И чуть не упал, потому что мотыга наполовину скрылась в земле, в проделанной ей самой узкой ямке. Вытаращив от удивления глаза, Щавелев выпустил мотыгу и с нарастающим изумлением наблюдал, как она исчезает целиком, полностью уйдя под землю. Осталось только овальное отверстие с неровными краями, и неустановленной глубиной. Не веря своим глазам, дачник подошел ближе и заглянул отверстие - там было темно, и доносился непонятный еле слышный гул. -Как это?! - спросил сам себя Щавелев, и тут это началось. Гул резко усилился, земля под ногами тяжело вздрогнула, и испустила мучительный нутряной стон. Края отверстия стали обваливаться, исчезая во все возрастающей яме. Под землей что-то громыхало, и это было похоже на отдаленный июньский гром, вестник далеко идущей грозы. Проем ширился и разрастался на глазах и Щавелеву пришел на ум рассказ о японском крестьянине, у которого на поле неожиданно возник вулкан. Но это был не вулкан, нет! Просто доселе твердая и надежная земная твердь целыми глыбами исчезала в неизвестно какой пропасти. Вот в нее рухнула огуречная теплица, а вот и помидорная, еще не политая, разрушаясь на ходу съехала вниз. Щавелев поспешно отступал от пропасти, размахивал руками, но тут сердце прихватило еще раз, мир съежился и пропитался черной невыносимой болью. Еще раз смахнув скрюченными руками, пенсионер Щавелев пошатнулся и полетел в настигнувшую его яму. Провал все ширился и рос, мелкая известняковая крошка витала в воздухе. Почва обваливалась целыми пластами, и через пять минут с начала катаклизма маленький и изящный домик Щавелева рухнул в провал. На крыльце его как флаг развивались сушившиеся там рабочие штаны хозяина. С тяжким грохотом дом исчез. Разлом полностью поглотил весь участок дачника, последними в его жадной пасти исчезли две пластиковые лейки, сиротливо стоявшие около забора. Как только вся территория участка была занята провалом, земля перестала рушиться и настала тишина. Только через два часа возле этого места стали собираться любопытные, которые вытягивали шеи и пытались увидеть дно. Теперь это было просто и небольшой надел земли, на котором когда-то размещался домик и ряд теплиц, выглядел так, словно в его недра заложили многокилограммовый заряд взрывчатки. На дне этой удивительной воронки можно было разглядеть какие то не поддающиеся определению обломки. Два часа спустя на место провала прибыли милиция, спасатели и два смешно оторванных от работы экскаваторов. Не смотря на длительные раскопки на дне образовавшейся ямы никаких следов Щавелева так и не нашли. Да и от дома его осталось так мало, что впору было думать о том, что большая его часть ушла некими путями в глубину тверди земной.
Так прожил город еще одну неделю своей долгой-долгой жизни. И хотя в вечерней летней дымке он выглядел умиротворенным и даже красивым со своими белыми Верхнегородскими многоэтажками и уютными особнячками Нижнего города, коечто изменилось. Словно нарождающийся нарыв, как закрытый перелом, зародилось в нем сокрытое от посторонних глаз гниение. Эдакая многокилометровая истекающая кровью язва, на которой стояли городские кварталы, язва гнездящаяся в земле и может быть в душах людей над ней живущих. И это гниение, этот гибельный распад тем летом, только набирал обороты. Древние ведуны, лишь только окинув взглядом панораму засыпающего города сразу и без колебаний выдали бы вам окончательный диагноз, звучащий коротко и емко: Все зло идет из-под земли!
Часть вторая
Да сгинет свет!
1.
