Мой друг, Эйджи, он тоже там, в Австралии… Бродяжничает он, короче. Но отличный человек. — В этом месте Гриша прервался для длительного натужного кашля, а Далила выпила свою рюмочку, подумала и налила еще.
— Кого-нибудь пристрелил не того? — спросила она и икнула.
— Я? Не-е-ет… Крокодила, правда, убил. Собаку. Или две.
— В Австралии? — поинтересовалась Далила.
— Что? Нет. Здесь, в Москве. Как ты думаешь, трудно тебе будет меня вылечить?
— От кашля? Не знаю.
— Нет, от ожога.
Далила спохватилась и стала снимать горчичники с пламенеющей прямоугольниками спины.
— Полежишь сам до утра? — спросила она, растирая кремом ожоги. — Мне надо к сыну съездить.
— Не могу обещать, — прохрипел Гриша. — Может статься, арестуют меня ночью. Этот, который из воды вытаскивал. Он на меня очень злой. Как проявит отпечатки, так и арестует. Дверь, наверно, вышибет. А я аккуратненько открыл. Красиво.
— Ты что, серьезно? Гриша грустно кивнул.
— Ладно. Что-нибудь придумаем. Я судно принесу?
— Нет-нет, я и не пил ничего.
— Смотри, а то кровать еще мокрая, больше тебя класть некуда!
Ну извини, золотце.
Ирина Акимовна, подъехав к большому частному особняку, сигналила громко и нервно, а когда ворота поехали в стороны, так рванула мимо вышедшего охранника, что он ругнулся. Она завезла машину в гараж, заперла ее, выключила свет и прошла через кладовку из гаража в дом.
Муж в гостиной сидел у камина и просматривал кипу газет. Она пронеслась мимо, крикнув на ходу: «Сейчас приду, неприятности!»
Сбросив в своей комнате плащ, судорожно натягивала брюки и свитер, осмотрела в зеркало лицо.
Муж не выдержал и постучал в дверь.
— Входи. — Ирина закуривала, руки тряслись, она показала ему жестом сесть. — Твоего шофера убили. В машине.
— Что-о-о?!
— Я говорю, твоего шофера убили. В машине! Чем-то ударили в висок. Что это был за человек? Где ты его взял? Почему ты поменял шофера? Ты что-то скрываешь от меня?
— Когда это произошло? — Муж хотел встать, приподнялся, потом опустился в кресло без сил.
— Часа два назад. Мы ехали с собрания домой. Я вышла у магазина. Вернулась за кошельком — забыла сумочку. Он сидел с открытыми глазами. Я еще с ним говорила, не поняла.
— Что же ты делала два часа?
— Села за руль, отъехала в какой-то двор. Вышла, хотела тебе позвонить. Стала думать, решила не звонить, вдруг тебя прослушивают!
— Кто?! — повысил голос муж.
— А кто его убил? Что происходит? Я подождала, пока на дорогах станет совсем пусто, приехала домой. Он в гараже. Можешь спрятать труп, а можешь вызвать милицию. Если ты уверен, что с твоим шофером было все в порядке.
— Я нанял его для тебя. Возить и охранять.
— Вот как? Совершенно незнакомого, нездешнего человека! От кого меня надо охранять?
— Заткнись, — сказал муж, — дай подумать.
Через пять минут он вздохнул, внимательно посмотрел в перепуганное лицо жены и спустился в гараж.
Осмотрев машину, ходил по темному гаражу, раздумывая. Вернулся в дом, нашел жену и сказал, что будет звонить в милицию.
— Что мне говорить? — спросила Ирина Акимовна.
— Все, что только что сказала мне, только без истерик и вопросов. Алло! — Он дозвонился не сразу. — Это я. Спасибо, я здоров, чего и тебе желаю. Неприятности у меня. Пришли группу и инспектора… — Здесь муж Ирины Акимовны задумался на секунду, потом уверенно назвал фамилию. — Да. Я дома. Жду.
— Я выпью. — Ирина встала и пошла к бару.
— Нет. Ты не выпьешь, пока все им не расскажешь.
— И кто мне не даст выпить? Драться будем? То-то радости милиции!
Приехавшая опергруппа говорила в основном с мужем, потому что Ирина Акимовна осмотрела их бессмысленными глазами, погрозила пальцем и заявила, что все про них знает. После чего ее увели спать.
Далила приехала к Еве, задумчиво скручивала волосы в жгут, обняв Кешу и наблюдая, как Муся кормит ребенка, пока Ева не потрясла ее:
— Говори, что стряслось, а то мне некогда!
