Издание императорской казанской духовной академии. Ноябрь. Казань, 1914. С. 445–518.
. Теперь перейдем непосредственно к краткому рассмотрению синологических исканий Лейбница. Этот вопрос уже получил определенное освещение как в отечественной, так и в зарубежной философской литературе Кожин П.М., Юркевич А.Г. Лейбниц // Китайская философия. Энциклопедический словарь. М., 1994. С. 163–164.
. К. Шуцкий отмечал, что главным предметом в синологических исканиях Лейбница стала «Китайская классическая „Книга Перемен“, первые сведения о которой в Европе появились в 1689 г., в предисловии книги о Конфуции, вышедшей в том же году в Париже, а первый перевод на латынь был сделан в 1736 г. иезуитским миссионером Регисом, опиравшемся на более ранние, не датированные работы двух миссионеров. В вышедшей в 1753 г. книге Хаупта об „И-цзине“, отмечает К.Ю. Шуцкий, „указывается Лейбниц как исследователь „Книги Перемен“, создавший свою теорию интерпретации“. Далее К.Ю. Шуцкий замечает, что „Этот вопрос сжато и хорошо изложен в рецензии Хауэра, указанной выше, и нам остается лишь напомнить то, что он пишет: „Из этой книги мы узнаем, что не кто-нибудь, а сам Лейбниц в Германии впервые занялся «Ицзином“. Он нашел в очертаниях царя (Фу Си – Ю.Щ.) арифметическую dyadicam или счисление двумя числами, и в соответствии с этим вся книга была им объяснена так, что можно мыслить разумно в связи с (ее) линиями и начертаниями. Он не замедлил также довести до сведения китайцев свое новое объяснение. В конце концов он написал миссионеру П. Буве, который тогда находился в Китае, и хотя нам известно, что данный патер оценил это объяснение и выразил свое удовлетворение им в своем письме к г.барону фон Лейбницу, но все же мы не знаем, как восприняли ученые китайцы это открытие: Хаупт рассматривает гипотезу Лейбница в §§28–41 своего сочинения..“. Мы специально дали столь пространную выдержку из книги Ю.К. Шуцкого, ибо он считается по праву одним из самых лучших переводчиков и комментаторов этой книги в XX веке. Для нас важно было убедиться в том, что Лейбниц действительно первый ицзинист в Германии.
Сведения о Китае, его культуре, религии и философии он получал из отчетов европейских миссионеров в Китае: Н. Лангобарди, А. де Сент-Мари и других. Он вел большую переписку с Н. Ремоном, своим постоянным корреспондентом. В письме от 22 июня он пишет Н. Ремону: «С произведениями отцов Ломбарди и Мальбренига о китайской философии я пока еще не знаком. Хотелось бы знать о ней побольше, тем более что, как Вы пишете, он заключает в себе нечто важное и напоминающее взгляды божественного Платона» Шуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга Перемен». СПб., 1992. С.21; Лейбниц Готфрид Вильгельм. Сочинения в четырех томах. Т.1. М., 1982. С. 549.
. В письме от 4 ноября 1715 г. Лейбниц пишет Н. Ремону: «Перехожу к философским произведениям, которые касаются преп. отца Мальбранша (чью смерть оплакиваю) и в которых делается попытка истолковать естественную теологию китайцев» Там же. С. 555.
. В конце этого письма он вновь возвращается к этому вопросу. «Теперь следовало бы поговорить о естественной теологии китайских ученых, судя по тому, что сообщают нам иезуит Лангобарди и отец Антуан из причта св. Марии, член ордена миноритов, в Трактатах, которые Вы, сударь, прислали мне на отзыв; стоило бы сказать и о том, каким образом преп. отец Мальбранш объяснял одному ученому-китайцу начала нашей теологии; но для этого понадобилось бы отдельное письмо» Там же. С. 559.
.
Все вышеуказанные письма Лейбница Ремону датируются последними годами его жизни. В последний год жизни (1716) он составляет сводную работу (трактат) о китайской философии под названием «Два письма по поводу бинарной системы счисления и китайской философии», состоящую из 75 параграфов, в которой отражена и его переписка с другими людьми в конце 80-х – 90-е гг См.: Швырев Ю.А. Письма Лейбница о двойной системе счисления и ее китайских истоках // 18-я НК ОКГ. Ч.1. М., 1987. С. 145–147.
