За Андреем производство, за Мелехом – ценные бумаги, а сверх того – тайно! – аферы с нефтепродуктами и спиртным. Несколько раз Андрей выкупал Мелеха у бандитов. Через два года в пайщиках они только и остались, остальные сдулись, свои доли Лене продали. Но пятьдесят один процент все равно у Андрея. И Мелех уже к нему в родственники лезет, Полину охмуряет, ужинает в доме и ночевать остается…А тут выборы в областную думу. Убедил наш мальчик «папу» на выборы потратиться, чтобы ему, молодому и энергичному, в думу пролезть. Ухнули на это дело капитал, и оказался Леня во власти. Андрей расширяет производство, создает рабочие места с крепкой верою в будущее процветание отчизны, а сам знать не знает, что под боком у него зреет заговор. У Мелеха на стороне команда сложилась с собственными бойцами: кабаки, игорные заведения, рынок – все под колпаком. Подпольная водка и проститутки – тоже его.Вот только Андреева доля в процветающей компании не дает мальчику покоя. И потом, никак не хочет наш офицер честное производство бросать и вкладывать средства в криминал… Словом, упорствует Андрей Владимирович, стоит на пути у Лени, как старый мир на пути прогресса. Ну, делать нечего…В один прекрасный момент «сливает» Леня все средства компании Васильева вместе с кредитами в какой-то новый банк, сулящий гигантские проценты, и этот банк, как водится, мгновенно деньги эти отдает какой-то фирме под циклопический процент. Фирма тут же исчезает с горизонта, а банк, естественно, лопается мыльным пузырем.Бросается Андрей Владимирович к Лене, почти зятю и депутату, мол, что ж ты, гад, сделал? А гад плечами пожимает, глазки крысиные бегают, мол, и сам не пойму, как это получилось. Глазки-то бегают, а улыбочка глумливая нет-нет, да искривит пухлые губы. Понял все Андрей Владимирович и на депутата с кулаками, а тот: караул, кричит, избранника народа убивают!Схватили Васильева охранники Мелеха, милиция тут же подоспела – из соседней комнаты выскочила! А Васильев горячий, сопротивляется. Избили его, бросили в воронок и увезли. Посадили в СИЗО, завели дело: покушение на убийство, оказание сопротивления властям при задержании…Тут же на квартире нашего офицера проводят обыск, и что же? В ящике стола незарегистрированный ствол с патронами, а в комнате Полины – наркотики. Всем в городе ясно как дважды два, что все это народный депутат подстроил, однако и следователи, и прокурор вмиг деревянными сделались – шьют дело белыми нитками и к здравому смыслу прислушиваться не желают. Раскрутили дело на всю катушку, раздули из искры пламя.Дали Васильеву шесть лет. На суде он молчал, потому что пригрозили ему: если пикнешь, Полина за наркотики сядет. Судья липу следователей как должное принял, за хорошие бабки, естественно…Все отнял Мелех у своего бывшего компаньона: и дело, и деньги, и детей. Хорошо, что жена Васильева к тому времени уже в могиле лежала, не видела этого надругательства.Был у Андрея, кроме Полины, сын Сергей. Жил он отдельно от отца, занимался романской литературой. А тут – беда, отца посадили. Побежал Сергей к нашему народному депутату: просит сменить гнев на милость, мол, погорячился отец. А Мелех в лицо ему смеется: поздно, говорит, надо было ему посговорчивей быть, не вынуждать меня на крайние меры. Так и говорит открытым текстом, что да, мол, я его посадил и так будет со всяким… Понял Сергей, что Мелех все подстроил, и стал потихоньку документы на Мелеха собирать. Знакомый юрист помог ему сотворить бумагу, от которой никакому прокурору не отмахнуться, и поехал Сергей в Москву правду искать. И надо сказать, нашел понимание. Нагрянули из Москвы люди с погонами прокурорскими, и Мелех завибрировал, сам прибежал мировую предлагать. Но только Сергей ему шиш под нос и еще кое-что: копию магнитофонных записей своих неофициальных бесед с Леней, которая уже на столе у московской комиссии! Сергей к Мелеху всегда с диктофоном в кармане приходил. А ведь Леня чего только не рассказал о своих корешах в местной власти, об их делах подковерных…Только вот Сергей оказался идеалистом, верящим в справедливость. Поначалу машина правосудия вроде закрутилась: начали пересмотр дела Андрея, вызвали на допрос товарища народного депутата и собрались