Она с размаху запрыгнула на кроватку, со вкусом затянулась и блаженно простонала:
— Господи, хорошо-то как…
— А детишки где?
— Детишки у меня хорошие, детишки мне ванну готовят! — радостно ответила она. — Я велела ванильной пены плеснуть побольше!
— Ну и будешь как дура по уши в пене сидеть, — скептично молвила я.
— А тебе жалко что ли? — обиделась она.
— Да вот еще, — хмыкнула я, — ты вот только над кроватью сигаретой не тряси, будь добра!
Мульти пожала плечами и сунула бычок в кактус.
И тут зазвонил телефон.
— Алле! — раздался голос моей дорогой маменьки. — Маняша, ты помнишь, я у тебя кактус оставляла?
— Кактус? — переспросила я и лихорадочно замахала руками, показывая Мультику на струйку дыма из цветочного горшка. — Ага, помню.
— Маменька? — испуганным шепотом спросила Наташка.
Я кивнула. Мульти, переменившись в лице, махом опрокинула в горшок все пиво из бутылки.
Я закатила глаза от такого варварства.
— Маняша, ты меня слушаешь? — вредно спросила мать.
— Да, мамочка, конечно! — покорно ответила я.
— Ну так я к тебе завтра за ним приеду. И иерусалимские крестик с цепочкой мне приготовь!
— Конечно, маменька, приезжай, — тяжко вздохнула я.
Как я буду выпутываться — совершенно непонятно.
— Сейчас ??? — побелев, как простыня, спросила Мульти.
Я, совершенно замороченная, кивнула. Наташка, не думая не секунды, вскочила с кровати и подбежав к Юльке стала ей чего-то втолковывать. Что — я не поняла. Маменька в это время мне подробно объясняла, где следует заказывать навоз для дачи и в каком количестве.
— Да, маменька, — покорно кивала я, — Конечно, маменька.
Под конец я опомнилась и попыталась возразить:
— Так может, проще если я тебе денег дам — и ты сама закажешь этот навоз, а то я не дай бог чего попутаю.
— Мне возиться с дерьмом? — ледяным голосом переспросила она.
— Да нет, нет, — смешалась я.
Положив трубку, я утерла лоб и в голову пришла запоздалая мысля. Маменьке так значит таким трудом, как заказывать ей на дачу навоз — не позволяет аристократическая сущность и внутреннее достоинство, а мне так в самый раз.
Ну, маменька!
Мульти с Юлькой за время разговора успели прихватить младенца и уйти из комнаты. Наверно на кухне чай пьют. Я пошла вниз, по пути созывая народ:
— Девчонки, вы где?
Тишина была мне ответом.
Я бегом спустилась вниз, посмотрела на подставку для обуви — черт возьми, а ведь никак дома я одна!
Что за черт?
В полной задумчивости я побрела в кухню и обнаружила там записку.
Потемкина! — гласила она. — С маменькой твоей встречаться нет никакой охоты, она мне в школе всю кровь выпила, так что принимай ее сама! Завтра встретимся, а пока мы с Юлькой домой поехали. С холодильника я взяла пятьсот рублей, потом отдам.
Твой Мультик.
Я ее понимала. Маменьку свою я сама побаиваюсь, да вот только сегодня можно было спокойно провести у меня дома. Гроза грянет только завтра.
Я побродила по опустевшему дому, посидела в интернете и поболтала с народом в аське. Залезла на свой ведьминский форум, где я числилась модератором, ответила на вопросы и выкинула рекламное сообщение о тайских таблетках для похудения. Совсем люди ума лишились — ведьм глупостями раздражать!
В два часа ночи я со стоном разогнулась над клавой, потерла ладошками затекшую попу и отправилась спать.
Все-таки без детишек как-то не то…
Скучно.
Ночь прошла беспокойно. Сначала из-за окна послышался потусторонний войсоседской кошки-сфинкши:
— Муааагххх!
Я непроизвольно вздрогнула и торопливо перекрестилась. Бакс, пригревшийся у меня под одеялом, беспокойно заворочался и высунул мордочку.
— Муаааагхр! — вой снова повторился.
Моего котеночка тут же оставили все сомнения и он, торопливо выбравшись из—под одеяла, вскочил на распахнутую форточку.
— Ммммяаааууу!!! — браво завопил он.
— Муаааагхр! — отозвалась противная сфинкша.
Я со стоном нахлобучила на ухо подушку и попыталась уснуть.
Как бы не так! Далее концерт протекал по прежней схеме — наоравшись всласть, Бакс от избытка чуйств принялся на бешенной скорости носиться по маршруту форточка — лестница — холл и обратно. Причем приземлялся этот гад исключительно мне на грудь. А вот сейчас представьте — Баксюша у меня кабанчик еще тот, как на убой откармливала гада телятинкой да сметанкой, форточка высоко… Мои ребра начали жалобно поскрипывать.