. В нем он не только рассуждает об «И-цзине», но и о важнейших категориях китайской философии в неоконфуцианской трактовке, прежде всего в интерпретации Чжу Си, систематизатора неоконфуцианства, даваемом миссионером Н. Лангобарди. Речь идет о таких категориях, как Ли, Ци, Тай цзи. В этом трактате он находит много сходств своей философской системы с положениями китайской философии, давая им своеобразную трактовку, в ряде случаев отличную от той, которую давали Лангобарди, Антуан и некоторые другие миссионеры в Китае. Нам удалось ознакомиться с текстом трактата одновременно на немецком и французском языках, опубликованном в 1968 г. в Штуттгарте Zwei Briefe Uber das Binare Zahlensystem und die chinesische Philosophie. Stuttgart, 1968.
. Наибольшее впечатление на нас произвели первая часть о мнении (представлении) китайцев о Боге, §§1–23, и вторая часть о представлениях китайцев о первом принципе, материи и духе, именно с этого и начинается §24 и рассуждения на эту тему продолжаются до §56 включительно. Рассуждения о духе, бессмертии, наградах и карах в третьей части (§§57–67) менее философичны, на наш взгляд.
Последние семь параграфов (§§68–75) посвящены двоичной системе исчисления Фуси. К сожалению, здесь мы не имеем возможности давать сколько-нибудь детальный разбор этого трактата Лейбница, но намерены предпринять его перевод с французского текста на русский в будущем.
Интерес к Востоку, его культуре, в том числе и к философии, в Германии после Лейбница не только не ослабевает, но значительно возрастает и приобретает в определенной мере направленный характер. Здесь мы имеем в виду более отчетливое выделение в восприятии в Германии образа Востока в философском, религиеведческом и языковом планах. Условно в этом контексте можно выделить историко-культурологический план с акцентом на исследование языков Востока, в том числе и философских, в трудах таких выдающихся представителей Немецкого Просвещения, как Й. Гердер, Вильгельм фон Гумбольт, Й. Гете, романтиков, как Фр. Шлегель, философско-религиеведческий план (Шеллинг, Гегель, Шопенгаауэр, Ницше). Кроме этих двух планов следует отметить и план уже чисто профессионального интереса собственно востоковедов (синология – И. Шумахер, В. Грубе, Р. Вильгельм, Л. Вигер, А. Форке, Г. Вильгельм, индология – П. Дойсен). Р. Вильгельм известен своим переводом И-цзин, а П. Дойсен – прежде всего своим трудом «Веданта и Платон в свете кантовой философии»; их труды не будем разбирать специально. Учитывая, что Хайдеггер уже в своих работах раннего периода обращается к этим мыслителям первых двух планов, хотя и далеко не в направлении рефлексии относительно востоковедных интенций в их трудах, обрисуем прежде всего в общих чертах вклад представителей Немецкого Просвещения в ознакомление европейцев с восточной культурой.
Гердер в своей знаменитой работе «Идеи к философии истории человечества», носящей по сути дела энциклопедический характер, дает не только историко-культурологическое описание народов Востока, наряду с народами других регионов, но и уделяет большое внимание к восточным философским учениям, различным восточным языкам, их роли в выражении менталитета того или иного восточного народа. Он пишет,например: «Что такое чистый рассудок, что такое мораль справедливости, одинаково понимает Сократ и Конфуций, Зороастр, Платон и Цицерон – несмотря на бесчисленные расхождения между собой, стремились они к одной точке, к той, на которой зиждется весь наш род человеческий» Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечетва. М., 1997. С. 443.
. Ссылаясь на отчеты миссионеров, Гердер пишет о том, что в Китае «мирно живут рядом друг с другом и последователи Конфуция и последователи Лао-цзы и Фа, и даже индуисты и иезуиты, если они только допущены в государство» Там же. С. 292.
