Точнее, Голан, вообще не это. Об этом я и забыл. В руинах я обнаружил кое-что еще. Думаю, это не так уж и важно.
Тревиз глубоко вздохнул и сказал:
– Пустяки, Янов, каждая находка важна. Так что вы хотели сказать?
– Понимаете, – сказал Пилорат, – там почти ничего не уцелело. Двадцать тысяч лет бурь и ветров оставили немногое. Более того, растительная жизнь постепенно дичает, а животная… но все это пустяки. Дело в том, что «почти ничего» это не то же самое, что «ничего».
– Эти руины когда-то были публичной библиотекой, и там остались каменные или бетонные блоки с вырезанными надписями. Вы понимаете, старина, они плохо видны, но я сделал снимки одной из камер, находящихся на борту корабля, использовав способность компьютера к увеличению… Я не спросил разрешения, Голан, но это было важно, и я…
Тревиз нетерпеливо махнул рукой.
– Продолжайте.
– Я разобрал некоторые из этих надписей, оказавшиеся очень древними. Даже с увеличением и моим умением читать на древних языках, невозможно понять ничего, кроме одной короткой фразы. Она была крупной и вырезанной яснее всех прочих, вероятно потому, что называла этот мир. Фраза звучит так: «Планета Аврора», и я полагаю, что мир, на котором мы находимся, называется или назывался Авророй.
– Это может быть названием чего угодно, – сказал Тревиз.
– Да, но названия очень редко выбираются наугад. Я внимательно просмотрел свою библиотеку и нашел две старые легенды, с двух удаленных друг от друга миров, так что можно предположить их независимое происхождение, особенно, если вспомнить, что… впрочем, неважно. В обоих легендах Авророй называют зарю, поэтому можно предположить, что в некоем догалактическом языке, слово это означало зарю.
– Так уж сложилось, что словом «Заря» или «Рассвет» часто называли космические станции и другие сооружения, которые являлись первыми в своем роде. Если этот мир назван «Зарей» на каком-то языке, он тоже может быть первым в своем роде.
– И вы готовы предположить, что эта планета является Землей, а Аврора – ее альтернативное имя, поскольку она явилась зарей жизни и человека?
– Так далеко я не заходил, Голан.
Тревиз сказал с ноткой горечи.
– В конце концов у нее нет ни радиоактивности, ни спутника-гиганта, ни газового гиганта с огромными кольцами.
– Вот именно. Но Дениадор, похоже, считал ее одним из миров, некогда заселенных первой волной колонистов – космонитов. Если это так, имя Аврора может означать, что это первая планета космонитов. Возможно, в эту самую минуту мы находимся на старейшем человеческом мире Галактики, за исключением самой Земли. Разве это не здорово?
– Во всяком случае интересно, Янов. Но не слишком ли много выводов из одного названия?
– Это еще не все, – возбужденно сказал Пилорат. – Судя по моим записям, в Галактике сегодня нет мира с названием Аврора, и я уверен, что ваш компьютер подтвердит это. Как я уже говорил, есть миры и другие объекты с названием «Заря», но ни одного с названием «Аврора».
– А почему они должны быть? Если это догалактическое слово, едва ли оно будет популярно.
– Но названия остаются, даже если они ничего не значат. Если это был первый колонизированный мир, он должен быть известным. Это даже мог быть главенствующий мир Галактики. Конечно, должны быть и другие миры, называющие себя «Новая Аврора», «Младшая Аврора» или как-то еще. И эти другие…
– Возможно, – прервал его Тревиз, – это не был первый колонизированный мир. Возможно, он никогда не имел никакого значения.
– Мой дорогой друг, мое мнение подтверждает еще кое-что.
– И что же именно?
– Если первая волна поселений была захвачена второй, которой сейчас принадлежат все миры Галактики (по словам Дениадора), тогда вполне возможен период враждебных отношений между этими двумя волнами. Вторая волна – образуя миры, которые сейчас существуют, – не должна была пользоваться названиями, данными планетам представителями первой. Таким образом, можно утверждать, что название «Аврора» никогда не повторялось там, где были две волны колонистов, и что это мир первой волны.
Тревиз улыбнулся.
