– Ха-ха-ха! – раздельно произнес Крыс с совершенно издевательской интонацией. – Тоже мне, нашла рыцаря! Скажи уж лучше правду – ты в него влюбилась как дура…
– Врешь! – У Лёни слезы выступили на глазах, и одна даже скатилась, не удержавшись. – Ничего я не влюбилась! Он просто был всегда такой правильный!
– Не все правильные – рыцари, и не все рыцари – правильные, – глубокомысленно заметил я. – Только он вроде бы женат был?
– Ничего подобного! – От возмущения слезы на глазах Лёни сразу же высохли. – Ничего он не был женат! Он с теткой жил!
Ну его семейное положение нужно было еще проверить – все-таки прошло пять лет. И вообще мне не нравилась Лёнина идея. К тому же я чувствовал очень сильную неприязнь, вполне естественную, я думаю, по отношению к человеку, выразившему намерение утопить меня, да еще в канализационном люке. Также имела место некоторая ревность: почему это совершенно постороннему, да еще и не очень высокому и плохо относящемуся к котам человеку надо являться в наш уютный дом, целовать нашу красавицу Ладу в сахарные уста (коралловые губки) и становиться ее женихом?
– Я думаю, суженый Лады, скорее всего, уроженец не-Здешний, – задумчиво мурлыкнул я. – Не лучше ли нам сначала поискать Бабушку, а потом уже рассматривать всякие сомнительные варианты?
– Не лучше! – грозно каркнул Ворон. – Мы сейчас не в том положении, чтобы, как говорится в народе, харчами перебирать. Так что нужно испробовать и этого вашего Процюка…
– Процюк – дурак, – сказал Крыс. – Разумом убогий. И бабник. Я его хорошо знаю, мы с ним из одного подъезда, вместе росли. Впрочем, как хотите, а я умываю руки. – Он встопорщил усы и отвернулся.
Такая вот странная штука! Стоило только нелюбимому мною Крысу высказаться против – как я тут же стал «за»!..
Буду краток.
Лёня получила «добро» от Ворона и поощрение от меня.
Лёня разыскала Процюка, который не успел еще за эти пять лет жениться (как вы понимаете, женатый рыцарь был нам ни к чему).
Уж не знаю, что она рассказала Процюку, чем его заманила в нашу не слишком гостеприимную квартиру, но только на следующий день рядом с остекленевшим Шуриком мы поставили остекленевшего Процюка. И накрыли покрывалом – одним на двоих, чтобы не слишком пылились. Кстати, отмечу, чтобы потом не возвращаться к этому вопросу, – Домовушка еженедельно вытирает с Шурика и с Процюка пыль мягкой тряпочкой, а раз в сезон тщательно пылесосит.
Итак, мы вернулись к тому, с чего начинали.
Только теперь в углу стояли две стеклянные фигуры, а не одна.
А Лада по-прежнему спала, иногда даже слегка похрапывала во сне.
Ворон помрачнел, Домовушка пригорюнился, Пес просто стал на себя не похож, похудел, отощал даже, шерсть его свалялась и потускнела, голос звучал хрипло и приглушенно, и вой из его мощной глотки вырывался чуть ли не каждый раз, когда он открывал пасть, чтобы что-нибудь сказать.
Жаб потихоньку квакал, что так он и знал, что этого следовало ожидать и что он никогда не думал, что эта история закончится чем-нибудь хорошим.
– Так и будем – сто лет в спячке, как медведи! – вещал он угрюмо. – А через сто лет – ни она никому не будет нужна, ни мы.
– Надо продолжать, – повторял Ворон по десять раз на дню. – В конце концов мы добьемся успеха… Или не добьемся. Но опускать лапы мы не имеем права.
При этом сам он никаких действий не производил и всю инициативу передал нам с Лёней.