. Он пишет о тяжкой судьбе великих людей… «скитается по свету Конфуций». Гердер упоминает также книги древних китайцев, как И-цзин, Шу-цзин. В разделе «Китай» он пишет, что у китайцев «мораль неколебимо зиждется на священных книгах предков», одновременно утверждая, что «нация китайская – монгольского происхождения» и это чувствуется даже в китайском языке. «Какое отсутствие изобретательности в великом и какая прискорбная тонкость в мелочах, – пишет он, – нужны для того, чтобы выдумать на основании нескольких примитивных иероглифов бесконечное множество сложных знаков, число которых доходит до восьмидесяти тысяч – вот письменность, которой отмечена китайская народность между всеми народами земного шара» Там же. С. 294.
. Завершая свой нелестный отзыв о китайском языке, он нелестно отзывается уже о складе ума китайцев, заявляя, что он «во всем подобен этой золотой бумаге и лаку, иероглифам и бубенцам слогов. Природа как бы отказала им в даре свободных и великих раскрытий в науках..» Там же. С. 294–267.
. Одновременно он очень высоко оценивает менталитет греков.
В книге тринадцатой имеется подраздел «Язык, мифология и поэзия греков». В нем мы находим следующее суждение Гердера: «…греческий язык – самый развитый в мире, греческая мифология – самая богатая и изящная на свете, и наконец, греческая поэзия – самая совершенная в своем роде, если рассматривать ее в связи с временем и местом, когда она существовала» Там же. С. 354.
. Он пишет, что «…некогда немецкий язык был братом греческому, а теперь – как далек он от него и ни один язык по ту сторону Ганга не имеет присущей греческому наречию гибкости и мягкого течения, и ни у одного древнего арамейского наречия по ту сторону Ефрата не было этой гибкости…» Там же. С. 355.
. И завершает Гердер свою апологию греческому словами: «Итак, если уж мы сами не можем быть греками, давайте лучше радоваться тому, что были некогда греки и что, как и для всякого цветка человеческих дум, и для этого цветка тоже, нашлись свое время и свое место и он мог достичь самого прекрасного своего развития» Там же. С. 358–359.
.
Особого внимания в связи с исследуемой нами проблемой коннотации хайдеггеровской и восточной мысли заслуживают метафизические рассуждения Гердера о языке. Уже сами названия подразделов (Книга девятая): «II. Особое средство для воспитания людей – язык» и «III. Все известные человеческому роду науки и искусства созданы подражанием, разумом и языком» Там же. С. 234–244.
. Говорят о том, какое особое место он определял языку в жизни человека и человечества вообще, исходя из того, что нет народа, который не мог бы выразить своих представлений, пусть даже самых темных, в языке. Вот его знаменитая фраза: «…чистый, обходящийся без языка разум, – это утопия. Лишь язык превратил человека в человека, чудовищный поток аффектов язык сдержал дамбами и поставил им разумные памятники в словах… язык утверждал законы, связывал роды, язык – это печать нашего разума» Там же. С. 234–236.
. Одновременно он подчеркивает и то, что язык как средство воспитания и образования, уза, соединяющая людей, орудие разума «весьма несовершенен», что «ни один язык не выражает вещи, но выражает только имена вещей; и человеческий разум не познает вещи, но только признаки вещей, обозначенные словами» Там же. С. 36.
. Особое внимание Гердер уделяет философскому сравнению языков, ибо в результате этого «самого превосходного опыта историй» распознается то, как в каждом языке «отпечатлялся рассудок и характер народа». Исходя из того, что «гений народа более всего отзывается в физиогномическом образе его речи», он с сожалением отмечает, что не может назвать «того, который исполнил бы – хотя бы в незначительной степени – мечту Бэкона, Лейбница, Зульцера и других о создании всеобщей физиогномической характеристики народов по их языкам», хотя «материалы для такой книги найдутся в лингвистических трудах, в Записках путешественников» Там же.
.
Наш анализ востоковедных исканий Гердера был бы не достаточно полным, если бы мы не упомянули о его взглядах на религиозно-философские учения древних персов. Касаясь учения Зороастры, он пишет, что «Система Зороастры – это, как видно, уже философское учение (курсив наш – М.К.), и, если бы оно даже не перемешалось с легендами других систем, то его все равно нельзя было бы принять за изначальную традицию» Там же. С. 272.
