Он поспешно вышел вперед с переплетенной в кожу чековой книжкой размером в библию, которую приходилось держать двумя руками. – Одинокий волк – самый опасный, – сказала она, выписывая чек. – И живут они меньше всех. Найдите себе стаю, миз Морган.С громким треском она оторвала чек. Я не очень поняла, были ее слова советом или угрозой.– Спасибо, уже нашла, – ответила я и спрятала чек, не глянув на сумму. Гладкий мячик коснулся моих пальцев, я его вытащила и положила в ее подставленную ладонь. – Я уйду до начала игры, – сказала я, зная, что обратно на скамейки мне уже никак не попасть. – На сколько мне запрещено посещение?– На всю жизнь, – ответила она, улыбаясь как сам дьявол. – Я тоже не дворняга.Я улыбнулась в ответ – она мне искренне нравилась. Гленн подошел поближе. Я взяла из его руки бокал шампанского и проставила на подоконник.– Всего наилучшего, миссис Саронг.Она наклонила голову, как королева, отпускающая подданных, держа в руке второй бокал из принесенных Гленном.У нее за спиной притаились три молодых человека, мрачных и хорошо ухоженных. Я бы на ее должности работать не взялась, хотя, кажется, льготы тут серьезные.Ботинки Гленна звучно ступали по бетону на обратном пути к воротам – нас теперь не вез Мэтт на микрокаре.– Ты там попрощался со всеми от моего имени? – спросила я, имея в виду Ника.– Конечно.Глаза его смотрели на большие знаки с буквами и стрелками, показывающими на выход. Когда мы туда добрались, солнышко приятно грело и, дойдя до автобусной остановки, я успокоилась. Гленн остановился рядом и отдал мне шляпу.– Насчет твоего гонорара… – начал он.– Гленн, – перебила я, надевая шляпу, – я уже твоему папе сказала, чтобы вы не парились. Я благодарна за то, что выкупили мой контракт в ОВ, а с двумя_ тысячами, которые дал мне Трент, вполне перебьюсь, пока у меня рука пройдет.– Можешь помолчать? – спросил он, копаясь в кармане. – Мы кое-чего придумали.Я повернулась, увидела ключ у него в руках, посмотрела ему в глаза.– Получить «добро» на компенсацию тебе отмененного курса мы не могли, но тут у нас попался реквизированный автомобиль. Страховая компания его списала, так что на аукцион мы его выставить не можем. Машина? Эдден дает мне машину? Карие глаза Гленна сияли.– Сцепление и трансмиссию мы починили. Еще барахли-. ла электросистема, но механик из гаража ФВБ ее наладил бесплатно. Мы ее отдали бы тебе раньше, – сказал он, – но департамент регистрации не понимал, что я пытаюсь сделать, и пришлось три раза туда ездить, чтобы перевести ее на твое имя.– Ребята, вы мне купили машину? – спросила я прерывающимся от волнения голосом.Гленн улыбнулся и подал мне полосатый, как зебра, ключ на цепочке с лиловой кроличьей лапкой.– Деньги, вложенные в нее ФВБ, примерно те же, что мы тебе должны. Я тебя отвезу домой. Там переключение ручное, и вряд ли ты со сломанной рукой сможешь переключать передачи.У меня вдруг застучало сердце. Я пристроилась в ногу с Гленном, осматривая стоянку.– Которая моя?Гленн показал, и стаккато моих каблуков по бетону дало сбой – я узнала красную машину с откидным верхом.– Это машина Фрэнсиса, – сказала я, не совсем способная разобраться в своих чувствах.– Это ничего? – спросил Гленн, внезапно озабоченный. – Ее собирались сдать на металлолом. Ты же не суеверна?– Н-ну… – промямлила я, притягиваемая сияющим красным лаком.Потрогала его, ощутила приятную гладь. Верх был опущен, и я повернулась, улыбаясь. Озабоченная мина Гленна сменилась облегчением.– Спасибо, – прошептала я, не веря, что машина действительно моя. Нет, правда моя? Осторожно ступая, я осмотрела машину спереди, сзади. У нее были новые индивидуальные номера: БЕГУНЬЯ. Совершенство.– Она моя? – спросила я с бьющимся сердцем.– Давай, садись, – сказал Гленн.Лицо его преобразилось от довольного энтузиазма.– Она чудесная, – сказала я, сдерживая слезы. Кончились просроченные автобусные проездные. Кончилось стояние на холоде. Не нужно маскироваться колдовством, чтобы меня впустили в автобус. Я открыла дверцу. Кожаное сиденье было теплым от полуденного солнца, гладкое, как шоколадное молоко. Веселый звон открываемой и закрываемой дверцы звучал небесной музыкой. Я вставила ключ, проверила, что машина стоит на нейтрали, выжала сцепление и запустила двигатель. Гул мотора – это был голос самой свободы. Закрыв дверь, я обернулась сияющим лицом к Гленну.– Это на самом деле? – Голос мой дрогнул. Он кивнул, улыбаясь во весь рот.