– Смотри-ка, седой волос! – воскликнула она. – Вот здесь. – Она потянула за волосы, пытаясь ухватить свою находку.
– Это же парик.
– Шутник! А сколько тебе лет? – спросила она, поглаживая место, откуда только что пыталась вырвать седой волос.
– Тридцать семь.
– А я думала, тридцать три. Правда, тогда я считала, что ты – Кен.
– Нет, я уже старый – слишком старый для тебя.
Его пальцы нежно скользнули по ее ключице.
– А я просто без ума от старинных вещей, – пошутила она, трогая крепкие мускулы на его волосатой груди.
Он покорно сносил это легкое шутливое поглаживание, пока ее чуткие пальчики не коснулись сосков. Дыхание со свистом вырвалось у него из груди; он поймал ее руки и прижал их к этим розовым напрягшимся бутонам.
– Так нечестно, – сдавленно пожурил он и поцеловал ее в губы.
– Я не знаю правил, – хитро улыбнулась она.
Он положил ее руки к себе на плечи и потянулся к ее ночной рубашке – двенадцать перламутровых пуговиц от ворота до талии стали серьезным испытанием его выдержки. Но когда все они были расстегнуты, он на мгновение остановился, предвкушая момент, когда распахнет на ней тонкие покровы.
И вот уже его глаза любовно обшаривали ее тело, но Эрин, как ни странно, не была ни капельки смущена. И даже когда за глазами последовали пальцы, она не испытала ни стыда, ни угрызений совести.
Он нежно взял в руки ее груди и немного приподнял их. Его глаза были полуприкрыты, а пальцы совершали мерные неторопливые движения, от которых все в ней напряглось.
– Какая ты красивая, – сказал он. – Я знал, что ты такая, – я чувствовал.
У нее перехватило дыхание, напрягшиеся горловые связки не могли больше сдерживать рвавшихся наружу чувств. Она провела пальцем по его губам.
– Пожалуйста, – только и смогла вымолвить она, прежде чем он оказался над ней, обрушивая град поцелуев на ее распростертое тело.
Его влажные и горячие губы сомкнулись вокруг розоватой вершины ее нежной груди. Он поводил головой из стороны в сторону, и язык его затрепетал, подвергая ее сладостной пытке. Он обхватил ее за бедра, прижимая их к своей возбужденной плоти. Легко и естественно она принялась двигаться в унисон с его движениями, и тогда из его горла вырвался сдавленный крик. В страстном порыве он прижал ее к себе.
И тут до него донесся тот, уже знакомый ему, глубокий и низкий стон, исходящий как будто из самых недр ее естества, отчего сердце его забилось с неимоверной, бешеной быстротой. Этот стон, ее запах и вкус, возможность касаться ее тела целиком заполнили его мозг, вытеснив оттуда все, что там только было рационального, разумного, взвешенного. Можно было считать это сумасшествием, безумием, но он полностью растворился в Эрин О'Ши.
Он вскочил с кровати – но только лишь затем, чтобы сбросить с себя одежду. Внимательно следившая за ним Эрин не испытала ни капли страха, стыда или отвращения при виде его восставшей плоти. Он сел на кровать, помог ей снять рубашку, а потом глядел на нее голодными глазами, словно желая зрительно насладиться каждым дюймом ее обнаженного тела, прежде чем накрыть его своим. Теперь, в объятиях друг друга, они были самими собой.
В один голос, словно по команде, они издали долгий, сладостный вздох. Ланс зарылся головой в ложбинку у нее между грудей, Эрин обхватила руками его спину. Его обнаженная мужественность удивительным образом дополняла ее мягкую женственность: его волосатость и ее шелковистая кожа, его крепкие мышцы и ее округлые изгибы, его вибрирующая сила – и ее манящее лоно.
Руки Ланса начали чувственное путешествие по телу Эрин. Они нащупали груди и принялись нежно ласкать их; потом, осмелев, стали теребить соски, заставив их затвердеть. Опустив голову ей на грудь, он взял сосок губами и начал катать его во рту, пока тишину спальни не прорезал крик наслаждения – лишь спустя мгновение Эрин сообразила, что он вырвался из ее груди.
Не уставая повторять его имя, Эрин изгибалась и терлась о его большое тело, но он старательно отстранял ее, упираясь рукой ей в живот. Наконец его рука стала медленно и неумолимо спускаться вниз. Как эти пальцы и ладони могут обладать такой чувственной силой? Она ахнула от прорвавшегося наружу напряжения, когда его рука, находясь в преддверии потаенного, замерла, готовая приступить к раскрытию последних секретов ее обнаженного тела.
