Некоторые страдальцы сильно смахивают на тараканов. Их хочется раздавить.
- Какие обстоятельства?
- Ведь Шарль сбежал, не так ли?
- Когда?
Ювелир совсем растерялся и не понимал, зачем тогда крепкий молодчик, каковым я выгляжу, ввалился к нему в дом.
- На прошлой неделе... Из зала суда...
Постойте-ка, смутно припоминаю, что читал об этом в какой-то брехаловке. Три строчки, не более. "Оступившийся юноша, арестованный за..."
- Я решил, что вы его арестовали, - закончил ювелир.
- Я здесь не по поводу Шарля. На физиономии смертника мелькнула надежда.
- Правда?
- Меня интересует ваша свояченица.
- Марсель?
Я на секунду опешил, но тут же вспомнил, что Ребекку зовут Марсель, и кивнул.
- Да, она. Мне необходимо ее срочно повидать.
- Повидать ее? Но она здесь не живет!
По его роже неудачника было видно, что он не врет. Я обманывал себя, надеясь, что беглянка бросится искать убежище в Сен-Франк-ля-Пер.
- Она живет на острове Сен-Луи, - продолжал несчастный, - с...
- С Жоржем Кампари, - перебил я. - Однако сегодня вечером она уехала оттуда к вам. По крайней мере, я так предположил.
Он покачал головой.
- Нет! Нет!
- Сейчас мы в этом убедимся! - раздался грозный голос Берты.
Достойная супруга Берю следовала за мной по пятам. Притаившись в коридоре, она наблюдала за нами критическим оком.
- Но уверяю вас, - взмолился папаша Шарля, - я ее не видел!
Большая Берта двинулась на ювелира, словно дорожный каток.
- Плевать я хотела на уверения ничтожества, чей сын сбежал из тюрьмы! - сухо объявила она. - Нет, кроме шуток, до чего мы докатимся, если станем верить россказням людишек, воспитавших висельника!
Ювелир побледнел еще сильнее.
- Но, мадам!.. - возмущенно пискнул он.
Увесистая пощечина оборвала возражения.
Месье Надисс беспомощно клацнул челюстями.
- Нет, вы только посмотрите на этого гнусного лицемера! Он еще осмеливается возражать! Толкнул ребенка на преступление и теперь пыжится, словно вошь в шевелюре панка!
- Успокойтесь, дорогая Берта, - поспешил вмешаться я, опасаясь нового побоища.
- О, не бойтесь, - твердым тоном произнесла китиха, - я совершенно спокойна, вот только терпеть не могу заносчивых типов. Этот придурок выламывается тут перед нами, а у самого сын - бандит и свояченица - убийца. Тошнит меня от его вида!
- Моя сестра - убийца! - раздался голос, напоминавший треск мельницы для перца, если ее наполнить дробью.
На сцене появилась жена ювелира. Сокровищем ее никак нельзя было назвать. Подарком тоже. Красный бумазейный халат прикрывал тощее костистое тело. Волосы свисали тонкими прядями, словно щупальца дохлого осьминога. Верхние зубы сильно выдавались вперед над крючкообразным подбородком, губа была слишком мала, чтобы их прикрыть.
Судя по замогильному голосу, бедняжка страдала ларингитом.
Она обвела нас скорбным взглядом. Такой взгляд иногда встречается у клоунов, когда они переусердствуют с гримом.
- Еще одна пожаловала! - прогремела Берта. - Надо полагать, мамаша юного подонка! Какова семейка, а? Постерегите-ка их, Сан-Антонио, пока я обыщу квартирку. Ювелиры, как же! Скупщики краденого, вот кто эти мерзавцы!
- Кто вам дал право нас оскорблять! - возмутилась мадам Надисс. - И не смейте рыться в наших вещах без ордера на обыск! Не имеете права...
- А, голосок прорезался? - хмыкнула Берта. - Продолжайте, я вас внимательно слушаю. Да-да, продолжайте, а мы посмеемся всласть! Полиция не имеет права? Нам запрещено обыскивать логово гангстеров? Может, арестуем их, комиссар? По-моему, неплохая идея! Будем держать в заложниках, пока не найдут мальчишку и потаскуху. В случае чего будет кого отправить на гильотину. Защелкните-ка на них наручники! И побыстрее, пожалуйста. Уважьте меня. К наглым пройдохам, что вопят о своих правах, не должно быть никакого снисхождения! Меня не удивляет, что щенок стал на скользкий путь. Яблочко от яблони, как говорится в Библии. Погодите-ка, ювелир... - Берта нахмурилась. - Какой пример он может подать сыну? Бедное дитя с самого рождения только и видело, что золотишко да камешки! Как тут не преступить закон! В ребенке с младенчества пестовали дурные наклонности! На этот случай есть статья. Растление малолетних, если не ошибаюсь? Наручники, скорее!
