Такер сделал шаг назад, не отводя взгляда от тотемной палочки, которую держал Байкер, и Байкер улыбнулся. Ах вот как, эта палочка им не нравится? Что ж! Он постарается это использовать. Может, палочка не даст им опять превратиться в шайку озверелых идиотов.
– Нам, верно, надо поговорить, – сказал Байкер.
– Ты прямо весь светишься, – сказала спустя несколько часов Салли. – С тех самых пор, как вернулся.
Байкер кивнул. Он и сам это ощущал. Будто ритм барабана Ур-вен-ты проник в его кровь и его пульс бьется с ним в унисон. Как будто он до сих пор слышит тихую дробь барабана. Словно далекий стук копыт.
Объяснение с Такером и с остальными прошло куда легче, чем он ожидал. Намного легче по сравнению с тем, как оно начиналось до появления Ур-вен-ты. Приход шамана всех утихомирил, что было на руку Байкеру. Они обсудили то, что случилось с Мерсье, и объяснения Байкера были приняты мирно. Даже Гэннон и Шевье вели себя спокойно, хотя в глазах Шевье что-то блеснуло. Но лицо Гэннона оставалось бесстрастным.
– Как ты напугал меня, когда уехал! Да еще так! – сказала Салли.
– Я и сам был напуган. Но надо же было что-то делать. Нам еще повезло, что все пока так удачно складывается.
– Ты веришь, что старик вернется?
– Вернется, детка. Он из тех, кто не умеет обманывать.
– Не уверена, что можно так полагаться на него.
– Я чувствую здесь, – Байкер постучал себя по груди, – чувствую, что он – надежный. Чувствую так же, как про себя.
– Ну тогда, – сказала Салли, крепче прижимаясь к нему, – все будет в порядке!
– Я так и думал, что ты меня поймешь, – улыбнулся Байкер.
– Лучше бы ты перестал…
Такер поднял глаза от стола, на котором он разбирал и чистил свой пистолет.
– Почему? – спросил он.
Мэгги пожала плечами. На ней были рабочая рубашка и джинсы, которые подобрал ей Фред.
– Просто это напоминает мне все недавние ужасы, – сказала она, помедлив.
– Я не могу рисковать. Что, если пистолет не сработает в самый критический момент, – ответил Такер. – Сейчас рисковать нельзя! Ты же это понимаешь?
– Да, конечно. Прости меня! Просто я едва держусь.
– Все еще вспоминаешь, что было днем?
Мэгги кивнула.
– Да, меня тоже тревожит Гэннон, – сознался Такер. – Опасный он тип, и мне кажется, он стал нервничать. Следовательно, сделался еще более опасным. Боюсь я его и этого второго бандита, хриплого. Кстати, что-то я давно их не видел, а ты?
– Тоже. И не желаю видеть.
– Ничего, как-нибудь все обойдется.
Такер заглянул в дуло пистолета и удовлетворенно отложил в сторону тряпицу и ершик.
– Но как? – спросила Мэгги. – Мне чудится, в воздухе так и витает какая-то тревога.
Такер кивнул:
– Да. Я тоже это чую. Потому-то и начистил своего дружка. Кому-то сегодня ночью несдобровать.
– Надеюсь, не нам, – прошептала Мэгги.
– Ну что, займемся тем, что надумали? – спросил Шевье. – Только у Байкера при себе волшебная палка.
– Так то у Байкера, а у Тэмса ее нет.
– Понятно.
Гэннон глянул в темноту за окном и нахмурился:
– Ты нашел, где нам его обрабатывать?
– Лучше всего в подвале. Туда никто не ходит, а стены такие толстые, что никто ничего не услышит. Если они даже хватятся его, в таком огромном домище нас скоро не найдут. Во всяком случае до тех пор, пока мы не выбьем из него все, что нам нужно.
– Отлично, – сказал Гэннон. – Отлично.
Но из головы у него не шел Байкер. Не пристало ему – профессионалу – прощать обиды, он это твердо знал. Однако вся операция давно перестала быть профессиональной. Что ж, с Байкером придется подождать. И с инспектором тоже. Пока они не услышат от Джеми Тэмса то, что им нужно.
– О чем вы думаете? – спросил Джеми у Тропмана.
Тропман, вглядывавшийся в Тома, поднял голову:
– Стараюсь понять, как это удалось шаману, не произнося ни единого слова, всех нас успокоить. И как он сумел поставить диагноз нашему больному.
– Но мы еще не знаем, прав ли он, – возразил Джеми.
