«Санта-Фе» и Котики вместе с ней продолжали двигаться, и давление воды походило на резкий ветер. Пузырьки воздуха от аквалангов с бульканьем поднимались цепочками к поверхности — для операции использовались акваланги, а не регенерирующие аппараты с замкнутой циркуляцией воздуха, поскольку подход к кораблю планировался с лодок, а не из-под воды, так что Котикам никакие пузыри были не страшны.
БНСы надули за несколько секунд, освободили от креплений, и те, увлекая за собой ребят, выскочили на поверхность. Еще несколько секунд — и плоты уже покачиваются рядышком на невысоких волнах, а с неба на них смотрят звезды. Впрочем, у горизонта звезд не было.
Котики забрались на плоты и начали расчехлять моторы и пристегивать снаряжение. Акваланги — баллоны, маски, ласты — сняли и сложили. Поверх гидрокостюмов надели кевларовые бронежилеты и амуницию, пристегнули и подключили рации, вставили в уши раковины наушников. Головные уборы по обыкновению поражали разнообразием: лыжные шапочки, вязаные шлемы или зеленые шарфы, сложенные треугольником и повязанные наподобие банданы. Под ластами обнаружились башмаки с толстыми резиновыми подошвами — обувь, специально разработанная для лазания по скользкой стальной поверхности. Все проделывал ось в полном молчании, не считая редких кодовых щелчков рации: каждое движение было отрепетировано бесчисленное число раз. Чуть заметное в ночи движение рукой, палец вверх — и две пары плотов стали расходиться, погоняемые почти бесшумными моторами с глушителями. Группа Мёрдока направлялась прямо на юг, навстречу «Йюдюки Мару», а отделение Де Витта — на юго-восток, к «Ормузу».
Плоты «Синего» отделения двигались бок о бок со скоростью двенадцать узлов, подпрыгивая на волнах. Мёрдок держал в руках портативный радар, время от времени уточняя местоположение «Йюдюки Мару». Частота сигнала практически не отличалась от той, которой пользовались вертолеты, что последние несколько дней почти непрерывно кружили над японским кораблем.
На протяжении следующей четверти часа «Йюдюки Мару» оставался прямо по курсу. Вскоре Котики заметили теплоход — он шел прямо на них, усеянный огнями, как рождественская елка. Похитители явно не собирались скрывать своего присутствия, словно приглашая Котиков на борт.
Ну что ж, тем самым они предоставляли Котикам одно важное преимущество: вряд ли часовые на палубе используют приборы ночного видения. Ведь избыток света ослеплял бы их каждый раз, стоило им только отвернуться от воды. Значит, Котики в черной одежде, с черными лицами, на черных плотах для них невидимы, и шансов заметить их немного.
Не доходя трехсот ярдов до носа «Йюдюки Мару», БНСы разошлись. Маккензи, Гарсия и Хиггинс отклонились влево; Мёрдок, Роселли, Браун и Эллсуорт — вправо. Плоты теперь связывал лишь тонкий, но прочный трос длиной в два футбольных поля, держались они ярдах в двухстах друг от друга. Расстояние до теплохода сокращалось медленнее: трос заметно тормозил движение, да и волнение усилилось.
Наконец, из темноты на них надвинулся нос «Йюдюки Мару», окаймленный белыми усами пены. На исполинском черном утесе корпуса корабля белел массивный замок надстройки. Слышался ритмичный гул работающих машин, теплоход прошел между плотами.
Как только нос корабля подцепил трос, Мёрдок заглушил мотор. Надувную лодку рывком развернуло на 180 градусов; Котики, вцепившись в леера, удержались на местах. «Йюдюки Мару», не замедлив хода, тащил их за собой, обдавая фонтанами брызг. Плоты почти мгновенно прижало к стальному борту теплохода, однако так и должно было случиться, поэтому руки в черных перчатках тут же и смягчили удар. Браун тотчас зафиксировал плот магнитом, к которому крепился трос, хотя волны неустанно швыряли их вверх и вниз. Эллсуорт бросил за борт шнур гидрофона, в то время как Роселли раздвигал длинный телескопический шест из алюминия с крюком на конце.
В раздвинутом состоянии шест имел в длину тридцать футов — вполне достаточно для того, чтобы Роселли, удерживаемый в вертикальном положении товарищами, зацепил крюк с резиновой прокладкой за фальшборт.
— Держит, — бросил Роселли, крепко дернув шест вниз. Волнение угрожало сбросить его вместе с шестом в море, но он умело компенсировал качку. Корма «Йюдюки Мару» нависала всего в каких-то двадцати ярдах, вращение двух огромных винтов наполняло воздух грозным гулом.