-Холодает, - сказал Дивер, великий колдун, познавший все тайны черной и белой магии. -Все к лучшему, - философски ответствовал Влад, поплотнее запахивая куртку от неприятного сквозняка, что лишь в первую минуту казался приятным. Дивер покивал с умным видом. С его массивной фигурой любые сквозняки были в общем то не страшны. Двое людей шагали вдоль Центральной улицы направляясь к реке, а оттуда со все возрастающей силой дул неприятный прохладный ветер. Река отсюда уже была видна, и отлично можно было разглядеть, что на земляном пляже нет ни одного купальщика. Внезапное похолодание загнало всех до единого в свои теплые уютные норки-квартиры, откуда можно было без содрогания наблюдать как ветер волнуют ставшую вдруг свинцово серой речную воду. После двух дней ошеломляющей жары, в небесных сферах наконец что-то двинулась и в область пришел новый циклон, несущий с собой прохладу и может быть новый дождь. Горожане привычно ругали холодную погоду, точно так же как накануне этот несносный жаркий сезон. На улицах убавилось пестроты, зато появилось много людей в темных осенних одеждах. Дождя не было и свежий ветер поднимал и гнал пыль вдоль улиц. Мельчайшие ее частицы оседали на краске автомобилей, та утрачивала свой блеск и сейчас трудно было отличить белую машину от бежевой, или кремовую от серебристой. Очереди за водой щетинились поднятыми воротниками и неприязненными взглядами, а с утра у стоявших руки покраснели от холодной воды, став похожими на одинаковые красной расцветки перчатки. -Может даже дождь пойдет, - сказав Дивер. -Может, - сказал Влад, пряча улыбку. С Великим колдуном и медиумом Дивером, Влад был знаком уже довольно давно. Познакомились они примерно тогда же, когда Сергеев, окончив свой институт, вернулся в родной город, чтобы заняться вольным промыслом. Если припомнить, то в начале своей карьеры ему приходилось писать исключительно для желтой прессы, раздувая и выпячивая до невероятных размеров заурядные в общем то события. Естественно, "Замочная скважина" стояла на первом месте в списке заказчиков. Дабы не напрягать через чур фантазию, Влад, автор таких статей, как "Духи мертвых зеков тревожат горожан", и "Реванш барабашки", решил найти какого ни будь дипломированного колдуна, от которого можно получить интересные сведения. И он такого нашел. Дивер, в миру Михаил Васильевич Севрюк, первую половину своей жизни провел в вооруженных силах, дослужившись до звания старшего лейтенанта. В один не очень прекрасный день он был командирован в Афганистан, где в еще более не прекрасный день получил осколочное ранение в голову. После локального подвига совершенного бригадой войсковых лекарей Севрюк выжил и вскоре был комиссован по причине своего ранения. Оказавшись на гражданке, он образно говоря направил стопы к своим корням, то есть вернулся в свой родной город который за время его отсутствия разросся и сильно похорошел. Как и всякий бывший военные, оставшись не у дел, Севрюк начал пытаться подыскать себе дело. Поработал и ночным сторожем, и грузчиком тары на местном вокзале и еще несколькими подобными приработками, после чего натолкнулся на Геннадия Скворчука, начинающего дельца, который организовывал свое дело. Скворчуку (который был замешан не в одной темной махинации) позарез требовался охранник из числа знающих, и потому порядком опустившийся, но не утративший воинской сноровки Михаил пришелся как раз ко двору. За немалые по тем временам деньги он был поставлен охранять один из офисов фирмы. Работка была спокойная, клиенты не нарывались, к тому же работал он среди бела дня, так что со временем Севрюк расслабился и наконец ощутил себя нужным. Средь бела дня и произошел беспрецедентный по своей наглости налет, произведенный кстати говоря подручными бодро взбирающегося по лестнице власти Босха. Десять человек преспокойно зашли в заведение через парадную дверь и