— Этот бомж… — начала Далила, — он боится, что у него взяли отпечатки пальцев. Я хотела бы знать, твой майор…
— Карпелов.
— Да, Карпелов. Ты не могла бы поговорить с ним, пусть он оставит Гришу в покое. Пару дней, чтобы вылечиться.
— Все страньше и страньше. Он что, заговорил?
— Да, мы выпили, он сказал, что изобретает оружие, ничего плохого еще не сделал, а только пристрелил крокодила и собаку. Он умрет, если его сейчас арестовать.
— Слушай, ну что к тебе липнут, как мухи на липучку, все проблемные, убогонькие и болезные?!
— Ты это про себя? — задумчиво поинтересовалась Далила, не отводя взгляда от Муси с ребенком.
Ева замолчала и посмотрела на Далилу. Далила сидела на полу с Кешей, обхватив его и прижав к себе. Кеша вдохновенно давал советы футболистам в телевизоре, размахивая руками.
— Ладно. Давай по существу. Что ты от меня хочешь?
— Поехать со мной и посмотреть на экран. Гриша работал несколько дней на моем компьютере.
— Запросто! — сказала Ева. — Я даже могу подежурить там некоторое время. Если Карпелов придет дверь вышибать с группой захвата, я открою и улыбнусь вот так. А?
Ева Николаевна через сорок минут смотрела, открыв рот, на чертеж, проводя пальцем по экрану монитора и что-то про себя бормоча.
— Фантастика! — сказала она. — Не верю. Этого не может быть.
— Посмотри сюда. Гриша кое-что добавил к моей диссертации. — Далила открыла другой файл.
«Паскольку автору не удалось в силу временного ограничения апределить степень приспосабливаемости умственно атсталых, либо пречислен-ных к ним детей, спишу ей помочь от всей души. Григорий Покосов, деревня Поджимки Тульской области, двенадцати лет был отправлен в спецы-альный интернат для недоразвитых и памещен в группу особо наблюдаемых, потому как, по мнению окружающих его взрослых, представлял угрозу обчеству, разделывая кошек, маленьких собак и прочую живность. Аднако, никто не паверил его объяснению праисходящего. Эти животинки служили только предметом тчательного изучения жизненно важных органов теплокровных. Выросший, психически заклейменный Григорий Покосов праявил необычайные пазнания в области праиз-водства и изобретения оружия, за что был даже взят на работу на оружейный завод, объявив свои дакументы потерянными. Когда же открылся факт его диагноза, спасался бегством, патаму что его коллеги по заводу — мастер Опушко и инженер-конструктор Конов настаивали на неапходимости строжайшей изаляции Покосова Григория, как необычайно талантливого оружейника. Это ли не ирония судьбы? Прячась и подрабатывая случайными заработками, Григорию Покосову удалось довести до гераического финала свое изобретение — спецыальное электронное саманаводящее-ся оружие, и успешно испытать его, употребив при неопходимости несколько собак (настройка на сигнал электронного устройства в ашейнике, см, рис. 3 файл „Эйджи“), одного крокодила (настройка на сердечный ритм, см, рис. 2 файл „Эйджи“), желтой шляпы на неизвесном (настройка на цвет, см, рис. 5), и серьгу Коли Пеликана (настройка на фактуру спецыального сплава серебра, см, рис. 4). Отправленная в патентное бюро разработка не получила никакого отклика. Прибегнув к нарушению обчественного порядка и падвергая опасности жизни некоторых людей, Григорий Покосов пытался доказать факт существования своего гениального изобретения, за что теперь преследуется законом в лице майора Карпелова. Имея двадцать шесть лет от роду, он хранит в себе агромный творческий патенцыал, надеясь в ближайшее время изабрести оружие, вообче не нуждающееся в заряде и основаное исключительно на особенностях кровоабращения теплокровных. Любой специалист в области техники и оружейного производства в состаянии оценить необычайный талант и умения Григория Покосова, в то время, как любой психиатр найдет для себя в нем множество признаков, по каторым имеет право изолировать от обчества или уничтожить. Проблема психологической адаптации рассматривается автором данной диссертации весьма однасторонне. Я, Григорий Покосов, считаю, к примеру, людей, получивших мою разработку и не атреагировавших на нее, крайне неадаптированными к тому месту, каторое занимают, и даже опасными в силу своей узколобости и тупоумия. А умные люди страдают».
— Ну, знаешь… — Ева еще раз открыла файл «Эйджи». — Не верю!
