- Мы тебя любим, Ванда. Надеюсь, ты и это понимаешь.
- Да, конечно. Я знала это всегда…
Неправда, я не знала этого всегда, а если честно, поняла только теперь, услышав из уст мамы.
Потом мы прошли в дом. Меня усадили в гостиной в любимое кресло, мама ушла за стаканами и льдом, а папа стал откупоривать бутылку.
- У тебя, как я вижу, развился вкус в отношении спиртного. Помнишь, я говорил, что нет ничего лучше хорошего виски, а ты брезгливо морщилась?
- Многое изменилось, папа.
- Да уж, - усмехнулся он. - Но этот цвет волос тебе к лицу.
Вошла мама со стаканами, папа их наполнил, и лед окрасился в янтарный цвет. Происходящее - каждый момент его - было исполнено безмятежности. Только когда мы уже сидели со стаканами в руках, я заметила, что у мамы красные глаза - она потихоньку от нас плакала на кухне. Ни я, ни отец ничего не сказали по этому поводу; я только подумала, что и сама охотнее занималась бы этим в укромном уголке, а не на людях, как в последнее время.
- Так как же ты живешь? - спросила мама.
- Хорошо. Я разведена. Одинока, как перст. Подруга приютила меня в комнате над гаражом.
Родители обменялись взглядами, и я отругала себя за то, что снова проверяю их на прочность. Что делать, привычка - вторая натура.
- Не расстраивайтесь, - сказал я с улыбкой, - все не так страшно. У меня теперь свое дело. И приятель есть. Адвокат.
- Правда? - обрадовался отец.
- Чистейшая, - заверила я, не вдаваясь в подробности.
Строго говоря, у нас с Уолтером сейчас был сложный период, что-то вроде пробной разлуки - ну и что? Нельзя же рваться сразу ко всем целям. Разумная очередность прежде всего.
- Ну и как он? - допытывался отец.
- Хороший человек. Немного похож на тебя.
- Тогда, значит, очень хороший, - усмехнулся он.
- Что верно, то верно, - признала я с невольной улыбкой. - И вообще, другого мне не надо.
Среди ночи я проснулась в своей прежней постели, в прежней комнате, которая за восемь лет не изменилась ни на йоту. Уселась, глядя на потускневшие, кое-где загнувшиеся постеры восьмидесятых, слыша тот же до чертиков надоевший фрагмент музыки.
Ну как же без него!
А ведь я надеялась, что паломничество домой (так сказать, возвращение блудной дочери под родимый кров) и в этом столкнет дело с мертвой точки, и когда отношения с родителями будут улажены, проклятый отрывок перестанет меня преследовать. Увы, я опять напоролась на то, о чем говорят «принимать желаемое за действительное».
Спустив ноги с кровати, я привычным движением нашарила старые шлепанцы. Засмеялась - это ж надо, даже такие обноски, и те на прежнем месте!
Выглянув на лестницу, я увидела в гостиной яркие сполохи телевизионного экрана. Для меня не было неожиданностью, что отец сидел перед ним, поглощенный извечной рождественской «Филадельфией». Все вернулось на круги свои.
- Эй! - окликнула я.
- Разбудил тебя? - Он виновато развел руками. - Дистанционное управление барахлит, а вставать, чтобы убавить звук, было лень.
- Они по-прежнему дают на праздники «Филадельфийскую историю»? Без тебя я ее ни разу не смотрела.
- Я, можно сказать, тоже. Между прочим, это кассета. Я ею обзавелся сразу после твоего отъезда, но вот смотреть все было как-то не под настроение.
- Тогда, может, перемотаешь на начало и посмотрим вместе? Особенно если у вас припасено мороженое.
- Отличная идея.
Прошлепав на кухню, я сунула нос в холодильник и обнаружила здоровенную упаковку «Баскии Роббинс».
- Ты тоже очень хороший человек, мамуля, - с чувством прошептала я, взяла коробку и две ложки побольше и направилась в гостиную…
И остолбенела на пороге.
Музыка! Та, что месяцами изводила меня своими звуками. Моя несуществующая музыка!
Основная музыкальная тема из «Филадельфии».
- Боже правый!
- В чем дело? - с тревогой осведомился отец, взглянув на меня. - Что-то не так?
- Все очень даже так, - заверила я его в безмерном облегчении и плюхнулась на диван рядом с ним. - Все прекрасно, папа.
И я зачерпнула полную ложку мороженого, решив ни в чем себе не отказывать.
- Ты не помнишь, когда у нас появилась эта традиция? Я имею в виду, смотреть на Рождество «Филадельфию»?
- Точно не скажу. - Отец задумчиво облизал сладкую ложку. - По-моему, ты была тогда еще ребенком.