Она ждала, когда он решится приступить к этому исследованию. А он подвергал ее сладкой пытке. Но вот наконец его пальцы осторожно разъяли мягкие створки и нежно погрузились во влажную, податливую плоть, переполненную желанием.
– Эрин, – только и вымолвил он, но интонация его голоса содержала море разных оттенков.
Изогнувшись, она выкрикнула его имя; или это было только эхом слова, прозвучавшего в ее мозгу? Но, услышав призыв, он сделал первый толчок…
И тут же замер, потрясение глядя ей в глаза.
– Боже мой, Эрин, почему ты мне не сказала? – взволнованно прошептал он.
– Я не посчитала это важным, – прошептала она в ответ.
Он не отводил от нее настойчивого взгляда.
– Ты не права. Это очень важно.
– Я не то хотела сказать. Просто сейчас это не имеет особого значения.
– Так что же тогда имеет значение?
Дрожащими пальцами она притронулась к его лицу.
– Чтобы тебе было хорошо со мной.
– О, Боже! – выдохнул он, прижимая ее к себе и ломая последнюю печать ее невинности.
Они двигались совершенно синхронно, словно в прекрасно отрепетированном танце, поднимая друг друга к таким высотам наслаждения, о существовании которых доселе не ведали.
Они не контролировали свои движения и жесты. Просто стали частью какой-то первобытной стихии, не нуждающейся ни в объяснении, ни в оправдании.
Нашептывая неразборчивые слова, Ланс подбадривал ее, ведя вслед за собой к чему-то неизведанному – к пределу, которого она еще не познала. И когда она достигла его, Ланс присоединился к ней, словно взмыв рядом на гребне волны, поднимающей их к высшей точке блаженства.
Но он не отпускал ее. Она чувствовала на щеках его хрипловатое дыхание, когда он прижимался к ней своим пылающим лицом. Он держал ее в объятиях нежно, но властно. Может, ему казалось, что она – лишь мираж и в любую минуту готова испариться, исчезнуть.
Она поудобнее устроилась под ним, обхватив его бедрами. Он издал стон, в котором ясно прозвучала нотка восторга. Она встретила его новым приливом желания, хотя сначала немного удивилась, снова почувствовав его в себе.
Только когда они оба были в полном изнеможении, он, отдышавшись, покинул ее теплую, приветливую гавань. Обняв ее, он положил ее голову к себе на грудь.
– Как ты? Тебе хорошо? – спросил он. Его пальцы нежно скользили вверх и вниз по ее спине.
– Больше, чем хорошо, – сказала она и, услышав в ответ смех, приподняла голову. – Ты смеешься? – удивленно произнесла она.
– А что тут странного?
– Для тебя это необычно. Раньше ты даже улыбался редко.
Он снова улыбнулся, но его глаза сделались серьезными.
– Я улыбаюсь, когда рядом ты, – прошептал он.
– Это правда?
– Да. – Они поцеловались. Когда ее язык проник к нему в рот и принялся трогать его изнутри, Ланс отпрянул. – Эрин, перестань, иначе я не смогу остановиться. К тому же считается, что ты больна. – Он встал и начал одеваться. – За кого ты меня принимаешь, если думаешь, что я могу так издеваться над бедной больной женщиной? Вдобавок я на государственной службе и нахожусь при исполнении. – Он скорчил зверскую физиономию. – А это был просто перерыв на обед.
Эрин захохотала.
– Ты исправляешься – вон даже шутить начал.
Он надел синие трусы. Она одобрительно покачала головой.
– Мне никогда не приходило в голову, что у тебя могут быть такие сексуальные трусы. Ты выглядишь в них почти так же здорово, как совсем голый.
Он бросил на нее насмешливый взгляд и вдруг широко улыбнулся.
– Ты наверняка говоришь это всем своим любовникам.
Она весело рассмеялась в ответ.
Одевшись, он вернулся к кровати и наклонился над Эрин.
– Ты и вправду нормально себя чувствуешь? Я вовсе не собирался быть таким ненасытным, но, Эрин, ты… – Не закончив фразы, он снова поцеловал ее. – Я не сделал тебе больно? – В его голосе безошибочно угадывались тревожные нотки.
– Нет, Ланс, мне правда хорошо. И ты не сделал мне больно – видишь ли, я сама этого хотела. – Она ласково улыбнулась, любовно откидывая прядь волос с его лба. – Все было прекрасно, я просто счастлива.
Он присел на краешек постели и взял ее руки в свои.
