– Но на скорую руку.
Власта ошарашенно огляделась по сторонам:
– Сотворить такое «на скорую руку»?! Да здесь неделя работы!
Я отрицательно покачала головой, искоса наблюдая за Лириданом, невозмутимо держащим меч наготове. Инстинкты наемника не купились на показную беспечность обстановки.
– Нет, отнюдь. Если иметь опыт и парочку талисманов – можно за час управиться. Был у меня в Храме один знакомый любитель иллюзий. Ручаюсь, он бы тебе раскритиковал здесь все в пух и прах. И окна-то слишком одинаковые – на настоящие не похожи, и занавески-то на них синхронно развеваются, и если внимательно поглядеть, то стена сквозь них просвечивает – словом, никуда не гоже!
Власта хихикнула, согласно наклоняя голову. Сегодня ее хорошего настроения не перешибло даже ожидание очередной пакости от Склепа Змея. Впрочем, на мой мрачно-скептический настрой эти веселенькие окошки тоже не подействовали.
– И что мы будем делать? – негромко спросил Лиридан, внимательно оглядевшись кругом, но не найдя никаких особых дверей, отодвигающихся плит, потайных ходов и прочих атрибутов каждого уважающего себя лабиринта. «Наш» лабиринт себя, видимо, не уважал. Или тщательно это скрывал, дабы его не посмели обвинить в мании величия.
– Вы – ждать, – отозвалась я, глубоко вдыхая и настраиваясь на рабочий лад. – А я – колдовать.
– Тебе помочь? – подкинулась Власта.
– Нет, спасибо. Думаю, сама разберусь. Я, кажется, знаю, где в этом лабиринте собака зарыта. Если от меня останется кучка пепла, то можете считать, что я ошиблась…
Судя по нахмурившимся лицам друзей, шутка не прошла. Я скептически фыркнула и, оглядевшись, отошла в самый дальний, темный и пыльный угол. Чародейка следила за мной испуганным взглядом, Лиридан, весь подобравшийся, как волк перед прыжком, смотрел сосредоточенно, сжав в руке клинок так, что побелели костяшки пальцев.
Я осторожно присела, подобрав под себя полы плаща – стирка его пока не входила в мои планы? – и подула на словно специально оставленную здесь для меня горсть пыли так, чтобы та разлетелась по полу ровным тонким слоем. Пыль послушно, как будто это происходило уже не в первый раз, легла легким налетом на мрамор, прикрыв собой небольшой кусочек, примерно пядь на пядь. Я удовлетворенно кивнула, сосредоточилась и быстро, как бы опасаясь передумать в самый последний момент, начертила на ней руну-Миртл. «Откройся».
Лабиринт дрогнул, сверху посыпалась каменная крошка. Власта, коротко вскрикнув, бросилась было ко мне, но на нее прыгнул сзади Лиридан, прижимая своим весом к полу. Я инстинктивно взмахнула руками, создавая вокруг себя силовой щит, и вовремя: мелкие камни застучали по нему с той стороны, как круглые горошины града по подоконнику. Попадались булыжники и побольше, упади один такой мне на голову – и завтрашнюю проблему телепортации решать бы не пришлось.
Камнепад остановился так же резко, как и начался. Лиридан недоверчиво поднял голову и оглядел пол, усеянный каменной крошкой, словно зал для отработки боевых заклинаний после практикума восьмикурсников. Под ним что-то сдавленно-возмущенно проскрежетала Власта, и наемник поспешил подняться и даже галантно подать ей руку, но разгневанная его бесцеремонностью чародейка не соизволила ею воспользоваться. Я мягким обволакивающим жестом обвела воздух перед собой, и защитный купол растворился в чуть искрящем от переизбытка магии воздухе. Руны всегда давали чересчур мощную отдачу в атмосферу, именно поэтому я не слишком любила ими пользоваться. Пройдет как минимум два часа, прежде чем энергия равномерно распределится по всему лабиринту и спичка не будет загораться просто от соприкосновения с пустотой.
– Идем? – как ни в чем не бывало спросил Лиридан, небрежно кивая на открывшийся в результате устроенного мной маленького землетрясения пролом в стене. Я неуверенно тряхнула волосами, проверяя, не кружится ли голова, и серьезно кивнула:
– Да. Я первая.
Спорить никто не стал.