Я с трудом утихомирил мегеру. Власть, которой она самочинно себя облекла на сегодняшний вечер, ударила ей в голову. Кровожадные инстинкты, дремавшие под толстым слоем сала, вдруг громко заявили о себе. Мне пришлось повысить голос и сделать страшные глаза, и уязвленная Берта направилась в глубь квартиры, чтобы убедиться, что она совершенно пуста.
Уф! Наконец-то я остался наедине с удрученной парочкой. Похоже, этих бедолаг преследовал злой рок. От них пахло несчастьем, как от других пахнет потом. Они давно варились в невзгодах, возможно, всю жизнь. Мальчик и девочка для битья, урожденные горемыки! Тревога въелась в их плоть и кровь и, как паразит, высасывала последние силы, разъедала последние надежды.
- Простите выходку толстухи, - произнес я, улыбаясь. - Причину ее присутствия здесь было бы слишком долго объяснять. Она буйная, но не злая.
- Что ЕЩЕ случилось? - голосом из склепа осведомилась мадам Надисс.
Какая безоговорочная покорность судьбе прозвучала в этом "еще"! Их утлая лодчонка была обречена плыть по сточной канаве. Верным курсом на кладбище кораблей! Что ж, попутного ветра, ребята! Одной пробоиной больше, одной меньше...
- Найден труп на крыше дома, где живет ваша сестра...
Я с трудом выговорил "ваша сестра" настолько мало они походили друг на друга. Одна - юная красотка, другая - старая карга. Общего было не больше, чем у спелого персика и обглоданной виноградной кисти.
- Ведь Марсель ваша сестра?
- Сводная...
Ага, это многое объясняет.
- Я, так сказать, ее воспитала, - продолжала мадам Надисс. - Говорите, труп в ее доме? Ужасно.
- Пока мы обследовали помещение, ваша сестричка сбежала.
- То есть как, сбежала?..
- Сказала подружкам, что "запахло жареным", передаю дословно. Потом схватила пальтишко и была такова. Посреди ночи. Я подумал, что она попытается спрятаться у вас.
- Нет, нет, - закудахтал ювелир. - Мы ее не видели, правда, золотце?
"Золотце"! Бывают же олухи, что так неудачно шутят!
- И она вам не звонила? - допытывался я.
- Нет!
Я сверлил их взглядом, словно директор школы провинившихся учеников. Супруги казались безнадежно искренними.
И тут мне повезло. В нашей профессии на помощь частенько приходит случай, невероятное стечение обстоятельств. Сколько раз, разыскивая преступника, я сталкивался с ним в самом неожиданном месте, но если вставить такие истории в книгу... Читатели немедленно почуяли бы натяжку и обозвали автора дилетантом, кретином, кайфоломом, жалким мошенником и прочее... Им требуется жесткая и яркая конструкция, вроде тех, что складывают из деталек "лего". А также лихо закрученная интрига! Непременно по трупу в каждой главе. Чтоб им было от чего затаить дыхание. Они любят, когда их запутывают. Если ты объявляешь, что тебе позарез нужно отыскать некоего малого и это вопрос жизни и смерти, а через две строчки выясняется, что искать особенно нечего, вот он, этот малый, сидит за столиком уличного кафе напротив комиссариата и потягивает коктейль, читатели устраивают скандал. Ты злоупотребил их недоверчивостью! Они от тебя отрекаются.
По всем правилам искусства, учитывая конъюнктуру и ситуацию, я бы должен сейчас заткнуть себе глотку. Набрать в рот воды. Сделать вид, что ничего не произошло. Умолчать. Ведь умолчание не ложь, а так, маленькая хитрость.
Но вы же меня знаете... Карты на стол, вот мой принцип! Глаза в глаза с читателем. Это вопрос веры. Правда, полная и чистая! Читатель знает, что каждая, даже самая крошечная, деталь в моих книжках всегда точна, ее можно проверить. Я не имею права юлить. Простофиль я оставляю на растерзание халтурщикам. Тем лживым болтунам, что, торгуя ветром (и хвастаясь этим), спихивают дуракам банальный сквозняк.
В тот момент, когда торговец цацками заверил меня, что свояченица им не звонила, в квартире раздался треск. Странный у их телефона голос, под стать хозяевам. Хриплый, дребезжащий, надрывный. Так звонят к отправлению поезда на забытой богом железнодорожной ветке, ликвидация которой - вопрос ближайших дней.
Хозяева вздрогнули.