открыли ураганную стрельбу по всем внутри находившимся, в числе которых оказался и сам Скворчук, имевший несчастье не сойтись с Босхом во мнениях. Приехавший наряд милиции констатировал двенадцать трупов, одним из которых посчитали сначала и Севрюка. И только когда он из последний сил приподнялся и сквозь залепившую его лицо кровавую маску простонал что-то непристойное, опешившие стражи порядка поняли, что в этой мясорубке кто-то остался жив. Севрюка тяжело ранили. В голову. В двух сантиметрах от предыдущего ранения. После произнесенных нелестностей в адрес милиционеров Михаил впал в кому и не выходил из нее два месяца, несмотря на второй локальный подвиг, произведенный на этот раз врачами из Центральной городской больницы. По истечении двух месяцев, когда его уже хотели отключить от системы искусственного дыхания, Севрюк неожиданно ожил, до смерти испугав молоденькую медсестру. Она потом рассказывала матери, что когда этот ни на что ранее не реагирующий больной резко сел на кровати и уставился на нее налитыми кровью глазами, ей показалось, что перед ней вовсе и не человек. Севрюк ожил, но при этом совсем другим человеком. По его собственному утверждению он стал слышать голоса, видеть ауры, и проявил недюжинные способности к ясновидению, которые впрочем подтвердить толком не мог. Поняв что это знак, и более не медля, он купил лицензию практикующего колдуна, заплатил все причитающееся и после долгих раздумий взял себе имя Дивер, которое якобы имеет множество значений на различных мертвых языках. На самом деле он выбрал его исключительно потому, что оно хорошо звучало. Дело пошло хорошо, и никогда ранее не питавший склонности к аферам, новоиспеченный Дивер вдруг понял, как легко зарабатывать деньги на человеческой глупости. Он разжился еще парочкой новых титулов, отпустил бороду для солидности, и даже дал объявление в газету. Довольно скоро он стал достаточно известен, и к нему валом повалили страждущие. Дивер снимал порчу, рассказывал о пропавших людях, и давал практические советы по изгнанию барабашки. Видя под боком такое процветание, Севрюком очень заинтересовались Босховские бандиты, а также представители Ангелайевой секты, у которых колдун отбивал хлеб. Но обладая каким то действительно сверхъестественным чутьем, Михаил Васильевич, всегда ускользал буквально за минуту до прихода нежелательных визитеров. Со временем все утряслось, и Севрюк из снимаемой однокомнатной квартирки переехал в маленький кирпичный домки с длинной трубой и резными ставнями. Домик этот топился на газе, а во встроенном гараже обреталась теперь его, Дивера, машина. Именно в этот период расцвета благосостояния к нему и пришел Влад, с необычной, но довольно интересной просьбой. Скорее ради игры, чем серьеза, Севрюк начал посвящать Влада в подробности своего ремесла, от души украшая его своими фантазиями, а потом заходился от смеха читая свежий выпуск "Замочной скважины". Диверовы придумки проходили сквозь лабиринт воображения молодого журналиста и там обрастали совершенно невероятными подробностями. В конечном итоге оба были довольны, и постепенно Михаил Васильевич так втянулся, что с удовольствием посещал вместе с Владом аномальные местечки, дабы обеспечить будущую статью особенно душещипательными комментариями. Денег не требовал и занимался этим исключительно для души, что не так уж часто встречается в наше время. Вот и в этот раз, подумав о вычищенной от крови площадке перед домом культуры Сергеев не колеблясь отправился к Диверу. Тот воспринял идею похода с обыкновенным своим энтузиазмом. До сих пор Влад Сергеев таки не смог понять, настоящий ли Севрюк медиум, или хитро притворяется. Не смотря на частое хождение по якобы аномальным местам, тот так и не дал возможности это проверить. Временами бывая у колдуна дома, Владислав замечал множество оккультных изданий, неряшливой стопкой громоздящихся