Итак, непревзойденным Гением Преступлений оказался не кто иной, как невзрачный виконт. Ловкий трюк с бокалом позволил ему подсыпать мне в вино какое-то снадобье. Эмерсон оказался прав, а я, увы, заблуждалась... Единственное утешение – Рамсес тоже попал пальцем в небо...
Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, но я испытывала не столько страх, сколько небывалую решимость в сочетании с любопытством, близким к чесотке. Неужто я вот-вот окажусь наконец лицом к лицу с загадочным субъектом, которого ненавидела и которым невольно восхищалась? Большинство читателей наверняка согласится, что сатане присуще особое, сумрачное обаяние; и его посланец нес на себе отблеск хозяйской славы.
Теперь я понимала, почему в комнате нет ни кубков, ни бокалов, фигурировавших в моем сне: нельзя же допустить, чтобы я превратила какой-нибудь предмет в оружие. Пропал и скарб, висевший на поясе, и зонтик, и пистолет, и даже сапоги. Я не видела ни зеркал, ни ваз, ни каких-либо еще изделий из стекла, которые я могла бы расколотить, чтобы вооружиться острым осколком. Мои губы скривились в недоброй улыбке, которая больше подошла бы Эмерсону. Если негодяй Сети воображает, будто я готова покончить с собой, лишь бы не угодить под молот его мести, то сильно же он меня недооценивает!
После снотворного я испытывала чудовищную жажду, но попробовать роскошные фрукты или выпить воды из фонтана не решалась. Мало ли чего туда подмешали. Привстав, я с облегчением убедилась, что головокружение и впрямь прошло. Поспешно осмотрев комнату, я поняла, что чутье меня не подвело: окна, скрытые легкими занавесками, оказались закрыты глухими резными ставнями и крепко заперты. В небольшие отверстия проникал воздух, но, припав глазом к отверстию побольше, я не увидела ничего, кроме тусклого света. Даже петли ставен и те были вынесены на внешнюю сторону.
Единственная тяжелая дверь была, как и окна, занавешена тканью с бахромой. Здесь я тоже не нашла ни петель, ни ручек, ни замочных скважин. Я с разбегу врезалась в дверь плечом, но та даже не дрогнула.
Я вернулась на кушетку и попыталась систематизировать результаты осмотра. Они были неутешительны: комната напоминала тюремную камеру, а я, следовательно, была узницей. От мысли, что негодяй нанес мне оскорбление, заперев в одной из комнат гарема, я заскрежетала зубами, а когда на кушетке обнаружилось одеяние наложницы или сладострастницы, едва не лопнула от ярости. Правда, внимательно изучила наряд, полупрозрачные шаровары и блузку, оставляющую грудь почти полностью открытой. Уважающая себя дама, даже находясь в собственной спальне, накинет поверх подобного безобразия халат из ткани поплотнее, но никаких халатов вокруг не наблюдалось. Я в негодовании швырнула прозрачные тряпки на пол.
Ничего более серьезного предпринять я не могла. До светильников было не дотянуться, об дверь оставалось разве что биться головой. Можно, конечно, скрутить шаровары в веревку, но зачем? Вешаться мне еще не хотелось. Да и вообще ситуация представлялась не такой уж безнадежной. Сети подвела гордыня: он не позаботился сменить берлогу. Конечно, попытка Рамсеса определить ее местоположение по крикам муэдзинов вызывала лишь улыбку, однако я не сомневалась, что Эмерсон перевернет Каир вверх дном, но отыщет меня. Сведения, добытые Грегсоном, тоже сулили надежду. Возможно, спасители уже торопятся мне на выручку!
Не скажу, что время остановилось, скорее наоборот. Я напряженно придумывала один способ спасения за другим, потом отвергала их в той же последовательности. Не в моей натуре пассивно ждать избавления!
Внезапно уловив за дверью слабый шорох, я метнулась через комнату. Надежды на успех было маловато, голыми руками особенно не повоюешь. К тому же мне так и не удалось выяснить, куда открывается дверь – внутрь или наружу. Однако я собиралась выжать из ситуации максимум. Вспомнив одного знакомого головореза и стиснув руки, как он учил, я заняла позицию у двери.
Как дверь приоткрылась, я не заметила. И скрипа не услышала: петли были смазаны на совесть. Зато ощутила легкий сквозняк, и полог, прикрывавший дверь, дрогнул. Я бесшумно вскинула руки и, когда полог столь же бесшумно отъехал в сторону, нанесла разящий удар вошедшему в затылок.