Злая на весь свет, я посмотрела на изготовившегося к прыжку с окна Бакса, и внезапно у меня в голове созрела мстя! Молниеносным движением я поставила себе на грудь материн кактус, и в ту же секунду на него приземлился Бакс…
— Мяу… — раздался его ошарашенный писк.
— Мамочки, — вякнула я.
Баксюша, постанывая, сполз с кактуса и принялся выколупывать колючки.
Я, кряхтя как старая бабка, осторожно включила свет и обозрела поле битвы. Кактус из размоченной пивом земли вынесло в один момент. Огромный приплюснутый шар валялся около подушки корешками вверх.
— Мать меня убьет…, — обреченно сказала я в пустоту.
«Чего стоишь, раззява, быстренько его засунь обратно в горшок, а завтра матери отдашь. Он пока сдуется, полмесяца пройдет, мать на тебя и не подумает», — прикрикнул на меня внутренний голос.
Я, тяжко вздохнув, собрала с пододеяльника обратно в горшок жидкую грязь вперемешку с окурками и незамысловато воткнула туда кактус. У него, бедного, явно снесло крышу, и сбоку красовалась какая-то шишка. Потом я протерла горшок, сменила белье на кровати и завалилась спать, предварительно заперев Бакса в Каморке.
Эх, мать меня убьет!
Как пить дать убьет!
Мать явилась аки тайфун на мою голову.
— Чего пол немыт? — спросила она с порога вздорным голосом.
— Да вроде помыт, — развела я руками.
— Поди тряпкой поводила да и все, — неодобрительно ответила она.
— Ну… типа этого, — осторожно согласилась я.
— Пол, детка, мыть следует крайне тщательно! — сказала она, подняв кверху палец. — Сначала необходимо отодвинуть мебель, хорошенько промести углы мокрым веником, после чего вымыть сначала водой с порошком, потом — чистой. И напоследок — отполировать мокрый пол сухой белой тряпочкой. Если она останется чистой — пол неплохо вымыт! И так — два раза в день, Манечка, два раза!
Я в полнейшем замешательстве смотрела на нее. Эт она прикалывается так, да? Да я мебель буду двигать только целый день на своих трех этажах!
Мать тем временем разулась, одела тапочки и пошла дальше.
— Какая грязь, — восклицала она поминутно. — Манечка, если ты не можешь содержать в чистоте большую квартиру, следует продать эту и купить однушку!
Я аж поперхнулась. Какая однушка??? Это мой дом!!! Я его люблю и я к нему привыкла!
— Ой, а вот котик у тебя замечательный! — пропела маменька. — Кис — кис!
И маменька протянула к нему руку с намерением погладить.
Бакс внезапно зашипел, вытаращил свои желтые глазищи и цапнул мать за палец.
— …, — взвизгнула маменька.
Я заржала.
— Кого ты завела у себя дома? — завопила она.
— Маменька, — я от хохота разогнуться не могла. — А ведь материться не хорошо, помнишь как я год назад не так выразилась, так ты меня по губам нашлепала?
Маменька пождала губы и сухо спросила:
— Где мой кактус?
— А вот он, на тумбочке, — охотно подсказала я.
Маменька посмотрела в указанном направлении, изменилась в лице и рысцой побежала к тумбочке.
— Боже… Боже! — лепетала она по пути.
«Скорей в уголок, прикрывайся тряпочкой и не отсвечивай — мать просекла!», — скомандовал внутренний голос.
— Магдалина! — странным голосом сказала маменька. — Подойди сюда!
«Я ж говорил — скорей, чего мешкала», — с тоской сказал голос.
Я кивнула и побрела к маменьке.
— Магдалина, — снова сказала маменька каким-то благоговейным тоном. — Посмотри на это чудо!
Она отодвинулась, и я узрела, что на безобразном колючем шаре с коричневыми отмершими прожилками непонятно каким образом прилепился прекрасный цветок.
— Ой какой хорошенький! — удивилась я. — А откуда он тут?
— Это, Магдалиночка, эхинокактус грузони, — торжественно сказала маменька. — И он зацвел!!!
— Ну… хорошо, — сказала я. Зацвел и зацвел. Раз цветок — чего б ему не зацвести?
— Магдалина! — мать строго взглянула на меня сквозь очки. — Он не цветет в комнатных условиях! Так что срочно мне расскажи — чем ты его поливала и как подкармливала!!!
Я с минутку подумала, после чего торжественно заявила:
— Хорошо, расскажу! Однако этот метод принадлежит Березняковой, и я хочу чтобы ты переговорила с Кларой, пусть та обратно Наташку на работу возьмет!