. Считая книги Зороастры тем «единственным, что остается у нас от памятников персидского духа … подлинность которых еще предстоит доказать», он заявляет, что «государственная религия Зороастры – своего рода философская теодицея, какая возможна была в те времена в связи с господствовавшими тогда понятиями и представлениями» Там же. С. 325–326.
. Высказывается Гердер и о религиозно-философской системе Мани, о пророчествах Магомета.
Вильгельм фон Гумбольдт, развивая дальше взгляды Гердера на сравнительное изучение языков, представил в своих трудах не только план «систематической энциклопедии всех языков», но и дал, по существу, анализ многих неевропейских языков: мексиканского, китайского, индийского, арабского и т.д. При создании новой системы сравнительного изучения языков, он исходил из принципиально новых для того времени философских представлений о языке. Подчеркивая неразрывную связь языка «с формированием духовной силы народа», он отмечает, что «язык есть орган внутреннего бытия, даже само это бытие» Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. С.47.
индивида. Он считает, что «язык – не просто внешнее средство общения людей, поддержания общественных связей, но заложен в самой природе человека и необходим для развития его духовных сил и формирования мировоззрения, а этого человек только тогда сможет достичь, когда свое мышление поставит в связь с общественным мышлением» Там же. С.51.
. Отсюда следует его вывод о том, что «язык – одно из тех явлений, которые стимулируют человеческую духовную силу к постоянной деятельности» Там же. С.52.
. Важно его замечание о том, что язык достигает нечто нового и высшего «на путях философского творчества и философских предвидений» Там же. С.67–68.
. Для него язык есть единство постоянного и преходящего в каждый данный момент, он не продукт деятельности (Ergon), а самая деятельность (Energeia) духа Там же. С.70.
. Не являются верными утверждения, что язык как продукт ума не имеет реального бытия. Форма языка, по мнению Гумбольдта, это «сугубо индивидуальный порыв (Drang), посредством которого тот или иной народ воплощает в языке свои мысли и чувства» Там же. С.71.
.
Касаясь природы и свойств языка вообще, он затрагивает и вопрос о специфике китайского языка, где «не могло возникнуть склонение слов, поддерживающее связность речи… причина этого, как кажется, в отсутствии у народа склонности передавать звуками причудливое многообразие и изменять их, добиваясь гармонии» Там же. С.98.
. Но одновременно он фиксирует и достоинства китайского языка. «Невозможно отрицать, – пишет он, – что китайский язык древнего стиля за счет того, что в нем непосредственно следует друг за другом важные и весомые понятия, звучит с покоряющим достоинством и, как бы отбрасывая все побочные мелочи и порываясь к чистому пласту мысли, достигает благородного величия» Там же. С.161.
. Гумбольдт высказывает ряд интересных мыслей об индийском языке, речь идет о санскрите в данном случае. Он пишет, что «индийские грамматисты построили свою систему, конечно, чересчур искусственно, но в целом свидетельствующую об удивительной остроте ума, исходя из предположения, что известный им словарный запас их языка можно полностью объяснить из него же самого» Там же. С.112–113.
.
В статьях и фрагментах В. Гумбольдта, озаглавленных «О мышлении и речи» следует выделить ряд его положений, позволяющих в историческом контексте обнаружить некоторые сходства, аналогии и параллели с хайдеггеровскими рассуждениями о мышлении и речи. В самой общей форме идеи Гумбольдта на этот счет выглядят следующим образом. «Сущность мышления, – пишет он, – состоит в рефлексии, то есть в различении мыслящего и предмета мысли… в разъятии своего собственного целого, в построении целого из определенных фрагментов своей деятельности; и все эти построения взаимно объединяются как объекты, противопоставляясь мыслящему субъекту» Там же. С.301.
. Для человека характерно «со-мышление» Там же. С.302.
в языке, выражаясь в слове как знаке – это «мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека», это «инструмент не только для сравнения многих наций, но и для обнаружения их взаимодействия» Там же. С.303–304.
