– Я понял, почему в банках памяти компьютера стоит знак вопроса после пометки о ее обитаемости. Здесь нет никаких признаков излучений, никакого света на темной стороне и никаких радиопередач.
– Слой облаков может быть довольно толстым, – заметил Пилорат.
– Он не может заглушить радиоизлучение.
Они разглядывали планету, вращавшуюся под ними, всю в завихрениях белых облаков, в редких разрывах между которыми синел океан.
– Облачный слой слишком плотен для обитаемого мира, – сказал Тревиз.
– Внизу должно быть мрачно… Но больше всего меня беспокоит, – добавил он, когда они вновь оказались на темной стороне, – отсутствие космических станций.
– Вы имеете в виду такие же, как у Компореллона? – спросил Пилорат.
– Они должны быть у любого обитаемого мира. Нас должны были остановить для обычной проверки документов, груза, продолжительности остановки и так далее.
– Возможно, мы каким-то образом миновали их, – сказала Блисс.
– Наш компьютер может принимать передачи на любой длине волны, которую они могут использовать. Кроме того, мы посылали свой собственный сигнал, но не получили никакого ответа. Нырять под слой облаков, не связавшись с официальной станцией, значит нарушать космическую вежливость, но выбора у нас нет.
«Далекая Звезда» снизилась, используя антигравитацию, чтобы сохранять высоту. Оказавшись на солнечной стороне, они продолжили спуск. Тревиз, соединенный с компьютером, обнаружил значительный разрыв в облаках. Корабль погрузился в него и вскоре облака остались позади. Теперь под ними вздымал свои волны океан, волнуемый свежим ветром. Он был в нескольких километрах под кораблем, как морщинами покрытый линиями пены.
Корабль покинул пятно солнечного света и оказался под облаками. Водное пространство тут же стало темно-серым, а температура заметно понизилась.
Фоллом, глядя на экран, заговорила на своем, богатом согласными языке, а затем перешла на Галактический.
– Что это такое, что я вижу внизу?
– Это океан, – успокаивающе ответила Блисс. – Это очень большая масса воды.
– А почему это не осушают?
Блисс посмотрела на Тревиза, и тот сказал:
– Там слишком много воды, чтобы осушить его.
– Я не хочу всю эту воду, – как будто задыхаясь, заговорила Фоллом. – Уйдем отсюда. – Затем она пронзительно закричала, когда «Далекая Звезда» попала в полосу грозовых облаков, так что экран стал молочно-белым и полосатым от струй дождя.
Свет в пилотской рубке ослабел, и корабль стал двигаться резкими толчками.
Тревиз удивленно поднял голову и воскликнул:
– Блисс, ваша Фоллом достаточно взрослая для преобразования. Она использует электрическую энергию, чтобы манипулировать переключателями. Остановите ее!
Блисс крепко обхватила Фоллом.
– Все в порядке, Фоллом, все в порядке. Бояться нечего. Это просто другой мир, один из многих.
Фоллом несколько расслабилась, но продолжала дрожать, а Блисс обратилась к Тревизу:
– Ребенок никогда не видел океана, а возможно, никогда не сталкивался с туманом и дождем. Не могли бы вы относиться к ней более сочувственно?
– Если она не будет вмешиваться в управление кораблем. Это делает ее опасной для всех нас. Уведите ее в свою комнату и держите там.
Блисс коротко кивнула.
– Я пойду с тобой, Блисс, – сказал Пилорат.
– Нет, нет, Пил, – откликнулась она. – Останься здесь. Я успокою Фоллом, а ты успокой Тревиза. – И она вышла.
– Нечего меня успокаивать, – рявкнул Тревиз. – Простите, что сорвался, но мы не можем позволить ребенку играть переключателями, верно?
– Конечно, не можем, – сказал Пилорат, – но Блисс была захвачена врасплох. Она может контролировать Фоллом, которая ведет себя очень хорошо для ребенка, которого взяли из дома, от ее робота, и забросили в жизнь, которую она не понимает.
– Я знаю. Но вспомните, это не я решил взять ее с собой. Это была идея Блисс.
– Да, но ребенка убили бы, не возьми мы его с собой.
– Ну, хорошо, я извинюсь перед Блисс потом. И перед ребенком тоже.
