Ей претила такая преданность, ведь Энтони очень бережно относился к своим отношениям с дочерью. А Джастин не хотела этого. Если у Энтони с Еленой все в порядке, то у Энтони с Джастин все наоборот. Вот как она думала и с ума сходила от ревности. Но вы наконец-таки пришли за ней, да?От воодушевления в уголках ее рта показались капельки слюны. Глин напоминала сейчас Линли злорадствующую толпу народа на публичной казни, которую однажды ему довелось наблюдать. Если бы Джастин выпотрошили и четвертовали, эта женщина ни в коем случае не пропустила бы такое зрелище. Линли хотел сказать, что после исполнения самого страшного приговора все равно остается чувство неудовлетворенности. Горе и обида жертвы не искупаются далее самым жестоким наказанием преступника.Линли посмотрел на беспорядок на столе. Возле груды тарелок, под испачканным в масле ножом лежал конверт с логотипом университетского издательства, на котором твердой мужской рукой было написано имя Джастин, но не указывался адрес.Глин заметила, куда обращен его взгляд, и сказала:— Она очень важное должностное лицо. Джастин невозможно представить слоняющейся по дому.Линли кивнул и направился к выходу.— Вы арестуете ее?— Мне нужно задать ей вопрос, — ответил Линли.— Ясно. Один вопрос. Чудесно. Что ж. Вы арестуете ее, если я представлю вам вещественное доказательство? Если я докажу вам ее вину?Глин ожидала реакции на свои вопросы. Она довольно улыбнулась, когда Линли в нерешительности остановился и обернулся.— Да, — протянула она, — о да, господин полицейский. .Глин поднялась из-за стола и вышла. В задней части дома, куда она ушла, тут же раздался лай ирландского сеттера. Глин прикрикнула на собаку: «А ну, заткнись!» Но пес не унимался.— Вот.Глин вернулась, неся под мышкой две желто-коричневые папки и свернутый кусок холста.— Это все лежит у Энтони в кабинете в дальнем углу ящика. С час назад он достал их и начал хныкать, а потом уехал. Смотрите сами. Я даже знаю, что вы скажете мне через пару минут.Сначала Глин дала Линли папки. Он быстро просмотрел обе. В папках были наброски для портрета убитой девушки, выполненные одной и той же рукой. Наброски были прекрасные, и Линли просмотрел их с удовольствием. Но ни один из них не мог служить мотивом убийства, и он уже собирался сказать об этом Глин, когда она ткнула его холстом:— А теперь взгляните на это.Присев на корточки, Линли на полу развернул довольно большое полотно, которое сначала сложили пополам и скатали в рулон, чтобы засунуть в ящик. Холст был залит краской и разорван крест-накрест, третья линия разрыва, поменьше, шла от центра. С помощью мастихина холст был наобум замазан красной и белой краской, и от художественного замысла не осталось и следа. Там, где не прошелся мастихин, проглядывал масляный слой основной картины. Линли встал и посмотрел на полотно сверху, чувствуя, как в голове кристаллизуется окончательный вывод.— А вот это, — сказала Глин, — было внутри холста, когда я только его развернула.Линли на ладонь шлепнулась маленькая медная пластинка, длиной два дюйма и шириной чуть меньше дюйма. Линли поднес ее к свету, догадавшись уже, что там прочтет. На пластинке было тонко выгравировано «ЕЛЕНА». Линли посмотрел на Глин и увидел, какое сладчайшее удовольствие испытывает она в этот момент. Что ему еще сказать, когда мотив убийства налицо? Но Линли спросил:— Ходила ли Джастин на пробежку во время вашего пребывания в Кембридже?Глин явно не ожидала такой реакции, но все же ответила на вопрос, подозрительно прищурившись:— Ходила.— В спортивном костюме?— Ну не в бальном же платье.— Какого цвета был ее костюм, миссис Уивер?— Какого цвета? — повторила Глин чуть ли не в бешенстве от того, что инспектор не сделал выводов относительно порванного холста и ничего не понял.— Да, какого цвета?— Черного.— Джастин ненавидела мою дочь, неужели вам этого мало? — спросила Глин, провожая его к двери из маленькой столовой, где запахи несвежих яиц, тунца, масла и жирных чипсов наперебой лезли в нос. — Что вам еще нужно? Какие еще доказательства?Глин положила ему руку на плечо, развернула к себе и подошла так близко, что Линли чувствовал на своем лице ее дыхание и слышал масляный запах рыбы при каждом ее выдохе.