Приверженцы Мирамона тоже не упускали случая поживиться, но реже, положение у них в этом смысле было менее удобно, чем у Хуареса.
Бандиты как будто действовали сами по себе, а оба правительства их порицали и даже делали вид, что принимают против них меры, но этот фарс вряд ли мог кого-нибудь обмануть.
Мексика превратилась в огромный разбойничий притон, где одна половина населения грабит, а вторая — подвергается ограблению. Таково положение этой несчастной страны в описываемую эпоху. Мало что изменилось с тех пор, а если и изменилось, то в худшую сторону.
В тот день, когда начинается наша история, еще до восхода солнца жизнь в ранчо, о котором пойдет речь, кипела, несмотря на столь ранний час.
Ранчо стояло в живописнейшем месте, среди буйно разросшейся зелени, неподалеку от Рио сан Гранде. С некоторых пор там находился постоялый двор для тех, кто был застигнут ночью в пути или останавливался по какой-либо другой причине.
Во дворе полукругом стояли тюки. У костра кто коптил к завтраку тотайо, кто чинил седла мулов, которые здесь же ели свой маис.
Экипаж, заваленный чемоданами и картонками, стоял рядом с дилижансом, сделавшим остановку, чтобы починить колеса. Стали просыпаться путники, которые провели ночь под открытым небом. Некоторые прохаживались, покуривая трубки, более проворные уже оседлали коней и уехали в разных направлениях.
Скоро из дилижанса вышел кучер, задал корм мулам, запряг их и стал звать пассажиров. Разбуженные его криком, полусонные, они выходили из гостиницы и занимали в дилижансе места. Девять мексиканцев, истинных сыновей своей страны, в национальных костюмах, и два француза, одетых по-европейски.
В тот момент, когда кучер, чистокровный американец с севера, пустив в ход ругательства и проклятия, собрал, наконец, всех своих пассажиров и хотел тронуться в путь, раздался топот копыт, звон сабель, и несколько всадников в истрепанной военной форме осадили перед ранчо коней.
Этим отрядом из двадцати человек, с виду настоящих бандитов, командовал альферец или су-лейтенант. Высокий, сухощавый, с загорелым лицом и подозрительным взглядом, тоже в истрепанной форме, но прекрасно вооруженный.
— Не рано ли вы уезжаете? — крикнул лейтенант кучеру.
Американец, еще минуту назад наглый и самоуверенный, поклонился с заискивающей улыбкой и ответил подобострастным тоном.
— Какая счастливая встреча! Сеньор дон Хесус Домингус! Уж не хотите ли вы сопровождать дилижанс?
— Не сегодня! Меня привело сюда другое дело.
— О! Вы правы! Мои пассажиры не достойны столь почетной охраны. Они не так уж богаты, к тому же мне предстоит остановка в Орисабе, по меньшей мере, часа на три, чтобы починить колеса.
— Тогда прощай и ступай к дьяволу! — ответил офицер. Кучер помедлил, потом сошел с козел и приблизился к офицеру.
— У тебя есть для меня новости? — спросил офицер.
— Есть, — деланно смеясь, ответил кучер.
— Хорошие или дурные?
— Эль Рахо впереди, по дороге в Мехико! Офицер вздрогнул, но тут же овладел собой и резко ответил:
— Этого не может быть.
— Я видел его, как вижу вас. Офицер, поколебавшись, сказал:
— Спасибо! Я приму меры предосторожности. А ваши пассажиры?
— Бедняки, не считая двух слуг какого-то французского графа. Его чемоданами можно было бы наполнить целую карету. Остальными не стоит заниматься.
— Я подумаю.
— Поступайте как вам будет угодно. А сейчас мне пора, простите, что покидаю, дон Хесус. Мои пассажиры спешат.
— Ну, до свидания!
Кучер влез на козлы, хлестнул мулов, и дилижанс помчался с такой быстротой, что пассажиры на каждом повороте рисковали сломать шею.
Офицер подошел к хозяину-вентеро и надменно спросил:
— Нет здесь у вас испанского кабальеро с дамой?
— Есть, — ответил хозяин, сняв шляпу и дрожа от страха. — Довольно пожилой кабальеро и совсем молодая дама. Прибыли сюда вчера, после захода солнца, в экипаже. Видите, стоит у ворот. При них охрана. По словам солдат, они едут из Веракруса в Мексику.
— Они-то мне и нужны! Я прислан, чтобы сопровождать их до Лос-Анжелеса. Но, кажется, они не торопятся ехать. Путь долгий, не мешало бы поспешить!
