Вместе с утратой физического ощущения тела абсолютно исчезла боль, пришло замечательное ощущение блаженства… Наркотик? Да, но совсем малая доля. Это что-то другое.
Андрей не знал, сколько он находился в удивительном состоянии отрешенности от мыслей и чувств, когда знакомый голос пробудил сначала его слух, потом и сознание.
– Неле, милая, ну пусти меня! – умолял шепот.
– Не проси! – так же шепотом отвечал другой голос, в котором явственно угадывались властные интонации брата. – Что вы, с ума сошли? Ему отдыхать надо, спать побольше, а вы все идете и идете. Еду вон несут! Будто мне дела другого нет, как гостей выпроваживать.
– Не гони меня, Неле, дай только взглянуть. Если он спит, я тотчас уйду.
– Конечно, спит! Уходи, не серди меня. Ты сама-то подумай, что он вытерпел. Уж не тебе об этом рассказывать. Заслужил он покой или вы все такие бессердечные? Все, Лиента велел только Майгу пускать.
– Прости, Неле, – увял шепот. – Ты правильно делаешь, не пускай никого к Дару, и меня не пускай. Мы и вправду бессердечные…
– Неле! – позвал Андрей.
– Ах! – шепотом в сердцах воскликнула женщина. – Видишь, что мы натворили!
– Пусти ее, Неле.
Полог приподнялся, и несмело вошла Адоня.
– Прости, я потревожила тебя.
– Нет, я рад, что ты пришла.
– Я лучше попозже приду, потом. Ты отдыхай.
– И попозже тоже. Подойди же, Адоня.
Она медленно опустилась на колени рядом с Андреем, широко раскрытыми глазами смотрела на него.
– Что они с тобой сделали, Дар… – она легонько прикоснулась к его губам, отвела со лба прядки волос, глаза наполнились слезами.
– Ты поплакать надо мной пришла?
– Нет!.. Прости… – она быстро заморгала, сгоняя слезы. – Я знала, я чувствовал, что тебе плохо!
– Уже все в порядке, малыш, все заживет. Мы же с тобой договаривались не вспоминать плохое, а побыстрее его отпускать
– пусть уходит.
Адоня глубоко вздохнула.
– Я так не умею. Я не такая сильная, как ты.
– А вот это неправда. Ну ладно, расскажи, что ты делала, когда нас не было.
– Что делала? Не помню. Все из рук валилось. О, знаешь, я с Майгой подружилась!
– Правда? Вот это очень хорошо. Я рад.
– Она и не страшная совсем, добрая. Она мне ворожила и сказала, что все хорошо будет, что переживать не надо. Вот только про тебя не сказала, – потускнел голос.
– Почему?
– Не знаю… Она тебя боится.
– Майга? Боится? С чего ты взяла?
– Когда она ворожила, что-то случилось… Она сказала, что ты закрытый… Что ей нельзя на тебя гадать.
– Вот как?! – искренне удивился Андрей.
– И еще она сказала, что ты – гость.
– А это что значит?
– Что ты уйдешь…
– Вот про это никто знать не может. Я и сам не знаю. Что ты поскучнела, Адоня? Ты совсем плохо себя ведешь – пришла к больному, а должен постоянно тебя утешать.
Адоня растерянно подняла глаза, но, встретив смеющийся взгляд Андрея, улыбнулась:
– Дар, я видела сегодня удивительный сон, вещий. Очень-очень хороший. А утром, когда проснулась, на душе было так легко, так празднично…
– Пусть все твои сны будут такими.
– Ах, если бы…
В хижину вошел Лиента, и Адоня встала, склонив голову, поспешно вышла.
– Как ты, Дар?
– В порядке.
– Выздоравливай поскорее.
– Случилось что-то?
– Пока нет.
– Какие новости?
– Вторая разведка Гуцу во всем разобралась, они все поняли и вышли на наши следы.
– Разве ты рассчитывал на другое? Столько людей прошло.
– Они готовятся переправляться.
– Неверно, Гуцу сильно обиделся на нас.
Лиента надел на голову белую повязку – знак власти вождя.
– Я позвал вождей на Большой Совет.
– А меня не зовешь?
– Но Дар… Мы и без того сверх меры испытываем твое мужество! Оставайся в постели. Или ты сомневаешься в нашей искренности? После Совета я приду и все тебе расскажу.
– Да, мне надо восстановить силы и потому я в постели. Но если бы снова пришлось пройти через подвал ратуши, меня бы хватило.
– Да знаешь ли ты, что такое боль?! – вырвалось у Лиенты.
Андрей усмехнулся.
– Хотел бы я в тот час впустить тебя в свои мысли. После этого ты больше не усомнился бы, что я только человек из плоти и крови.