Я-то думал, что бледнее уже быть нельзя. Абсолютно бесцветные физиономии. Но эти умудрились побледнеть еще сильнее. Мертвецы. Нет, восковые мумии мертвецов! Нюанс! Все дело в нюансах. Даже Пикассо не пренебрегает волоском на бородавке, он его не замазывает, но интерпретирует, и тот продолжает себе курчавиться.
Супруги не осмеливались взглянуть друг на друга.
Телефонный звонок в час ночи! Найдется немало людей, для которых такое треньканье прозвучало бы сигналом к концу света.
Я поискал аппарат и обнаружил его на столике из фальшивого дуба, выкрашенного под мрамор. Поколебался для вида, затем снял трубку и произнес "алло" надтреснутым, тихим, лишенным обертонов голосом.
На другом конце провода женщина скороговоркой осведомилась:
- Могу я поговорить с месье или мадам Надисс?
- Мадам Надисс слушает, - не моргнув глазом ответил я, добавив в голос прокисшего уксуса.
- Это Тереза. Скажите, у вас есть новости?
- Нет!
Мне показалось, что в трубке послышался невнятный шум и тут же смолк.
- У меня тоже, - сказала Тереза. - О, как я расстроена, если в вы знали...
- А что случилось?
- Я перезвоню завтра, тороплюсь. Извините.
Связь прервалась. Я положил трубку. Парочка таращилась на меня одновременно испуганно и вопрошающе.
- Кто такая Тереза? - спросил я.
Я обращался исключительно к продавцу побрякушек. Мужчины в целом легче проговариваются.
Он покачал головой.
- Не знаю. - Затем обратился к жене: - У тебя есть знакомая Тереза, золотце?
- Нет.
А не водят ли они меня за нос, эти плакальщики? Неужто толстуха была права и убитые горем супруги заливают нам баки?
Я рухнул в кресло, жалобно позвавшее на помощь, сложил руки на животе и благосклонно уставился на хозяев.
- Возможно, вы вовсе не те, за кого себя выдаете, - ласково произнес я. - В таком случае я покажу вам, каков я на самом деле, и мы будем квиты. Позвонила женщина, потребовала мадам Надисс. Назвавшись Терезой, она разговаривала как старинная приятельница и спросила, нет ли у вас новостей. Вы по-прежнему ничего не понимаете?
Хозяева в такт покачали головой.
- Нам нечего понимать, - стояла на своем облезлая крыса. - Какая Тереза?
Она задумалась (или притворилась задумчивой).
- Нет... Не припоминаю. Тереза... Это имя мне ничего не говорит. Я знавала одну Марию-Терезу, когда училась в школе, но не встречала ее с выпускного вечера. Больше эта женщина ничего не сказала?
- Сказала. Она очень расстроена и торопится.
- Куда торопится? Зачем?
- Вот и я спрашиваю, куда и зачем.
Мадам Надисс, очевидно, решила заключить со мной союз (фигурально выражаясь, разумеется). Она долго и нудно кашляла, пытаясь прочистить горло, и наконец прохрипела:
- Послушайте, господин комиссар, кажется, вы нас в чем-то подозреваете, но я не знаю в чем. Вы принимаете нас за лжецов... Так нельзя. У нас есть несчастный ребенок, ступивший на кривую дорожку. Еще в детстве он проявлял дурные наклонности и вел себя не так, как другие дети. Его показывали врачам, невропатологам... Безрезультатно. Мы не виноваты, видит Бог. В прошлом году я даже возила его в Лурд в надежде на чудесное исцеление. Мы честные люди, спросите любого в нашем городке. Несем свой крест со смирением, на какое способны. Когда мы утверждаем, что сестра не приходила сегодня сюда и не звонила, то говорим правду. Когда клянемся всеми святыми, что не знакомы с Терезой, значит, мы действительно не ведаем, кто она такая. Мне неизвестно, что произошло в доме моей сестры. Мы ничего не знаем, и вы зря теряете время.
- Ошибаетесь! - раздался зычный голос Берты. Она весьма эффектно обставила свое возвращение в гостиную.
- Вы обнаружили беглецов, дорогая? - живо поинтересовался я.
- Ну не беглецов, но кое-что обнаружила! - последовал загадочный ответ.
Ее глаза горели алчным блеском, мясистые щеки раскраснелись. Толстуху распирало от гордости, фривольный наряд вот-вот должен был лопнуть. Ах, благородная воительница! Порою я задаюсь вопросом: а не походила ли Жанна д'Арк на Берту? Как вы думаете?