Во всяком случае, он планировался разящим. Не моя вина, что там, где предполагался затылок, оказалась спина. В моем противнике было футов семь росту, его мышцы соперничали крепостью с гранитом.
Колоссальной фигуре, представшей передо мной, было самое место на страницах «Тысячи и одной ночи». Одежда гиганта исчерпывалась штанами до коленей, державшимися на поясе благодаря широкому алому кушаку с двумя заткнутыми за него кривыми кинжалами. Голова сказочного персонажа была наголо обрита, огромные ножищи, вздувшиеся мускулы, торс натерт каким-то вонючим маслом. Каждый бицепс превосходил в обхвате мою талию.
Гигант с любопытством оглядел меня. Я так и замерла со вскинутыми руками. Мой сокрушительный удар, должно быть, напомнил ему прикосновение стрекозы. Гигант шагнул ко мне, я отступила.
Так мы передвигались, пока я не споткнулась о кушетку и не осела на нее. Именно этого бритоголовый гигант и добивался. Он вернулся к двери и, вытянувшись по стойке смирно, почтительно приподнял занавес, впуская в узилище своего господина.
Субъект этот показался мне знакомым, хотя я никогда прежде его не видела. Нижнюю часть лица скрывали черная борода и усы. Правда, в отличие от бороды и усов отца Гиргиса, эти были короткие и ухоженные. Глаз было не разглядеть из-за темных очков, черные вьющиеся локоны выглядели фальшивыми. На нем были сапоги для верховой езды, бриджи и белая шелковая рубашка с широкими рукавами. Одежда подчеркивала его гибкий стан и широкие плечи. Трудно было понять, как он ухитрялся изображать чахлого, хлипкого аристократа.
Последовал величественный жест. Гигант повалился на пол, выражая нижайшее почтение, и удалился ползком.
– Добрый день, Амелия, – заговорил Гений Преступлений. – Надеюсь, я могу вас так называть?
– Нет! – отрезала я.
– Непокорна, как всегда, – пробормотал он. – Ваша отвага, дорогая, меня нисколько не удивляет. Но разве вам не любопытно, как вы здесь очутились?
– Любопытство – качество, которое я надеюсь сохранить при любых обстоятельствах, – надменно отозвалась я. – Но сейчас меня интересует не столько то, как я сюда попала, сколько то, как отсюда выбраться.
– С радостью объясню, – прозвучал учтивый ответ. – Но сперва устроимся поудобнее.
Он хлопнул в ладоши. На зов снова явился гигант. Поднос в его лапищах выглядел как кукольное блюдечко. Поставив поднос на стол, он попятился к двери и исчез за занавеской. Сети налил вино в два хрустальных бокала.
– Знаю, вас мучает жажда. После снотворного, которое я был вынужден применить, до смерти хочется пить, а вы, как я погляжу, и не прикоснулись к фруктам. Восхищен вашей осмотрительностью, но она излишня. Фрукты и вода совершенно безвредны, как и это вино.
– Я рассчитывала на французский коньяк, – сказала я с иронией.
Сети расхохотался, продемонстрировав великолепные зубы.
– Так вы оценили шутку, которую я сыграл с его преподобием? Некоторые невежды упорно считают моего небесного покровителя египетским сатаной, вот я и стараюсь поддерживать добрую репутацию. Подсовывая ханжам и святошам соблазны, я с удовольствием наблюдаю, как поспешно они расстаются со своей напускной невинностью. Но мое развлечение, согласитесь, вполне невинного свойства.
– Не нахожу в этом ничего забавного, – возразила я. – Шуточки испорченного ребенка!
– Настанет день, когда вы, моя дорогая, научитесь высмеивать заодно со мной людские безумства. Но сперва утолите жажду!
При виде вина у меня окончательно пересохло в горле, но я упрямо скрестила на груди руки и покачала головой:
– Нет, благодарю. У меня принцип – не пить с убийцами и похитителями людей.
– Вы мне не доверяете? Полюбуйтесь! – Сети поднес мой бокал к губам и сделал большой глоток, потом протянул мне.
Я повернула бокал так, чтобы не коснуться губами места, к которому прикасались его губы, и стала жадно пить. Вино оказалось очень сухим и терпким и почти не освежало.
Сети опустился на подушки.
– Хотите узнать, как я вас похитил?
Я пожала плечами:
– Это же очевидно. Подсыпали мне в бокал какой-то дряни, разыграв фокус. Я потеряла сознание, и моя спутница испугалась. С ее помощью вы переправили меня к ней в номер. Балкон выходит во двор. А вынести со двора тюк с грязным бельем проще простого. Так вы переправили меня в поджидавший экипаж. Все это не стоит и выеденного яйца. Меня интересует другое: мисс Дебенхэм тоже в неволе или вы добавили к своему длинному списку еще одно убийство?