– Эрин, – медленно произнес он, чертя пальцем треугольник на ее ладони, а потом поднял голову и заглянул ей в глаза, – у меня появилось к тебе столько вопросов, но в постели мне не хотелось говорить о других мужчинах.
– Да, я понимаю.
Он наклонился и поцеловал ее в мягкую ложбинку между грудей, а потом еще раз – в губы.
– Я зайду к тебе позже? – спросил он, вкладывая особый смысл в свой вопрос.
– Ага, – лениво ответила она.
В этом междометии слышалось обещание.
– Тогда отдыхай. – Он осторожно поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты.
VIII
Когда несколькими часами позже она выходила из ванной, вытирая полотенцем влажные волосы, в дверь постучали. Эрин была плотно закутана в длинный махровый халат и потому сказала:
– Войдите.
В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Майка.
– Мисс О'Ши, вам звонит какой-то Барт, Вы подойдете к телефону?
Барт! Она вздрогнула и почему-то приложила палец к губам. Майк удивленно посмотрел на нее, и она сказала запнувшись:
– Д-да, я поговорю с ним. Пожалуйста, попросите его немного подождать.
– Возьмите трубку в комнате миссис Лайман – тогда вам не придется спускаться вниз.
– Спасибо, Майк.
Он был уже в дверях, как вдруг повернулся и сказал:
– Кстати, я рад, что вам лучше.
Не успела она ответить, как он опустил глаза и вышел из комнаты. При его обычном немногословии эта речь казалась верхом красноречия.
Эрин отнесла мокрое полотенце в ванную и, безжалостно раздирая волосы расческой, попыталась причесаться. Она старалась выиграть время. Что же сказать Барту? Ей так не хотелось разговаривать с ним после того, что случилось между нею и Лансом…
Едва он ушел, она тут же заснула, поэтому не успела привести в порядок свои мысли и насладиться воспоминаниями о драгоценных минутах их близости. То огромное и яркое, что между ними произошло, было еще так ново, так дорого и свято! Ей хотелось восстановить в памяти все поминутно, воскресить все свои ощущения, припомнить все его слова.
Но если не поговорить с Бартом, кто знает, что взбредет ему в голову. Он может вообразить Бог весть что, а то и сообразит, в чем дело, – и тогда неизвестно, чего ждать.
Она со вздохом вышла из спальни и направилась в комнату Мелани. Возможно, даже лучше поговорить с ним именно сейчас. На таком расстоянии всех проблем все равно не решить, поэтому нет нужды сообщать о своем намерении расторгнуть помолвку. Она сделает вид, будто ничего не произошло, а когда вернется в Хьюстон, скажет Барту, что между ними все кончено.
– Алло, – сказала Эрин в трубку.
– Ну, наконец-то! Где это ты там ходишь? Я жду у телефона уже пять минут. Надеюсь, все в порядке, крошка?
«Интересно, Барт никогда не называл меня по имени», – с неприязнью подумала она. И в тот же момент ей стало стыдно за свое раздражение, поэтому, отвечая ему, она попыталась изобразить радость:
– Все прекрасно, Барт. Извини, что не сразу подошла. – Она не стала объяснять почему.
– Как твой брат? Он тебе понравился? – грохотал в трубке голос жениха. Его добродушие и постоянно приподнятое настроение почему-то угнетали ее. Человек, который глубоко чувствует и серьезно смотрит на жизнь, не может так себя вести. Вот и сейчас он почему-то расхохотался. – Дорогая, ты что, заснула?
– Нет, я… э-э… Мы с Кеном пока еще не встретились, – пробормотала она.
– Как так? Я надеюсь, это не связано с какими-нибудь неприятностями?
– Нет-нет, – поспешно ответила она. – Просто он уехал по делам, а его жена Мелани, от которой я в восторге, решила, что пока лучше скрыть от него мой приезд. Пусть он сделает все, что наметил, и тогда возвращается.
Достаточно ли правдоподобно это звучит? Она почти никогда не врала, и ложь давалась ей нелегко. К тому же было так трудно сосредоточиться. Она все еще видела перед собой горящие страстью глаза Ланса и слышала слова любви, которые он хрипловато нашептывал ей.
– А я только вчера возвратился из Пэнхэндла. Мы ввели в строй еще одну скважину. Жаль, что тебя здесь нет, а то бы мы вместе отпраздновали.
– Как восхитительно, Барт! – воскликнула она. Зачем ему еще одна скважина? Их у него и без того около тридцати.
– Утром я первым делом позвонил в твой офис, и Бетти дала мне этот номер. Кто же тогда подошел к телефону, если, как ты говоришь, твой брат еще в отъезде? Трубку-то снял мужчина.