В этот раз коридор отвечал моим представлениям о приличных лабиринтах: он был темным, путаным, со множеством развилок и тупиков. О последних меня пока послушно извещали сигнальники и интуиция, но совсем исключить возможность ошибки было, разумеется, невозможно. Вообще я чувствовала себя волчицей, уверенно идущей по следу: словно кто-то протянул через весь лабиринт невидимую никому, кроме меня, тоненькую ниточку, легкой тенью скользящую в двух шагах впереди. Мне казалось, что я сама даже мало что соображаю, полностью отдавшись на волю интуиции и рефлексов. Лиридан и Власта шли, иногда, чтобы не отстать, почти бежали за мной следом, стараясь ступать след в след, ибо небезосновательно полагали, что ловушек в этом, настоящем, лабиринте еще больше, чем во вчерашнем, фантомном, меня же от них хранило то безумно взыгравшее шестое чувство, заставляющее тело мчаться вперед и вперед. Несколько раз Власта пыталась что-то сказать, попросить подождать: она запыхалась, но Лиридан тут же обрывал ее, не давая договорить. Я их не слушала: мне было неинтересно, их разговоры отвлекали, сбивали с толку. Я летела вперед, чуя впереди магию, манящую меня так же сильно, как манит нежить запах свежей крови.
Мимо проносились черные дыры ответвлений коридоров, пылающие зловещим красным светом на стенах руны, скрипели старые заржавевшие решетки, кровожадно затягивавшие внутрь всякого кто по глупости их касался. Я же только усмехалась в ответ: это все казалось мне какими-то глупыми декорациями, они не могли причинить мне ни малейшего вреда, потому что та сила, которую я чувствовала почти как запах древесной коры, как легкий лихорадочный зуд на кончиках пальцев, как едва-едва ощутимое прикосновение пера к щеке, хотела, чтобы я добралась до нее.
Коридор кончился резко, вытолкнув нас в широкий светлый зал. По стенам переливались золотистым мягким светом абстрактные линии, хаотично переплетающиеся друг с другом и выбрасывающие бутоны золотых искр в покрытый сияющим напылением потолок. Пол был мраморный, но теплый. Я по наитию скинула с ног сапоги и прошлась босиком. Мрамор мягко пульсировал под голыми ступнями, шлось легко, будто по батуту. Казалось, что если я прыгну – то улечу под самый потолок.
Посреди зала на небольшом возвышении стояла статуя величественно свернувшейся в узорчатые кольца змеи, высеченная из теплого пламенно-оранжевого янтаря. Янтарь считается самым «живым» камнем из всех поделочных. Еще несколько столетий назад, когда велись магические войны, маги прятали души королей именно в янтарные статуэтки – тогда бездыханному, но не мертвому, телу не грозила никакая смерть. Сейчас же маги несколько поумнели и предпочитают не вмешиваться так явно в людские дела: меньше людей погибает. Да и Гильдия, как бы я ее ни ругала, объединяет нас, заставляя действовать именно в интересах магии и мира, а не того несчастного королишки, которому ты служишь.
Пасть змеи была открыта ровно настолько, чтобы хрупкий человек мог просунуть в нее руку до запястья. И, более того, я чувствовала, что не только должна и у меня нет другого выхода, но и могу это сделать. Я, а не кто-то другой. Не Власта, не Лиридан, не Альвира.
Я осторожно вздохнула, подошла поближе и, шутливо подмигнув змее, с замиранием сердца положила руку ей в пасть. Змея дрогнула. Янтарные челюсти сомкнулись.
