Таким макаром мы добрались до выключателя и зажгли свет. Сразу стало легче дышать. Моток верёвки лежал на подоконнике. С ним я сходила во двор и связала Евгения. Виктор стоял на крыльце, направив на меня ружьё, и мрачно наблюдал. Что роилось в его голове, какие чёрные мысли — мне было неведомо. Меня, конечно, удивляла столь резкая перемена в его отношении ко мне, но, судя по всему, он понял, что это я его вырубила, и теперь не знал, кто друг, а кто враг.
На своих хрупких плечах я перетащила Климова в дом, в каминную комнату, в которую мы попали сразу с веранды, и бросила его на диван, а сама примостилась рядом. Виктор, отыскав в холодильнике початую бутылку водки, достал из серванта рюмку, поставил все это на столик перед диваном и уселся с другой стороны на табуретку, положив ружьё на колени. Не спуская с нас глаз, налил полную стопку и залпом выпил. Потом достал сигареты и закурил.
— Хороша парочка. — Он презрительно усмехнулся. — Безмозглые придурки.
Сложив руки на груди, я спокойно смотрела на него, ибо мне уже надоело притворяться восторженной дурой, и слегка улыбалась, ровно настолько, чтобы он не догадался, что я его не боюсь. Тут Евгений, полулежащий рядом, наконец зашевелился, поднял голову, разлепил глаза и увидел продюсера. Из раскрытого рта его вырвался хриплый звук, напоминающий предсмертный рёв подстреленного кабана, несчастный дёрнулся, словно увидел перед собой разъярённого тигра, и так и застыл с паническим ужасом во взгляде, устремлённом на ухмыляющегося Виктора.
— Очухался, любовничек, — пророкотал тот, выпуская на него струю дыма. — Дерьмо собачье.
— Что, что ты х-хочешь? — простонал тот, пытаясь разорвать связывающую руки верёвку.
— А то ты не знаешь, ублюдок!
Тот вздрогнул и повернулся ко мне. Страх сразу же сменился ненавистью, и он процедил:
— Все-таки обманули, сволочи. Выманили…
— Между прочим, господин преступник, — усмехнулась я, кивнув на ружьё, — мы с вами сейчас в одинаковом положении.
Евгений растерянно заморгал, пытаясь понять, о чем я, и спросил:
— Он что, и тебя собрался прикончить? — На его губах появилась злорадная ухмылка. — Допрыгалась, значит. Небось рассчитывала, что он с тобой поделится? Как же, жди…
— Заткнись! — резко осадил его Виктор, наливая вторую рюмку. — Лучше расскажи, с кем болтал, пока я за тобой гонялся?
Евгений глянул на него удивлённо, потом подобрался, сел поудобнее и уже довольно уверенно произнёс:
— А вот этого ты от меня не услышишь. Кстати, как вы меня нашли здесь?
— Люба постаралась, — хмыкнул Виктор, опрокидывая в себя стопку. — Она мне все про тебя рассказала, даже то, как вы с ней здесь кувыркались целую ночь в прошлое воскресенье. — Он повернулся к камину. — И у этого камина, кажется, тоже отметились, не так ли?
— Не твоё дело, — буркнул, заливаясь краской, Евгений. — Не трожь чистое своими грязными лапами. Хоть память мне оставь, подонок, если уж…
— Ладно, хватит! — повысил голос Виктор и, взяв бутылку, стал допивать водку прямо из горлышка. Там оставалось примерно полбутылки, и все это довольно быстро, булькая, переместилось в его ненасытную, жадную глотку. Покончив с этим, он отшвырнул пустую тару в угол и посмотрел на нас враз налившимися кровью глазами.
От его взгляда мне стало не по себе. Теперь в нем не было притворной вежливости и деликатности. Это был уже совсем другой человек, не тот, которого я знала, а скорее тот, который соответствовал линиям на своей ладони. Губы сплющились в презрительную усмешку, дряблые щеки задрожали, как студень, он схватил ружьё и направил его на маньяка.