- Вот как?
Краем глаза я видела, что он за мной наблюдает, однако некоторое время прошло в молчании.
- У тебя действительно все в порядке? - наконец не выдержал он.
Я только улыбнулась, придвинувшись поближе к отцу, как делала в детстве в поисках уюта. Он обнял меня за плечо, тоже как тогда, и я полностью и окончательно ощутила себя дома.
Дома и под родительским крылом.
Самое интересное, что именно в этот миг мне впервые стало ясно, чего я хочу от жизни и кто мне для этого нужен.
- Музыка к этому фильму… ты не находишь ее странной, папа? Я хочу сказать, что это ведь не классический стиль.
- И близко не стоял к классике, - со смехом признал он.
Мороженое было упоительное. Я понимала, что мне уже достаточно, но остановиться не могла.
- Хорошо, что ты приехала, Ванда. Нам тебя очень недоставало все эти годы. Может, останешься на все праздники?
- Рада бы, но не могу. У меня большие планы на завтрашний день. Но… знаешь что? - Я выпрямилась, осененная идеей. - В феврале у мамы день рождения. Может, пора и вам нанести мне визит? Нет, правда, приезжайте! Я вас познакомлю с друзьями.
- И со своим адвокатом, - подмигнул отец.
- Само собой.
Вопрос был решен. Мы снова устроились поуютнее и последующие два часа в удовлетворенном молчании смотрели любимый фильм.
- Мэри Энн все время забывает то, что должна сказать перед приземлением космического корабля, - пожаловался Алекс, не в силах скрыть волнение.
В самый канун Рождества магазин был набит до отказа. Сказать, что и мы в своем уголке не скучали, - значит, не сказать ничего. Работы было втрое больше прежнего, и крохотный зрительный зал, устроенный перед театром марионеток, быстро заполнялся. Уже за тридцать минут до начала автор не находил себе места.
- Не суетись так, - посоветовала я. - Увидишь, все пройдет как нельзя лучше. Я дала Мэри Энн книжку упражнений по укреплению памяти.
Сидевший на коленях у Бонса мальчик в это время признавался в любви к передаче «Формула-1», и я начала разыскивать соответствующий бордюр для фото.
- Тебе не кажется, что я немного перегнул палку, когда изобразил Сайта-Клауса пришельцем из космоса?
- Совсем наоборот, в этом-то и весь смак, - совершенно искренне заверила я. - И вообще, пьеса потрясающая, а ты - писатель от Бога. Так что расслабься и не гневи его.
Принтер заработал как раз тогда, когда Мэри Энн подошла от паровозика с очередным претендентом па высокое внимание Санта-Бонса.
- А вдруг это будет смешно? - Алекс схватился за голову. - А вдруг это не будет смешно?!
- Ох, Боже ты мой! - Я ткнула его кулаком в плечо. - Будь тебе двадцать один, я пригласила бы тебя на выпивку, но раз уж ты пока несовершеннолетний, пойди-ка поработай.
Снимок уже обзавелся рамочкой. Я держала его, готовясь передать отцу или матери фаната «Формулы-1», а пока любовалась оформлением. Подняв наконец взгляд, вопреки своим ожиданиям уставилась в противную физиономию Задохлика.
- Ой, мама! - невольно вырвалось у меня, хорошо хоть едва слышно.
Задохлик сжимал руку своего отпрыска так, словно собирался ее расплющить. Даже невооруженным взглядом было видно, что он бурлит от возмущения. Сынок его был, как ни странно, довольно пухлым и розовощеким мальчишкой лет девяти-десяти, в модном костюмчике и ботинках с блеском. Мне показалось, что на лице у него написан глубоко въевшийся страх перед всеми малолетними хулиганами округи.
- Как все это понимать?! - прошипел Задохлик.
- Как рождественское развлечение.
Я передала мальчику снимок, подмигнув, на что он улыбнулся - слегка, да и то одними губами. Теперь следовало ожидать, что Задохлик меня узнает и устроит сцену. Готовясь к этому, я скрестила руки на груди, но ничего не произошло. На данный момент я была для него просто очередным пятном от расплющенного жука или мотылька на ветровом стекле - вытер и забыл.
- Ухты, «Формула-1»! - воскликнул приятно удивленный мальчик, разглядывая бордюр. - Пап, посмотри, «Формула»…
Папаша ограничился резким рывком за руку.
- У вас что, проблемы с психической уравновешенностью? - съязвила я, забывая об осторожности перед лицом столь вопиющего поведения.
- Это у вас проблемы с отношением к святым и вечным вещам! - взорвался Задохлик. - Черный Санта-Клаус! Неслыханно!