Сети изобразил негодование.
– Я не убиваю женщин, – проговорил он высокомерно.
– Конечно, вы всего лишь их похищаете и навешиваете на них обвинения в убийстве.
– Юной леди не грозила ни казнь, ни даже тюремное заключение, – возразил Сети. – Ее никто пальцем не тронул. Разве что капелька хлороформа, о котором она уже и думать забыла...
– Значит, она знает, что вы – виконт, то есть были им... Или правильнее сказать, что виконт был вами?..
– Не имеет значения. Эта личина мне больше не нужна. Вы меня не подозревали?
– Я нет, зато вас заподозрил Эмерсон! Моего мужа не обманешь, он идет по вашему следу. Вам не избежать его мести!
– Эмерсон... – повторил Сети с недоброй усмешкой. – Не будем сейчас о нем, займемся лучше вами.
– Я думала, что вы – миссис Эксхаммер, – созналась я. – А Рамсес... Помните Рамсеса?
– Еще бы!
– Так вот, Рамсес – что возьмешь с ребенка? – заподозрил детектива, мистера Грегсона.
– Правильно, я был Грегсоном.
– Что?!
– И миссис Эксхаммер – тоже. Все трое – это я!
Когда до меня дошел смысл этих слов, я совсем упала духом. Никогда еще я не была так близка к отчаянию, даже когда решила, что замурована внутри Черной пирамиды. Ведь я надеялась, что Грегсон поможет Эмерсону накрыть Сети в его логове...
Новая мысль заставила меня вскочить.
– Эмерсон! Он ведь отправился на встречу с Грегсоном, то есть с вами... Что вы сделали с моим мужем?
– К черту Эмерсона! – ответил Сети раздраженно. – Почему вы только о нем и твердите? Ничего я с ним не сделал! Предложение встретиться было уловкой, чтобы он больше не путался под ногами. Я и не думал приходить в кафе «Ориенталь». Надеюсь, он так и сидит там, пьет одну чашку кофе за другой и вот-вот грохнется в обморок от болтовни вашего речистого отпрыска.
– С какой стати я должна вам верить?
– Почему бы вам мне не поверить? – Сети поднялся и проговорил медленно, как бы в задумчивости: – Рэдклифф Эмерсон – один из немногих людей на свете, представляющих для меня настоящую угрозу. Заурядный злодей, лишенный воображения, давно бы его уничтожил, но у меня другой стиль. К тому же мне нравится риск, я ценю достойных соперников. Немногие мои преимущества перед Эмерсоном таковы: во-первых, он слишком увлечен археологией и предпочитает от нее не отвлекаться; во-вторых, ужасно несдержан в гневе и склонен к опрометчивым поступкам.
– Но ведь одно из двух своих преимуществ вы уже свели на нет! – возразила я удивленно. – Если я не вернусь к нему живой и невредимой, он употребит всю свою неисчерпаемую энергию и острый ум на поиски. Что до его гнева, то он превращает Эмерсона в грозного соперника. А вы, сэр, сильно разозлили моего мужа.
– Согласен. Но не подумайте, будто я действовал наобум. Раз я в это ввязался, то, не сомневайтесь, игра стоит свеч.
Разглагольствуя, он медленно приближался ко мне, а я так же медленно отступала. Наконец я оказалась позади кушетки. Дальше отступать было некуда. Теперь Сети двигался бесшумно, как пантера, жаждущая крови жертвы.
Я прижалась спиной к стене, готовая защищаться до последнего вздоха.
– Ты зарвался, чудовище! Да, ты лишил меня зонтика и туфель, но волю Амелии Пибоди не сломить! Можешь меня пытать, можешь даже растерзать на мелкие клочки...
– Пытки?! – Он даже задохнулся от негодования. – Мадам! Дорогая моя Амелия! Как неверно вы меня поняли! Да, вчера я совершил убийство и подбросил труп к вашему шатру, но только потому, что этот олух посмел покуситься на вашу безопасность!
И прежде чем я успела осмыслить эти безумные слова, злодей кинулся ко мне. Но вместо того чтобы вцепиться в горло, он рухнул у моих ног.
– Чудеснейшая из женщин! Я обожаю вас так, что не выразить словами! Я доставил вас сюда не для того, чтобы обидеть, а чтобы показать, на какое раболепное поклонение способна душа, поддавшаяся вашим чарам.