Мы пытались продолжать. Лёня, избавившаяся от своего страха встретиться с родителями Крыса настолько, что не боялась уже выходить по вечерам в сопровождении Пса, если только не нужно было удаляться слишком далеко от дома, знакомилась с молодыми (и не очень молодыми) людьми, в тщетной надежде найти среди них того самого единственного Рыцаря без страха и упрека. Увы! Рыцари без страха и упрека на улице с девушками не знакомятся.
Я, со своей стороны, проводил разведку среди котов – может быть, из котовладельцев найдется человек, отвечающий нашим весьма высоким требованиям?
Опять же увы! Коты и кошки имеют отличные от людей понятия о нравственности, и в каждом конкретном случае высокие добродетели претендента начинались и оканчивались почти исключительно котолюбием и милосердием и с рыцарством и безупречностью не имели ничего общего.
Руки (у Лёни) и лапы (у меня) опускались, несмотря на все наши попытки держать хвост трубой, а нос – морковкой.
Лёня даже однажды сказала мне, что потеряла надежду когда-нибудь вернуться к родителям – ведь она мечтала, что Лада отыщет их то ли с помощью своих магических способностей, то ли через милицию. Замечу, кстати, что теперь Лёня верила безоговорочно во все волшебства и чудеса, о которых мы только могли рассказать применительно к Ладе. И очень, очень изменилась к лучшему.
Она объясняла это тем, что, по ее словам, вдруг сразу повзрослела. За тот короткий срок, когда волокла Ладу на себе от скамеечки во дворе к нам на пятый этаж.
– Понимаешь ли, я неожиданно подумала, что она умирает и что если она умрет, то вы все – вы же все пропадете! – говорила мне Лёня со слезами на глазах. – Со всеми вашими магическими и иными способностями – как вам выжить? И что я не могу позволить вам погибнуть. Это было как… ну, как будто меня по кумполу шандарахнули. Честно-честно! И я теперь вроде бы даже смеяться разучилась. И плакать тоже.
Ну это она преувеличивала – насчет того, что разучилась смеяться и плакать. Время от времени на нее снова нападало ее обычное (прежде) капризное настроение, и тогда у Домовушки тарелки падали из лапок, каша пригорала, а пыль, вместо того чтобы собираться на мягкую тряпочку или выметаться веничком из комнаты, разлеталась по всем углам и заставляла нас с Псом чихать по пять минут без остановки. Но, безусловно, Лёня стала намного спокойнее, и порядка в квартире прибавилось.
Домовушка поделился со мной своими соображениями:
– Понимаешь ли, Коток, я как-то тебе сказывал, что замуж девке нашей надобно да детушек завесть? Ну так и вот – мы теперь ей все заместо детушек. Радеет она об нас, печется, тревожится. От того и толку в ней поболе стало. Так-то!
Но Лёня – это все-таки не Лада, а Лада спала себе, и спала, и спала, и совсем не собиралась просыпаться.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ,
заключительная
Покорность судьбе не исключает надежды.
Г. Сенкевич

Так она и спит – по сей день.
И мы уже почти потеряли надежду на то, что она когда-нибудь проснется.
Число неудачников увеличилось, и по субботам Домовушка вытирает пыль с семи остекленевших фигур, укрытых одним покрывалом.
Если так будет идти и дальше, скоро в комнату к Ладе трудно будет зайти. Ворон даже рассматривает вопрос об устройстве в шкафу отдельного помещения для, как он выражается, «паноптикума». Его останавливает только мысль о том, что при перемещении остекленевших претендентов от кого-то из них может отколоться кусочек, или, еще того хуже, расколем кого-нибудь из них, и что тогда будет?
Лёня с нами больше не живет – она вышла замуж за одного из понравившихся ей потенциальных рыцарей. Она уверила нас, что в Добры молодцы и Рыцари без страха и упрека ее муж никак не годится, потому как наряду со всеми своими достоинствами имеет кучу недостатков и даже такой порок, как трусость. К нам в квартиру он не заходил, и, по словам Лёни, и представления не имеет о нашем существовании. Что-то она ему наврала о своем прошлом – надо отдать ей должное, врать она умеет.