— Все что угодно! — клятвенно пообещала мать, и я тут же посвятила ее в эксклюзивный метод Мультика ухода за кактусами.
Мать покидала мою обитель со счастливой и нежной улыбкой на устах. В руках она осторожно несла свое сокровище. Мда, как мало надо человеку для счастья. И ведь маменька даже про навоз и свою цепочку с крестиком не вспомнила!
Часов в восемь вечера раздался звонок.
— Крейсер «Аврора» на связи! Прием! — бодро выкрикнул Мультик.
— Броненосец «Потемкин» — вас слушаю! — отозвалась я.
— Есть предложение! — сказала она. — Пошли напьемся, поболтаем!
— Да ты что? — испугалась я. — Пост на дворе!
— Так мы ж только кагор и «Буратино» предлагаем! — возмутилась Мульти. — Что ты меня за алкашку держишь! И вообще — надо ведь наше освобождение отметить! Мы уж тут с Юлькой закупились…
— Ну ладно тогда, — легко согласилась я. — Сейчас приеду!
— Ну мы это, на природе решили отмечать, ты подъезжай к детсаду около моего дома, мы там в домике и попьем, — напутствовала меня подружка.
Я быстренько пробежалась по ставшей без детей пустой квартире, нашла чистые джинсы, оделась и заплела косу. Потом побежала в гараж, села в свою ласточку и покатила в детский садик. Правда, по пути я заехала в супермаркет, купила газводы, а то знаю я Мультика — вина купит, а про Буратино скажет что пошутила.
Девчонки, как и обещали, сидели в домике. Я еле влезла в него, поставила пакет и спросила:
— Ну, как на свободе первые деньки?
— Я сделала дома уборку! — важно сказала Мульти. — Ковер, конечно, пришлось выбросить, а так — мне Юлька помогла, так что сейчас дома порядок.
Я в изумлении на нее поглядела. «Убиралась!» Мульти чистоту в общем-то очень любит — робкой платонической любовью. Только вот руки не доходят.
— А детишки с кем? — спросила я.
— А со мной! — в окошке показалась знакомая русая головенка с хитрым прищуром светлых глаз.
— Ну а как так с тобой, если ты тут? — рассудительно заметила я.
— Так я так, мимо пробегала, — туманно ответило дитя.
— Ты кстати помнишь, что ты мне клялась дома пол подмести и посуду вымыть? — с некоей обидой сказала я. — А сама — так и не разу.
— Так я же сказала — дома! — всплеснула руками Настя. — А не у вас.
— Брысь! — коротко ответила я. Настина мордашка исчезла, напоследок показав мне язык.
Вот мерзавка!
— Да ладно тебе, Магдалинка, — нетерпеливо сказала Мульти. — Отстань от ребенка. Ты лучше скажи — ты тару не догадалась захватить?
— Тару? — воззрилась я на нее.
— Даа, — плачуще ответила Юлька. — Вино взяли, штопор — и тот взяли, а стаканы забыли!
И они воззрились на меня с надеждой.
— Не, не взяла, — смутилась я.
— И чего делать будем? — тяжко спросила Мульти. — Из горла я не буду, я что, алкашка — из горла-то пить?
Мы помолчали, с тоской переглядываясь. Ход мыслей был понятен. Дом — достаточно далеко, и идти туда, судя по всему никому не хотелось. Магазин — на таком же расстоянии как и дом.
— Нате, пользуйтесь моей добротой, — послышался голос Насти и тоненькая ручка просунула в окно детское ведерко.
— Ты еще тут ? — грозно спросила я.
— Не, все, бегу к малышам! — сказала она и только топот пронесся.
— Блин! — хлопнула себя по лбу Юлька. — Так надо было Настю-то за стопариками и послать!
— Ну, чего теперь говорить, — мудро ответила я.
Мультичек протянула руку, взяла с подоконника ведерко, покрутила его и вынесла вердикт:
— Нормальная тара! Почти чистая! Юлька, чего сидишь — наливай!
И мы напились. Напились и долго пели песни, воя на выступившую к тому времени луну, как заправский хор кошек. Потом Юлька расчувствовалась и стала рассказывать про свою нелегкую жизнь. Вышла она за Виталю, оказывается, пять лет назад, и тогда он был хороший, аки ангел небесный. Зато последние три года — кололся, как бешенный. Все из дома тащил. Юля и ребенка-то решила завести — только оттого что он умолял, мол, ради ребенка смогу соскочить с иглы. Только какое там!
— А все барыга местный, он ему лучшим другом был, — закончила она. — И в долг ему давал, и скидки на бедность делал…
Я поболтала в последней бутылке с газводой жалкими остатками, вылила в ведро и пустила его по кругу.
Тут в окошко просунулась голова дяди Феди и он робко спросил:
— А что, дочки, бутылки-то вам нужны, или как?