. Для него «мышление не просто зависит от языка вообще, – оно до известной степени обусловлено также каждым отдельным языком» Там же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
. Теперь перейдем непосредственно к краткому рассмотрению синологических исканий Лейбница. Этот вопрос уже получил определенное освещение как в отечественной, так и в зарубежной философской литературе Кожин П.М., Юркевич А.Г. Лейбниц // Китайская философия. Энциклопедический словарь. М., 1994. С. 163–164.
. К. Шуцкий отмечал, что главным предметом в синологических исканиях Лейбница стала «Китайская классическая „Книга Перемен“, первые сведения о которой в Европе появились в 1689 г., в предисловии книги о Конфуции, вышедшей в том же году в Париже, а первый перевод на латынь был сделан в 1736 г. иезуитским миссионером Регисом, опиравшемся на более ранние, не датированные работы двух миссионеров. В вышедшей в 1753 г. книге Хаупта об „И-цзине“, отмечает К.Ю. Шуцкий, „указывается Лейбниц как исследователь „Книги Перемен“, создавший свою теорию интерпретации“. Далее К.Ю. Шуцкий замечает, что „Этот вопрос сжато и хорошо изложен в рецензии Хауэра, указанной выше, и нам остается лишь напомнить то, что он пишет: „Из этой книги мы узнаем, что не кто-нибудь, а сам Лейбниц в Германии впервые занялся «Ицзином“. Он нашел в очертаниях царя (Фу Си – Ю.Щ.) арифметическую dyadicam или счисление двумя числами, и в соответствии с этим вся книга была им объяснена так, что можно мыслить разумно в связи с (ее) линиями и начертаниями. Он не замедлил также довести до сведения китайцев свое новое объяснение. В конце концов он написал миссионеру П. Буве, который тогда находился в Китае, и хотя нам известно, что данный патер оценил это объяснение и выразил свое удовлетворение им в своем письме к г.барону фон Лейбницу, но все же мы не знаем, как восприняли ученые китайцы это открытие: Хаупт рассматривает гипотезу Лейбница в §§28–41 своего сочинения..“. Мы специально дали столь пространную выдержку из книги Ю.К. Шуцкого, ибо он считается по праву одним из самых лучших переводчиков и комментаторов этой книги в XX веке. Для нас важно было убедиться в том, что Лейбниц действительно первый ицзинист в Германии.
Сведения о Китае, его культуре, религии и философии он получал из отчетов европейских миссионеров в Китае: Н. Лангобарди, А. де Сент-Мари и других. Он вел большую переписку с Н. Ремоном, своим постоянным корреспондентом. В письме от 22 июня он пишет Н. Ремону: «С произведениями отцов Ломбарди и Мальбренига о китайской философии я пока еще не знаком. Хотелось бы знать о ней побольше, тем более что, как Вы пишете, он заключает в себе нечто важное и напоминающее взгляды божественного Платона» Шуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга Перемен». СПб., 1992. С.21; Лейбниц Готфрид Вильгельм. Сочинения в четырех томах. Т.1. М., 1982. С. 549.
. В письме от 4 ноября 1715 г. Лейбниц пишет Н. Ремону: «Перехожу к философским произведениям, которые касаются преп. отца Мальбранша (чью смерть оплакиваю) и в которых делается попытка истолковать естественную теологию китайцев» Там же. С. 555.
. В конце этого письма он вновь возвращается к этому вопросу. «Теперь следовало бы поговорить о естественной теологии китайских ученых, судя по тому, что сообщают нам иезуит Лангобарди и отец Антуан из причта св. Марии, член ордена миноритов, в Трактатах, которые Вы, сударь, прислали мне на отзыв; стоило бы сказать и о том, каким образом преп. отец Мальбранш объяснял одному ученому-китайцу начала нашей теологии; но для этого понадобилось бы отдельное письмо» Там же. С. 559.
.
Все вышеуказанные письма Лейбница Ремону датируются последними годами его жизни. В последний год жизни (1716) он составляет сводную работу (трактат) о китайской философии под названием «Два письма по поводу бинарной системы счисления и китайской философии», состоящую из 75 параграфов, в которой отражена и его переписка с другими людьми в конце 80-х – 90-е гг См.: Швырев Ю.А. Письма Лейбница о двойной системе счисления и ее китайских истоках // 18-я НК ОКГ. Ч.1. М., 1987. С. 145–147.