на письменном столе. И не ясно было, то ли Севрюк читает их для сравнения со своими собственными изысканиями, то ли просто подчерпывает из них умные метафизические термины. Вполне возможно, что он делал и то и другое. -И похолодает, - сказал Дивер с какой то обреченностью. Они на полминуты остановились возле Старого моста, глядя на открывавшийся отсюда вид. Мелочевка текла мимо, и видно было, как она извиваясь и прокладывая себе путь через обильно зеленевшие берега, в конце концов разливается широкой запрудой возле самой плотины. Высокие белые дома левого берега создавали резкий контраст с крошечными избушками дачников, что робко прятались в буйной зелени. Где-то там, по слухам случился грандиозный провал, в котором полностью исчез дачный участок. В общем то ничего удивительного, если учесть сколько подземных пустот находится под городом. Просто одной подземной пещерой стало меньше, только и всего. Вон и входы их виднеются, вернее то что осталось от этих пещер желтоватые, похожие на бивни мамонтов известняковые отложения выпирают из темносерой земли. Если покопать глубже обнажиться и узкий темноватый ход ведущий вниз, в путанный и корявый лабиринт заброшенных штолен. Влад хорошо знал места, где входы отрыты неизвестными энтузиастами. Все они находились ниже по реке, прячась в лесном массиве. И почти все были на правобережье. Неопрятного вида полоса земли у самой реки - Степина набережная, сейчас почти пустовал. Только одна, неопределяемая из-за расстояния фигурка сидела в том месте, где серая почва соприкасалась с обильно зеленеющим склоном повыше. Впереди, улица Центральная, ровным проспектом достигала реки, взбиралась на мост (попутно теряя две крайние полосы), и сходила с него уже разбитой двухполосной дорожкой, сразу круто уходящей вправо и взбирающейся на обрыв. Не имевшая официального названия, дорожка эта в народе величалась Береговой кромкой. Река текла лениво, не торопясь проходила под мостом, морщилась только недовольно от ветра. Одинокий лодочник медленно плыл по самой ее середине. Видно было как ветер треплет его одежду. Гребец налегал на весла, возможно в попытке согреться. Подняв воротники Влад и Дивер прошли через мост, слушая как ветер гудит в дырах бетонного сооружения. Вездесущая пыль была и здесь, носилась вдоль дорожного полотна, иногда закручиваясь в сероватые смерчики. Пылевые эти призраки возникали ниоткуда, кидались в лицо, но не долетали, рассыпались и оседали на дорогу мелкими частицами. В бесцветном небе реяла одинокая речная чайка. Лениво взмахивая крыльями она зависла на одном месте, чуть качаясь из стороны сторону. Казалось, она отдыхает, распластавшись на гигантском невидимом куполе, который заменял собой небеса. После моста свернули на береговую кромку. Народа было очень не много, в основном дачники, легко узнаваемые по грязной и заношенной рабочей одежде. На ногах у этих людей почти всегда были резиновые латаные сапоги, головы их прикрывали шляпы или панамы. На грязной обочине притулилась машина - старая шестерка, запыленная настолько, что нельзя было познать цвет. А заднем ее сидении кучей было свалено какое то старое барахло, белая вата торчала из красной вытертой ткани как оголенная кость среди кровавых лохмотьев. Выглядело это удручающе - начинало казаться, что в машине лежит труп. Влад встряхнулся, непонимающе огляделся вокруг. С чего это ему лезут в голову мысли о мертвецах? Дивер искоса посмотрел на него, потом снова кинул взгляд на небо: -Все-таки будет дождь... -Дивер, к чему ты это? -К тому что польет. - Ответил Севрюк и зашагал дальше, лицо у него было какое то отсутствующее. Пройдя сто метров по Береговой кромки, свернули на Змейку - узенькую улочку, которая пронизывала насквозь весь нижний городи уже там, за его границей сливалась с региональным шоссе, по которому день и ночь снуют машины. Дома здесь были