— Спроси майора Карпелова, он здесь упоминается. Слушай, как мне уговорить его пописать? Ему двадцать шесть лет, ты подумай, он наш ровесник!
— Ты старше, — автоматически проговорила Ева, напряженно всматриваясь в экран.
— А ты зануда.
— Засунь его штуку в колбу и скажи «пис-пис».
— Слушай, иди ты засунь, а?
— Не мешай. Гениально! Это гениально просто. Телефон! Далила, возьми трубку.
— А ты возьми урологическую колбу.
Ева не успела. Звонили ей, приказано было немедленно приехать в отдел по связям с общественностью. «Олега Хмару убили, нашу подставку во Владивостоке, — сказала Зоя бесстрастно, — приезжай, надо срочно работать».
— Ты что, тебе плохо? — Далила забрала трубку у застывшей неподвижно Евы.
— Я только бабочка в пространстве… — пробормотала Ева и вскинула на нее глаза. — Он был и больше нет. Я с ним проходила подготовку со спецназовцами. Олег. Я езжу на его машине, у меня два письма с признаниями в любви и стихами. Я даже не ответила.
— Чем помочь? — спросила Далила.
— Холодно мне. Обними.
Ева выбежала из подъезда, доставая на ходу ключи от машины. Ей пришлось резко остановиться, потому что у «тойоты» копошились два человека.
— Колесо снимаете или в салон лезете? — спросила она, вставляя ключи.
В нее смотрели застывшими мутными глазами два упитанных мужика, вполне прилично одетые.
— Мы это, — сказал один, потоптавшись, — конфискуем для важного дела. Автобусы не ходят.
— Неужели? — удивилась Ева, прикидывая, придется ли драться. — А куда спешим?
— В роддом, — сказал другой и икнул, — дочка родилась, мы выпили, обмыли, едем мамашу поздравлять, а автобусы не ходят. И троллейбусы не ходят, и трамваи не ходят, под мостом митингуют красные, а на мосту — демократы и барка-шовцы дерутся. Пять остановок.
— Вы пьяные, — вздохнула Ева, садясь за руль.
— А автобусы все равно не ходят, — ответили ей.
— Документы есть? — Ева, словно невзначай, достала из кобуры пистолет.
— Блин, она из органов, — пробормотал один.
— Не бойся, я покажу свои, я благонадежный. — Другой стал копаться во внутреннем кармане куртки. — А ты отвернись, чтоб тебя не узнали, отвернись.
Ева рассмотрела, включив фонарик, удостоверение старшего сотрудника Института Земли.
— Что, есть такой институт? — удивилась она.
— Есть! А автобусы…
— Садитесь сзади, я поеду очень быстро. Выброшу вас на Ленинском. Чем открывали окно?
— Да! Вот чем, спрашивается, мы это окно открывали?
Ева вздохнула, выехала со двора и рванула, превышая скорость, по совершенно пустой дороге.
— Стреляют! — сказал научный сотрудник. — Это на мосту.
Люди делом занимаются, а мы машину и ту стибрить не смогли, — ответил ему счастливый отец.
Дима Куницын постучал условным стуком в дверь Хрустова.
— А вот теперь доставай оружие, — сказал он в темную комнату, не входя.
Будет сделано, — ответил Хрустов и потрогал на себе кобуру.
— Полетишь на военном самолете: аэропорты закрыты, то ли забастовка, то ли революция. — Аркаша выдергивал из принтера последний листок. — Вот тебе список, эти люди работают в отделе внутренних дел Владивостока, им уже сообщили, чтобы до твоего приезда не трогали машину и не давали ее обыскивать. Твоя задача простая. Найти небольшой блок, приблизительно вот такого вида микросхема с приставкой. Она ни к чему не подсоединена, может быть где угодно, даже в пачке с сигаретами. Разбери машину на части, но найди. На ней — то, что записывалось на магнитофон, потом Олег вставлял ее в загрузчик памяти в компьютере и передавал нам электронной почтой.
— А магнитофон?
— Магнитофона никакого в машине не обнаружено. Это уже известно. Я звонил. Ты едешь как следователь отдела внутренних дел, вот твои документы. Не попадайся на глаза Диме Куницыну. Тебя трудно не заметить или забыть, а с ним еще работать и работать.
— Как я вернусь обратно?
— Самолет будет ждать в аэропорту столько, сколько тебе надо. Возьми оружие. Какое предпочитаешь?
Ева предпочитала трудягу ТТ.
Она позвонила домой. Трубку взяла Муся. Илии дома не было.
— Мне надо уехать на два-три дня, — сказала Ева, думая, куда мог подеваться ее старший. — Скажи Далиле, когда придет.
