Докажи свою верность новому порядку. Бери дубинку. Закончи то, что мы начали. Убей эту собаку, этого прихвостня империалистов, которые хотели накинуть удавку на шею кхмерского народа».
Сколько же раз он просыпался от этого кошмара! Киеу на негнущихся ногах делает несколько шагов, протягивает дрожащую руку, в которую ложится тяжелая дубинка, он чувствует ее вес, шероховатую ручку. Когда он поднимает оружие над головой, птицы с пронзительными криками срываются с вершины дерева.
Все существо его разрывается от страшного немого вопля, и дубина со свистом рассекает воздух, с глухим ударом обрушиваясь на затылок любимого брата! Бум!
– Уходи, – произнес он равнодушным голосом, – давай, уходи.
– Но...
В глазах его сверкнуло пламя:
– Убирайся! – завопил Киеу. – Убирайся! Немедленно!
* * *
Трейси предполагал, что конечный пункт маршрута – полицейское управление, однако Уайт затормозил у невзрачного кирпичного здания на Одиннадцатой улице; почти у самого ее пересечения с Четвертой авеню.
– Шестой этаж, – сообщил Уайт. Двигатель он не заглушил.
Трейси и Лорин вышли из машины. Трейси обернулся и бросил взгляд на развалившегося за рулем Уайта:
– А вы разве не подниметесь?
– Не-а, у меня еще полно дел, – он ухмыльнулся, – а, кроме того, эти совещания нагоняют тоску, у меня на них аллергия.
Трейси понимающе кивнул.
– О'кей, – и протянул руку. – Спасибо, Айвори... за все спасибо.
Уайт пожал протянутую руку:
– Все, как приказывал шеф: обслуживание по первому классу, – он показал рукой на дверь. – Просто нажмите на кнопку с цифрой «шесть» и назовите свое имя. Пока, еще увидимся.
Огромная кабина лифта плавно тронулась вверх.
– Ты должна кое-что пообещать, – серьезным тоном предупредил ее Трейси. – В противном случае я отправлю тебя на улицу.
– Что именно? – Лорин и без того знала, что он скажет.
– Независимо от того, о чем сейчас пойдет речь и какое будет принято решение, ты будешь молчать и соглашаться со всем.
Лорин понимала, что дело не в политических играх, здесь все основано на личных мотивах. Значит, я сумела удивить его, подумала Лорин.
– Увидев Монаха, я чисто интуитивно поняла, что это благородный человек. Думаю, ты знаешь, что означает это выражение – «благородный человек». И я также поняла, почему Монах избрал меня на роль связного: он знал, что я не подведу его.
Лорин глубоко вздохнула, с удивлением подумав, что еще ни разу в жизни ей не выпадало столь трудного испытания.
– Я отдаю себе отчет, что все, о чем здесь будет говориться, каким бы ни было принятое решение, – для тебя это вопрос чести. Мне кажется, где-то в глубине души я всегда это понимала. Потому-то и вернулась именно сейчас.
Лицо ее снова стало напряженным:
– Я не собираюсь вставать у тебя на пути, но позволь мне сказать: если я почувствую, что теряю тебя, никто – ни ты, ни Туэйт, ни кто другой – не остановят меня! Я пойду за тобой, как бы опасно это ни было.
– Лорин, ты не можешь...
– Нет, могу! – почти злобно прошипела Лорин. – Договор только на таких условиях.
Трейси хотел что-то сказать, но, увидев на ее лице решимость, счел за лучшее промолчать.
– Я просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – вздохнул Трейси.
– Неужели ты не понимаешь, что я испытываю такие же чувства по отношению к тебе?
На его лице появилось выражение полнейшей безнадежности. Если Лорин что-то решила... Он попробовал подобраться с другой стороны:
– У меня нет выбора?
– Нет.
Он поцеловал ее в губы:
– Значит, договор на таких условиях, – а сам при этом подумал, что ни в коем случае не допустит, чтобы он вступил в силу.
Лифт остановился, решетки раздвинулись, Трейси обернулся и увидел улыбающуюся физиономию Туэйта:
– Привет! Я уж было решил, что ты никогда не вернешься домой.
– Что с тобой случилось? Ты выглядишь, будто тебя переехал грузовик. – Трейси пожал другу руку.
– К счастью, его перед этим успели разгрузить, – он кивнул в сторону лифта. – Это кто, Лорин?