– Я получил подтверждение, как работает ваша мифология, Янов. Вы строите прекрасное здание, но, возможно, строите его из воздуха. Легенды говорят нам, что колонистов первой волны сопровождали многочисленные роботы, и что они явились причиной их уничтожения. Если мы найдем в этом мире робота, я соглашусь принять все предположения о первой волне, но вряд ли спустя двадцать тысяч лет…
– Но, Голан, – перебил его Пилорат, – разве я не говорил вам?.. Нет, конечно, не говорил. Я так возбужден, что перепутал порядок изложения. Там был РОБОТ!
40
Тревиз потер лоб, как будто тот внезапно заболел.
– Робот? Там был робот?
– Да, – сказал Пилорат, выразительно кивая головой.
– Откуда вы знаете?
– Потому что это был робот. Как я мог ошибиться, увидев его?
– Вы что, видели роботов прежде?
– Нет, но это был металлический объект, выглядевший как человек. Голова, руки, ноги, туловище. Конечно, он насквозь проржавел, а когда я подошел к нему… полагаю, вибрация от моего движения повредила его окончательно и, когда я потянулся, чтобы коснуться его…
– А зачем вам было касаться его?
– Ну… я не вполне верил своим глазам. Это было совершенно автоматически. Как только я коснулся его, он рассыпался. Но…
– Да?
– Прежде чем это произошло, глаза его слабо засветились, и он издал звук, как будто пытался что-то сказать.
– Вы хотите сказать, что он еще ДЕЙСТВОВАЛ?
– Только чуть-чуть, Голан. А затем он распался.
Тревиз повернулся к Блисс.
– Вы подтверждаете это, Блисс?
– Это был робот, и мы видели его, – сказала она.
– И он еще действовал?
– Когда он распался, – бесстрастно сказала Блисс, – я уловила слабый всплеск нейроактивности.
– Откуда могла взяться нейроактивность? У робота нет органического мозга, состоящего из клеток.
– Полагаю, он имел компьютеризованный эквивалент, – ответила Блисс, – и я почувствовала это.
– Вы почувствовали ментальность робота или человека?
Блисс скривилась.
– Это было слишком слабо, чтобы определить что-то, кроме самого факта явления.
Тревиз взглянул на нее, затем на Пилората и сказал голосом, в котором звучало раздражение:
– Это меняет все.
Часть четвертая.
Солярия
X. Роботы
41
Во время обеда Тревиз сидел задумчивый, и Блисс сосредоточилась на еде.
Пилорат – единственный, кого, казалось, заботил разговор – заметил, что если мир, на котором они находятся, называется Аврора, и был первым колонизированным миром, он должен быть довольно близко к Земле.
– Может, стоит изучить непосредственное звездное соседство, – предложил он. – Проверить придется максимум несколько сотен звезд.
Тревиз буркнул, что «метод тыка» является последним средством, и он хотел бы получить как можно больше информации о Земле, прежде чем попытаться достичь ее. Больше он не сказал ничего, и Пилорат тоже замолчал.
После еды, видя, что Тревиз ничего не делает, Пилорат осторожно спросил:
– Мы останемся здесь, Голан?
– По крайней мере на ночь, – сказал Тревиз. – Мне нужно еще подумать.
– А это безопасно?
– Если здесь нет ничего, кроме собак, – ответил Тревиз, – мы будем в полной безопасности на корабле.
– А сколько времени потребуется для подъема, если здесь ЕСТЬ что-то хуже, чем собаки? – спросил Пилорат.
– Компьютер будет в постоянной готовности. Думаю, это можно будет сделать за две-три минуты. Он предупредит, если произойдет что-то неожиданное, так что, полагаю, мы все можем ложиться спать. Завтра утром я приму решение относительно дальнейших действий.
Легко сказать, подумал он, заметив, что вглядывается в темноту. Наполовину раздевшись, он свернулся клубком на полу перед компьютером. Это было неудобно, но он не сомневался, что его постель не поможет ему заснуть, а здесь, он по крайней мере сможет действовать немедленно, если компьютер поднимет тревогу.
Затем он услышал шаги и автоматически сел, ударившись головой о край стола, не настолько сильно, чтобы разбить ее, но достаточно крепко, чтобы поморщиться и начать тереть ушибленное место.
– Янов? – спросил он, стараясь говорить тихо.
– Нет. Это Блисс.
Тревиз потянулся рукой к краю стола, и мягкий свет осветил Блисс в легком розовом халате.