– Дар!.. Прости меня, Дар, если сказал обидное тебе!.. Не в тебе я сомневаюсь, а… как сказать?.. Когда себе не верю, ушам своим, глазам… Делаю, вижу, слышу, а не верю. Прости… Вот других, которые в подвалах через подобное прошли, бесчувственными выносили, мертвыми, скорее, чем живыми, а ты…
– Что такое пытка? – поднял тяжелый взгляд Андрей. – Недолгая боль, у которой есть конец. Знаешь ли ты, что есть настоящая пытка… когда по настоящему нестерпимо?
Андрей прикрыл глаза, помолчал.
– Помнишь, я говорил, что бывал раньше в Эрите? Когда юкки пришли – тоже… На твоих глазах, вождь, придавали лютой смерти твоего друга? Или человека, которого хотел бы так назвать. Но и не это самое страшное. А то, что спасти его тебе было – только рукой шевельнуть, но ты стоял и смотрел, а он умирал в жутких мучениях.
– Но почему? – еле слышно выговорил Лиента.
– Потому что запрещено было. Вот что пытка, вождь. И такие раны заживают гораздо хуже, а болят сильнее.
– Ты был разведчиком?
Андрей посмотрел на Лиенту – если бы он знал, как близка и одновременно – как далека его догадка от истины.
– Да, тогда я был Разведчиком. Но теперь другое, теперь я воин и никто не может запретить мне защищать и спасать, когда я того хочу. А ты говоришь – отойди в сторонку, пожалей себя. Нет, друг Лиента, жалеть меня не надо. Сейчас только я, сам хозяин своей жизни.
Лиента долгим взглядом посмотрел на Андрея.
– Нас ждут, Дар. Пора.
Под большим навесом вкруг сидели десятка два мужчин. Почти всех Андрей знал по прежнему Совету или видел в памятный день в доме Мотли. Лица были суровы. Все понимали – сражения не миновать, они и не желали уклоняться от него – каждый из них жаждал боя, у каждого был свой собственный счет. Но осознавали и значение его.
Лиента передал последние донесения разведки о событиях в лагере неприятеля, высказал свои предположения. После детального обсуждения приняли следующую тактику: ждать врага на месте. Предложение выступить вперед и встретить их у реки во время переправы, как это было несколько дней назад у Двух Близнецов – отклонили. Не настолько глупы в штабе Гуцу, чтобы дважды сесть в одну лужу, да и масштабы не те. Решили найти укрытие для тех, кто нуждается в защите и принять бой на месте – здесь каждое дерево, каждый куст будут союзниками им и врагом юкки.
Андрей не принимал участия в обсуждении, согласный с решениями вождей, но теперь его молчание казалось, беспокоило и то один, то другой бросали на Андрея внимательный взгляд. Наконец, и Лиента спросил:
– Дар, все мы рады, что ты нашел в себе силы прийти на Совет. Но мы просим от тебя короткого слова – ты одобряешь решение вождей или видишь в нем ошибки?
– Я бы не молчал, если б думал, что принимается ошибочное решение. Если вожди позволят, я внесу два предложения.
– Вожди слушают тебя.
– По следу, который мы оставили в джайве, враги легко придут к нам. Это вроде бы не на пользу нам, но не стоит пренебрегать даже крохами выгоды. А выгода нам вот в чем – охотники ведь мастера по части ловушек, так не дадим юкки идти по джайве, как по собственному дому. Джайва наша, пусть не забывают. Кроме этого можно выслать два-три маленьких отряда, которые будут беспокоить их фланги и тылы. Пусть идут в страхе, пусть смерть кусает им пятки. Юкки должны бояться нас еще до встречи с нами!
– Это хорошо, Дар! – заблестели глаза у Иланда. – Вожди, доверьте это моим воинам! А к началу сражения мы поспеем на свои места.
– Принимает ли Совет предложение Дара? – скорее для порядка спросил Алан и его энергично поддержали одобрительными кивками. – Но Дар говорил о двух предложениях.
– Второе касается убежища. Трудно в столь короткое время найти или соорудить что-то надежное – далеко увести, а вдруг лазутчики юкки нападут на след и выйдут на детей и женщин? Воинов с ними отправлять – лишние едва ли будут. Значит, надо, чтобы близко и надежно. Верно ли, что вблизи поселка начинается болото?
– Да, это так.
– Но большинство здешних болот имеет форму кольца. Если это такое же, то ничего лучше нам не найти.
– Правильно. Так. Это самое безопасное, – обменялись мнениями вожди.
– Мы берем это на себя, – поднял руку Итко, вождь одного из дальних племен.