И он зарылся пылающим лицом в складки моих штанов. Беззащитный затылок маячил прямо перед моими глазами, но я не посмела этим воспользоваться.
Глава четырнадцатая
I
Как ни удивил меня такой поворот событий, будущее по-прежнему оставалось во мраке, поэтому могучим усилием воли я преодолела растерянность. Горячее дыхание Сети жгло мою левую коленку. Его затылок с каждой секундой выглядел все соблазнительнее, и я решила повторить фокус, не удавшийся с первого раза. Сцепив руки в замок, я с размаху врезала негодяю по загривку.
Результат превзошел все ожидания. Сети охнул и перестал дышать мне в колено. От удара он отлетел в сторону, благо скользкий мрамор помешал ему быстро вскочить на ноги. В два прыжка я оказалась у двери.
Впрочем, толку от этого было не много. Пока я билась о закрытую дверь без ручки. Сети успел прийти в себя, неторопливо встать на ноги и двинуться в мою сторону. Темных очков на носу уже не было, в черных – а может, карих или серых? – одним словом, в его глазах читалась жажда убийства. Хотя, учитывая недавнее признание, то могла быть жажда совсем иного рода... Честно говоря, разбираться в этом мне было недосуг. Я отчаянно ощупывала свои штаны, надеясь, что мне по оплошности оставили хоть что-нибудь: перочинный ножик, ножницы, коробок спичек...
Сети уже был совсем близко, когда меня вдруг осенило. Сам пояс! Широкий, из крепкой кожи, с тяжелой металлической пряжкой! Я сорвала пояс и принялась им размахивать:
– Прочь! Назад, не то получишь отметину, которую не скроет никакой грим!
Сети отпрыгнул с неожиданной для отвергнутого влюбленного грацией и улыбнулся:
– За это я вас и полюбил, Амелия! Вы восхитительно безразличны к здравому смыслу и осторожности. Ваш спутник жизни никогда не заскучает. А теперь бросьте эту игрушку и проявите хотя бы каплю благоразумия. Даже если бы я лишился чувств, вы бы не смогли отсюда сбежать.
– Но попытаться-то можно, – проворчала я, не прекращая вращать поясом, который, рассекая воздух, издавал жужжание, как рассерженное насекомое.
– Сколько ни пытайтесь, все равно ничего не выйдет. Если мои люди решат, что вы меня убили или ранили, то вам по-настоящему несдобровать. Не проявите ли вы больше сговорчивости, если я торжественно поклянусь, что не трону вас? Обещаю не приближаться к вам, пока вы сами не попросите.
– И не надейтесь! – заверила я его.
– Кто знает? Жизнь полна неожиданностей, иначе она была бы невыносима. Если вам недостаточно моей клятвы, попробуйте взглянуть на ситуацию по-другому. Вы ведь знаете, я не то чтобы тщеславен, но, скажем так, достаточно высокого мнения о собственной персоне. Интуиция мне подсказывает, что вашего расположения нужно добиваться не с помощью насилия, как сделал бы любой другой мужчина, а лаской, обратив ненависть в любовь, а презрение – в восхищение. Не выношу жестокость! К тому же, – по лицу Сети скользнула неотразимая улыбка, – вы наверняка утомлены...
– Нисколечко! – заявила я непреклонно. – Хоть ваши доводы и не лишены убедительности...
Я не стала упоминать еще одно, куда более убедительное обстоятельство. Сети тоже промолчал, должно быть из деликатности. Дело в том, что мои штаны-шаровары, лишившись пояса, все заметнее подчинялись закону всемирного тяготения.
– Что ж, – сказала я, – как видно, мы зашли в тупик. Так и быть, поверю вашему слову, господин Сети, но зарубите себе на носу: от меня вы никаких ответных обещаний не дождались!
Раньше я не называла его по имени. Он насмешливо приподнял брови:
– Так вы знаете мой излюбленный псевдоним? Только давайте обойдемся без «господина», это обращение звучит абсурдно и мешает взаимному доверию.
– Ну уж нет! Предпочитаю придерживаться формальностей.
– Проклятье! – вскричал он наполовину весело, наполовину серьезно. – Как же мне подействовать на вас сладкими речами, если придется через слово вставлять «миссис Эмерсон»?
– По-моему, такие мелкие затруднения только дополнительно вас раззадорят.
Он протянул руку, и я, вся дрожа, отдала ему пояс.
– Спасибо, миссис Эмерсон, – проговорил он важно. – А теперь попрошу облачиться в приготовленный для вас наряд.