– Что такое? – спросил Тревиз.
– Я заглянула в вашу спальню и не нашла вас. Однако, спутать вашу нейроактивность невозможно, и я изучила ее. Вы явно не спали, поэтому я и пришла.
– Да, но что вы хотите?
Она села у стены, подняв колени, потом сказала:
– Не беспокойтесь. Я не собираюсь посягать на вашу девственность.
– Этого я и не думал, – сардонически сказал Тревиз. – Почему вы не спите? Вам это нужно больше, чем мне.
– Поверьте, – сказала она низким, сердечным тоном, – этот случай с собаками здорово утомил меня.
– В это я верю.
– Но я хотела поговорить с вами, пока Пил спит.
– О чем?
– Когда он рассказал вам о роботе, вы сказали, что это меняет все. Что вы имели в виду?
– Вы этого не поняли? – спросил Тревиз. – У нас было трое координат – три Запрещенных Мира. Я хотел посетить все три, чтобы получить как можно больше сведений о Земле, прежде чем попытаться достичь ее.
Он было придвинулся ближе, говоря более тихо, но тут же резко отстранился.
– Я не хочу, чтобы Янов вошел сюда и увидел нас. Не знаю, что он подумает.
– Это невозможно. Он спит, и я поддерживаю это его состояние. Если он зашевелится, я буду знать… Продолжайте: вы хотели посетить все три планеты. Что же изменилось?
– В мой план не входило терять на любом из миров времени больше необходимого. Если этот мир – Аврора – существовал без людей двадцать тысяч лет, на нем несомненно не уцелело никакой ценной информации. Я не хочу провести недели или месяцы в бесплодных раскопках поверхности планеты, отбиваясь от собак, кошек, быков и прочего, что могло одичать и стать опасным, и надеясь найти среди пыли, ржавчины и гнили отрывочные сведения. Может оказаться, что один или оба из оставшихся Запрещенных Миров населены людьми и имеют нетронутые библиотеки… Поэтому я собирался немедленно покинуть эту планету. Если бы я сделал это, мы были бы сейчас в космосе, в полной безопасности.
– Но..?
– Но если роботы в этом мире еще действуют, они могут иметь важную информацию, которую мы можем использовать. Иметь дело с ними безопаснее, чем с людьми, поскольку, как я слышал, они должны повиноваться приказам и не могут причинить вреда людям.
– Поэтому вы изменили свой план и сейчас собираетесь провести время, изучая роботов этого мира?
– Я не хочу этого, Блисс. Мне кажется, что роботы не могут просуществовать двадцать тысяч лет без технического обслуживания… И все же, поскольку вы видели одного с искрой активности, я не могу целиком полагаться на свой здравый смысл, применительно к роботам. Роботы могут оказаться более долговечными, чем я считаю, или же могут иметь возможности для самостоятельного техобслуживания.
– Тревиз, – сказала Блисс, – выслушайте меня и пусть это останется тайной.
– Тайной? – переспросил Тревиз, от удивления повысив голос. – От кого?
– Тс-с-с! От Пила, конечно. Видите ли, вам вовсе не нужно менять своего плана. Вы были правы – в этом мире нет действующих роботов. Я ничего не чувствую.
– Но вы почувствовали одного, и значит…
– Я ничего не чувствовала. Он не действовал и очень давно.
– Но вы сказали…
– Я знаю, что я сказала. Пил думал, что увидел движение и услышал звук. Он романтик и провел жизнь, собирая данные, но это трудный способ прославиться в мире ученых. Ему очень хочется сделать самому важное открытие. Находка слова «Аврора» и узаконение его, сделали его более счастливым, чем вы можете себе представить. Он отчаянно хочет найти что-нибудь еще.
– Значит, он настолько хотел сделать открытие, что убедил себя, будто наткнулся на действующего робота, хотя на самом деле ничего подобного не было?»
– То, на что он наткнулся, было грудой ржавчины, содержащей сознания не больше, чем камень, на котором оно лежало.
– Но вы поддержали его рассказ.
