Томас стоял у самой кромки прибоя – еще одна черная тень среди многочисленных валунов. Могучие валы разбивались о гальку, на ветру носились соленые брызги. Ритм прибоя гремел в воздухе, через песок пробирал до костей. Керро коснулся скальных ворот, пропустивших его в это прибрежное царство, – утес был холодный, влажный и тоже вздрагивал под ударами волн.
Без усмиряющего море келпа прибой начинал подмывать берега – разбивая прибрежные скалы в часы прилива, унося обломки в бездну. Скоро все, что построила Аваата, будет поглощено бешеной пучиной.
Страж-Аваата висел над плечом Керро. Щупальце касалось щеки поэта, разделяя с ним память чувства.
«Да, это самое место».
Это здесь, вспоминал Керро, он учился воспринимать складывавшиеся веками поэмы, славящие скалу, и песок, и море, и жизнь-в-себе Авааты, подчиненную извечному ритму кружения лун и солнц. Здесь череду ударов волн о берег прерывало порой громкое «Шлеп!» оторвавшегося от материнских стеблей дирижаблика, который уплывал прочь, волоча по воде пуповинные щупальца. Хотя вся Аваата была единым существом, Керро ощущал особенное сродство с этим рожденным в ночи дирижабликом. Он вслушивался и приветствовал песней рождение каждого. Далекое «Шлеп!» завораживало его, наполняя ощущением чуда, точно услышанная молитва. И крохотное создание взмывало над темными водами, улетая в ночь.
«И этого больше не будет?»
Керро шептал строки гимна этим погибающим клеткам Авааты и чувствовал, как тело его передает их в слиянное единство, словно поэт стал наконец единым целым с Аваатой.
«О единый цветок, что превыше букета.
Вечно вспоминая союз без объятья:
Перерождение.
О золотая истина, расцветающая в ночи!»
От его слов море засияло – одновременно отсветами вставших лун и сиянием дружбы Авааты. И в этом свечении из темноты выступила партизанская армия Томаса. Сам ее вожак казался силуэтом в ночи. Керро вышел из тени скальных ворот и приблизился к загадочному «другу Корабля».
– До посадки менее двух минут, – сказал Керро.
В груди его горел маяк, мерно подмигивающий огонек, связывавший его со стальным чудовищем, падающим с небес.
– Оукс вышлет зонды, – буркнул Томас.
– Аваата поможет мне заглушить их сигналы. – Керро улыбнулся в темноте. – Не присоединишься ко мне?
– Нет!
«Ты слишком многое таишь в себе, Раджа Томас».
– Но мне нужна твоя помощь! – сказал Керро и ощутил, как гневается Томас, как нарастает внутри него напряжение.
– Что мне делать? – выдавил кэп.
– Поначалу попробуй взяться за щупальце Авааты. Это необязательно, но помогает.
С ночного неба спустилось черное щупальце. Томас с явной неохотной протянул руку и сжал в ладони чужую теплую плоть.
В тот же миг сознание его слилось с тем, что вело челнок к месту посадки. Он видел, как парят прямо над ним два дирижаблика, как стоит он сам на утрамбованном прибоем песке, видел место-куда-вести. Но ритм полета завораживал его.
«Если бы в те времена на Лунбазе мне кто-нибудь сказал, что я станут сажать челнок при помощи телепатии и пары кактусов, поющих в ночи…»
«Мыслящих!»
От вмешательства Авааты уйти никак не удавалось. Аваате не понравилось, что ее обозвали растением. В мнимом голосе Томасу послышалось нечто… не совсем досаду, но нечто похожее.
«Аваата смущает меня», – извинился он.
«Ты сам вводишь себя в смятение. Зачем ты прячешь свое истинное лицо?»
Томас отдернул руку от горячего щупальца, но Аваата не ушла из его мыслей.
«Ты лезешь туда, где тебе не место!» – возмутился он.
«Аваата не лезет!» – В ответе слышалась обида.
Керро показалось, будто он подслушивает семейный спор. Томас кипел от злости, чувствуя, что не в силах по своей воле прервать контакт с Аваатой, что Аваата жаждет пробить тот барьер, которым он окружил свою потаенную суть.
– Сажаем грузовик, – проговорил он. – Из Редута уже вылетели зонды.
Керро отключил собственный маяк, заставив себя сосредоточиться на зондах. Томас пускай набивает собственные шишки.
