Это принесло мне незаслуженное признание – ведь мне-то кокаин достался бесплатно. Однако, вспомнив, сколько мне пришлось из-за него пережить, я решил, что, возможно, заслуживаю даже большего.В ожидании Пита я поглядывал в окно, чтобы схватить его за шиворот, прежде чем он войдет в бар. Меньше всего мне хотелось, чтобы Мэл или одна из ее подружек положили на него глаз. Он непременно ответит им взаимностью, передумает возвращаться в «Митр», и вечер будет испорчен окончательно и бесповоротно.– Что это на тебя нашло? – спросил он, когда я из соображений конспирации плюхнулся рядом с ним на заднее сиденье такси. – Ты же говорил, пока история с баллами не закончится, ты к нему не притронешься. Если не ошибаюсь, последний день завтра?Я впился глазами в крохотный бумажный пакетик. Это был пропуск в запредельное, волшебное место, где я смогу познать себя. Завтра – пан или пропал, а сегодня я отправлюсь в Зазеркалье, чтобы вместе со странной девушкой вкусить запретный плод. Вот-вот я получу урок. Что мне откроется?– Так вышло, Пит, он мне понадобился. – Мне не хотелось развивать эту тему, и я спросил: – Как дела в пабе?– Прекрасно, – рассеянно сказал он. Он чувствовал, что я что-то затеял, и беспокоился за меня. Может быть, я тоже должен был волноваться. Но растущее желание оберегало меня от волнений.С пакетиком в кармане я вернулся в бар. Мэл заказала нам пива, и грубость Джорджа была забыта окончательно. К тому же он отлично поладил с ее подругами. Я продолжал болтать с Мэл, речь почему-то зашла о старых кожаных чемоданах. Мы оба на все лады твердили, как мы их любим, но не замечали, что повторяемся, поскольку ее голову вскружили алкоголь и кокаин, а мою – алкоголь и желание.Мы допили пиво, и парень, который пришел последним, заявил, что мы все можем поехать в «Космос» на его машине, он припарковал ее неподалеку, на Оксфорд-стрит. Машина оказалась «кадиллаком». Настоящий вишневый «кадиллак» выпуска пятидесятых годов. Мне ни разу не приходилось видеть «кадиллак» так близко, а уж тем более ездить на нем. Не то чтобы я питал пристрастие к «кадиллакам», просто я еще острее почувствовал, что подобного вечера в моей жизни не было никогда. А значит, впереди меня ждет нечто необыкновенное. У меня захватило дух.Переднее сиденье в машине было сплошным и просторным, поэтому Турист и Нетурист уселись впереди вместе с одной из девушек. Мы с Джорджем, Мэл и еще одна девушка втиснулись на заднее сиденье. Я оказался прижат к левой двери, прямо позади водителя. Чтобы занимать меньше места, я немного развернулся, и Мэл пришлось прижаться к моей груди. Я снова ощутил ее божественный аромат. Когда она говорила, а тараторила она без умолку, щекой я чувствовал тепло ее дыхания. От нее пахло пивом, что обычно неприятно, но сейчас это делало нас еще ближе и возбуждало меня еще сильнее. Волнение, терзавшее меня весь вечер, прошло, и меня окутал большой, теплый кокон спокойствия и уверенности, сотканный из алкоголя, внимания Мэл и надежды на урок, который наставит меня на путь истинный.В машине было очень тесно, и, не замечая ничего, кроме Мэл, я быстро перестал понимать, где мы находимся. В конце концов «кадиллак» развернулся на какой-то автостоянке, устроенной на месте снесенного здания. По обе стороны громоздились огромные склады, эти строения Викторианской эпохи выглядели заброшенными, и, похоже, их ждала участь их бывшего соседа. Кроме нас, здесь было всего две или три машины. Клочья засиженных мухами объявлений и разорванное проволочное ограждение делало происходящее похожим на ночную сцену из «Полицейской легенды». Когда рев мотора смолк и вся компания вывалилась на пыльный, усыпанный мусором бетон, за неумолч-ной общей болтовней мое ухо уловило еле слышную пульсацию музыки.Мэл уверенно направилась к одному из складов. Вход был не со стороны улицы, а сбоку, где находилась небольшая дверь, обшитая стальным листом, явно совсем новая. Мэл нажала кнопку звонка. Кто-то приоткрыл дверь и, удостоверившись, что пришел свой человек, распахнул ее настежь. На пороге стоял невысокий мужчина средних лет, одетый в черное, с черными волосами, собранными в «конский хвост».– Мелисса! – воскликнул он с резким восточноевропейским акцентом и распахнул объятия. – Мелисса!