— сказал хладнокровно охотник, бросая кругом взгляд. — Черт бы побрал животное, которое так глупо промахнулось!Легкий дымок, подымавшийся недалеко из травы, указывал, откуда последовал выстрел. Не колеблясь, он пришпорил лошадь и бросился в этом направлении, решив отомстить за это вероломное нападение.Но почти тотчас же быстрое движение произошло в высокой траве, раздвинутой могучей рукой, и появился индеец.Это был Текучая Вода. Он держал в руке ружье, которым за минуту до этого воспользовался и дуло которого еще дымилось.— Черт возьми, вождь! — сказал весело канадец. — Нужно сознаться, у вас странная манера приветствовать своих друзей!— Пусть мой брат простит меня, это не моя вина! — отвечал индеец.— Что вы промахнулись? — прервал со смехом канадец. — Черт возьми! Я в этом уверен, пуля почти задела мои волосы.— Мой брат не хочет меня понять. Я не узнал его, иначе никогда бы не выстрелил в человека, которому обязан жизнью.— Ба! В прерии это не важно, вождь. Но несмотря на немного грубый способ меня приветствовать, я рад вас встретить!— Мой брат теперь друг вождя, он в безопасности на наших охотничьих участках.— Я это вижу! — возразил, усмехаясь, канадец.Лицо Текучей Воды опечалилось.— Мой брат не хочет простить несчастную случайность, от которой его друг в отчаянии!— Ну, ну, вождь! Не будем об этом говорить, здесь больше шуму, чем зла. Я счастлив, что ты на свободе и, по-видимому, в хорошем положении. Ты уже запасся оружием.— Вождь на своей земле! — с гордостью отвечал индеец.— Очень хорошо, согласен с этим, хотя мне кажется, что ты близко придвинулся к испанским границам.— Я не один!— Вероятно, я не хочу знать мотивов, приведших тебя сюда, это не касается меня, хотя я и подозреваю здесь настоящее индейское мщение.Зловещая улыбка заиграла на тонких губах вождя.— Мщение — добродетель краснокожих, — отвечал он глухим голосом. — Они никогда не забывают добра и никогда не прощают зла! Мой брат охотится? — продолжал индеец.— Нет, вождь, я прогуливаюсь.Текучая Вода бросил на него подозрительный взгляд: индейцы недоверчивы к тому, что им кажется неосновательным.— Итак, мой брат направляется никуда? — возразил он.— Честное слово — да. Я еду наудачу, предоставив полную свободу своей лошади.— О! Мой брат — весельчак!— Правда, я тебя уверяю, и в доказательство тотчас же, как расстанусь с тобой, поверну назад.Индеец, казалось, с минуту размышлял.— Мой брат согласился бы выкурить трубку в жилище вождя?— Не вижу причины отказать: индейское гостеприимство превосходно, а прогулка возбудит мой аппетит.— Хорошо, мой брат не пожалуется на своего друга. Пусть он следует за ним, и скоро он удовлетворит свой голод.— Иди, вождь, я следую за тобой!Индеец сделал последний дружеский жест рукой, повернулся и вошел в высокую траву, куда, не колеблясь, последовал и канадец.Едва прошло несколько минут, как они очутились в лагере команчей, так хорошо скрытом среди деревьев и кустарников, что охотник мог бы пройти мимо, не заметив его.Индейцы обладают чрезвычайной ловкостью в отношении выбора места для лагеря в прерии. Самые ловкие охотники не могли бы сравниться с ними в умении скрыть свое присутствие, даже в большом числе.Так в лагере, куда прибыл канадец в сопровождении Текучей Воды, расположилось более двухсот человек, а между тем, ничто не заставляло подозревать, что он находится так близко.Одна вещь очень удивила канадца, а именно: среди индейцев находилось значительное число женщин и детей.Краснокожие редко путешествуют с семействами, разве только в том случае, когда они сменяют место жительства. Однако, переселения эти назначены бывают заранее, а индейцам не время было теперь покидать зимние лагеря. К тому же они были слишком близко к испанским границам.Однако, несмотря на подозрения, начинавшие возникать у него в уме, канадец как дипломат, не показал и вида, что придает какое-либо значение этому необычайному для индейцев обстоятельству. Поэтому он не позволил себе никакого намека, могущего возбудить недоверчивость его подозрительных хозяев.Впрочем, прием, оказанный ему команчами, был самым дружественным: Текучая Вода особенно старался своим вниманием загладить немного грубую встречу.