Сначала я не почувствовала почти ничего: точнее – вообще ничего. Ни пола под ногами, ни зубов, схвативших запястье. Я словно вылетела из тела, удивленно глядя на него чуть со стороны. Зато еще через мгновение… Глаза распахнулись широко, до отчаянья, зрачки расширились от жуткой, невероятной, невыносимой боли, приходившей толчками. Сердце судорожно, с перебоями билось в словно оледеневшей, твердой, неподвижной грудной клетке, загнанно ударяясь о бездушные каменные ребра. Дыхание перехватило. Казалось, что вообще нет больше ничего, кроме этих безумных, сильных, страшных, сотрясающих все тело ударов сердца и… боли, мириадами тонких колких отравленных стеклянных искр вцепившейся в запястье. Руки я не чувствовала, словно ее и не было, только дикая, расползающаяся ледяной змейкой по жилам от запястья к сердцу отрава, разрастающаяся в груди в огромный огненный шар, не дающий дышать, смотреть, думать, жить…
Я, словно чувствуя и не чувствуя все это одновременно, с удивлением смотрела на свое бьющееся в болевой судороге тело, на испуганно распахнутые глаза, на замершие в безмолвном вопле болезненно искривившиеся губы… И вдруг вокруг меня – вокруг моего «второго», не связанного с телом «я» – сгустился холодно-серебристый кокон энергии, окутывающий меня, ластящийся к коже, словно чешуя…
Меня с силой отбросило от статуи, швырнув на пол, как тряпку. Виски тупо ныли, правое запястье слегка зудело, локоть я ссадила об пол. Но это было просто ничто по сравнению с тем, что было еще секунду назад. И, как ни странно, я все еще была жива…
Я осторожно села, тщательно собирая себя с пола, подтянула колени к груди, убедилась, что мышцы, хотя и без особой охоты, но все же слушаются, и только тогда решилась взглянуть на то, что осталось от моей правой руки. Она, вопреки моим пессимистичным прогнозам, все-таки наличествовала, причем в довольно бодром и действующем состоянии. На внутренней стороне запястья нестерпимо блистала настоящим золотом величественно дремлющая змея. Это была инкрустация, хотя в первый раз слышала, что такое можно сделать на живом человеке, – золото, вживленное под идеально гладкую на ощупь кожу. Страшно, жутко, дико, жестоко, неестественно, но… безумно красиво.
Вот только пульс почему-то на этой руке больше не прощупывался…
Я наконец-то вспомнила, что пришла сюда вроде бы не одна, и удивленно огляделась по сторонам, но ничего и никого не обнаружила. Ни Власту с Лириданом, ни довольно облизывающуюся сожравшую их тварь. Но долго логически рассуждать я сейчас была попросту не способна, так что молча пожала плечами и вышла из зала.
Ну нет и нет, найдутся – не маленькие ведь.
Как только я вышла из зала, за моей спиной со щелчком материализовалась плита, наглухо отрезая зал от коридора, а за руку меня схватила чуть не сошедшая с ума от беспокойства Власта:
– Ты где была?!! Мы думали, тебя там уже сожрали без хлеба!
– Подавятся, – рассеянно отозвалась я.
Лиридан, немой тенью стоявший у стены, тремя скользящими шагами подошел ко мне, положил теплые ладони на плечи и, внимательно заглянув в глаза, серьезно и тихо спросил:
– Иньярра, все в порядке?
Я неуверенно пожала плечами, честно пытаясь ответить на этот вопрос хотя бы себе самой:
– Не знаю… Наверное…
Я молча протянула ему правую руку ладонью вверх, и цепкий взгляд наемника впился в мое запястье. Брови на мгновение вскинулись – и тут же опустились. А может, мне и показалось…
– Ну и что тут не так? – непонимающе спросила Власта, тоже вскользь поглядев на золотую змею. – Кожа как кожа.
– Ты ничего не видишь?! – пораженно спросила я.
Та только удивленно отрицательно покачала головой.
– И ты тоже?! – Я резко повернулась к Лиридану.
Он мягко провел по коже большим пальцем, осторожно заглянул мне в глаза и медленно ответил:
– Нет, Иньярра. А что мы должны видеть?
Запястье колко опалил короткий жар, змея недовольно махнула мне хвостом и зашипела, настаивая на сохранении тайны. Я резко несколько раз тряхнула рукой, остужая кожу.
– Да так, уже ничего – я просто там кожу содрала, но уже, как видите, заговорила, даже сама не заметила когда, – неуклюже соврала я, не зная, куда девать глаза от тревожно следящих за мной друзей.
– Так все в порядке? – еще раз на всякий случай спросила чародейка, выжидательно наблюдая за выражением моего лица.
– Да, конечно! – постаралась как можно беспечней улыбнуться я. – Представляете, влетаю туда, оказываюсь в каком-то огромном зале, там змея – типа вчерашней, только поменьше, пока ее ухлопала, думала, с ума сойду!
– А чем ухлопала? – Во Власте тут же проснулся профессиональный интерес.
– Мечом, разумеется! – тараторила я. – Сначала оглушила силовой волной – ну по пятой аксиоме Вернера, помнишь? – а потом убила.
Чародейка понятливо закивала, увлеченно прикидывая, какой силы должно было быть заклятие, а Лиридан только скользнул по моему лицу серьезным внимательным взглядом. Не поверил. Но и с вопросами приставать не стал.
– А вы тут без меня не выяснили, куда нам идти дальше? – Я поспешно перевела разговор в другое русло, избегая смотреть ему в глаза.
