала я.— Привет — привет! Что на этот раз?— Ох, ты меня насквозь видишь, я по делу.— Так понятно что не на свидание пригласить, — хохотнул он.— Вить, сегодня девушку убили, Настю Солодовникову, можешь сказать чего говорят?— Настя, Настя… Ну знаю я, и что именно тебя интересует?— Наверно то, какие версии.— Пока еще рано про версии говорить, — уклончиво отозвался он и пошелестел бумагами. — А ! Вот нашел протокол. Обнаружили в карьере, на ней платье синего цвета, сумочка из кожзама, в ней косметика и бумажник с общей суммой 648 рублей, черные туфельки на ногах и браслет желтого металла с тремя зелеными камнями на левой руке.— Что за зеленые камни? — не поняла я.— Да это мы так пишем, но понятно что это дорогущий браслет с изумрудами, — отозвался он.Он ей купил браслет! Если бы мерзавка была жива, я бы ее укокошила сама сейчас по второму разу. Кое — как справилась и спросила:— А что по маньяку, который 22 девушки убил?— А ты откуда знаешь? — удивился он.— Знаю, — уклончиво ответила я.— А спрашиваешь почему? — не отставал Корабельников.— Потому что Солодовникова — двадцать третья! — рявкнула я.— Батюшки — светы, — опешил он. — С чего ты взяла?— Так сама она сказала.— Кто сказала? — не понял он.— Солодовникова! — разозлилась я.— Маня, ты чего? Рехнулась? Ее ж убили, — осторожно сказал он.— А ты чего? — рявкнула я. — Забыл, кем я работаю? Говорю, она двадцать третья, ее тетка сегодня ее дух вызывала!— Дух — это конечно серьезно! — хмыкнул он.— Ты по маньяку дашь мне инфу или нет?— Маньяк этот убивает девушек до семнадцати лет уже шесть лет. Довольна?— А двадцативосьмилетних что, не убивает? — с затаенной надеждой спросила я.— Никогда! — Отрезал он. — Строго от пятнадцати до семнадцати! Все они подвергались насилию, все блондинки, все не девственницы.— Корабельников, я тебя люблю! — обрадовалась я. — Ты чего хочешь?— Ящик пива я хочу! — Мгновенно сориентировался он. — «Сибирской короны», классической!— Сейчас привезу!— Сейчас не могу, уезжаю, — поскучнел он.— Так я на проходной оставлю, а то потом забуду.Корабельников помолчал, а потом сказал:— Тогда скажи что это вещдоки по отравлению на Мурманской, ладно? А то выжрут, гады, как пить дать выжрут! Не забудешь?— Конечно! — поклялась я.Мне явственно похорошело. Я маньяку не подходила.«Быстро же ты забыла как тебя Грицацуева чуть не прихлопнула по его наущению, — хмыкнул внутренний голос».Я молчала. Сказать было нечего.«Будь настороже. Он тебя убьет».«Пошел к черту!» — рявкнула я. Надо еще доказать, что это Ворон убивал девушек.«Это он. И мы оба это знаем».Ответить я не успела, телефон снова зазвонил — высветился мой собственный домашний номер.— Старушка, ну ёкалэмэнэ!!! Где тебя носит?— Дела, Марусенька, сейчас домой еду. Тебе чего — нибудь купить? — отозвалась я.— Ничего не покупай, а мухой лети домой, тебя менты тут уже час караулят, весь чай у меня выпили, — распорядилась подружка.— Менты? — поразилась я.С правоохранительными органами у меня было все замечательно — они мне ничего плохого не делали, и я поэтому не понимала, почему к ним такое негативное отношение в народе. Но тем не менее их присутствие в моем доме обескураживало. Я ничего вроде не натворила. Или все же у них другое мнение есть по этому поводу?— Маруська, — осторожно спросила я. — А они чего хотят?— Поговорить только, не переживай!— Буду через двадцать минут, жди, — пообещала я и рванула домой.Раньше сядешь — раньше выйдешь, как говорят мои уголовники. То есть возникшие проблемы надо решать тут же, все равно от них никуда не деться.Выезжая от Галининого дома, я вдруг вспомнила, как недавно я ругалась с Сережкой, Маруськиным мужем, объясняла ему что он женат и мы не пара. В разгар ссоры он жалобно на меня посмотрел и растерянно сказал:— Машенька, у тебя уже речь как у твоих новых русских, через каждое слово «конкретно» вставляешь.Вот гадость! Надо следить за своей речью, нечего обогащать свой язык всякой дрянью!И твердо решила с сего момента говорить исключительно языком Пушкина.Однако, проехав пару светофоров, я призадумалась. Пушкина я всегда здорово уважала. Поражало то, какой легкостью и грацией веяло от его строк, как четко он выражал в стихах свои мысли. Любимым стихотворением у меня было, естественно, посвящение Анне Керн. Помните?