Тропман кивнул. Он отошел от кровати и сел напротив Джеми:
– Мне думается, он сумел заглянуть прямо в мозг Хенгуэра. Заглянул и прочел, в чем проблема. – Тропман посмотрел поверх Джеми, взгляд его казался рассеянным. – Как обидно спустя долгие годы обнаружить, что все подобное возможно, все реально существует. Сколько сора прошло между пальцев в поисках хоть намека на реальность паранормального. Я бы все отдал, чтобы стать на двадцать лет моложе и снова приступить к исследованиям теперь, когда мы за эти несколько дней столько узнали.
Джеми кивнул:
– Быть может, именно наше неверие и не давало нам убедиться в реальности всего этого.
– Возможно, – согласился Тропман.
– Пойду поговорю с Сэмом, – сказал Джеми, поднимаясь. – Надо помочь ему с этими дневниками.
– Принесите какие-нибудь из них сюда, я тоже их полистаю, пока нянчусь с нашим пациентом.
– Хорошо. Наверное, и попить вам чего-нибудь принести?
– Да, если можно, чаю.
Байкер вдруг сел и начал оглядываться.
– Что такое? – удивилась Салли. – Шаман возвращается?
– Не знаю, детка! Что-то меня встревожило.
Он подбежал к окну и стал вглядываться в темноту. Там виднелись смутные тени. Не трагг-и, что-то другое. Прямо над деревьями висела луна. Не похоже было, что возвращается Ур-вен-та. Байкер не мог понять, в чем дело. Но он чувствовал, чувствовал всем нутром, приближение опасности.
– Пойду проверю двери и окна, – проговорил он. – Пойдешь со мной?
– Но выходить из Дома не будем?
– Не хотелось бы, детка.
Байкер взял винтовку и вынул из рюкзака пистолет Мерсье. Свой револьвер он отдал Такеру. Пистолет же протянул Салли.
– Когда будешь стрелять, держи его обеими руками! – сказал он. – У него адская отдача, особенно с непривычки.
Салли вздохнула и сжала пистолет, который в ее маленьких руках казался огромным.
– Ну как, детка? Готова?
Салли кивнула.
– Не стреляй, пока не увидишь, в кого целишься, понятно?
– Не знаю, как я разберусь, Байкер.
– Ничего! Как-нибудь!
– Все будет в порядке, – ответила Салли.
– Тогда пошли!
Байкер не знал, кого они ищут. Он просто чувствовал, что надо двигаться, так как приближается кто-то неизвестный. В кухне они увидели Такера и Мэгги. Инспектор как раз закончил чистить пистолет.
– Что случилось? – спросил Такер, глядя на их лица и на оружие в руках.
– Не знаю! – ответил Байкер. – Я просто что-то почуял.
Такер кивнул. Они, значит, тоже, не он один. Он пристально смотрел на Байкера, сознавая, что за последние дни стал относиться к нему совсем по-другому. Он радовался – что бы там ни случилось – они по одну сторону.
– Я беру на себя западное крыло, – сказал Такер.
Байкер кивнул.
– Близится какая-то опасность, – сказал он. – Какая – не знаю.
Такер выжидательно смотрел на него.
– Я только хочу сказать – не стреляйте сразу, вдруг это возвращается Ур-вен-та.
– Разумеется, – ответил Такер, хотя сначала хотел ответить, что не нуждается в таких предупреждениях, но вовремя прикусил язык.
Глава пятая
По гребням утесов Сара пробиралась на восток. Мокасины, шурша, ступали по скользким скалам. За мягкое кожаное платье цеплялись нижние ветви деревьев. Ветер подхватывал волосы, выбившиеся из кос, и щекотал щеки. Крепкий запах морских водорослей смешивался со смолистым ароматом елей и кедров. В небе, словно далекие огоньки свечей, мерцали звезды и плясало северное сияние.
Наконец Сара выбралась к Рате-фейн, Лунному Каменному Медведю, то есть к Месту Размышлений Мэй-ис-хюр. Ночь здесь была молчаливой. Стоя у Медвежьего Камня, Сара чувствовала себя словно в соборе – высокое небо над головой было куполом, лес и утесы – стенами. Подойдя ближе к Медвежьему Камню, Сара прижалась к нему щекой, и ей почудилось, что она слышит, как дышит сама земля.
Талиесин и Пэквуджи толковали ей о Старейших, но только теперь она ощутила их незримое присутствие. Неважно, подвергали они ее испытаниям или нет, неважно, зачем им это понадобилось, важно было оказаться достойной их интереса. Сара сказала Талиесину правду – она такая, какой ее сделала вся предыдущая жизнь, ее друзья – все, что ее окружало. И вдруг она поняла, что ее жажда стать Лунным сердцем не зачеркивает все предшествующее и не меняет ее саму.
«Чего ты хочешь?» – повторила Сара вопрос, заданный ей Талиесином. Она хочет достичь всего, на что способна. И если для этого потребуется вернуться в ее прежний мир и снова встретиться с демоном Киерана – что ж, значит, она вернется.