Первый зонд рассек воздух над берегом, устремляясь туда, где, как рассчитывал центральный компьютер, должен был пройти курс челнока. Керро, как научила его Аваата, представил себе опустевшие скалы и передал этот образ зонду, чувствуя, как вливается созданная им иллюзия в электронные цепи. Перегрузка едва не расколола зонд, отвернувший от выросшей перед ним несуществующей скалы.
«Они подходят все ближе», – подумал поэт.
Он знал, почему. Каждая новая иллюзия отличалась от другой, и из этих расхождений достаточно мощный компьютер в Редуте мог добыть осмысленные данные.
В мозгу Керро промелькнули полученные Аваатой данные. Они находились под постоянным наблюдением.
«Да, – согласился поэт. – Патрулей стало больше».
«Вдесятеро за последние двенадцать часов, – уточнила Аваата. – Почему Томас не понимает своей роли?»
«Может быть, такова его природа?»
«Ты опознал того, с кем связался на борту челнока?»
Керро попытался осмыслить этот вопрос, вспомнив, что испытывал, служа маяком, и озарение сошло на него. Он вернулся в сознание Томаса, заново восстановив связь с грузовиком.
«Томас, с кем ты связан на борту?» – спросил Паниль.
Томас поразмыслил на этим. Ощущение чужого присутствия за облаками было почти осязаемым. Если это иллюзия, то весьма убедительная.
«С кем?» – настаивал поэт.
Томас понимал, что это не может быть корабельник – человек, ощутив прикосновение чуждого сознания, в первый миг просто запаниковал бы. Но кто тогда?
«Биттен».
Опознавательный сигнал челнока пришел безошибочно ясным; простая, сосредоточенная, бесстрастная мысль.
– А-а, – протянул Томас.
Керро больше всего поразила эмоциональная реакция Томаса: душевное веселье. Биттен был бортовым компьютером, и осознание того факта, что он телепатически связан с автопилотом, едва ли могло кого-то позабавить. Видно, то был еще один признак тайны, что так привлекала Аваату в этом человеке.
Потом обоим пришлось войти в плотный контакт с Биттеном. Керро не мог объяснить, почему это вызывает у него такой панический ужас. Но страх пронизывал каждый его нерв, проникая и во все клетки Авааты.
КОРАБЛЬ: Я поведал тебе классическую историю о Пандоре и ее ящике.
ПАНИЛЬ: Я знаю, откуда эта планета получила свое название.
КОРАБЛЬ: Где бы ты спрятался, когда из ящика выползли змеи и тени?
ПАНИЛЬ: Под крышкой, конечно.
Керро Паниль, из корабельных архивов.
Ваэле казалось, что она погружена в сон, где невозможно доверять никаким ощущениям. Она плотно зажмурилась, отгородившись веками от мира, но этого было мало. Какая-то частичка ее сознания подсказывала, что она управляет посадкой грузовика. «Безумие». Другая частичка добросовестно запоминала все, что происходило, прежде чем два солнца взойдут над скрытым в сумерках Черным Драконом. Где-то там, в глубинах теней, прятался Керро Паниль. «У меня бред».
«Хали!»
Ваэла ощущала тревогу медтехника… а та была где-то рядом. Странная тревога – беспокойство, сдерживаемое одной лишь силой воли.
«Хали ужасно боится, а еще больше боится показать свой страх. И хочет, чтобы кто-то взялся командовать.
Ну конечно – Хали никогда не покидала Корабля».
Ваэла попыталась шевельнуть губами, пробормотать что-нибудь успокаивающее, но во рту слишком пересохло. Говорить было непосильно тяжело. Кресло в грузовом челноке, падающем в морские волны, к которому Ваэла была пристегнута, казалось ей хитрой ловушкой.
В сознании ее всплыли строки Керро, и Ваэла уцепилась за них, завороженная ужасом, не в силах вспомнить, где она слыхала эти слова:
«Твой путь станет верен, когда в черной драконьей ночи синий увидишь прочерчен рассвет».
Хали была рядом, она тоже слышала эти строки – и отвергала их. Ваэлу захлестнуло чувство, заставив мысленно потянуться к Хали, обнять, утешить, и она знала это чувство – любовь одного мужчины. Но Пандора была уже близко – белая полоса бешеного прибоя, от которой Ваэле хотелось шарахнуться. И дитя в своем чреве она тоже ощущала, еще одно сознание, чье бытие распространялось, и распространялось, и распространялось…
Ваэла вскрикнула, но голос ее потерялся в грохоте, стоне измученного металла, когда челнок ударился днищем о воду. На несколько секунд вибрация унялась; челнок скользил к берегу, утюжа воду и постепенно теряя скорость, потом подпрыгнул, со скрежещущим раздирающим уши грохотом ударился о берег и остановился.