– Я не смогла заставить себя украсть у него открытие. Он так много значит для меня…
Тревиз с минуту смотрел на нее, затем сказал:
– Можете вы объяснить, почему он так много значит для вас? Я хочу знать это. Я действительно хочу знать это. Для вас он должен казаться пожилым мужчиной, не имеющим в себе ничего романтического. Он изолянт, а вы презираете изолянтов. Вы молоды и красивы и должны быть другие части Геи, имеющие тела сильных и красивых молодых мужчин. С ними вы можете вступить в физическую связь, которая усиливается Геей и приносит максимум наслаждения. Так что же вы видите в Янове?
Блисс серьезно взглянула на Тревиза.
– Вы не любите его?
Тревиз пожал плечами.
– Я люблю его. Думаю, можно сказать, что я люблю его несексуальной любовью.
– Вы знаете его не очень долго, Тревиз. Почему же вы любите его этой вашей «несексуальной» любовью?
Тревиз улыбнулся, почти не заметив этого.
– Он очень странный малый. Я совершенно уверен, что никогда в жизни у него не было ни одной мысли о себе. Ему приказали отправиться со мной, и он отправился. Без возражений. Он хотел попасть со мной на Трантор, но когда я сказал, что собираюсь лететь на Гею, он не стал спорить. И сейчас он отправился со мной на поиски Земли, хотя должен знать, что это опасно. Я совершенно уверен, что если ему придется отдать жизнь ради меня – или кого-то другого – он сделает это не ропща.
– А вы бы отдали за него свою жизнь?
– Я могу сделать это, если у меня не будет времени на размышления. Если у меня будет время подумать, я начну колебаться и могу струсить. Я не так хорош, как он и поэтому взял на себя труд защищать и хранить его. Я не хочу, чтобы Галактика научила его НЕ БЫТЬ хорошим. Вы понимаете? И особенно я должен защищать его от ВАС. Мне ненавистна мысль, что вы отодвинете его в сторону, независимо от того, что заставляет вас делать это.
– Да, полагаю, вы думаете именно так. А вам не кажется, что я вижу в Пиле то, что видите вы и даже больше, поскольку могу прямо контактировать с его разумом? Неужели я действую так, будто хочу повредить ему? Разве я поддержала бы его в истории с роботом, если бы хотела этого? Тревиз, я использую то, что вы назвали бы добротой, ведь каждая часть Геи готова пожертвовать собой ради целого. Но мы не отказываемся ни от чего, делая это, ведь каждая часть и ЕСТЬ целое, хоть я и не жду, что вы поймете это. Пил совершенно иной.
Блисс больше не смотрела на Тревиза. Она говорила как бы сама с собой.
– Он – изолянт и самоотвержен не потому, что является частью большого целого. Он самоотвержен потому, что самоотвержен. Вы понимаете? Он теряет все, не получая ничего, и все остается самим собой. Он стыдится меня, потому что я не боюсь потерять, тогда как он живет, не надеясь получить.
Она снова взглянула на Тревиза.
– Да знаете ли вы, насколько лучше вас я понимаю его? И вы думаете, что я хочу причинить ему вред?
– Блисс, – сказал Тревиз, – сегодня днем вы сказали: «Давайте будем друзьями», и все, что я ответил, было: «Если вы этого хотите». Я думал, что вы хотите повредить Янову. В общем, сейчас моя очередь. Так вот, Блисс, давайте будем друзьями. Вы можете продолжать поиски преимуществ Галаксии, а я могу отказываться принимать ваши аргументы, но все-таки, несмотря на это, давайте будем друзьями. – И он протянул ей руку.
– Конечно, Тревиз, – сказала она, и они крепко пожали друг другу руки.
42
Тревиз ухмыльнулся сам себе. Это была мысленная ухмылка, поскольку губы его не дрогнули.
Когда он работал с компьютером, чтобы найти звезду по первым координатам, и Пилорат, и Блисс внимательно смотрели и задавали вопросы. Сейчас они остались в своей комнате и спали, или просто отдыхали, предоставляя ему действовать самому.
Это льстило Тревизу, ибо позволяло думать, что они приняли факт, что Тревиз знает свое дело и не требует надзора или поддержки. Кроме того, после первого раза Тревиз приобрел некоторый опыт и больше доверял компьютеру, чувствуя, что тот почти не нуждается в просмотре.