Хрупкая девчушка из деревеньки Донреми? Нет, я никогда не попадался на эту удочку! Скорее я вижу ее закаленной ветрами и снегами бродягой, нашу мисс д'Арк. Крупная, пышная, чумазая и надменная, скорая на расправу, щедрая в любви и отчаянная выпивоха. Настоящая Жанна д'Арк - персонаж Рабле, а не житий святых. Вылитая Берта! Огромная, щедрая, загоняющая насмерть лошадей и самцов. В кулачном бою она дюжину крепких мужчин отправит к праотцам, а потом будет нежно мурлыкать у походного бивуака. Личность! Ее изображение было бы более уместно на стенах казармы, а не на витражах собора! Лицо Франции, одно из лиц. По крайней мере, более живое и привлекательное, чем постная физиономия, изображенная в школьных учебниках по указке нашей святой матери Церкви. И не голосам подчинялась Жаннетта, а своей безудержной натуре. Не апостольшей она была, а бунтаркой, что вполне по-французски. На старости лет, когда окончательно впаду в маразм, по ночам, при свечах я напишу свою "Жанну д'Арк" (все пишут, а чем я хуже!) в трех действиях и одном фатальном бездействии. Поставят мою пьесу во Дворце спорта с Иваном Ребровым в главной роли. Можете уже заказывать билеты, представление не за горами. А пока я не удержался и вставил в лирическое отступление краткий замысел будущего творения, больше похожий на библиографическую справку. Прошу прощения, любимый конек есть у всех, у Жанны д'Арк он тоже был...
Итак, Берта возвратилась...
Правую руку она держала за спиной, затем плавным движением фокусника сунула ее под нос зрителям. В пальцах-сардельках была зажата фотография.
- Взгляните! - прогудела удачливая кладоискательница.
- Это снимок нашего бедного Шарля, - всхлипнула мадам Надисс и подалась было вперед, чтобы вернуть свое достояние, но получила отпор.
- Руки прочь! - рявкнула Берта. - Документ будет подшит к делу.
Я всмотрелся в лицо парня. Молодой Надисс и впрямь был отмечен судьбой. Не рожа, а сигнал об опасности: "Осторожно: законченный подонок". Порочный, хитрый, испорченный до мозга костей. И другим он стать не мог, это было выше его сил. Безнадежный случай.
На снимке Шарль Надисс оседлал перила, словно ковбой необъезженную кобылу. Видно, намеревался укротить деревяшку.
Ликование толстухи вызывало недоумение. Она уже облизывалась, предвкушая мою реакцию, удивлялась, почему та запаздывает, и нетерпеливо хрюкала:
- Ну? Эй! Ну же!..
Судя по ее поведению, к нам в руки попал ценнейший трофей. Китиха торжествовала, как тот немецкий солдат в сороковом году, что в одиночку взял в плен целый французский полк, приказав другим полкам помыть посуду в ожидании его возвращения.
На меня же нашло затмение. Конечно, я не без интереса разглядывал портрет юного мерзавца, но вывешивать флаги, брызгать слюной, бить в литавры, рыдать от счастья казалось мне излишним, неуместным, даже непристойным!
- Да что же вы, прости господи, так ничего и не видите? - вспылила моя помощница.
- Тысяча извинений, голубушка, но вы загадываете загадки типа "иди туда, не знаю куда".
- Пиджак!
- А что с ним?
- Черт побери, да вашим глазам нужны костыли! А я-то поносила старого Берю за то, что он стрелки на башенных часах в упор не видит! Завтра же отправляйтесь за линзами! И возьмите потолще!
Осыпаемый насмешками, я не скрежетал зубами, я ими лязгал!
Внезапно я почувствовал, как тает мое сердце. Поначалу я попытался подавить восторг, но он рос и креп и вскоре вспыхнул, словно солнечный зайчик на обитой черным бархатом стене.
- Несравненная! - выдохнул я.
- А то как же!
- Вы - гений, Берта.
- Знаю! - без ложной скромности подтвердила толстуха.
Я обернулся к хозяевам. Вопрос, который я собирался им задать, был очень серьезный. Если они ответят утвердительно, то можно будет, почти не сомневаясь, записать их сына в убийцы. Не правда ли, ужасно требовать от матери доказательство такого рода? Пользоваться ее неведением... Но служба есть служба.
- На вашем сыне, когда его арестовали, был этот пиджак?
Материнский инстинкт заставил мадам Надисс насторожиться. Она замялась. Сделала вид, что сомневается, уже мотнула головой. Но мужчины, вы же знаете, какие они обормоты? Болтуны, простофили, вечно лезут, куда их не просят!
Жан Надисс глянул на портрет сыночка и каркнул во все горло:
- Точно! Блейзер... Помнишь, золотце? На нем был блейзер с матросскими пуговицами.
Глава вторая
БРЕНЬ!
Итак, пуговица! Сколько врагов рода человеческого было поймано благодаря оторванной пуговице!
Я потребовал у ювелира лупу и, облокотившись о камин, напоминавший пережаренный антрекот, сравнил пуговицы на фотографии с той, что детективы-любительницы выковыряли из клюва убитого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
- Какие обстоятельства?