Канадец отвечал, как мог лучше, на любезности вождя, и радушие не переставало господствовать при их случайном свидании.Когда ужин, простой, как все индейские кушания, и составленный исключительно из дичи, был окончен, собеседники закурили свои трубки, и каждый принялся вести речь о различных вещах.Однако канадец не терял из виду цели, заставившей его отправиться в прерии и, покуривая трубку, искал способа перевести разговор на интересующую его тему: прямо он не решался обратиться к вождю, опасаясь возбудить его недоверие.Предлог, которого напрасно искал охотник, совершенно случайно предоставлен был ему самим Текучей Водой.— Мой брат знает, что скоро начинается луна мягкого овса, — сказал вождь, — и что в это время охота на бизонов особенно выгодна?— Это правда! — отвечал канадец.— Мой брат будет охоться на бизонов?— Хотел бы, но, к несчастью, я плохо знаю эти места. Бизон — животное, передвигающееся только стадом, и одному человеку нельзя охотиться на него. Мои компаньоны покинули меня, я один. На этот сезон я принужден довольствоваться сетями.— Печальное решение для храброго человека! — заметил вождь.— Ты прав, но что поделаешь?! Перед невозможностью приходится отступать. Мне жаль, нельзя и сказать как, потерять этот сезон. К несчастью, я принужден покориться своей участи.— Команчи первые охотники прерий, — сказал напыщенно вождь, — племя Красных Бизонов славное. Его тотем — бизон.— Я слышал слова, восхваляющие ловкость и мужество воинов твоего племени, вождь!Сахем гордо усмехнулся.— Бизоны — наши приятели, — сказал он. — Когда мы охотимся на них, они знают, что мы нуждаемся в их мясе и шкуре, и дают нам их, желая принести нам пользу.Канадец сделал молчаливый жест согласия. Он знал воззрение краснокожих, по которому каждый из их племени происходит от какого-нибудь животного. Ему казалось бесполезным затевать по этому поводу бесплодный спор.Вождь продолжал.— Почему бы моему брату Сумаху не поохотиться вместе с Красными Бизонами?Канадец наклонил голову, испытывая при этом неожиданном предложении большое удовольствие. Индейцы очень дорожат своей охотой, и наибольшее доказательство дружбы, какое они могут дать человеку, это — сделать подобное предложение.— По многим причинам, вождь! Мои боевые снаряды почти истощились, нужно пополнить их, а дорога до первого города, где можно достать хороший порох, длинна. Да и вы, кажется, путешествуете в данное время. Кто знает, возможно ли будет по возвращении мне присоединиться к вам?— Ooch! Мой брат — ловкий белый охотник. Ему легко проследить путь его друга!— Да, если этот след не слишком стар и если более новый не покрывает его.Текучая Вода размышлял с минуту. Охотник с беспокойством ждал результата этой немой сцены.— Пусть мой брат слушает, — начал, наконец, сахем. — Охота начнется не ранее девятого солнца после этого. Ему вполне достаточно времени, чтобы запастись порохом и вернуться.— Я согласен!— Хорошо. Красные Бизоны не путешествуют. Они собрались на великое собрание своего народа, чтобы присутствовать при жертвоприношении пленников.— А! — произнес охотник с хорошо сыгранным удивлением. — Я не знал, что команчи совершали поход против собак-апачей!— Апачи — робкие зайцы, — отвечал вождь. — Они так глубоко зарыли свой топор в землю, что не могут его найти и поднять на команчей. Пленники — бледнолицые!Произнося эти слова, сахем устремил проницательный взгляд на охотника, но тот и не поморщился.— Это меня не касается, вождь, — отвечал он беззаботно. — Я не имею ничего против, особенно если пленники — испанцы.— Мой брат не любит испанцев?— Да! Я так полагаю. Вождь должен вспомнить место, где недавно встретил меня.— Правда, у моего брата не лживый язык. Он друг краснокожих.— Я, кажется, доказал это.— Хорошо. Текучая Вода один из первых сахемов своего племени, его слово верно. Пусть мой брат отправляется за порохом, он найдет вождя в месте свидания племен.— Очень хорошо, но где это место?— Все охотники его знают! Это Теокали де Сольтепек — гора перепелок. Мой брат придет?— Постараюсь, вождь. Но ты знаешь, люди подчинены воле властителя жизни. Если я не явлюсь на свидание, так любезно предложенное, то это будет против моего желания.