– спросила Блисс.
– Нисколько, дорогая леди. Я – Скептик.
– Я знаю, – сказал Тревиз, – что означает слово скептик в Галактике, но как используете его вы?
– Точно так же, как и вы, Советник. Я принимаю только то, что заставляют меня принимать разумные надежные доказательства и придерживаюсь своего мнения до получения новых данных. Это не делает нас популярным.
– Почему? – спросил Тревиз.
– Мы не являемся популярными нигде. Разве есть мир, люди которого предпочитают холодные ветры неуверенности, удобству и теплоте, одетой в богатые одежды веры?.. Вспомните, как вы верите в План Сэлдона без доказательств.
– Да, – сказал Тревиз, разглядывая кончики пальцев. – Вчера я сам приводил этот пример.
– Может, мы вернемся к теме, старина? – предложил Пилорат. – Что известно о Земле такого, что может принять Скептик?
– Очень мало, – сказал Дениадор. – Мы предполагаем, что есть одна планета, на которой развивался человеческий род, потому что крайне невероятно, чтобы одинаковые виды, идентичные настолько, насколько это вообще возможно, независимо друг от друга развивались на множестве или хотя бы на двух мирах. Мы предпочитаем называть этот первичный мир Землей. В этом поверьте, главное, что Земля существует в этом углу Галактики, поскольку миры, расположенные здесь, необычно стары, а первые заселенные миры были скорее близки к Земле, чем удалены от нее.
– А имела ли Земля какие-то уникальные черты, кроме того, что была родиной людей? – с нетерпением спросил Пилорат.
– Вы имеете в виду что-то конкретно? – спросил Дениадор со своей быстрой улыбкой.
– Я думал о ее спутнике, который некоторые зовут Луной. Это необычно, не так ли?
– Это главный вопрос, доктор Пилорат. Вы как будто читаете мои мысли.
– Но я не говорил, что делает Луну необычной.
– Конечно, ее размеры. Я прав?.. Да, я сам это вижу. Все легенды о Земле говорят о широком распространении на ней живых существ, и о ее огромном спутнике… Он имел от 3 до 3.5 тысяч километров в диаметре. Эту распространенность жизни легко принять, ибо, если наши знания об этом процессе верны, это естественный ход биологической эволюции. Огромный же спутник принять более трудно. Ни один обитаемый мир в Галактике не имеет такого спутника. Крупные спутники обычно связаны с необитаемыми и непригодными для жизни газовыми гигантами. То есть, как Скептик, я не признаю существования Луны.
– Если Земля уникальна в обладании миллионами видов, почему бы ей не быть уникальной в обладании огромным спутником? Одна уникальность дополняет другую.
Дениадор улыбнулся.
– Не понимаю, как существование на Земле миллионов видов могло создать из ничего огромный спутник.
– Но есть и другой путь… Возможно, спутник-гигант помог появлению этих миллионов видов.
– Не представляю, как может быть возможно и то и другое.
– А как насчет рассказов о радиоактивности Земли? – спросил Тревиз.
– Об этом говорят все, и все в это верят.
– Но Земля не могла быть такой радиоактивной, чтобы убить все живое, ведь она в течение миллиардов лет была обитаемой. Как же появилась радиоактивность? Ядерная война?
– Это наиболее обычное мнение, Советник Тревиз.
– По тому, как вы это сказали, я делаю вывод, что вы в это не верите.
– Нет доказательств, что такая война имела место. Вера, даже всеобщая, сама по себе не доказательство.
– А что еще могло случиться?
– Нет никаких доказательств, что что-либо произошло. Радиоактивность может быть просто выдуманной, как и огромный спутник.
– А каково ваше отношение к рассказам о истории Земли? – спросил Пилорат. – За свою профессиональную карьеру я собрал множество легенд, во многих из которых упоминается мир под названием Земля, или же подобный ему. С Компореллона у меня нет ничего, за исключением туманных упоминаний о Бенбелли, который пришел ниоткуда, если верить тому, что говорится в легендах.
– Это не удивительно. Мы обычно не экспортируем свои легенды, и я удивлен, что вы нашли упоминание о Бенбелли. Вновь суеверие.