Да, она всегда недооценивала Барта.
– Это был, – думай, Эрин! – э-э, деловой партнер Кена. Он принес какие-то бумаги. А мы с Мелани были в саду. Поэтому я так долго и не подходила. Ему еще пришлось нас искать.
Она не хотела говорить Барту о своей болезни. С него станется ближайшим рейсом вылететь в Сан-Франциско! Прошлой осенью, когда она простудилась, утром кто-то неожиданно позвонил в дверь. Открыв, она обнаружила на пороге профессиональную сиделку, готовую приступить к работе: ее нанял Барт. Нет, она ни за что не скажет ему, что была больна.
– Когда же возвращается твой брат? И когда ты вернешься домой? Дорогая, я здесь один как перст и очень по тебе скучаю.
Так что же шептал Ланс? «Ну-ка, приподними… а-а, Эрин… Да, вот так. Да! Я подожду, ничего, я подожду тебя… Но поспеши…»
– Я тоже скучаю по тебе, Барт, – услышала она свой голос как в забытьи.
– Дорогая, я понимаю, что это для тебя очень важно, иначе бы не стал вот так сидеть, ожидая, когда ты приедешь.
– Я уверена, что ты не так уж одинок, как хочешь казаться, – мягко сказала она. – Неужели ты сократил посещение званых обедов с шести до четырех в неделю?
– Ну ладно, дорогая, не надо меня дразнить, – обиделся Барт. – Ты же знаешь, что без тебя мне это все не в радость. Поэтому приезжай поскорее. Ведь я же тебя люблю.
Эрин сглотнула. А говорил ли ей о любви Ланс? А она ему? Просто так: «Ланс, я тебя люблю»? Вряд ли, иначе она бы помнила.
– Я знаю, Барт, что ты меня любишь, – сказала она слабым голосом. – И я тебя тоже люблю.
Разве она его любит? По крайней мере не так, как ему хотелось бы. И не очень сильно. Совсем не то, что…
– Тебе ничего не нужно, например, денег? Я могу чем-то тебе помочь?
Он действительно очень добр. Но рано или поздно ей придется сказать ему, что она неожиданно и навсегда полюбила другого. Не будет ли это для него слишком большим ударом?
– Нет, Барт, мне ничего не нужно. Через день или два я дам тебе знать о своих дальнейших планах.
– Хорошо, дорогая. Ты уж там поосторожнее. В Сан-Франциско полно извращенцев.
– Ладно, я постараюсь. До свидания, Барт!
– Пока, крошка!
Эрин посмотрела на бриллиантовое кольцо у себя на пальце. Оно было великолепно: большой, чистейший воды бриллиант – камень, не имеющий цены. Но он отражал холодный свет, в нем не было теплоты. Он не мог разжечь ее сердце, как та пара голубых глаз под золотистыми бровями. В тех глазах было гораздо больше граней и изысканной игры света, чем в этом камне безупречной огранки.
Она сняла кольцо и, как сомнамбула, пройдя по коридору в спальню, подошла к туалетному столику, на котором стояла шкатулка с ее украшениями. Открыв крышку, она бросила туда кольцо и решительно щелкнула замком.
К тому моменту, когда она высушила и уложила волосы, натянула шерстяные носки и надела свитер из ангоры, ноги у нее подкашивались от усталости. Горячая ванна пошла на пользу, но после нее она чувствовала слабость и легкое головокружение. Нужно было подкрепиться.
Она спустилась вниз и побеседовала с Майком, который сидел в гостиной у телефона.
Потом прошла на кухню и зажгла свет. Дождь кончился, но было темно и облачно. Она не нашла пакетика с супом, о котором говорил Ланс, и потому поджарила себе хлеб с сыром и развела в чашке бульонный кубик.
Она уже допивала густой бульон, когда дверь кухни открылась и вошел Ланс. Ее лицо тут же просветлело. Отдавая себе отчет в том, что выглядит сейчас свежей и привлекательной, она вся зарделась в предвкушении их новой встречи. Осмелится ли он поцеловать ее здесь, зная, что рядом Майк?
Но когда Ланс закрыл за собой дверь и повернулся к ней, радостное приветствие застыло у нее на губах. Лицо у него было еще более мрачным и холодным, чем в тот день, когда она впервые увидела его на пороге этого дома. Его глаза буравили ее, как кусочки сверкающего голубого льда. Он стоял в напряженной позе, угрожающе наклонив голову.
– Я вижу, вам уже лучше. Удивительно, как много значит небольшая разминка. Физические упражнения пошли вам на пользу.