Туэйт повел их по коридору, и Трейси с любопытством осведомился:
– Я, конечно, преклоняюсь перед твоим изысканным вкусом, старина, но что по поводу твоего нового офиса думает начальство?
Туэйт рассмеялся:
– Здесь живет Мелоди. Я просто подумал, что здесь нам никто не будет мешать. Мелоди вернется еще не скоро, так что у нас полно времени.
Заметив, что Туэйт удивленно поглядывает на Лорин, Трейси объяснил:
– У нее есть кое-какая информация на Макоумера.
– Ты имеешь в виду Делмара Дэвиса Макоумера? Промышленника? Какое он имеет к этому отношение?
– Во время своего расследования не приходилось ли тебе сталкиваться с фирмой, которая называется «Моришез»?
Туэйт повернулся к нему и замер на месте.
– Боже праведный! – вырвалось у него. – Ты опередил меня. Да, я был в конторе «Моришез». Это подставная фирма.
И он рассказал им, что произошло за это время, начав с поисков в доме сенатора Берки.
– Ты не сделал самого последнего шага, – вздохнул Трейси. – Владелец и президент фирмы «Моришез» – Макоумер.
– Уже нет, – усмехнулся Туэйт. – Не далее как три дня назад фирма «Моришез» свернула свои дела. Судя по всему, навсегда. А самая последняя партия героина благополучно уплыла прямо перед самым носом Макоумера.
– Это отнюдь не единственное его занятие, – вмешалась в разговор Лорин. Они одновременно повернулись к ней. – По-моему, настало время вернуть тебе долг, Трейси. Долг, который передали со мной, – поправилась она.
Трейси облегченно вздохнул, увидев, что она не собирается при Туэйте упоминать Монаха. Он согласно кивнул:
– Выкладывай.
– Не так давно, несколько месяцев назад, Макоумер посетил Шанхай.
– Верно, – подтвердил Туэйт, – я читал об этом. В составе трехсторонней комиссии. Он является ее членом.
– Там он встречался с нашим другом.
– Нашим другом? – На лице Туэйта отразилось крайнее удивление.
– Назовем его бизнесменом, – вмешался Трейси, – бизнесмен, который работает в режиме вольного художника.
– Макоумер провел переговоры, в его распоряжение были направлены несколько террористических групп, и один, особо подобранный террорист-убийца, – продолжала Лорин. – Одним из условий было следующее: террорист должен принадлежать к партии исламских фундаменталистов.
– Постой-ка! – воскликнул Туэйт. – Вы говорите... Вы хотите сказать, что человек, который пытался застрелить Атертона Готтшалка, был нанят Макоумером?!
Лорин кивнула.
– Но это же безумие! Макоумер – супер-патриот! Может, он и преступник, но в то, что он пытается продать Америку, я не поверю, – он покачал головой. – Нет, ваша версия не проходит.
Трейси молча уставился в стену. В сознании его словно что-то щелкнуло, и все разрозненные части головоломки стали на свои места. Даже те, между которыми, казалось, нет и не может быть никакой связи. Что сказал Директор? «Ужасающая реальность того, о чем он предостерегал, изменила образ мышления людей. И я не вижу силы, которая могла бы помешать его избранию. На выборах он получит мой голос».
Готтшалк и Макоумер. Теперь Трейси все было ясно. Ну конечно же!
– Нет проходит! – возбужденно проговорил он. – Лорин совершенно права, Дуглас. Это дело рук Макоумера.
– Значит, он очень опасен.
– Опасен, верно. Но безумец? Я так не думаю. Скажи-ка мне, как менялся рейтинг Готтшалка в ходе предвыборной кампании?
– Несколько месяцев назад у него было сравнительно мало шансов на победу, – нахмурился Туэйт. – А сегодня он – Спаситель Америки: всем понятно, что он был прав. Народ обожает его.
– Вот видишь?
– Это просто совпадение, – запротестовал Туэйт. – Я хочу сказать, Готтшалку крупно повезло, что в тот день на нем был бронежилет. Иначе он был бы покойником, можешь не сомневаться. Макоумер никогда не пошел бы на такой риск. А что было бы, если бы убийца стрелял не в сердце, а в голову?
– Особенно, если учесть, – с серьезным видом добавил Трейси, – что в Готтшалка стрелял отлично подготовленный профессионал. Который наверняка в точности следовал данным ему инструкциям. А что, если у него был приказ стрелять в сердце?
– Звонок! – Туэйт щелкнул пальцами.