– Времени мало, – взял завершающее слово Лиента. – Сделать надо успеть многое. Сейчас каждый без промедления займется своей работой. Ты, Алан, работаешь в поселке, готовишь людей к переселению. Едва Итко сообщит, что броды готовы, начнете переводить туда женщин и детей. Хорошо, если уже сегодня мы сможем переправить туда хотя бы половину. Твои мужчины, Итко, помогают на переправах, насты постоянно подправлять надо будет, и на острове – тоже ваше дело, там надо сделать хотя бы самые простые укрытия. Ты, Иланд, хочешь выйти навстречу юкки, пусть так и будет. Но к началу сражения ты должен присоединиться к Мотли. Вы, Ланга, Ставр и Мотли – за вами фланги. Нельзя позволить юкки задушить нас в кольце, поэтому займитесь укреплениями и укрытиями. На направлении главного удара встанет самый большой отряд – лугары и воины Алана. Дар, когда начнется сражение, тебе лучше всего заняться раненными, никто не поможет им лучше, чем ты.
– Начну я с твоим отрядом, а потом буду там, где понадоблюсь. Раненными займется Майга с женщинами.
– Дар! – нахмурился Лиента.
– Ты обязан подчиниться Совету, – проговорил Алан. – Легко раненные будут драться, но ты уже не в их числе. Если надо, решение будет общим.
– Я надеюсь, вожди не сделают того, чему я должен буду пойти наперекор, – улыбнулся Андрей. – От этого боя зависит многое, оставьте мне самому найти в нем место. Я смогу быть полезным.
– Никто в этом и не сомневается, но ты еще слаб, и мы не хотим потерять тебя, – сказал Мотли.
– Разве похоже на то, что я ищу смерти? – сухо проговорил Андрей. – Довольно. Все, что касается меня, я решу сам. Это не та проблема, которой надо занимать время вождей. Если уважаемому Совету больше нечего обсуждать, предлагаю заняться делом.
– Хорошо, перейдем к делу. И да будет с нами благословение и милосердие Справедливого.
– Да будет с нами благословение и милосердие Справедливого, – вслед за Лиентой повторил каждый.
Лиента пришел уже глубокой ночью. Тихо, стараясь не шуметь, прошел к постели, устало растянулся у противоположной стены.
– Как дела? – тихо спросил Андрей.
– Ты не спишь? Торопятся. Завтра надо их ждать. Почему не спишь? Очень болит?
– Днем выспался.
– Как чувствуешь себя?
– Хорошо. Майга была, настоев своих дала.
– Майга, это та женщина, ведунья? Я и не знал ее имени.
– Какие у вас женщины замечательные.
– Да, наши женщины лучшие в Эрите, – голос Лиенты прозвучал глухо, и Андрей опять подумал, какую неизбывную боль носит в себе невозмутимый лугарин.
Он потерял жену и маленького сына во время первой атаки на мирно спящий поселок. В прямом смысле потерял. Потому что Ратану и Нэя не нашли ни среди погибших, ни среди живых. Ратану схватили с ребенком на руках, и они погибли позже. Счастье еще, что каким-то чудом наемники не проведали, кто попал им в руки. Но Лиента ничего не знал о их судьбе. А сказать – как?
– У тебя есть семья, Дар? – спросил Лиента и Андрей понял, что думали они об одном и том же.
– Нет, я не был женат.
– Так выбери женщину из наших. Оставайся с нами, Дар.
Андрей не ответил, сейчас об этом говорить не хотелось.
Помолчав, Лиента снова заговорил:
– Ты говорил, что твои друзья могут прийти тебе на помощь. Ты хочешь, чтобы они пришли?
– Да, хочу.
– Значит,.. новую землю мы будем искать без тебя?
– Я останусь с вами до тех пор, пока во мне будет надобность. Думаешь, я могу позвать людей в неизвестное и бросить на пол дороге? Я останусь, даже если мне откроется дорога назад. – Тихо проговорил Андрей. – Клянусь.
– Я хочу тебя спросить, Дар, – помедлив, снова заговорил лугарин.
– Спрашивай.
– Гуцу был у тебя в руках. Почему ты его не убил? Я помню, вместо одного Гуцу будет другой. Но за кровь и страдания многих людей… почему ты его не убил? Я пытаюсь найти ответ и не нахожу – ведь он заслужил смерть.
– Ответ проще, чем ты думаешь, – усмехнулся Андрей. – Я не могу убивать.
– Как? Но дозорных ты…
– Они спали.
– Они спали?! Ты говорил, что ненавидишь юкки! Почему же не можешь?
– Есть запрет.
– Кто может запретить убивать врагов?
– Он внутри меня. Я отвечу, потому что рано или поздно, завтра, ты все равно спросил бы… Вот только примешь ли ты мой ответ?