— Охота не начнется прежде восьмого солнца будущей луны. Вождь подождет своего брата Сумаха до девятого солнца перед охотой.Разговор принял другой оборот.Канадец остался еще час в лагере команчей, потом распрощался с ними. Сахем повторил ему приглашение, и оба расстались после искренних выражений дружбы, действительно довольные друг другом.Текучая Вода рад был случаю оплатить долг благодарности человеку, спасшему ему жизнь. Что касается охотника, то он был еще довольнее, так как добыл сведения о месте, где находились несчастные пленницы, и о судьбе их.Покинув команчей, канадец галопом помчался по дороге в гасиенду, которой и достиг за час до срока, назначенного им самим.Граф и особенно дон Мельхиор ждали его возвращения с нетерпением.Клари, не теряя времени, сообщил им результаты своих поисков и посвятил во все подробности разговора с Текучей Водой.— Теперь, — сказал он, — нам остается только первый проект, самый толковый и единственно обещающий успех. Лунный Свет с дюжиной своих товарищей отправится по следу индейцев и…— А вы? — прервал граф.— Я? — спросил он. — Я связан с вождем Красных Бизонов такими обязательствами, которые мешают мне идти против него.— Это правда! — согласился граф.— Итак, — прибавил охотник, — останьтесь здесь, дон Мельхиор. Раньше двух дней вы получите подкрепление, которое позволит вам сделать попытку освободить этих двух несчастных дам. Действуя иначе, вы только погубите себя вместе с ними.— Благодарю, — отвечал молодой человек глухим голосом.И опустив голову на руки, он остался чужд последовавшему далее разговору.Час спустя, граф и охотник сели на лошадей и направились к гасиенде дель Барио. Глава XXXV. Хижина Ночь была мрачная. Дождь, гонимый ветром, хлестал с силой. Рио-Сабина, вздувшаяся от грозы, несла с жалобным ропотом свои желтоватые мутные воды, увлекавшие стволы деревьев и всевозможные обломки.Город и лагерь были погружены в мрачное молчание, прерываемое только через длинные промежутки унылым криком: “Sentinela, alerta”! Это перекликались часовые на валу и во рву.Иногда сверкала молния и слышались удары грома, горизонт озарялся беглым фантастическим светом, затем все погружалось в еще более глубокую тишину и мрак.Среди лагеря, в жалкой хижине, которую каждый порыв ветра угрожал разрушить, два человека сидели на стульях, поставленных перед столом, покрытым картами и планами, и разговаривали при свете дымящего факела.Эта хижина была главной квартирой мексиканской армии.Один из них был отец Сандоваль, другой — дон Аннибал де Сальдибар.Вне хижины двое часовых, закутанных в свои плащи, прогуливались взад и вперед перед дверью, тихо проклиная дождь и ветер. Несколько лошадей, полностью оседланных, были привязаны к столбам и грызли удила, нетерпеливо взбивая землю копытами.— Вы видите, друг мой, — говорил дон Пелажио в тот момент, когда мы ввели читателя в хижину, — все нам благоприятствует, бог за нас!— Да, — отвечал дон Аннибал, — но генерал Карденас — старый солдат, привыкший к европейским войнам: я сомневаюсь, чтобы он попался на эту удочку.— Вы настоящий Фома неверующий, мой друг, — возразил дон Пелажио. — Сомнение — ваше свойство: хитрость, придуманная мною, слишком проста, чтобы генерал не поддался ей. Уже два дня, как мои шпионы ловко подготовили его к западне, а потом, говорю вам, я рассчитываю на всемогущего союзника.— Союзника? — спросил дон Аннибал с любопытством. — На кого?— На неизмеримую гордость генерала, — отвечал с улыбкой священник. — Вы не предполагаете, насколько этот гордый человек страдает, видя себя запертым в берлоге врагами, которых он презирает. Будьте уверены, что он поспешит воспользоваться случаем наказать нас.— Гм! — произнес дон Аннибал с мало убежденным видом.— Ну, — возразил его собеседник, — вы вечно сомневаетесь! Кроме гордости, друг мой, у него есть и честолюбие.— Как! Честолюбие?— Конечно. Генерал прибыл в Америку за тем, чтобы поправить свою карьеру и репутацию. Договор между генералом Итурбидэ и вице-королем, договор, который, говоря между нами, не будет подписан мадридскими властями, даст ему прекрасный случай отличиться. Выигранная битва возвращает испанцам надежду, мгновенно устраивает дела Фердинанда VII, выставляет на вид генерала Карденаса, заставляет короля признать его человеком необходимым, позволяет ему достичь высоких почестей и, может быть, заменить вице-короля, впавшего в немилость. Теперь вы понимаете меня?