Шоссе сменилось бессмысленной мешаниной света и цвета. Порой из мрака выныривали какие-то образы, иногда мы попадали в стабильное время, но вскоре нас опять засасывало в воронку; в ушах ревел тайфун. Первый раз мы оказались где-то в окрестностях Лондона. Похоже, была зима, и впереди нас с объездной дороги выруливал бледно-зеленый «остин аллегро», который сердито загудел на мой «спидстер». Картина тут же сжалась, рассыпалась и превратилась в грязный трюм корабля. Машина была втиснута между двумя ящиками, ближний из которых был маркирован: «Шанхай». Рев воронки стал тише, но мы услышали другой рев – шторма. Корабль тяжело завалился на борт, и мы с Безотказэном неуверенно переглянулись: а не конец ли это нашего путешествия? Рев снова усилился, мокрый трюм сложился и исчез, тут же сменившись белой больничной палатой. Грохот стих, двигатель машины радостно заработал вхолостую. В единственной занятой постели я увидела сонную перепуганную женщину с рукой на перевязи. Я знала, что должна сказать.
– Четверг! – возбужденно закричала я.
Женщина в постели нахмурилась. Она посмотрела на Безотказэна, который радостно замахал ей рукой.
– Он не умер! – продолжала я.
Теперь я знала, что это правда. Снова поднимался шум, вскоре нас опять унесет.
– Авария – для отвода глаз! Такие, как Ахерон, так просто не умирают! Поезжай работать литтективом в Суиндон!
Женщина в постели едва успела повторить мои слова, как потолок и пол раскрылись и мы снова рухнули в водоворот. После ошеломительной смены разноцветных звуков и громкого света воронка сменилась парковкой на станции автосервиса близ черт знает какого шоссе. Буря утихла и сдохла.
– Все? – спросил Безотказэн.
– Не знаю.
Стояла ночь, уличные фонари бросали оранжевый отсвет на блестящее от недавнего дождя шоссе. К нам подъехала машина – огромный «понтиак» с большим семейством внутри. Жена ругала мужа за то, что тот уснул за рулем, дети ревели. Похоже, мы вернулись почти в ту же точку.
– Извините! – крикнула я.
Мужчина опустил стекло:
– Да?
– Какой сегодня день?
– Восемнадцатое июля, – ответила жена, тревожно глядя на него и меня.
Я поблагодарила и вернулась к Безотказэну.
– Нас забросило на три недели в прошлое? – спросил он.
– Или на пятьдесят шесть в будущее.
– Или на сто восемь.
– Я хочу выяснить, где мы.
Я выключила зажигание. Мы с Безотказэном пошли к кафетерию. За зданием виднелось шоссе, а дальше мост.
Мимо проехало несколько грузовиков с пустыми машинами на сцепке.
– Что-то не так.
– Похоже, – согласился Безотказэн. – Но что именно?
Внезапно дверь в кафетерий распахнулась, и оттуда выбралась женщина с пистолетом, подталкивая впереди себя спотыкающегося мужчину. Безотказэн затащил меня за припаркованный фургон. Мы осторожно выглянули и обнаружили, что у женщины появилась неприятная компания – из ниоткуда возникли трое мужчин, все вооруженные.
– Что за… – прошептала было я и тут вдруг поняла. – Да это же я!
Так оно и было. Я выглядела постарше, но это была определенно я. Безотказэн тоже узнал.
– Я не уверен, что мне нравится такая прическа, – сказал он.
– Тебе больше нравятся длинные волосы?
– Конечно.
У нас на глазах один из нападавших приказал другой мне бросить оружие. Другая я что-то сказала мы не расслышали – и положила пистолет на землю, выпустив своего подопечного, которого тут же схватил другой нападавший.
– Что происходит? – спросила я, окончательно запутавшись.
– Нам надо идти! – прошипел Безотказэн.
– И оставить меня на произвол судьбы?
– Смотри, – он показал на наш «спидстер». Машина чуть заметно дрожала, вокруг взвихрился ветер.
– Я не могу оставить ее – меня! – в безвыходном положении!
Безотказэн поволок меня к машине, которая раскачивалась все сильнее и вдруг начала таять.
– Подожди!
Я вырвалась, спрятала свой пистолет за колесом ближайшего автомобиля, затем бросилась к Безотказэну и прыгнула в «спидстер». Едва успела. Последовала яркая вспышка, грохот – и тишина. Я открыла глаз. Был день. Я посмотрела на Безотказэна, который сидел за рулем. Парковка исчезла, мы переместились на мирную деревенскую лужайку. Путешествие окончилось.
– Ты в порядке? – спросила я.
Безотказэн потрогал трехдневную щетину, которая непонятно как образовалась на подбородке.