– Слева – тупик, – тут же пришла мне на помощь Власта. – Справа – коридор вроде бы и прямой, без ответвлений, но… как будто по спирали закручивается… Хотя не знаю: я туда не ходила, так – сигнальниками покидалась чуть-чуть.
– Значит – идем направо? – подытожила я.
– Направо, – твердо ответил Лиридан, будто невзначай кладя руку мне на плечо и легко подталкивая вперед. Я облегченно вздохнула: слава Хранящим, не сердится. Обидеть ставшего почему-то болезненно дорогим сердцу наемника мне совсем не хотелось, но и рассказать все, что произошло там, в зале, было выше моих сил. Да и не поверят.
Коридор был ровным, довольно широким: шага три поперек. Все ловушки невесть куда сгинули, будто кто-то стер их со стен за ненадобностью так же легко, как мокрая тряпка стирает следы игры в крестики-нолики с запотевшего окна. У меня, конечно, было подозрение, до чего хотели раньше нас не допустить все эти твари, отравленные шипы, проваливающиеся под ногами плиты, но… Какой смысл пытаться преграждать дорогу той, кого зовет, как охотничий рог гончую, само охраняемое сокровище? Теперь же лабиринт расстался со своим главным секретом и не видел смысла дальше чинить нам какие-то препятствия: ну пришли люди – пусть побродят. Может, они земную породу исследовать хотят?..
Коридор и вправду немного закручивался влево, слегка опускаясь с каждым витком, заставляя нас спускаться вниз, как по винтовой лестнице. Власта шла так же напряженно, как и до этого, я – довольно равнодушно, даже без особого любопытства смотрела по сторонам, неведомым, но невероятно сильным шестым чувством зная, что нам навстречу никто не выскочит, плотоядно раззявив зубастую пасть. Лиридан тоже заметно расслабился, выпустив из рук клинок и с любопытством поглядывая вперед. То ли мой спокойный вид придал ему такой уверенности, что все в порядке, то ли что-то другое: что его интуиции может и ведьма позавидовать, я поняла уже давно.
– Как вы думаете, что это за сокровище такое? – вдруг спросила чародейка, решив хоть немного разговором разрядить казавшуюся ей нервозной ситуацию.
– Не знаю, – помедлив, откликнулся Лиридан. – Вообще ходят слухи о каком-то браслете, который носить может только особа королевского рода.
– А Альвира – королевского? – недоверчиво нахмурилась я.
– О да! – усмехнулся Лиридан. – Она – седьмая вода на киселе какому-то хиленькому, давным-давно обнищавшему, завшивевшему, а может – и почившему уже в бозе королю. Ну так, знаете: на одном солнышке онучи сушили. Зато гордится этим непомерно! Хотя сдается мне, если бы украшение действительно не давалось в руки никому, кроме дочерей королей, то Альвира вряд ли смогла бы щеголять им на балах. Артефакты – существа привередливые, их титулами не проведешь…
«Что-то ты, подруга, ошиблась чуток! – мысленно обратилась я к лениво следящей за мной взглядом змее на запястье. – Уж у меня-то, поверь, король даже нашему конюху через дорогу двоюродным кузнецом не приходился!» Та только ехидно шевельнула в ответ высунутым раздвоенным языком: мол, уж я-то лучше знаю!
– Да и вообще – титулы и звания придуманы для тех, чьи заслуги перед страной бесспорны, но народу этой страны неизвестны, – задумчиво отозвалась я. – Впрочем, иногда артефакты, даже заговоренные на кровь, ведут себя престранно…
– Например? – оживился Лиридан.
– Например, слышала я такую невыдуманную историю, что Сабля Беззвучного Наговора – это семнадцатый артефакт из Списка Тридцати Трех – была заговорена неким магом, считавшим, что болтливость женщины – это страшный грех, так, чтобы она убивала всех женщин королевского рода правящей тогда династии, если те будут изрекать больше одной фразы в тринадцать слов раз в месяц. Девушки от нечего делать перечитывали за свою жизнь всю придворную библиотеку, бродили в грустном немом одиночестве ночами под луной, сочиняли в мыслях стихи и говорили сплошными афоризмами: коротко, емко и мудро. За ними неизменно следовали недреманные писцы со свитками, дабы, не приведи Хранящие, не пропустить очередного Великого Слова и увековечить его для потомков. Замуж девушек отдавали просто со свистом: какому мужчине не хотелось иметь дома покорную, почти безмолвную жену? Королевство за счет удачных браков ширилось, процветало, пело и благоухало. Словом, все было слащаво до отвращения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Власта ошарашенно огляделась по сторонам:
– Сотворить такое «на скорую руку»?! Да здесь неделя работы!