взяться за остальных, но прокурор лег с инфарктом в больницу, а в Москву стали писать о готовящейся расправе в духе тридцать седьмого года… Забуксовало дело. Московская комиссия вдруг срочно отбыла в столицу. В общем, дело Мелеха спустили на тормозах, а Сергея через неделю убили…Тогда же Мелех отправился на «уик-энд» в зону, где шил тапки Андрей Васильев, чтобы со слезами на глазах поведать тому о несчастном случае, унесшим жизнь бедного филолога. Леня хотел раздавить, морально уничтожить Васильева. Он намекнул бывшему компаньону, что сиротка Полина, за которой он по старой памяти «приглядывает», вот-вот станет законченной наркоманкой.Именно тогда Андрей и поседел.Почему Мелех вдруг так возненавидел Андрея? Ну, обманул он Васильева, кинул, подставил, а потом и вовсе упрятал невиновного за решетку – можно и успокоиться на этом… Но откуда эта патологическая ненависть?! Наверное, дело в том, что Мелех изначально был человеком с дыркой внутри, человеком ненависти, по сути – античеловеком. А это дело раскрыло его. Увидел Леня собственное нутро и ужаснулся. Но не может человек носить в себе бездонную мерзость! Ведь и Мелех когда-то думал о себе возвышенно, фантазировал, героями книжными восхищался, примеривая на себя их поступки. А тут не геройство, а подлость, изобретательная и безграничная, как вселенная. Нет, невыносимо это!И возненавидел Леня Андрея, открывшего Мелеху настоящего, сокровенного Мелеха. Главный свидетель мелеховской тайны не мог жить с ним в одном мире.Лене удалось посадить Васильева, но ему не удалось раздавить в нем человека. И даже за решеткой он был слишком опасен. Втройне опасен, поскольку у него было отнято все: дело, деньги, дети – и ему нечего было терять.Для депутата запахло паленым. Поэтому он вошел в контакт с воровскими авторитетами и «заказал» им Васильева. Говорят, громадные деньги отдал… 14 Богданов метался по машинному отделению. Нет, спрятаться здесь было невозможно. И температура воздуха была под пятьдесят градусов. В ушах гулко стучала кровь, все тело покрылось липким горячим потом. Нужно было поскорей выбираться отсюда.По той же лестнице он поднялся вверх и хотел вылезти из люка, но буквально в метре от себя увидел спину охранника. Откуда-то доносились крики: это запертые в трюме косые пытались выбраться в коридор. Охранники не собирались их выпускать: они матерились и прикладами автоматов загоняли остатки косых в трюм, но те, как фарш из мясорубки, вываливались обратно. Раздались выстрелы, оглушительно резонируя в переборках. Это охранники стреляли поверх голов. Косые волной отпрянули, и охранники задраили стальную дверь.– Надо бы сказать вахтенному штурману, чтобы открыли верхние люки, а то они задохнутся! Как потом отчитаемся? – сказал кто-то из охранников.Майор вновь скользнул в машинное отделение. В коридорах у него не было шансов, но и здесь его неминуемо должны были обнаружить… Возле слушающего дизель моториста была еще одна лестница. Богданов решил попробовать. Погрузив руки в масло и вытерев их о майку, он, не прячась, двинулся к этой лестнице, стирая пот со лба и щек. По пути он схватил висевшие на крючке наушники и надел их. Моторист, занятый своим делом, не обратил на него внимания.Перепрыгивая через ступеньки, Богданов выскочил на палубу под ледяной ветер и тут же столкнулся с охранником. Тот шагнул к нему и остановился.– Уф, запарился! – пожаловался майор. – Дай закурить, земеля!– Ты откуда взялся? Я тебя что-то не припомню. Вроде неделю вместе плавали… – охранник уставился на Богданова.– Так я все время там, – майор показал пальцем вниз, – в аду был. Так что могли и не встретиться.Парень молча вытащил сигареты и недовольно протянул их Богданову. Он пытался вспомнить это худое скуластое лицо со шрамами и седой бобрик…Богданов не спеша размял сигарету и с удовольствием затянулся. На море был штиль. Над трубой и снастями, как почетный эскорт, реяли чайки. Кто-то из иллюминатора с нижней палубы бросал им куски хлеба.– Слушай, земеля, а с чего это вы решили столько народу за раз вывезти? Пароход-то не резиновый! Они там, в трюме, сейчас, наверное, как пауки в банке, – друг другу головы откусывают!