– Похоже. А ты?
– Лучше некуда.
Я проверила кобуру. Пусто.
– Слушай, если я сейчас не найду сортир, я взорвусь. Словно неделю терпела.
Безотказэн страдальчески глянул на меня:
– Со мной то же самое.
Я присела за оградой. Безотказэн на негнущихся ногах перешел через дорогу и облегчился в кустах.
– Как думаешь, где мы? – крикнула я Безотказэну из-за ограды. – Или, точнее, когда?
– Машина двадцать восемь, – прохрипела рация, – ответьте, пожалуйста.
– Кто знает? – бросил он через плечо. – Но если тебя еще раз потянет на такие приключения, возьми с собой кого-нибудь другого, пожалуйста.
Почувствовав себя значительно лучше, мы снова сели в машину. Стоял чудесный день. Ясный и теплый. В воздухе висел запах сена, вдалеке слышался звук трактора, работавшего в поле.
– Что же там такое было на стоянке? – спросил Безотказэн. – Предыдущая Четверг или следующая Четверг?
Я пожала плечами:
– Не спрашивай у меня объяснений. Надеюсь, я все-таки выбралась из той переделки. Эти ребята не похожи на сборщиков пожертвований на церковные нужды.
– Скоро узнаешь.
– Догадываюсь. Интересно, кого я пыталась защитить?
– А я откуда знаю?
Я села на капот и надела темные очки. Безотказэн пошел к воротам фермы. Далеко в долине виднелась деревушка с домами серого камня, в поле мирно паслось стадо коров.
Безотказэн нашел столб с указателем расстояния.
Нам повезло.
Выяснилось, что мы в шести милях от Хэворта.
Я не слушала напарника, погрузившись в размышления о самой себе, лежавшей на больничной койке. Не увидь я себя, я бы не уехала в Суиндон, а не окажись я в Суиндоне, я не сумела бы предупредить себя о том, что надо туда поехать. Несомненно, мой папочка с легкостью разобрался бы в этом парадоксе, но я просто буксовала в тупике.
– Машина двадцать восемь, – опять сказала рация, – ответьте, пожалуйста.
Я отбросила раздумья и присмотрелась к положению солнца.
– Похоже, около полудня.
Безотказэн согласно кивнул.
– Слушай, а разве не мы – машина номер двадцать восемь? – спросил он, нахмурившись.
Я схватила микрофон:
– Машина двадцать восемь слушает.
– Наконец-то! – облегченно вздохнули на том конце. – С вами хочет говорить полковник Тоскливер из Хроностражи.
Безотказэн подошел поближе, чтобы получше слышать. Мы переглянулись, не зная, чего ждать – нагоняя, или поздравлений, или, как оказалось, того и другого вместе.
– Офицеры Нонетот и Прост, вы меня слышите? – произнес глубокий голос.
– Да, сэр.
– Хорошо. Где вы?
– В шести милях от Хэворта.
– Доехали-таки, а? – заржал он. – Отлично.
Он прокашлялся. Мы поняли: ща выдаст.
– Без протокола. Это была одна из самых отважных авантюр, какие я только видел. Вы спасли много людей и не дали этой хрени развиться в настоящую катастрофу. Можете гордиться собой. Я рад, что у нас служат два таких отважных офицера.
– Спасибо, сэр, я…
– Я еще не закончил! – рявкнул он, заставив нас обоих подскочить. – А теперь официально. Вы нарушили устав во всех пунктах, какие только можно было нарушить. И я обязан надрать вам обоим задницу за проявленную инициативу. Еще раз такое устроите – надеру. Понятно?
– Понятно, сэр.
Я посмотрела на Безотказэна. Нас интересовал только один вопрос:
– Сколько времени нас не было?
– Сейчас две тысячи шестнадцатый год, – отчеканил Тоскливер. – Вас не было тридцать один год!
28. ХЭВОРТ-ХАУС
Говорят, у Хроностражи ужасное чувство юмора. На мой вкус, оно просто раздражает. Я слышала, что они запихивают новичков в гравитационный костюм и забрасывают на недельку в будущее – просто так, шутки ради. Забаву запретили, когда один новобранец вышел за пределы Конуса и исчез. Теоретически он все еще существует – там, вне нашего времени, – но не может ни вернуться, ни связаться с нами. Подсчитано, что мы встретимся с ним примерно через четырнадцать тысяч лет – увы, он состарится всего на двенадцать минут. Шутка.
Четверг Нонетот. Жизнь в ТИПА-Сети
Мы оба стали жертвами своеобразного юмора хроностражников. Было чуть позже полудня текущего дня. Мы отсутствовали всего семь часов. Мы переставили стрелки и медленно поехали в Хэворт, приходя в себя после пережитого.