Мёрдок кивнул и нажал на клавишу гидрофона. Маленький приборчик на батарейках передавал сигнал в ультразвуковом диапазоне. Мёрдок быстро набрал на пульте комбинацию из трех цифр — закодированное сообщение «Санта-Фе», что Котики зацепились за «Йюдюки Мару» и готовы подняться на борт.
У противоположного борта «Йюдюки Мару» Маккензи и его люди проделывали то же самое, но каждому отделению приходилось действовать так, словно они одни. Передав сообщение на «Санта-Фе», Мёрдок дважды хлопнул Роселли по плечу и поднял большой палец. Тот кивнул, уперся резиновыми подошвами в борт «Йюдюки Мару», дождался, пока очередная волна не подтолкнула его вверх, и полез по шесту, словно по канату, как будто под ногами не скользкая обшивка, а шершавый утес.
Не сводя глаз с Роселли, Мёрдок отстегнул свой «хеклер и кох», снял с пламегасителя защитный чехол, взял автомат на изготовку и передернул затвор.
Настало время прояснить ситуацию.
* * *
23.11 (20.11 по Гринвичу)
Грузовое судно «Йюдюки Мару».
Шаг за шагом Роселли, словно муха, карабкался вверх по борту.
Прогулка оказалась весьма опасной, борт нависал над плотом, и часть пути Роселли пришлось проделать вниз головой. Внизу кипела вода; первые шаги дались особенно трудно, поскольку обшивка со временем покрылась толстым слоем слизи. Выше борт сделался суше, но подъем все равно осложнялся сильной качкой. К счастью, корабль болтало куда меньше, чем плот, — будь волнение сильнее, Котикам пришлось бы высаживаться с вертолетов, как предлагал Роселли при подготовке операции.
Все же Роселли учили и более сложным восхождениям: ему случалось подниматься по скользким тросам, под струями воды, которыми окатывали его из брандспойтов инструкторы и друзья-курсанты. Добравшись до фальшборта, он задержался, чтобы отстегнуть страховочный карабин и зацепить его за поручень. После этого он уцепился за фальшборт, подтянулся и осторожно заглянул на палубу.
Как и предполагал новый лейтенант, на корме дежурил часовой... нет, двое. Оба были вооружены «Калашниковыми», а у стены стояла знакомая длинная труба с двумя рукоятками — гранатомет РПГ. Оба часовых хорошо освещались огнями с мостика. Один щеголял густой черной бородой, другой — недельной щетиной. Оба в невыразительной бурой или темно-оливковой форме, которая могла принадлежать любой армии мира. Одно было очевидно: эти двое никак уж не японцы, а значит, они могли попасть сюда только с «Ормуза».
Один из них, очевидно, только что поднялся на кормовую палубу. Он снял с плеча АКМ и прислонил его к скамье, где сидел второй.
— Салям, — произнес первый и потянулся к карману гимнастерки. — Сегар маил дарид?
— Тешакор миконам, — ответил сидящий и взял у первого сигарету. — Кебрит дарид?
— Балех. Инджо.
Роселли пробрала легкая дрожь. Высаживаясь с вертушки, они как раз напоролись бы на этих двоих. И одним выстрелом из РПГ вертолет разнесло бы на куски ничуть не менее эффективно, чем хваленый американский «Стингер».
Уже не первый раз Роселли пожалел, что не говорит по-арабски... хотя нет, арабский здесь ни при чем. Эти люди — иранцы и говорят на фарси. Впрочем, что бы они ни говорили, это была простая болтовня. Не видя поводов для беспокойства, они скучали на вахте, курили, болтали и для очистки совести время от времени поглядывали вокруг. В какой-то момент один из них посмотрел в упор на Роселли, но черные одежда и грим, прищуренные — чтобы не было видно белков — глаза и полная неподвижность сыграли роль плаща-невидимки.
Все же Роселли избегал смотреть иранцам в глаза. Пусть наука и не признала до сих пор этот феномен, Роселли — закаленный боец — не сомневался в том, что люди каким-то шестым чувством ощущают направленный на них взгляд. Роселли мало интересовало то, чем это объясняется — неведомым чутьем или обострением обычных чувств — обоняния или слуха. С ним такое случалось, и не раз. Поэтому молниеносно оценив обстановку, он опустил глаза, глядя на палубу у них под ногами.