Я отрицательно покачала головой, искоса наблюдая за Лириданом, невозмутимо держащим меч наготове. Инстинкты наемника не купились на показную беспечность обстановки.
– Нет, отнюдь. Если иметь опыт и парочку талисманов – можно за час управиться. Был у меня в Храме один знакомый любитель иллюзий. Ручаюсь, он бы тебе раскритиковал здесь все в пух и прах. И окна-то слишком одинаковые – на настоящие не похожи, и занавески-то на них синхронно развеваются, и если внимательно поглядеть, то стена сквозь них просвечивает – словом, никуда не гоже!
Власта хихикнула, согласно наклоняя голову. Сегодня ее хорошего настроения не перешибло даже ожидание очередной пакости от Склепа Змея. Впрочем, на мой мрачно-скептический настрой эти веселенькие окошки тоже не подействовали.
– И что мы будем делать? – негромко спросил Лиридан, внимательно оглядевшись кругом, но не найдя никаких особых дверей, отодвигающихся плит, потайных ходов и прочих атрибутов каждого уважающего себя лабиринта. «Наш» лабиринт себя, видимо, не уважал. Или тщательно это скрывал, дабы его не посмели обвинить в мании величия.
– Вы – ждать, – отозвалась я, глубоко вдыхая и настраиваясь на рабочий лад. – А я – колдовать.
– Тебе помочь? – подкинулась Власта.
– Нет, спасибо. Думаю, сама разберусь. Я, кажется, знаю, где в этом лабиринте собака зарыта. Если от меня останется кучка пепла, то можете считать, что я ошиблась…
Судя по нахмурившимся лицам друзей, шутка не прошла. Я скептически фыркнула и, оглядевшись, отошла в самый дальний, темный и пыльный угол. Чародейка следила за мной испуганным взглядом, Лиридан, весь подобравшийся, как волк перед прыжком, смотрел сосредоточенно, сжав в руке клинок так, что побелели костяшки пальцев.
Я осторожно присела, подобрав под себя полы плаща – стирка его пока не входила в мои планы? – и подула на словно специально оставленную здесь для меня горсть пыли так, чтобы та разлетелась по полу ровным тонким слоем. Пыль послушно, как будто это происходило уже не в первый раз, легла легким налетом на мрамор, прикрыв собой небольшой кусочек, примерно пядь на пядь. Я удовлетворенно кивнула, сосредоточилась и быстро, как бы опасаясь передумать в самый последний момент, начертила на ней руну-Миртл. «Откройся».
Лабиринт дрогнул, сверху посыпалась каменная крошка. Власта, коротко вскрикнув, бросилась было ко мне, но на нее прыгнул сзади Лиридан, прижимая своим весом к полу. Я инстинктивно взмахнула руками, создавая вокруг себя силовой щит, и вовремя: мелкие камни застучали по нему с той стороны, как круглые горошины града по подоконнику. Попадались булыжники и побольше, упади один такой мне на голову – и завтрашнюю проблему телепортации решать бы не пришлось.
Камнепад остановился так же резко, как и начался. Лиридан недоверчиво поднял голову и оглядел пол, усеянный каменной крошкой, словно зал для отработки боевых заклинаний после практикума восьмикурсников. Под ним что-то сдавленно-возмущенно проскрежетала Власта, и наемник поспешил подняться и даже галантно подать ей руку, но разгневанная его бесцеремонностью чародейка не соизволила ею воспользоваться. Я мягким обволакивающим жестом обвела воздух перед собой, и защитный купол растворился в чуть искрящем от переизбытка магии воздухе. Руны всегда давали чересчур мощную отдачу в атмосферу, именно поэтому я не слишком любила ими пользоваться. Пройдет как минимум два часа, прежде чем энергия равномерно распределится по всему лабиринту и спичка не будет загораться просто от соприкосновения с пустотой.
– Идем? – как ни в чем не бывало спросил Лиридан, небрежно кивая на открывшийся в результате устроенного мной маленького землетрясения пролом в стене. Я неуверенно тряхнула волосами, проверяя, не кружится ли голова, и серьезно кивнула:
– Да. Я первая.
Спорить никто не стал.
