Я тоже села и пристегнула ремень, желая в душе, чтобы было еще темней и мне не видно было, как она ведет. В ответ на мой невысказанный вопрос Айви протянула руку и бросила мне два кусочка пластика. Машина тронулась, и я направила на себя поток вентилятора, надеясь, что двигатель не успел остыть.– Чехлы? – спросила я, глядя на белые кусочки пластика у себя в ладони. Каким чудом она нашла их в снегу?– «Стопроцентная гарантия, что они не прорежут вам кожу», – процитировала Айви, поджав тонкие губы. – А также, что она никого случайно к себе не привяжет. Ей полагается носить их, пока папа не разрешит снять. Наверное, лет до тридцати ждать разрешения будет. Я знаю, где она работает. Заскочим?Я кивнула, отдавая ей чехлы. Айви проверила дорогу в обе стороны, перед тем как проскочить мимо синего универсала, разбрасывая снежную грязь колесами.– У меня в сумочке пустой футляр для чехлов есть. Брось их туда?– Конечно.Мне не хотелось рыться у нее в сумке, но если не лезть туда, она полезет сама, не отрываясь от вождения, а у меня и так живот узлом завязан. С неловким чувством я поставила сумку Айви на колени и открыла. Там до отвращения все было аккуратно. Ни одного клочка грязной салфетки или липкого леденца.– Мой из цветного стекла, – сказала Айви, вполглаза глядя на дорогу. – И где-то есть пластиковый. Дезинфектант еще должен действовать. Папа убьет ее, если узнает, что она их в снег закинула. Они стоят примерно столько, сколько ее последняя поездка в летний лагерь в Андах.– Ого!Мои три лета в лагере «Загадай желание» для умирающих детей как-то побледнели по сравнению с этим.Отодвинув маленький контейнер, напоминавший искусно украшенный флакончик с таблетками, я разыскала белый футляр с палец размером. Под крышкой в нем была налита голубая жидкость.– Ага, этот, – сказала Айви, и я бросила туда чехлы. Они остались На поверхности, я попыталась мизинцем затолкать их и жидкость, и Айви посоветовала: – Просто закрой крышку и потряси. Они утонут.Так я и сделала, бросила футляр обратно и вернула ей сумку.– Спасибо, – поблагодарила она. – Когда я свои потеряла, он меня на месяц дома посадил.Я слабо улыбнулась, думая, что это все равно что линзы потерять, или скобки зубные… или противозачаточный колпачок. О Господи… И на фига мне об этом знать? – А ты еще носишь чехлы? – спросила я. Любопытство пересилило. Она вроде бы не смутилась. Может, и не страшно, что спросила.Айви покачала головой и подала сигнал за долю секунды до того, как свернуть через два ряда к выезду с шоссе.– Нет, – сказала она, пока я цеплялась за ручку двери. – С семнадцати лет не ношу. Но держу на случай… – Она осеклась. – На всякий пожарный. На какой пожарный?… Нет, не хочу ничего знать… – Э-э, Айви? – спросила я, пытаясь не думать, где она собирается встроиться в поток транспорта. Я затаила дыхание, когда мы нырнули в реку машин, и вокруг возмущенно загудели гудки. – Что, ради всего святого, значат эти кроличьи ушки и «чмоки-чмоки»?Она удивленно на меня посмотрела, и я изобразила жестикуляцию Эрики. Ее губы изогнулись в странной улыбке. – Это не кроличьи ушки, – сказала она. – Это клыки. Я подумала и покраснела.– Ох!..Айви хихикнула. Я пару секунд на нее смотрела, потом решила, что лучше момента не будет.– Э-э… Насчет Стрижа…Ее хорошее настроение исчезло. Она глянула на меня и отвернулась к дороге.– Мы жили в одной комнате. – Она слегка покраснела, так что я поняла, что это не все. – Мы очень близко дружили, – осторожно добавила она, как будто я еще не догадалась.Айви ударила по тормозам, уходя от черного «БМВ», который вознамерился запереть ее за микроавтобусом. Быстро набрав скорость, она ушла вправо и оставила его позади.– Она сюда ради тебя приехала, – сказала я, чувствуя, как быстрее побежала кровь. – Почему ты ее не разубедила на мой счет?Она крепче схватилась за руль.– Потому что… – Она тихо вздохнула и заправила волосы за ухо. Нервный жест, который мне не часто случалось видеть. – Потому что не захотела, – сказала она, пристраиваясь за красным дальнобойным фургоном, шедшим на пятнадцать миль быстрее положенной скорости.Она тревожно глянула на меня, не обращая внимания на зеленый грузовичок, который пытались обогнать одновременно и мы, и фургон.