– Что? – в один голос спросили Трейси и Лорин.
– Я же чувствовал, что здесь что-то не так, – поглядел на них Туэйт. – Один из моих сослуживцев принял звонок о выстреле практически в тот момент, когда он прозвучал. Именно так и удалось выйти на убийцу.
– Бдительный гражданин позвонил по телефону, – Трейси пожал плечами. – Что в этом необычного?
– В том-то и дело, что звонили не по номеру девятьсот одиннадцать. Звонок был прямо в полицейский участок, непосредственно дежурному, который находился на прямой связи с личной охраной кандидата. Звонок по номеру девятьсот одиннадцать не имел бы никакого результата: пока его с главного пульта передавали бы тому, кому следует, убийца успел бы скрыться.
– Макоумер, – задумчиво протянул Трейси. – Если он все организовал, то, значит, и звонить мог только он. – Он внимательно посмотрел на Лорин и Туэйта. – Господи, вы хотя бы понимаете, что произошло? – Он подался вперед. – Слушайте. Джон Холмгрен представлял серьезную угрозу для Готтшалка, его шансы на выдвижение в кандидаты могли упасть почти до нулевой отметки. Им крайне необходимо было знать наши планы, и в офисе Холмгрена я обнаружил подслушивающее устройство. Поэтому Макоумер убрал Джона, обставив все таким образом, чтобы убийство выглядело как сердечный приступ...
– Погоди, – перебил его Туэйт, – ты хочешь сказать, что знаешь имя того, кто это...
– Я назову его тебе через минуту, Дуг. Дай мне закончить. Для убийства Мойры имелся серьезный мотив – она что-то видела, они это поняли, прослушав запись, сделанную через подслушивающее устройство.
– А сенатор Берки?
– А вот здесь начинается самое интересное. И одновременно мы ступаем на очень опасную территорию. Нам известно, что Макоумер и Готтшалк работают на пару. А теперь задумайся: возможно ли в наше время и при нашем нынешнем политическом устройстве установить контроль над президентом, с тем, чтобы впоследствии управлять им в своих интересах?
– Ты хочешь сказать, что сенатор работал над этим вопросом? – спросила Лорин.
– Не он один. Готов поставить сто к одному. Это единственное, что при данном раскладе делает ситуацию логичной и осмысленной. По-настоящему ужасная в своей реальности консолидация власти.
– Боже мой! – прошептал Туэйт. – Это же... в это просто невозможно поверить!
– А ты подумай, Дуг.
– Но это же... самая настоящая подрывная деятельность, ведущая к ниспровержению всех наших устоев.
В наступившей тишине они мысленно представляли губительные последствия заговора, краешек которого лишь приоткрылся. Наконец Туэйт откашлялся и полез в карман куртки. Лицо его было совсем белое.
– В свете того, о чем мы только что говорили, полагаю, тебе стоит взглянуть вот на это, – он протянул Трейси список оружия, о котором говорилось в манускрипте.
– Господи, – пробормотал Трейси, – этого же хватит для... – Он поднял глаза на Туэйта. – Ты хочешь сказать, что все уже в руках полиции?
Туэйт отрицательно покачал головой:
– Это-то меня больше всего и пугает. Утром мое подразделение прочесывало доки, – поэтому я не мог тебя встретить и прислал в аэропорт Уайта. Мы обыскали судно, «Нефритовую Принцессу», которое прошло по маршруту «Гонконг – Сингапур – Макао». И ничего. Посудина пуста, как свисток боцмана.
– Паршиво, – нахмурился Трейси, – действительно, очень паршиво.
– Я понимаю, о чем ты, – кивнул Туэйт.
Лорин перевела взгляд с одного на другого:
– А я не понимаю. Может, кто-нибудь из вас возьмет на себя труд и объяснит мне, в чем, собственно, дело?
Трейси повернулся к ней:
– Это означает, что Макоумер по-прежнему опережает нас как минимум на шаг. Он затопил контрабандный груз.
– Но для кого же он предназначался? – подняла брови Лорин.
Возникла долгая пауза.
– А на этот вопрос, – произнес наконец Трейси, – мы должны заставить ответить Макоумера. Но, судя по этому списку, могу сказать, что данный набор вооружений применяется в боевых действиях, с которыми и я, и Макоумер отлично знакомы.
– Конкретнее, – потребовал Туэйт. Последние несколько минут он испытывал чувство, словно все вокруг проваливается в какую-то бездонную пропасть. Сердце его билось учащенно не только потому, что дело шло к решительной схватке: на карту, как выяснилось, было поставлено значительно больше, чем можно было предположить.