Появилась вторая звезда – яркая и незарегистрированная на карте Галактики. Эта вторая звезда была более яркой, чем та, вокруг которой вращалась Аврора, и это придавало факту ее отсутствия в памяти компьютера еще большее значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Тревиз глубоко вздохнул и сказал:
– Пустяки, Янов, каждая находка важна. Так что вы хотели сказать?
– Понимаете, – сказал Пилорат, – там почти ничего не уцелело. Двадцать тысяч лет бурь и ветров оставили немногое. Более того, растительная жизнь постепенно дичает, а животная… но все это пустяки. Дело в том, что «почти ничего» это не то же самое, что «ничего».
– Эти руины когда-то были публичной библиотекой, и там остались каменные или бетонные блоки с вырезанными надписями. Вы понимаете, старина, они плохо видны, но я сделал снимки одной из камер, находящихся на борту корабля, использовав способность компьютера к увеличению… Я не спросил разрешения, Голан, но это было важно, и я…
Тревиз нетерпеливо махнул рукой.
– Продолжайте.
– Я разобрал некоторые из этих надписей, оказавшиеся очень древними. Даже с увеличением и моим умением читать на древних языках, невозможно понять ничего, кроме одной короткой фразы. Она была крупной и вырезанной яснее всех прочих, вероятно потому, что называла этот мир. Фраза звучит так: «Планета Аврора», и я полагаю, что мир, на котором мы находимся, называется или назывался Авророй.
– Это может быть названием чего угодно, – сказал Тревиз.
– Да, но названия очень редко выбираются наугад. Я внимательно просмотрел свою библиотеку и нашел две старые легенды, с двух удаленных друг от друга миров, так что можно предположить их независимое происхождение, особенно, если вспомнить, что… впрочем, неважно. В обоих легендах Авророй называют зарю, поэтому можно предположить, что в некоем догалактическом языке, слово это означало зарю.
– Так уж сложилось, что словом «Заря» или «Рассвет» часто называли космические станции и другие сооружения, которые являлись первыми в своем роде. Если этот мир назван «Зарей» на каком-то языке, он тоже может быть первым в своем роде.
– И вы готовы предположить, что эта планета является Землей, а Аврора – ее альтернативное имя, поскольку она явилась зарей жизни и человека?
– Так далеко я не заходил, Голан.
Тревиз сказал с ноткой горечи.
– В конце концов у нее нет ни радиоактивности, ни спутника-гиганта, ни газового гиганта с огромными кольцами.
– Вот именно. Но Дениадор, похоже, считал ее одним из миров, некогда заселенных первой волной колонистов – космонитов. Если это так, имя Аврора может означать, что это первая планета космонитов. Возможно, в эту самую минуту мы находимся на старейшем человеческом мире Галактики, за исключением самой Земли. Разве это не здорово?
– Во всяком случае интересно, Янов. Но не слишком ли много выводов из одного названия?
– Это еще не все, – возбужденно сказал Пилорат. – Судя по моим записям, в Галактике сегодня нет мира с названием Аврора, и я уверен, что ваш компьютер подтвердит это. Как я уже говорил, есть миры и другие объекты с названием «Заря», но ни одного с названием «Аврора».
– А почему они должны быть? Если это догалактическое слово, едва ли оно будет популярно.
– Но названия остаются, даже если они ничего не значат. Если это был первый колонизированный мир, он должен быть известным. Это даже мог быть главенствующий мир Галактики. Конечно, должны быть и другие миры, называющие себя «Новая Аврора», «Младшая Аврора» или как-то еще. И эти другие…
– Возможно, – прервал его Тревиз, – это не был первый колонизированный мир. Возможно, он никогда не имел никакого значения.
– Мой дорогой друг, мое мнение подтверждает еще кое-что.
– И что же именно?
– Если первая волна поселений была захвачена второй, которой сейчас принадлежат все миры Галактики (по словам Дениадора), тогда вполне возможен период враждебных отношений между этими двумя волнами. Вторая волна – образуя миры, которые сейчас существуют, – не должна была пользоваться названиями, данными планетам представителями первой. Таким образом, можно утверждать, что название «Аврора» никогда не повторялось там, где были две волны колонистов, и что это мир первой волны.
Тревиз улыбнулся.