– Николай, – сдержанно ответила она. Они обнялись, вернее сказать, она позволила себя обнять.– Как приятно видеть тебя и твоих друзей!Она улыбнулась и отступила в сторону, пропуская нас внутрь. Я так и не понял, нужно ли платить за вход, но решил, что это забота Мэл, – кто знает, может, для нее здесь всё бесплатно. Миновав небольшой коридор, мы увидели еще одну металлическую дверь. Музыка стала чуть громче, но звук по-прежнему едва угадывался. Николай открыл перед нами вторую дверь, и мне показалось, что кто-то, держа усилители прямо у меня над ухом, врубил на всю катушку мощное стерео. Эффект был потрясающий. У меня не просто лопались барабанные перепонки – я почувствовал, как все мое тело вибрирует в такт ритму. Казалось, даже сердце забилось быстрее. Мы словно плавились в печи, наполненной раскаленным, жидким звуком.Зрелище, представшее моим глазам, было столь необычным, что впечатление от оглушительного грохота быстро померкло. Мы оказались в огромном помещении, которое когда-то, видимо, служило складом. В высоту строение было примерно с пятиэтажный дом, его стены уходили вверх на сотни ярдов, туда, где далеко под небом маячила крыша. Однако такой обзор открывался лишь по вертикали, увидеть, что происходит вокруг, мешали горячие, потные тела, которые извивались и раскачивались под музыку и заполняли собой все свободное место. Их были тысячи и тысячи. Вдоль стен располагались бары, места для отдыха, динамики, картины и скульптуры футуристического толка. Последние, несмотря на совершенно чудовищный вид, были, без сомнения, делом рук профессионалов. Навороченная осветительная аппаратура наверняка обошлась в миллионы. Чего стоили только одни лазерные лучи, которые пронизывали темноту и на миг выхватывали отдельные лица, которые через долю секунды вновь погружались в кромешную тьму.Толпа была столь пестрой, что наши с Джорджем костюмы не бросались в глаза. Пожалуй, онивыглядели не так вызывающе, как одежда остальных участников веселья, но никто не воспринимал их как что-то из ряда вон выходящее. Раз мы здесь очутились, значит, мы свои люди. Мэл начала пробираться через толпу. Через каждые несколько шагов ее останавливали и радостно приветствовали какие-то приятели, по большей части столь же невозмутимые, как она сама. Я смутно чувствовал, что Джордж и одна из подруг Мэл, бледная, со светлой неровной челкой, находятся где-то рядом, но своим знакомым Мэл представляла только меня.– Привет, это Сэм, – говорила она, – мой новый друг.Эта фраза была для ее знакомых чем-то вроде пароля, они смотрели на меня внимательнее и держались со мной приветливее, чем заслуживает незнакомец, при этом Мэл стояла ко мне почти вплотную, словно говоря: «Оцените, хорошо ли мы смотримся вместе?» Мое сердце готово было выскочить из груди, и дело было не только в музыке. Оно трепетало от радости, от крепнущей уверенности, что я поступил правильно.Мы поравнялись с баром. Вокруг было яблоку негде упасть, но, обернувшись, я увидел, что Джордж и его партнерша не отстают от нас ни на шаг. Здесь было так шумно, тесно и темно, что недолго было забыть, где ты, с кем ты и как сюда попал. У меня закружилась голова, и дело было не только в выпитом за вечер. Однако я полностью контролировал свое состояние. Вот-вот мне должна была открыться истина, осталось совсем немного, и я уже догадывался, что произойдет. Меня тянуло к Мэл, а ее ко мне, и желание росло с каждой минутой. Встречаясь взглядом, мы понимали друг друга без слов.У меня в кармане лежал кокаин. Не успел я напомнить об этом Мэл, она заказала шампанское. Нам принесли две черные бутылки с черными этикетками. Надпись золотыми буквами была сделана таким мелким шрифтом, что разобрать ее было невозможно. Мы расположились тут же, неподалеку, за столиком, на диване с высокой спинкой, который имел форму почти замкнутого круга. Я удивился, почему такое уютное местечко пустует, но заметил рядом здоровенного типа в черном костюме. Еле заметный спиральный проводок соединял рацию у него на поясе с крохотным наушником. Черт возьми, подумал я, здесь даже вышибалы смахивают на миллионеров. Ясное дело, на круглый диванчик допускались лишь сливки общества, и Мэл была из них.