– Это не мы решили. Начальство. Так дешевле, да и хлопот меньше: сам знаешь, как возить этих корейцев! – нехотя ответил охранник.– Так что мы, значит, всю эту банду так и повезем на Материк? Или, может, – Богданов хитро улыбнулся, – на необитаемый остров высадим?– Хорошо бы на остров! Я бы их навсегда там оставил! Для общей безопасности!– Понятно тогда, зачем вам автоматы. Они ведь и корабль захватить могут!– Ты, дядя, много говоришь, – хмуро сказал охранник. – Иди занимайся своим делом! Давай-давай!Подмигнув охраннику, Богданов открыл первую же дверь и вошел в коридор. С камбуза несло подгоревшей пищей, гремела посуда. Задраив за собой дверь, майор огляделся. Он стоял в коридоре, вдоль которого тянулись каюты. Майор осторожно взялся за ручку ближайшей к нему двери и подергал. Дверь оказалась закрыта.Крадучись майор дошел до середины коридора и тут услышал совсем рядом чьи-то дробные шаги. С нижней палубы сюда поднимался кто-то из членов команды. Не раздумывая, Богданов бросился вверх по лестнице. Он все еще не знал, что ему делать, и хотел только одного – спрятаться.На следующей палубе находились двери рулевой рубки, радиостанции и кают. Вслед за ним кто-то поднимался: Богданов увидел лохматую с проседью голову. Схватившись за ближайшую дверную ручку, он потянул ее вниз. Щелкнув замком, дверь открылась. Вваливаясь в каюту, Богданов взглянул на картонную табличку со старательно выведенным на ней красным карандашом словом «Капитан».
15 В зоне на Васильева покушались дважды, но неудачно. После смерти сына он стал как робот – перестал чувствовать боль и ничего не боялся. В нем словно сгорела душа, и если б не память о том, что на воле осталась дочь – беззащитная и одинокая Полина, которой грозит смертельная опасность, – он бы, пожалуй, удавился. Сознанием Васильева овладела идея мщения. Месть стала кровью, стучащей ему в виски.Когда однажды в конце рабочей смены к скамье, на которой он отдыхал, подошли двое с папиросками, глумливо улыбаясь и пряча руки в карманах, он не испугался и понял, что пора действовать. Сбросив оцепенение, Васильев с усмешкой посмотрел на урок и зашагал в дальний угол ангара – за штабель шестиметровых бревен.Урки переглянулись и, хохотнув, двинули следом: овца сама шла на заклание. Через несколько минут, тяжело дыша, в строй встал лишь Васильев. Урок обнаружили на бревнах. У обоих были проломлены головы.После этого случая в глазах Васильева загорелись диковатые огоньки, а на губах появилась блуждающая улыбка. Урки всерьез побаивались коммерсанта Васильева и сторонились его. В зоне не находилось добровольца, который бы выполнил заказ с воли. Наконец объявились два отморозка с мутными глазами на бессмысленных лицах.Перед отбоем они затеяли с Васильевым драку и вытащили приготовленные заранее заточки, но Васильев сломал об одного из них табурет, а второго кинул спиной на угол кровати. Отморозки уползли, затаив лютую злобу, а Васильев перестал спать по ночам, поджидая мутноглазых. И как-то ночью дождался.Одному из них удалось проткнуть Андрею бок, но Васильев захохотал. Он не почувствовал боли.Вырвав заточку из руки изумленного урки, он принялся колоть ею отморозков. Истекающие кровью урки были в ужасе: они так и не смогли понять, почему Васильев смеется…Теперь он снова жил! Месть питала его и толкала его кровь. Выжигающая изнутри, как расплавленное олово, она держала его на поверхности жизни, отключив в мозгу страх и боль.Васильеву должны были добавить срок, и теперь Мелех мог успокоиться: его бывший компаньон оставался в тюрьме пожизненно. Но Леня нервничал: только гроб с телом Васильева устроил бы народного депутата.С тяжелой раной Васильев лежал в больнице. Санитар предупредил его, что в третий раз осечки не будет, люди с воли прилично приплатили за него паханам.Васильев не боялся смерти. Он боялся, что не успеет убить Зверя. Мало того, что за него теперь всерьез брались паханы, хирург, латавший Андрея после схватки с урками, сообщил, что обнаружил у него злокачественную опухоль. Жить ему осталось примерно…И Андрей сбежал на третий день после операции, когда швы еще только-только схватились и никто из медицинского персонала не мог ожидать от прооперированного такой прыти. Вырвав из вен иглы капельниц и позаимствовав у какого-то врача халат с шапочкой, он не торопясь вышел из больницы, сел в медицинский рафик и, ненароком показав шоферу скальпель, попросил провезти его через проходную. Васильев ни секунды не сомневался, что побег ему удастся…И ему повезло. Никем из охраны не замеченный, миновав все КП, он остановил на шоссе дальнобойщика. Водитель спрятал его среди ящиков с рыбой и, едва не заморозив, провез через милицейские кордоны, выставленные на окрестных дорогах.