Сюда она попала по воле обстоятельств, как лист, гонимый ветром, но на Путь встала с ясной целью, приложив к этому собственные старания.
Сара закрыла глаза и вспомнила мелодию Талиесина, а потом послала призыв через лес. Казалось, она спиной ощущала, как Медвежий Камень теплеет и гулко вторит ее слабому мысленному зову.
Пэквуджи и сам не понимал, что толкнуло его ввязаться в сны Сары, зачем он старался привлечь ее к себе. Наверное, он сделал это, чтобы как-то проявить себя перед бардом и его ветвисторогим дедом – Хозяином Леса, явившимся из-за Большой Воды. Хотел доказать им, что Путей много и все – истинные. А доказывая это, он волей-неволей помог Саре – так что поступок его не был только эгоистичным. Хорошо. Но тогда почему же его мучают дурные предчувствия?
Такое с ним бывало не раз, ведь он частенько впутывался в дела более сильных, но все же не таких всемогущих, как Хозяева Леса. Уже давным-давно один Толкователь из духов квин-он-а говорил ему, что не следует вмешиваться в дела Старейших. Ибо они всесильны и скоры на расправу.
Пэквуджи печально рассматривал свои ноги и гадал, во что же он ввязался, как теперь поступить? Может, надо пойти к барду и повиниться? Но, немного поразмыслив, малыш горестно покачал головой. Нет! Слишком поздно! О, зачем, зачем он затеял все это?
«Потому что уж такой у меня характер», – ответил он сам себе.
И внезапно решительно поднял голову. Он – Пэквуджи! Не такой, конечно, могущественный, как Хозяин Леса, но тоже кое на что способен. Не такой мудрый, как квин-он-а, но тоже не тупой. Он – Пэквуджи, и этим все сказано. Он всегда один, но одиночество ему незнакомо. Ибо весь мир – его дом.
Страхи смыло с него разом, как смывают волны пену с береговых скал. Его круглые, как у совы, глаза ярко блестели в темноте, когда он встал на ноги и огляделся. И тут он услышал мысленный зов Сары, обращенный к нему. «Ага!» – подумал он, чувствуя, как властно звучит ее призыв. Так может звать сама Бабушка Жаба, таинственная, как секреты старых камней, которые некогда бродили, а теперь лежат неподвижно.
Хэй-нья!
Нравилась ему эта хирока, с которой он встретился только во сне, но с тех пор издалека наблюдал за ней. Он и в будущем тоже любил ее – так по крайней мере свидетельствовали ее воспоминания. Что-то в ней было не от медведя и не от волка, а от какого зверя, он понять не мог. Что-то нежное, как лунный свет, но крепко укоренившееся в складках земли. А вот когда она отрастит рожки…
Пэквуджи поднял голову к ночному небу и крикнул:
– Ты видишь ее, Мать Луна? Она твоя дочь, хоть у нее и нет рогов. Но долго без них она ходить не будет!
Ветер зашелестел ветками кедра и зашуршал тонкими иглами ели.
Хэй-нья-хей!
Пэквуджи рассмеялся. Раскинув руки, он обернулся совой. Крылья бесшумно рассекали ночной воздух, когда, летя высоко над темными деревьями, он спешил к той, которая послала ему призыв.
Этот молчаливый призыв слышали и другие.
Талиесин, наигрывавший на арфе в круглой башне над морем, на миг замер, потом заиграл снова. «Зови его, зови, – подумал он. – Пусть маниту поможет тебе там, где я бессилен». Однако звуки арфы выдавали, как он разочарован.
Мэй-ис-хюр кивала над своим ткацким станком. «Да, Куничка, правильно, зови этого кузена Старого Койота! Только помни, о чем я тебя предупреждала! Каким он будет, зависит от того, что у тебя в душе».
Она посмотрела на Хагана – тот поднял голову, взглянул сперва на нее, потом на барда и снова уткнулся в свои сети. Он слышал только свист ветра, но, прожив так долго с этими двумя, научился чувствовать – для них ночь говорит что-то, чего он не понимает. Что-то такое происходит. Девчушка ушла. Талиесин нахохлился, как больная птица, и Мэй-ис-хюр уж слишком притихла. Но друиды все такие – что шаман, что арфист. Вечно им слышится что-то в шепоте ветра, мерещатся какие-то видения в искрах честного костра, во взмахах птичьих крыльев в небе. Да ну их! Не его это дело.
А в лесу застыли на месте три трагг-и, занятые охотой.
Головы на тонких шеях круто повернулись. Желтые клыки блеснули в свете звезд, и в ночной тишине раздалось громкое лязганье. Это бряцали их когти.