– Конкретнее? – переспросил Трейси. – Что ж. Данное вооружение подбиралось для немногочисленной диверсионной группы. Где в данный момент она находится и каково ее задание, сказать не могу. Это известно только Макоумеру. Но я знаю его и предполагаю ход мыслей этого человека. В те дни он был ярым приверженцем тактики так называемых «подставок», или, проще говоря, искусного введения противника в заблуждение. Если ему это удавалось, он снова использовал «подставку» до тех пор, пока не прокалывался. Через какое-то время все начиналось снова.
Увидев их недоуменные взгляды, Трейси пояснил:
– Я думаю о том, как он организовал «покушение» на Готтшалка. А что, если он планирует задействовать эту диверсионную группу после того, как Готтшалк станет президентом? Вы можете себе представить всю меру народного восторга, когда Готтшалк проведет успешную акцию по захвату этой группы? И, поверьте мне, если за спиной террористов стоит Макоумер, в последнюю минуту Готтшалк будет точно знать, каким образом их следует нейтрализовать. Но не раньше, чем средства массовой информации доведут население до полной истерии.
– Боже, – ужаснулся Туэйт, – после этого он же сможет вытворять все, что угодно, у него будут развязаны руки!
– Особенно, если, как мы и предполагаем, в законодательных органах Америки есть верные ему сенаторы и конгрессмены, которые окажут ему всяческую поддержку, – Трейси размышлял о плане этой операции, о согласованности всех действий, о денежных средствах, необходимых для проведения этой беспрецедентной акции. Мысль о том, что он и его «Операция Султан» были повернуты в совершенно ином направлении и обеспечили финансовую базу для этого международного кошмара, наполняла Трейси презрением к политической системе Америки, которая видела в чудовищном замысле Макоумера лишь средство получения колоссальных прибылей.
Секреты, как он прекрасно знал, имеют тенденцию рано или поздно взрываться, погребая всех под своими обломками. А такие секретные организации как, например, Фонд, многократно увеличивают как опасность подобного взрыва, так и его разрушительную силу. Ибо чем выше степень секретности, тем слабее реальный контроль. А это означает, что шансы на то, что все пойдет наперекосяк, возрастают. Достаточно вспомнить, что произошло в марте 1969 года в квадрате 350.
И еще внутренний страх, мой страх, подумал Трейси. Он знал Макоумера как чрезвычайно хитрого и коварного человека, но реальность оказалась значительно страшнее, чем он мог предположить. Схема построена просто гениально, замысел мог иметь такие невообразимые последствия, что Трейси пришел к однозначному выводу: Макоумера надо остановить немедленно. Полиции это не под силу, у них нет веских доказательств. Он снова прокрутил в голове весь план, прикидывая, что следует предпринять и чем можно пожертвовать.
Трейси глянул на Лорин и почувствовал, как защемило сердце: как же она красива! Он старался запомнить линии скул, глаза, блестящие волосы, словно видел ее в последний раз.
И затем Трейси приступил к разработке своего плана, для начала рассказав, что обнаружил в досье из архива Фонда.
– Этот Мурано был в высшей степени необычным человеком, – заключил он. – Наше командование было склонно рассматривать поступающие донесения о нем, как, скажем, сильно преувеличенные. Многие тогда так полагали. Сейчас же я считаю их абсолютно достоверными. Туэйт, – он пригладил ладонью волосы, – мы с тобой оба видели, что умеет делать этот человек, Киеу. Техника его удара поистине фантастическая. У меня нет ни малейших сомнений, что он ученик Мурано. Я даже сумел раздобыть его описание: очень высокий для азиата, худощавый, хорошо сложенный, тонкое лицо, широкие губы и очень, очень красивый. Он...
– Подожди минутку, – перебила его Лорин. – По-моему, ты ошибаешься. Это же точное описание Кима.
Трейси почувствовал, как закололо сердце:
– Откуда ты, черт возьми, знаешь Кима? – он произнес это так жестко, что Лорин непроизвольно попятилась.
