а ты таскалась по магазинам!
— Ну и что? Не могу же я шляться по этому пароходу голая, — сказала Берта. — Мне абсолютно нечего было надеть. Ты что, не понимаешь, что это значит — собраться всего за несколько часов. Да я…
— Ладно, ты права, — прервал я ее. — Ты хочешь что-то обсудить до отплытия?
Элси Бранд раскрыла сумочку и вытащила блокнот.
— Элси, останься здесь, — приказала Берта. — Дональд, пойдем со мной, мне нужно тебе кое-что сообщить.
— Если вы хотите, чтобы я что-нибудь записала, — робко начала Элси, — то я…
— Нет, — отрезала Берта. — Дональд, быстро за мной. Она вытащила из своей сумочки и вручила Элси сложенный вдвое конверт:
— Здесь распоряжения для тебя. Прочитай, пока нас не будет.
Я последовал за Бертой вверх по трапу, но нас остановил верзила матрос.
— Провожающим нельзя. Судно отходит через несколько минут и…
— Нас это не касается, — оборвала его Берта, — мы пассажиры.
Она прошмыгнула мимо него по трапу на палубу.
— Тебе нужно увидеться со Стефенсоном Бикнелом, — сказала она мне.
— У меня нет времени, — возразил я. — Он ведь наверху, на палубе «А», а уже…
— Есть время, — сказала Берта. — Иди за мной. — И она что есть силы шваркнула по кнопке вызова лифта.
— Берта, помилосердствуй. Уже время отплытия, и… По счастью, лифт прибыл мгновенно. Лифтер открыл нам дверь.
— Верхняя палуба, — приказала Берта.
Мы выскочили из лифта, и я бросился к двери, ведущей на палубу.
— Мы не найдем его в этой толпе, Берта. — Я нервно посматривал на часы.
— За мной, — скомандовала она.
Я побежал за ней по коридору к одноместным каютам в носовой части корабля.
Берта сунула ключ в замок одной из дверей, рывком открыла ее и крикнула:
— Скорей, Дональд! Мы должны все быстро сделать, а то корабль через десять минут отходит.
Я вошел и огляделся; это была просторная одноместная каюта. В ту же секунду я услышал, как хлопнула дверь и щелкнул замок, который заперли снаружи. Я рванул дверь, но тщетно: она была уже заперта.
— Берта! — завопил я. За дверью — ни звука.
Тогда я огляделся еще раз. Под кровать был засунут чемодан, показавшийся мне знакомым. Я вытащил его; это был мой чемодан. За ним лежал еще один; и второй чемодан тоже был мой.
Я открыл стенной шкаф. На вешалках аккуратно висела моя одежда.
Я подошел к иллюминатору и выглянул наружу. Из громкоговорителей неслась веселая музыка. Вдоль борта корабля тянулись гирлянды бумажных флажков. Далеко внизу толпились люди; они смотрели вверх, улыбались и махали руками.
Я снял трубку телефона; видимо, он был отключен. Тогда я еще раз рванул ручку двери, но она по-прежнему была заперта.
Ну и черт с вами, подумал я. Хотите шутить со мной шутки — меня это устраивает. Я растянулся на диване, подложил под голову подушку и закурил сигарету.
Долгий, зычный гудок гулко разнесся по пароходу, эхом отразившись от высокой стены дока. Но я и так уже все понял. Я плыл в Гонолулу.

Глава 4

Только после половины шестого, когда корабль уже раскачивался и подрагивал далеко за волнорезом, я услышал, как в замке поворачивается ключ. Дверь открылась; на пороге стояла моя «Большая Берта» и внимательно меня разглядывала. А я лежал, подсунув под голову подушки, на раскладном диване, который на ночь превращают в кровать.
— Привет. — Я нарушил молчание.
— Ну давай, облегчи душу, — пригласила Берта.
— От чего я должен ее облегчить?
— От всего. Давай уж покончим с этим сразу.
— У меня на душе легко, как никогда, — ответил я. — Присаживайся, Берта, у тебя усталый вид.
— Черт бы тебя побрал, Дональд, — вскипела она. — Никогда не говори женщине, что у нее усталый вид. Даже если женщина выглядит, как распоротый мешок муки, — ни за что не говори, что у нее усталый вид.
— Берта, ты выглядишь замечательно, — сказал я тогда. — Присядь.
Она захлопнула дверь и, опустившись на стул, глубоко и тяжело вздохнула. Потом скинула туфли и стала массировать ступни. Несколько секунд в каюте стояла тишина, прерываемая лишь тихим поскрипыванием покачивающегося судна.