Прислушиваясь, трагг-и смотрели друг на друга, их пасти кривили змеиные усмешки, на мордах была написана готовность развлечься. Если эта хирока, которую они выслеживают, так и будет звать кого-то, они ее быстро найдут. Они инстинктивно определили, в какую сторону двигаться, рассчитали расстояние между собой и голосом и затрусили в нужном направлении. Если бежать с такой скоростью, они настигнут ее задолго до восхода солнца.
Талисман, который она носит, они отдадут Мал-ек-е. А вот ее безрогая душа достанется им. Тело ее послужит им пищей, а из костей они изготовят себе амулеты.
Долгое время Сара ни о чем не думала, ничего не ощущала, она была лишь частью своего призывного крика. Он, словно древняя мелодия, звучал в унисон ритмичному биению ее сердца. Однако ее призыв становился все тише и наконец замер. Сара открыла глаза. Перед ней был Пэквуджи.
Маленький человечек стоял чуть поодаль, серьезно глядя на нее большими глазами.
– Пришел! – выдохнула Сара.
Пэквуджи кивнул:
– Я – как прилив, всегда прихожу на свидание.
Сара улыбнулась:
– Я и не знала, что мы назначили свидание.
– А как же! – Пэквуджи сел и не торопясь положил ногу на ногу. – Похоже, ты спокойна, – заметил он. – Во всяком случае спокойней, чем была, когда мы виделись в последний раз.
– Это просто потому, что здесь все дышит покоем. И этот камень, и воздух – ну, словом, все кругом. Но мои страхи остались при мне. Они просто прикрываются спокойствием, а на самом деле мечутся, крутятся и наскакивают друг на друга. Честно говоря, мне не хочется о них думать, но раз ты тут, придется. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Пэквуджи! Если мне только снилось, что мы с тобой встретились, то откуда ты знаешь об этом сне? Значит, это было на самом деле?
– Конечно было. Я явился к тебе, как является тотем – во сне, чтобы предостеречь тебя. Мне казалось, они решили несправедливо. Как можно ожидать от тебя такого, если они не хотят посвятить тебя в предысторию?
– Они? Кто это?
– Талиесин и его тотем – Олень. Хозяин Леса, прибывший из-за Большой Воды.
Сара вспомнила, что вчера ответил ей Талиесин, вернувшись из леса. Он сказал, что виделся с «оленем, поймавшим луну». Значит, это не был просто красивый образ, к которым прибегают барды. Вернее, может, это и был образ, но ей следовало в него вдуматься. Ей припомнился маленький костяной диск, на одной стороне которого были изображены ветвистые оленьи рога, на другой – четвертинка луны.
– Вчера ночью ты был какой-то… неопределенный, – сказала Сара.
– Я очень боялся, – признался Пэквуджи.
– Кого? Талиесина?
– Нет! Его деда. Хозяева Леса всемогущи, Сара. Я знал, что вмешиваюсь не в свое дело. А они быстры на расправу.
– Ну а теперь почему ты перестал бояться?
У Пэквуджи сделался сконфуженный вид.
– Ладно, – сжалилась Сара. – Не хочешь, не говори! Меня огорчит, если из-за меня ты попадешь в беду.
Пэквуджи долго сидел с серьезной физиономией, но вдруг на его губах расцвела улыбка.
– У меня здесь все изменилось, – сказал он и постучал себя по груди. – Да кто такие эти Хозяева Леса, чтобы указывать Пэквуджи, как ему себя вести?! – решил я. Я здесь живу столько же, сколько они. Не говоря уж о том, что этот олень – Хозяин Леса – нездешний. С какой стати мне его бояться?
Глядя на него, Сара понимала, что на девяносто процентов его слова – бравада. Но ничего плохого в этом не было. Когда знаешь, что тебе грозит, и все равно делаешь по-своему, это – храбрость.
– Спасибо тебе за то, что хочешь мне помочь, – сказала Сара.
Человечек продолжал улыбаться, потом спросил:
– Что ты решила?
– Вернуться в свое время. Раз я знаю теперь дорогу сюда, я ведь смогу возвратиться, правда?
Пэквуджи с сомнением покачал головой:
– В Дальнем Мире волшебство действует не так хорошо. Попасть туда тебе будет нетрудно. А вот сюда, обратно? Это потребует больших усилий, ты на них еще не способна.
– Я знаю, что вернуться будет трудно. Но у меня нет выбора, я должна попасть в свой мир. Мои друзья и родные считают, что я пропала. Они, наверное, умирают от страха за меня. И потом – надо же пройти все эти испытания, назначенные Старейшими.
– Если ты вернешься, ты поступишь как раз так, как они хотели. Тебя ждут опасности.
– Я знаю. Демон Киерана. Что ж, придется испытать судьбу.
– Этот Демон пострашней, чем трагг-и, – сказал Пэквуджи Саре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60