Его тон был резким, слова злыми и намеренно оскорбительными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– Это же парик.
– Шутник! А сколько тебе лет? – спросила она, поглаживая место, откуда только что пыталась вырвать седой волос.
– Тридцать семь.
– А я думала, тридцать три. Правда, тогда я считала, что ты – Кен.
– Нет, я уже старый – слишком старый для тебя.
Его пальцы нежно скользнули по ее ключице.
– А я просто без ума от старинных вещей, – пошутила она, трогая крепкие мускулы на его волосатой груди.
Он покорно сносил это легкое шутливое поглаживание, пока ее чуткие пальчики не коснулись сосков. Дыхание со свистом вырвалось у него из груди; он поймал ее руки и прижал их к этим розовым напрягшимся бутонам.
– Так нечестно, – сдавленно пожурил он и поцеловал ее в губы.
– Я не знаю правил, – хитро улыбнулась она.
Он положил ее руки к себе на плечи и потянулся к ее ночной рубашке – двенадцать перламутровых пуговиц от ворота до талии стали серьезным испытанием его выдержки. Но когда все они были расстегнуты, он на мгновение остановился, предвкушая момент, когда распахнет на ней тонкие покровы.
И вот уже его глаза любовно обшаривали ее тело, но Эрин, как ни странно, не была ни капельки смущена. И даже когда за глазами последовали пальцы, она не испытала ни стыда, ни угрызений совести.
Он нежно взял в руки ее груди и немного приподнял их. Его глаза были полуприкрыты, а пальцы совершали мерные неторопливые движения, от которых все в ней напряглось.
– Какая ты красивая, – сказал он. – Я знал, что ты такая, – я чувствовал.
У нее перехватило дыхание, напрягшиеся горловые связки не могли больше сдерживать рвавшихся наружу чувств. Она провела пальцем по его губам.
– Пожалуйста, – только и смогла вымолвить она, прежде чем он оказался над ней, обрушивая град поцелуев на ее распростертое тело.
Его влажные и горячие губы сомкнулись вокруг розоватой вершины ее нежной груди. Он поводил головой из стороны в сторону, и язык его затрепетал, подвергая ее сладостной пытке. Он обхватил ее за бедра, прижимая их к своей возбужденной плоти. Легко и естественно она принялась двигаться в унисон с его движениями, и тогда из его горла вырвался сдавленный крик. В страстном порыве он прижал ее к себе.
И тут до него донесся тот, уже знакомый ему, глубокий и низкий стон, исходящий как будто из самых недр ее естества, отчего сердце его забилось с неимоверной, бешеной быстротой. Этот стон, ее запах и вкус, возможность касаться ее тела целиком заполнили его мозг, вытеснив оттуда все, что там только было рационального, разумного, взвешенного. Можно было считать это сумасшествием, безумием, но он полностью растворился в Эрин О'Ши.
Он вскочил с кровати – но только лишь затем, чтобы сбросить с себя одежду. Внимательно следившая за ним Эрин не испытала ни капли страха, стыда или отвращения при виде его восставшей плоти. Он сел на кровать, помог ей снять рубашку, а потом глядел на нее голодными глазами, словно желая зрительно насладиться каждым дюймом ее обнаженного тела, прежде чем накрыть его своим. Теперь, в объятиях друг друга, они были самими собой.
В один голос, словно по команде, они издали долгий, сладостный вздох. Ланс зарылся головой в ложбинку у нее между грудей, Эрин обхватила руками его спину. Его обнаженная мужественность удивительным образом дополняла ее мягкую женственность: его волосатость и ее шелковистая кожа, его крепкие мышцы и ее округлые изгибы, его вибрирующая сила – и ее манящее лоно.
Руки Ланса начали чувственное путешествие по телу Эрин. Они нащупали груди и принялись нежно ласкать их; потом, осмелев, стали теребить соски, заставив их затвердеть. Опустив голову ей на грудь, он взял сосок губами и начал катать его во рту, пока тишину спальни не прорезал крик наслаждения – лишь спустя мгновение Эрин сообразила, что он вырвался из ее груди.
Не уставая повторять его имя, Эрин изгибалась и терлась о его большое тело, но он старательно отстранял ее, упираясь рукой ей в живот. Наконец его рука стала медленно и неумолимо спускаться вниз. Как эти пальцы и ладони могут обладать такой чувственной силой? Она ахнула от прорвавшегося наружу напряжения, когда его рука, находясь в преддверии потаенного, замерла, готовая приступить к раскрытию последних секретов ее обнаженного тела.