– Как вы смеете, сэр?!
– Это простая самозащита. Одному небу известно, какие ранящие предметы вы можете на себе прятать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, но я испытывала не столько страх, сколько небывалую решимость в сочетании с любопытством, близким к чесотке. Неужто я вот-вот окажусь наконец лицом к лицу с загадочным субъектом, которого ненавидела и которым невольно восхищалась? Большинство читателей наверняка согласится, что сатане присуще особое, сумрачное обаяние; и его посланец нес на себе отблеск хозяйской славы.
Теперь я понимала, почему в комнате нет ни кубков, ни бокалов, фигурировавших в моем сне: нельзя же допустить, чтобы я превратила какой-нибудь предмет в оружие. Пропал и скарб, висевший на поясе, и зонтик, и пистолет, и даже сапоги. Я не видела ни зеркал, ни ваз, ни каких-либо еще изделий из стекла, которые я могла бы расколотить, чтобы вооружиться острым осколком. Мои губы скривились в недоброй улыбке, которая больше подошла бы Эмерсону. Если негодяй Сети воображает, будто я готова покончить с собой, лишь бы не угодить под молот его мести, то сильно же он меня недооценивает!
После снотворного я испытывала чудовищную жажду, но попробовать роскошные фрукты или выпить воды из фонтана не решалась. Мало ли чего туда подмешали. Привстав, я с облегчением убедилась, что головокружение и впрямь прошло. Поспешно осмотрев комнату, я поняла, что чутье меня не подвело: окна, скрытые легкими занавесками, оказались закрыты глухими резными ставнями и крепко заперты. В небольшие отверстия проникал воздух, но, припав глазом к отверстию побольше, я не увидела ничего, кроме тусклого света. Даже петли ставен и те были вынесены на внешнюю сторону.
Единственная тяжелая дверь была, как и окна, занавешена тканью с бахромой. Здесь я тоже не нашла ни петель, ни ручек, ни замочных скважин. Я с разбегу врезалась в дверь плечом, но та даже не дрогнула.
Я вернулась на кушетку и попыталась систематизировать результаты осмотра. Они были неутешительны: комната напоминала тюремную камеру, а я, следовательно, была узницей. От мысли, что негодяй нанес мне оскорбление, заперев в одной из комнат гарема, я заскрежетала зубами, а когда на кушетке обнаружилось одеяние наложницы или сладострастницы, едва не лопнула от ярости. Правда, внимательно изучила наряд, полупрозрачные шаровары и блузку, оставляющую грудь почти полностью открытой. Уважающая себя дама, даже находясь в собственной спальне, накинет поверх подобного безобразия халат из ткани поплотнее, но никаких халатов вокруг не наблюдалось. Я в негодовании швырнула прозрачные тряпки на пол.
Ничего более серьезного предпринять я не могла. До светильников было не дотянуться, об дверь оставалось разве что биться головой. Можно, конечно, скрутить шаровары в веревку, но зачем? Вешаться мне еще не хотелось. Да и вообще ситуация представлялась не такой уж безнадежной. Сети подвела гордыня: он не позаботился сменить берлогу. Конечно, попытка Рамсеса определить ее местоположение по крикам муэдзинов вызывала лишь улыбку, однако я не сомневалась, что Эмерсон перевернет Каир вверх дном, но отыщет меня. Сведения, добытые Грегсоном, тоже сулили надежду. Возможно, спасители уже торопятся мне на выручку!
Не скажу, что время остановилось, скорее наоборот. Я напряженно придумывала один способ спасения за другим, потом отвергала их в той же последовательности. Не в моей натуре пассивно ждать избавления!
Внезапно уловив за дверью слабый шорох, я метнулась через комнату. Надежды на успех было маловато, голыми руками особенно не повоюешь. К тому же мне так и не удалось выяснить, куда открывается дверь – внутрь или наружу. Однако я собиралась выжать из ситуации максимум. Вспомнив одного знакомого головореза и стиснув руки, как он учил, я заняла позицию у двери.
Как дверь приоткрылась, я не заметила. И скрипа не услышала: петли были смазаны на совесть. Зато ощутила легкий сквозняк, и полог, прикрывавший дверь, дрогнул. Я бесшумно вскинула руки и, когда полог столь же бесшумно отъехал в сторону, нанесла разящий удар вошедшему в затылок.
Во всяком случае, он планировался разящим. Не моя вина, что там, где предполагался затылок, оказалась спина. В моем противнике было футов семь росту, его мышцы соперничали крепостью с гранитом.