. В нем он не только рассуждает об «И-цзине», но и о важнейших категориях китайской философии в неоконфуцианской трактовке, прежде всего в интерпретации Чжу Си, систематизатора неоконфуцианства, даваемом миссионером Н. Лангобарди. Речь идет о таких категориях, как Ли, Ци, Тай цзи. В этом трактате он находит много сходств своей философской системы с положениями китайской философии, давая им своеобразную трактовку, в ряде случаев отличную от той, которую давали Лангобарди, Антуан и некоторые другие миссионеры в Китае. Нам удалось ознакомиться с текстом трактата одновременно на немецком и французском языках, опубликованном в 1968 г. в Штуттгарте Zwei Briefe Uber das Binare Zahlensystem und die chinesische Philosophie. Stuttgart, 1968.
. Наибольшее впечатление на нас произвели первая часть о мнении (представлении) китайцев о Боге, §§1–23, и вторая часть о представлениях китайцев о первом принципе, материи и духе, именно с этого и начинается §24 и рассуждения на эту тему продолжаются до §56 включительно. Рассуждения о духе, бессмертии, наградах и карах в третьей части (§§57–67) менее философичны, на наш взгляд.
Последние семь параграфов (§§68–75) посвящены двоичной системе исчисления Фуси. К сожалению, здесь мы не имеем возможности давать сколько-нибудь детальный разбор этого трактата Лейбница, но намерены предпринять его перевод с французского текста на русский в будущем.
Интерес к Востоку, его культуре, в том числе и к философии, в Германии после Лейбница не только не ослабевает, но значительно возрастает и приобретает в определенной мере направленный характер. Здесь мы имеем в виду более отчетливое выделение в восприятии в Германии образа Востока в философском, религиеведческом и языковом планах. Условно в этом контексте можно выделить историко-культурологический план с акцентом на исследование языков Востока, в том числе и философских, в трудах таких выдающихся представителей Немецкого Просвещения, как Й. Гердер, Вильгельм фон Гумбольт, Й. Гете, романтиков, как Фр. Шлегель, философско-религиеведческий план (Шеллинг, Гегель, Шопенгаауэр, Ницше). Кроме этих двух планов следует отметить и план уже чисто профессионального интереса собственно востоковедов (синология – И. Шумахер, В. Грубе, Р. Вильгельм, Л. Вигер, А. Форке, Г. Вильгельм, индология – П. Дойсен). Р. Вильгельм известен своим переводом И-цзин, а П. Дойсен – прежде всего своим трудом «Веданта и Платон в свете кантовой философии»; их труды не будем разбирать специально. Учитывая, что Хайдеггер уже в своих работах раннего периода обращается к этим мыслителям первых двух планов, хотя и далеко не в направлении рефлексии относительно востоковедных интенций в их трудах, обрисуем прежде всего в общих чертах вклад представителей Немецкого Просвещения в ознакомление европейцев с восточной культурой.
Гердер в своей знаменитой работе «Идеи к философии истории человечества», носящей по сути дела энциклопедический характер, дает не только историко-культурологическое описание народов Востока, наряду с народами других регионов, но и уделяет большое внимание к восточным философским учениям, различным восточным языкам, их роли в выражении менталитета того или иного восточного народа. Он пишет,например: «Что такое чистый рассудок, что такое мораль справедливости, одинаково понимает Сократ и Конфуций, Зороастр, Платон и Цицерон – несмотря на бесчисленные расхождения между собой, стремились они к одной точке, к той, на которой зиждется весь наш род человеческий» Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечетва. М., 1997. С. 443.
. Ссылаясь на отчеты миссионеров, Гердер пишет о том, что в Китае «мирно живут рядом друг с другом и последователи Конфуция и последователи Лао-цзы и Фа, и даже индуисты и иезуиты, если они только допущены в государство» Там же. С. 292.