- Ведь Шарль сбежал, не так ли?
- Когда?
Ювелир совсем растерялся и не понимал, зачем тогда крепкий молодчик, каковым я выгляжу, ввалился к нему в дом.
- На прошлой неделе... Из зала суда...
Постойте-ка, смутно припоминаю, что читал об этом в какой-то брехаловке. Три строчки, не более. "Оступившийся юноша, арестованный за..."
- Я решил, что вы его арестовали, - закончил ювелир.
- Я здесь не по поводу Шарля. На физиономии смертника мелькнула надежда.
- Правда?
- Меня интересует ваша свояченица.
- Марсель?
Я на секунду опешил, но тут же вспомнил, что Ребекку зовут Марсель, и кивнул.
- Да, она. Мне необходимо ее срочно повидать.
- Повидать ее? Но она здесь не живет!
По его роже неудачника было видно, что он не врет. Я обманывал себя, надеясь, что беглянка бросится искать убежище в Сен-Франк-ля-Пер.
- Она живет на острове Сен-Луи, - продолжал несчастный, - с...
- С Жоржем Кампари, - перебил я. - Однако сегодня вечером она уехала оттуда к вам. По крайней мере, я так предположил.
Он покачал головой.
- Нет! Нет!
- Сейчас мы в этом убедимся! - раздался грозный голос Берты.
Достойная супруга Берю следовала за мной по пятам. Притаившись в коридоре, она наблюдала за нами критическим оком.
- Но уверяю вас, - взмолился папаша Шарля, - я ее не видел!
Большая Берта двинулась на ювелира, словно дорожный каток.
- Плевать я хотела на уверения ничтожества, чей сын сбежал из тюрьмы! - сухо объявила она. - Нет, кроме шуток, до чего мы докатимся, если станем верить россказням людишек, воспитавших висельника!
Ювелир побледнел еще сильнее.
- Но, мадам!.. - возмущенно пискнул он.
Увесистая пощечина оборвала возражения.
Месье Надисс беспомощно клацнул челюстями.
- Нет, вы только посмотрите на этого гнусного лицемера! Он еще осмеливается возражать! Толкнул ребенка на преступление и теперь пыжится, словно вошь в шевелюре панка!
- Успокойтесь, дорогая Берта, - поспешил вмешаться я, опасаясь нового побоища.
- О, не бойтесь, - твердым тоном произнесла китиха, - я совершенно спокойна, вот только терпеть не могу заносчивых типов. Этот придурок выламывается тут перед нами, а у самого сын - бандит и свояченица - убийца. Тошнит меня от его вида!
- Моя сестра - убийца! - раздался голос, напоминавший треск мельницы для перца, если ее наполнить дробью.
На сцене появилась жена ювелира. Сокровищем ее никак нельзя было назвать. Подарком тоже. Красный бумазейный халат прикрывал тощее костистое тело. Волосы свисали тонкими прядями, словно щупальца дохлого осьминога. Верхние зубы сильно выдавались вперед над крючкообразным подбородком, губа была слишком мала, чтобы их прикрыть.
Судя по замогильному голосу, бедняжка страдала ларингитом.
Она обвела нас скорбным взглядом. Такой взгляд иногда встречается у клоунов, когда они переусердствуют с гримом.
- Еще одна пожаловала! - прогремела Берта. - Надо полагать, мамаша юного подонка! Какова семейка, а? Постерегите-ка их, Сан-Антонио, пока я обыщу квартирку. Ювелиры, как же! Скупщики краденого, вот кто эти мерзавцы!
- Кто вам дал право нас оскорблять! - возмутилась мадам Надисс. - И не смейте рыться в наших вещах без ордера на обыск! Не имеете права...
- А, голосок прорезался? - хмыкнула Берта. - Продолжайте, я вас внимательно слушаю. Да-да, продолжайте, а мы посмеемся всласть! Полиция не имеет права? Нам запрещено обыскивать логово гангстеров? Может, арестуем их, комиссар? По-моему, неплохая идея! Будем держать в заложниках, пока не найдут мальчишку и потаскуху. В случае чего будет кого отправить на гильотину. Защелкните-ка на них наручники! И побыстрее, пожалуйста. Уважьте меня. К наглым пройдохам, что вопят о своих правах, не должно быть никакого снисхождения! Меня не удивляет, что щенок стал на скользкий путь. Яблочко от яблони, как говорится в Библии. Погодите-ка, ювелир... - Берта нахмурилась. - Какой пример он может подать сыну? Бедное дитя с самого рождения только и видело, что золотишко да камешки! Как тут не преступить закон! В ребенке с младенчества пестовали дурные наклонности! На этот случай есть статья. Растление малолетних, если не ошибаюсь? Наручники, скорее!