Я была в восторге. Со сломанной рукой я не могла работать рычагом передач, но могла потрогать все кнопки. Я включила радио и подумала, что это знаменье, когда загремела Мадонна. Отключив «Меркантильную девицу», я открыла отделение для перчаток – на регистрационном удостоверении было мое имя. Оттуда выпал большой желтый конверт, и я подняла его с пола.– Я его туда не клал, – сказал Гленн с новой тревогой.Я поднесла конверт к носу, и лицо у меня вытянулось, когда я узнала чистый запах сосны.– Это от Трента. Гленн выпрямился.– Выйди из машины, – сказал он властно и отчетливо.– Не глупи, – ответила я. – Хотел бы он моей смерти, не посылал бы Квена меня выручать.Шевеля желваками на скулах, Гленн открыл дверь. Моя машина запищала.– Гленн, – заворковала я, открыла конверт и замолчала. – Гм… он не пытается меня убить. Он мне платит.Гленн потянулся посмотреть, я повернула к нему конверт. Он приглушенно выругался.– Как ты думаешь, сколько здесь? – спросил он, пока я засовывала конверт в сумку.– Я думаю, восемнадцать тысяч, – попыталась ответить я небрежно, хотя пальцы дрожали. – Столько он мне предлагал за очистку его доброго имени.Отведя волосы с глаз, я подняла голову – и у меня пресеклось дыхание. В зеркале заднего вида маячил на резервной полосе «серый призрак» Трента. Минуту назад его там не было. По крайней мере, я его не видела. Рядом с ним стояли Трент и Джонатан. Гленн увидел, куда я смотрю, и повернулся туда же.– Ага, – сказал он озабоченно. – Рэйчел, я хочу подойти к,‹»ой вон билетной будке и поговорить с хозяйкой насчет возможности купить блок мест для пикника ФВБ в будущем году. – Он помолчал, закрыл дверь со звонким щелчком. Темные пальцы выделялись на светлой краске. – Ты как тут, ничего?– Ага. – Я отвела глаза от Трента. – Спасибо, Гленн. Если он меня убьет, скажи папе, что автомобиль мне понравился.Он едва заметно улыбнулся и отошел.Шаги его затихли. Я все так же смотрела в зеркало заднего вида. Со стадиона донесся рев болельщиков – игра началась. У Трента шел разговор с Джонатаном на повышенных тонах, потом он оставил своего разъяренного собеседника и медленно направился ко мне. Руки он держал в карманах и выглядел хорошо. Лучше чем хорошо, на самом-то деле: в простых брюках, удобных туфлях, свитере грубой вязки от осенней прохлады. Из-под свитера виднелся воротник шелковой темно-синей рубашки, создавая чудесный контраст загару. Твидовая кепка затеняла зеленые глаза и не давала ветру трепать тонкие волосы.Он медленно встал рядом со мной, все время глядя мне в глаза, ни на секунду не глянув на машину. Пошаркав нотами, он полуобернулся к Джонатану. Тут до меня доперло, что я помогла ему оправдаться. Он за полгода убил как минимум двоих, и один из них Фрэнсис. А я теперь сижу в машине мертвого колдуна.Я ничего не сказала, сжимая руль здоровой рукой, держа сломанную на коленях, и напомнила себе, что Трент меня боится. По радио диктор скороговоркой передавал новости, и я вывела громкость почти в ноль.– Деньги я нашла, – сказала я вместо приветствия.Он прищурился, потом сдвинулся ближе к боковому зеркалу, чтобы скрыть лицо в тени.– Всегда пожалуйста. Я всмотрелась в него:– Что-то я не помню, чтобы я говорила «спасибо».– Все равно для вас – всегда пожалуйста. Я поджала губы. Зараза. Взгляд Трента упал на мою руку:– Долго еще вам выздоравливать? Я удивленно моргнула:– Не очень. Перелом без смещения. – Я тронула амулет на шее. – Были повреждены мышцы, поэтому я еще ею не владею, но сказали, что лечение никакое не нужно. Через шесть недель вернусь к оперативной работе.– Это хорошо, – быстро сказал он, и наступило долгое молчание.Я сидела в машине, думая, что же ему нужно. В нем ощущалась какая-то напряженность, брови были едва-едва заметно приподняты. Он не боялся, не был встревожен. Непонятно, чего он хотел.– Пискари говорил, что наши отцы работали вместе, – сказала я. – Он соврал?Солнце блеснуло на белых волосах Трента, когда он качнул головой. – Он не врал.У меня по спине поползла льдинка. Облизав губы и смахнув с рулевого колеса пылинку, я спросила небрежно:– А что они делали?– Приходите на меня работать, и я скажу. Я вскинула на него глаза:– Ты вор, мошенник, убийца и плохой человек, – спокойно сказала я. – Ты мне не нравишься.Он пожал плечами – движение, от которого он казался совершенно безобидным.– Я не вор, – сказал он. – Но я не против манипуляцией заставить вас на меня работать, когда мне это будет нужно. – Он улыбнулся ровнейшими зубами. – Не то что не против – мне это приятно.У меня краска бросилась в лицо.– Ты так собой доволен, Трент, – сказала я, жалея, что не могу поставить машину на задний ход и переехать ему ногу.Он улыбнулся еще шире.– Чего лыбишься?