– Я видела его у... твоего отца. Он зашел вечером, в тот день, когда ты улетел в Гонконг. Твой отец дал ему то, что ему было нужно. У меня сложилось впечатление, что он довольно неплохо осведомлен о той организации, где... где вы с Луисом когда-то работали, – увидев ярость в глазах Трейси, она испугалась еще больше. – Он... он был какой-то очень странный, Трейси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Сколько же раз он просыпался от этого кошмара! Киеу на негнущихся ногах делает несколько шагов, протягивает дрожащую руку, в которую ложится тяжелая дубинка, он чувствует ее вес, шероховатую ручку. Когда он поднимает оружие над головой, птицы с пронзительными криками срываются с вершины дерева.
Все существо его разрывается от страшного немого вопля, и дубина со свистом рассекает воздух, с глухим ударом обрушиваясь на затылок любимого брата! Бум!
– Уходи, – произнес он равнодушным голосом, – давай, уходи.
– Но...
В глазах его сверкнуло пламя:
– Убирайся! – завопил Киеу. – Убирайся! Немедленно!
* * *
Трейси предполагал, что конечный пункт маршрута – полицейское управление, однако Уайт затормозил у невзрачного кирпичного здания на Одиннадцатой улице; почти у самого ее пересечения с Четвертой авеню.
– Шестой этаж, – сообщил Уайт. Двигатель он не заглушил.
Трейси и Лорин вышли из машины. Трейси обернулся и бросил взгляд на развалившегося за рулем Уайта:
– А вы разве не подниметесь?
– Не-а, у меня еще полно дел, – он ухмыльнулся, – а, кроме того, эти совещания нагоняют тоску, у меня на них аллергия.
Трейси понимающе кивнул.
– О'кей, – и протянул руку. – Спасибо, Айвори... за все спасибо.
Уайт пожал протянутую руку:
– Все, как приказывал шеф: обслуживание по первому классу, – он показал рукой на дверь. – Просто нажмите на кнопку с цифрой «шесть» и назовите свое имя. Пока, еще увидимся.
Огромная кабина лифта плавно тронулась вверх.
– Ты должна кое-что пообещать, – серьезным тоном предупредил ее Трейси. – В противном случае я отправлю тебя на улицу.
– Что именно? – Лорин и без того знала, что он скажет.
– Независимо от того, о чем сейчас пойдет речь и какое будет принято решение, ты будешь молчать и соглашаться со всем.
Лорин понимала, что дело не в политических играх, здесь все основано на личных мотивах. Значит, я сумела удивить его, подумала Лорин.
– Увидев Монаха, я чисто интуитивно поняла, что это благородный человек. Думаю, ты знаешь, что означает это выражение – «благородный человек». И я также поняла, почему Монах избрал меня на роль связного: он знал, что я не подведу его.
Лорин глубоко вздохнула, с удивлением подумав, что еще ни разу в жизни ей не выпадало столь трудного испытания.
– Я отдаю себе отчет, что все, о чем здесь будет говориться, каким бы ни было принятое решение, – для тебя это вопрос чести. Мне кажется, где-то в глубине души я всегда это понимала. Потому-то и вернулась именно сейчас.
Лицо ее снова стало напряженным:
– Я не собираюсь вставать у тебя на пути, но позволь мне сказать: если я почувствую, что теряю тебя, никто – ни ты, ни Туэйт, ни кто другой – не остановят меня! Я пойду за тобой, как бы опасно это ни было.
– Лорин, ты не можешь...
– Нет, могу! – почти злобно прошипела Лорин. – Договор только на таких условиях.
Трейси хотел что-то сказать, но, увидев на ее лице решимость, счел за лучшее промолчать.
– Я просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – вздохнул Трейси.
– Неужели ты не понимаешь, что я испытываю такие же чувства по отношению к тебе?
На его лице появилось выражение полнейшей безнадежности. Если Лорин что-то решила... Он попробовал подобраться с другой стороны:
– У меня нет выбора?
– Нет.
Он поцеловал ее в губы:
– Значит, договор на таких условиях, – а сам при этом подумал, что ни в коем случае не допустит, чтобы он вступил в силу.
Лифт остановился, решетки раздвинулись, Трейси обернулся и увидел улыбающуюся физиономию Туэйта:
– Привет! Я уж было решил, что ты никогда не вернешься домой.
– Что с тобой случилось? Ты выглядишь, будто тебя переехал грузовик. – Трейси пожал другу руку.
– К счастью, его перед этим успели разгрузить, – он кивнул в сторону лифта. – Это кто, Лорин?
Туэйт повел их по коридору, и Трейси с любопытством осведомился:
– Я, конечно, преклоняюсь перед твоим изысканным вкусом, старина, но что по поводу твоего нового офиса думает начальство?