– А где же люди? – Это был голос Хали.
Ваэла открыла глаза и увидала потолок убогой пассажирской кабины челнока – стальные балки, слабый багровый свет аварийных ламп. Где-то шумел прибой. Челнок покачивало и трясло, время от времени слегка разворачивая.
– Там кто-то есть. – Старик Ферри.
Повернув голову, Ваэла увидела, как Хали и Ферри отстегивают ремни безопасности. Плазовый иллюминатор за их спинами обрамлял трещиноватую стену черного камня, подсвеченную наружными лампами.
Ферри коснулся пульта; что-то зашипело под ногами Ваэлы, и в открытый люк ворвался холодный морской ветер. За лучами прожекторов царила темнота. На миг в люке столкнулись две фигуры, и, словно пробуждаясь ото сна, Ваэла узнала входящих – это были Керро и Томас.
– Ваэла! – воскликнули оба разом, явно пораженные ее видом.
Хали отодвинулась от пульта, заметив, как пристально Керро смотрит на огромный живот Ваэлы. Она сообразила, что ни он, ни его спутник не ожидали увидеть здесь эту женщину, во всяком случае, не на последней стадии беременности.
– Керро, – пробормотала она.
Все в том же изумлении он обернулся к ней.
– Хали?
Томас неожиданно расхохотался, запрокинув голову.
– Ну ты посмотри! Действительно – сюрприз от Корабля!
Ваэла завозилась, расстегивая пряжки, и Хали бросилась ей на помощь. Снаружи гремел прибой, и волны заплескивались в люк.
– Привет, – прошептала Ваэла.
Сделав три коротких шажка, она подошла к Томасу и обняла его.
Хали попыталась разобраться в чувствах, отразившихся на лице незнакомца. «Страх?»
Керро тронул ее за руку.
– Это Раджа Томас, полководец и Немезида Моргана Оукса.
– Полководец? – Хали недоуменно переводила взгляд с Керро на Томаса и обратно.
Томас осторожно высвободился из объятий Ваэлы и, поддерживая ее за плечи, обернулся к поэту.
– Ты можешь смеяться над этим?
– Да никогда в жизни. – Керро помотал головой.
Какой смысл крылся за этими репликами, Хали не понимала и готова была уже спросить, когда Томас заговорил.
– Что еще на борту?
Ответил Биттен-автопилот. Скрежещущий голос из динамика забивался треском помех, но перечень грузов прозвучал вполне разборчиво.
– Оружие! – воскликнул Томас. Он подбежал к распахнутому люку, крикнул что-то собравшимся на берегу, обернулся. – Надо разгрузить эту посудину, прежде чем ее разобьет прибой или сюда явятся люди Оукса. Все наружу!
Кто-то коснулся плеча медтехника. Она обернулась – Ферри.
– Кажется, ты должна кое-что объяснить.
Даже требования его звучали как-то стыдливо.
– Потом, – отмахнулся Томас. – На берегу ждет проводник, она покажет дорогу в лагерь. И расскажет все, что вам следует знать.
– А демоны? – поинтересовался Ферри.
– Здесь их нет, – бросил Томас. – Теперь скорее, пока…
– К нему нельзя так относиться! – возмутилась Хали. – Если бы не он, Мердок… мы бы погибли!
Керро бросил загадочный взгляд поначалу на Хали, потом на старика.
– Хали, этот хрыч работает на Оукса… но больше на самого себя. Он искушен во всех тонкостях политики и знает, что нас можно продать дорого.
– Это все в прошлом! – забулькал Ферри. Жилки на его носу вздулись червячками.
– Проводник ждет, – повторил Томас.
– Ее зовут Рю, – добавил Паниль. – Ты можешь ее помнить… как соседку Рашель Демарест по каюте.
Ферри сделал глотательное движение, попытался заговорить, глотнул снова.
– Рашель?.. – наконец выдавил он.
Керро медленно покачал головой.
Из глаз Ферри выкатилась единственная слезинка и скользнула по исчерченной морщинами щеке. Он судорожно вздохнул и, отвернувшись, поплелся к люку. Все силы, вся настойчивость, которые он выказывал только что, разом покинули его.
– Он правда спас нас, – проговорила Хали. – Я знаю, что он шпион, но…
– А вы кто? – поинтересовался Томас.
– Медтехник Хали Экель, – представил ее Керро.