К нам она забегает изредка, узнать, как дела, поболтать с Домовушкой, со мной или с Псом, помочь в кое-каких наших нуждах; иногда приносит что-нибудь вкусненькое. К Крысу она по-прежнему испытывает весьма сильную неприязнь.
Но чем дальше, тем реже она вспоминает о нас, а скоро, я думаю, забудет совсем. Она ждет ребенка, и этот ребенок уж конечно будет отнимать все ее время (и силы).
Однако мы на нее не обижаемся. Мы прекрасно понимаем, что ей, с ее невзрачной внешностью и ее совершенно неопределенным положением в нашем доме, надо было позаботиться о своей судьбе. Неизвестно ведь, когда проснется Лада и захочет ли взять ее с собой в Светелградское Там, или как-то иначе о ней позаботиться…
Мне удалось освоить эту штуку – с превращением обычных ниток в готовую (и красивую) вещь, в плед, например, или в трикотажное платье. До сих пор Лёня весьма выгодно реализовывала мои изделия на рынке, и мы ни в чем не нуждались. Теперь же, я думаю, мне придется вспомнить свои подвиги по добыче съестного из чужих кухонь и кастрюль, что чревато различными неприятностями.
Поэтому в будущее мы смотрим с опаской и без особой надежды.
Впрочем, одна надежда у нас все-таки осталась. Мы надеемся, что рано или поздно Лада проснется.
Или что явится Славный рыцарь (витязь, Иван-царевич или кто там еще?), поцелует нашу Ладу, разбудит…
И жизнь снова станет если не прекрасной, то хотя бы сносной.
Собственно, причина опубликования моих записок именно в этом.
Мы, посовещавшись, решили обратиться за помощью к общественности, поскольку нам самим найти рыцаря в нашем большом южном городе не удалось.

УВАЖАЕМЫЕ ГРАЖДАНЕ И ГРАЖДАНКИ!
Если кому-нибудь из вас известно место проживания или место работы человека, отвечающего требованиям, предъявляемым к Рыцарям без страха и упрека (честность, порядочность, ум, доброта, бесстрашие и безупречность в равных долях, внешняя привлекательность и способность дать сдачи задире вроде какого-нибудь из братьев Горыновичей), – пожалуйста, сообщите нам: его преминистерству Ворону Вороновичу, первому советнику, Псу, телохранителю и защитнику наследственной княжны Светелградской Лады Велемировны, или мне, Коту, фамулусу.
Очень вас просим!
P.S.
Решение об опубликовании памятных записок Кота было принято на совещании всех имеющих право голоса обитателей нашей квартиры, как то: Пса, Кота, Домовушки, Жаба, Рыба, Паука, Леонидии. Совещание было возглавляемо мною, и меня же практически единогласно (при одном воздержавшемся) избрали редактором данного произведения.
Сим удостоверяю, что ни одно слово без согласия Автора исправлено мною не было, даже самые нелицеприятные пассажи, направленные против кого бы то ни было из домочадцев и меня лично. Исключение составляли лишь удаленные мною длинноты и некоторые рассуждения на темы кошачьей и человеческой нравственности и морали, а также пространные повествования о светском времяпрепровождении Автора с его кошками на крышах и в подвалах нашего дома. Кроме того, по моей просьбе Автором была значительно сокращена заключительная часть повествования о нашей жизни в период с момента погружения Лады в очарованный сон и по сей день, иначе повесть не увидела бы света и в грядущем тысячелетии.
На совести Автора оставляю некоторые неточности и прегрешения против Истины (к примеру, главы, в которых на меня возводится гнусный поклеп, либо обвинение Пса в наушничестве, Жаба же – в злопыхательстве и так далее).
С почтением –
Ворон Воронович,
наследственный преминистр княжества Светелградского, первый советник княжны Лады Светелградской.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44