В этот момент в помещении, называвшемся залой, появился богато одетый мужчина. Приподняв шляпу, он всех приветствовал, и направился к офицеру, который пошел ему навстречу.
Мужчине было лет пятьдесят пять. Совсем еще бодрый, высокого роста, очень элегантный, с благородными чертами лица, доброго и открытого.
— Я дон Антонио де Каррера, — сказал он, обращаясь к офицеру. — Случайно услышал ваш разговор с хозяином и понял, что вы должны сопровождать меня в пути.
— Совершенно верно, — вежливо ответил офицер. — В приказе указано ваше имя. Так что я к вашим услугам.
— Благодарю вас, сеньор! Моя дочь прихворнула немного, и, если не возражаете, мы выедем через несколько часов. Я просил бы вас оказать мне честь и позавтракать с нами.
— Тысячу раз благодарю вас, кабальеро, — ответил, вежливо кланяясь, офицер, — но не смею принять вашего приглашения. Вряд ли присутствие грубого солдата будет приятно даме.
— Я не настаиваю, сеньор, хотя рад был бы побеседовать с вами. Значит, решено? Мы остаемся еще на несколько часов?
— Как вам будет угодно, сеньор. Я полностью в вашем распоряжении.
После этого пожилой господин вернулся во внутренние комнаты, а офицер вышел к солдатам, которые уже расположились бивуаком. Солдаты привязали лошадей и, покуривая, разбрелись в разные стороны, с некоторым беспокойством поглядывая на мексиканцев.
Офицер что-то тихо сказал одному из солдат, после чего тот сел на лошадь и ускакал.
Около десяти утра слуги дона Антонио де Каррера запрягли лошадей, а через несколько минут вышел и он сам.
Он подал руку даме, так укутанной вуалью и мантильей, что невозможно было разглядеть ни лица ее, ни фигуры.
Лишь только дама расположилась в карете, дон Антонио повернулся к офицеру и сказал:
— Мы тронемся, когда вам будет угодно, лейтенант! Дон Хесус поклонился, солдаты сели на коней. Пожилой господин поднялся в экипаж, слуга закрыл за ним дверь и сам сел на козлы рядом с кучером. Еще четверо слуг, хорошо вооруженные, ехали за каретой.
— В путь! — скомандовал офицер.
Часть солдат ехала впереди, а часть организовала арьергард. Кучер хлестнул лошадей, и вскоре экипаж исчез в облаках пыли.
— Да хранит его Бог! — прошептал хозяин, подбрасывая на ладони две унции золота, которые ему оставил дон Антонио.
— Благородный старик. Как бы конвой дона Хесуса не оказался для него роковым.
ГЛАВА III. Разбойники
Итак, экипаж дона Антонио мчался по дороге в Орисабу, неподалеку от города сделал поворот и направился к ущелью Лас Кумбрес.
Дама, ехавшая со стариком, была совсем молоденькая, лет шестнадцати-семнадцати. Тонкие черты лица, голубые глаза с длинными ресницами, нежные бархатные щечки, прямой нос, коралловые губы и жемчужные зубы, подбородок с ямочкой, черные шелковистые кудри до плеч, матовая кожа — все это отличало обитательниц экваториальных стран от жительниц севера, с их хрупкой, болезненной красотой, и влекло к ним, внушая не только любовь, но и поклонение.
Устроившись в углу кареты в грациозной позе, утопая в волнах газа, девушка мечтательно смотрела на открывающиеся перед ней пейзажи, рассеянно отвечая отцу, который то и дело к ней обращался.
Старик, казалось, был чем-то озабочен.
— Знаешь, Долорес, — говорил он, — несмотря на заверения тех, кто стоит во главе правительства в Веракрусе, и их покровительство, я им не верю.
— Почему, отец? — спросила девушка.
— Здесь тысяча причин. Но главная — то, что я испанец, а испанцев мексиканцы терпеть не могут, ты это знаешь.
— Вы совершенно правы, отец, но мне очень хочется знать, что заставило вас внезапно покинуть Веракрус и вопреки обыкновению взять меня с собой.
— Все очень просто, дитя мое. Неотложные дела требуют моего присутствия в Мехико. С другой стороны, на политическом горизонте сгущаются тучи, и пребывание в нашей гасиенде очень скоро могло бы сделаться опасным. Потому я и решил оставить тебя у нашего родственника дона Луи де Пезаль, твоего крестного отца. Он тебя очень любит. Сам я отправлюсь дальше, в Ареналь, возьму твоего брата Мельхиора и увезу вас в столицу. Там, по крайней мере, мы будем в безопасности, если вдруг настоящее правительство будет свергнуто правительством Веракруса.