Его не заметили. Иранцы продолжали неспешную беседу, попыхивая сигаретами, вонь которых заглушала и запах застоявшейся воды из шпигата, и гарь из вытяжных труб машинного отделения.
Не отнимая руки от поручня, он расстегнул другой кобуру пистолета с глушителем «хаш паппи». Оперев длинный ствол о фальшборт, навел оружие на стоящего часового и трижды нажал на спуск.
«Чух-чух-чух» пистолета, почти не слышные за шумом корабельных машин, показались ему громкой автоматной очередью. Три девятимиллиметровые пули разворотили горло и череп иранца, швырнув его на спину. Даже не посмотрев на результаты стрельбы, Роселли быстро навел пистолет на второго — тот все еще сидел, приоткрыв от неожиданности рот с прилипшей к губе сигаретой. Котик выстрелил еще три раза, и эхом ему отозвались три приглушенных хлопка со стороны правого борта.
Пули с двух сторон ударили в иранца одновременно. Он поднялся со скамьи, прижал растопыренную кисть к мгновенно превратившемуся в кровавую маску лицу и рухнул без движения. Упавший АКМ покатился по палубе и остановился в ярде от тела. Больше ни движения, ни звука, не считая грохота судовых машин.
Сунув «хаш паппи» обратно в кобуру, Роселли расстегнул кармашек на поясе и извлек оттуда трезубую кошку с туго смотанной веревочной лестницей. Зацепив кошкой за клюз, он бросил лестницу вниз.
Секунду спустя лестница натянулась и дернулась: кто-то лезет вверх. Значит, к нему поднимаются остальные.
15
23.15 (15.15 по вашингтонскому времени, 20.15 по Гринвичу)
Объединенный Центр Командования Специальными Операциями.
Пентагон.
В Вашингтоне стоял яркий день, но верхний свет в помещении Центра потушили, придав комнате сумеречный вид. Зал освещался только зеленоватым мерцающим светом большого телемонитора.
Конгрессмен Чарльз Фитцхью Мёрдок подался вперед, жадно вглядываясь в экран. Изображение японского теплохода «Йюдюки Мару» снималось в данный момент спутником, проходящим над южной частью Индийского океана. Корабль сканировался сверху, но угол зрения менялся по мере движения спутника.
— Что это? — спросил он. Кроме него, в помещении находилось еще десятеро — военных и штатских. — Что я только что видел?
Худой человек в штатском, представленный Мёрдоку как «Мистер Картер», показал на призрачные фигуры, скользнувшие через фальшборт «Йюдюки Мару».
— Эти маленькие вспышки — выстрелы, господин конгрессмен, — ответил он. С самого начала драмы, разворачивающейся на экране, он постоянно шептал что-то в радиотелефон.
— Двоих террористов сняли, — произнес флотский капитан Пол Мейсон. — Остальные наши лезут на борт.
Мёрдок подавил приступ ледяного ужаса, порожденный этими словами. Это оказалось куда хуже, чем он предполагал: стоять в этой комнате за десять тысяч миль и глазеть на экран, будто на нем какая-то особенно реалистичная компьютерная игра-стрелялка.
Генерал Бредли — огромный, пышный офицер ВВС, в чьем ведении находилось это помещение, — ткнул пальцем в экран.
— Черт, — сказал он, грызя незажженную сигару. — Мы можем посмотреть поближе?
Картер негромко произнес что-то в трубку, и конгрессмен Мёрдок понял, что тот говорит непосредственно с кем-то, управляющим этим спутником-шпионом. Не прошло и секунды, как изображение на экране резко увеличилось — теперь виднелась только кормовая часть теплохода. На фоне остывающей от дневного жара палубы ярко-зелеными пятнами светилось девять призрачных фигур, две из которых неподвижно растянулись под ногами у остальных. Изображение осталось четким, хотя теперь движение спутника сделалось более заметным — корабль на экране забирал вправо, и невидимому оператору приходилось компенсировать это, меняя угол съемки. Мёрдок перепробовал все, только что не акт Конгресса, чтобы попасть сюда, в подвальное, тщательно охраняемое помещение где-то в глубине лабиринтов Пентагона. Проводником сюда послужил капитан Грейнджер; одному Богу известно, как ему это удалось.
— Поймите же, — убеждал Грейнджера Мёрдок накануне, — отрядам необходим свой человек в Комиссии, отстаивающий их интересы против Фарнума и его шайки. И, черт подери, я вполне подхожу для этой роли! Но вы тоже должны помочь мне. Могу я, черт возьми, хоть раз увидеть своими глазами тех, кого защищаю, в деле...