— Он рисовал Елену, а не свою жену. Он писал Елену, а не свою жену. Вы только представьте себе. Представьте, как ненавистна вам каждая минута этих сеансов, проходящих у вас на глазах. Прямо здесь, в столовой. Здесь хороший свет, наверное. Энтони нужен был хороший свет.Линли повернул машину к Булстрод-Гарденз, где мокро-серый туман одерживал победу над светом и только у самых фонарей становился золотым. Линли въехал на полукруглую дорожку, усыпанную ковром листьев, которые ветер сбросил с тонких березок. Сидя в машине, Линли задумчиво смотрел на дом, оценивал улику, которую взял с собой, размышлял о рисунках Елены, об их связи с порванным холстом, о текстофоне и пытался расположить события во времени. Вопрос времени сейчас главный, он определяет дальнейший ход расследования.Сначала она уничтожила изображение падчерицы, но, не получив истинного и настоящего удовольствия, решила подобраться к самой Елене, утверждает Глин. Она остервенело била Елену по лицу, как кромсала и резала холст, озверев от желания убить.Больная фантазия, подумал Линли. Но часть ее близка к реальности. Линли сунул полотно под мышку и пошел к входной двери.Ему открыл Гарри Роджер, следом неслись Кристиан и Пердита.— Ты к Пен? — только и спросил Гарри у Линли и повернулся к сыну: — Сбегай за мамой, Крис.С воплем «мама!» мальчик стремглав помчался на второй этаж, по дороге молотя разбитой головой лошади-скакалки по балясинам и визжа: «Ии-гого, Ии-гол.'» Роджер проводил Линли в гостиную. Он посадил дочь на колени и молча смотрел на холст под мышкой у Линли. Пердита прижалась к груди отца.Кристиан с грохотом бежал по верхнему коридору. Его лошадь скребла по стене. «Мама!» Маленькие кулачки забарабанили в дверь.— Ты принес ей работу? — вежливо спросил Роджер с непроницаемым выражением лица.— Я хочу, чтобы она взглянула на это, Гарри. Мне нужен совет эксперта.Роджер мельком улыбнулся, как человек, который принял информацию к сведению, хоть она ему и не нравится.— Извини, пожалуйста, — сказал он, вышел на кухню и закрыл за собой дверь.Через секунду в гостиной появился Кристиан, ведя за собой маму и тетю. Где-то по дороге он нашел игрушечную портупею и неумело пытался пристегнуть ее к поясу, у коленок болталась кобура с пистолетом.— Дядя, я тебя убью, — сказал Кристиан Линли и запутался в ногах у леди Хелен, пытаясь вытащить пистолет из кобуры. — Я его убью, тетя Лин.— Нельзя говорить такое полицейскому, Крис.Леди Хелен опустилась на колени перед малышом и со словами «не вертись» застегнула портупею у него на поясе.Кристиан захихикал и крикнул:— Ии-бабаах, я тебя убил, дядька!Потом кинулся к дивану и начал лупить пистолетом по подушкам.— Не знаю, на что он еще способен, но разбойник из него получится отменный, — заметил Линли.Пенелопа беспомощно взмахнула руками:— Ему давно пора в постель. Он превращается в чертенка, когда хочет спать.— Что же творится, когда он полон сил?— Ии-пах-пах, — завопил Кристиан.Он лег на пол и пополз к коридору, прицеливаясь в невидимых врагов и имитируя звуки пальбы.Пенелопа посмотрела на сына и покачала головой:— Придется поить его успокоительным до совершеннолетия, только кто тогда будет так меня смешить?Пока Кристиан штурмом брал лестницу, Пенелопа кивнула на холст:— Что ты принес?Линли развернул полотно на спинке дивана, чтобы Пен издалека посмотрела на холст, и спросил:— Ты можешь с этим что-нибудь сделать?— Сделать?— Это не отреставрируешь, Томми, — с сомнением произнесла леди Хелен.Пенелопа перевела взгляд на Линли:— Господи. Ты шутишь?— Почему?— Томми, это же лохмотья.— Мне не нужна реставрация. Мне нужно только установить, что под верхним слоем краски.— Почему ты решил, что под ним что-то есть?— Посмотри поближе. Должно быть. Видишь? Кроме того, это единственное объяснение.Пенелопа не стала расспрашивать. Она подошла к дивану, присмотрелась, прикоснулась к полотну.— Потребуется несколько недель, чтобы все это счистить. Неизвестно, с какими трудностями столкнешься. Верхний слой очень толстый и однородный по всему холсту. Нельзя просто так взять растворитель и помыть картину, как окно.— Черт, — пробормотал Линли.