Она ждала, когда он решится приступить к этому исследованию. А он подвергал ее сладкой пытке. Но вот наконец его пальцы осторожно разъяли мягкие створки и нежно погрузились во влажную, податливую плоть, переполненную желанием.
– Эрин, – только и вымолвил он, но интонация его голоса содержала море разных оттенков.
Изогнувшись, она выкрикнула его имя; или это было только эхом слова, прозвучавшего в ее мозгу? Но, услышав призыв, он сделал первый толчок…
И тут же замер, потрясение глядя ей в глаза.
– Боже мой, Эрин, почему ты мне не сказала? – взволнованно прошептал он.
– Я не посчитала это важным, – прошептала она в ответ.
Он не отводил от нее настойчивого взгляда.
– Ты не права. Это очень важно.
– Я не то хотела сказать. Просто сейчас это не имеет особого значения.
– Так что же тогда имеет значение?
Дрожащими пальцами она притронулась к его лицу.
– Чтобы тебе было хорошо со мной.
– О, Боже! – выдохнул он, прижимая ее к себе и ломая последнюю печать ее невинности.
Они двигались совершенно синхронно, словно в прекрасно отрепетированном танце, поднимая друг друга к таким высотам наслаждения, о существовании которых доселе не ведали.
Они не контролировали свои движения и жесты. Просто стали частью какой-то первобытной стихии, не нуждающейся ни в объяснении, ни в оправдании.
Нашептывая неразборчивые слова, Ланс подбадривал ее, ведя вслед за собой к чему-то неизведанному – к пределу, которого она еще не познала. И когда она достигла его, Ланс присоединился к ней, словно взмыв рядом на гребне волны, поднимающей их к высшей точке блаженства.
Но он не отпускал ее. Она чувствовала на щеках его хрипловатое дыхание, когда он прижимался к ней своим пылающим лицом. Он держал ее в объятиях нежно, но властно. Может, ему казалось, что она – лишь мираж и в любую минуту готова испариться, исчезнуть.
Она поудобнее устроилась под ним, обхватив его бедрами. Он издал стон, в котором ясно прозвучала нотка восторга. Она встретила его новым приливом желания, хотя сначала немного удивилась, снова почувствовав его в себе.
Только когда они оба были в полном изнеможении, он, отдышавшись, покинул ее теплую, приветливую гавань. Обняв ее, он положил ее голову к себе на грудь.
– Как ты? Тебе хорошо? – спросил он. Его пальцы нежно скользили вверх и вниз по ее спине.
– Больше, чем хорошо, – сказала она и, услышав в ответ смех, приподняла голову. – Ты смеешься? – удивленно произнесла она.
– А что тут странного?
– Для тебя это необычно. Раньше ты даже улыбался редко.
Он снова улыбнулся, но его глаза сделались серьезными.
– Я улыбаюсь, когда рядом ты, – прошептал он.
– Это правда?
– Да. – Они поцеловались. Когда ее язык проник к нему в рот и принялся трогать его изнутри, Ланс отпрянул. – Эрин, перестань, иначе я не смогу остановиться. К тому же считается, что ты больна. – Он встал и начал одеваться. – За кого ты меня принимаешь, если думаешь, что я могу так издеваться над бедной больной женщиной? Вдобавок я на государственной службе и нахожусь при исполнении. – Он скорчил зверскую физиономию. – А это был просто перерыв на обед.
Эрин захохотала.
– Ты исправляешься – вон даже шутить начал.
Он надел синие трусы. Она одобрительно покачала головой.
– Мне никогда не приходило в голову, что у тебя могут быть такие сексуальные трусы. Ты выглядишь в них почти так же здорово, как совсем голый.
Он бросил на нее насмешливый взгляд и вдруг широко улыбнулся.
– Ты наверняка говоришь это всем своим любовникам.
Она весело рассмеялась в ответ.
Одевшись, он вернулся к кровати и наклонился над Эрин.
– Ты и вправду нормально себя чувствуешь? Я вовсе не собирался быть таким ненасытным, но, Эрин, ты… – Не закончив фразы, он снова поцеловал ее. – Я не сделал тебе больно? – В его голосе безошибочно угадывались тревожные нотки.
– Нет, Ланс, мне правда хорошо. И ты не сделал мне больно – видишь ли, я сама этого хотела. – Она ласково улыбнулась, любовно откидывая прядь волос с его лба. – Все было прекрасно, я просто счастлива.
Он присел на краешек постели и взял ее руки в свои.
– Эрин, – медленно произнес он, чертя пальцем треугольник на ее ладони, а потом поднял голову и заглянул ей в глаза, – у меня появилось к тебе столько вопросов, но в постели мне не хотелось говорить о других мужчинах.