– Я получил подтверждение, как работает ваша мифология, Янов. Вы строите прекрасное здание, но, возможно, строите его из воздуха. Легенды говорят нам, что колонистов первой волны сопровождали многочисленные роботы, и что они явились причиной их уничтожения. Если мы найдем в этом мире робота, я соглашусь принять все предположения о первой волне, но вряд ли спустя двадцать тысяч лет…
– Но, Голан, – перебил его Пилорат, – разве я не говорил вам?.. Нет, конечно, не говорил. Я так возбужден, что перепутал порядок изложения. Там был РОБОТ!
40
Тревиз потер лоб, как будто тот внезапно заболел.
– Робот? Там был робот?
– Да, – сказал Пилорат, выразительно кивая головой.
– Откуда вы знаете?
– Потому что это был робот. Как я мог ошибиться, увидев его?
– Вы что, видели роботов прежде?
– Нет, но это был металлический объект, выглядевший как человек. Голова, руки, ноги, туловище. Конечно, он насквозь проржавел, а когда я подошел к нему… полагаю, вибрация от моего движения повредила его окончательно и, когда я потянулся, чтобы коснуться его…
– А зачем вам было касаться его?
– Ну… я не вполне верил своим глазам. Это было совершенно автоматически. Как только я коснулся его, он рассыпался. Но…
– Да?
– Прежде чем это произошло, глаза его слабо засветились, и он издал звук, как будто пытался что-то сказать.
– Вы хотите сказать, что он еще ДЕЙСТВОВАЛ?
– Только чуть-чуть, Голан. А затем он распался.
Тревиз повернулся к Блисс.
– Вы подтверждаете это, Блисс?
– Это был робот, и мы видели его, – сказала она.
– И он еще действовал?
– Когда он распался, – бесстрастно сказала Блисс, – я уловила слабый всплеск нейроактивности.
– Откуда могла взяться нейроактивность? У робота нет органического мозга, состоящего из клеток.
– Полагаю, он имел компьютеризованный эквивалент, – ответила Блисс, – и я почувствовала это.
– Вы почувствовали ментальность робота или человека?
Блисс скривилась.
– Это было слишком слабо, чтобы определить что-то, кроме самого факта явления.
Тревиз взглянул на нее, затем на Пилората и сказал голосом, в котором звучало раздражение:
– Это меняет все.
Часть четвертая.
Солярия
X. Роботы
41
Во время обеда Тревиз сидел задумчивый, и Блисс сосредоточилась на еде.
Пилорат – единственный, кого, казалось, заботил разговор – заметил, что если мир, на котором они находятся, называется Аврора, и был первым колонизированным миром, он должен быть довольно близко к Земле.
– Может, стоит изучить непосредственное звездное соседство, – предложил он. – Проверить придется максимум несколько сотен звезд.
Тревиз буркнул, что «метод тыка» является последним средством, и он хотел бы получить как можно больше информации о Земле, прежде чем попытаться достичь ее. Больше он не сказал ничего, и Пилорат тоже замолчал.
После еды, видя, что Тревиз ничего не делает, Пилорат осторожно спросил:
– Мы останемся здесь, Голан?
– По крайней мере на ночь, – сказал Тревиз. – Мне нужно еще подумать.
– А это безопасно?
– Если здесь нет ничего, кроме собак, – ответил Тревиз, – мы будем в полной безопасности на корабле.
– А сколько времени потребуется для подъема, если здесь ЕСТЬ что-то хуже, чем собаки? – спросил Пилорат.
– Компьютер будет в постоянной готовности. Думаю, это можно будет сделать за две-три минуты. Он предупредит, если произойдет что-то неожиданное, так что, полагаю, мы все можем ложиться спать. Завтра утром я приму решение относительно дальнейших действий.
Легко сказать, подумал он, заметив, что вглядывается в темноту. Наполовину раздевшись, он свернулся клубком на полу перед компьютером. Это было неудобно, но он не сомневался, что его постель не поможет ему заснуть, а здесь, он по крайней мере сможет действовать немедленно, если компьютер поднимет тревогу.
Затем он услышал шаги и автоматически сел, ударившись головой о край стола, не настолько сильно, чтобы разбить ее, но достаточно крепко, чтобы поморщиться и начать тереть ушибленное место.
– Янов? – спросил он, стараясь говорить тихо.
– Нет. Это Блисс.
Тревиз потянулся рукой к краю стола, и мягкий свет осветил Блисс в легком розовом халате.
– Что такое? – спросил Тревиз.