– Но вы-то не суеверны и не колеблясь говорите об этом, верно?
– Да, – сказал маленький историк, глядя на Пилората снизу вверх. – Вряд ли это добавит мне популярности, если я расскажу вам, но вы скоро покинете Компореллон и, надеюсь, никогда не укажете на меня, как на источник сведений.
– Слово чести, – быстро сказал Пилорат.
– Тогда вот краткое изложение того, что могло случиться, лишенное всякого супернатурализма или морализаторства. Земля существовала как единственный человеческий мир в течение неопределенно долгого времени, а затем – двадцать или двадцать пять тысяч лет назад – люди овладели межзвездными путешествиями с помощью гиперпространственного Прыжка и колонизировали группу планет.
Колонисты на этих планетах использовали роботов, которые были изобретены на Земле задолго до гиперпространственных путешествий и… кстати, вы знаете, что роботы существуют?
– Да, – сказал Тревиз. – Нас уже не один раз спрашивали об этом. Мы знаем, что роботы существуют.
– Колонисты, имея всесторонне роботизированное общество, развили высокую технологию и начали презирать свой родной мир. Согласно наиболее драматической версии этой истории, они даже притесняли его.
По-видимому, потому Земля отправила новые группы колонистов, среди которых роботы были запрещены. В этой группе миров Компореллон был одним из первых. Наши патриоты утверждают, что он был Первым, но доказательств нет, и Скептик принять этого не может. Первая группа колонистов вымерла и…
– А почему вымерли первые, доктор Дениадор? – спросил Тревиз.
– Почему? Обычно наши романтики говорят, что за свои преступления они были наказаны Тем, кто Наказывает, хотя ни один не объясняет, почему он ждал так долго. Но одно не согласуется со сказочной историей. Легко доказать, что общество, всецело зависящее от роботов, становится мягким и декадентским, вырождается и вымирает от скуки или же постепенно – теряя волю к жизни.
– Вторая волна колонистов без роботов выжила и расселилась по всей Галактике, а Земля стала радиоактивной и постепенно скрылась из виду. Причину этому обычно видят в том, что на Земле тоже были роботы, поскольку первая волна получила их.
Блисс, которая слушала с видимым нетерпением, спросила:
– Доктор Дениадор, независимо от того, радиоактивна она или нет и сколько колонистов могло быть, главный вопрос один: ГДЕ находится Земля? Каковы ее координаты?
– Ответ на этот вопрос, – сказал Дениадор, – звучит так: я не знаю… Однако, время для ленча. Я могу принести его и мы с вами продолжим разговор о Земле.
– Вы не знаете? – сказал Тревиз, повысив голос.
– Вообще-то, насколько мне известно, не знает никто.
– Но это невозможно!
– Советник, – сказал Дениадор слегка вздохнув, – если вы предпочитаете называть правду невозможной, это ваше право, но это не приведет вас никуда.

VII. Отлет с Компореллона



26

На ленч подали множество гладких, покрытых коркой шариков разного цвета и с разной начинкой.
Дениадор взял пару тонких прозрачных перчаток и натянул их. Гости последовали его примеру.
– А что внутри этих шариков? – спросила Блисс.
– Розовые заполнены рубленной пряной рыбой, величайшим деликатесом Компореллона. Желтые содержат нежный сыр, в зеленых – смесь овощей. Есть их нужно пока они горячие. Потом мы получим горячий миндальный пирог и обычные напитки. Хочу рекомендовать вам горячий сидр. В холодном климате мы привыкли разогревать нашу пищу, даже десерт.
– Вы очень заботитесь о себе, – сказал Пилорат.
– Ошибаетесь, – ответил Дениадор. – Я забочусь о гостях. Для меня самого требуется очень мало. Как вы вероятно заметили, у меня нет большого тела, требующего поддержки.
Тревиз куснул розовый шарик и действительно обнаружил в нем рыбу с большим количеством специй, которая имела приятный вкус, но вкус этот, подумал он, вместе со вкусом самой рыбы, видимо, останется с ним весь остаток дня.