Я помню чудное мгновение,Передо мной явилась ты,Как мимолетное видение,Как гений чистой красоты.
Потрясающие по красоте строки, когда я в первый раз их прочла — была абсолютно очарована. Мне, разумеется, никто таких стихов не напишет — какой из меня гений чистой красоты, моль я пигментонедостаточная. Но чувство какой — то зависти к женщине, которой писали такие стихи — осталось надолго. Лет до восемнадцати. Как раз в тот период я наткнулась на труд, посвященный переписке Пушкина, и обнаружила там интересное письмецо. Вернее — его фотографию, и должна вам сказать, с таким почерком ему б врачом — терапевтом работать, выписывать рецепты, я его каракули еле разобрала. Уж не помню кому оно было адресовано, однако одну фразу я запомнила на всю жизнь. «Вчера, — писал Александр Сергеевич, — с Божьей помощью е… л Анну Керн ». Да уж, такую женщину — только с Божьей помощью и в самом деле. Я дочитала письмо с пикантными подробностями и навсегда избавилась от зависти к Керн.
Менты меня не дождались. Пока я завозила Корабельникову упаковку пива, им кто — то позвонил и они, извинившись, уехали.— Так им чего надо — то было? — спросила я, разуваясь.— Да насчет Ворона твоего приходили.— Чего?? — подняла я на нее глаза. «Твоего Ворона» — звучало божественно.— Да интересовались, где он вчера ночью был, он сказал что у нас, вот я и подтвердила. А насчет тебя сказала что ты все равно утром заявилась и подтвердить это не сможешь.Тварь, убийца и недоносок Ворон обеспечил себе алиби, ничего не скажешь.— А чего это они им заинтересовались? — безмятежно спросила я. — Натворил чего? У него неприятности?— А вот этого, старушка, они мне не сказали, — развела руками Маруська. — Сама вон спроси, — кивнула она куда — то вглубь квартиры.— Он тут???? — шепотом спросила я в изумлении. После вчерашнего объяснения встречаться с ним было неудобно, после того что я узнала о Насте — страшно.— Ага, тебя дожидается, — кивнула она, — чай на кухне с Серегой пьют.Еще и Серега!!Вот черт! А я как на грех страшней атомной войны. Вернее в случае с Серегой это кстати, но Ворону — то я хочу нравиться! Несмотря на то что он тварь, убийца, недоносок, motherfucker, bloody bastard, merde. От этого он не перестал быть половинкой.Я заскочила в ванную, поглядела на свое бледненькое невыразительное личико. Макияж делать некогда — мое пятнадцатиминутное отсутствие будет замечено, и мне вовсе не хочется, чтобы хоть кто — то из них решил что я делала это для него. Вот черт!В общем, я недолго думая плеснула из баночки с гламарией на ладошку, умылась и пошла к гостям.— Мария, — умильно посмотрел на меня Серега. Бедный парень был совершенно не в моем вкусе — маленький и худенький, мне хотелось его прижать к своей большой груди, ласково погладить по голове и от души накормить. Уж не знаю, что в нем Маруська нашла, а меня его влюбленность всегда обескураживала — примерно как если бы пухлый розовощекий ангелок младшего детсадовского возраста изъявил вдруг желание меня трахнуть.— Мария? — поднял бровь Ворон.— Ага, Мария, — кивнула я. — А вы чего тут делаете?— Я тебе картину принес, — Серега достал свернутый трубочкой холст и принялся разворачивать.— А ты? — посмотрела я на Ворона.— А я ничего не принес, я мимо ехал, — признался он.— Ладно, с тобой значит потом разберемся, что — то ты часто мимо ездить стал, — пообещала я и поглядела на картину.Так я и думала. Снова вариация на тему эпохи Марии — Антуанетты. Серега всегда изображал меня в старинных платьях. И почему — то я всегда выходила на его холстах юной и красивой королевой. Серега объяснял что у него такое видение композиции, вот и все.