Хали поглядела на Томаса. Какой он высокий! Лицо его словно застыло навек в безвременной зрелости, но протянутая для пожатия рука оказалась по-юношески крепкой. Твердая рука, уверенная. Хали осознала вдруг, что Керро обнимает Ваэлу, подталкивая ее к люку.
– Медтехник, – повторил Томас. – Вы нам очень пригодитесь, Хали Экель. Пойдемте.
Хали не поддалась его цепкой хватке. Она внимательно смотрела, как Керро с любопытством касается пальцем живота Ваэлы. Томас тоже заметил этот жест.
– С ней что-то не так. Живот так быстро растет…
«Томас любит ее», – поняла Хали. Такая забота звучит в его словах…
– Мой прибокс показывает, что до родов осталось двое суток, – отозвалась она.
– Не может быть!
– Но это так. Двое суток. В остальном… – Хали пожала плечами, – она совершенно здорова.
– А я говорю – это невозможно! Чтобы развиться до такой стадии, плоду требуется…
– Льюису это под силу. Ты же помнишь, что рассказывали спецклоны, – заметил Керро, не скрывая, что недоумение Томаса его смешит.
– Да, но… – Томас помотал головой.
– Сможешь сама добраться до берега, Хали? – спросил Керро. – Корма челнока уже рушится. И, мне кажется, Ваэла…
– Да, конечно.
Она прошла мимо него – знакомое лицо, знакомое тело, только страшно исхудавшее, но почему-то ей показалось: «Это не Керро, которого я знала! Он изменился… и сильно».
– Я хочу осмотреть ее, – пробормотал Томас за ее спиной.
Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них. Екклесиаст 9, 12.
Христианская «Книга мертвых», из корабельных архивов.
– Взорвите этот резак! Детали меня не интересуют. – Льюис отключил линию связи и обернулся к Оуксу, стоявшему в другом конце центра управления. И, словно взгляд этот был исполнен некоего мистического значения, оба посмотрели на большой экран.
Вокруг них продолжалась рабочая суета – пять десятков человек руководили оборонительными системами Редута под надзором расставленных по углам зала природнорожденных с оружием в руках. Но стоявшей рядом с Оуксом Легате показалось, что на зал опустилась ватная тишина. Она тоже глянула на экран.
Снаружи вставала Рега, и в ее свете виднелись плотное кольцо дирижабликов и толпы демонов, ожидающих среди окрестных скал и до сих пор не двинувшихся с места. Но этим утром к уже знакомой картине добавился новый элемент. На плоской вершине утеса, что на юго-восток от периметра, сидел оплетенный щупальцами дирижабликов нагой мужчина. Телескопические объективы позволяли рассмотреть его лицо. Это был поэт Керро Паниль.
А на равнине у подножия утеса стоял поставленный на колеса резак по пластали. Вокруг установки сгрудились спецклоны и природники. Смертоносное жерло резака смотрело прямо на Редут – слишком далекое, чтобы причинить реальный вред, но, несомненно, угрожающее.
А страшнее всего было, что ни один демон не бросился на выжидающих рядом с резаком людей. Чудовищные твари Пандоры в загадочной покорности ждали вместе с ними.
– Через пару секунд узнаем, – бросил Льюис.
Пока Легата глядела в экран, он пересек зал и остановился рядом с Оуксом.
– А что, людей туда послать нельзя? – спросил Оукс. – Лобовым штурмом мы смогли бы эту штуку разнести.
– И кого мы пошлем?
– Клонов! Их у нас – вот сколько! – Он провел ребром ладони по горлу. – А жратвы на всех не хватит. Если послать толпу, хоть половина да добежит.
– И с чего бы им это делать? – полюбопытствовала Легата.
– Что? – Оукс недоуменно воззрился на дерзкую.
– С какой стати им выполнять такой приказ? Они прекрасно видят демонов. Где-то на равнине будут нервоеды. Зачем клонам рисковать?
– Чтобы спастись, конечно. Если они останутся здесь, ничего не делая… – Оукс сбился и замолк.
– Твоя судьба – их судьба, – заметила Легата. – Может, даже хуже. Они спрашивают, почему ты не с ними.
– Потому что… я – кэп! Моя жизнь важнее для общего спасения!
– Важнее, чем их жизни – для них самих?
– Легата, что ты…
Оукса прервала ослепительная вспышка на экране и грохот, настолько мощный, что у него едва не лопнули барабанные перепонки. Изображение с большого экрана пропало, сменившись «снегом» помех. Легату грохот едва не сбил с ног, и она уцепилась за край пульта. Льюис упал. В коридоре за дверями центра управления визжали люди и слышался топот ног.