Когда он отвел руку с надкусанным шариком, то обнаружил, что корка закрыла содержимое. Изнутри ничего не вытекло, и на мгновение он удивился, каково же назначение перчаток. Казалось, у них не было возможности испачкать руки даже если ими не пользоваться, и он решил, что это просто вопрос гигиены. Перчатки заменяли мытье рук, если это было неудобно, и этот обычай, вероятно, требовал их использования, даже если руки были вымыты. (Лизалор не пользовалась перчатками, когда они ели вместе день назад… возможно, потому что была горной женщиной.)
– Будет ли невоспитанным говорить о делах за ленчем? – спросил Тревиз.
– По компореллонским стандартам, Советник, да, но вы мои гости, и мы будем вести себя по вашим стандартам. Если вы хотите говорить серьезно и не боитесь, что это помешает вам наслаждаться едой, пожалуйста – и я присоединюсь к вам.
– Благодарю, – сказал Тревиз. – Министр Лизалор намекала… точнее, она говорила прямо, что Скептики в этом мире непопулярны. Это так?
Настроение Дениадора, похоже, стало еще лучше.
– Конечно. Было бы очень плохо, если бы нас не было. Понимаете, Компореллон разочарованный мир. Безо всяких знаний здесь верят, что когда-то, много тысячелетий назад, когда обитаемая Галактика была невелика, Компореллон был ведущим миром. Мы никогда не забудем этого и факт, что в известной истории мы не были лидерами, переполняет нас… всю популяцию… э… чувством несправедливости.
– А что еще мы можем сделать? Правительство заставляли быть преданным вассалом Императора, как сейчас заставляют быть верным Основанию. Более того, мы осознаем наше подчиненное положение и это усиливает веру в великие, таинственные дни прошлого.
– Итак, что же делать Компореллону? Он никогда не мог открыто выступить против Империи в прошлом, и не сможет выступить против Основания сейчас. Поэтому народ его находит выход в нападках и ненависти к нам, поскольку мы не верим легендам и смеемся над суевериями.
– И тем не менее, нам не грозят большие грубости и гонения. Мы контролируем технологию и заполняем факультеты Университета. Некоторые из нас, особенно откровенные, имеют трудности с открытым ведением занятий. К таким отношусь, например, я, хотя у меня есть студенты, и мы встречаемся вне кампуса. Если бы нас действительно отстранили от общественной жизни, технология захирела бы, а Университет утратил авторитет. Человеческая глупость настолько сильна, что перспектива интеллектуального самоубийства не могла бы остановить их от удовлетворения своей ненависти, но нас поддерживает Основание. Поэтому нас постоянно бранят, над нами насмехаются и нас осуждают, но никогда не трогают.
– И именно эта оппозиция удерживает вас от рассказа нам о Земле? – спросил Тревиз. – Вы боитесь, что несмотря ни на что, ненависть к вам может приобрести безобразные формы, если вы зайдете слишком далеко.
Дениадор покачал головой.
– Нет. Положение Земли неизвестно. Я ничего не скрываю от вас из страха или по какой-либо другой причине.
– Но, послушайте, – настойчиво продолжал Тревиз. – В этом секторе Галактики есть ограниченное число планет, которые обладают физическими характеристиками, определяющими пригодность к заселению; почти все они необитаемы и, следовательно, хорошо известны вам. Разве трудно было изучить сектор в поисках планеты, которая была бы обитаема, не будь у нее радиоактивности? Кроме того, у нее должен иметься огромный спутник. По радиоактивности и спутнику Земля узнается безошибочно и не может быть пропущена даже при небрежных поисках. Это потребует времени, но это должна быть единственная трудность.
– С точки зрения Скептиков, – сказал Дениадор, – и радиоактивность, и огромный спутник Земли – просто легенды. Искать их все равно, что искать птичье молоко и кроличьи перья.
– Возможно, но это не должно останавливать Компореллон от попыток таких поисков. Если бы удалось найти радиоактивный мир подходящих размеров для заселения и с огромным спутником, появилась бы возможность проверить ваши легенды.
Дениадор рассмеялся.
– Возможно, Компореллон не начал поисков по этой самой причине. Если бы мы ошиблись, или если бы нашли Землю, явно отличающуюся от легенд, все пришлось бы менять. Легенды были бы уничтожены. Компореллон не может рисковать этим.