– Я заглянула в вашу спальню и не нашла вас. Однако, спутать вашу нейроактивность невозможно, и я изучила ее. Вы явно не спали, поэтому я и пришла.
– Да, но что вы хотите?
Она села у стены, подняв колени, потом сказала:
– Не беспокойтесь. Я не собираюсь посягать на вашу девственность.
– Этого я и не думал, – сардонически сказал Тревиз. – Почему вы не спите? Вам это нужно больше, чем мне.
– Поверьте, – сказала она низким, сердечным тоном, – этот случай с собаками здорово утомил меня.
– В это я верю.
– Но я хотела поговорить с вами, пока Пил спит.
– О чем?
– Когда он рассказал вам о роботе, вы сказали, что это меняет все. Что вы имели в виду?
– Вы этого не поняли? – спросил Тревиз. – У нас было трое координат – три Запрещенных Мира. Я хотел посетить все три, чтобы получить как можно больше сведений о Земле, прежде чем попытаться достичь ее.
Он было придвинулся ближе, говоря более тихо, но тут же резко отстранился.
– Я не хочу, чтобы Янов вошел сюда и увидел нас. Не знаю, что он подумает.
– Это невозможно. Он спит, и я поддерживаю это его состояние. Если он зашевелится, я буду знать… Продолжайте: вы хотели посетить все три планеты. Что же изменилось?
– В мой план не входило терять на любом из миров времени больше необходимого. Если этот мир – Аврора – существовал без людей двадцать тысяч лет, на нем несомненно не уцелело никакой ценной информации. Я не хочу провести недели или месяцы в бесплодных раскопках поверхности планеты, отбиваясь от собак, кошек, быков и прочего, что могло одичать и стать опасным, и надеясь найти среди пыли, ржавчины и гнили отрывочные сведения. Может оказаться, что один или оба из оставшихся Запрещенных Миров населены людьми и имеют нетронутые библиотеки… Поэтому я собирался немедленно покинуть эту планету. Если бы я сделал это, мы были бы сейчас в космосе, в полной безопасности.
– Но..?
– Но если роботы в этом мире еще действуют, они могут иметь важную информацию, которую мы можем использовать. Иметь дело с ними безопаснее, чем с людьми, поскольку, как я слышал, они должны повиноваться приказам и не могут причинить вреда людям.
– Поэтому вы изменили свой план и сейчас собираетесь провести время, изучая роботов этого мира?
– Я не хочу этого, Блисс. Мне кажется, что роботы не могут просуществовать двадцать тысяч лет без технического обслуживания… И все же, поскольку вы видели одного с искрой активности, я не могу целиком полагаться на свой здравый смысл, применительно к роботам. Роботы могут оказаться более долговечными, чем я считаю, или же могут иметь возможности для самостоятельного техобслуживания.
– Тревиз, – сказала Блисс, – выслушайте меня и пусть это останется тайной.
– Тайной? – переспросил Тревиз, от удивления повысив голос. – От кого?
– Тс-с-с! От Пила, конечно. Видите ли, вам вовсе не нужно менять своего плана. Вы были правы – в этом мире нет действующих роботов. Я ничего не чувствую.
– Но вы почувствовали одного, и значит…
– Я ничего не чувствовала. Он не действовал и очень давно.
– Но вы сказали…
– Я знаю, что я сказала. Пил думал, что увидел движение и услышал звук. Он романтик и провел жизнь, собирая данные, но это трудный способ прославиться в мире ученых. Ему очень хочется сделать самому важное открытие. Находка слова «Аврора» и узаконение его, сделали его более счастливым, чем вы можете себе представить. Он отчаянно хочет найти что-нибудь еще.
– Значит, он настолько хотел сделать открытие, что убедил себя, будто наткнулся на действующего робота, хотя на самом деле ничего подобного не было?»
– То, на что он наткнулся, было грудой ржавчины, содержащей сознания не больше, чем камень, на котором оно лежало.
– Но вы поддержали его рассказ.