– Включи экран! – бросил Оукс Легате.
– Должно быть, мы попали в резак, – прохрипел Льюис, поднимаясь на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Без усмиряющего море келпа прибой начинал подмывать берега – разбивая прибрежные скалы в часы прилива, унося обломки в бездну. Скоро все, что построила Аваата, будет поглощено бешеной пучиной.
Страж-Аваата висел над плечом Керро. Щупальце касалось щеки поэта, разделяя с ним память чувства.
«Да, это самое место».
Это здесь, вспоминал Керро, он учился воспринимать складывавшиеся веками поэмы, славящие скалу, и песок, и море, и жизнь-в-себе Авааты, подчиненную извечному ритму кружения лун и солнц. Здесь череду ударов волн о берег прерывало порой громкое «Шлеп!» оторвавшегося от материнских стеблей дирижаблика, который уплывал прочь, волоча по воде пуповинные щупальца. Хотя вся Аваата была единым существом, Керро ощущал особенное сродство с этим рожденным в ночи дирижабликом. Он вслушивался и приветствовал песней рождение каждого. Далекое «Шлеп!» завораживало его, наполняя ощущением чуда, точно услышанная молитва. И крохотное создание взмывало над темными водами, улетая в ночь.
«И этого больше не будет?»
Керро шептал строки гимна этим погибающим клеткам Авааты и чувствовал, как тело его передает их в слиянное единство, словно поэт стал наконец единым целым с Аваатой.
«О единый цветок, что превыше букета.
Вечно вспоминая союз без объятья:
Перерождение.
О золотая истина, расцветающая в ночи!»
От его слов море засияло – одновременно отсветами вставших лун и сиянием дружбы Авааты. И в этом свечении из темноты выступила партизанская армия Томаса. Сам ее вожак казался силуэтом в ночи. Керро вышел из тени скальных ворот и приблизился к загадочному «другу Корабля».
– До посадки менее двух минут, – сказал Керро.
В груди его горел маяк, мерно подмигивающий огонек, связывавший его со стальным чудовищем, падающим с небес.
– Оукс вышлет зонды, – буркнул Томас.
– Аваата поможет мне заглушить их сигналы. – Керро улыбнулся в темноте. – Не присоединишься ко мне?
– Нет!
«Ты слишком многое таишь в себе, Раджа Томас».
– Но мне нужна твоя помощь! – сказал Керро и ощутил, как гневается Томас, как нарастает внутри него напряжение.
– Что мне делать? – выдавил кэп.
– Поначалу попробуй взяться за щупальце Авааты. Это необязательно, но помогает.
С ночного неба спустилось черное щупальце. Томас с явной неохотной протянул руку и сжал в ладони чужую теплую плоть.
В тот же миг сознание его слилось с тем, что вело челнок к месту посадки. Он видел, как парят прямо над ним два дирижаблика, как стоит он сам на утрамбованном прибоем песке, видел место-куда-вести. Но ритм полета завораживал его.
«Если бы в те времена на Лунбазе мне кто-нибудь сказал, что я станут сажать челнок при помощи телепатии и пары кактусов, поющих в ночи…»
«Мыслящих!»
От вмешательства Авааты уйти никак не удавалось. Аваате не понравилось, что ее обозвали растением. В мнимом голосе Томасу послышалось нечто… не совсем досаду, но нечто похожее.
«Аваата смущает меня», – извинился он.
«Ты сам вводишь себя в смятение. Зачем ты прячешь свое истинное лицо?»
Томас отдернул руку от горячего щупальца, но Аваата не ушла из его мыслей.
«Ты лезешь туда, где тебе не место!» – возмутился он.
«Аваата не лезет!» – В ответе слышалась обида.
Керро показалось, будто он подслушивает семейный спор. Томас кипел от злости, чувствуя, что не в силах по своей воле прервать контакт с Аваатой, что Аваата жаждет пробить тот барьер, которым он окружил свою потаенную суть.
– Сажаем грузовик, – проговорил он. – Из Редута уже вылетели зонды.
Керро отключил собственный маяк, заставив себя сосредоточиться на зондах. Томас пускай набивает собственные шишки.
Первый зонд рассек воздух над берегом, устремляясь туда, где, как рассчитывал центральный компьютер, должен был пройти курс челнока. Керро, как научила его Аваата, представил себе опустевшие скалы и передал этот образ зонду, чувствуя, как вливается созданная им иллюзия в электронные цепи. Перегрузка едва не расколола зонд, отвернувший от выросшей перед ним несуществующей скалы.