Даже сейчас Мёрдок не знал, за какие нити пришлось потянуть Грейнджеру, сколько рук выкрутить, чтобы исполнить его желание. Сам факт существования таких совершенных разведывательных спутников даже теперь, через два года после распада Советского Союза, оставался одним из самых тщательно хранимых секретов, и далеко не всем членам Конгресса полагалось об этом знать. Картина на экране завораживала: «Йюдюки Мару» казался кораблем-призраком, сотканным из белого и зеленого. Минутой раньше Мёрдок видел, как две крошечные надувные лодки подходили к судну; их подвесные моторы светились на экране маленькими звездочками.
ТАМ МОЙ СЫН, подумал он. Казалось, будто он сам смотрит на палубу со спутника. ТАМ, НА ОДНОМ ИЗ ПЛОТОВ МОЙ СЫН, А Я НИ ЧЕРТА НЕ МОГУ ПОДЕЛАТЬ...
Он даже не знал точно, возглавляет ли сын этот отряд. Адмирал Бейнбридж наотрез отказался сообщить имена участников рейда, и его собственный источник информации — штабист среднего уровня из МорСпецБоГр-2 — тоже не смог раздобыть точных данных. Два дня назад, разговаривая с Блэйком в Литтл-Крик, он блефовал, пытаясь добиться от сына подтверждения того, о чем догадывался, но проверить не мог.
Но почему-то ему легче было думать, что Блэйк находится на одном из этих плотов. Неопределенность гораздо хуже.
Он повернулся к Грейнджеру, напряженно следившему за экраном:
— Я хочу, чтобы вы знали, Бен: как бы там ни было, я вам сердечно признателен.
Грейнджер покосился на него, но промолчал. Интересно, подумал Мёрдок, как он относится ко мне после всего, что я сделал, пытаясь попасть сюда? Грейнджеру, без сомнения, пришлось много обещать... Надеюсь, я смогу отплатить ему хоть как-то при голосовании в Комиссии.
Где-то на потолке ожил динамик. Сначала послышался электрический гудок, потом голос.
— Старший, я — Молот Альфа, — прошептал голос в динамике, и Мёрдок уже точно знал. Даже сквозь треск атмосферных помех он ни с кем другим не спутал бы голос своего сына. — Сьерра Чарли. Действуем дальше.
— Все на борту, — произнес Мейсон. Возможно, только для Мёрдока; все остальные и так знали, что происходит. — «Старший» — это мы. «Молот Альфа» — отделение, штурмующее «Йюдюки Мару», «Сьерра Чарли» — кодовая фраза, означающая, что все идет по графику.
— Сколько у нас времени до конца сеанса? — спросил Бредли.
— Три минуты, генерал, — ответил Картер. — Птичка уходит за горизонт.
— КейЭйч-двенадцать-девять очутится над объектом через четырнадцать минут, — добавил техник. — Окно будет не больше одиннадцати минут.
— Нам от этого не легче, — вздохнул Мейсон. — За одиннадцать минут может чертовски много всего произойти.
— У нас остается радиообмен через АВАКС, — заметил адмирал Бейнбридж, покосившись на Мейсона. — От того, что мы их не видим, ничего не меняется.
Это камешек в мой огород, подумал Мёрдок. Ну и черт с ним. Черт с ними со всеми. Я всего-то хочу, чтобы мой сын выбрался оттуда живым.
Он вздохнул и сосредоточился на видеоигре, что разворачивалась на экране.
* * *
23.16 (20.16 по Гринвичу)
Грузовое судно «Йюдюки Мару».
Лейтенант Блэйк Мёрдок отстегнул страховку и осторожно выглянул на палубу. У правого борта в сорока футах от него двигались какие-то тени. Из темноты возник Маккензи с автоматом в руках. Мёрдок махнул ему поднятым вверх пальцем, потом отстегнул свой автомат. Откуда-то спереди доносились голоса и лающий смех. Сверху по металлическому трапу загрохотали чьи-то тяжелые шаги.
— Хайбаба! Кояв митаваунам йак пайдау коном! — рявкнул зычный голос.
Тем не менее, похоже, присутствие Котиков не обнаружено.
Оба трупа с их оружием перелетели за борт через планшир и исчезли в бурлящей воде. Пятна крови на палубе в темноте казались черными — их вполне можно было принять за пролитый кофе.
Мёрдок прижался к стене надстройки, нацелив автомат на трап, ведущий на мостик. Рядом затаились еще трое: Мэджик, Док и Роселли. Маккензи, Профессор и Пугач находились у правого борта.