– Я не смогла заставить себя украсть у него открытие. Он так много значит для меня…
Тревиз с минуту смотрел на нее, затем сказал:
– Можете вы объяснить, почему он так много значит для вас? Я хочу знать это. Я действительно хочу знать это. Для вас он должен казаться пожилым мужчиной, не имеющим в себе ничего романтического. Он изолянт, а вы презираете изолянтов. Вы молоды и красивы и должны быть другие части Геи, имеющие тела сильных и красивых молодых мужчин. С ними вы можете вступить в физическую связь, которая усиливается Геей и приносит максимум наслаждения. Так что же вы видите в Янове?
Блисс серьезно взглянула на Тревиза.
– Вы не любите его?
Тревиз пожал плечами.
– Я люблю его. Думаю, можно сказать, что я люблю его несексуальной любовью.
– Вы знаете его не очень долго, Тревиз. Почему же вы любите его этой вашей «несексуальной» любовью?
Тревиз улыбнулся, почти не заметив этого.
– Он очень странный малый. Я совершенно уверен, что никогда в жизни у него не было ни одной мысли о себе. Ему приказали отправиться со мной, и он отправился. Без возражений. Он хотел попасть со мной на Трантор, но когда я сказал, что собираюсь лететь на Гею, он не стал спорить. И сейчас он отправился со мной на поиски Земли, хотя должен знать, что это опасно. Я совершенно уверен, что если ему придется отдать жизнь ради меня – или кого-то другого – он сделает это не ропща.
– А вы бы отдали за него свою жизнь?
– Я могу сделать это, если у меня не будет времени на размышления. Если у меня будет время подумать, я начну колебаться и могу струсить. Я не так хорош, как он и поэтому взял на себя труд защищать и хранить его. Я не хочу, чтобы Галактика научила его НЕ БЫТЬ хорошим. Вы понимаете? И особенно я должен защищать его от ВАС. Мне ненавистна мысль, что вы отодвинете его в сторону, независимо от того, что заставляет вас делать это.
– Да, полагаю, вы думаете именно так. А вам не кажется, что я вижу в Пиле то, что видите вы и даже больше, поскольку могу прямо контактировать с его разумом? Неужели я действую так, будто хочу повредить ему? Разве я поддержала бы его в истории с роботом, если бы хотела этого? Тревиз, я использую то, что вы назвали бы добротой, ведь каждая часть Геи готова пожертвовать собой ради целого. Но мы не отказываемся ни от чего, делая это, ведь каждая часть и ЕСТЬ целое, хоть я и не жду, что вы поймете это. Пил совершенно иной.
Блисс больше не смотрела на Тревиза. Она говорила как бы сама с собой.
– Он – изолянт и самоотвержен не потому, что является частью большого целого. Он самоотвержен потому, что самоотвержен. Вы понимаете? Он теряет все, не получая ничего, и все остается самим собой. Он стыдится меня, потому что я не боюсь потерять, тогда как он живет, не надеясь получить.
Она снова взглянула на Тревиза.
– Да знаете ли вы, насколько лучше вас я понимаю его? И вы думаете, что я хочу причинить ему вред?
– Блисс, – сказал Тревиз, – сегодня днем вы сказали: «Давайте будем друзьями», и все, что я ответил, было: «Если вы этого хотите». Я думал, что вы хотите повредить Янову. В общем, сейчас моя очередь. Так вот, Блисс, давайте будем друзьями. Вы можете продолжать поиски преимуществ Галаксии, а я могу отказываться принимать ваши аргументы, но все-таки, несмотря на это, давайте будем друзьями. – И он протянул ей руку.
– Конечно, Тревиз, – сказала она, и они крепко пожали друг другу руки.
42
Тревиз ухмыльнулся сам себе. Это была мысленная ухмылка, поскольку губы его не дрогнули.
Когда он работал с компьютером, чтобы найти звезду по первым координатам, и Пилорат, и Блисс внимательно смотрели и задавали вопросы. Сейчас они остались в своей комнате и спали, или просто отдыхали, предоставляя ему действовать самому.
Это льстило Тревизу, ибо позволяло думать, что они приняли факт, что Тревиз знает свое дело и не требует надзора или поддержки. Кроме того, после первого раза Тревиз приобрел некоторый опыт и больше доверял компьютеру, чувствуя, что тот почти не нуждается в просмотре.
Появилась вторая звезда – яркая и незарегистрированная на карте Галактики. Эта вторая звезда была более яркой, чем та, вокруг которой вращалась Аврора, и это придавало факту ее отсутствия в памяти компьютера еще большее значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48