Туэйт рассмеялся:
– Здесь живет Мелоди. Я просто подумал, что здесь нам никто не будет мешать. Мелоди вернется еще не скоро, так что у нас полно времени.
Заметив, что Туэйт удивленно поглядывает на Лорин, Трейси объяснил:
– У нее есть кое-какая информация на Макоумера.
– Ты имеешь в виду Делмара Дэвиса Макоумера? Промышленника? Какое он имеет к этому отношение?
– Во время своего расследования не приходилось ли тебе сталкиваться с фирмой, которая называется «Моришез»?
Туэйт повернулся к нему и замер на месте.
– Боже праведный! – вырвалось у него. – Ты опередил меня. Да, я был в конторе «Моришез». Это подставная фирма.
И он рассказал им, что произошло за это время, начав с поисков в доме сенатора Берки.
– Ты не сделал самого последнего шага, – вздохнул Трейси. – Владелец и президент фирмы «Моришез» – Макоумер.
– Уже нет, – усмехнулся Туэйт. – Не далее как три дня назад фирма «Моришез» свернула свои дела. Судя по всему, навсегда. А самая последняя партия героина благополучно уплыла прямо перед самым носом Макоумера.
– Это отнюдь не единственное его занятие, – вмешалась в разговор Лорин. Они одновременно повернулись к ней. – По-моему, настало время вернуть тебе долг, Трейси. Долг, который передали со мной, – поправилась она.
Трейси облегченно вздохнул, увидев, что она не собирается при Туэйте упоминать Монаха. Он согласно кивнул:
– Выкладывай.
– Не так давно, несколько месяцев назад, Макоумер посетил Шанхай.
– Верно, – подтвердил Туэйт, – я читал об этом. В составе трехсторонней комиссии. Он является ее членом.
– Там он встречался с нашим другом.
– Нашим другом? – На лице Туэйта отразилось крайнее удивление.
– Назовем его бизнесменом, – вмешался Трейси, – бизнесмен, который работает в режиме вольного художника.
– Макоумер провел переговоры, в его распоряжение были направлены несколько террористических групп, и один, особо подобранный террорист-убийца, – продолжала Лорин. – Одним из условий было следующее: террорист должен принадлежать к партии исламских фундаменталистов.
– Постой-ка! – воскликнул Туэйт. – Вы говорите... Вы хотите сказать, что человек, который пытался застрелить Атертона Готтшалка, был нанят Макоумером?!
Лорин кивнула.
– Но это же безумие! Макоумер – супер-патриот! Может, он и преступник, но в то, что он пытается продать Америку, я не поверю, – он покачал головой. – Нет, ваша версия не проходит.
Трейси молча уставился в стену. В сознании его словно что-то щелкнуло, и все разрозненные части головоломки стали на свои места. Даже те, между которыми, казалось, нет и не может быть никакой связи. Что сказал Директор? «Ужасающая реальность того, о чем он предостерегал, изменила образ мышления людей. И я не вижу силы, которая могла бы помешать его избранию. На выборах он получит мой голос».
Готтшалк и Макоумер. Теперь Трейси все было ясно. Ну конечно же!
– Нет проходит! – возбужденно проговорил он. – Лорин совершенно права, Дуглас. Это дело рук Макоумера.
– Значит, он очень опасен.
– Опасен, верно. Но безумец? Я так не думаю. Скажи-ка мне, как менялся рейтинг Готтшалка в ходе предвыборной кампании?
– Несколько месяцев назад у него было сравнительно мало шансов на победу, – нахмурился Туэйт. – А сегодня он – Спаситель Америки: всем понятно, что он был прав. Народ обожает его.
– Вот видишь?
– Это просто совпадение, – запротестовал Туэйт. – Я хочу сказать, Готтшалку крупно повезло, что в тот день на нем был бронежилет. Иначе он был бы покойником, можешь не сомневаться. Макоумер никогда не пошел бы на такой риск. А что было бы, если бы убийца стрелял не в сердце, а в голову?
– Особенно, если учесть, – с серьезным видом добавил Трейси, – что в Готтшалка стрелял отлично подготовленный профессионал. Который наверняка в точности следовал данным ему инструкциям. А что, если у него был приказ стрелять в сердце?
– Звонок! – Туэйт щелкнул пальцами.
– Что? – в один голос спросили Трейси и Лорин.