Я с трудом утихомирил мегеру. Власть, которой она самочинно себя облекла на сегодняшний вечер, ударила ей в голову. Кровожадные инстинкты, дремавшие под толстым слоем сала, вдруг громко заявили о себе. Мне пришлось повысить голос и сделать страшные глаза, и уязвленная Берта направилась в глубь квартиры, чтобы убедиться, что она совершенно пуста.
Уф! Наконец-то я остался наедине с удрученной парочкой. Похоже, этих бедолаг преследовал злой рок. От них пахло несчастьем, как от других пахнет потом. Они давно варились в невзгодах, возможно, всю жизнь. Мальчик и девочка для битья, урожденные горемыки! Тревога въелась в их плоть и кровь и, как паразит, высасывала последние силы, разъедала последние надежды.
- Простите выходку толстухи, - произнес я, улыбаясь. - Причину ее присутствия здесь было бы слишком долго объяснять. Она буйная, но не злая.
- Что ЕЩЕ случилось? - голосом из склепа осведомилась мадам Надисс.
Какая безоговорочная покорность судьбе прозвучала в этом "еще"! Их утлая лодчонка была обречена плыть по сточной канаве. Верным курсом на кладбище кораблей! Что ж, попутного ветра, ребята! Одной пробоиной больше, одной меньше...
- Найден труп на крыше дома, где живет ваша сестра...
Я с трудом выговорил "ваша сестра" настолько мало они походили друг на друга. Одна - юная красотка, другая - старая карга. Общего было не больше, чем у спелого персика и обглоданной виноградной кисти.
- Ведь Марсель ваша сестра?
- Сводная...
Ага, это многое объясняет.
- Я, так сказать, ее воспитала, - продолжала мадам Надисс. - Говорите, труп в ее доме? Ужасно.
- Пока мы обследовали помещение, ваша сестричка сбежала.
- То есть как, сбежала?..
- Сказала подружкам, что "запахло жареным", передаю дословно. Потом схватила пальтишко и была такова. Посреди ночи. Я подумал, что она попытается спрятаться у вас.
- Нет, нет, - закудахтал ювелир. - Мы ее не видели, правда, золотце?
"Золотце"! Бывают же олухи, что так неудачно шутят!
- И она вам не звонила? - допытывался я.
- Нет!
Я сверлил их взглядом, словно директор школы провинившихся учеников. Супруги казались безнадежно искренними.
И тут мне повезло. В нашей профессии на помощь частенько приходит случай, невероятное стечение обстоятельств. Сколько раз, разыскивая преступника, я сталкивался с ним в самом неожиданном месте, но если вставить такие истории в книгу... Читатели немедленно почуяли бы натяжку и обозвали автора дилетантом, кретином, кайфоломом, жалким мошенником и прочее... Им требуется жесткая и яркая конструкция, вроде тех, что складывают из деталек "лего". А также лихо закрученная интрига! Непременно по трупу в каждой главе. Чтоб им было от чего затаить дыхание. Они любят, когда их запутывают. Если ты объявляешь, что тебе позарез нужно отыскать некоего малого и это вопрос жизни и смерти, а через две строчки выясняется, что искать особенно нечего, вот он, этот малый, сидит за столиком уличного кафе напротив комиссариата и потягивает коктейль, читатели устраивают скандал. Ты злоупотребил их недоверчивостью! Они от тебя отрекаются.
По всем правилам искусства, учитывая конъюнктуру и ситуацию, я бы должен сейчас заткнуть себе глотку. Набрать в рот воды. Сделать вид, что ничего не произошло. Умолчать. Ведь умолчание не ложь, а так, маленькая хитрость.
Но вы же меня знаете... Карты на стол, вот мой принцип! Глаза в глаза с читателем. Это вопрос веры. Правда, полная и чистая! Читатель знает, что каждая, даже самая крошечная, деталь в моих книжках всегда точна, ее можно проверить. Я не имею права юлить. Простофиль я оставляю на растерзание халтурщикам. Тем лживым болтунам, что, торгуя ветром (и хвастаясь этим), спихивают дуракам банальный сквозняк.
В тот момент, когда торговец цацками заверил меня, что свояченица им не звонила, в квартире раздался треск. Странный у их телефона голос, под стать хозяевам. Хриплый, дребезжащий, надрывный. Так звонят к отправлению поезда на забытой богом железнодорожной ветке, ликвидация которой - вопрос ближайших дней.
Хозяева вздрогнули.
Я-то думал, что бледнее уже быть нельзя. Абсолютно бесцветные физиономии. Но эти умудрились побледнеть еще сильнее. Мертвецы. Нет, восковые мумии мертвецов! Нюанс! Все дело в нюансах. Даже Пикассо не пренебрегает волоском на бородавке, он его не замазывает, но интерпретирует, и тот продолжает себе курчавиться.