В этот раз коридор отвечал моим представлениям о приличных лабиринтах: он был темным, путаным, со множеством развилок и тупиков. О последних меня пока послушно извещали сигнальники и интуиция, но совсем исключить возможность ошибки было, разумеется, невозможно. Вообще я чувствовала себя волчицей, уверенно идущей по следу: словно кто-то протянул через весь лабиринт невидимую никому, кроме меня, тоненькую ниточку, легкой тенью скользящую в двух шагах впереди. Мне казалось, что я сама даже мало что соображаю, полностью отдавшись на волю интуиции и рефлексов. Лиридан и Власта шли, иногда, чтобы не отстать, почти бежали за мной следом, стараясь ступать след в след, ибо небезосновательно полагали, что ловушек в этом, настоящем, лабиринте еще больше, чем во вчерашнем, фантомном, меня же от них хранило то безумно взыгравшее шестое чувство, заставляющее тело мчаться вперед и вперед. Несколько раз Власта пыталась что-то сказать, попросить подождать: она запыхалась, но Лиридан тут же обрывал ее, не давая договорить. Я их не слушала: мне было неинтересно, их разговоры отвлекали, сбивали с толку. Я летела вперед, чуя впереди магию, манящую меня так же сильно, как манит нежить запах свежей крови.
Мимо проносились черные дыры ответвлений коридоров, пылающие зловещим красным светом на стенах руны, скрипели старые заржавевшие решетки, кровожадно затягивавшие внутрь всякого кто по глупости их касался. Я же только усмехалась в ответ: это все казалось мне какими-то глупыми декорациями, они не могли причинить мне ни малейшего вреда, потому что та сила, которую я чувствовала почти как запах древесной коры, как легкий лихорадочный зуд на кончиках пальцев, как едва-едва ощутимое прикосновение пера к щеке, хотела, чтобы я добралась до нее.
Коридор кончился резко, вытолкнув нас в широкий светлый зал. По стенам переливались золотистым мягким светом абстрактные линии, хаотично переплетающиеся друг с другом и выбрасывающие бутоны золотых искр в покрытый сияющим напылением потолок. Пол был мраморный, но теплый. Я по наитию скинула с ног сапоги и прошлась босиком. Мрамор мягко пульсировал под голыми ступнями, шлось легко, будто по батуту. Казалось, что если я прыгну – то улечу под самый потолок.
Посреди зала на небольшом возвышении стояла статуя величественно свернувшейся в узорчатые кольца змеи, высеченная из теплого пламенно-оранжевого янтаря. Янтарь считается самым «живым» камнем из всех поделочных. Еще несколько столетий назад, когда велись магические войны, маги прятали души королей именно в янтарные статуэтки – тогда бездыханному, но не мертвому, телу не грозила никакая смерть. Сейчас же маги несколько поумнели и предпочитают не вмешиваться так явно в людские дела: меньше людей погибает. Да и Гильдия, как бы я ее ни ругала, объединяет нас, заставляя действовать именно в интересах магии и мира, а не того несчастного королишки, которому ты служишь.
Пасть змеи была открыта ровно настолько, чтобы хрупкий человек мог просунуть в нее руку до запястья. И, более того, я чувствовала, что не только должна и у меня нет другого выхода, но и могу это сделать. Я, а не кто-то другой. Не Власта, не Лиридан, не Альвира.
Я осторожно вздохнула, подошла поближе и, шутливо подмигнув змее, с замиранием сердца положила руку ей в пасть. Змея дрогнула. Янтарные челюсти сомкнулись.