Однако он продолжал хмуриться, и Пилорат мягко спросил его:
– Голан, старина, вас беспокоит что-то еще?
– Океан, – ответил Тревиз. Они давно вышли из грозы, но тучи оставались.
– А что в нем плохого?
– Только то, что его слишком много.
Пилорат непонимающе смотрел на него, и Тревиз продолжал:
– Мы не видели пока никакой земли. Атмосфера совершенно нормальная, кислород и азот в нужных количествах, так что планета ухожена и здесь должна быть растительная жизнь, чтобы сохранялся уровень кислорода. В естественных условиях такие атмосферы не встречаются, за исключением, возможно, Земли, где она образовалась неизвестно как. Но на ухоженных планетах всегда есть значительное количество сухой земли – до одной трети поверхности и уж никак не меньше одной пятой. Как может эта планета быть ухоженной и не иметь суши?
– Поскольку эта планета является частью двойной системы, – сказал Пилорат, – возможно, все на ней нетипично. Возможно, она вовсе не ухожена, а обзавелась атмосферой способом, не встречающимся на планетах одиночных звезд. Возможно, как когда-то на Земле, здесь тоже возникла жизнь, но только морская.
– Даже если мы примем это, – сказал Тревиз, – это не приведет нас ни к чему хорошему. Жизнь в океане не может развивать технологию. Технология всегда основывается на огне, а огонь в море невозможен. Жизненосная же планета без технологии – это не то, что мы ищем.
– Я понимаю, но ведь это просто мысли вслух. В конце концов, насколько мне известно, технология возникла всего один раз – на Земле. Во все другие места ее принесли колонисты. Нельзя говорить, что технология «всегда» должна быть такой, если у нас под рукой всего один пример.
– Морские путешествия требуют обтекаемой формы. У морской жизни не может быть неправильной формы и придатков, вроде рук.
– У головоногих есть щупальца.
– Я тоже не прочь строить предположения, но если вы думаете о разумных головоногих существах, независимо развивающихся где-то в Галактике и имеющих технологию, основанную не на огне, то по-моему, вы заблуждаетесь.
– По-видимому, – мягко сказал Пилорат.
Тревиз внезапно рассмеялся.
– Очень хорошо, Яков. Обещаю, что если мы не найдем суши, то изучим море, чтобы проверить, можно ли обнаружить ваших разумных головоногих.
Пока он говорил, корабль вошел в тень, и экран стал темным.
Пилорат вздрогнул.
– Интересно, – сказал он, – это безопасно?
– Что именно, Яков?
– Вот так мчаться во тьме. Мы можем опуститься, нырнуть в океан и погибнуть.
– Это невозможно, Яков. Действительно невозможно! Компьютер ведет нас вдоль линий гравитационного поля. Другими словами, он придерживается постоянной интенсивности гравитационного поля планеты, и мы движемся примерно на одинаковой высоте над уровнем моря.
– На какой высоте?
– Около пяти километров.
– Это не успокаивает меня, Голан. Не можем ли мы врезаться в гору, которую не видим?
– Не видим МЫ, но корабельный радар увидит ее, и компьютер проведет корабль вокруг или над горой.
– А если под нами будет земля? Мы пропустим ее в темноте.
– Нет, Яков, не пропустим. Радарные отражения от воды отличаются от радарных отражений от суши. Вода существенно плоская, а суша – неровная. По этой причине отражения от суши значительно более хаотичны, чем отражения от воды. Компьютер знает об этом отличии и даст мне знать, если под нами окажется суша. Даже если бы был день, и планета была освещена солнцем, компьютер обнаружил бы землю раньше меня.
Они замолчали, а через пару часов корабль вышел на дневную сторону, и пустой океан по-прежнему монотонно расстилался внизу, время от времени исчезая из виду, когда они пересекали многочисленные грозы. В одной из гроз ветер понес «Далекую Звезду» в сторону от курса. Тревиз объяснил, что компьютер принял меры для избежания пустой траты энергии и уменьшения возможности повреждений. Потом, когда завихрения остались позади, компьютер вернул корабль на курс.
– Вероятно, это край урагана, – сказал Тревиз.
– Послушайте, старина, – сказал вдруг Пилорат. – Мы движемся с запада на восток… или с востока на запад, так что изучаем только экватор.