«Они подходят все ближе», – подумал поэт.
Он знал, почему. Каждая новая иллюзия отличалась от другой, и из этих расхождений достаточно мощный компьютер в Редуте мог добыть осмысленные данные.
В мозгу Керро промелькнули полученные Аваатой данные. Они находились под постоянным наблюдением.
«Да, – согласился поэт. – Патрулей стало больше».
«Вдесятеро за последние двенадцать часов, – уточнила Аваата. – Почему Томас не понимает своей роли?»
«Может быть, такова его природа?»
«Ты опознал того, с кем связался на борту челнока?»
Керро попытался осмыслить этот вопрос, вспомнив, что испытывал, служа маяком, и озарение сошло на него. Он вернулся в сознание Томаса, заново восстановив связь с грузовиком.
«Томас, с кем ты связан на борту?» – спросил Паниль.
Томас поразмыслил на этим. Ощущение чужого присутствия за облаками было почти осязаемым. Если это иллюзия, то весьма убедительная.
«С кем?» – настаивал поэт.
Томас понимал, что это не может быть корабельник – человек, ощутив прикосновение чуждого сознания, в первый миг просто запаниковал бы. Но кто тогда?
«Биттен».
Опознавательный сигнал челнока пришел безошибочно ясным; простая, сосредоточенная, бесстрастная мысль.
– А-а, – протянул Томас.
Керро больше всего поразила эмоциональная реакция Томаса: душевное веселье. Биттен был бортовым компьютером, и осознание того факта, что он телепатически связан с автопилотом, едва ли могло кого-то позабавить. Видно, то был еще один признак тайны, что так привлекала Аваату в этом человеке.
Потом обоим пришлось войти в плотный контакт с Биттеном. Керро не мог объяснить, почему это вызывает у него такой панический ужас. Но страх пронизывал каждый его нерв, проникая и во все клетки Авааты.
КОРАБЛЬ: Я поведал тебе классическую историю о Пандоре и ее ящике.
ПАНИЛЬ: Я знаю, откуда эта планета получила свое название.
КОРАБЛЬ: Где бы ты спрятался, когда из ящика выползли змеи и тени?
ПАНИЛЬ: Под крышкой, конечно.
Керро Паниль, из корабельных архивов.
Ваэле казалось, что она погружена в сон, где невозможно доверять никаким ощущениям. Она плотно зажмурилась, отгородившись веками от мира, но этого было мало. Какая-то частичка ее сознания подсказывала, что она управляет посадкой грузовика. «Безумие». Другая частичка добросовестно запоминала все, что происходило, прежде чем два солнца взойдут над скрытым в сумерках Черным Драконом. Где-то там, в глубинах теней, прятался Керро Паниль. «У меня бред».
«Хали!»
Ваэла ощущала тревогу медтехника… а та была где-то рядом. Странная тревога – беспокойство, сдерживаемое одной лишь силой воли.
«Хали ужасно боится, а еще больше боится показать свой страх. И хочет, чтобы кто-то взялся командовать.
Ну конечно – Хали никогда не покидала Корабля».
Ваэла попыталась шевельнуть губами, пробормотать что-нибудь успокаивающее, но во рту слишком пересохло. Говорить было непосильно тяжело. Кресло в грузовом челноке, падающем в морские волны, к которому Ваэла была пристегнута, казалось ей хитрой ловушкой.
В сознании ее всплыли строки Керро, и Ваэла уцепилась за них, завороженная ужасом, не в силах вспомнить, где она слыхала эти слова:
«Твой путь станет верен, когда в черной драконьей ночи синий увидишь прочерчен рассвет».
Хали была рядом, она тоже слышала эти строки – и отвергала их. Ваэлу захлестнуло чувство, заставив мысленно потянуться к Хали, обнять, утешить, и она знала это чувство – любовь одного мужчины. Но Пандора была уже близко – белая полоса бешеного прибоя, от которой Ваэле хотелось шарахнуться. И дитя в своем чреве она тоже ощущала, еще одно сознание, чье бытие распространялось, и распространялось, и распространялось…
Ваэла вскрикнула, но голос ее потерялся в грохоте, стоне измученного металла, когда челнок ударился днищем о воду. На несколько секунд вибрация унялась; челнок скользил к берегу, утюжа воду и постепенно теряя скорость, потом подпрыгнул, со скрежещущим раздирающим уши грохотом ударился о берег и остановился.
– А где же люди? – Это был голос Хали.