старые, наклонившиеся фасадами вперед, а низкие края двухскатных крыш придавали им насупленный вид. На улочке царила полутьма, и лишь припаркованые там и тут машины не давали поверить, что ты неизвестным образом оказался в конце девятнадцатого столетия. В открытой форточке одного из домов возлежал роскошный тигровой масти котище, который провожал все проходящих внимательными желтыми глазами. Под ним расположилась кадка с цветком, который казалось, засох много весен назад. В огороженных со всех сторон домах играли дети. Было слышно как они перекликаются. Почти у каждого дома перед окнами имелся заросший сорной травой палисадник. Севрюк резко остановился и Влад едва не налетел на него. -Стой, - сказал Дивер, - слышишь? Влад послушно прислушался. Дети кричат, за рекой брешут собаки. Двигатель машины где-то в квартале отсюда. -Не слышу, - сказал Владислав. -Да ясно ж слышно! - возмутился Севрюк, и махнул рукой вдоль улицы, - это там! Вновь напрягая слух, Сергеев покачал головой, а потом неожиданно услышал. Какие то крики. Такое ощущение что кричат много людей одновременно, только... очень далеко отсюда. Может быть они находились у самого шоссе, за городом? Как галдеж посорившихся птиц, которые гневно и сварливо делят кусок какой то падали. Гнев, раздражение, и, кажется, боль. Влад неожиданно понял от чего может возникнуть такой ор. -Дерутся где? - спросил Сергеев. -Много людей. Бьются как звери, слышишь? Влад покивал, теперь он слышал звуки драки довольно ясно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Так прожил город еще одну неделю своей долгой-долгой жизни. И хотя в вечерней летней дымке он выглядел умиротворенным и даже красивым со своими белыми Верхнегородскими многоэтажками и уютными особнячками Нижнего города, коечто изменилось. Словно нарождающийся нарыв, как закрытый перелом, зародилось в нем сокрытое от посторонних глаз гниение. Эдакая многокилометровая истекающая кровью язва, на которой стояли городские кварталы, язва гнездящаяся в земле и может быть в душах людей над ней живущих. И это гниение, этот гибельный распад тем летом, только набирал обороты. Древние ведуны, лишь только окинув взглядом панораму засыпающего города сразу и без колебаний выдали бы вам окончательный диагноз, звучащий коротко и емко: Все зло идет из-под земли!
Часть вторая
Да сгинет свет!
1.
-Холодает, - сказал Дивер, великий колдун, познавший все тайны черной и белой магии. -Все к лучшему, - философски ответствовал Влад, поплотнее запахивая куртку от неприятного сквозняка, что лишь в первую минуту казался приятным. Дивер покивал с умным видом. С его массивной фигурой любые сквозняки были в общем то не страшны. Двое людей шагали вдоль Центральной улицы направляясь к реке, а оттуда со все возрастающей силой дул неприятный прохладный ветер. Река отсюда уже была видна, и отлично можно было разглядеть, что на земляном пляже нет ни одного купальщика. Внезапное похолодание загнало всех до единого в свои теплые уютные норки-квартиры, откуда можно было без содрогания наблюдать как ветер волнуют ставшую вдруг свинцово серой речную воду. После двух дней ошеломляющей жары, в небесных сферах наконец что-то двинулась и в область пришел новый циклон, несущий с собой прохладу и может быть новый дождь. Горожане привычно ругали холодную погоду, точно так же как накануне этот несносный жаркий сезон. На улицах убавилось пестроты, зато появилось много людей в темных осенних одеждах. Дождя не было и свежий ветер поднимал и гнал пыль вдоль улиц. Мельчайшие ее частицы оседали на краске автомобилей, та утрачивала свой блеск и сейчас трудно было отличить белую машину от бежевой, или кремовую от серебристой. Очереди за водой щетинились поднятыми воротниками и неприязненными взглядами, а с утра у стоявших руки покраснели от холодной воды, став похожими на одинаковые красной расцветки перчатки. -Может даже дождь