— Знаешь, что я сейчас сделаю? — процедил он. — Я убью тебя и потом уничтожу тело. Даже если ты что-то и сболтнул кому-нибудь, то свидетелем ты уже быть не сможешь.
— Эй, эй, перестань! — испуганно подался назад Евгений. — Никому я не говорил ничего, ты что?!
— Да? Это почему же?
Убийца понурил голову и тихо проговорил:
— Испугался сначала, а потом… Думал снять с тебя бабки за молчание.
Виктор удивлённо уставился на него.
— Бабки? С меня? Ты что, озверел, щенок?! Я их кровью и потом, а ты…
Он вскочил, подбежал к Евгению и ударил прикладом по незащищённой груди. Евгений охнул и скривился от боли. Виктор вернулся на место.
— Ишь что задумал, шантажист хренов! — возмущённо проговорил он, трясущимися руками вытряхивая из пачки сигарету. — Ничего-ничего, теперь уже не страшно, сейчас я вас обоих уложу и в лесу закопаю…
— Постойте, а я-то здесь при чем?! — изумилась я. — Мне казалось, что…
— Ты слишком много знаешь, дурёха. — Он просверлил меня своими мутными глазками. — Не нужно тебе было гоняться за этим ублюдком, тогда бы жила. Я вообще удивляюсь, как это ты до сих пор ещё ни о чем не догадалась. Наверное, ты глупее даже, чем кажешься. Все вы, красивые, ДУРЫ!
— О чем это я не догадалась? — спросила я, пропустив его последние слова мимо ушей.
— О том, что это он Любу задушил, — хмуро бросил Евгений.
— Не может быть… — ошеломлённо прошептала я, уставившись на Виктора. — Я ведь сама видела…
— Ничего ты не видела! — оборвал меня Виктор. — Это он все видел, а ты где-то шлялась в это время.
— Господи, но за что?! — Я была потрясена.
Продюсер с тоской вздохнул и сказал:
— Ну что за люди пошли, а? Обидно даже. На их глазах проворачиваешь такие дела, а они и оценить не могут. Никакой благодарности, можно сказать…
— Это точно, — усмехнулся Евгений. — Ты ведь всегда мечтал о славе, мне Люба рассказывала. Только ты никогда никому не нужен был, ничтожество. Потому и пил с горя. И Семе всегда завидовал, считал, что он у тебя славу украл. Сам же ему эту славу делал и завидовал. Ты извращенец, Виктор, ты в курсе?
Продюсер как ни в чем не бывало смотрел на Евгения, и в лице его не было и тени стыда или раскаяния.
— И что же ещё тебе Люба поведала? — хмыкнул он.
— Много чего, не волнуйся. Например, про то, как ты избил её, когда твой любовничек Сема в один день знаменитым стал. Пришёл к ней в гримерку, дверь закрыл и избил, да ещё и приговаривал что-то типа: «Вот тебе, стерва, за то, что ничтожеством обзывала!» Так дело было?
— Ну и что? Разве я был не прав? — невозмутимо отозвался Виктор. — Она ведь именно так и говорила всегда, а я доказал ей, что она не права. Думаешь, мне было приятно это слушать всю жизнь?
— Но ведь не только она тебе об этом говорила, не так ли? С тобой вообще никто ничего общего иметь не хотел. У тебя даже друзей-то нет…
— Ну да, а Сема? — осклабился Виктор.
— Молчал бы лучше про Сему. Мне Люба и про него все рассказала. Ты ведь похвастался перед ней, недоделок, поведал, как затащил парня в постель в обмен на карьеру певца. Тот, бедняга, лаже и пикнуть не мог, с голодухи-то на все был согласен, лишь бы его мечта сбылась. Тьфу тебе в лицо, грязная свинья!