Ваэла открыла глаза и увидала потолок убогой пассажирской кабины челнока – стальные балки, слабый багровый свет аварийных ламп. Где-то шумел прибой. Челнок покачивало и трясло, время от времени слегка разворачивая.
– Там кто-то есть. – Старик Ферри.
Повернув голову, Ваэла увидела, как Хали и Ферри отстегивают ремни безопасности. Плазовый иллюминатор за их спинами обрамлял трещиноватую стену черного камня, подсвеченную наружными лампами.
Ферри коснулся пульта; что-то зашипело под ногами Ваэлы, и в открытый люк ворвался холодный морской ветер. За лучами прожекторов царила темнота. На миг в люке столкнулись две фигуры, и, словно пробуждаясь ото сна, Ваэла узнала входящих – это были Керро и Томас.
– Ваэла! – воскликнули оба разом, явно пораженные ее видом.
Хали отодвинулась от пульта, заметив, как пристально Керро смотрит на огромный живот Ваэлы. Она сообразила, что ни он, ни его спутник не ожидали увидеть здесь эту женщину, во всяком случае, не на последней стадии беременности.
– Керро, – пробормотала она.
Все в том же изумлении он обернулся к ней.
– Хали?
Томас неожиданно расхохотался, запрокинув голову.
– Ну ты посмотри! Действительно – сюрприз от Корабля!
Ваэла завозилась, расстегивая пряжки, и Хали бросилась ей на помощь. Снаружи гремел прибой, и волны заплескивались в люк.
– Привет, – прошептала Ваэла.
Сделав три коротких шажка, она подошла к Томасу и обняла его.
Хали попыталась разобраться в чувствах, отразившихся на лице незнакомца. «Страх?»
Керро тронул ее за руку.
– Это Раджа Томас, полководец и Немезида Моргана Оукса.
– Полководец? – Хали недоуменно переводила взгляд с Керро на Томаса и обратно.
Томас осторожно высвободился из объятий Ваэлы и, поддерживая ее за плечи, обернулся к поэту.
– Ты можешь смеяться над этим?
– Да никогда в жизни. – Керро помотал головой.
Какой смысл крылся за этими репликами, Хали не понимала и готова была уже спросить, когда Томас заговорил.
– Что еще на борту?
Ответил Биттен-автопилот. Скрежещущий голос из динамика забивался треском помех, но перечень грузов прозвучал вполне разборчиво.
– Оружие! – воскликнул Томас. Он подбежал к распахнутому люку, крикнул что-то собравшимся на берегу, обернулся. – Надо разгрузить эту посудину, прежде чем ее разобьет прибой или сюда явятся люди Оукса. Все наружу!
Кто-то коснулся плеча медтехника. Она обернулась – Ферри.
– Кажется, ты должна кое-что объяснить.
Даже требования его звучали как-то стыдливо.
– Потом, – отмахнулся Томас. – На берегу ждет проводник, она покажет дорогу в лагерь. И расскажет все, что вам следует знать.
– А демоны? – поинтересовался Ферри.
– Здесь их нет, – бросил Томас. – Теперь скорее, пока…
– К нему нельзя так относиться! – возмутилась Хали. – Если бы не он, Мердок… мы бы погибли!
Керро бросил загадочный взгляд поначалу на Хали, потом на старика.
– Хали, этот хрыч работает на Оукса… но больше на самого себя. Он искушен во всех тонкостях политики и знает, что нас можно продать дорого.
– Это все в прошлом! – забулькал Ферри. Жилки на его носу вздулись червячками.
– Проводник ждет, – повторил Томас.
– Ее зовут Рю, – добавил Паниль. – Ты можешь ее помнить… как соседку Рашель Демарест по каюте.
Ферри сделал глотательное движение, попытался заговорить, глотнул снова.
– Рашель?.. – наконец выдавил он.
Керро медленно покачал головой.
Из глаз Ферри выкатилась единственная слезинка и скользнула по исчерченной морщинами щеке. Он судорожно вздохнул и, отвернувшись, поплелся к люку. Все силы, вся настойчивость, которые он выказывал только что, разом покинули его.
– Он правда спас нас, – проговорила Хали. – Я знаю, что он шпион, но…
– А вы кто? – поинтересовался Томас.
– Медтехник Хали Экель, – представил ее Керро.
Хали поглядела на Томаса. Какой он высокий! Лицо его словно застыло навек в безвременной зрелости, но протянутая для пожатия рука оказалась по-юношески крепкой. Твердая рука, уверенная. Хали осознала вдруг, что Керро обнимает Ваэлу, подталкивая ее к люку.