. Он пишет о тяжкой судьбе великих людей… «скитается по свету Конфуций». Гердер упоминает также книги древних китайцев, как И-цзин, Шу-цзин. В разделе «Китай» он пишет, что у китайцев «мораль неколебимо зиждется на священных книгах предков», одновременно утверждая, что «нация китайская – монгольского происхождения» и это чувствуется даже в китайском языке. «Какое отсутствие изобретательности в великом и какая прискорбная тонкость в мелочах, – пишет он, – нужны для того, чтобы выдумать на основании нескольких примитивных иероглифов бесконечное множество сложных знаков, число которых доходит до восьмидесяти тысяч – вот письменность, которой отмечена китайская народность между всеми народами земного шара» Там же. С. 294.
. Завершая свой нелестный отзыв о китайском языке, он нелестно отзывается уже о складе ума китайцев, заявляя, что он «во всем подобен этой золотой бумаге и лаку, иероглифам и бубенцам слогов. Природа как бы отказала им в даре свободных и великих раскрытий в науках..» Там же. С. 294–267.
. Одновременно он очень высоко оценивает менталитет греков.
В книге тринадцатой имеется подраздел «Язык, мифология и поэзия греков». В нем мы находим следующее суждение Гердера: «…греческий язык – самый развитый в мире, греческая мифология – самая богатая и изящная на свете, и наконец, греческая поэзия – самая совершенная в своем роде, если рассматривать ее в связи с временем и местом, когда она существовала» Там же. С. 354.
. Он пишет, что «…некогда немецкий язык был братом греческому, а теперь – как далек он от него и ни один язык по ту сторону Ганга не имеет присущей греческому наречию гибкости и мягкого течения, и ни у одного древнего арамейского наречия по ту сторону Ефрата не было этой гибкости…» Там же. С. 355.
. И завершает Гердер свою апологию греческому словами: «Итак, если уж мы сами не можем быть греками, давайте лучше радоваться тому, что были некогда греки и что, как и для всякого цветка человеческих дум, и для этого цветка тоже, нашлись свое время и свое место и он мог достичь самого прекрасного своего развития» Там же. С. 358–359.
.
Особого внимания в связи с исследуемой нами проблемой коннотации хайдеггеровской и восточной мысли заслуживают метафизические рассуждения Гердера о языке. Уже сами названия подразделов (Книга девятая): «II. Особое средство для воспитания людей – язык» и «III. Все известные человеческому роду науки и искусства созданы подражанием, разумом и языком» Там же. С. 234–244.
. Говорят о том, какое особое место он определял языку в жизни человека и человечества вообще, исходя из того, что нет народа, который не мог бы выразить своих представлений, пусть даже самых темных, в языке. Вот его знаменитая фраза: «…чистый, обходящийся без языка разум, – это утопия. Лишь язык превратил человека в человека, чудовищный поток аффектов язык сдержал дамбами и поставил им разумные памятники в словах… язык утверждал законы, связывал роды, язык – это печать нашего разума» Там же. С. 234–236.
. Одновременно он подчеркивает и то, что язык как средство воспитания и образования, уза, соединяющая людей, орудие разума «весьма несовершенен», что «ни один язык не выражает вещи, но выражает только имена вещей; и человеческий разум не познает вещи, но только признаки вещей, обозначенные словами» Там же. С. 36.
. Особое внимание Гердер уделяет философскому сравнению языков, ибо в результате этого «самого превосходного опыта историй» распознается то, как в каждом языке «отпечатлялся рассудок и характер народа». Исходя из того, что «гений народа более всего отзывается в физиогномическом образе его речи», он с сожалением отмечает, что не может назвать «того, который исполнил бы – хотя бы в незначительной степени – мечту Бэкона, Лейбница, Зульцера и других о создании всеобщей физиогномической характеристики народов по их языкам», хотя «материалы для такой книги найдутся в лингвистических трудах, в Записках путешественников» Там же.
.
Наш анализ востоковедных исканий Гердера был бы не достаточно полным, если бы мы не упомянули о его взглядах на религиозно-философские учения древних персов. Касаясь учения Зороастры, он пишет, что «Система Зороастры – это, как видно, уже философское учение (курсив наш – М.К.), и, если бы оно даже не перемешалось с легендами других систем, то его все равно нельзя было бы принять за изначальную традицию» Там же. С. 272.