— Плюй, плюй, — усмехнулся тот, — я привык. Мне всё — Божья роса…
Евгения передёрнуло от отвращения.
— Ну ты и дерьмо, Виктор, — процедил он. — Надо было мне сразу в милицию бежать, а не о деньгах твоих думать.
— Надо было, но ведь не побежал, а? — Продюсер хитро подмигнул. — И знаешь почему? Потому что ты такое же дерьмо, как и я. Видать, у Любы судьба была такая — с паршивыми мужиками спать. Правильно говорю, крошка? — Он посмотрел на меня.
— Вы говорите, говорите, — пробормотала я отрешённо.
— Нет, я не такой, как ты, — со злостью произнёс Евгений. — По крайней мере я не убийца. Зачем ты вахтёршу убил? Помешала тебе старуха? Сволочь ты после этого…
— А зачем мне лишние свидетели? — пожал Виктор плечами. — Правда, не ожидал, что эту глупую девчонку там встречу, но, слава Богу, все прошло как нельзя лучше. Если бы мне удалось тебя пришить, я бы и её убил, и пусть бы потом менты разбирались, что произошло. Меня никто там не видел. И сейчас то же самое сделаю.
— Слушай, Виктор, — Евгений удивлённо уставился на него, — неужели тебе Любу не жалко? Я понимаю, что ты её ненавидел, но зачем же убивать-то? Она же хорошим человеком была…
— Хорошим? — Виктор противно хихикнул. — Интересное дело. Незадолго до твоего прихода, между прочим, она одной милой девочке, тоже моей любовнице, кстати, ножнички в сердце воткнула. Или ты не в курсах, щенок?
Евгений недоверчиво сузил глаза, потом перевёл взгляд на меня. Я лишь пожала плечами. Честно говоря, я, наверное, и вправду была глупой, потому что и сейчас ещё ничего не понимала. Столько всего обрушилось на меня сразу, что все спуталось в голове и никак не хотело складываться в какую-то ясную картину. Я надеялась, что пьяный Виктор все расскажет, поэтому молчала и ждала.
— Врёшь ты все, — сказал Евгений. — Не могла она никого убить.
— Сопляк!!! — вдруг взбеленился продюсер. — Ты ещё жизни не знаешь! Тебе напели небылиц в постельке, ты и поверил! Нашёл хорошего человека, тоже мне! Да если хочешь знать, это она все придумала и меня уговорила!
— Что придумала? — опешил Климов.
— Все! С самого начала! — Он вскочил и возбуждённо заходил с ружьём по комнате. — Меня чуть кондрашка не хватил, когда я это услышал! Приехала ко мне домой, напоила, в постель затащила, а потом и говорит, что неплохо бы денежки Семы прикарманить, да чтобы при этом ей половина обломилась… Пропади оно все пропадом! — Он в ярости пнул табуретку, и та с грохотом отлетела в сторону. — Сказала, что уже все продумала, её никто не заподозрит и так далее. А я, болван, согласился, потому как Сема мне изменять начал, мерзавец! Ненавижу!