На этой картине на мне было нежно — голубое платье, почти не прикрывающее огромную порнозвездную грудь, бледно — золотые локоны волос почти стелились по земле, а у ног моих стояли копилкой две борзые. На голове переливалась корона, в правой руке держала скипетр подозрительно-фаллической формы, и левой рукой я рассеянно гладила по голове голенького амура. Из сгустившихся на заднем плане облаков выглядывали призрачные бородатые граждане, я так понимаю какие — то боги и похотливо глядели мне в спину. Серегино видение композиции наверняка предусматривало там декольте до середины попы.— Эээ… Сергей, — осторожно начала я, люди искусства критики не выносят, могут и творить бросить. — Тебе не кажется что грудь ты зря так откровенно прописал? Она у меня самая неудачная часть тела.Парни как по команде с интересом уставились на мою грудь.— Нормальная у тебя грудь, — сообщил наконец Ворон после тщательного визуального исследования. Ага, чары красоты в действии.— Просто класс, — подтвердил Серега.— У твоей жены лучше, поверь, — строго посмотрела я на Серегу. Тот виновато посмотрел на Маруську, но та лишь улыбнулась. Вот терпение у человека! Да я б своего давно убила за такое.— Ну неважно, — продолжала я, — факт тот что мне не нравится. Почему бы тебе лучше не прорисовать мои ноги? Вот они мне нравятся точно.— Так у меня только фотография груди, — объяснил Серега, — а ног обнаженных нет, не с чего рисовать. Ты ж вечно в джинсах.Ворон поперхнулся чаем и внимательно на меня посмотрел.— А обнаженная грудь, значит, есть? — медленно спросил он.— Ну не совсем, а вот по это, — Серега показал на портрете полосу ткани, прикрывающей мой бюст, — помнишь, ты на мое день рождение пришла в платье с большим вырезом? Вот я по тем фотам и пишу картины.— А можно мне те фотографии тоже? — ухмыльнулся Ворон.— Короче, — прихлопнула я рукой по столу, — хорош мне тут порнографию разводить! Ну — ка живо говорите чего надо и скатертью дорога! У меня еще дел невпроворот!— Да я картину принес, — смешался Серега.— И с женой пообщаться, — подсказала я, пнув его под столом.Он опять виновато поглядел на Маруську и бодро уверил:— Так это само собой.— А ты чего все мимо ездишь? — бесцеремонно посмотрела я на Ворона.— Злая ты, Мария, — осудил меня он. — Вон в сказках даже Баба Яга гостей сначала кормила — поила, в баньке парила, а потом уж кушала.— Она хорошая, — вступился Серега.— Конечно хорошая. У тебя картин много ? — внезапно поменял он тему разговора.— Шесть пейзажей, восемь натюрмортов, и двадцать шесть портретов, — отрапортовал Серега.— Этой? — кивнул он в мою сторону.— Не все, — покачал Серега головой, поняв Ворона с полуслова. — Один — тещи и три портрета жены.— Выставлялся уже?— Не, какое, — махнул рукой наш живописец.Ворон задумался, после чего достал визитку и положил ее перед Серегой.— Знаешь, позвони — ка по этому телефону, это моя сестра, она вчера плакалась что один художник картины отозвал, и не знает что делать — стенды, что под него заготовлены, пустые. А выставка со дня на день открывается. Скажешь что от меня.— И выставят? — недоверчиво посмотрел на него Серега.— Выставят, выставят, там еще и не такую мазню выставляют, — успокоил его Ворон. Я б после такой оценки моего творчества его послала к черту. А Серега заулыбался от счастья.— Вы в ближайшее кафе пройти не хотите, чтобы обсудить условия сделки? — язвительно проговорила я. — Мы вам с Маруськой тут наверно мешаем?