В Хэворт-хаусе полным ходом шло вечное цирковое представление – пресса. Я надеялась приехать раньше, чем нагрянут стервятники, но нас задержала дыра на автотрассе. Лидия Сандалик из «ЖАБ-ньюс» уже делала запись для обеденных новостей. Она стояла с микрофоном на ступенях крыльца Хэворт-хауса и готовилась начать репортаж. Махнула оператору, сделала серьезно-сосредоточенное лицо и начала:
– Едва над Хэворт-хаусом встало солнце, полиция начала расследование дерзкого похищения и двойного убийства. Сегодня ночью неизвестным грабителем при попытке задержать его во время кражи оригинальной рукописи «Джен Эйр» был застрелен охранник. Полиция находится на месте преступления с раннего утра и комментариев пока не дает. Совершенно ясно, что напрашивается параллель с похищением рукописи «Мартина Чезлвита», которая, несмотря на все усилия ТИПА-агентов, до сих пор не найдена. После похищения и убийства мистера Кэверли можно предположить, что подобная судьба ждет и самого Рочестера или Джен. Корпорация «Голиаф», которая неожиданно для всех прислала сюда своих представителей, тоже не дает комментариев – как обычно.
– Стоп! Отлично, дорогая, – оценил продюсер Лидии. – Теперь скажи это еще раз, но – не упоминая «Голиаф», хорошо, лапуля? Ты сама знаешь, они это вырежут.
– Ну и пусть.
– Лидс, крошка моя! Кто платит? Мне нравится свобода слова, как и всем остальным, но только в чужое эфирное время, договорились?
Она отмахнулась, заметив подъехавшую машину. Просияла и быстро зашагала навстречу, приказав оператору следовать за ней.
Тощий офицер лет сорока, с серебристыми волосами и мешками под глазами, при ее приближении возвел очи горе и изобразил улыбку, терпеливо дожидаясь, пока она подойдет и представит его.
– С нами согласился побеседовать инспектор полиции Перси Би-Шелли, отдел убийств. Скажите, инспектор, как вы думаете, это преступление связано с похищением рукописи «Мартина Чезлвита»?
Он снисходительно улыбнулся, сознавая, что сегодня вечером на него будут смотреть тридцать тысяч телезрителей.
– Пока еще слишком рано что-нибудь говорить, полный пресс-релиз появится в должное время.
– Но разве этим делом не должны заниматься литтективы Йоркшира? «Джен Эйр» – одно из самых великих сокровищ графства!
Би-Шелли перестал улыбаться.
– В отличие от других отделений ТИПА-Сети, йоркширские литтективы полагаются на регулярную полицию. Литтективы – не полицейские и не должны заниматься обыкновенным расследованием.
– Как вы полагаете, почему здесь появилась корпорация «Голиаф»?
– Интервью окончено! – рявкнул Би-Шелли – и пошел прочь сквозь толпу представителей других новостных агентств.
Пришел «Голиаф», ушел «Голиаф» – никто не собирался больше о нем спрашивать. Полиция убралась, и Лидия пошла перекусить – она занималась репортажем с самого завтрака. Через несколько минут подъехали на «спидстере» мы с Безотказэном.
– Ну-ну, – пробормотала я, выбираясь из машины. – Сандалик уже при деле. Привет, Лидс!
Лидия чуть не подавилась «смеющимся бургером», уронила его, схватила микрофон и бросилась за мной.
– Хотя литтективы и «Голиаф» делают вид, что их тут нет, – бормотала Лидия, стараясь поспевать за мной, – события приобретают интересный оборот с приездом Четверг Нонетот из ТИПА-27. Забыв о привычных процессуальных нормах, литтективы вылезли из-за столов и сами явились на место преступления.
Я остановилась, собираясь развлечься. Лидия сосредоточилась и начала интервью:
– Мисс Нонетот, скажите, что вы делаете так далеко от пределов вашей юрисдикции?
– Привет, Лидс. У тебя на губе майонез от «бургера». Они жутко соленые, не ешь ты эту дрянь. Что до дела, то, боюсь, все то же старое дерьмо: «вы понимаете, что все, что мы обнаружим, должно оставаться фа-фа-ля-ля и так далее». Сойдет?
Лидия едва скрыла улыбку:
– Ты думаешь, что оба похищения связаны?
– Мой братец Джоффи – большой твой поклонник, Лидс. Может, подпишешь фотку? Джоффи – с двумя «ф». Спасибо. Извини.
– Спасибо за помощь, Чет, – отозвалась Лидия. – Увидимся!