— Иной причины нет? — с легкой улыбкой спросила девушка.
— Разумеется, дорогая Долорес! А ты любопытна! Хочешь, чтобы я открыл тебе мой секрет! — Отец погрозил ей пальцем.
— Значит, есть все же секрет?
— Возможно, но пока я тебе ничего не скажу!
— Не скажете?
— Нет!
— Когда вы говорите суровым голосом и хмурите брови, настаивать бесполезно! Но может быть, вы мне скажете, зачем изменили имя, прежде чем отправиться в путешествие?
— О! С большим удовольствием! Меня слишком хорошо знают как человека богатого, а на дорогах сейчас везде рыщут разбойники.
— Только поэтому вы взяли другое имя?
— Да, дорогое дитя. Я думаю, этого вполне достаточно. Благоразумие заставило меня так поступить.
— Допустим, — произнесла Долорес с лукавым видом, склонив набок голову. И вдруг вскричала: — Взгляните, отец! Карета замедлила ход!
— В самом деле, — ответил старик. — Что бы это могло значить?
Он опустил стекло, выглянул, но ничего не увидел. Экипаж в это время въезжал в ущелье Лас Кумбрес, и дорога здесь так петляла, что дальше двадцати пяти — тридцати шагов ничего не было видно.
Старик подозвал одного из слуг, едущих за каретой.
— Что случилось, Санхес? — спросил он, — мне кажется, карета замедлила ход.
— Это правда, сеньор! — ответил Санхес. — Выехав из долины, лошади сбавили скорость. В чем причина, не знаю. Солдаты чем-то обеспокоены, перешептываются, озираются по сторонам. Словно чего-то боятся.
— Неужели на нас собираются напасть бандиты? — воскликнул старик с плохо скрываемым волнением. — Разузнайте-ка, Санхес! Место для нападения превосходное, но если наш конвой не связан с бандитами, вряд ли они осмелятся тронуть нас. Узнайте же, Санхес, и доложите мне.
Слуга тотчас же вернулся, бледный от ужаса, и прерывающимся голосом сказал:
— Мы погибли, сеньор!
— Погибли! — вскричал старик, бросив на онемевшую от ужаса дочь взгляд, полный любви и страха. — Погибли! Вы сошли с ума, Санхес! Объясните, ради бога, в чем дело?
— Сейчас вам начальник конвоя все объяснит.
Карета остановилась. Старик выглянул в окно. Солдаты окружили карету. Их было вдвое больше, чем в начале пути.
Старик понял, что попал в западню и на спасение нет ни малейшей надежды. Сопротивление бесполезно, остается лишь покориться. И все же старик решил не сдаваться сразу, предпринять все, что возможно в его положении.
Он нежно поцеловал дочь, велел ей оставаться на месте, а сам выскочил на дорогу с револьвером в каждой руке.
Солдаты не двинулись с места, хотя были удивлены его поступком.
Четверо слуг встали за своим господином, держа наготове оружие и только ожидая команды.
Санхес сказал правду. Прискакал дон Хесус Домингус, но не один, а с индейцем, невысоким и коренастым, в форме полковника регулярных войск.
Старик сразу же узнал в нем дона Фелиппе Пери Ирсобала, одного из приверженцев Хуареса. Раза два или три он видел его в Веракрусе.
— Кабальеро! — крикнул старик, — что это значит? Почему вы мешаете моему путешествию?
— Сейчас узнаете, дорогой сеньор, — усмехнулся полковник. — Именем отечества, вы арестованы!
— Арестован? По какому праву?
— По праву сильного! Надеюсь, нет нужды это объяснять?
— Другого объяснения вы не можете дать, — насмешливо ответил старик.
— Напрасно вы так думаете! Я арестую вас как шпиона, уличенного в измене отечеству!
— Вы сошли с ума, сеньор полковник! Я — шпион и изменник?!
— Сеньор! Правительство президента Хуареса давно за вами следит. Хорошо известно, почему вы с такой поспешностью оставили Веракрус и для чего отправляетесь в Мексику.
— Я еду в Мексику по коммерческим делам, и президент знает об этом, он собственноручно подписал мой пропуск и милостиво дал мне конвой, даже без моей просьбы.
— Все это так, сеньор. Наш великодушный президент не терпит строгих мер и потому не хотел подписывать приказ о вашем аресте. Он предпочел из уважения к вашим сединам дать вам возможность бежать, но ваша последняя измена переполнила чашу терпения, президент понял, что без строгих мер тут не обойтись и отдал приказ о вашем аресте.
— Могу я узнать, в чем меня обвиняют?