– Я же чувствовал, что здесь что-то не так, – поглядел на них Туэйт. – Один из моих сослуживцев принял звонок о выстреле практически в тот момент, когда он прозвучал. Именно так и удалось выйти на убийцу.
– Бдительный гражданин позвонил по телефону, – Трейси пожал плечами. – Что в этом необычного?
– В том-то и дело, что звонили не по номеру девятьсот одиннадцать. Звонок был прямо в полицейский участок, непосредственно дежурному, который находился на прямой связи с личной охраной кандидата. Звонок по номеру девятьсот одиннадцать не имел бы никакого результата: пока его с главного пульта передавали бы тому, кому следует, убийца успел бы скрыться.
– Макоумер, – задумчиво протянул Трейси. – Если он все организовал, то, значит, и звонить мог только он. – Он внимательно посмотрел на Лорин и Туэйта. – Господи, вы хотя бы понимаете, что произошло? – Он подался вперед. – Слушайте. Джон Холмгрен представлял серьезную угрозу для Готтшалка, его шансы на выдвижение в кандидаты могли упасть почти до нулевой отметки. Им крайне необходимо было знать наши планы, и в офисе Холмгрена я обнаружил подслушивающее устройство. Поэтому Макоумер убрал Джона, обставив все таким образом, чтобы убийство выглядело как сердечный приступ...
– Погоди, – перебил его Туэйт, – ты хочешь сказать, что знаешь имя того, кто это...
– Я назову его тебе через минуту, Дуг. Дай мне закончить. Для убийства Мойры имелся серьезный мотив – она что-то видела, они это поняли, прослушав запись, сделанную через подслушивающее устройство.
– А сенатор Берки?
– А вот здесь начинается самое интересное. И одновременно мы ступаем на очень опасную территорию. Нам известно, что Макоумер и Готтшалк работают на пару. А теперь задумайся: возможно ли в наше время и при нашем нынешнем политическом устройстве установить контроль над президентом, с тем, чтобы впоследствии управлять им в своих интересах?
– Ты хочешь сказать, что сенатор работал над этим вопросом? – спросила Лорин.
– Не он один. Готов поставить сто к одному. Это единственное, что при данном раскладе делает ситуацию логичной и осмысленной. По-настоящему ужасная в своей реальности консолидация власти.
– Боже мой! – прошептал Туэйт. – Это же... в это просто невозможно поверить!
– А ты подумай, Дуг.
– Но это же... самая настоящая подрывная деятельность, ведущая к ниспровержению всех наших устоев.
В наступившей тишине они мысленно представляли губительные последствия заговора, краешек которого лишь приоткрылся. Наконец Туэйт откашлялся и полез в карман куртки. Лицо его было совсем белое.
– В свете того, о чем мы только что говорили, полагаю, тебе стоит взглянуть вот на это, – он протянул Трейси список оружия, о котором говорилось в манускрипте.
– Господи, – пробормотал Трейси, – этого же хватит для... – Он поднял глаза на Туэйта. – Ты хочешь сказать, что все уже в руках полиции?
Туэйт отрицательно покачал головой:
– Это-то меня больше всего и пугает. Утром мое подразделение прочесывало доки, – поэтому я не мог тебя встретить и прислал в аэропорт Уайта. Мы обыскали судно, «Нефритовую Принцессу», которое прошло по маршруту «Гонконг – Сингапур – Макао». И ничего. Посудина пуста, как свисток боцмана.
– Паршиво, – нахмурился Трейси, – действительно, очень паршиво.
– Я понимаю, о чем ты, – кивнул Туэйт.
Лорин перевела взгляд с одного на другого:
– А я не понимаю. Может, кто-нибудь из вас возьмет на себя труд и объяснит мне, в чем, собственно, дело?
Трейси повернулся к ней:
– Это означает, что Макоумер по-прежнему опережает нас как минимум на шаг. Он затопил контрабандный груз.
– Но для кого же он предназначался? – подняла брови Лорин.
Возникла долгая пауза.
– А на этот вопрос, – произнес наконец Трейси, – мы должны заставить ответить Макоумера. Но, судя по этому списку, могу сказать, что данный набор вооружений применяется в боевых действиях, с которыми и я, и Макоумер отлично знакомы.
– Конкретнее, – потребовал Туэйт. Последние несколько минут он испытывал чувство, словно все вокруг проваливается в какую-то бездонную пропасть. Сердце его билось учащенно не только потому, что дело шло к решительной схватке: на карту, как выяснилось, было поставлено значительно больше, чем можно было предположить.