- Это что, шутка?
- Как я, по-вашему, объясню это ребенку? Что Санта-Клаус живет не на Северном полюсе, а на экваторе? На экваторе, мать его!
- Советую последить за своей речью! - вскричала я, тоже распаляясь. - Это детский уголок!
- Я требую деньги назад! - рявкнул Задохлик, сузив глаза в две неописуемо мерзкие щелки. - Не хватало мне только платить восемь баксов за то, чтобы мой сын посидел на коленях у паршивого черного Санты!
Не утруждаясь дальнейшими спорами, я достала из кассы восемь долларов и сунула Задохлику, больше всего на свете сожалея, что в тот день в суде не выбила ему все зубы. Мальчик протянул мне снимок со вздохом, но без особого удивления. Я мягко отстранила его руку.
- Это подарок. Счастливого Рождества!
С улыбкой, на этот раз вполне полноценной, мальчишка прижал снимок к груди и поднял робкий вопрошающий взгляд на папашу.
- Ладно уж, возьми!
Задохлик прямо-таки выплюнул эти слова и поволок сына прочь. Я смотрела, как они исчезают за поворотом, и жалела, что не могу похитить несчастного ребенка, чтобы дать ему шанс хоть денек пожить по-человечески, не в желчной тени своего папаши. Увы, нам не всегда дано исправить ситуацию, даже если мы очень этого хотим.
- Пора! Время! - раздалось сзади, и меня потянули за рукав.
Обернувшись, я увидела лицо начинающего автора, где испуг смешался с предвкушением и надеждой, и ободряюще подмигнула.
- Пора так пора.
Для зрителей было предусмотрено тридцать мест. Мы никак не предполагали, что будет такой наплыв: примерно двум десяткам желающих не хватило стульев, и они растянулись полумесяцем вокруг сидящих. Мы тоже затесались в эту толпу, а чуть позже, когда шоу «Санта-Клаус с планеты Селког-9» уже набрало ход, к нам присоединились Элизабет, Кейси, Джек и Мэтт.
Несколько раз за время спектакля я поглядывала на Алекса. Тот не сводил взгляда со сцены, точно завороженный, и было видно, что губы его шевелятся, повторяя слова текста за марионетками. При каждом взрыве смеха лицо его озарялось улыбкой, когда же хихиканье раздавалось! Не по делу, Алекс хмурился. Никогда мне не приходилось видеть подростка, так захваченного происходящим. Заключительная сцена вызвала бурю аплодисментов, еще больше их сорвала появившаяся из-за занавеса труппа. На сцену потребовали автора, и Алекс с самым серьезным видом кланялся вместе с остальными. Элизабет без конца меня подталкивала и всхлипывала от избытка чувств, а Кейси, глядя на мать, возводила глаза к потолку.
На последовавшем за этим «банкете» в честь успеха пьесы (он проходил в кофейне магазина и состоял из пирожных и безалкогольного пунша) я протолкалась к Джеку и кивнула в сторону Элизабет, которая беззастенчиво пыжилась от гордости за свое старшее чадо. Мэтт не отходил от нее ни на шаг.
- Ты как, в порядке? - осторожно полюбопытствовала я.
- А что мне сделается? - отмахнулся Джек. Ответ показался мне искренним, но все же я сочла нужным приободрить Джека.
- Этот ее новый приятель… по-моему, у него уж слишком кукольная внешность. Вылитый Кен!
- Да хоть вылитый Кролик Роджер, - усмехнулся Джек. - Элизабет его внешность по нраву, а кому не нравится, может пойти и застрелиться.
- Очень здоровый взгляд на вещи, - одобрила я.
- Я здесь только на минутку. - Он выбросил в урну пустой стаканчик и заключил меня в дружеские объятия. - С наступающим Рождеством! А Элизабет передай, что детей я заберу завтра в два.
- Передам.
- Праздники проведешь тем же манером, что и тогда?
- Ну уж нет! - отрезала я. - У меня на Рождество большие планы.
- Тогда всего наилучшего.
Джек незаметно ускользнул, а я снова обратила взгляд к счастливой паре и со вздохом подумала: пусть новый приятель Элизабет всем хорош, а прежний кругом недотянул - все равно я и впредь буду ставить на Джека и Элизабет. Разумеется, только в душе, потому что меня это, в конце концов, в самом деле не касается. Мне бы наладить свою собственную личную жизнь.
Тут меня схватили сзади, перегнув чуть ли не пополам. Я не сразу поняла, что мне в поясницу упирается громадный живот Шелли.
- Твой младенец там, часом, не забаррикадировался? - спросила я, вырвавшись. - По-моему, тебе давно пора разродиться.