— Это, сеньор дон Андрес де ля Крус, вам известно лучше, чем кому бы то ни было. Ведь не зря вы изменили свое имя!
Дон Андрес, а таково было его настоящее имя, был поражен таким лицемерием, ведь имя он изменил с согласия президента, а теперь его собираются арестовать, чтобы завладеть его состоянием.
Справившись с охватившим его волнением, дон Андрес снова обратился к полковнику:
— Вы очень рискуете, сеньор. Я не какой-нибудь проходимец и не позволю безнаказанно грабить себя. В Мексике есть испанский посланник, он сумеет оградить меня от произвола.
— Если вы имеете в виду сеньора Пахеко, то не думаю, что его покровительство пошло вам на пользу. Этот кабальеро в звании полномочного посла Ее Величества Королевы Испанской, счел возможным признать правительство изменника Мирамона. Поэтому его влияние на национального президента ничтожно. К тому же все эти разговоры излишни. Угодно вам сдаться? Ведь сопротивление бесполезно. Отвечайте же!
Дон Андрес огляделся. Не было никого, кроме слуг, кто мог бы ему помочь. Он \выронил револьверы и скрестил руки на груди.
— Я вынужден покориться. Но протестую против насилия, совершенного надо мной!
— Протестуйте, дорогой сеньор. Это ваше право. Только мне до этого нет никакого дела. Дон Хесус Домингус, — обратился он к офицеру, равнодушно наблюдавшему эту сцену, — надо тщательно осмотреть багаж, а главное — все бумаги арестованного.
Старик презрительно пожал плечами
— Хорошо разыграно, — сказал он. — Только вы опоздали, кабальеро!
— Что вы хотите этим сказать?
— Что денег и ценных бумаг в моем багаже нет Я предвидел то, что произошло сейчас, и принял все меры предосторожности
— Проклятие! — вскричал полковник, стукнув кулаком по луке седла
— Только не думай ускользнуть от нас Куда ты спрятал свои богатства? Говори! Клянусь, любой ценой я добьюсь у тебя признания!
— Попробуйте, — насмешливо ответил дон Андрес, поворачиваясь к полковнику спиной
Разъяренный бандит уже не скрывал своей алчности и что-то зашептал на ухо дону Хесусу Затем, помолчав минуту, снова обратился к старику.
— Дон Андрес! В таком случае мы сейчас отправимся к вам на гасиенду, там удобнее говорить о делах Соблаговолите войти в карету! К тому же ваша дочь, без сомнения, нуждается в отдыхе
При упоминании о дочери старик побледнел и уже направился к карете, когда неожиданно прискакал всадник в черной маске
Солдаты в панике расступились
Всадник осадил лошадь и, устремив горящий взгляд на полковника, спросил угрожающим тоном
— Что здесь происходит?
Полковник натянул поводья, и его лошадь попятилась назад
Солдаты и дон Хесус осенили себя крестным знамением и прошептали
— Эль Рахо! Эль Рахо!
— Отвечайте! — крикнул всадник
Солдаты, опустив головы, стали постепенно отходить, видимо, у них не было ни малейшего желания вступать в переговоры с таинственным незнакомцем Зато дон Андрес почувствовал, как затеплилась в его сердце надежда Ему показалось, что где-то он уже слышал этот голос. И он невольно устремился к неожиданно появившемуся всаднику
Дон Хесус Домингус с позором бежал
ГЛАВА IV. Эль Рахо
Во времена, о которых идет речь в нашей истории, лишь один человек в Мексике вызывал и ужас, и любопытство, и сочувствие
Это был Эль Рахо, что значит гром
Никто не знал, кто он, откуда и чем занимается О нем ходили легенды
К концу 1857 года он неожиданно появился на дороге из Мексики в Веракрус, где установил что-то вроде полицейского надзора Останавливал дилижансы, заставлял богатых оставлять часть денег беднякам, начальников конвоя заставлял защищать от нападения сальтеадоров путников, которых им поручено сопровождать
Никто не мог сказать, молод он или стар, красив или безобразен, брюнет или блондин Он всегда носил маску Национальность его тоже невозможно было определить Он свободно говорил по-испански, по-французски, по-немецки, по-английски и по-итальянски
Он хорошо был осведомлен о том, что происходит в республике, знал не только имена и общественное положение путешественников, с которыми ему приходилось иметь дело, но еще и интимные подробности их жизни, что ставило их в неловкое положение
Но самым удивительным было то, что Эль Рахо всегда выступал против врагов один, сколько бы их ни было И неизменно обращал их в бегство
Оба президента, ведя между собой войну, сошлись в стремлении избавиться от Эль Рахо, видя в нем опасного соперника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Бандиты как будто действовали сами по себе, а оба правительства их порицали и даже делали вид, что принимают против них меры, но этот фарс вряд ли мог кого-нибудь обмануть.