— Злая ты, — обиделся Серега.— А я про что! — поддакнул Ворон.— Спелись, — ахнула Маруська.— Серега, ты от него держись подальше, — хмуро постановила я. — Он нехороший дядь.— Почему? — удивился Ворон.— Забыл сколько я простыней на тебя грохнула? — напомнила я. Теперь я могла понять почему их было столько.Ворон замолчал. Маруська с Серегой озадаченно на нас посмотрели. Какое отношение простыни к скверному характеру имеют — никто из них не понял.— Простыни? — ровно сказал Серега. — Это что, твой бойфренд?Серегу снедала ревность, это было видно невооруженным взглядом.— Бойфренд? — я беспомощно посмотрела на всех, ожидая поддержки. А и правда, кто он мне? Все вежливо молчали, ожидая продолжения.— Ну мы… В общем у нас…— Деловые отношения, — наконец подсказал Ворон.— Да!!! — с облегчением подтвердила я. — У нас — деловые отношения! Деловее не бывает!И радостно улыбнулась.Маруська хмыкнула.Серега побагровел и судорожно хлебнул чаю.Ворон откровенно ухмылялся, демонстрируя безупречный фарфор зубов.Я психанула.— Кстати — тебе чего надо, зачастил ты чего — то? — накинулась я на него. Хотя и так понятно чего ему надо было — доллары найти хочет.— Пойдешь со мной в ресторан? — внезапно спросил он.— В ресторан точно не пойду, — убежденно ответила я. — Мещанство это.— А куда пойдешь? — прицепился он к словам.— В кино! — объявила я. — Меня еще никогда мальчики в кино не приглашали!— Совсем? — изумилась Маруська— Один раз, — помялась я. Тогда меня Димка пригласил в деревенский клуб уж не помню на какой фильм. — Но это было давно, в детстве и поэтому не считается! Но я пойду только если Маруська с Серегой пойдут!— Да! — громко заявил Серега, — мы, разумеется, тоже пойдем в кино, правда, Марусь?Все ясно, маленький художник собрался за мной элементарно шпионить.— Отлично, собирайтесь, — согласился Ворон. — Я тоже за свою жизнь только один раз, в детстве девочку в кино приглашал. Остальные предпочитали казино и рестораны.— Минуточку! — предупреждающе объявила я. — А расскажи ка нам, за что менты — то тобой интересуются, а? Чего натворил?— Мария, у меня жизнь такая, что не случись в городе, сразу бегут ко мне. Хотя теперь — то я честный бизнесмен! — горячо поклялся он.Ага, знаем мы этих честных бизнесменов от криминала. Пока я обувалась и мы рассаживались по машинам, вспомнилась мне история, в интернете где — то вычитала. В общем, жила — была тихая и очень интеллигентная дама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Я помню чудное мгновение,Передо мной явилась ты,Как мимолетное видение,Как гений чистой красоты.
Потрясающие по красоте строки, когда я в первый раз их прочла — была абсолютно очарована. Мне, разумеется, никто таких стихов не напишет — какой из меня гений чистой красоты, моль я пигментонедостаточная. Но чувство какой — то зависти к женщине, которой писали такие стихи — осталось надолго. Лет до восемнадцати. Как раз в тот период я наткнулась на труд, посвященный переписке Пушкина, и обнаружила там интересное письмецо. Вернее — его фотографию, и должна вам сказать, с таким почерком ему б врачом — терапевтом работать, выписывать рецепты, я его каракули еле разобрала. Уж не помню кому оно было адресовано, однако одну фразу я запомнила на всю жизнь. «Вчера, — писал Александр Сергеевич, — с Божьей помощью е… л Анну Керн ». Да уж, такую женщину — только с Божьей помощью и в самом деле. Я дочитала письмо с пикантными подробностями и навсегда избавилась от зависти к Керн.