Легко прикоснувшись к плечу Роселли, Мёрдок послал его на нос. Перехватив автомат, тот кивнул и растворился в темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
БНСы надули за несколько секунд, освободили от креплений, и те, увлекая за собой ребят, выскочили на поверхность. Еще несколько секунд — и плоты уже покачиваются рядышком на невысоких волнах, а с неба на них смотрят звезды. Впрочем, у горизонта звезд не было.
Котики забрались на плоты и начали расчехлять моторы и пристегивать снаряжение. Акваланги — баллоны, маски, ласты — сняли и сложили. Поверх гидрокостюмов надели кевларовые бронежилеты и амуницию, пристегнули и подключили рации, вставили в уши раковины наушников. Головные уборы по обыкновению поражали разнообразием: лыжные шапочки, вязаные шлемы или зеленые шарфы, сложенные треугольником и повязанные наподобие банданы. Под ластами обнаружились башмаки с толстыми резиновыми подошвами — обувь, специально разработанная для лазания по скользкой стальной поверхности. Все проделывал ось в полном молчании, не считая редких кодовых щелчков рации: каждое движение было отрепетировано бесчисленное число раз. Чуть заметное в ночи движение рукой, палец вверх — и две пары плотов стали расходиться, погоняемые почти бесшумными моторами с глушителями. Группа Мёрдока направлялась прямо на юг, навстречу «Йюдюки Мару», а отделение Де Витта — на юго-восток, к «Ормузу».
Плоты «Синего» отделения двигались бок о бок со скоростью двенадцать узлов, подпрыгивая на волнах. Мёрдок держал в руках портативный радар, время от времени уточняя местоположение «Йюдюки Мару». Частота сигнала практически не отличалась от той, которой пользовались вертолеты, что последние несколько дней почти непрерывно кружили над японским кораблем.
На протяжении следующей четверти часа «Йюдюки Мару» оставался прямо по курсу. Вскоре Котики заметили теплоход — он шел прямо на них, усеянный огнями, как рождественская елка. Похитители явно не собирались скрывать своего присутствия, словно приглашая Котиков на борт.
Ну что ж, тем самым они предоставляли Котикам одно важное преимущество: вряд ли часовые на палубе используют приборы ночного видения. Ведь избыток света ослеплял бы их каждый раз, стоило им только отвернуться от воды. Значит, Котики в черной одежде, с черными лицами, на черных плотах для них невидимы, и шансов заметить их немного.
Не доходя трехсот ярдов до носа «Йюдюки Мару», БНСы разошлись. Маккензи, Гарсия и Хиггинс отклонились влево; Мёрдок, Роселли, Браун и Эллсуорт — вправо. Плоты теперь связывал лишь тонкий, но прочный трос длиной в два футбольных поля, держались они ярдах в двухстах друг от друга. Расстояние до теплохода сокращалось медленнее: трос заметно тормозил движение, да и волнение усилилось.
Наконец, из темноты на них надвинулся нос «Йюдюки Мару», окаймленный белыми усами пены. На исполинском черном утесе корпуса корабля белел массивный замок надстройки. Слышался ритмичный гул работающих машин, теплоход прошел между плотами.
Как только нос корабля подцепил трос, Мёрдок заглушил мотор. Надувную лодку рывком развернуло на 180 градусов; Котики, вцепившись в леера, удержались на местах. «Йюдюки Мару», не замедлив хода, тащил их за собой, обдавая фонтанами брызг. Плоты почти мгновенно прижало к стальному борту теплохода, однако так и должно было случиться, поэтому руки в черных перчатках тут же и смягчили удар. Браун тотчас зафиксировал плот магнитом, к которому крепился трос, хотя волны неустанно швыряли их вверх и вниз. Эллсуорт бросил за борт шнур гидрофона, в то время как Роселли раздвигал длинный телескопический шест из алюминия с крюком на конце.
В раздвинутом состоянии шест имел в длину тридцать футов — вполне достаточно для того, чтобы Роселли, удерживаемый в вертикальном положении товарищами, зацепил крюк с резиновой прокладкой за фальшборт.
— Держит, — бросил Роселли, крепко дернув шест вниз. Волнение угрожало сбросить его вместе с шестом в море, но он умело компенсировал качку. Корма «Йюдюки Мару» нависала всего в каких-то двадцати ярдах, вращение двух огромных винтов наполняло воздух грозным гулом.