— Ты слышишь? — испуганно спросила Берта.
— Так бывает на всех кораблях, — успокоил я ее. — Это нормально.
— Для кораблей, может, и нормально, — сказала Берта, — а для людей — нет. Ты слышал, как скрипит наш клиент? Ей-богу, он меня доведет.
— Нет, не слышал.
— У него скрипят суставы в коленях.
— Он же, наверно, не нарочно.
— Слушай, Дональд, ты на меня не злишься?
— За что?
— За то, что я тебя похитила.
— Надеюсь, — сказал я, — Элси Бранд сможет вернуться в город. А то у меня остались ключи от машины.
— Не волнуйся, я обо всем подумала. Я вложила дубликат ключа от машины в конверт с распоряжениями. Раз ты молчишь, я тебе вот что скажу, Дональд: если уж я возьмусь за дело как следует, у меня все получается отлично.
Я кивнул.
— Вот почему я не могла встретиться с тобой в бюро — боялась, что чем-нибудь выдам свой план. Но уж и пришлось мне поработать! Нужно было поехать к тебе и собрать весь этот хлам. Должна сказать, Дональд, что у тебя в доме жуткий кавардак. Никакой системы. Почему ты, например, держишь парадные плиссированные сорочки вместе с цветными рубашками и обычными белыми сорочками?
— Потому что в комоде мало места.
— Никогда ничего подобного не видела! А запонки твои я так и не нашла. Купишь себе какие-нибудь здесь, на корабле. Но все остальное барахло я, кажется, взяла.
— А что на это скажет Бикнел? — спросил я.
— С Бикнелом все улажено, — ответила она. — Я уже сказала ему, что ты мне необходим. Мы договорились, что в контакт с Мириам Вудфорд буду вступать только я, и вообще там, в Гонолулу, за все отвечать буду я, а твоя работа — на корабле, с Нормой Радклиф. Ты мой ассистент.
— Зачем же тогда весь этот спектакль с похищением? — спросил я. — Почему нельзя было просто сказать, что мы едем вместе?
— Затем, что я тебя знаю, черта с два бы ты поехал! — заявила Берта. — Наверняка сказал бы, что это дело мое, что Бикнел не хочет, чтобы ты в него вмешивался, и что ты вообще не собираешься туда ехать и выполнять мои указания.
— Я и до сих пор так думаю.
— Ну и пожалуйста, — злорадно объявила Берта, — можешь прыгать за борт к чертовой матери и плыть обратно.
Я выглянул в окно и прикинул расстояние.
— Не дури, — с опаской сказала Берта.
— Только знай, — предупредил я, — твоя выходка будет стоить тебе хороших отношений с Бикнелом.
— А вот и нет, — ответила Берта. — Я ему сказала, что когда ты работаешь, то думаешь только о деле, и что я все время буду рядом и прослежу, чтобы ты действительно думал только о деле. И имей в виду, если ты посмотришь на эту девушку хотя бы второй раз, я тебе лично откручу башку!
Я усмехнулся:
— А если она сама начнет за мной бегать?
Берта недоверчиво фыркнула.
— А вдруг?
— Этого не случится, — заверила меня Берта. — Но тебе вообще нечего крутиться вокруг нее. Поддерживать с ней контакты буду я. И прошу помнить, что я рекомендовала тебя как человека, не обращающего внимание на женщин, если это не входит в твои обязанности. Я сказала Бикнелу, что на работе ты настолько захвачен делом, что не взглянешь на девушку, даже если она выйдет на прогулочную палубу нагишом.
— Ничего себе рекомендация для сыщика!
— Ну, ты же понимаешь, что я имела в виду, Дональд.
— Нет. Но будем надеяться, что Бикнел понял. Берта пошарила у себя в кармане и вытащила зеленый бумажный прямоугольник.
— Вот твой билет. — Потом она швырнула на стол желтую бумажку. — А это твой талон на место в столовой, и если ты думаешь, что мне легко было посадить тебя за один стол с Нормой Радклиф, то ты болван. Пришлось подмазать двух стюардов. Учти! Трачу большие деньги и…
— Надеюсь, ты включила их в смету текущих расходов?
— Конечно включила, за это ты можешь быть совершенно спокоен. Ты когда-нибудь видел, чтобы я тратила деньги на дело и не включала их в смету расходов?
— Что же ты тогда ворчишь? Бикнел все оплатит.