Сначала я не почувствовала почти ничего: точнее – вообще ничего. Ни пола под ногами, ни зубов, схвативших запястье. Я словно вылетела из тела, удивленно глядя на него чуть со стороны. Зато еще через мгновение… Глаза распахнулись широко, до отчаянья, зрачки расширились от жуткой, невероятной, невыносимой боли, приходившей толчками. Сердце судорожно, с перебоями билось в словно оледеневшей, твердой, неподвижной грудной клетке, загнанно ударяясь о бездушные каменные ребра. Дыхание перехватило. Казалось, что вообще нет больше ничего, кроме этих безумных, сильных, страшных, сотрясающих все тело ударов сердца и… боли, мириадами тонких колких отравленных стеклянных искр вцепившейся в запястье. Руки я не чувствовала, словно ее и не было, только дикая, расползающаяся ледяной змейкой по жилам от запястья к сердцу отрава, разрастающаяся в груди в огромный огненный шар, не дающий дышать, смотреть, думать, жить…
Я, словно чувствуя и не чувствуя все это одновременно, с удивлением смотрела на свое бьющееся в болевой судороге тело, на испуганно распахнутые глаза, на замершие в безмолвном вопле болезненно искривившиеся губы… И вдруг вокруг меня – вокруг моего «второго», не связанного с телом «я» – сгустился холодно-серебристый кокон энергии, окутывающий меня, ластящийся к коже, словно чешуя…
Меня с силой отбросило от статуи, швырнув на пол, как тряпку. Виски тупо ныли, правое запястье слегка зудело, локоть я ссадила об пол. Но это было просто ничто по сравнению с тем, что было еще секунду назад. И, как ни странно, я все еще была жива…
Я осторожно села, тщательно собирая себя с пола, подтянула колени к груди, убедилась, что мышцы, хотя и без особой охоты, но все же слушаются, и только тогда решилась взглянуть на то, что осталось от моей правой руки. Она, вопреки моим пессимистичным прогнозам, все-таки наличествовала, причем в довольно бодром и действующем состоянии. На внутренней стороне запястья нестерпимо блистала настоящим золотом величественно дремлющая змея. Это была инкрустация, хотя в первый раз слышала, что такое можно сделать на живом человеке, – золото, вживленное под идеально гладкую на ощупь кожу. Страшно, жутко, дико, жестоко, неестественно, но… безумно красиво.
Вот только пульс почему-то на этой руке больше не прощупывался…
Я наконец-то вспомнила, что пришла сюда вроде бы не одна, и удивленно огляделась по сторонам, но ничего и никого не обнаружила. Ни Власту с Лириданом, ни довольно облизывающуюся сожравшую их тварь. Но долго логически рассуждать я сейчас была попросту не способна, так что молча пожала плечами и вышла из зала.
Ну нет и нет, найдутся – не маленькие ведь.
Как только я вышла из зала, за моей спиной со щелчком материализовалась плита, наглухо отрезая зал от коридора, а за руку меня схватила чуть не сошедшая с ума от беспокойства Власта:
– Ты где была?!! Мы думали, тебя там уже сожрали без хлеба!
– Подавятся, – рассеянно отозвалась я.
Лиридан, немой тенью стоявший у стены, тремя скользящими шагами подошел ко мне, положил теплые ладони на плечи и, внимательно заглянув в глаза, серьезно и тихо спросил:
– Иньярра, все в порядке?
Я неуверенно пожала плечами, честно пытаясь ответить на этот вопрос хотя бы себе самой:
– Не знаю… Наверное…
Я молча протянула ему правую руку ладонью вверх, и цепкий взгляд наемника впился в мое запястье. Брови на мгновение вскинулись – и тут же опустились. А может, мне и показалось…
– Ну и что тут не так? – непонимающе спросила Власта, тоже вскользь поглядев на золотую змею. – Кожа как кожа.
– Ты ничего не видишь?! – пораженно спросила я.
Та только удивленно отрицательно покачала головой.
– И ты тоже?! – Я резко повернулась к Лиридану.
Он мягко провел по коже большим пальцем, осторожно заглянул мне в глаза и медленно ответил:
– Нет, Иньярра. А что мы должны видеть?
Запястье колко опалил короткий жар, змея недовольно махнула мне хвостом и зашипела, настаивая на сохранении тайны. Я резко несколько раз тряхнула рукой, остужая кожу.
– Да так, уже ничего – я просто там кожу содрала, но уже, как видите, заговорила, даже сама не заметила когда, – неуклюже соврала я, не зная, куда девать глаза от тревожно следящих за мной друзей.
– Так все в порядке? – еще раз на всякий случай спросила чародейка, выжидательно наблюдая за выражением моего лица.
– Да, конечно! – постаралась как можно беспечней улыбнуться я. – Представляете, влетаю туда, оказываюсь в каком-то огромном зале, там змея – типа вчерашней, только поменьше, пока ее ухлопала, думала, с ума сойду!
– А чем ухлопала? – Во Власте тут же проснулся профессиональный интерес.
– Мечом, разумеется! – тараторила я. – Сначала оглушила силовой волной – ну по пятой аксиоме Вернера, помнишь? – а потом убила.
Чародейка понятливо закивала, увлеченно прикидывая, какой силы должно было быть заклятие, а Лиридан только скользнул по моему лицу серьезным внимательным взглядом. Не поверил. Но и с вопросами приставать не стал.
– А вы тут без меня не выяснили, куда нам идти дальше? – Я поспешно перевела разговор в другое русло, избегая смотреть ему в глаза.