– Медтехник, – повторил Томас. – Вы нам очень пригодитесь, Хали Экель. Пойдемте.
Хали не поддалась его цепкой хватке. Она внимательно смотрела, как Керро с любопытством касается пальцем живота Ваэлы. Томас тоже заметил этот жест.
– С ней что-то не так. Живот так быстро растет…
«Томас любит ее», – поняла Хали. Такая забота звучит в его словах…
– Мой прибокс показывает, что до родов осталось двое суток, – отозвалась она.
– Не может быть!
– Но это так. Двое суток. В остальном… – Хали пожала плечами, – она совершенно здорова.
– А я говорю – это невозможно! Чтобы развиться до такой стадии, плоду требуется…
– Льюису это под силу. Ты же помнишь, что рассказывали спецклоны, – заметил Керро, не скрывая, что недоумение Томаса его смешит.
– Да, но… – Томас помотал головой.
– Сможешь сама добраться до берега, Хали? – спросил Керро. – Корма челнока уже рушится. И, мне кажется, Ваэла…
– Да, конечно.
Она прошла мимо него – знакомое лицо, знакомое тело, только страшно исхудавшее, но почему-то ей показалось: «Это не Керро, которого я знала! Он изменился… и сильно».
– Я хочу осмотреть ее, – пробормотал Томас за ее спиной.
Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них. Екклесиаст 9, 12.
Христианская «Книга мертвых», из корабельных архивов.
– Взорвите этот резак! Детали меня не интересуют. – Льюис отключил линию связи и обернулся к Оуксу, стоявшему в другом конце центра управления. И, словно взгляд этот был исполнен некоего мистического значения, оба посмотрели на большой экран.
Вокруг них продолжалась рабочая суета – пять десятков человек руководили оборонительными системами Редута под надзором расставленных по углам зала природнорожденных с оружием в руках. Но стоявшей рядом с Оуксом Легате показалось, что на зал опустилась ватная тишина. Она тоже глянула на экран.
Снаружи вставала Рега, и в ее свете виднелись плотное кольцо дирижабликов и толпы демонов, ожидающих среди окрестных скал и до сих пор не двинувшихся с места. Но этим утром к уже знакомой картине добавился новый элемент. На плоской вершине утеса, что на юго-восток от периметра, сидел оплетенный щупальцами дирижабликов нагой мужчина. Телескопические объективы позволяли рассмотреть его лицо. Это был поэт Керро Паниль.
А на равнине у подножия утеса стоял поставленный на колеса резак по пластали. Вокруг установки сгрудились спецклоны и природники. Смертоносное жерло резака смотрело прямо на Редут – слишком далекое, чтобы причинить реальный вред, но, несомненно, угрожающее.
А страшнее всего было, что ни один демон не бросился на выжидающих рядом с резаком людей. Чудовищные твари Пандоры в загадочной покорности ждали вместе с ними.
– Через пару секунд узнаем, – бросил Льюис.
Пока Легата глядела в экран, он пересек зал и остановился рядом с Оуксом.
– А что, людей туда послать нельзя? – спросил Оукс. – Лобовым штурмом мы смогли бы эту штуку разнести.
– И кого мы пошлем?
– Клонов! Их у нас – вот сколько! – Он провел ребром ладони по горлу. – А жратвы на всех не хватит. Если послать толпу, хоть половина да добежит.
– И с чего бы им это делать? – полюбопытствовала Легата.
– Что? – Оукс недоуменно воззрился на дерзкую.
– С какой стати им выполнять такой приказ? Они прекрасно видят демонов. Где-то на равнине будут нервоеды. Зачем клонам рисковать?
– Чтобы спастись, конечно. Если они останутся здесь, ничего не делая… – Оукс сбился и замолк.
– Твоя судьба – их судьба, – заметила Легата. – Может, даже хуже. Они спрашивают, почему ты не с ними.
– Потому что… я – кэп! Моя жизнь важнее для общего спасения!
– Важнее, чем их жизни – для них самих?
– Легата, что ты…
Оукса прервала ослепительная вспышка на экране и грохот, настолько мощный, что у него едва не лопнули барабанные перепонки. Изображение с большого экрана пропало, сменившись «снегом» помех. Легату грохот едва не сбил с ног, и она уцепилась за край пульта. Льюис упал. В коридоре за дверями центра управления визжали люди и слышался топот ног.
– Включи экран! – бросил Оукс Легате.
– Должно быть, мы попали в резак, – прохрипел Льюис, поднимаясь на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43