— Ии-гогогооо! — заорал Кристиан из воображаемой засады на лестнице.— Хотя… — Пенелопа прижала в задумчивости палец к губе. — Давай-ка отнесем его на кухню и рассмотрим при хорошем освещении.Ее муж стоял возле плиты и просматривал почту. Дочь прислонилась к нему, обняв его одной рукой за ногу и прижавшись к ней яблоневой щечкой. Девочка сонно сказала:— Мамочка.Роджер прервал внимательное чтение одного из писем и посмотрел на них. Он заметил холст в руках у Пен. Держался он неприветливо.— Уберите, пожалуйста, все со стола, — сказала Пен и с холстом в руках ждала, пока Линли и Хейверс не уберут миски, тарелки, детские книги и столовое серебро. Затем она развернула полотно и задумалась.— Пен, — окликнул ее муж.— Сейчас, сейчас, — отозвалась она.Пен подошла к комоду и вернулась к столу с лупой, по пути ласково потрепав дочку по волосам.— Где малышка? — спросил Роджер. Пенелопа наклонилась над столом и тщательно изучила каждое пятно краски, а потом разрывы.— Ультрафиолет, — произнесла она, — может, инфракрасный свет. — Пен посмотрела на Линли. — Тебе нужна именно картина? Или сгодится фотография?— Фотография?— Пен, я спросил…— У нас три варианта. Рентген покажет полотно полностью, то есть все, что на нем вообще рисовали, не важно, во сколько слоев. Ультрафиолет покажет, что рисовали на лаке, если, к примеру, картину писали поверх предыдущей. Фотография при помощи инфракрасного луча покажет, что представлял собой первоначальный эскиз картины. И любую правку подписи. Если только она есть. Что выбираешь?Линли посмотрел на разорванное полотно и подумал.— Давай рентген, — задумчиво сказал он, ~ а если не поможет, мы сумеем воспользоваться другим способом?— Конечно. Я просто…— Пенелопа.Лицо Гарри Роджера покрылось пятнами, но тон был подчеркнуто любезен.— Тебе не кажется, что близнецам пора спать? Кристиан беснуется вот уже двадцать минут, а Пердита засыпает на ходу.Пенелопа посмотрела на настенные часы над плитой, покусала губу и посмотрела на сестру. Леди Хелен еле заметно улыбнулась, то ли соглашаясь с Роджером, то ли поощряя Пенелопу ему ответить.— Ты прав, — со вздохом ответила Пенелопа, — им действительно пора спать.— Отлично. В таком случае…— И если ты присмотришь за ними, милый, мы все втроем сможем поехать в музей и посмотреть, что у нас получится с этим полотном. Малышку я покормила. Она уже спит. Близнецы тоже не займут у тебя много времени, если ты почитаешь им «Строгие стишки» Имеется з виду сборник назидательных детских стихов Хилэра Бэллока, опубликованный в 1907 г. «Матильда» — стихотворение про девочку, которая постоянно врала, а когда загорелся ее дом, никто не пришел ее спасать, потому что никто не поверил, что у нее пожар.

. Кристиану очень понравился стишок про Матильду. Хелен пять раз его читала вчера, пока Кристиан не заснул.Пенелопа начала скатывать холст.— Я сейчас переоденусь, — сказала она Линли. Как только Пенелопа вышла из кухни, Роджер взял дочь на руки. Он смотрел на дверь, ожидая, что жена вернется. Но Пен не возвращалась, а из гостиной донеслось: «Папочка сейчас положит тебя спать, солнышко». Роджер повернулся к Линли и услышал, как Кристиан топает по лестнице и несется в гостиную.— Она еще не совсем здорова, — сказал Роджер, — ты прекрасно знаешь, что ей лучше не выходить из дому. Ты несешь за нее ответственность, и ты тоже, Хелен, если вдруг что-нибудь случится.— Мы всего лишь съездим в музей, — ответила леди Хелен самым благоразумным тоном на свете. — Что с ней может случиться, господи ты, боже мой?!— Папочка! — Кристиан влетел на кухню и с восторгом врезался в лапины колени. — Почитай мне Тильду! Быстрее!— Я предупреждаю тебя, Хелен, — сказал Роджер, тыча пальцем в сторону Линли. — Я вас обоих предупреждаю.— Пап! Почитай!— Вперед, Гарри, — невозмутимо ответила Хелен. — Пижамы у них под подушками. А книга…— Я знаю, где лежит эта чертова книга, — огрызнулся Роджер и увел детей из кухни.— О боже, — пробормотала леди Хелен. — Боюсь, это плохо кончится.— Нет, Хелен, — ответил Лиили. — Гарри человек образованный. Сумеет, думаю, извлечь смысл из прочитанного.— Из «Строгих стишков»?— Нет. Из того, что пишут на стенах.