Мексика превратилась в огромный разбойничий притон, где одна половина населения грабит, а вторая — подвергается ограблению. Таково положение этой несчастной страны в описываемую эпоху. Мало что изменилось с тех пор, а если и изменилось, то в худшую сторону.
В тот день, когда начинается наша история, еще до восхода солнца жизнь в ранчо, о котором пойдет речь, кипела, несмотря на столь ранний час.
Ранчо стояло в живописнейшем месте, среди буйно разросшейся зелени, неподалеку от Рио сан Гранде. С некоторых пор там находился постоялый двор для тех, кто был застигнут ночью в пути или останавливался по какой-либо другой причине.
Во дворе полукругом стояли тюки. У костра кто коптил к завтраку тотайо, кто чинил седла мулов, которые здесь же ели свой маис.
Экипаж, заваленный чемоданами и картонками, стоял рядом с дилижансом, сделавшим остановку, чтобы починить колеса. Стали просыпаться путники, которые провели ночь под открытым небом. Некоторые прохаживались, покуривая трубки, более проворные уже оседлали коней и уехали в разных направлениях.
Скоро из дилижанса вышел кучер, задал корм мулам, запряг их и стал звать пассажиров. Разбуженные его криком, полусонные, они выходили из гостиницы и занимали в дилижансе места. Девять мексиканцев, истинных сыновей своей страны, в национальных костюмах, и два француза, одетых по-европейски.
В тот момент, когда кучер, чистокровный американец с севера, пустив в ход ругательства и проклятия, собрал, наконец, всех своих пассажиров и хотел тронуться в путь, раздался топот копыт, звон сабель, и несколько всадников в истрепанной военной форме осадили перед ранчо коней.
Этим отрядом из двадцати человек, с виду настоящих бандитов, командовал альферец или су-лейтенант. Высокий, сухощавый, с загорелым лицом и подозрительным взглядом, тоже в истрепанной форме, но прекрасно вооруженный.
— Не рано ли вы уезжаете? — крикнул лейтенант кучеру.
Американец, еще минуту назад наглый и самоуверенный, поклонился с заискивающей улыбкой и ответил подобострастным тоном.
— Какая счастливая встреча! Сеньор дон Хесус Домингус! Уж не хотите ли вы сопровождать дилижанс?
— Не сегодня! Меня привело сюда другое дело.
— О! Вы правы! Мои пассажиры не достойны столь почетной охраны. Они не так уж богаты, к тому же мне предстоит остановка в Орисабе, по меньшей мере, часа на три, чтобы починить колеса.
— Тогда прощай и ступай к дьяволу! — ответил офицер. Кучер помедлил, потом сошел с козел и приблизился к офицеру.
— У тебя есть для меня новости? — спросил офицер.
— Есть, — деланно смеясь, ответил кучер.
— Хорошие или дурные?
— Эль Рахо впереди, по дороге в Мехико! Офицер вздрогнул, но тут же овладел собой и резко ответил:
— Этого не может быть.
— Я видел его, как вижу вас. Офицер, поколебавшись, сказал:
— Спасибо! Я приму меры предосторожности. А ваши пассажиры?
— Бедняки, не считая двух слуг какого-то французского графа. Его чемоданами можно было бы наполнить целую карету. Остальными не стоит заниматься.
— Я подумаю.
— Поступайте как вам будет угодно. А сейчас мне пора, простите, что покидаю, дон Хесус. Мои пассажиры спешат.
— Ну, до свидания!
Кучер влез на козлы, хлестнул мулов, и дилижанс помчался с такой быстротой, что пассажиры на каждом повороте рисковали сломать шею.
Офицер подошел к хозяину-вентеро и надменно спросил:
— Нет здесь у вас испанского кабальеро с дамой?
— Есть, — ответил хозяин, сняв шляпу и дрожа от страха. — Довольно пожилой кабальеро и совсем молодая дама. Прибыли сюда вчера, после захода солнца, в экипаже. Видите, стоит у ворот. При них охрана. По словам солдат, они едут из Веракруса в Мексику.
— Они-то мне и нужны! Я прислан, чтобы сопровождать их до Лос-Анжелеса. Но, кажется, они не торопятся ехать. Путь долгий, не мешало бы поспешить!
В этот момент в помещении, называвшемся залой, появился богато одетый мужчина. Приподняв шляпу, он всех приветствовал, и направился к офицеру, который пошел ему навстречу.