Колоссальной фигуре, представшей передо мной, было самое место на страницах «Тысячи и одной ночи». Одежда гиганта исчерпывалась штанами до коленей, державшимися на поясе благодаря широкому алому кушаку с двумя заткнутыми за него кривыми кинжалами. Голова сказочного персонажа была наголо обрита, огромные ножищи, вздувшиеся мускулы, торс натерт каким-то вонючим маслом. Каждый бицепс превосходил в обхвате мою талию.
Гигант с любопытством оглядел меня. Я так и замерла со вскинутыми руками. Мой сокрушительный удар, должно быть, напомнил ему прикосновение стрекозы. Гигант шагнул ко мне, я отступила.
Так мы передвигались, пока я не споткнулась о кушетку и не осела на нее. Именно этого бритоголовый гигант и добивался. Он вернулся к двери и, вытянувшись по стойке смирно, почтительно приподнял занавес, впуская в узилище своего господина.
Субъект этот показался мне знакомым, хотя я никогда прежде его не видела. Нижнюю часть лица скрывали черная борода и усы. Правда, в отличие от бороды и усов отца Гиргиса, эти были короткие и ухоженные. Глаз было не разглядеть из-за темных очков, черные вьющиеся локоны выглядели фальшивыми. На нем были сапоги для верховой езды, бриджи и белая шелковая рубашка с широкими рукавами. Одежда подчеркивала его гибкий стан и широкие плечи. Трудно было понять, как он ухитрялся изображать чахлого, хлипкого аристократа.
Последовал величественный жест. Гигант повалился на пол, выражая нижайшее почтение, и удалился ползком.
– Добрый день, Амелия, – заговорил Гений Преступлений. – Надеюсь, я могу вас так называть?
– Нет! – отрезала я.
– Непокорна, как всегда, – пробормотал он. – Ваша отвага, дорогая, меня нисколько не удивляет. Но разве вам не любопытно, как вы здесь очутились?
– Любопытство – качество, которое я надеюсь сохранить при любых обстоятельствах, – надменно отозвалась я. – Но сейчас меня интересует не столько то, как я сюда попала, сколько то, как отсюда выбраться.
– С радостью объясню, – прозвучал учтивый ответ. – Но сперва устроимся поудобнее.
Он хлопнул в ладоши. На зов снова явился гигант. Поднос в его лапищах выглядел как кукольное блюдечко. Поставив поднос на стол, он попятился к двери и исчез за занавеской. Сети налил вино в два хрустальных бокала.
– Знаю, вас мучает жажда. После снотворного, которое я был вынужден применить, до смерти хочется пить, а вы, как я погляжу, и не прикоснулись к фруктам. Восхищен вашей осмотрительностью, но она излишня. Фрукты и вода совершенно безвредны, как и это вино.
– Я рассчитывала на французский коньяк, – сказала я с иронией.
Сети расхохотался, продемонстрировав великолепные зубы.
– Так вы оценили шутку, которую я сыграл с его преподобием? Некоторые невежды упорно считают моего небесного покровителя египетским сатаной, вот я и стараюсь поддерживать добрую репутацию. Подсовывая ханжам и святошам соблазны, я с удовольствием наблюдаю, как поспешно они расстаются со своей напускной невинностью. Но мое развлечение, согласитесь, вполне невинного свойства.
– Не нахожу в этом ничего забавного, – возразила я. – Шуточки испорченного ребенка!
– Настанет день, когда вы, моя дорогая, научитесь высмеивать заодно со мной людские безумства. Но сперва утолите жажду!
При виде вина у меня окончательно пересохло в горле, но я упрямо скрестила на груди руки и покачала головой:
– Нет, благодарю. У меня принцип – не пить с убийцами и похитителями людей.
– Вы мне не доверяете? Полюбуйтесь! – Сети поднес мой бокал к губам и сделал большой глоток, потом протянул мне.
Я повернула бокал так, чтобы не коснуться губами места, к которому прикасались его губы, и стала жадно пить. Вино оказалось очень сухим и терпким и почти не освежало.
Сети опустился на подушки.
– Хотите узнать, как я вас похитил?
Я пожала плечами:
– Это же очевидно. Подсыпали мне в бокал какой-то дряни, разыграв фокус. Я потеряла сознание, и моя спутница испугалась. С ее помощью вы переправили меня к ней в номер. Балкон выходит во двор. А вынести со двора тюк с грязным бельем проще простого. Так вы переправили меня в поджидавший экипаж. Все это не стоит и выеденного яйца. Меня интересует другое: мисс Дебенхэм тоже в неволе или вы добавили к своему длинному списку еще одно убийство?