– Я не буду извиняться, Рэйчел. Когда ты поймешь, что делиться кровью – это не секс, я буду рядом. А пока мне хватит того, что есть.С жутко неловким чувством я заерзала на сиденье.– Айви…– Не надо, – спокойно сказала она, подавая вправо и нажимая на газ, чтобы обойти сразу и грузовик, и фургон. – Я знаю, что ты сейчас думаешь. Переубедить тебя я не могу. Тебе самой надо понять. Приезд Стрижа ничего не изменит. – Она скользнула перед грузовичком, глянув на меня со слабой улыбкой, больше чем что-либо убедившей меня, что кровь – это секс. – А потом ты всю жизнь будешь терзаться, что ждала так долго. ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Раздражающе громко прорезался рекламный ролик. Вздохнув, я подтянула ноги к груди. Было еще рано, всего начало третьего утра, и я пыталась найти в себе достаточно энергии, чтобы встать с дивана и сообразить чего-нибудь поесть. Айви еще не вернулась со своего дела, а я даже после неловкого разговора в машине надеялась, что она придет рано и мы сможем куда-нибудь выбраться. Идея разогревать полуфабрикат и есть в одиночку привлекала меня примерно так же, как самой себе ногти выдирать.Схватив пульт, я отключила звук. Ситуация угнетала: в пятницу вечером я сижу одна у телевизора и смотрю «Крепкий орешек». А со мной должен быть Ник, мне его не хватает. То есть я думаю, что мне его не хватает. Чего-то мне не хватает. Может быть, чтобы меня обнял хоть кто-нибудь? Я настолько ветрена?Бросив пульт обратно, я сообразила, что из церковного зала доносится голос. Я села: голос был мужской. В тревоге я подключилась к линии. Между двумя вдохами наполнился мой центр. Ощутив бегущую через меня силу линии, я собралась, встала и тут же села, когда влетел Дженкс на высоте моего роста. Тихое жужжание его крыльев мне сразу сказало, что кто бы там ни пришел – сейчас он, во всяком случае, не собирается ни меня убивать, ни вкладывать мне деньги в карман.С вытаращенными глазами пикси приземлился на абажуре. Осыпающаяся с него пыльца взмыла вверх в теплом потоке воздуха. Обычно он в это время притыкался в моем столе поспать, отчего сейчас я и предавалась празднику жалости к себе – погоревать без помехи.– Привет, Дженкс, – сказала я, отпуская линию, и никуда не направленная ее магия меня оставила. – Кто там?У него на лице отразилась тревога:– Рэйчел, у нас проблема.Я посмотрела на него мрачно. Я тут сижу одна и смотрю «Крепкий орешек», и вот это и есть проблема, а не кто там приперся к нашей двери. – Кто там? – спросила я, не повышая голоса. – От Свидетелей Иеговы я уже вот так устала. Когда живешь в церкви, думаешь, что они могли бы и допереть, но не-ет…– Какой-то вервольф в ковбойской шляпе. Просит меня подписать бумагу, где говорится, что это я съел рыбу, которую мы украли для «Хаулеров».– Дэвид? – Я вскочила с кресла и направилась в святилище.– А кто такой Дэвид? – спросил Дженкс, гудя крыльями рядом со мной.– Страховой инспектор, – нахмурилась я. – Вчера с ним познакомилась.Дэвид, конечно же, стоял посреди пустого помещения, и вид у него был неуютный в длинном пальто и шляпе, надвинутой на глаза. Пиксенята смотрели на него из щели в столе, симпатичные мордашки выстроились в ряд. Дэвид говорил по сотовому. Увидев меня, он торопливо бросил несколько слов, закрыл крышку и убрал трубку.– Здравствуй, Рэйчел, – сказал он и поежился, услышав эхо собственного голоса. Оглядел мои домашние джинсы и красный свитер, посмотрел на потолок, переминаясь с ноги на ногу. Было видно, что в церкви ему неуютно, как и почти всем вервольфам, но это эффект не биологический, а психологический.– Извини, что беспокою, – сказал он, снимая шляпу и тиская ее в руке, – но в этом случае показаний третьих лиц недостаточно. Мне нужно, чтобы твой партнер удостоверил, что съел золотую рыбку.– Блин, это была золотая рыбка! – донесся хоровой визг из стола.Дженкс на них зашипел, и выстроившиеся вдоль щели мордочки скрылись в тень.Дэвид достал из кармана пыльника сложенный втрое лист бумаги и развернул его на крышке пианино.– Если можно, подпишите здесь, – попросил он, потом выпрямился и посмотрел подозрительно: – Вы правда ее съели?Дженкс перепугался так, что крылья посинели и потемнели, почти до фиолетового.