пойдет, - сказав Дивер. -Может, - сказал Влад, пряча улыбку. С Великим колдуном и медиумом Дивером, Влад был знаком уже довольно давно. Познакомились они примерно тогда же, когда Сергеев, окончив свой институт, вернулся в родной город, чтобы заняться вольным промыслом. Если припомнить, то в начале своей карьеры ему приходилось писать исключительно для желтой прессы, раздувая и выпячивая до невероятных размеров заурядные в общем то события. Естественно, "Замочная скважина" стояла на первом месте в списке заказчиков. Дабы не напрягать через чур фантазию, Влад, автор таких статей, как "Духи мертвых зеков тревожат горожан", и "Реванш барабашки", решил найти какого ни будь дипломированного колдуна, от которого можно получить интересные сведения. И он такого нашел. Дивер, в миру Михаил Васильевич Севрюк, первую половину своей жизни провел в вооруженных силах, дослужившись до звания старшего лейтенанта. В один не очень прекрасный день он был командирован в Афганистан, где в еще более не прекрасный день получил осколочное ранение в голову. После локального подвига совершенного бригадой войсковых лекарей Севрюк выжил и вскоре был комиссован по причине своего ранения. Оказавшись на гражданке, он образно говоря направил стопы к своим корням, то есть вернулся в свой родной город который за время его отсутствия разросся и сильно похорошел. Как и всякий бывший военные, оставшись не у дел, Севрюк начал пытаться подыскать себе дело. Поработал и ночным сторожем, и грузчиком тары на местном вокзале и еще несколькими подобными приработками, после чего натолкнулся на Геннадия Скворчука, начинающего дельца, который организовывал свое дело. Скворчуку (который был замешан не в одной темной махинации) позарез требовался охранник из числа знающих, и потому порядком опустившийся, но не утративший воинской сноровки Михаил пришелся как раз ко двору. За немалые по тем временам деньги он был поставлен охранять один из офисов фирмы. Работка была спокойная, клиенты не нарывались, к тому же работал он среди бела дня, так что со временем Севрюк расслабился и наконец ощутил себя нужным. Средь бела дня и произошел беспрецедентный по своей наглости налет, произведенный кстати говоря подручными бодро взбирающегося по лестнице власти Босха. Десять человек преспокойно зашли в заведение через парадную дверь и открыли ураганную стрельбу по всем внутри находившимся, в числе которых оказался и сам Скворчук, имевший несчастье не сойтись с Босхом во мнениях. Приехавший наряд милиции констатировал двенадцать трупов, одним из которых посчитали сначала и Севрюка. И только когда он из последний сил приподнялся и сквозь залепившую его лицо кровавую маску простонал что-то непристойное, опешившие стражи порядка поняли, что в этой мясорубке кто-то остался жив. Севрюка тяжело ранили. В голову. В двух сантиметрах от предыдущего ранения. После произнесенных нелестностей в адрес милиционеров Михаил впал в кому и не выходил из нее два месяца, несмотря на второй локальный подвиг, произведенный на этот раз врачами из Центральной городской больницы. По истечении двух месяцев, когда его уже хотели отключить от системы искусственного дыхания, Севрюк неожиданно ожил, до смерти испугав молоденькую медсестру. Она потом рассказывала матери, что когда этот ни на что ранее не реагирующий больной резко сел на кровати и уставился на нее налитыми кровью глазами, ей показалось, что перед ней вовсе и не человек. Севрюк ожил, но при этом совсем другим человеком. По его собственному утверждению он стал слышать голоса, видеть ауры, и проявил недюжинные способности к ясновидению, которые впрочем подтвердить толком не мог. Поняв что это знак, и более не медля, он купил лицензию практикующего колдуна, заплатил все причитающееся и после долгих раздумий взял себе имя Дивер, которое якобы имеет множество значений на различных мертвых языках. На самом