– Да, я понимаю.
Он наклонился и поцеловал ее в мягкую ложбинку между грудей, а потом еще раз – в губы.
– Я зайду к тебе позже? – спросил он, вкладывая особый смысл в свой вопрос.
– Ага, – лениво ответила она.
В этом междометии слышалось обещание.
– Тогда отдыхай. – Он осторожно поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты.
VIII
Когда несколькими часами позже она выходила из ванной, вытирая полотенцем влажные волосы, в дверь постучали. Эрин была плотно закутана в длинный махровый халат и потому сказала:
– Войдите.
В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Майка.
– Мисс О'Ши, вам звонит какой-то Барт, Вы подойдете к телефону?
Барт! Она вздрогнула и почему-то приложила палец к губам. Майк удивленно посмотрел на нее, и она сказала запнувшись:
– Д-да, я поговорю с ним. Пожалуйста, попросите его немного подождать.
– Возьмите трубку в комнате миссис Лайман – тогда вам не придется спускаться вниз.
– Спасибо, Майк.
Он был уже в дверях, как вдруг повернулся и сказал:
– Кстати, я рад, что вам лучше.
Не успела она ответить, как он опустил глаза и вышел из комнаты. При его обычном немногословии эта речь казалась верхом красноречия.
Эрин отнесла мокрое полотенце в ванную и, безжалостно раздирая волосы расческой, попыталась причесаться. Она старалась выиграть время. Что же сказать Барту? Ей так не хотелось разговаривать с ним после того, что случилось между нею и Лансом…
Едва он ушел, она тут же заснула, поэтому не успела привести в порядок свои мысли и насладиться воспоминаниями о драгоценных минутах их близости. То огромное и яркое, что между ними произошло, было еще так ново, так дорого и свято! Ей хотелось восстановить в памяти все поминутно, воскресить все свои ощущения, припомнить все его слова.
Но если не поговорить с Бартом, кто знает, что взбредет ему в голову. Он может вообразить Бог весть что, а то и сообразит, в чем дело, – и тогда неизвестно, чего ждать.
Она со вздохом вышла из спальни и направилась в комнату Мелани. Возможно, даже лучше поговорить с ним именно сейчас. На таком расстоянии всех проблем все равно не решить, поэтому нет нужды сообщать о своем намерении расторгнуть помолвку. Она сделает вид, будто ничего не произошло, а когда вернется в Хьюстон, скажет Барту, что между ними все кончено.
– Алло, – сказала Эрин в трубку.
– Ну, наконец-то! Где это ты там ходишь? Я жду у телефона уже пять минут. Надеюсь, все в порядке, крошка?
«Интересно, Барт никогда не называл меня по имени», – с неприязнью подумала она. И в тот же момент ей стало стыдно за свое раздражение, поэтому, отвечая ему, она попыталась изобразить радость:
– Все прекрасно, Барт. Извини, что не сразу подошла. – Она не стала объяснять почему.
– Как твой брат? Он тебе понравился? – грохотал в трубке голос жениха. Его добродушие и постоянно приподнятое настроение почему-то угнетали ее. Человек, который глубоко чувствует и серьезно смотрит на жизнь, не может так себя вести. Вот и сейчас он почему-то расхохотался. – Дорогая, ты что, заснула?
– Нет, я… э-э… Мы с Кеном пока еще не встретились, – пробормотала она.
– Как так? Я надеюсь, это не связано с какими-нибудь неприятностями?
– Нет-нет, – поспешно ответила она. – Просто он уехал по делам, а его жена Мелани, от которой я в восторге, решила, что пока лучше скрыть от него мой приезд. Пусть он сделает все, что наметил, и тогда возвращается.
Достаточно ли правдоподобно это звучит? Она почти никогда не врала, и ложь давалась ей нелегко. К тому же было так трудно сосредоточиться. Она все еще видела перед собой горящие страстью глаза Ланса и слышала слова любви, которые он хрипловато нашептывал ей.
– А я только вчера возвратился из Пэнхэндла. Мы ввели в строй еще одну скважину. Жаль, что тебя здесь нет, а то бы мы вместе отпраздновали.
– Как восхитительно, Барт! – воскликнула она. Зачем ему еще одна скважина? Их у него и без того около тридцати.
– Утром я первым делом позвонил в твой офис, и Бетти дала мне этот номер. Кто же тогда подошел к телефону, если, как ты говоришь, твой брат еще в отъезде? Трубку-то снял мужчина.
Да, она всегда недооценивала Барта.