Он прошёл к табуретке, поднял её, поставил на место, сел и вдруг начал жаловаться:
— Честное слово, мне самому бы даже в голову такое не пришло. Просто она, стерва, слишком хорошо меня знала. Чувствовала, наверное, что во мне дикий зверь сидит. Говорит, что Сему подставить нужно, его посадят, а денежки я себе заберу и с ней поделюсь. Я даже не знал, когда она это все проделывать собиралась, клянусь. А сегодня утром прихожу, а она и говорит, что все, мол, партия сделана. Подкараулила Сему в ночном клубе, когда он с Ольгой там пил, потом пошла за ними к нему домой, дождалась, когда свет погас и стоны прекратились, залезла в окно и разделала девчонку… — Он уронил голову и всхлипнул. — Даже описала мне, как тесаком её кромсала… А у самой глаза, как у сумасшедшей… — Он посмотрел невидящими глазами в нашу сторону. — Ну ладно, думаю, что сделано, то сделано, назад не воротишь. Побежал Семины контракты сжигать, я ведь все у себя держал. А когда вернулся, смотрю, Ольга живая в гримерной. И Люба рядом улыбается… — Чуть не свихнулся там. Хорошо Люба подмигнула, дескать, все нормально. Потом шепнула, что подстава это, что Сема как-то выкрутился и замену нашёл. Я успокоился. А потом, когда уже третья Ольга, настоящая, в студии появилась, опять испугался, чуть инфаркт не хватил. Совсем запутался. Когда Ольга убежала в гримерную, я как-то сразу понял, что Люба её Убьёт, когда увидит. Они ведь подружками были… Потом смотрю. Люба вошла, довольная такая, значит, думаю, все, и эту уделала. Так оно и оказалось. Никто ведь не знал, что в клубе Сему Ольгина сестра сняла, воспользовалась, дурочка, тем, что похожи, и решила переспать со звездой. Переспала на своё горе… Я и ведать не ведал про эту сестру. И Люба тоже. Она мне потом рассказала, что как увидела живую Ольгу, которую самолично убила, так словно разум потеряла. Саданула той ножницы в сердце и в студию побежала. А потом, к счастью, Сема в гримерку зашёл… — Виктор вздохнул. — Эх, если бы не ты, Евгений, все было бы нормально. Я ведь Любу задушил, чтобы ещё, не дай Бог, кого не убила. Она совсем неуправляемая стала, помешалась от этих убийств. Ты-то там как оказался?
— Обыкновенно, — пробормотал потрясённый парень. — Зашёл к ней поздороваться, а тут ты постучал. Она испугалась, говорит, скандалить начнёшь, если меня увидишь, и запихала меня за шкаф. Ты вошёл, спросил, где Ольга, и, как услышал, что пошла туалет искать, сразу галстук из кармана достал и прямо в кресле её и… Потом ушёл сразу. А потом Ольга появилась, и ты за ней. Я понял, что пора сматываться…
— Да, парень, не повезло тебе, — Виктор вздохнул и погладил гладкие стволы ружья. — Но хорошо то, что хорошо кончается, — задумчиво проговорил он. — Сейчас я вас обоих двумя выстрелами-то укокошу, а сам уеду. И ни одна собака не догадается, что я здесь был. Как вы вдвоём исчезли из телецентра, так вас двоих здесь и найдут. А что уж там между вами произошло, кто кого убил — это пусть менты гадают. Да, все правильно, — он довольно ухмыльнулся, — именно так все и будет.
Он встал, поднял ружьё и направил на меня.
— Нет, не правильно, — дрожащим голосом проговорил Евгений. — Выстрелы за пять, километров услышат и прибегут.
Тот посмотрел на него и кивнул:
— Верно говоришь, услышат. Поэтому нужно музычку включить. Аппаратик, смотрю, у тебя мощный, хоть из пушки стреляй. — Он посмотрел на стоявший на камине музыкальный центр с лазерным проигрывателем и громадными колонками по бокам. — Между прочим, я от этого грохота и очнулся. — Он перевёл взгляд на меня. — Кстати, я так и не понял, зачем ты на меня напала? Почувствовала, что ли, что и тебя убью?
Я обречённо кивнула.
— Бедная моя девочка, — он страдальчески сморщился, — как тебе не повезло. Но таких, как ты, много, а я один, поэтому не обессудь.
— Послушай, Виктор, — взмолился побелевший от страха Евгений, — может, не нужно, а? Давай договоримся как-нибудь. Я же не дурак, никому не скажу ничего.
— Допустим, ты не скажешь, — согласился он и посмотрел на меня. — А она?