Сети изобразил негодование.
– Я не убиваю женщин, – проговорил он высокомерно.
– Конечно, вы всего лишь их похищаете и навешиваете на них обвинения в убийстве.
– Юной леди не грозила ни казнь, ни даже тюремное заключение, – возразил Сети. – Ее никто пальцем не тронул. Разве что капелька хлороформа, о котором она уже и думать забыла...
– Значит, она знает, что вы – виконт, то есть были им... Или правильнее сказать, что виконт был вами?..
– Не имеет значения. Эта личина мне больше не нужна. Вы меня не подозревали?
– Я нет, зато вас заподозрил Эмерсон! Моего мужа не обманешь, он идет по вашему следу. Вам не избежать его мести!
– Эмерсон... – повторил Сети с недоброй усмешкой. – Не будем сейчас о нем, займемся лучше вами.
– Я думала, что вы – миссис Эксхаммер, – созналась я. – А Рамсес... Помните Рамсеса?
– Еще бы!
– Так вот, Рамсес – что возьмешь с ребенка? – заподозрил детектива, мистера Грегсона.
– Правильно, я был Грегсоном.
– Что?!
– И миссис Эксхаммер – тоже. Все трое – это я!
Когда до меня дошел смысл этих слов, я совсем упала духом. Никогда еще я не была так близка к отчаянию, даже когда решила, что замурована внутри Черной пирамиды. Ведь я надеялась, что Грегсон поможет Эмерсону накрыть Сети в его логове...
Новая мысль заставила меня вскочить.
– Эмерсон! Он ведь отправился на встречу с Грегсоном, то есть с вами... Что вы сделали с моим мужем?
– К черту Эмерсона! – ответил Сети раздраженно. – Почему вы только о нем и твердите? Ничего я с ним не сделал! Предложение встретиться было уловкой, чтобы он больше не путался под ногами. Я и не думал приходить в кафе «Ориенталь». Надеюсь, он так и сидит там, пьет одну чашку кофе за другой и вот-вот грохнется в обморок от болтовни вашего речистого отпрыска.
– С какой стати я должна вам верить?
– Почему бы вам мне не поверить? – Сети поднялся и проговорил медленно, как бы в задумчивости: – Рэдклифф Эмерсон – один из немногих людей на свете, представляющих для меня настоящую угрозу. Заурядный злодей, лишенный воображения, давно бы его уничтожил, но у меня другой стиль. К тому же мне нравится риск, я ценю достойных соперников. Немногие мои преимущества перед Эмерсоном таковы: во-первых, он слишком увлечен археологией и предпочитает от нее не отвлекаться; во-вторых, ужасно несдержан в гневе и склонен к опрометчивым поступкам.
– Но ведь одно из двух своих преимуществ вы уже свели на нет! – возразила я удивленно. – Если я не вернусь к нему живой и невредимой, он употребит всю свою неисчерпаемую энергию и острый ум на поиски. Что до его гнева, то он превращает Эмерсона в грозного соперника. А вы, сэр, сильно разозлили моего мужа.
– Согласен. Но не подумайте, будто я действовал наобум. Раз я в это ввязался, то, не сомневайтесь, игра стоит свеч.
Разглагольствуя, он медленно приближался ко мне, а я так же медленно отступала. Наконец я оказалась позади кушетки. Дальше отступать было некуда. Теперь Сети двигался бесшумно, как пантера, жаждущая крови жертвы.
Я прижалась спиной к стене, готовая защищаться до последнего вздоха.
– Ты зарвался, чудовище! Да, ты лишил меня зонтика и туфель, но волю Амелии Пибоди не сломить! Можешь меня пытать, можешь даже растерзать на мелкие клочки...
– Пытки?! – Он даже задохнулся от негодования. – Мадам! Дорогая моя Амелия! Как неверно вы меня поняли! Да, вчера я совершил убийство и подбросил труп к вашему шатру, но только потому, что этот олух посмел покуситься на вашу безопасность!
И прежде чем я успела осмыслить эти безумные слова, злодей кинулся ко мне. Но вместо того чтобы вцепиться в горло, он рухнул у моих ног.
– Чудеснейшая из женщин! Я обожаю вас так, что не выразить словами! Я доставил вас сюда не для того, чтобы обидеть, а чтобы показать, на какое раболепное поклонение способна душа, поддавшаяся вашим чарам.
И он зарылся пылающим лицом в складки моих штанов. Беззащитный затылок маячил прямо перед моими глазами, но я не посмела этим воспользоваться.