— Ой, дядь Миш, да забирайте вы их! — махнула рукой Мульти.
Я встряхнула головой, немного посоображала, глядя на дядю Федю, ловко собирающего в пакет бутылки, и наконец озадаченно молвила:
— Не понял… Ты, дед, ведь дядей Федей был!
Дед так и замер с протянутой к бутылке рукой.
— Ой, да чего ты собираешь? — сказала Юлька. — Дядя Миша это наш подъездный.
Дед ойкнул, разогнулся и побежал вон из домика, прихватив пакет с бутылками.
— Ну и ладно! — с обидой крикнула я ему вслед. — Только я носочки и варежки заговорила для Федора, не будут они тебе счастья приносить!
Блин, не морочил бы он мне голову, давно бы уж Кайгородов сидел! И вообще, я бы ста тысяч не лишилась! Баксами!
Я мрачно хлебнула «Буратино» из ведра, закусила сыром и передала по кругу. Мультик выхлестала остатки и деловито предложила:
— Тык давайте — ик! — барыгу-то того побьем!
— Точно! — поддержала я. — Добро — оно всегда победит зло! — ик! — поймает, поставит на колени и зверски отлупит!
И мы пошли бить барыгу.
Барыга оказался трусливый. Обитал он на первом этаже, и на призывы выйти и поговорить — как мужчина с мужчинами — барыга не отозвался. За окнами его квартиры периодически металась какая-то тень, и Юлька злобно процедила:
— Ведь дома, козел!
И неожиданно запустила бутылкой в окно.
На секунду воцарилась тишина, потом из-за разбитого окна кто-то тоненько заголосил:
— Убива—а-а-ють!!!!
— Дома, козел! — дружно обрадовались мы, и побежали в подъезд, выбивать металлическую дверь.
Так около нее нас, пыхтящих от усердия, и скрутил вызванный кем-то из соседей наряд. А может и барыгой, ведь мы и обрезали ему телефонные провода первым делом, только сотовый-то у него наверняка был!
Вот так мы снова оказались в уже родном нам обезьяннике ГОМа-6. Сбившись кучкой у стены, мы принялись думать.
— Посадят нас, как пить посадят! — скулила Юлька. — У этого барыги вся ментовка куплена, с чего бы он так спокойно торговал?
— Посадят, — вторила Мульти, обхватив голову. — Мы ж с тобой почти рецидивистки, только из СИЗо вышли — и вот опять вляпались.
— Посадят! — подвывала я. Аргументов не было, но понятно было, раз попали — так живыми не выпустят.
— А ты чего ноешь! — заорала на меня Мульти. — Живо звони Витьке, пусть вытаскивает!
С Мультиком лучше не спорить. Но я все же попыталась:
— Понимаешь, мы с ним эта, — промямлила я, — немного не в ладах.
— В ладах, не в ладах — а вытаскивать нас надо! — рявкнула она. — Я больше в СИЗо не хочу!
— Я тоже не хочу! — встрепенулась Юлька.
— Ну и я не хочу, — тяжко вздохнула я и вытащила из-под свитера сотовый.
Витенька как обычно спал и мне не обрадовался.
— Витенька, Витенька, спаси! — лихорадочно шептала я под одобрительными взглядами девчонок. — Мы это… в обезьяннике!
— Опять? — простонал он.
— Опять, — виновато согласилась я.
— Утром! — железным тоном сказал он.
— Витенька! — в голос заголосила я. — Утром нельзя, со мной Юлька с Мульти, их как рецидивисток махом по второму кругу заметут!
Окружающие с уважением посмотрели на девчонок.
— Ой, не дадите ж вы мне спокойно помереть! — застонал он.
— Витенька, Витенька, что хочешь для тебя сделаю, — исступленно шептала я, — только вытащи нас прямо сейчас, а, Витенька?
— Что хочу, значит, сделаешь? — со значением спросил он.
Мне внезапно стало не по себе и я быстро сказала:
— Спать с тобой я не буду даже за освобождение, имей в виду!
— Дура! — дружно рявкнули девчонки и треснули меня по макушке. — Убудет от тебя, что ли ради такого-то дела!
Я пристыжено заткнулась.
— Дура! — рявкнул Витька в трубку. — Нужна ты мне!
— Ну тогда конечно — конечно, — забормотала я. — Все что угодно, Витенька, все что угодно!
— Ну смотри, — веско сказал он. — Я одеваюсь — и еду вас выручать. Но ты сделаешь то что я тебя попрошу.
— Это разумное и выполнимое желание? — осторожно спросила я.
— Разумеется, — ответил он и отключился.
Девчонки, изнывая от нетерпения, набросились на меня.
— Ну что?
— Сейчас приедет! — важно заверила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28