– Это должно быть глупо, не так ли? – спросил Тревиз. – Так вот, мы движемся по маршруту северо-запад – юго-восток, проходя через тропики и обе температурные зоны. Каждый раз, повторяя оборот, мы смещаемся к западу, поскольку планета вращается вокруг своей оси. Таким образом, мы методически прочесываем этот мир. К этому моменту, поскольку мы не нашли землю, шанс обнаружить крупный континент меньше одной десятой (по расчетам компьютера), а крупный остров – меньше одной четвертой, и они продолжают уменьшаться с каждым новым оборотом.
– Знаете, что бы я сделал? – медленно сказал Пилорат, когда под ними вновь оказалась ночная сторона. – Отошел бы подальше от планеты и ощупал всю обращенную ко мне поверхность радаром. Облака можно не принимать в расчет, верно?
– Затем вы перебрались бы на другую сторону и сделали то же самое, – сказал Тревиз. – Или просто дали бы планете повернуться… Это взгляд в прошлое, Яков. Кто может надеяться приблизиться к обитаемой планете без остановки у станции для получения траектории снижения… или же отказа в посадке? А если бы кто-то не останавливаясь нырнул под облачный слой, разве мог бы он ожидать, что не найдет сушу почти немедленно? Обитаемые планеты являются… Земля!
– Но не все же там Земля, – сказал Пилорат.
– Я говорю не об этом, – возбужденно ответил Тревиз. – Я сказал, что мы нашли Землю!
Стараясь скрыть свое возбуждение, Тревиз положил руки на стол и стал частью компьютера.
– Это остров, – сообщил он. – Около 250 километров длиной и 65 километров шириной. Площадь около 15000 квадратных километров или близко к этому. Не огромный, но значительный. Это более, чем точка на карте. Подождите…
Свет в пилотской рубке стал меркнуть и погас совсем.
– Что мы будем делать? – спросил Пилорат, машинально переходя на шепот, как будто темнота была чем-то хрупким, что может разбиться.
– Ждать, пока наши глаза привыкнут к темноте. Корабль висит над островом. Смотрите… Видите что-нибудь?
– Нет… Хотя… пожалуй, маленькие пятна света. Я не уверен.
– Я тоже вижу их. А сейчас подключим телескоп.
Да, там был свет! И хорошо видимый. Пятна неправильной формы.
– Остров обитаем, – сказал Тревиз. – Возможно, это единственная обитаемая часть этой планеты.
– Что нам делать?
– Подождем дня. Это даст нам несколько часов для отдыха.
– А они не могут атаковать нас?
– Как? Я не обнаружил почти никакого излучения, за исключением видимого и инфракрасного. Остров обитаем и жители его явно разумны. У них есть технология, но доэлектронная, поэтому не думаю, чтобы что-то могло угрожать нам. А если и будет, компьютер заблаговременно предупредит меня.
– И, как только наступит день…
– …мы садимся.


75

Они начали спуск, когда первые лучи утреннего солнца пробились сквозь разрыв в облаках и осветили часть острова – свежую зелень с линией низких, округлых холмов, уходивших в фиолетовую даль.
Спустившись пониже, они увидели отдельные рощицы деревьев и разбросанные сады, однако большая часть площади была занята хорошо ухоженными фермами. Прямо под ними, на юго-восточном берегу острова находился серебристый пляж, ограниченный прерывистой линией скал, за которыми простирались луга. Путешественники мельком заметили отдельные дома, которые однако не объединялись во что-нибудь подобное поселку или городу.
И наконец, они разглядели сеть дорог, рассекающих жилые районы, а потом заметили висящую в прохладном утреннем воздухе воздушную машину. Понять, что это машина, а не птица, можно было только по ее маневрам. Это был первый несомненный знак активной разумной жизни, который они встретили на этой планете.
– Это может быть автоматический экипаж, если они могут делать их без электроники, – сказал Тревиз.
– Вполне могут, – ответила Блисс. – По-моему, будь за рычагами человек, машина уже летела бы к нам. Мы должны быть хорошо заметны – корабль, опускающийся вниз без использования тормозящего ракетного огня.
– Странное зрелище для любой планеты, – задумчиво сказал Тревиз. – Вряд ли есть много миров, на которых хотя бы видели посадку гравитационного космического корабля. Этот пляж должен быть отличной посадочной площадкой, но я не хочу, чтобы корабль заливала вода, поэтому воспользуюсь лужайкой по ту сторону скал.