— Да я так, просто затраты неимоверные, — задумчиво сказала Берта. — Знаешь, Дональд, наш Бикнел тот еще типчик. Влюблен по уши в Миру Вудфорд и думает, что никто этого не замечает. Простодушный, как двухмесячный щенок. Абсолютно щенячья нежность. Но не заблуждайся: во всем остальном он старый, ушлый пес, правда, с ревматизмом.
— Не так уж он и стар, — заметил я. — Просто замучен артритом и поэтому плохо выглядит.
— Стар, стар, — возразила она. — Никуда не годен. Впрочем, — вдруг добавила Берта, — ему действительно, наверно, ненамного больше, чем мне. Но он так шаркает ногами, так боится толпы! Сидит в своей каюте и наверняка будет сидеть там, пока все не успокоятся. Страшно боится, что кто-нибудь в него врежется.
— Если бы у тебя был такой артрит, ты бы тоже боялась, что на тебя кто-нибудь налетит.
— Да, вот уж чего я не боюсь. — Берта расправила плечи. — Пусть налетает, кто хочет, да покрепче — отлетит за милую душу к самому борту.
— Ладно, — сказал я, — это твоя игра. Лучше скажи, когда кормить будут?
— У тебя вторая смена, — ответила Берта. — Пойдешь в столовую «Вайкики» в семь тридцать. Господи, неужели мне пять дней придется питаться на этом корабле?!
— А что? — не понял я. — Говорят, на линиях «Матсона» отлично кормят.
Она посмотрела на меня с нескрываемой злобой.
— В чем же дело? — переспросил я.
— Ты прекрасно знаешь, что я непременно съем всю эту гадость.
— Ну и на здоровье.
— И потолстею.
— Тогда не ешь.
— Ты с ума сошел? — вскипела Берта. — Там в меню столько всего понаписано. Я за все это заплатила. И теперь не допущу, чтобы какое-то паршивое пароходство меня обдурило и само съело то, за что я заплатила. Сидеть, как дура, со своим аппетитом, который в океане еще больше разыгрывается, и знать, что на тебе наживается пароходство, — нет, это слишком! Я буду жрать как лошадь!
— Отлично, — сказал я. — А кто с тобой сидит за столом?
— Еще не знаю. Я подумала, что обработать Норму Радклиф удобнее тебе. Под это дело я и выставила Стефенсона Бикнела, чтобы он взял тебя с собой. Только смотри, Дональд, не торопись, действуй осторожно. У нее не должно возникнуть никаких подозрений. Пусть дело идет своим чередом. И наверно, будет лучше, если мы сделаем вид, что не были раньше знакомы, а просто познакомились на корабле.
— Где твоя каюта?
— Дальше по коридору, — ответила Берта. — Можно подумать, что Стефенсон Бикнел закупил здесь чуть ли не все одноместные каюты. А это не просто. Обычно на этот корабль все места распродаются месяцев за десять. Конечно, бывает, что потом многие аннулируют свои заказы.
— Ты что, думаешь, Бикнел спланировал эту поездку в Гонолулу заранее?
— Откуда я знаю, что именно он спланировал? — ворчливо ответила Берта. — Я хочу тебя вот еще о чем предупредить, Дональд. Он очень не любит, когда его допрашивают. Нервничает ужасно. Он предпочитает сам рассказывать то, что считает нужным, а когда разговор начинает хоть чем-то напоминать допрос, просто звереет. Поэтому-то ты ему с первого раза и не понравился. Ты устроил ему настоящий перекрестный допрос.
— Ничего я не устраивал, — возразил я. — Просто хотел кое-что уточнить.
— Вот этого он как раз и не любит. Он что-то скрывает про свою Миру. Носится с ней как курица с единственным цыпленком и думает только о том, как бы ее защитить. — И в сердцах добавила: — Ох и ушлая она, видно, баба! Ты только подумай: превратить такого упрямого старого дурака из смертельного врага в полоумного воздыхателя — и всего-навсего за три месяца!
— Бикнелу придется привыкнуть к расспросам, — сказал я. — Мне совсем не улыбается работать вслепую. Несколько вопросов к нему у меня уже есть.
— Нет, Дональд, сейчас нельзя. Тебе сначала надо сгладить неприязненное отношение к себе. Пока он платит деньги и возмещает расходы, он наш клиент. Сейчас тебе нужно привести себя в порядок, чтобы произвести впечатление на Норму Радклиф. Лезть из кожи вон тебе не придется. На таком корабле выбор мужчин небогатый, и Норма это быстро сообразит, если я правильно ее вычислила. Ты здесь будешь подарком судьбы, — продолжала рассуждать Берта, — и Норма обязательно положит на тебя глаз в первую же минуту, иначе в тебя моментально вцепится, какая-нибудь другая девица. Так что от тебя даже ничего не требуется. Сиди тихонько и не мешай ей; она все сделает сама.