– Да, мы ее съели. Нам плохо не будет?Я попыталась скрыть улыбку, зато Дэвид блеснул белозубым оскалом в тусклом свете святилища.– Думаю, нет, мистер Дженкс, – сказал он и щелкнул авторучкой.У меня приподнялись брови. Дэвид остановился, глядя то на перо, то на пикси. Первое было чуть больше второго.– Хм, – протянул он, переминаясь с ноги на ногу.– У меня есть. – Дженкс метнулся к столу, вернулся с куском карандашного грифеля. На моих глазах он тщательно написал свое имя под ультразвуковое верещание детишек, от которого у меня глаза ломило. Потом поднялся, осыпая пыльцу пикси. – А, это… у нас теперь какие-то будут неприятности?До меня дошел едкий запах чернил – Дэвид заверил подпись.– Не с нашей стороны. Благодарю вас, мистер Дженкс. – Он обернулся ко мне: – Счастливо, Рэйчел.Окна чуть задребезжали от потока воздуха; мы оба подняли головы. Кто-то открыл заднюю дверь нашей церкви.– Рэйчел? – раздался высокий голос, и я заморгала. Мама пришла? Я в замешательстве посмотрела на Дэвида:– Это моя мама. Может, тебе стоит уйти… разве что ты хочешь, чтобы она на тебя насела и заставила пригласить меня на cвидание.Дэвид с несколько испуганным лицом спрятал бумагу.– Нет-нет, у меня уже все. Спасибо. Наверное, надо было нерва позвонить, но я ведь в нормальное рабочее время…У меня краска бросилась в лицо. Я только что добавила к своему банковскому счету десять тысяч – благодаря Квену и его небольшой проблеме». Так что могла один вечер просидеть на собственной заднице, ни черта не делая. И я не собиралась готовить чары для указанной работы прямо сегодня: творить чары после полуночи при убывающей луне – напрашиваться на неприятности. И вообще не его собачье дело, как я организую свой Рабочий день.В некотором смущении я обернулась в сторону задней двери, опасаясь показаться невежливой, но и не желая слышать от мамы ливень вопросов насчет Дэвида.– Мам, уже иду! – крикнула я и повернулась к Дженксу: – Проводишь его вместо меня?– Не вопрос, Рэйчел. – Дженкс взлетел на уровень головы – провожать Дэвида в прихожую.– Пока, Дэвид, – сказала я, и он помахал мне рукой, надевая шляпу.Почему вечно все сваливается одновременно? Приход матушки без предупреждения – идеальное завершение и без того идеального дня.Мама стояла, сунув голову в холодильник. Из святилища донесся стук захлопнутой входной двери.– Ма, – сказала я, пытаясь говорить любезно. – Я очень рада тебя видеть, но сейчас ведь рабочее время.На миг я подумала о ванной – не лежат ли на сушильной машине мои трусы?Мама выпрямилась, улыбаясь, выглянула из-за дверцы холодильника. На ней были солнечные очки, и они странно смотрелись с соломенной шляпой и сарафаном. Сарафаном? Она в сарафане? На улице же меньше двадцати градусов По Фаренгейту (примерно -6,5 по Цельсию).

!– Рэйчел! – Она все с той же улыбкой закрыла дверь и развела руки. – Обними меня, милая.Лихорадочно думая, я рассеянно обняла ее в ответ. Наверное, надо бы позвонить ее психотерапевту и проверить, что она ходит на сеансы. И еще чем-то странным от нее пахло. Отодвинувшись, я спросила:– Что у тебя за духи? Пахнут жженым янтарем.– Потому что это он и есть, лапонька.Я в ужасе вскинула глаза – голос ее стал на пару октав ниже. Меня встряхнул прилив адреналина, и я дернулась назад – но рука в белой перчатке уже держала меня за плечо. Я застыла, не в силах пошевелиться, а по телу матери пробежала рябь безвременья, и явился Алгалиарепт. Черт, мне конец. – Добрый вечер, фамилиар, – сказал демон, скаля в улыбке крупные ровные зубы. – Поищем сейчас лей-линию да отнесем тебя домой, а?– Дженкс! – завопила я хриплым от ужаса голосом и, отклонившись назад, резко ударила демона ногой в гениталии.Он ойкнул, глаза с козлиными зрачками выкатились от боли.– Сука! – выругался он и поймал меня за лодыжку.Он дернул меня за ногу, и я упала, чувствительно стукнулась об пол задом; я продолжала беспомощно брыкаться, а он вытащил меня из кухни в коридор.– Рэйчел! – завизжал Дженкс, и с него посыпалась черная пыльца.– Дай мне амулет! – крикнула я, цепляясь за дверь изо всех сил. Боже мой, мне конец. Если он дотащит меня до линии, то может физически утащить в безвременье, буду я соглашаться или не буду.