Удобно устроившись на диване, она деловито раскупорила первую бутылку. Она не суетилась и не взвизгивала, когда хлопнула пробка. Было видно, что шампанское Мэл пьет не по особым случаям, а просто потому, что любит. Потом почтив обнимку с Мэл мы пили шампанское в компании Джорджа и его новой приятельницы. Остальные друзья Мэл куда-то исчезли.– Черт меня возьми, как нам все это удалось? – прокричал Джордж мне в ухо.– Не спрашивай, – ответил я. – Расслабься и плыви по течению.При прочих обстоятельствах это были бы пустые слова, но теперь я посоветовал это искренне и от души. Сам я отдался этому ощущению всем сердцем, я ни о чем не думал и ни о чем не спрашивал, я плыл по течению, влекомый желанием. (Чего я желал? Мэл, разумеется.) Все происходящее казалось мне важным и необыкновенным.Первая бутылка опустела. Мэл поднялась и огляделась. Заметив дверь с зеркалом, не обшитую металлом, которую охранял еще один вышибала, она посмотрела на нас.– Не пора ли?..Вот оно, час настал. Прихватив вторую бутылку шампанского, она направилась к зеркальной двери, и, когда мы гуськом вошли внутрь, я заметил, что вышибала встал так, чтобы никто другой не мог войти в туалет следом за нами.А желающие наверняка были. Не потому, что кто-то посягал на наш кокаин. Просто такой роскоши я не видел никогда в жизни. Вдоль зеркальной стены сплошной полосой шли раковины черного мрамора. Две другие стены тоже были зеркальными, и ты видел, как череда твоих отражений уходит в бесконечность. Напротив располагались четыре кабинки из сияющего металла цвета бронзы, в каждой красовался фарфоровый унитаз благородного оттенка спелых каштанов. В пол были вмонтированы светильники, и их мягкие лучи отражались в крохотных вращающихся зеркалах на потолке, постоянно меняя направление. Чувство было такое, что ты собираешься облегчиться на космическом корабле.Но мы, ясное дело, пришли сюда не за этим. Подруга Мал открыла вторую бутылку шампанского, сделала большой глоток и передала ее Джорджу. Я отдал Мэл кокаин.– Угощайся, – сказал я с улыбкой.– С удовольствием. – Она задумчиво посмотрела на пакетик. – Знаешь что? Сегодня я хочу повеселиться по полной программе.Она осторожно развернула бумагу, досуха вытерла край раковины и осторожно высыпала все, что осталось в пакетике. Господи, она хочет, чтобы все ушло в один прием! Когда первое потрясение от этой мысли прошло, я почувствовал еще больший подъем. Этот подъем был совсем не похож на веселый и суетливый восторг школяра перед походом в парк аттракционов. Мое волнение граничило с безумием. Внешне я был спокоен и невозму-тим, как Мэл и все остальные в клубе, но изнутри был готов взорваться от напряжения, и это было такое сильное ощущение, что мне хотелось кричать от счастья. Но я не давал себе воли. Вместо этого я впитывал каждую минуту происходящего. Я делал то, что посоветовал делать Джорджу, – плыл по течению. Я знал, что, оседлав эту дивную ночь, ко мне приближается момент истины. Я должен был испытать себя. А значит, втянуть носом огромную дозу кокаина в туалете самого крутого клуба вместе с двумя едва знакомыми девчонками и запить его шампанским из горлышка, чутко откликаясь на волшебные вибрации женщины, которая желала меня не меньше, чем я вожделел ее. Все это означало, что испытание уже началось.Я вспрыгнул на огромную раковину и уселся, прислонившись спиной к зеркалу. Мэл усердно трудилась над кокаином. Белый порошок на черном мраморе смотрелся изумительно, лучи света, отражаясь от потолка, освещали его прерывистыми вспышками, точно свет рампы, который показывал, кто звезда этого шоу. Мэл ссыпала порошок горкой, вытащила свою кредитку, разделила его на четыре или пять маленьких кучек, потом снова собрала все вместе и так далее. Ловко постукивая по кокаину ребром карточки, она разбила все комочки, пока он не стал идеально ровным. Джордж передал мне шампанское, и я отхлебнул еще раз, но когда я протянул бутылку Мэл, она даже не заметила этого. Она была всецело поглощена своим занятием. Вновь и вновь, словно в трансе, она измельчала и перемешивала крохотный белый сугроб. Словно ребенок в песочнице с драгоценным песком, она зачерпывала порошок