– Вы только что назвали меня по имени, не по фамилии. Мне это нравится.Я открыла рот – и закрыла.– Созывай по этому поводу банкет и Папу Римского пригласи. Мой отец работал на твоего отца, но сам ты – дерьмо, и единственное, почему я тебе твои деньги не швырнула в морду, так потому что: а) я их заработала, и б) мне надо на что-то жить, пока заживут травмы, полученные, когда я твою задницу спасала от тюрьмы!Его глаза блеснули весельем, и я вышла из себя.– Спасибо, что обелили мое имя.Он подошел потрогать мой автомобиль, но остановился, когда я издала предупреждающий звук, и тогда он это движение превратил в полуоборот – посмотреть, не ушел ли Джонатан. Не ушел. И Гленн тоже за нами наблюдал.– Насчет этого можешь просто забыть, – ответила я. – На охоту за Пискари я вышла, спасая жизнь моей матери, а не твою.– Все равно спасибо. И еще – на случай, если для вас это что-нибудь значится сожалею, что бросил вас на крысиную арену.Я пригнулась к окну, чтобы разглядеть Трента, отвела от лица волосы, заброшенные порывом ветра.– И ты думаешь, это для меня что-нибудь значит? – сказала я сурово. И покосилась на него украдкой: он едва ли не приплясывал на месте.– Подвиньтесь, – сказал он наконец.– Чего? – уставилась на него я.Он посмотрел мне за спину на Джонатана и снова на меня.– Я вас отвезу, подвиньтесь. Джон никогда не пускает меня за руль, говорит, это ниже моего достоинства. – Он обернулся на Гленна, незаметно стоящего у столба. – Или вы предпочитаете, чтобы вас отвез какой-нибудь детектив из ФВБ, ни разу не превысив скорость?От удивления у меня даже злость не прозвучала в голосе:– Вы умеете водить с ручным переключением?– Получше вас.Я посмотрела на Гленна, снова на Трента и медленно откинулась на спинку сиденья.– Знаете что? – сказала я, подняв брови. – Можете отвезти меня домой, если по дороге будем держаться одной темы.– О вашем отце? – спросил он, и я кивнула. Кажется, я начинала привыкать к договорам с демонами.Трент сунул руки в карманы, покачался на каблуках, глядя в небо и раздумывая. Потом, вернувшись на грешную землю, кивнул головой.– Сама себе не верю, – сказала я себе под нос, забрасывая сумку на заднее сиденье и неуклюже перелезая через рычаг переключения передач. Сняв красную хаулерскую шляпу, я скрутила волосы в пучок и натянула шляпу покрепче, ожидая встречного ветра.Гленн двинулся к нам, но замедлил шаг, когда я ему помахала. Качая головой, будто не веря своим глазам, он повернулся и пошел обратно на стадион.Я застегнула ремень, Трент открыл дверцу и сел на место водителя. Поправил зеркала, дважды прогазовал перед тем, как выжать сцепление и включить первую скорость. Я уперлась в приборную панель, ожидая рывка, но он тронулся с места так плавно, будто зарабатывал на жизнь парковкой автомобилей.Джонатан поспешил к своему лимузину, я украдкой глянула на Трента. Прищурилась, когда он, настраивая радио, пока мы стояли на светофоре, не тронулся даже когда включился зеленый. Я хотела на него рявкнуть, чтобы не трогал мое радио, но он нашел станцию, где передавали Такату, и включил ее. Раздосадованная, я ткнула в кнопку «оставить».Светофор переключился на желтый, и Трент резко бросил машину через перекресток, ускользая от поперечных машин, под визг шин и рев клаксонов. Стиснув зубы, я про себя поклялась, что ежели он мою новую машину разобьет раньше, чем я смогу сделать это сама, я его засужу.– Я не буду снова на вас работать, – сказала я, когда он дружески помахал оставшимся позади разъяренным водителям и влился в трафик магистрали.Моя злость несколько поуменьшилась, когда я поняла: он застрял на зеленый, чтобы оставить Джонатана на светофоре.Я посмотрела на Трента недоверчиво. Видя, что я его поняла, он вдавил педаль газа в пол. Восторг быстрой езды охватил меня, а Трент улыбнулся мне уголком губ – ветер бросал волосы ему на глаза.– Если вам так легче думать, миз Морган, продолжайте, будьте добры.Ветер теребил мою одежду, я закрыла глаза от греющего лицо солнца, всем телом, костями ощущая гул шин по бетону. Завтра я уж буду думать, как избавиться от соглашения с Алгалиарептом, убрать демонскую метку, разорвать связь, делающую Ника фамилиаром, и жить с вампиршей, старающейся скрыть, что она снова практикует. Сейчас я ехала в собственной машине, вел ее самый влиятельный холостяк Цинциннати, а в кармане у меня восемнадцать тысяч шесть долларов и пятьдесят семь центов. И никто не капает на мозги насчет превышения скорости.Учитывая все обстоятельства, неплохой результат недельной работы.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48