— А если она не станет ничего делать? — спросил я.
— Глупости. Это же морское путешествие, Дональд! Да будь у тебя хоть запах изо рта, или перхоть, или еще какая-нибудь дрянь, о которой твердят в рекламах, все равно любая уважающая себя девушка непременно в тебя вцепится. И совсем не потому, что она чем-то проникнется к тебе лично. Просто подцепить в путешествии приличного мужика и пощеголять с ним, словно в новом наряде, — это особая женская доблесть.
Вскочив с места, Берта крутанула ручку двери, рывком распахнула ее и хотела выскочить в коридор, но наткнулась на коридорного стюарда.
Он спросил:
— Вы — миссис Кул?
— Да, а что?
— Вам посылка.
— Какая посылка?
Стюард показал ей огромную корзину с фруктами и конфетами, завернутую в желтый целлофан.
— Если желаете, я отнесу ее в вашу каюту, — сказал он.
Берта схватила конверт, болтавшийся на ручке корзины, оторвала его, раскрыла, вытащила карточку, минуту смотрела на нее в остолбенении, а потом торопливо приказала:
— Оставьте пока здесь. Отнесете ее позже. Захлопнув дверь, она трагически прошептала:
— Дональд, нас вычислили!
— В чем дело?
Она протянула мне карточку с надписью: «Наилучшие пожелания от полиции Денвера».
Я постарался сохранить непроницаемое лицо, но, видимо, чем-то все же себя выдал; а может, ситуация оказалась уж настолько несуразной, что Берта обо всем догадалась и завопила:
— Дональд! Опять твои идиотские шуточки! Да ты… — Она схватила разукрашенную корзину и стала размахивать ею, явно собираясь шмякнуть ее посреди моей каюты.
— Она стоит двадцать четыре доллара семнадцать центов, включая доставку, — успел сказать я.
Берта застыла на месте и уставилась на меня, а потом на корзину..
— Черт бы побрал тебя с твоими расчетами!
— И все это еще можно съесть, — добавил я. Берта сорвала с корзины желтый целлофан и стала вышвыривать оттуда фрукты, конфеты, орехи и баночки с мармеладом.
— Не надо ее здесь разгружать, — сказал я. — Это тебе.
Берта не останавливалась.
— Я же не буду это есть, — продолжал я. — Придется выкинуть.
Она все равно не останавливалась.
— И деньги пропадут, — не унимался я. — Отличные фрукты, дорогие; и конфеты такие, что…
Берта глубоко вздохнула, отшвырнула обертку, потом побросала фрукты и конфеты обратно в корзину и направилась к двери.
— Дональд, — укоризненно сказала она, — ты прекрасно знаешь, что я не позволю, чтобы это пропало. Теперь я все съем.
— Можешь кому-нибудь раздать, — осторожно предложил я.
— Кому?
— Кому-нибудь, кто проголодается.
— На этом корабле никто не проголодается, — грустно заметила она и добавила: — И потом, какого черта мне отдавать товары на двадцать четыре доллара семнадцать центов кому-то, кого я даже не знаю?
— Можешь угостить этого денверского полицейского, — подсказал я, — Эдгара Ларсона. У вас завяжется крепкая дружба.
Берта посмотрела на меня испепеляющим взглядом и потащила корзину к себе в каюту.

Глава 5

Нарочно спустившись в столовую несколько позже назначенного времени, я обнаружил, что за моим столом, накрытом на шесть персон, уже сидят четверо.
В компании ощущалась некоторая напряженность, обычная для первых часов морского путешествия. Все уже готовы вступить в приятельские отношения, но никто пока не знает, как их завязать. Каждый предпочитает, чтобы первый шаг сделал кто-то другой.
— Добрый вечер, — сказал я, усаживаясь за стол. — Моя фамилия Лэм. Кажется, нам предстоит провести несколько дней вместе.
Норма Радклиф оказалась слева от меня. Лет двадцати семи, рыжеволосая, с голубыми глазами, лукаво поглядывавшими то на одного, то на другого, она имела вид человека, давно познавшего все жизненные проблемы и большинство из них для себя решившего.
Справа от меня сидела еще одна девушка —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24