Мёрдок кивнул и нажал на клавишу гидрофона. Маленький приборчик на батарейках передавал сигнал в ультразвуковом диапазоне. Мёрдок быстро набрал на пульте комбинацию из трех цифр — закодированное сообщение «Санта-Фе», что Котики зацепились за «Йюдюки Мару» и готовы подняться на борт.
У противоположного борта «Йюдюки Мару» Маккензи и его люди проделывали то же самое, но каждому отделению приходилось действовать так, словно они одни. Передав сообщение на «Санта-Фе», Мёрдок дважды хлопнул Роселли по плечу и поднял большой палец. Тот кивнул, уперся резиновыми подошвами в борт «Йюдюки Мару», дождался, пока очередная волна не подтолкнула его вверх, и полез по шесту, словно по канату, как будто под ногами не скользкая обшивка, а шершавый утес.
Не сводя глаз с Роселли, Мёрдок отстегнул свой «хеклер и кох», снял с пламегасителя защитный чехол, взял автомат на изготовку и передернул затвор.
Настало время прояснить ситуацию.
* * *
23.11 (20.11 по Гринвичу)
Грузовое судно «Йюдюки Мару».
Шаг за шагом Роселли, словно муха, карабкался вверх по борту.
Прогулка оказалась весьма опасной, борт нависал над плотом, и часть пути Роселли пришлось проделать вниз головой. Внизу кипела вода; первые шаги дались особенно трудно, поскольку обшивка со временем покрылась толстым слоем слизи. Выше борт сделался суше, но подъем все равно осложнялся сильной качкой. К счастью, корабль болтало куда меньше, чем плот, — будь волнение сильнее, Котикам пришлось бы высаживаться с вертолетов, как предлагал Роселли при подготовке операции.
Все же Роселли учили и более сложным восхождениям: ему случалось подниматься по скользким тросам, под струями воды, которыми окатывали его из брандспойтов инструкторы и друзья-курсанты. Добравшись до фальшборта, он задержался, чтобы отстегнуть страховочный карабин и зацепить его за поручень. После этого он уцепился за фальшборт, подтянулся и осторожно заглянул на палубу.
Как и предполагал новый лейтенант, на корме дежурил часовой... нет, двое. Оба были вооружены «Калашниковыми», а у стены стояла знакомая длинная труба с двумя рукоятками — гранатомет РПГ. Оба часовых хорошо освещались огнями с мостика. Один щеголял густой черной бородой, другой — недельной щетиной. Оба в невыразительной бурой или темно-оливковой форме, которая могла принадлежать любой армии мира. Одно было очевидно: эти двое никак уж не японцы, а значит, они могли попасть сюда только с «Ормуза».
Один из них, очевидно, только что поднялся на кормовую палубу. Он снял с плеча АКМ и прислонил его к скамье, где сидел второй.
— Салям, — произнес первый и потянулся к карману гимнастерки. — Сегар маил дарид?
— Тешакор миконам, — ответил сидящий и взял у первого сигарету. — Кебрит дарид?
— Балех. Инджо.
Роселли пробрала легкая дрожь. Высаживаясь с вертушки, они как раз напоролись бы на этих двоих. И одним выстрелом из РПГ вертолет разнесло бы на куски ничуть не менее эффективно, чем хваленый американский «Стингер».
Уже не первый раз Роселли пожалел, что не говорит по-арабски... хотя нет, арабский здесь ни при чем. Эти люди — иранцы и говорят на фарси. Впрочем, что бы они ни говорили, это была простая болтовня. Не видя поводов для беспокойства, они скучали на вахте, курили, болтали и для очистки совести время от времени поглядывали вокруг. В какой-то момент один из них посмотрел в упор на Роселли, но черные одежда и грим, прищуренные — чтобы не было видно белков — глаза и полная неподвижность сыграли роль плаща-невидимки.
Все же Роселли избегал смотреть иранцам в глаза. Пусть наука и не признала до сих пор этот феномен, Роселли — закаленный боец — не сомневался в том, что люди каким-то шестым чувством ощущают направленный на них взгляд. Роселли мало интересовало то, чем это объясняется — неведомым чутьем или обострением обычных чувств — обоняния или слуха. С ним такое случалось, и не раз. Поэтому молниеносно оценив обстановку, он опустил глаза, глядя на палубу у них под ногами.
Его не заметили. Иранцы продолжали неспешную беседу, попыхивая сигаретами, вонь которых заглушала и запах застоявшейся воды из шпигата, и гарь из вытяжных труб машинного отделения.