деле он выбрал его исключительно потому, что оно хорошо звучало. Дело пошло хорошо, и никогда ранее не питавший склонности к аферам, новоиспеченный Дивер вдруг понял, как легко зарабатывать деньги на человеческой глупости. Он разжился еще парочкой новых титулов, отпустил бороду для солидности, и даже дал объявление в газету. Довольно скоро он стал достаточно известен, и к нему валом повалили страждущие. Дивер снимал порчу, рассказывал о пропавших людях, и давал практические советы по изгнанию барабашки. Видя под боком такое процветание, Севрюком очень заинтересовались Босховские бандиты, а также представители Ангелайевой секты, у которых колдун отбивал хлеб. Но обладая каким то действительно сверхъестественным чутьем, Михаил Васильевич, всегда ускользал буквально за минуту до прихода нежелательных визитеров. Со временем все утряслось, и Севрюк из снимаемой однокомнатной квартирки переехал в маленький кирпичный домки с длинной трубой и резными ставнями. Домик этот топился на газе, а во встроенном гараже обреталась теперь его, Дивера, машина. Именно в этот период расцвета благосостояния к нему и пришел Влад, с необычной, но довольно интересной просьбой. Скорее ради игры, чем серьеза, Севрюк начал посвящать Влада в подробности своего ремесла, от души украшая его своими фантазиями, а потом заходился от смеха читая свежий выпуск "Замочной скважины". Диверовы придумки проходили сквозь лабиринт воображения молодого журналиста и там обрастали совершенно невероятными подробностями. В конечном итоге оба были довольны, и постепенно Михаил Васильевич так втянулся, что с удовольствием посещал вместе с Владом аномальные местечки, дабы обеспечить будущую статью особенно душещипательными комментариями. Денег не требовал и занимался этим исключительно для души, что не так уж часто встречается в наше время. Вот и в этот раз, подумав о вычищенной от крови площадке перед домом культуры Сергеев не колеблясь отправился к Диверу. Тот воспринял идею похода с обыкновенным своим энтузиазмом. До сих пор Влад Сергеев таки не смог понять, настоящий ли Севрюк медиум, или хитро притворяется. Не смотря на частое хождение по якобы аномальным местам, тот так и не дал возможности это проверить. Временами бывая у колдуна дома, Владислав замечал множество оккультных изданий, неряшливой стопкой громоздящихся на письменном столе. И не ясно было, то ли Севрюк читает их для сравнения со своими собственными изысканиями, то ли просто подчерпывает из них умные метафизические термины. Вполне возможно, что он делал и то и другое. -И похолодает, - сказал Дивер с какой то обреченностью. Они на полминуты остановились возле Старого моста, глядя на открывавшийся отсюда вид. Мелочевка текла мимо, и видно было, как она извиваясь и прокладывая себе путь через обильно зеленевшие берега, в конце концов разливается широкой запрудой возле самой плотины. Высокие белые дома левого берега создавали резкий контраст с крошечными избушками дачников, что робко прятались в буйной зелени. Где-то там, по слухам случился грандиозный провал, в котором полностью исчез дачный участок. В общем то ничего удивительного, если учесть сколько подземных пустот находится под городом. Просто одной подземной пещерой стало меньше, только и всего. Вон и входы их виднеются, вернее то что осталось от этих пещер желтоватые, похожие на бивни мамонтов известняковые отложения выпирают из темносерой земли. Если покопать глубже обнажиться и узкий темноватый ход ведущий вниз, в путанный и корявый лабиринт заброшенных штолен. Влад хорошо знал места, где входы отрыты неизвестными энтузиастами. Все они находились ниже по реке, прячась в лесном массиве. И почти все были на правобережье. Неопрятного вида полоса земли у самой реки - Степина набережная, сейчас почти пустовал. Только одна, неопределяемая из-за расстояния фигурка сидела в том месте, где серая