Мы подошли к полицейскому оцеплению и предъявили документы дежурному констеблю. Он посмотрел на бэджи, потом на нас. Судя по всему, впечатления мы не произвели. Констебль вызвал Би-Шелли:
– Сэр, тут двое уэссекских литтективов.
Би-Шелли соображал мучительно медленно. Он оглядел нас обоих с ног до головы и, аккуратно цедя слова, разъяснил:
– В Йоркшире литтективы сидят в кабинетах.
– Я читала отчеты о задержаниях. По ним это видно, – холодно ответила я.
Би-Шелли вздохнул. С учетом его отношения к яйцеголовым ТИПА-агенты, особенно из чужих регионов, явно были ему сейчас некстати.
– У меня тут два убийства, и я не хочу, чтобы на месте преступления что-нибудь трогали. Почему бы вам не подождать отчетов и начать расследование с них?
– Убийства – это, конечно, трагедия, – ответила я, – но главное тут – «Джен Эйр». Мы просто обязаны осмотреть место преступления. «Джен Эйр» – это больше меня и больше вас. Если откажете, я пошлю донесение вашему начальству с жалобой на ваше поведение.
Но Би-Шелли был то ли бесстрашен, то ли ленив, то ли черт его знает что. В конце концов, здесь ведь Йоркшир. Он поглядел на меня и тихо сказал:
– Не лезьте не в свое дело, бумагомараки.
Я шагнула вперед, он принял неприступный вид, не собираясь уступать дорогу. Ближайший офицер направился к нему, готовый прийти на помощь.
Я уже была готова взорваться, когда вмешался Безотказэн.
– Сэр, – начал он, – если бы мы медленно приблизились к цели, мы могли бы тихонько подкопаться под ситуацию, в которую вмешались.
И на лице Би-Шелли вдруг расцвела торжественная улыбка.
– В таком случае, думаю, мы постараемся изыскать для вас возможность бегло осмотреть место преступления – если, конечно, вы пообещаете ничего не трогать.
– Даю слово, – стукнул себя в грудь Безотказэн.
Они обменялись рукопожатием и перемигнулись. Вскоре нас проводили в музей.
– Как тебе удалось? – спросила я.
– Посмотри на кольцо.
Я посмотрела. На среднем пальце Прост носил большое кольцо со странным запоминающимся рисунком.
– Что это?
– Наипочтеннейшее Братство Вомбата.
Я улыбнулась.
– Итак, что мы имеем? – спросила я. – Двойное убийство и пропавшую рукопись. Взяли только рукопись, ничего больше?
– Верно, – ответил Би-Шелли.
– И охранник застрелен из его собственного оружия?
Би-Шелли остановился и вперил в меня суровый взор.
– Откуда вы знаете?
– Догадалась, – сказала я с невинным видом. – А что дали видеозаписи?
– Сейчас мы их изучаем.
– На них никого нет, правильно?
Би-Шелли посмотрел на меня с любопытством:
– Вы знаете, кто это сделал?
Я прошла следом за ним в комнату, где прежде хранилась рукопись. Посреди пола стоял опустевший нетронутый бокс, какой-то жалкий теперь и бессмысленный. Я провела пальцами по испещренной крапинками неровной поверхности стекла.
– Спасибо, Би-Шелли, вы чудо, – сказала я, отходя от бокса.
Безотказэн и Би-Шелли переглянулись и поспешили за мной.
– И все? – сказал Би-Шелли. – Это все ваше расследование?
– Я увидела все, что нужно.
– А мне ничего не скажете? – сказал Би-Шелли, рысцой догоняя меня, затем воззвал к Безотказэну. – Брат, вы-то мне скажете!
– Мы должны сказать следователю все, что узнали, Четверг. Мы ему обязаны – он же нас впустил.
Я остановилась так резко, что Би-Шелли чуть не налетел на меня.
– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Аид?
Полицейский заметно побледнел и нервно огляделся по сторонам.
– Не бойтесь, он уже далеко.
– Говорят, он умер в Венесуэле.
– Говорят, он проходит сквозь стены, – возразила я. – А еще говорят, что на ходу он становится бесцветным. Аид жив и здоров, и я должна найти его прежде, чем он возьмется за рукопись.
Би-Шелли словно съежился, осознав, кто стоит за преступлением.
– Я могу чем-нибудь помочь?
Я немного помолчала.
– Молитесь, чтобы вам никогда с ним не встретиться.
До Суиндона мы доехали без приключений. На шоссе Ml, где вылезла временная нестабильность, теперь все шло как обычно. Виктор ждал нас в кабинете. Вид у него был несколько возбужденный.
– Брэкстон все утро висел на телефоне, мекал что-то насчет страховки, которую не выплачивают, если его подчиненные лезут не в свою юрисдикцию.
– Да, обычное дерьмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34