Глава четырнадцатая
I
Как ни удивил меня такой поворот событий, будущее по-прежнему оставалось во мраке, поэтому могучим усилием воли я преодолела растерянность. Горячее дыхание Сети жгло мою левую коленку. Его затылок с каждой секундой выглядел все соблазнительнее, и я решила повторить фокус, не удавшийся с первого раза. Сцепив руки в замок, я с размаху врезала негодяю по загривку.
Результат превзошел все ожидания. Сети охнул и перестал дышать мне в колено. От удара он отлетел в сторону, благо скользкий мрамор помешал ему быстро вскочить на ноги. В два прыжка я оказалась у двери.
Впрочем, толку от этого было не много. Пока я билась о закрытую дверь без ручки. Сети успел прийти в себя, неторопливо встать на ноги и двинуться в мою сторону. Темных очков на носу уже не было, в черных – а может, карих или серых? – одним словом, в его глазах читалась жажда убийства. Хотя, учитывая недавнее признание, то могла быть жажда совсем иного рода... Честно говоря, разбираться в этом мне было недосуг. Я отчаянно ощупывала свои штаны, надеясь, что мне по оплошности оставили хоть что-нибудь: перочинный ножик, ножницы, коробок спичек...
Сети уже был совсем близко, когда меня вдруг осенило. Сам пояс! Широкий, из крепкой кожи, с тяжелой металлической пряжкой! Я сорвала пояс и принялась им размахивать:
– Прочь! Назад, не то получишь отметину, которую не скроет никакой грим!
Сети отпрыгнул с неожиданной для отвергнутого влюбленного грацией и улыбнулся:
– За это я вас и полюбил, Амелия! Вы восхитительно безразличны к здравому смыслу и осторожности. Ваш спутник жизни никогда не заскучает. А теперь бросьте эту игрушку и проявите хотя бы каплю благоразумия. Даже если бы я лишился чувств, вы бы не смогли отсюда сбежать.
– Но попытаться-то можно, – проворчала я, не прекращая вращать поясом, который, рассекая воздух, издавал жужжание, как рассерженное насекомое.
– Сколько ни пытайтесь, все равно ничего не выйдет. Если мои люди решат, что вы меня убили или ранили, то вам по-настоящему несдобровать. Не проявите ли вы больше сговорчивости, если я торжественно поклянусь, что не трону вас? Обещаю не приближаться к вам, пока вы сами не попросите.
– И не надейтесь! – заверила я его.
– Кто знает? Жизнь полна неожиданностей, иначе она была бы невыносима. Если вам недостаточно моей клятвы, попробуйте взглянуть на ситуацию по-другому. Вы ведь знаете, я не то чтобы тщеславен, но, скажем так, достаточно высокого мнения о собственной персоне. Интуиция мне подсказывает, что вашего расположения нужно добиваться не с помощью насилия, как сделал бы любой другой мужчина, а лаской, обратив ненависть в любовь, а презрение – в восхищение. Не выношу жестокость! К тому же, – по лицу Сети скользнула неотразимая улыбка, – вы наверняка утомлены...
– Нисколечко! – заявила я непреклонно. – Хоть ваши доводы и не лишены убедительности...
Я не стала упоминать еще одно, куда более убедительное обстоятельство. Сети тоже промолчал, должно быть из деликатности. Дело в том, что мои штаны-шаровары, лишившись пояса, все заметнее подчинялись закону всемирного тяготения.
– Что ж, – сказала я, – как видно, мы зашли в тупик. Так и быть, поверю вашему слову, господин Сети, но зарубите себе на носу: от меня вы никаких ответных обещаний не дождались!
Раньше я не называла его по имени. Он насмешливо приподнял брови:
– Так вы знаете мой излюбленный псевдоним? Только давайте обойдемся без «господина», это обращение звучит абсурдно и мешает взаимному доверию.
– Ну уж нет! Предпочитаю придерживаться формальностей.
– Проклятье! – вскричал он наполовину весело, наполовину серьезно. – Как же мне подействовать на вас сладкими речами, если придется через слово вставлять «миссис Эмерсон»?
– По-моему, такие мелкие затруднения только дополнительно вас раззадорят.
Он протянул руку, и я, вся дрожа, отдала ему пояс.
– Спасибо, миссис Эмерсон, – проговорил он важно. – А теперь попрошу облачиться в приготовленный для вас наряд.
– Как вы смеете, сэр?!
– Это простая самозащита. Одному небу известно, какие ранящие предметы вы можете на себе прятать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32