кредиткой, разгребала его, сгребала в кучки, пластиковая карточка скользила по кокаиновой ряби, как доска для серфинга по волнам, прокладывая борозды и образуя причудливые разводы. Я наблюдал за ней как зачарованный, вглядываясь в прихотливые кокаиновые фигуры, которые сулили апогей наслаждения. Я и так был на седьмом небе, а что же будет, когда я втяну кокаин? Я хотел забыться в объятиях этой ночи, я хотел слышать смех Джорджа и его девушки, я хотел еще шампанского, я хотел Мэл, немедленно, здесь и сейчас. Мэл аккуратно разделила кокаин на восемь порций, по две на каждого, восемь чертовски больших доз, которые дадут такой кайф, что мне и не снился. Игры с порошком закончились, восемь ровных грядок напоминали взвод солдат-выродков, рвущихся в бой, я уставился на них, не в силах оторвать глаз, я видел, что Мэл уже сворачивает в трубочку двадцатифунтовую банкноту, а я все смотрел на эти белые полоски, две из которых принадлежали мне, я хотел вдохнуть их немедленно, сразу обе, чтобы потом выпить еще и овладеть Мэл этой ночью... Я расправил плечи и потянулся, чтобы не-много размяться, Мэл склонилась над кокаином и поднесла к носу бумажную трубочку, чтобы втянуть в себя первую дозу, я знал – потом мой черед, я хотел прислониться к зеркалу и...– Какого черта!..Мэл взвизгнула так же неожиданно, как вспыхивают огни фейерверка. Я сразу понял, что произошло нечто ужасное. Я посмотрел на черный мраморный бортик. Кокаин исчез. И это было самое главное и самое страшное. Не только порция Мэл, но и все остальное, все восемь белых полосок. От них не осталось и следа, точно корова языком слизнула. Порошок исчез буквально в мгновение ока, я даже не успел заметить, куда он подевался. По правую руку от себя я услышал негромкое гудение. Я обернулся и увидел, что мой локоть упирается не в зеркало, а в какую то кнопку. Это была электросушилка для рук, вмонтированная в зеркальную стену.Я пустил на ветер весь наш кокаин.Одним прыжком я соскочил вниз, словно надеясь, что время потечет вспять, поток воздуха вернется обратно в сушилку, а на черном мраморе снова появятся восемь полосок кокаина. Но это не остановило струю воздуха, поскольку сушилка выключалась автоматически. Правда, теперь это уже ничего не меняло, первый же порыв сдул порошок до последней крупинки и невидимым прахом развеял его по всему туалету, не оставив и следа. Ни единой пылинки. Если бы Мэл распределила его по всему краю раковины, возможно, уцелела хотя бы часть, но место, где лежал кокаин, попало в самый эпицентр урагана.– Какого дьявола ты это сделал? – закричала Мэл, ее глаза побелели от ярости, рука, судорожно сжимавшая двадцатку, тряслась.Говорить я не мог. Мне хотелось умереть. Я бы отдал все, что у меня есть, чтобы повернуть время вспять. Джордж и его девушка еще не поняли, что произошло, и продолжали болтать и смеяться у меня за спиной. Внезапно смех подруги Мэл резко оборвался.– Ты козел! – завопила подруга Мэл. – Настоящий козел! – От негодования она начала задыхаться, и ей пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Похоже, она была из тех, кто не сознает, что его тяга к наркотику давно превратилась в зависимость. – Что нам теперь делать? Скажи, что нам теперь делать?Джордж был скорее ошарашен, чем зол, хотя мысль о том, что дружбе с новой приятельницей так внезапно пришел конец, его явно расстроила. Я продолжал молчать.Я молчал не потому, что лишился дара речи. Мне не хотелось говорить. Это было не нужно. Я получил свой урок. Это и был мой урок. Я по-смотрел на пустую бумажку из-под кокаина, на женщину, которая мгновенно охладела ко мне, на ее подругу, которая не могла наслаждаться вечером без наркотиков, на туалет, который теперь казался нелепым и безвкусным, я обвел все это глазами и услышал громовой голос, который перекрыл злые крики Мэл и ее подруги: Ты получил свой урок. Ты оказался полным ничтожеством. Посмотри на себя и на то, как ты провел этот вечер, и сравни это со своей любовью с Керсти. Ты хоть соображаешь, какого черта ты выкидываешь подобные номера? Забавно, обычно голова проясняется после кокаина, но теперь она прояснилась благодаря тому, что я его не принял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27