Было раннее утро. Сообщение о побеге Васильева еще только шло к Мелеху, а Андрей Владимирович был уже в городе и подходил к своему дому в белом больничном халате поверх синей пижамы.Болезненно ссутулившись и прижимая ладонь к незажившей ране, Васильев нажал на кнопку звонка своей квартиры. В кармане у него лежал скальпель. Васильев был готов ко всему.Ах, как он хотел, чтобы дверь ему открыла Полина! Он был согласен и на то, что дверь откроет Мелех, тогда бы все можно было разом решить…Но дверь открыл пьяный детина со слипающимися от сна глазами. Детина был приставлен к Полине Мелехом, который к тому времени выполнил свою угрозу – посадил Полину на иглу. Отчасти это было сделано и для того, чтобы оправдать действия местной милиции перед очередной московской комиссией: ведь в комнате девушки милиционеры когда-то «нашли» наркотики…Если бы народный избранник мог предположить, что его бывший компаньон сбежит, он бы непременно засунул Полину в какой-нибудь сырой погреб и держал бы там в качестве заложницы.Но Мелех был уверен, что компаньону конец, ведь лагерные авторитеты получили такие деньги! Народный депутат верил в силу денег больше, чем в третий закон Ньютона!..Васильев увидел за спиной быка испуганную Полину, и у него отлегло от сердца. Бык попытался было вытолкнуть санитара с порога, но не рассчитал своих сил… Он только и успел, что открыть рот от изумления.Андрей помог плачущей дочери одеться, оделся сам, прихватил кое-что из небольшого тайника, и они покинули квартиру. Телефон уже раскалился от звонков – люди Мелеха хотели предупредить сторожа, что их враг сбежал из лагеря.Куда податься больным и гонимым людям, у которых отняли здоровье и будущее?Они пошли к человеку, некогда питавшему симпатию к Полине. Правда, тогда Андрей Владимирович не желал, чтобы его дочь встречалась с бездельником Димой Кориным, который только и мог, что читать книжки, скалить зубы да ходить в научно-исследовательский институт, зарабатывая там на буханку хлеба в день и папиросы.Васильев все рассказал Диме: и о том, за что его посадили, и как он жил в зоне, и как сбежал оттуда, но главное, что сделал с ним и его детьми Леня Мелех. Добродушный бездельник не помнил зла, он с радостью приютил Васильевых, не думая о том, что это может быть опасно для него самого.Около недели Андрей Владимирович с дочерью зализывали раны на квартире Корина. Васильев лежал на диване, прислушиваясь к своей разраставшейся внутри болезни, а Дима как мог помогал Полине, у которой началась жестокая ломка. Днями и ночами он, счастливый оттого, что ухаживает за любимым человеком, не отходил от девушки ни на шаг, лишь порой выбегая из дому за продуктами. В настоящий момент Дима нигде не работал – его институт закрыли, и он время от времени разгружал вагоны и разносил газеты.Угнетенное состояние у Полины не проходило. У нее была тяжелейшая депрессия. Требовалась доза, и Корин, взяв деньги у Васильева, отправился ее добывать.И тут их обнаружили люди Мелеха.Недаром Леня контролировал в городе оборот наркотиков. Он знал, что рано или поздно Полина или Васильев появятся на одной из точек, где крутились продавцы зелья. Все торговцы были предупреждены…
16 Просторная каюта была разделена пополам тяжелой занавеской. В левой части, за полупрозрачной перегородкой, текла вода. Хозяин каюты, фыркая и отплевываясь, принимал душ.Богданов на цыпочках прошел направо и сел на неприбранную кровать с разбросанными поверх грязных простыней мятыми банками из-под пива и кусками вонючей вяленой рыбы.На стуле рядом с кроватью висел синий китель, на самодельных погонах красовались три отливающие желтым металлом полоски, вероятно, вырезанные из фольги от чайной заварки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54