– По крайней мере, – сказал Пилорат, – гравитационный корабль не сожжет при посадке частную собственность.
Они мягко опустились на четыре широкие подушки, надувшиеся во время последней стадии посадки и вдавившиеся в почву под тяжестью корабля.
– Боюсь, что мы все-таки оставим след, – сказал Пилорат.
– Похоже, – сказала Блисс, и в голосе ее как будто прозвучало неодобрение, – климат здесь ровный… можно даже сказать – теплый.
На лужайке стояла женщина, смотревшая на посадку корабля и не выказывающая признаков страха или удивления. Лицо ее выражало только интерес.
Одето на ней было очень мало, и это отвечало оценке Блисс климата. Сандалии казались сделанными из холста, а бедра закрывала юбка с цветастым узором. Волосы у нее были черные, длинные и блестящие, спускающимися почти до талии. Кожа была бледно-коричневой, а глаза узкими.
Тревиз осмотрел окрестности и не обнаружил больше ни одного человека. Он пожал плечами и сказал:
– Сейчас раннее утро, и жители могут быть в основном в домах, может быть, даже спят. И все-таки, я бы не сказал, что это густо населенный район.
Он повернулся к другим и произнес:
– Я выйду и поговорю с женщиной, если она говорит на чем-то понятном. Вы же…
– Я думаю, – резко сказала Блисс, – что мы тоже должны выйти. Эта женщина выглядит совершенно безвредной, к тому же я хочу размять ноги, подышать воздухом планеты, а возможно, договориться о местных продуктах. Я хочу, чтобы Фоллом снова почувствовала себя на земле, и думаю, что Пилу будет приятно изучить эту женщину вблизи.
– Что? Мне? – Пилорат покраснел. – Вовсе нет, Блисс, но я ведь лингвист нашего маленького отряда.
Блисс пожала плечами.
– Тогда пойдем все. Но, хотя она выглядит вполне безвредной, я собираюсь взять свое оружие с собой.
– Сомневаюсь, – сказала Блисс, – что вам захочется опробовать его на этой молодой женщине.
Тревиз усмехнулся.
– Она привлекательна, верно?
Он вышел из корабля первым. Следом шла Блисс, одной рукой обнимая Фоллом, а Пилорат замыкал шествие.
Черноволосая молодая женщина продолжала с интересом разглядывать их. Она не отступила ни на дюйм.
– Что ж, попробуем, – буркнул Тревиз.
Убрав руку со своего оружия, он произнес:
– Я приветствую тебя.
Женщина на мгновение задумалась, а затем сказала:
– Я приветствую тебя и твоих спутников.
Пилорат радостно воскликнул:
– Поразительно! Она говорит на Классическом Галактическом и с правильным акцентом.
– Я тоже понял ее, – сказал Тревиз, показывая движением руки, что его понимание было неполным. – Надеюсь, она понимает меня.
Улыбаясь и стараясь выглядеть дружелюбно, он сказал:
– Мы пришли из космоса. Из другого мира.
– Это хорошо, – сказала молодая женщина своим чистым сопрано. – Твой корабль из Империи?
– Он пришел с далекой звезды и называется «Далекая Звезда».
Женщина взглянула на надпись на корабле.
– Она говорит об этом? Если это так, и если первая буква это Г, значит, она написана наоборот.
Тревиз хотел было возразить, но Пилорат в радостном экстазе опередил его:
– Она права. Буква Г повернулась около двух тысяч лет назад. Какая чудесная возможность изучить классический Галактический в деталях и как живой язык!
Тревиз внимательно разглядывал молодую женщину. Она была не более 1,5 метров ростом, а ее груди, хотя и сформировавшиеся, были невелики. Однако, она не выглядела незрелой. Соски были большими, окруженными темным ореолом, что впрочем, могло быть следствием коричневого цвета ее кожи.
– Меня зовут Голан Тревиз, – сказал он. – Это мой друг Яков Пилорат, женщину зовут Блисс, а ребенка – Фоллом.
– На далекой звезде, с которой вы пришли, мужчинам обычно дают двойные имена? Меня зовут Хироко, дочь Хироко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48