Мужчине было лет пятьдесят пять. Совсем еще бодрый, высокого роста, очень элегантный, с благородными чертами лица, доброго и открытого.
— Я дон Антонио де Каррера, — сказал он, обращаясь к офицеру. — Случайно услышал ваш разговор с хозяином и понял, что вы должны сопровождать меня в пути.
— Совершенно верно, — вежливо ответил офицер. — В приказе указано ваше имя. Так что я к вашим услугам.
— Благодарю вас, сеньор! Моя дочь прихворнула немного, и, если не возражаете, мы выедем через несколько часов. Я просил бы вас оказать мне честь и позавтракать с нами.
— Тысячу раз благодарю вас, кабальеро, — ответил, вежливо кланяясь, офицер, — но не смею принять вашего приглашения. Вряд ли присутствие грубого солдата будет приятно даме.
— Я не настаиваю, сеньор, хотя рад был бы побеседовать с вами. Значит, решено? Мы остаемся еще на несколько часов?
— Как вам будет угодно, сеньор. Я полностью в вашем распоряжении.
После этого пожилой господин вернулся во внутренние комнаты, а офицер вышел к солдатам, которые уже расположились бивуаком. Солдаты привязали лошадей и, покуривая, разбрелись в разные стороны, с некоторым беспокойством поглядывая на мексиканцев.
Офицер что-то тихо сказал одному из солдат, после чего тот сел на лошадь и ускакал.
Около десяти утра слуги дона Антонио де Каррера запрягли лошадей, а через несколько минут вышел и он сам.
Он подал руку даме, так укутанной вуалью и мантильей, что невозможно было разглядеть ни лица ее, ни фигуры.
Лишь только дама расположилась в карете, дон Антонио повернулся к офицеру и сказал:
— Мы тронемся, когда вам будет угодно, лейтенант! Дон Хесус поклонился, солдаты сели на коней. Пожилой господин поднялся в экипаж, слуга закрыл за ним дверь и сам сел на козлы рядом с кучером. Еще четверо слуг, хорошо вооруженные, ехали за каретой.
— В путь! — скомандовал офицер.
Часть солдат ехала впереди, а часть организовала арьергард. Кучер хлестнул лошадей, и вскоре экипаж исчез в облаках пыли.
— Да хранит его Бог! — прошептал хозяин, подбрасывая на ладони две унции золота, которые ему оставил дон Антонио.
— Благородный старик. Как бы конвой дона Хесуса не оказался для него роковым.
ГЛАВА III. Разбойники
Итак, экипаж дона Антонио мчался по дороге в Орисабу, неподалеку от города сделал поворот и направился к ущелью Лас Кумбрес.
Дама, ехавшая со стариком, была совсем молоденькая, лет шестнадцати-семнадцати. Тонкие черты лица, голубые глаза с длинными ресницами, нежные бархатные щечки, прямой нос, коралловые губы и жемчужные зубы, подбородок с ямочкой, черные шелковистые кудри до плеч, матовая кожа — все это отличало обитательниц экваториальных стран от жительниц севера, с их хрупкой, болезненной красотой, и влекло к ним, внушая не только любовь, но и поклонение.
Устроившись в углу кареты в грациозной позе, утопая в волнах газа, девушка мечтательно смотрела на открывающиеся перед ней пейзажи, рассеянно отвечая отцу, который то и дело к ней обращался.
Старик, казалось, был чем-то озабочен.
— Знаешь, Долорес, — говорил он, — несмотря на заверения тех, кто стоит во главе правительства в Веракрусе, и их покровительство, я им не верю.
— Почему, отец? — спросила девушка.
— Здесь тысяча причин. Но главная — то, что я испанец, а испанцев мексиканцы терпеть не могут, ты это знаешь.
— Вы совершенно правы, отец, но мне очень хочется знать, что заставило вас внезапно покинуть Веракрус и вопреки обыкновению взять меня с собой.
— Все очень просто, дитя мое. Неотложные дела требуют моего присутствия в Мехико. С другой стороны, на политическом горизонте сгущаются тучи, и пребывание в нашей гасиенде очень скоро могло бы сделаться опасным. Потому я и решил оставить тебя у нашего родственника дона Луи де Пезаль, твоего крестного отца. Он тебя очень любит. Сам я отправлюсь дальше, в Ареналь, возьму твоего брата Мельхиора и увезу вас в столицу. Там, по крайней мере, мы будем в безопасности, если вдруг настоящее правительство будет свергнуто правительством Веракруса.
— Иной причины нет? — с легкой улыбкой спросила девушка.