Супруги не осмеливались взглянуть друг на друга.
Телефонный звонок в час ночи! Найдется немало людей, для которых такое треньканье прозвучало бы сигналом к концу света.
Я поискал аппарат и обнаружил его на столике из фальшивого дуба, выкрашенного под мрамор. Поколебался для вида, затем снял трубку и произнес "алло" надтреснутым, тихим, лишенным обертонов голосом.
На другом конце провода женщина скороговоркой осведомилась:
- Могу я поговорить с месье или мадам Надисс?
- Мадам Надисс слушает, - не моргнув глазом ответил я, добавив в голос прокисшего уксуса.
- Это Тереза. Скажите, у вас есть новости?
- Нет!
Мне показалось, что в трубке послышался невнятный шум и тут же смолк.
- У меня тоже, - сказала Тереза. - О, как я расстроена, если в вы знали...
- А что случилось?
- Я перезвоню завтра, тороплюсь. Извините.
Связь прервалась. Я положил трубку. Парочка таращилась на меня одновременно испуганно и вопрошающе.
- Кто такая Тереза? - спросил я.
Я обращался исключительно к продавцу побрякушек. Мужчины в целом легче проговариваются.
Он покачал головой.
- Не знаю. - Затем обратился к жене: - У тебя есть знакомая Тереза, золотце?
- Нет.
А не водят ли они меня за нос, эти плакальщики? Неужто толстуха была права и убитые горем супруги заливают нам баки?
Я рухнул в кресло, жалобно позвавшее на помощь, сложил руки на животе и благосклонно уставился на хозяев.
- Возможно, вы вовсе не те, за кого себя выдаете, - ласково произнес я. - В таком случае я покажу вам, каков я на самом деле, и мы будем квиты. Позвонила женщина, потребовала мадам Надисс. Назвавшись Терезой, она разговаривала как старинная приятельница и спросила, нет ли у вас новостей. Вы по-прежнему ничего не понимаете?
Хозяева в такт покачали головой.
- Нам нечего понимать, - стояла на своем облезлая крыса. - Какая Тереза?
Она задумалась (или притворилась задумчивой).
- Нет... Не припоминаю. Тереза... Это имя мне ничего не говорит. Я знавала одну Марию-Терезу, когда училась в школе, но не встречала ее с выпускного вечера. Больше эта женщина ничего не сказала?
- Сказала. Она очень расстроена и торопится.
- Куда торопится? Зачем?
- Вот и я спрашиваю, куда и зачем.
Мадам Надисс, очевидно, решила заключить со мной союз (фигурально выражаясь, разумеется). Она долго и нудно кашляла, пытаясь прочистить горло, и наконец прохрипела:
- Послушайте, господин комиссар, кажется, вы нас в чем-то подозреваете, но я не знаю в чем. Вы принимаете нас за лжецов... Так нельзя. У нас есть несчастный ребенок, ступивший на кривую дорожку. Еще в детстве он проявлял дурные наклонности и вел себя не так, как другие дети. Его показывали врачам, невропатологам... Безрезультатно. Мы не виноваты, видит Бог. В прошлом году я даже возила его в Лурд в надежде на чудесное исцеление. Мы честные люди, спросите любого в нашем городке. Несем свой крест со смирением, на какое способны. Когда мы утверждаем, что сестра не приходила сегодня сюда и не звонила, то говорим правду. Когда клянемся всеми святыми, что не знакомы с Терезой, значит, мы действительно не ведаем, кто она такая. Мне неизвестно, что произошло в доме моей сестры. Мы ничего не знаем, и вы зря теряете время.
- Ошибаетесь! - раздался зычный голос Берты. Она весьма эффектно обставила свое возвращение в гостиную.
- Вы обнаружили беглецов, дорогая? - живо поинтересовался я.
- Ну не беглецов, но кое-что обнаружила! - последовал загадочный ответ.
Ее глаза горели алчным блеском, мясистые щеки раскраснелись. Толстуху распирало от гордости, фривольный наряд вот-вот должен был лопнуть. Ах, благородная воительница! Порою я задаюсь вопросом: а не походила ли Жанна д'Арк на Берту? Как вы думаете?