– Дар, если я не должен был, я возьму обратно свои слова… Каждый народ имеет право на свои законы.
– Нет, отчего же. Я не могу убивать, это как яд выпить – ты выпить можешь, но не станешь, знаешь, что нельзя. Ты заметил, чем больше у человека власти, тем больше он должен себя ограничивать, конечно, если хочет человеком остаться. Мы – очень сильные, мы владеем страшным оружием, когда нет нужды сходиться с врагом лицом к лицу. Одним движением руки можно снести город со всеми его жителями. Но если позволить себе убивать, как не превратиться во зло? Как взять на себя бремя высшего судии, и решать – этому жить, этому умереть. Любая смерть чье-то горе. Добро с мечом в руках неизбежно оборачивается для кого-то злом.
– Но сейчас, здесь, разве тебе не ясно, где добро, где зло?
– Разве я не с вами? Но убивать не могу. Но ведь и без этого я смог быть вам полезным.
– О, Дар! Неужели ты услышал упрек в моих словах? Если народу Эрита суждено жить долго, столько же будет жить и высокая память о тебе. Но надо быть слишком великодушным, чтобы оставлять врагу жизнь… Или чувствовать себя много сильнее, чем он. Я не чувствую в себе ни того, ни другого… и я не смог бы жить по твоим законам, даже если бы захотел.
– Тебе и не надо. Это тяжелое бремя. Может быть, ни раз мне хотелось забыть про запрет, и я боялся, что смогу это сделать, тогда я перестану быть собой.
– Дар, значит ты не владеешь оружием?
– Насчет этого не беспокойся.
– Но как ты собираешься драться завтра? Лучше уж не ввязываться в это дело, в бою нельзя жалеть врагов.
– А кто сказал, что я собираюсь их жалеть?
– Побереги себя, Дар. Постарайся не прибавить нам горя. Тебя любят.
– Я обещаю тебе.
– У нас совсем нет времени для разговора, а мне так много хочется спросить у тебя. Еще только одно. Когда они тебя схватили, почему ты не послал мне свою мысль?
– Я не мог. Они забрали у меня одну вещь, а без нее я не могу посылать свою мысль так далеко.
– Твой красивый браслет? Веско говорил. Он понял, что ты у них чего-то требовал, а когда увидел, то понял, что вещь и вправду очень дорогая.
– Хочешь посмотреть? – Андрей снял ТИСС и перебросил Лиенте. – Ценность его не в красоте. Он делает меня сильнее. Без него всей операции грозил провал.
– Вот в чем секрет… – Лиента благоговейно рассматривал обруч. – Там, в тоннеле, я подумал, что за удивительное украшение и зачем ты прячешь его под одеждой? Так эта вещь заключает в себе магическую силу?
– Нет тут никакой магии, сделали его люди. Знания есть, а колдовства нет.
Лиента неопределенно покачал головой и осторожно протянул браслет назад.
– Как же им удалось схватить тебя?
– Они застали меня врасплох, ударили по голове и я потерял сознание.
– Врасплох? Тебя? Как это может быть, когда мысли их открыты тебе?
– Нет, я не входил в их мысли. Я не делаю этого постоянно, иначе привыкну надеяться на эту штуку – он открывает мне чужие помыслы – и тогда стану слабым, зависимым от нее.
– Дар, они ведь схватили тебя, заковали в железо, пытали! Разве не был ты беспомощным? Куда же больше?
– Лиента, ты считаешь, Гуцу по собственному желанию с меня цепи снял? Ведь браслет мне тогда еще не помогал. Да и браслет он привез в ратушу, потому что мне это надо было – не ему же. А впрочем, да, в этот раз я не имел права рисковать. Я ошибся. За что и поплатился.
– Как много я хочу узнать о тебе, о твоей стране.
– У нас будет для этого время.
Едва ночной сумрак разжижился серым, Андрея разбудили торопливые шаги.
– Лиента, – позвал он.
Через мгновение полог откинулся, и голос из темноты сообщил, что юкки начали переправу.
Скоро лагерь пришел в движение. Множество факелов осветили поселок. Первым делом возобновили эвакуацию на остров. Опустевшие хижины разбирали – на месте поселка должна остаться просторная голая поляна.
С рассветом охотники отправились снять силки и капканы, настороженные с вечера, женщины развели последние костры, чтобы накормить детей и сделать маленькие припасы. Воины не брали в рот ни крошки – ужасны раны в набитый пищей живот, да и с жизнью почти наверняка придется распрощаться – только чудо спасет от долгого и мучительного умирания, чудо, да еще клинок друга. Воины занимались снаряжением и оружием.
Как только не стало слышно женских и детских голосов, сделалось пусто и тревожно. От тишины веяло не покоем, а угрозой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31