– Конкретнее? – переспросил Трейси. – Что ж. Данное вооружение подбиралось для немногочисленной диверсионной группы. Где в данный момент она находится и каково ее задание, сказать не могу. Это известно только Макоумеру. Но я знаю его и предполагаю ход мыслей этого человека. В те дни он был ярым приверженцем тактики так называемых «подставок», или, проще говоря, искусного введения противника в заблуждение. Если ему это удавалось, он снова использовал «подставку» до тех пор, пока не прокалывался. Через какое-то время все начиналось снова.
Увидев их недоуменные взгляды, Трейси пояснил:
– Я думаю о том, как он организовал «покушение» на Готтшалка. А что, если он планирует задействовать эту диверсионную группу после того, как Готтшалк станет президентом? Вы можете себе представить всю меру народного восторга, когда Готтшалк проведет успешную акцию по захвату этой группы? И, поверьте мне, если за спиной террористов стоит Макоумер, в последнюю минуту Готтшалк будет точно знать, каким образом их следует нейтрализовать. Но не раньше, чем средства массовой информации доведут население до полной истерии.
– Боже, – ужаснулся Туэйт, – после этого он же сможет вытворять все, что угодно, у него будут развязаны руки!
– Особенно, если, как мы и предполагаем, в законодательных органах Америки есть верные ему сенаторы и конгрессмены, которые окажут ему всяческую поддержку, – Трейси размышлял о плане этой операции, о согласованности всех действий, о денежных средствах, необходимых для проведения этой беспрецедентной акции. Мысль о том, что он и его «Операция Султан» были повернуты в совершенно ином направлении и обеспечили финансовую базу для этого международного кошмара, наполняла Трейси презрением к политической системе Америки, которая видела в чудовищном замысле Макоумера лишь средство получения колоссальных прибылей.
Секреты, как он прекрасно знал, имеют тенденцию рано или поздно взрываться, погребая всех под своими обломками. А такие секретные организации как, например, Фонд, многократно увеличивают как опасность подобного взрыва, так и его разрушительную силу. Ибо чем выше степень секретности, тем слабее реальный контроль. А это означает, что шансы на то, что все пойдет наперекосяк, возрастают. Достаточно вспомнить, что произошло в марте 1969 года в квадрате 350.
И еще внутренний страх, мой страх, подумал Трейси. Он знал Макоумера как чрезвычайно хитрого и коварного человека, но реальность оказалась значительно страшнее, чем он мог предположить. Схема построена просто гениально, замысел мог иметь такие невообразимые последствия, что Трейси пришел к однозначному выводу: Макоумера надо остановить немедленно. Полиции это не под силу, у них нет веских доказательств. Он снова прокрутил в голове весь план, прикидывая, что следует предпринять и чем можно пожертвовать.
Трейси глянул на Лорин и почувствовал, как защемило сердце: как же она красива! Он старался запомнить линии скул, глаза, блестящие волосы, словно видел ее в последний раз.
И затем Трейси приступил к разработке своего плана, для начала рассказав, что обнаружил в досье из архива Фонда.
– Этот Мурано был в высшей степени необычным человеком, – заключил он. – Наше командование было склонно рассматривать поступающие донесения о нем, как, скажем, сильно преувеличенные. Многие тогда так полагали. Сейчас же я считаю их абсолютно достоверными. Туэйт, – он пригладил ладонью волосы, – мы с тобой оба видели, что умеет делать этот человек, Киеу. Техника его удара поистине фантастическая. У меня нет ни малейших сомнений, что он ученик Мурано. Я даже сумел раздобыть его описание: очень высокий для азиата, худощавый, хорошо сложенный, тонкое лицо, широкие губы и очень, очень красивый. Он...
– Подожди минутку, – перебила его Лорин. – По-моему, ты ошибаешься. Это же точное описание Кима.
Трейси почувствовал, как закололо сердце:
– Откуда ты, черт возьми, знаешь Кима? – он произнес это так жестко, что Лорин непроизвольно попятилась.
– Я видела его у... твоего отца. Он зашел вечером, в тот день, когда ты улетел в Гонконг. Твой отец дал ему то, что ему было нужно. У меня сложилось впечатление, что он довольно неплохо осведомлен о той организации, где... где вы с Луисом когда-то работали, – увидев ярость в глазах Трейси, она испугалась еще больше. – Он... он был какой-то очень странный, Трейси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88