— Да, да, я вас понимаю. Вы глубоко изучили человеческие страсти, ничто не ускользает от вашего проницательного взгляда, но, может быть, вы зашли слишком далеко.— Quien sabe — кто знает? — тихо произнес дон Пелажио. Потом, внезапно переменив тему разговора, он спросил: — Вы не получали никакого известия из дель Барио?— Никакого. Это позволяет мне надеяться, что там все обстоит благополучно, иначе дон Мельхиор или Сотавенто известили бы меня.— Вы знаете, друг мой, я уже несколько раз указывал вам что вы слишком доверчивы к этому человеку.— Он был всегда верен и предан мне!— Вы это думаете, но берегитесь, вы знаете, что я редко ошибаюсь в своих предположениях. А…— А? — прервал с живостью дон Аннибал.— Я убежден, что этот человек обманывает вас и играет давно изученную роль.— Дорогой мой друг, то, что вы говорите в настоящее время, говорили мне многие. Я очень внимательно наблюдал за этим человеком и никогда не подмечал в его поведении ничего подозрительного, что оправдывало бы возводимые в его адрес подозрения.— Дай бог, мой друг, чтобы он всегда оставался таким и чтобы вы в момент, когда всего менее ожидаете этого, не были разбужены громовым ударом от своего неосторожного сна.В эту самую минуту ослепительная молния сверкнула в темноте, грянул оглушительный удар грома и рассыпался недалеко от хижины.Оба собеседника, невольно пораженные этим совпадением, остались на минуту немы и удивлены, прислушиваясь к тревожным возгласам солдат перекликавшихся в темноте. Сердца их сжались от непонятной тоски.— Может быть, это указание неба! — произнес тихо дон Пелажио.— О! Я не могу этому верить, — отвечал дон Аннибал, проводя рукой по своему лбу, покрывшемуся холодным потом.Генерал встал.— Ну, — сказал он, высовываясь наружу, — этот удар грома — последнее напряжение бури. Небо проясняется. Завтра будет великолепный день.— В котором часу рассчитываете вы ехать, генерал? — спросил его дон Аннибал.Дон Пелажио посмотрел на свои часы.— Теперь десять с половиной часов. — сказал он. — Лагерь не будет совершенно очищен до полуночи, мы отправимся в два часа с несколькими, выбранными мной людьми.— Тогда, если вы позволите, я удалюсь, чтобы немного отдохнуть до отъезда.— Хорошо, мой друг, не забудьте быть здесь в половине второго.— Это решено, генерал!Они обменялись горячим рукопожатием, и дон Аннибал направился к двери хижины.В тот момент, когда он хотел выйти, раздался звук лошадиных копыт.— Quien Vive? — вскричал часовой.— Mexico eindependencia! (Мексика и независимость!) — отвечал голос, который дон Аннибал тотчас узнал.— Que gente? (Какие люди?) — продолжал солдат.— Полковник дон Орелио Гутиеррец! — прозвучал ответ.— Пропустите! Пропустите! — кричал генерал.— Проходите! — сказал часовой.— Останьтесь, — обратился дон Пелажио к дону Аннибалу, — этот неожиданный визит принесет нам, без сомнения, важную новость.Владелец гасиенды дель Барио вновь занял место у стола.Всадники сошли с лошадей, послышалось бряцанье тяжелых шпор на утрамбованной почве, и пятеро человек вошли в хижину. Четверо остановились у двери, наполовину скрытые во мраке, пятый подошел к генералу.Это был дон Орелио.— Как произошло, полковник, — спросил генерал, не дав ему раскрыть рта, — что вы здесь, вместо того чтобы находиться на порученном вам посту?Дон Орелио почтительно поклонился своему начальнику.— Генерал, — отвечал он, — я в точности исполнял ваши приказания. Дивизия, отданная вами под мою команду, на своем месте. Но я счел долгом лично привести к вам этих четырех людей, которые желали видеть вас немедленно.— А! — сказал генерал, бросая вопросительный взгляд на незнакомцев, которых рассмотреть мешала темнота. — Кто они?— Они скажут вам это сами, генерал! Теперь, когда моя миссия исполнена, позвольте мне удалиться, чтобы пораньше вернуться к своему посту.— Идите, сеньор. Может быть, вам лучше было совсем не отлучаться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33