Менты меня не дождались. Пока я завозила Корабельникову упаковку пива, им кто — то позвонил и они, извинившись, уехали.— Так им чего надо — то было? — спросила я, разуваясь.— Да насчет Ворона твоего приходили.— Чего?? — подняла я на нее глаза. «Твоего Ворона» — звучало божественно.— Да интересовались, где он вчера ночью был, он сказал что у нас, вот я и подтвердила. А насчет тебя сказала что ты все равно утром заявилась и подтвердить это не сможешь.Тварь, убийца и недоносок Ворон обеспечил себе алиби, ничего не скажешь.— А чего это они им заинтересовались? — безмятежно спросила я. — Натворил чего? У него неприятности?— А вот этого, старушка, они мне не сказали, — развела руками Маруська. — Сама вон спроси, — кивнула она куда — то вглубь квартиры.— Он тут???? — шепотом спросила я в изумлении. После вчерашнего объяснения встречаться с ним было неудобно, после того что я узнала о Насте — страшно.— Ага, тебя дожидается, — кивнула она, — чай на кухне с Серегой пьют.Еще и Серега!!Вот черт! А я как на грех страшней атомной войны. Вернее в случае с Серегой это кстати, но Ворону — то я хочу нравиться! Несмотря на то что он тварь, убийца, недоносок, motherfucker, bloody bastard, merde. От этого он не перестал быть половинкой.Я заскочила в ванную, поглядела на свое бледненькое невыразительное личико. Макияж делать некогда — мое пятнадцатиминутное отсутствие будет замечено, и мне вовсе не хочется, чтобы хоть кто — то из них решил что я делала это для него. Вот черт!В общем, я недолго думая плеснула из баночки с гламарией на ладошку, умылась и пошла к гостям.— Мария, — умильно посмотрел на меня Серега. Бедный парень был совершенно не в моем вкусе — маленький и худенький, мне хотелось его прижать к своей большой груди, ласково погладить по голове и от души накормить. Уж не знаю, что в нем Маруська нашла, а меня его влюбленность всегда обескураживала — примерно как если бы пухлый розовощекий ангелок младшего детсадовского возраста изъявил вдруг желание меня трахнуть.— Мария? — поднял бровь Ворон.— Ага, Мария, — кивнула я. — А вы чего тут делаете?— Я тебе картину принес, — Серега достал свернутый трубочкой холст и принялся разворачивать.— А ты? — посмотрела я на Ворона.— А я ничего не принес, я мимо ехал, — признался он.— Ладно, с тобой значит потом разберемся, что — то ты часто мимо ездить стал, — пообещала я и поглядела на картину.Так я и думала. Снова вариация на тему эпохи Марии — Антуанетты. Серега всегда изображал меня в старинных платьях. И почему — то я всегда выходила на его холстах юной и красивой королевой. Серега объяснял что у него такое видение композиции, вот и все.На этой картине на мне было нежно — голубое платье, почти не прикрывающее огромную порнозвездную грудь, бледно — золотые локоны волос почти стелились по земле, а у ног моих стояли копилкой две борзые. На голове переливалась корона, в правой руке держала скипетр подозрительно-фаллической формы, и левой рукой я рассеянно гладила по голове голенького амура. Из сгустившихся на заднем плане облаков выглядывали призрачные бородатые граждане, я так понимаю какие — то боги и похотливо глядели мне в спину. Серегино видение композиции наверняка предусматривало там декольте до середины попы.— Эээ… Сергей, — осторожно начала я, люди искусства критики не выносят, могут и творить бросить. — Тебе не кажется что грудь ты зря так откровенно прописал? Она у меня самая неудачная часть тела.Парни как по команде с интересом уставились на мою грудь.— Нормальная у тебя грудь, — сообщил наконец Ворон после тщательного визуального исследования. Ага, чары красоты в действии.— Просто класс, — подтвердил Серега.— У твоей жены лучше, поверь, — строго посмотрела я на Серегу. Тот виновато посмотрел на Маруську, но та лишь улыбнулась. Вот терпение у человека! Да я б своего давно убила за такое.— Ну неважно, — продолжала я, — факт тот что мне не нравится. Почему бы тебе лучше не прорисовать мои ноги? Вот они мне нравятся точно.— Так у меня только фотография груди, — объяснил Серега, — а ног обнаженных нет, не с чего рисовать. Ты ж вечно в джинсах.Ворон поперхнулся чаем и внимательно на меня посмотрел.— А обнаженная грудь, значит, есть? — медленно спросил он.