– Слева – тупик, – тут же пришла мне на помощь Власта. – Справа – коридор вроде бы и прямой, без ответвлений, но… как будто по спирали закручивается… Хотя не знаю: я туда не ходила, так – сигнальниками покидалась чуть-чуть.
– Значит – идем направо? – подытожила я.
– Направо, – твердо ответил Лиридан, будто невзначай кладя руку мне на плечо и легко подталкивая вперед. Я облегченно вздохнула: слава Хранящим, не сердится. Обидеть ставшего почему-то болезненно дорогим сердцу наемника мне совсем не хотелось, но и рассказать все, что произошло там, в зале, было выше моих сил. Да и не поверят.
Коридор был ровным, довольно широким: шага три поперек. Все ловушки невесть куда сгинули, будто кто-то стер их со стен за ненадобностью так же легко, как мокрая тряпка стирает следы игры в крестики-нолики с запотевшего окна. У меня, конечно, было подозрение, до чего хотели раньше нас не допустить все эти твари, отравленные шипы, проваливающиеся под ногами плиты, но… Какой смысл пытаться преграждать дорогу той, кого зовет, как охотничий рог гончую, само охраняемое сокровище? Теперь же лабиринт расстался со своим главным секретом и не видел смысла дальше чинить нам какие-то препятствия: ну пришли люди – пусть побродят. Может, они земную породу исследовать хотят?..
Коридор и вправду немного закручивался влево, слегка опускаясь с каждым витком, заставляя нас спускаться вниз, как по винтовой лестнице. Власта шла так же напряженно, как и до этого, я – довольно равнодушно, даже без особого любопытства смотрела по сторонам, неведомым, но невероятно сильным шестым чувством зная, что нам навстречу никто не выскочит, плотоядно раззявив зубастую пасть. Лиридан тоже заметно расслабился, выпустив из рук клинок и с любопытством поглядывая вперед. То ли мой спокойный вид придал ему такой уверенности, что все в порядке, то ли что-то другое: что его интуиции может и ведьма позавидовать, я поняла уже давно.
– Как вы думаете, что это за сокровище такое? – вдруг спросила чародейка, решив хоть немного разговором разрядить казавшуюся ей нервозной ситуацию.
– Не знаю, – помедлив, откликнулся Лиридан. – Вообще ходят слухи о каком-то браслете, который носить может только особа королевского рода.
– А Альвира – королевского? – недоверчиво нахмурилась я.
– О да! – усмехнулся Лиридан. – Она – седьмая вода на киселе какому-то хиленькому, давным-давно обнищавшему, завшивевшему, а может – и почившему уже в бозе королю. Ну так, знаете: на одном солнышке онучи сушили. Зато гордится этим непомерно! Хотя сдается мне, если бы украшение действительно не давалось в руки никому, кроме дочерей королей, то Альвира вряд ли смогла бы щеголять им на балах. Артефакты – существа привередливые, их титулами не проведешь…
«Что-то ты, подруга, ошиблась чуток! – мысленно обратилась я к лениво следящей за мной взглядом змее на запястье. – Уж у меня-то, поверь, король даже нашему конюху через дорогу двоюродным кузнецом не приходился!» Та только ехидно шевельнула в ответ высунутым раздвоенным языком: мол, уж я-то лучше знаю!
– Да и вообще – титулы и звания придуманы для тех, чьи заслуги перед страной бесспорны, но народу этой страны неизвестны, – задумчиво отозвалась я. – Впрочем, иногда артефакты, даже заговоренные на кровь, ведут себя престранно…
– Например? – оживился Лиридан.
– Например, слышала я такую невыдуманную историю, что Сабля Беззвучного Наговора – это семнадцатый артефакт из Списка Тридцати Трех – была заговорена неким магом, считавшим, что болтливость женщины – это страшный грех, так, чтобы она убивала всех женщин королевского рода правящей тогда династии, если те будут изрекать больше одной фразы в тринадцать слов раз в месяц. Девушки от нечего делать перечитывали за свою жизнь всю придворную библиотеку, бродили в грустном немом одиночестве ночами под луной, сочиняли в мыслях стихи и говорили сплошными афоризмами: коротко, емко и мудро. За ними неизменно следовали недреманные писцы со свитками, дабы, не приведи Хранящие, не пропустить очередного Великого Слова и увековечить его для потомков. Замуж девушек отдавали просто со свистом: какому мужчине не хотелось иметь дома покорную, почти безмолвную жену? Королевство за счет удачных браков ширилось, процветало, пело и благоухало. Словом, все было слащаво до отвращения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52