- Ничего подобного, - хмыкнула Шелли, щедро наливая себе пунша. - Срок у меня пятого января. Времени хоть отбавляй.
Я выразительно взглянула на ее пупок, вызывающе торчащий между расстегнутыми пуговками объемистой рубашки.
- Ну, теперь я уж точно не втравлюсь в такую авантюру! Удочерю лучше симпатичную китаянку.
- Единственное, что меня тревожило, - задумчиво заметила Шелли, - это как тут без меня останется Боне. Но теперь, когда ты с ним, я спокойна.
- Я с ним только на полтора месяца… - начала было я и усомнилась: на полтора ли? Может, все-таки на два? - Когда ты намерена вернуться?
- А с чего ты взяла, что я вообще вернусь?
- А разве нет?
- Ах, старый пройдоха! - Шелли расхохоталась так, что холм ее живота заколыхался. - Мне он сказал, что ты здесь теперь насовсем.
- Действительно пройдоха!
Я тоже засмеялась, с нежностью глядя на Бонса, в лицах читавшего детям постарше «Ночь перед Рождеством».
- Так как? - с напряженным интересом спросила Шелли. - Насовсем или нет?
- Конечно, насовсем, не волнуйся. Разве можно упустить шанс изводить этого ворчуна каждый божий день?
- Вот и хорошо. После праздника я зайду, и мы обсудим всякие мелочи. - Она попрощалась и вышла, но почти сразу же вернулась. - Слушай, ты только не давай себя обирать! А то знаю я его. Требуй жалованье повыше.
- А то!
- Пожалуй, я сама ему скажу.
Шелли приблизилась к Бонсу сзади и, похоже, заслушалась, потому что там и осталась. Элизабет с Мэттом наперебой предлагали Алексу «пунш победителя». Кейси во все глаза смотрела на эту суету. Я поманила ее к себе.
- Кошмар! - высказалась девочка. - Скачут вокруг него так, словно его пьесу только что «на ура» приняли на Бродвее.
- На Бродвее, не на Бродвее, а приняли действительно «на ура», - резонно возразила я. - Надо бы прочесть тебе лекцию о том, как это достойно - радоваться успехам своих близких… ну да ладно, потом как-нибудь. А сейчас нам пора за работу. Готова?
- Всегда готова!
Магазин был полностью погружен во тьму, единственным источником света оставались гирлянды точечных рождественских огоньков, которые мы с Кейси развесили по всему уголку. Чтобы убить время, я расхаживала перед столом, поминутно справляясь с электронными часами компьютера.
11.48. Еще двенадцать минут.
Все, вплоть до самой последней мелочи, было готово еще полчаса назад, и я очень опасалась, что не просижу столько времени в неподвижности (ожидание словно заставляет время замедляться). Устав расхаживать, подошла к искусственной елке, поставленной за троном Санта-Клауса. Подарки под ней были просто символическими свертками, кроме того, который положила я. Убедившись, что за два часа он никуда не исчез, я отправилась к панорамному окну в восточной части магазина. Темнота за стеклом давала возможность посмотреться в него, как в зеркало, - что я и сделала. В темно-зеленом вечернем платье Элизабет, с волосами, которые в полутьме казались просто рыжими, я выглядела вполне приемлемо даже в собственных не в меру придирчивых глазах. В макияж на сей раз я вложила всю душу и даже подкрасила губы, хотя терпеть не могу, когда на них помада. Подумала, не стереть ли ее, но решила все-таки оставить.
После полумрака у окна уголок казался ослепительно освещенным. Я удостоверилась, что снаряжение находится в боевой готовности: все соединения налицо, программы запущены, принтер полон глянцевитой бумаги. Бессмысленная суета угнетала тоже, поэтому я уселась на трон Санты.
11.56. Осталось четыре минуты.
Чуть посидев, я сползла по сиденью вниз и устремила взгляд в потолок. Прошло, казалось, очень много времени, но вот наконец от входной двери (я предусмотрительно оставила ее незапертой) донеслось треньканье колокольчика. Чуть погодя из-за стеллажей появился Уолтер.
На сей раз на нем был чудесный костюм «цвета южного загара» с темно-зеленым галстуком почти в тон моему платью. У меня даже дыхание пресеклось, ей-богу! Пристроив пальто на вращающемся кресле у стола, он приблизился, а я поднялась, кокетливо оправляя свой наряд.
- Выглядишь потрясающе! - сказал Уолтер.
- Рада, что ты решил заглянуть именно сюда. Ведь мало л и кто мог послать записку, раз она без подписи…
- В самом деле, кто угодно мог подбросить мне к дверям записку с просьбой явиться в полночь в букинистический магазин, - засмеялся он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25