Не отнимая руки от поручня, он расстегнул другой кобуру пистолета с глушителем «хаш паппи». Оперев длинный ствол о фальшборт, навел оружие на стоящего часового и трижды нажал на спуск.
«Чух-чух-чух» пистолета, почти не слышные за шумом корабельных машин, показались ему громкой автоматной очередью. Три девятимиллиметровые пули разворотили горло и череп иранца, швырнув его на спину. Даже не посмотрев на результаты стрельбы, Роселли быстро навел пистолет на второго — тот все еще сидел, приоткрыв от неожиданности рот с прилипшей к губе сигаретой. Котик выстрелил еще три раза, и эхом ему отозвались три приглушенных хлопка со стороны правого борта.
Пули с двух сторон ударили в иранца одновременно. Он поднялся со скамьи, прижал растопыренную кисть к мгновенно превратившемуся в кровавую маску лицу и рухнул без движения. Упавший АКМ покатился по палубе и остановился в ярде от тела. Больше ни движения, ни звука, не считая грохота судовых машин.
Сунув «хаш паппи» обратно в кобуру, Роселли расстегнул кармашек на поясе и извлек оттуда трезубую кошку с туго смотанной веревочной лестницей. Зацепив кошкой за клюз, он бросил лестницу вниз.
Секунду спустя лестница натянулась и дернулась: кто-то лезет вверх. Значит, к нему поднимаются остальные.
15
23.15 (15.15 по вашингтонскому времени, 20.15 по Гринвичу)
Объединенный Центр Командования Специальными Операциями.
Пентагон.
В Вашингтоне стоял яркий день, но верхний свет в помещении Центра потушили, придав комнате сумеречный вид. Зал освещался только зеленоватым мерцающим светом большого телемонитора.
Конгрессмен Чарльз Фитцхью Мёрдок подался вперед, жадно вглядываясь в экран. Изображение японского теплохода «Йюдюки Мару» снималось в данный момент спутником, проходящим над южной частью Индийского океана. Корабль сканировался сверху, но угол зрения менялся по мере движения спутника.
— Что это? — спросил он. Кроме него, в помещении находилось еще десятеро — военных и штатских. — Что я только что видел?
Худой человек в штатском, представленный Мёрдоку как «Мистер Картер», показал на призрачные фигуры, скользнувшие через фальшборт «Йюдюки Мару».
— Эти маленькие вспышки — выстрелы, господин конгрессмен, — ответил он. С самого начала драмы, разворачивающейся на экране, он постоянно шептал что-то в радиотелефон.
— Двоих террористов сняли, — произнес флотский капитан Пол Мейсон. — Остальные наши лезут на борт.
Мёрдок подавил приступ ледяного ужаса, порожденный этими словами. Это оказалось куда хуже, чем он предполагал: стоять в этой комнате за десять тысяч миль и глазеть на экран, будто на нем какая-то особенно реалистичная компьютерная игра-стрелялка.
Генерал Бредли — огромный, пышный офицер ВВС, в чьем ведении находилось это помещение, — ткнул пальцем в экран.
— Черт, — сказал он, грызя незажженную сигару. — Мы можем посмотреть поближе?
Картер негромко произнес что-то в трубку, и конгрессмен Мёрдок понял, что тот говорит непосредственно с кем-то, управляющим этим спутником-шпионом. Не прошло и секунды, как изображение на экране резко увеличилось — теперь виднелась только кормовая часть теплохода. На фоне остывающей от дневного жара палубы ярко-зелеными пятнами светилось девять призрачных фигур, две из которых неподвижно растянулись под ногами у остальных. Изображение осталось четким, хотя теперь движение спутника сделалось более заметным — корабль на экране забирал вправо, и невидимому оператору приходилось компенсировать это, меняя угол съемки. Мёрдок перепробовал все, только что не акт Конгресса, чтобы попасть сюда, в подвальное, тщательно охраняемое помещение где-то в глубине лабиринтов Пентагона. Проводником сюда послужил капитан Грейнджер; одному Богу известно, как ему это удалось.
— Поймите же, — убеждал Грейнджера Мёрдок накануне, — отрядам необходим свой человек в Комиссии, отстаивающий их интересы против Фарнума и его шайки. И, черт подери, я вполне подхожу для этой роли! Но вы тоже должны помочь мне. Могу я, черт возьми, хоть раз увидеть своими глазами тех, кого защищаю, в деле...