— Через час нам удалось прийти к согласию. Скорее всего, это стекло. Когда я уходил, Плезанс все еще развивал свою теорию, заключающуюся в том, что это бутылка из-под шампанского или вина, скорее всего полная, но он только что из аспирантуры, поэтому любит разглагольствовать. Не удивительно, что начальник экспертизы — как его, Дрейк, кажется, — лезет от него на стенку.Судебный эксперт Саймон Сент— Джеймс подсел к Барбаре Хейверс, ожидавшей его за пустым столом в полицейском управлении Кембриджа. Последние два часа он безвылазно провел в местной полицейской лаборатории, слушая споры подчиненных Шихана в отделе экспертизы и проверяя не только рентгеновские снимки Елены Уивер, но и само тело, сравнивая собственные заключения с выводами своего младшего коллеги из Кембриджа. Барбара всегда отпрашивалась с этих мероприятий. За небольшой срок, который полицейская школа, в которой она училась, отвела на знакомство со вскрытиями, Хейверс навсегда удовлетворила свой и без того ничтожный интерес к судебной медицине. «Обратите внимание, господа полицейские, — певуче тянул патологоанатом, стоя у накрытого стола, где лежало тело — наглядное пособие для предстоящего урока, — что след лигатуры, которой наш убийца душил эту женщину, прослеживается хорошо, хотя преступник наивно полагал, что нить не оставит и следа. Рассмотрим внимательней». Практиканты послушно приближались к столу, как болванчики, а точнее, как автоматы. Однажды сразу трое упали в обморок, когда патологоанатом с кроткой кровожадной улыбочкой откинул простыню и представил студентам жирные останки тела, которое накачали парафином и подожгли. Барбара хоть и удержалась на ногах, но с большим трудом. С тех пор она никогда не стремилась прибежать на вскрытие и, растолкав всех, стать поближе. Дайте мне факты, думала она про себя, глядя, как тело увозят с место преступления. Я не желаю видеть, откуда вы их достаете.— Будете чай? — спросила Хейверс у Сент-Джеймса, когда тот присел за стол и устроился поудобней. — Он свежий. — Хейверс посмотрела на часы. — Ну, ладно. Почти свежий. Но в нем столько кофеина, что он вмиг вставит вам по спичке в каждый глаз, если вы устали.Сент-Джеймс согласился и бросил в чашку три ложки сахара с горкой. Прихлебнув, он насыпал четвертую со словами:— Только Фальстаф, как истинный знаток вина, встал бы сейчас на мою сторону, Барбара.— Ваше здоровье. — Барбара подняла свою чашку и наблюдала, как он пьет.Сент-Джеймс неплохо выглядит, подумала Хейверс. Он все такой же худой, то же лицо в резких морщинах, но непослушные темные волосы приятно поблескивают, и руки так спокойно лежат на столе. Этот человек в ладу с самим собой, и Хейверс стало интересно, сколько времени ушло у Сент-Джеймса на то, чтобы достичь душевного равновесия. Это был старый и самый лучший друг Линли, независимый эксперт из Лондона.— Если это не бутылка из-под вина, а на месте преступления таковая имелась, если это не бутылка из-под шампанского, тогда чем же ей нанесли удар? — спросила Хейверс. — И почему местные так грызутся по этому поводу?— Мне кажется, что ребята просто встали в позу, — ответил Сент-Джеймс. — Главе отдела экспертизы скоро пятьдесят. Он проработал здесь двадцать пять лет. Появляется Плезанс, которому двадцать шесть и который наводит здесь свои порядки. Поэтому в итоге мы получаем…— Конкурирующих самцов, — заключила Барбара. — Почему бы им не выйти на задний двор и не решить спор по-мужски, установив, кто дальше писает.— Хорошая мысль, — улыбнулся Сент-Джеймс.— Ха! Миром должны править женщины, — сказала Хейверс, подливая себе еще чаю. — Так почему вам не нравится версия с бутылкой из-под шампанского?— Форма другая. Нам нужен предмет пошире, у которого днище плавно переходит в стенки. Вот так. — И он ковшиком сложил ладони.537— А вот такие боксерские перчатки подойдут?— Подойдут. Но они слишком легкие, чтобы одним ударом разбить лицевую кость. Это вряд ли получится даже с тяжелыми перчатками, тем более что, судя по вашим словам, парнишка не такой уж и силач.— Что же тогда? — спросила Барбара. — Может, ваза?— Маловероятно. Орудие убийства можно обхватить одной рукой. Оно достаточно тяжелое, чтобы при минимальных усилиях получить максимальный результат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46