— Разумеется, дорогая Долорес! А ты любопытна! Хочешь, чтобы я открыл тебе мой секрет! — Отец погрозил ей пальцем.
— Значит, есть все же секрет?
— Возможно, но пока я тебе ничего не скажу!
— Не скажете?
— Нет!
— Когда вы говорите суровым голосом и хмурите брови, настаивать бесполезно! Но может быть, вы мне скажете, зачем изменили имя, прежде чем отправиться в путешествие?
— О! С большим удовольствием! Меня слишком хорошо знают как человека богатого, а на дорогах сейчас везде рыщут разбойники.
— Только поэтому вы взяли другое имя?
— Да, дорогое дитя. Я думаю, этого вполне достаточно. Благоразумие заставило меня так поступить.
— Допустим, — произнесла Долорес с лукавым видом, склонив набок голову. И вдруг вскричала: — Взгляните, отец! Карета замедлила ход!
— В самом деле, — ответил старик. — Что бы это могло значить?
Он опустил стекло, выглянул, но ничего не увидел. Экипаж в это время въезжал в ущелье Лас Кумбрес, и дорога здесь так петляла, что дальше двадцати пяти — тридцати шагов ничего не было видно.
Старик подозвал одного из слуг, едущих за каретой.
— Что случилось, Санхес? — спросил он, — мне кажется, карета замедлила ход.
— Это правда, сеньор! — ответил Санхес. — Выехав из долины, лошади сбавили скорость. В чем причина, не знаю. Солдаты чем-то обеспокоены, перешептываются, озираются по сторонам. Словно чего-то боятся.
— Неужели на нас собираются напасть бандиты? — воскликнул старик с плохо скрываемым волнением. — Разузнайте-ка, Санхес! Место для нападения превосходное, но если наш конвой не связан с бандитами, вряд ли они осмелятся тронуть нас. Узнайте же, Санхес, и доложите мне.
Слуга тотчас же вернулся, бледный от ужаса, и прерывающимся голосом сказал:
— Мы погибли, сеньор!
— Погибли! — вскричал старик, бросив на онемевшую от ужаса дочь взгляд, полный любви и страха. — Погибли! Вы сошли с ума, Санхес! Объясните, ради бога, в чем дело?
— Сейчас вам начальник конвоя все объяснит.
Карета остановилась. Старик выглянул в окно. Солдаты окружили карету. Их было вдвое больше, чем в начале пути.
Старик понял, что попал в западню и на спасение нет ни малейшей надежды. Сопротивление бесполезно, остается лишь покориться. И все же старик решил не сдаваться сразу, предпринять все, что возможно в его положении.
Он нежно поцеловал дочь, велел ей оставаться на месте, а сам выскочил на дорогу с револьвером в каждой руке.
Солдаты не двинулись с места, хотя были удивлены его поступком.
Четверо слуг встали за своим господином, держа наготове оружие и только ожидая команды.
Санхес сказал правду. Прискакал дон Хесус Домингус, но не один, а с индейцем, невысоким и коренастым, в форме полковника регулярных войск.
Старик сразу же узнал в нем дона Фелиппе Пери Ирсобала, одного из приверженцев Хуареса. Раза два или три он видел его в Веракрусе.
— Кабальеро! — крикнул старик, — что это значит? Почему вы мешаете моему путешествию?
— Сейчас узнаете, дорогой сеньор, — усмехнулся полковник. — Именем отечества, вы арестованы!
— Арестован? По какому праву?
— По праву сильного! Надеюсь, нет нужды это объяснять?
— Другого объяснения вы не можете дать, — насмешливо ответил старик.
— Напрасно вы так думаете! Я арестую вас как шпиона, уличенного в измене отечеству!
— Вы сошли с ума, сеньор полковник! Я — шпион и изменник?!
— Сеньор! Правительство президента Хуареса давно за вами следит. Хорошо известно, почему вы с такой поспешностью оставили Веракрус и для чего отправляетесь в Мексику.
— Я еду в Мексику по коммерческим делам, и президент знает об этом, он собственноручно подписал мой пропуск и милостиво дал мне конвой, даже без моей просьбы.
— Все это так, сеньор. Наш великодушный президент не терпит строгих мер и потому не хотел подписывать приказ о вашем аресте. Он предпочел из уважения к вашим сединам дать вам возможность бежать, но ваша последняя измена переполнила чашу терпения, президент понял, что без строгих мер тут не обойтись и отдал приказ о вашем аресте.
— Могу я узнать, в чем меня обвиняют?
— Это, сеньор дон Андрес де ля Крус, вам известно лучше, чем кому бы то ни было. Ведь не зря вы изменили свое имя!