– Это был, – думай, Эрин! – э-э, деловой партнер Кена. Он принес какие-то бумаги. А мы с Мелани были в саду. Поэтому я так долго и не подходила. Ему еще пришлось нас искать.
Она не хотела говорить Барту о своей болезни. С него станется ближайшим рейсом вылететь в Сан-Франциско! Прошлой осенью, когда она простудилась, утром кто-то неожиданно позвонил в дверь. Открыв, она обнаружила на пороге профессиональную сиделку, готовую приступить к работе: ее нанял Барт. Нет, она ни за что не скажет ему, что была больна.
– Когда же возвращается твой брат? И когда ты вернешься домой? Дорогая, я здесь один как перст и очень по тебе скучаю.
Так что же шептал Ланс? «Ну-ка, приподними… а-а, Эрин… Да, вот так. Да! Я подожду, ничего, я подожду тебя… Но поспеши…»
– Я тоже скучаю по тебе, Барт, – услышала она свой голос как в забытьи.
– Дорогая, я понимаю, что это для тебя очень важно, иначе бы не стал вот так сидеть, ожидая, когда ты приедешь.
– Я уверена, что ты не так уж одинок, как хочешь казаться, – мягко сказала она. – Неужели ты сократил посещение званых обедов с шести до четырех в неделю?
– Ну ладно, дорогая, не надо меня дразнить, – обиделся Барт. – Ты же знаешь, что без тебя мне это все не в радость. Поэтому приезжай поскорее. Ведь я же тебя люблю.
Эрин сглотнула. А говорил ли ей о любви Ланс? А она ему? Просто так: «Ланс, я тебя люблю»? Вряд ли, иначе она бы помнила.
– Я знаю, Барт, что ты меня любишь, – сказала она слабым голосом. – И я тебя тоже люблю.
Разве она его любит? По крайней мере не так, как ему хотелось бы. И не очень сильно. Совсем не то, что…
– Тебе ничего не нужно, например, денег? Я могу чем-то тебе помочь?
Он действительно очень добр. Но рано или поздно ей придется сказать ему, что она неожиданно и навсегда полюбила другого. Не будет ли это для него слишком большим ударом?
– Нет, Барт, мне ничего не нужно. Через день или два я дам тебе знать о своих дальнейших планах.
– Хорошо, дорогая. Ты уж там поосторожнее. В Сан-Франциско полно извращенцев.
– Ладно, я постараюсь. До свидания, Барт!
– Пока, крошка!
Эрин посмотрела на бриллиантовое кольцо у себя на пальце. Оно было великолепно: большой, чистейший воды бриллиант – камень, не имеющий цены. Но он отражал холодный свет, в нем не было теплоты. Он не мог разжечь ее сердце, как та пара голубых глаз под золотистыми бровями. В тех глазах было гораздо больше граней и изысканной игры света, чем в этом камне безупречной огранки.
Она сняла кольцо и, как сомнамбула, пройдя по коридору в спальню, подошла к туалетному столику, на котором стояла шкатулка с ее украшениями. Открыв крышку, она бросила туда кольцо и решительно щелкнула замком.
К тому моменту, когда она высушила и уложила волосы, натянула шерстяные носки и надела свитер из ангоры, ноги у нее подкашивались от усталости. Горячая ванна пошла на пользу, но после нее она чувствовала слабость и легкое головокружение. Нужно было подкрепиться.
Она спустилась вниз и побеседовала с Майком, который сидел в гостиной у телефона.
Потом прошла на кухню и зажгла свет. Дождь кончился, но было темно и облачно. Она не нашла пакетика с супом, о котором говорил Ланс, и потому поджарила себе хлеб с сыром и развела в чашке бульонный кубик.
Она уже допивала густой бульон, когда дверь кухни открылась и вошел Ланс. Ее лицо тут же просветлело. Отдавая себе отчет в том, что выглядит сейчас свежей и привлекательной, она вся зарделась в предвкушении их новой встречи. Осмелится ли он поцеловать ее здесь, зная, что рядом Майк?
Но когда Ланс закрыл за собой дверь и повернулся к ней, радостное приветствие застыло у нее на губах. Лицо у него было еще более мрачным и холодным, чем в тот день, когда она впервые увидела его на пороге этого дома. Его глаза буравили ее, как кусочки сверкающего голубого льда. Он стоял в напряженной позе, угрожающе наклонив голову.
– Я вижу, вам уже лучше. Удивительно, как много значит небольшая разминка. Физические упражнения пошли вам на пользу.
Его тон был резким, слова злыми и намеренно оскорбительными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19