— Так вот и я про то же! — оживился гримёр. — Давай, если хочешь, я её сам прикончу, тогда мы с тобой вроде как повязаны будем. Вместе мы знаешь сколько наворотить сможем! Я гримёром к тебе пойду или менеджером, у меня хватка есть, ты не думай. Да Господи, о чем говорить — спать с тобой буду, если захочешь! Мы с тобой такую жизнь начнём — закачаешься, а? — Он преданно смотрел блестящими от слез глазами на своего мучителя, а тот что-то обдумывал. Похоже, Виктора это предложение заинтересовало.
Мне же, после того что я тут услышала, самой хотелось застрелиться. Мир сверкающих эстрадных звёзд померк в моих глазах, и я поклялась отныне сразу выключать телевизор или радио, если услышу голос Семы или фамилию продюсера Голубева. А газеты так просто буду рвать в мелкие клочки и топтать ногами.
— Ну что ж, — заговорил наконец Виктор, — в твоих словах есть доля смысла. Люба говорила, что у тебя там как у Петра Первого, это правда? — Он похотливо посмотрел Евгению между ног.
— Да что там Пётр Первый! — чуть не зарыдал от счастья тот, заёрзав на диване. — Гораздо больше, клянусь! Двадцать восемь сантиметров, самый большой в Москве, наверное! Люба сама говорила, что таких никогда не видела ещё! Да ты возьми и сам посмотри, Витечка. — Он с угодливым видом приподнял бедра. — Жаль, что не могу ширинку расстегнуть, падла! Тебе понравится, зуб даю…
— Ладно, ладно, — Виктор скромно отвёл глаза, — верю, дурашка. Бог с тобой, живи. Только… — он посмотрел на меня, — я её сам убью, а ты мне бумагу напишешь с признанием, будто ты это сделал. Пусть будет на всякий случай.
— Согласен, — не моргнув глазом, пролаял Евгений. — Только руки развяжи.
Виктор развязал ему руки, тот сходил наверх, принёс лист бумаги с ручкой и стал быстро писать, боязливо поглядывая на ружьё. Я сидела и думала, что было бы, знай он, что оно не заряжено…
— А мы на эту девчонку, — разглядывая меня, словно я уже была трупом, продолжил немного погодя, засовывая бумагу в карман, Виктор, — все убийства свалим. А что, все сходится. Скажем, что злобная фанатка убила сестру Ольгину из ревности по ошибке, чтобы её место занять. Потом Любу задушила зачем-то. А саму Ольгу Сема прикончил, ему уже дело шьют. Когда меня следователь допрашивал, я сказал, что видел только, как из гримерной вот эта крошка выбегала. Про тебя ничего ему не сказал, как чувствовал прямо. Так что мы с тобой перед законом чисты, мой сладкий. А вахтёршу какие-то бандиты убили. Молись, девочка…
Он навёл на меня ружьё и опять взвёл курки.
— Постойте, — улыбнулась я, — можно один вопрос перед смертью?
— Ладно, спрашивай.
— Как вам удалось выпутаться из моих трусиков?
Виктор сразу преобразился.
— Если бы ты знала, сколько таких вещиц я порвал зубами на их хозяйках, то не спрашивала бы. Тем более что твои были далеко не самого лучшего качества.
— Как?! — опешила я. — Вроде в фирменном магазине покупала, в Чехии!
— Вот сволочи, — сокрушился Евгений, — и там халтура! Кстати, тебе не кажется, дорогой, что она слишком спокойно себя ведёт?
— Это потому, — хихикнул тот, — что она думает, будто ружьё не заряжено. Наивное дитя! Смотри. — Он переломил ружьё, и я увидела в стволах две латунные гильзы с капсюлями. — Из коробки в карман вывалились.
Теперь мне стало не до шуток, я начала лихорадочно искать выход. Оба стояли за столиком напротив меня, сидящей на диване, взведённое ружьё смотрело прямо мне в живот. Деваться было некуда, оставалось только, рискуя оставить российский суд без подсудимых, убить обоих мерзавцев или ненароком получить заряд дроби в живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39