Тревиз помолчал, затем продолжал, очень серьезно:
– Кроме того, даже если не принимать во внимание эти две особенности – радиоактивность и спутник-гигант – должна существовать и третья, о которой не упоминают легенды. На Земле должна быть невероятно разнообразная процветающая жизнь, или остатки ее, или же, наконец, ископаемые отпечатки живых существ.
– Советник, – сказал Дениадор, – хотя Компореллон не отправлял исследовательских партий на поиски Земли, мы имели возможность путешествовать в космосе, и время от времени получали сообщения с кораблей, которые по той или иной причине сбивались с намеченного курса. Вам, вероятно, известно, что Прыжки не всегда точны. Так вот, в этих сообщениях не упоминалось ни одной планеты со свойствами, отвечающими легендарной Земле, или планеты, на которой бурлила бы жизнь. Кроме того, ни один корабль не будет садиться на планету, которая выглядит необитаемой, чтобы поискать там ископаемые останки. Таким образом, поскольку за тысячи лет не было подобного сообщения, я готов поверить, что найти Землю невозможно, потому что ей негде быть.
– Но ГДЕ-ТО она должна быть! – раздраженно сказал Тревиз. – Где-то должна быть планета, на которой развивалось человечество и все прочие формы жизни, сопутствующие ему. Если Земли нет в этом секторе Галактики, она должна быть в другом.
– Возможно, – хладнокровно ответил Дениадор, – но за все это время ее нигде не нашли.
– Люди просто не искали ее.
– Что ж, по-видимому, вы правы. Я желаю вам счастья, но ставить на вас не стал бы.
– А не было ли попыток определить возможное положение Земли иным способом, нежели прямыми поисками?
– Были, – сказало два голоса одновременно. Дениадор – обладатель одного из них, обратился к Пилорату: – Вы думаете о проекте Яриффа?
– Да, – сказал Пилорат.
– Тогда объясните это Советнику. Думаю, он охотнее поверит вам, чем мне.
– Видите ли, Голан, – начал Пилорат, – в последние дни Империи было время, когда Поиски Истоков, как это называли, были популярным времяпровождением, возможно, ради бегства от неприятностей окружающей действительности. Как вы знаете, в это время Империя распадалась.
– Ливийскому историку Яриффу пришло в голову, что где бы ни располагалась планета происхождения, она должна была колонизировать сначала более близкие к ней миры. Другими словами, чем дальше мир от начальной точки, тем позже он может быть колонизирован.
Теперь представьте, что некто записывает даты колонизации всех обитаемых миров Галактики и строит поверхности, соединяющие планеты с одинаковым возрастом. Так, будет поверхность, проходящая через все планеты десятитысячного возраста, другая – через имеющие возраст двенадцать тысяч лет, третья – через пятнадцатитысячелетние… Теоретически каждая такая поверхность будет грубо сферической, а все они примерно концентрическими. Самая старшая должна образовывать сферу меньшего диаметра, чем более молодые, а если определить их центры, они должны прийтись на относительно небольшой объем пространства, в котором должна находиться планета происхождения – Земля.
Лицо Пилората выражало нетерпение, когда он изображал ладонями сферические поверхности.
– Вы понимаете мою мысль, Голан?
Тревиз кивнул.
– Да. Но я думаю, это не сработает.
– Теоретически должно было, старина. Единственным осложнением было то, что время возникновения колоний было, как правило, неточным. Каждый мир в той или иной степени преувеличивал свой возраст, и было нелегко определить цифру, не зависящую от легенд.
– Углерод-14 в древних деревянных балках, – вставила Блисс.
– Конечно, дорогая, – согласился Пилорат, – но для этого требовалось сотрудничество с каждым миром, а это было невозможно. Никто не хотел, чтобы его преувеличения возраста были установлены, и Империя не смогла отбросить возражения местных властей по такому маловажному вопросу. У нее были другие дела.
– Все, что Ярифф мог сделать, это использовать миры, имеющие возраст не более двух тысяч лет, который был установлен вполне надежно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48