Дон Андрес, а таково было его настоящее имя, был поражен таким лицемерием, ведь имя он изменил с согласия президента, а теперь его собираются арестовать, чтобы завладеть его состоянием.
Справившись с охватившим его волнением, дон Андрес снова обратился к полковнику:
— Вы очень рискуете, сеньор. Я не какой-нибудь проходимец и не позволю безнаказанно грабить себя. В Мексике есть испанский посланник, он сумеет оградить меня от произвола.
— Если вы имеете в виду сеньора Пахеко, то не думаю, что его покровительство пошло вам на пользу. Этот кабальеро в звании полномочного посла Ее Величества Королевы Испанской, счел возможным признать правительство изменника Мирамона. Поэтому его влияние на национального президента ничтожно. К тому же все эти разговоры излишни. Угодно вам сдаться? Ведь сопротивление бесполезно. Отвечайте же!
Дон Андрес огляделся. Не было никого, кроме слуг, кто мог бы ему помочь. Он \выронил револьверы и скрестил руки на груди.
— Я вынужден покориться. Но протестую против насилия, совершенного надо мной!
— Протестуйте, дорогой сеньор. Это ваше право. Только мне до этого нет никакого дела. Дон Хесус Домингус, — обратился он к офицеру, равнодушно наблюдавшему эту сцену, — надо тщательно осмотреть багаж, а главное — все бумаги арестованного.
Старик презрительно пожал плечами
— Хорошо разыграно, — сказал он. — Только вы опоздали, кабальеро!
— Что вы хотите этим сказать?
— Что денег и ценных бумаг в моем багаже нет Я предвидел то, что произошло сейчас, и принял все меры предосторожности
— Проклятие! — вскричал полковник, стукнув кулаком по луке седла
— Только не думай ускользнуть от нас Куда ты спрятал свои богатства? Говори! Клянусь, любой ценой я добьюсь у тебя признания!
— Попробуйте, — насмешливо ответил дон Андрес, поворачиваясь к полковнику спиной
Разъяренный бандит уже не скрывал своей алчности и что-то зашептал на ухо дону Хесусу Затем, помолчав минуту, снова обратился к старику.
— Дон Андрес! В таком случае мы сейчас отправимся к вам на гасиенду, там удобнее говорить о делах Соблаговолите войти в карету! К тому же ваша дочь, без сомнения, нуждается в отдыхе
При упоминании о дочери старик побледнел и уже направился к карете, когда неожиданно прискакал всадник в черной маске
Солдаты в панике расступились
Всадник осадил лошадь и, устремив горящий взгляд на полковника, спросил угрожающим тоном
— Что здесь происходит?
Полковник натянул поводья, и его лошадь попятилась назад
Солдаты и дон Хесус осенили себя крестным знамением и прошептали
— Эль Рахо! Эль Рахо!
— Отвечайте! — крикнул всадник
Солдаты, опустив головы, стали постепенно отходить, видимо, у них не было ни малейшего желания вступать в переговоры с таинственным незнакомцем Зато дон Андрес почувствовал, как затеплилась в его сердце надежда Ему показалось, что где-то он уже слышал этот голос. И он невольно устремился к неожиданно появившемуся всаднику
Дон Хесус Домингус с позором бежал
ГЛАВА IV. Эль Рахо
Во времена, о которых идет речь в нашей истории, лишь один человек в Мексике вызывал и ужас, и любопытство, и сочувствие
Это был Эль Рахо, что значит гром
Никто не знал, кто он, откуда и чем занимается О нем ходили легенды
К концу 1857 года он неожиданно появился на дороге из Мексики в Веракрус, где установил что-то вроде полицейского надзора Останавливал дилижансы, заставлял богатых оставлять часть денег беднякам, начальников конвоя заставлял защищать от нападения сальтеадоров путников, которых им поручено сопровождать
Никто не мог сказать, молод он или стар, красив или безобразен, брюнет или блондин Он всегда носил маску Национальность его тоже невозможно было определить Он свободно говорил по-испански, по-французски, по-немецки, по-английски и по-итальянски
Он хорошо был осведомлен о том, что происходит в республике, знал не только имена и общественное положение путешественников, с которыми ему приходилось иметь дело, но еще и интимные подробности их жизни, что ставило их в неловкое положение
Но самым удивительным было то, что Эль Рахо всегда выступал против врагов один, сколько бы их ни было И неизменно обращал их в бегство
Оба президента, ведя между собой войну, сошлись в стремлении избавиться от Эль Рахо, видя в нем опасного соперника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26