— А и ехай, — разрешила Муся, — ехай себе на здоровье, я дома, напелася и нагулялася!
В самолете Еву посадили в кресло пилота, надели шлем, комбинезон и парашют, пристегнули и ощупали тщательно, на всякий случай, двое веселых пилотов.
— Вдруг расстегнется что-нибудь в полете! — убеждал ее один, расправляя складки плотной ткани на ногах, а второй ласково провел от шлема на голове ладонями вниз — по груди и животу, приговаривая: «Тут все в порядке, и тут… О! А тут вообще хорошо…»
Ну что, красивая! Поехали кататься? Взвыли двигатели.
Этой ночью небольшие группы вооруженных людей пытались штурмовать телебашню в Останкине, но были пьяны и неорганизованны, кричали: «России — царя!» и «В парламент — дворянство!»
Кончилось тем, что им предложили эфир, бородатый молодой человек сообщил совершенно серьезно, что наследник российского престола жив и едет в Москву на царство, а он сам — дворянин в пятом поколении и согласен немедленно возглавить Министерство финансов, пока не поздно.
Передачи по всем каналам то и дело прерывались картинками природы, показывали плавающих лебедей и играющих в песочницах детей. Никто не решался пускать, как это было принято раньше в дни социальных потрясений, симфонический оркестр крупным планом. Картинки прерывались новостями, новости шли по часу-полто-ра, потом — интервью на улицах с возбужденными жителями какого-нибудь города.
— Нам бы честного кого-нибудь, — мечтали жители, — чтоб не крал и родни поменьше имел.
— Оставьте все как есть, — предлагали другие, — эти-то хоть изворовались! А новые, пока себе дома накупят!
Утренний выпуск новостей был прерван чрезвычайным сообщением. Его потом повторяли каждые полчаса. Утомленный немолодой мужчина сказал с экрана:
— Русские люди! Работящие и ленивые! Умные и дураки! Есть такая партия. Она называется Союз промышленников России. Если вам дорога ваша Родина, если еще есть силы работать и жить, разъединяйтесь! Это говорю вам я, Потапов Сергей Петрович, председатель Союза. Мы выживем, только разделясь. Когда перестанем плодить чиновничьи аппараты центров, воевать за чужие земли, кормить не говорящие по-русски меньшинства мясом наших детей-солдат и есть импортные отбросы. Россия жива, больна — но жива! Вот наша программа. Деньги — обратно, домой! Каждой губернии — своего губернатора с подчиненными ему структурами власти. Любой волен выбрать себе любое место на карте, приписаться к губернии, получить акции своего промышленного комбината, энергетического комплекса или аграрного союза. Никаких других ценных бумаг больше в России не будет. Дороги и связь — общие, общими силами охраняем и кормим. Через тридцать лет наши дети смогут гордиться нами, раньше не обещаю. Что будет с армией? — спросите вы. Пусть военные решают, в какой стране они хотят жить дальше. Не выключайте телевизоры. С пяти часов начнется совместное заседание Комитета спасения, Управления внутренних дел, Союза промышленников и аграриев, Совета вооруженных сил и Совета национальностей.
У Евы Николаевны от перегрузок болела голова и мышцы на руках — она не заметила, как вцепилась мертвой хваткой в подлокотники кресла. Все, что могло трястись в организме, растряслось так, что Ева с трудом управляла своим телом еще пару часов. В небольшом аэропорту ее ждал, уворачиваясь от ветра, инспектор внутренних дел Владивостока, пожилой усталый человек, без конца сморкающийся в огромный платок.
Ева переодевалась в подсобке, он стоял за тонкой перегородкой и гнусавым голосом монотонно перечислял все, что было в деле:
— Труп молодого мужчины, опознанного как Олег Хмара, двадцати восьми лет, Федеральная служба разведки, обнаружен… извините, простыл.
Лежащим на сиденье автомобиля, принадлежащего Ирине Кортиковой, замужней, которая имела при себе вышеупомянутого молодого мужчину как шофера и охранника. По показаниям Ирины Кортиковой, она обнаружила мертвого Олега Хмару на сиденье шофера, отодвинула на соседнее сиденье, села за руль и поехала в укромное место.
— Причина смерти? — спросила Ева.
— Смерть наступила от раздробления небольшим твердым предметом височной кости. По характеру раны наш медэксперт предположил, что это мог быть удар и костяшками пальцев при определенной натренированности. Заключение имеется.
— А зачем Ирине Акимовне было нужно укромное место? — Ева надевала кобуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38