почва соприкасалась с обильно зеленеющим склоном повыше. Впереди, улица Центральная, ровным проспектом достигала реки, взбиралась на мост (попутно теряя две крайние полосы), и сходила с него уже разбитой двухполосной дорожкой, сразу круто уходящей вправо и взбирающейся на обрыв. Не имевшая официального названия, дорожка эта в народе величалась Береговой кромкой. Река текла лениво, не торопясь проходила под мостом, морщилась только недовольно от ветра. Одинокий лодочник медленно плыл по самой ее середине. Видно было как ветер треплет его одежду. Гребец налегал на весла, возможно в попытке согреться. Подняв воротники Влад и Дивер прошли через мост, слушая как ветер гудит в дырах бетонного сооружения. Вездесущая пыль была и здесь, носилась вдоль дорожного полотна, иногда закручиваясь в сероватые смерчики. Пылевые эти призраки возникали ниоткуда, кидались в лицо, но не долетали, рассыпались и оседали на дорогу мелкими частицами. В бесцветном небе реяла одинокая речная чайка. Лениво взмахивая крыльями она зависла на одном месте, чуть качаясь из стороны сторону. Казалось, она отдыхает, распластавшись на гигантском невидимом куполе, который заменял собой небеса. После моста свернули на береговую кромку. Народа было очень не много, в основном дачники, легко узнаваемые по грязной и заношенной рабочей одежде. На ногах у этих людей почти всегда были резиновые латаные сапоги, головы их прикрывали шляпы или панамы. На грязной обочине притулилась машина - старая шестерка, запыленная настолько, что нельзя было познать цвет. А заднем ее сидении кучей было свалено какое то старое барахло, белая вата торчала из красной вытертой ткани как оголенная кость среди кровавых лохмотьев. Выглядело это удручающе - начинало казаться, что в машине лежит труп. Влад встряхнулся, непонимающе огляделся вокруг. С чего это ему лезут в голову мысли о мертвецах? Дивер искоса посмотрел на него, потом снова кинул взгляд на небо: -Все-таки будет дождь... -Дивер, к чему ты это? -К тому что польет. - Ответил Севрюк и зашагал дальше, лицо у него было какое то отсутствующее. Пройдя сто метров по Береговой кромки, свернули на Змейку - узенькую улочку, которая пронизывала насквозь весь нижний городи уже там, за его границей сливалась с региональным шоссе, по которому день и ночь снуют машины. Дома здесь были старые, наклонившиеся фасадами вперед, а низкие края двухскатных крыш придавали им насупленный вид. На улочке царила полутьма, и лишь припаркованые там и тут машины не давали поверить, что ты неизвестным образом оказался в конце девятнадцатого столетия. В открытой форточке одного из домов возлежал роскошный тигровой масти котище, который провожал все проходящих внимательными желтыми глазами. Под ним расположилась кадка с цветком, который казалось, засох много весен назад. В огороженных со всех сторон домах играли дети. Было слышно как они перекликаются. Почти у каждого дома перед окнами имелся заросший сорной травой палисадник. Севрюк резко остановился и Влад едва не налетел на него. -Стой, - сказал Дивер, - слышишь? Влад послушно прислушался. Дети кричат, за рекой брешут собаки. Двигатель машины где-то в квартале отсюда. -Не слышу, - сказал Владислав. -Да ясно ж слышно! - возмутился Севрюк, и махнул рукой вдоль улицы, - это там! Вновь напрягая слух, Сергеев покачал головой, а потом неожиданно услышал. Какие то крики. Такое ощущение что кричат много людей одновременно, только... очень далеко отсюда. Может быть они находились у самого шоссе, за городом? Как галдеж посорившихся птиц, которые гневно и сварливо делят кусок какой то падали. Гнев, раздражение, и, кажется, боль. Влад неожиданно понял от чего может возникнуть такой ор. -Дерутся где? - спросил Сергеев. -Много людей. Бьются как звери, слышишь? Влад покивал, теперь он слышал звуки драки довольно ясно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67