Хрупкая девчушка из деревеньки Донреми? Нет, я никогда не попадался на эту удочку! Скорее я вижу ее закаленной ветрами и снегами бродягой, нашу мисс д'Арк. Крупная, пышная, чумазая и надменная, скорая на расправу, щедрая в любви и отчаянная выпивоха. Настоящая Жанна д'Арк - персонаж Рабле, а не житий святых. Вылитая Берта! Огромная, щедрая, загоняющая насмерть лошадей и самцов. В кулачном бою она дюжину крепких мужчин отправит к праотцам, а потом будет нежно мурлыкать у походного бивуака. Личность! Ее изображение было бы более уместно на стенах казармы, а не на витражах собора! Лицо Франции, одно из лиц. По крайней мере, более живое и привлекательное, чем постная физиономия, изображенная в школьных учебниках по указке нашей святой матери Церкви. И не голосам подчинялась Жаннетта, а своей безудержной натуре. Не апостольшей она была, а бунтаркой, что вполне по-французски. На старости лет, когда окончательно впаду в маразм, по ночам, при свечах я напишу свою "Жанну д'Арк" (все пишут, а чем я хуже!) в трех действиях и одном фатальном бездействии. Поставят мою пьесу во Дворце спорта с Иваном Ребровым в главной роли. Можете уже заказывать билеты, представление не за горами. А пока я не удержался и вставил в лирическое отступление краткий замысел будущего творения, больше похожий на библиографическую справку. Прошу прощения, любимый конек есть у всех, у Жанны д'Арк он тоже был...
Итак, Берта возвратилась...
Правую руку она держала за спиной, затем плавным движением фокусника сунула ее под нос зрителям. В пальцах-сардельках была зажата фотография.
- Взгляните! - прогудела удачливая кладоискательница.
- Это снимок нашего бедного Шарля, - всхлипнула мадам Надисс и подалась было вперед, чтобы вернуть свое достояние, но получила отпор.
- Руки прочь! - рявкнула Берта. - Документ будет подшит к делу.
Я всмотрелся в лицо парня. Молодой Надисс и впрямь был отмечен судьбой. Не рожа, а сигнал об опасности: "Осторожно: законченный подонок". Порочный, хитрый, испорченный до мозга костей. И другим он стать не мог, это было выше его сил. Безнадежный случай.
На снимке Шарль Надисс оседлал перила, словно ковбой необъезженную кобылу. Видно, намеревался укротить деревяшку.
Ликование толстухи вызывало недоумение. Она уже облизывалась, предвкушая мою реакцию, удивлялась, почему та запаздывает, и нетерпеливо хрюкала:
- Ну? Эй! Ну же!..
Судя по ее поведению, к нам в руки попал ценнейший трофей. Китиха торжествовала, как тот немецкий солдат в сороковом году, что в одиночку взял в плен целый французский полк, приказав другим полкам помыть посуду в ожидании его возвращения.
На меня же нашло затмение. Конечно, я не без интереса разглядывал портрет юного мерзавца, но вывешивать флаги, брызгать слюной, бить в литавры, рыдать от счастья казалось мне излишним, неуместным, даже непристойным!
- Да что же вы, прости господи, так ничего и не видите? - вспылила моя помощница.
- Тысяча извинений, голубушка, но вы загадываете загадки типа "иди туда, не знаю куда".
- Пиджак!
- А что с ним?
- Черт побери, да вашим глазам нужны костыли! А я-то поносила старого Берю за то, что он стрелки на башенных часах в упор не видит! Завтра же отправляйтесь за линзами! И возьмите потолще!
Осыпаемый насмешками, я не скрежетал зубами, я ими лязгал!
Внезапно я почувствовал, как тает мое сердце. Поначалу я попытался подавить восторг, но он рос и креп и вскоре вспыхнул, словно солнечный зайчик на обитой черным бархатом стене.
- Несравненная! - выдохнул я.
- А то как же!
- Вы - гений, Берта.
- Знаю! - без ложной скромности подтвердила толстуха.
Я обернулся к хозяевам. Вопрос, который я собирался им задать, был очень серьезный. Если они ответят утвердительно, то можно будет, почти не сомневаясь, записать их сына в убийцы. Не правда ли, ужасно требовать от матери доказательство такого рода? Пользоваться ее неведением... Но служба есть служба.
- На вашем сыне, когда его арестовали, был этот пиджак?
Материнский инстинкт заставил мадам Надисс насторожиться. Она замялась. Сделала вид, что сомневается, уже мотнула головой. Но мужчины, вы же знаете, какие они обормоты? Болтуны, простофили, вечно лезут, куда их не просят!
Жан Надисс глянул на портрет сыночка и каркнул во все горло:
- Точно! Блейзер... Помнишь, золотце? На нем был блейзер с матросскими пуговицами.
Глава вторая
БРЕНЬ!
Итак, пуговица! Сколько врагов рода человеческого было поймано благодаря оторванной пуговице!
Я потребовал у ювелира лупу и, облокотившись о камин, напоминавший пережаренный антрекот, сравнил пуговицы на фотографии с той, что детективы-любительницы выковыряли из клюва убитого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19