. Считая книги Зороастры тем «единственным, что остается у нас от памятников персидского духа … подлинность которых еще предстоит доказать», он заявляет, что «государственная религия Зороастры – своего рода философская теодицея, какая возможна была в те времена в связи с господствовавшими тогда понятиями и представлениями» Там же. С. 325–326.
. Высказывается Гердер и о религиозно-философской системе Мани, о пророчествах Магомета.
Вильгельм фон Гумбольдт, развивая дальше взгляды Гердера на сравнительное изучение языков, представил в своих трудах не только план «систематической энциклопедии всех языков», но и дал, по существу, анализ многих неевропейских языков: мексиканского, китайского, индийского, арабского и т.д. При создании новой системы сравнительного изучения языков, он исходил из принципиально новых для того времени философских представлений о языке. Подчеркивая неразрывную связь языка «с формированием духовной силы народа», он отмечает, что «язык есть орган внутреннего бытия, даже само это бытие» Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. С.47.
индивида. Он считает, что «язык – не просто внешнее средство общения людей, поддержания общественных связей, но заложен в самой природе человека и необходим для развития его духовных сил и формирования мировоззрения, а этого человек только тогда сможет достичь, когда свое мышление поставит в связь с общественным мышлением» Там же. С.51.
. Отсюда следует его вывод о том, что «язык – одно из тех явлений, которые стимулируют человеческую духовную силу к постоянной деятельности» Там же. С.52.
. Важно его замечание о том, что язык достигает нечто нового и высшего «на путях философского творчества и философских предвидений» Там же. С.67–68.
. Для него язык есть единство постоянного и преходящего в каждый данный момент, он не продукт деятельности (Ergon), а самая деятельность (Energeia) духа Там же. С.70.
. Не являются верными утверждения, что язык как продукт ума не имеет реального бытия. Форма языка, по мнению Гумбольдта, это «сугубо индивидуальный порыв (Drang), посредством которого тот или иной народ воплощает в языке свои мысли и чувства» Там же. С.71.
.
Касаясь природы и свойств языка вообще, он затрагивает и вопрос о специфике китайского языка, где «не могло возникнуть склонение слов, поддерживающее связность речи… причина этого, как кажется, в отсутствии у народа склонности передавать звуками причудливое многообразие и изменять их, добиваясь гармонии» Там же. С.98.
. Но одновременно он фиксирует и достоинства китайского языка. «Невозможно отрицать, – пишет он, – что китайский язык древнего стиля за счет того, что в нем непосредственно следует друг за другом важные и весомые понятия, звучит с покоряющим достоинством и, как бы отбрасывая все побочные мелочи и порываясь к чистому пласту мысли, достигает благородного величия» Там же. С.161.
. Гумбольдт высказывает ряд интересных мыслей об индийском языке, речь идет о санскрите в данном случае. Он пишет, что «индийские грамматисты построили свою систему, конечно, чересчур искусственно, но в целом свидетельствующую об удивительной остроте ума, исходя из предположения, что известный им словарный запас их языка можно полностью объяснить из него же самого» Там же. С.112–113.
.
В статьях и фрагментах В. Гумбольдта, озаглавленных «О мышлении и речи» следует выделить ряд его положений, позволяющих в историческом контексте обнаружить некоторые сходства, аналогии и параллели с хайдеггеровскими рассуждениями о мышлении и речи. В самой общей форме идеи Гумбольдта на этот счет выглядят следующим образом. «Сущность мышления, – пишет он, – состоит в рефлексии, то есть в различении мыслящего и предмета мысли… в разъятии своего собственного целого, в построении целого из определенных фрагментов своей деятельности; и все эти построения взаимно объединяются как объекты, противопоставляясь мыслящему субъекту» Там же. С.301.
. Для человека характерно «со-мышление» Там же. С.302.
в языке, выражаясь в слове как знаке – это «мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека», это «инструмент не только для сравнения многих наций, но и для обнаружения их взаимодействия» Там же. С.303–304.
. Для него «мышление не просто зависит от языка вообще, – оно до известной степени обусловлено также каждым отдельным языком» Там же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49