— Ну не совсем, а вот по это, — Серега показал на портрете полосу ткани, прикрывающей мой бюст, — помнишь, ты на мое день рождение пришла в платье с большим вырезом? Вот я по тем фотам и пишу картины.— А можно мне те фотографии тоже? — ухмыльнулся Ворон.— Короче, — прихлопнула я рукой по столу, — хорош мне тут порнографию разводить! Ну — ка живо говорите чего надо и скатертью дорога! У меня еще дел невпроворот!— Да я картину принес, — смешался Серега.— И с женой пообщаться, — подсказала я, пнув его под столом.Он опять виновато поглядел на Маруську и бодро уверил:— Так это само собой.— А ты чего все мимо ездишь? — бесцеремонно посмотрела я на Ворона.— Злая ты, Мария, — осудил меня он. — Вон в сказках даже Баба Яга гостей сначала кормила — поила, в баньке парила, а потом уж кушала.— Она хорошая, — вступился Серега.— Конечно хорошая. У тебя картин много ? — внезапно поменял он тему разговора.— Шесть пейзажей, восемь натюрмортов, и двадцать шесть портретов, — отрапортовал Серега.— Этой? — кивнул он в мою сторону.— Не все, — покачал Серега головой, поняв Ворона с полуслова. — Один — тещи и три портрета жены.— Выставлялся уже?— Не, какое, — махнул рукой наш живописец.Ворон задумался, после чего достал визитку и положил ее перед Серегой.— Знаешь, позвони — ка по этому телефону, это моя сестра, она вчера плакалась что один художник картины отозвал, и не знает что делать — стенды, что под него заготовлены, пустые. А выставка со дня на день открывается. Скажешь что от меня.— И выставят? — недоверчиво посмотрел на него Серега.— Выставят, выставят, там еще и не такую мазню выставляют, — успокоил его Ворон. Я б после такой оценки моего творчества его послала к черту. А Серега заулыбался от счастья.— Вы в ближайшее кафе пройти не хотите, чтобы обсудить условия сделки? — язвительно проговорила я. — Мы вам с Маруськой тут наверно мешаем?— Злая ты, — обиделся Серега.— А я про что! — поддакнул Ворон.— Спелись, — ахнула Маруська.— Серега, ты от него держись подальше, — хмуро постановила я. — Он нехороший дядь.— Почему? — удивился Ворон.— Забыл сколько я простыней на тебя грохнула? — напомнила я. Теперь я могла понять почему их было столько.Ворон замолчал. Маруська с Серегой озадаченно на нас посмотрели. Какое отношение простыни к скверному характеру имеют — никто из них не понял.— Простыни? — ровно сказал Серега. — Это что, твой бойфренд?Серегу снедала ревность, это было видно невооруженным взглядом.— Бойфренд? — я беспомощно посмотрела на всех, ожидая поддержки. А и правда, кто он мне? Все вежливо молчали, ожидая продолжения.— Ну мы… В общем у нас…— Деловые отношения, — наконец подсказал Ворон.— Да!!! — с облегчением подтвердила я. — У нас — деловые отношения! Деловее не бывает!И радостно улыбнулась.Маруська хмыкнула.Серега побагровел и судорожно хлебнул чаю.Ворон откровенно ухмылялся, демонстрируя безупречный фарфор зубов.Я психанула.— Кстати — тебе чего надо, зачастил ты чего — то? — накинулась я на него. Хотя и так понятно чего ему надо было — доллары найти хочет.— Пойдешь со мной в ресторан? — внезапно спросил он.— В ресторан точно не пойду, — убежденно ответила я. — Мещанство это.— А куда пойдешь? — прицепился он к словам.— В кино! — объявила я. — Меня еще никогда мальчики в кино не приглашали!— Совсем? — изумилась Маруська— Один раз, — помялась я. Тогда меня Димка пригласил в деревенский клуб уж не помню на какой фильм. — Но это было давно, в детстве и поэтому не считается! Но я пойду только если Маруська с Серегой пойдут!— Да! — громко заявил Серега, — мы, разумеется, тоже пойдем в кино, правда, Марусь?Все ясно, маленький художник собрался за мной элементарно шпионить.— Отлично, собирайтесь, — согласился Ворон. — Я тоже за свою жизнь только один раз, в детстве девочку в кино приглашал. Остальные предпочитали казино и рестораны.— Минуточку! — предупреждающе объявила я. — А расскажи ка нам, за что менты — то тобой интересуются, а? Чего натворил?— Мария, у меня жизнь такая, что не случись в городе, сразу бегут ко мне. Хотя теперь — то я честный бизнесмен! — горячо поклялся он.Ага, знаем мы этих честных бизнесменов от криминала. Пока я обувалась и мы рассаживались по машинам, вспомнилась мне история, в интернете где — то вычитала. В общем, жила — была тихая и очень интеллигентная дама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27