Изо всех сил я пыталась удержаться, пока Дженкс откроет мой шкаф с амулетами и что-нибудь притащит. Палец колоть нужды не было: у меня кровоточила разбитая при падении губа.– Вот! – крикнул Дженкс, паря на высоте щиколотки, чтобы видеть мои глаза. В руке у него болтался амулет с сонными чарами. Глаза у него были испуганные, крылья покраснели.– Это вряд ли, ведьма, – сказал Ал и дернул меня как следует. Плечо свело болью, пальцы сорвались с косяка.– Рэйчел! – отчаянно крикнул Дженкс.Я цеплялась ногтями, оставляя царапины на полу, потом на ковре в гостиной.Ал что-то пробормотал по-латыни, и заднюю дверь взрывом сорвало с петель.– Дженкс, беги! Спасай детей! – крикнула я. Из выбитой взрывом двери валил морозный воздух. Где-то лаяли собаки, а я ехала по ступеням на пузе. Снег, лед, каменная соль царапали мне живот и подбородок. В проеме разбитой двери черным обрисовался силуэт Дэвида. Я протянула руку за амулетом, который уронил Дженкс.– Амулет! – крикнула я, когда он не понял, чего я хочу. – Брось мне амулет!Ал остановился. На нерасчищенной дорожке осталась цепочка следов от его английских сапог для верховой езды. Он обернулся и произнес: «Detrudo» – явно ключевое слово для проклятия, хранимого у него в памяти.Я ахнула при виде черно-красного пятна безвременья, которое ударило Дэвида, отбросив его к дальней стене, где мне не было видно. – Дэвид! – вскрикнула я, и Ал снова потянул меня за собой.Я извернулась, чтобы ехать на заднице, а не на животе, брыкаясь и оставляя в снегу борозду, а Ал тащил меня к деревянной калитке в стене сада, выходящей на улицу. Ему нужна была лей-линия, чтобы утащить меня в безвременье, но та, что на кладбище, ему не годилась – она была полностью окружена освященной землей, куда ему хода не было. Другая ближайшая известная мне лей-линия была в восьми кварталах. У меня есть шанс, подумала я, ощущая, как холодный снег набивается в джинсы.– Отпусти! – крикнула я, ногой толкая Ала под колени.У него подкосились ноги, он остановился, и в свете уличного фонаря видно было, как это его достало. Он не мог превратиться в туман и тем самым уйти от ударов, потому что тогда я бы выскользнула из его хватки…– Какая же ты cancula, – сказал он, хватая меня одной рукой за обе лодыжки и двигаясь дальше.– Я не пойду! – орала я, вцепившись в край ворот. Мы рывком остановились, Ал вздохнул:– Отпусти забор, – устало сказал он.– Нет!У меня мышцы задрожали, а демон продолжал тянуть. В подсознании было только одно внедренное лей-линейное заклинание, но засадить себя и Ала в круг – это бы мне ничего не дало. Он его сейчас мог бы легко разорвать, поскольку к этому кругу примешалась бы и его аура.Ал бросил попытки оторвать меня от ворот, подхватил меня и забросил на плечо. Я вскрикнула, твердое мускулистое плечо врезалось мне в живот. От него воняло жженым янтарем, я отбивалась и вырывалась.– Все это было бы куда легче, – сказал он, пока я вбивала локоть ему между лопаток безо всякого эффекта, – если бы ты смирилась с фактом, что уже досталась мне. Только скажи, что идешь добровольно, и я прямо отсюда нас обоих закину в линию – обойдемся без скандала.– Плевать мне на скандал!Я вытянулась, проходя мимо ветви дерева, сумела зацепиться. Ал дернул на себя, выбитый из равновесия.– Ох, ты смотри, – сказал он, отрывая меня от дерева, расцарапавшего мне ладони до крови. – Твой волкастый дружок хочет влезть в игру. Дэвид, подумала я, извиваясь, чтобы выглянуть из-за спины Ала. Ловя ртом воздух, я увидела мощную тень, стоящую посреди освещенной фонарем и засыпанной снегом улицы. У меня отвисла челюсть – он перекинулся. Перекинулся меньше чем за три минуты. Господи, это же чертовски больно!И он был здоровенный – всю массу человека сохранил. Голова его была бы, наверное, у меня на уровне плеча. Черный шелковистый мех шевелился на холодном ветру, похожий на волосы. Загородив нам путь, он врылся в снег лапами размером с мою растопыренную кисть; уши у него были прижаты к голове, а из пасти исходило рычание. Волк издал неописуемо грозный, предупреждающий вой, и Ал фыркнул. В домах вокруг зажигались огни и отдергивались занавески.– Она моя по закону, – бросил демон небрежно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53