Даже сейчас Мёрдок не знал, за какие нити пришлось потянуть Грейнджеру, сколько рук выкрутить, чтобы исполнить его желание. Сам факт существования таких совершенных разведывательных спутников даже теперь, через два года после распада Советского Союза, оставался одним из самых тщательно хранимых секретов, и далеко не всем членам Конгресса полагалось об этом знать. Картина на экране завораживала: «Йюдюки Мару» казался кораблем-призраком, сотканным из белого и зеленого. Минутой раньше Мёрдок видел, как две крошечные надувные лодки подходили к судну; их подвесные моторы светились на экране маленькими звездочками.
ТАМ МОЙ СЫН, подумал он. Казалось, будто он сам смотрит на палубу со спутника. ТАМ, НА ОДНОМ ИЗ ПЛОТОВ МОЙ СЫН, А Я НИ ЧЕРТА НЕ МОГУ ПОДЕЛАТЬ...
Он даже не знал точно, возглавляет ли сын этот отряд. Адмирал Бейнбридж наотрез отказался сообщить имена участников рейда, и его собственный источник информации — штабист среднего уровня из МорСпецБоГр-2 — тоже не смог раздобыть точных данных. Два дня назад, разговаривая с Блэйком в Литтл-Крик, он блефовал, пытаясь добиться от сына подтверждения того, о чем догадывался, но проверить не мог.
Но почему-то ему легче было думать, что Блэйк находится на одном из этих плотов. Неопределенность гораздо хуже.
Он повернулся к Грейнджеру, напряженно следившему за экраном:
— Я хочу, чтобы вы знали, Бен: как бы там ни было, я вам сердечно признателен.
Грейнджер покосился на него, но промолчал. Интересно, подумал Мёрдок, как он относится ко мне после всего, что я сделал, пытаясь попасть сюда? Грейнджеру, без сомнения, пришлось много обещать... Надеюсь, я смогу отплатить ему хоть как-то при голосовании в Комиссии.
Где-то на потолке ожил динамик. Сначала послышался электрический гудок, потом голос.
— Старший, я — Молот Альфа, — прошептал голос в динамике, и Мёрдок уже точно знал. Даже сквозь треск атмосферных помех он ни с кем другим не спутал бы голос своего сына. — Сьерра Чарли. Действуем дальше.
— Все на борту, — произнес Мейсон. Возможно, только для Мёрдока; все остальные и так знали, что происходит. — «Старший» — это мы. «Молот Альфа» — отделение, штурмующее «Йюдюки Мару», «Сьерра Чарли» — кодовая фраза, означающая, что все идет по графику.
— Сколько у нас времени до конца сеанса? — спросил Бредли.
— Три минуты, генерал, — ответил Картер. — Птичка уходит за горизонт.
— КейЭйч-двенадцать-девять очутится над объектом через четырнадцать минут, — добавил техник. — Окно будет не больше одиннадцати минут.
— Нам от этого не легче, — вздохнул Мейсон. — За одиннадцать минут может чертовски много всего произойти.
— У нас остается радиообмен через АВАКС, — заметил адмирал Бейнбридж, покосившись на Мейсона. — От того, что мы их не видим, ничего не меняется.
Это камешек в мой огород, подумал Мёрдок. Ну и черт с ним. Черт с ними со всеми. Я всего-то хочу, чтобы мой сын выбрался оттуда живым.
Он вздохнул и сосредоточился на видеоигре, что разворачивалась на экране.
* * *
23.16 (20.16 по Гринвичу)
Грузовое судно «Йюдюки Мару».
Лейтенант Блэйк Мёрдок отстегнул страховку и осторожно выглянул на палубу. У правого борта в сорока футах от него двигались какие-то тени. Из темноты возник Маккензи с автоматом в руках. Мёрдок махнул ему поднятым вверх пальцем, потом отстегнул свой автомат. Откуда-то спереди доносились голоса и лающий смех. Сверху по металлическому трапу загрохотали чьи-то тяжелые шаги.
— Хайбаба! Кояв митаваунам йак пайдау коном! — рявкнул зычный голос.
Тем не менее, похоже, присутствие Котиков не обнаружено.
Оба трупа с их оружием перелетели за борт через планшир и исчезли в бурлящей воде. Пятна крови на палубе в темноте казались черными — их вполне можно было принять за пролитый кофе.
Мёрдок прижался к стене надстройки, нацелив автомат на трап, ведущий на мостик. Рядом затаились еще трое: Мэджик, Док и Роселли. Маккензи, Профессор и Пугач находились у правого борта.
Легко прикоснувшись к плечу Роселли, Мёрдок послал его на нос. Перехватив автомат, тот кивнул и растворился в темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32