Шедший позади него Красноцветов остановился на пороге комнаты.
– Слушай, – спросил он, – она у тебя всегда такая захламленная или после…
– После, – огрызнулся Ткачев, пробираясь через сплетение гофрированных шлангов, усеявших пол, как дюжина завершивших обильную трапезу питонов.
Стены были обшиты страницами с печатным текстом, в которых опознавались ошметки литературных творений Уильяма Гибсона, постеры модного кино в стиле киберпанк и однообразные фотографии электронных кошек Мяучи – безусловно, каждая со своей глубокой индивидуальностью. Ветвящиеся кабели с клеймами «нанотек», «хайтек», «эколайн» и «кибердайн системз» свешивались с потолка как не очень удачно притворяющиеся лианами ядовитые змеи. Над монолитной стальной дверью, воплотившей в себя все ночные кошмарны профессиональных взломщиков, висел поясной потрет Такеши Китано, наполовину обращенного в самообучаемую игрушку Фурби.
Элитный терминал с шестью различного калибра экранами и мейнфреймом в котором, после некоторого размышления, опознавался холодильник «минск – 217» заменил собой скромный домашний компьютер Александра Ткачева. Клавиатур было почти столько же сколько экранов и большая часть из них была виртуальными – то есть тщательно нарисованные на крышке письменного стола.
Разгоняя шустрых четвероногих роботов из стали и пластика, сетевик осторожно двинулся в самые дебри сплетенных кабелей. По пути он опасливо косился на терминал, по экранам которого задумчиво гулял одинокий скринсейвер выполненный в форме классического алого ока. Где-то тихо и задушевно играл электронный транс.
Схватив наиболее безобидно выглядящее оптоволокно, Александр резко дернул. Где-то в гуще кабелей коротко сверкнуло и стало слышно, как из оборвавшегося кабеля с булькающими звуками изливается информация.
Кабель был что надо – с пятислойной защитой и сверхпроводимостью, к тому достаточно длинный, чтобы попробовать использовать его как веревку. Сложный штекер на одном его конце навевал Александру тяжкие воспоминания и он поспешил свернуть находку в кольцо.
Ничего больше не трогая, они поспешно покинули квартиру, твердо уверенные, что возвращаться сюда не будут.
– Вы ж когда ко мне вломились, Алексей Сергеевич, – сказал Ткачев, пока они осторожно спускались по ступенькам к провалу, – я систему взламывать собирался… вряд ли это хорошо кончилось.
– Так и не стал бы, – буркнул Красноцветов, – сбежал бы как я…
– Да я тогда думал, у меня только один выход остался. Мне об этом сразу сказали.
– Кто сказал то? Эти что ли, табуретки электронные?
– Да нет, голос из терминала. Сказал, что меня избрали и иначе уже не получится.
– А ты бы и спросил, кто избрал…
– Нет, не спросил бы, – устало вздохнув, произнес Ткачев.
– Что ж, так?
– Боялся, что ответят… Вот мы и пришли.
– Кто полезет?
Александр посмотрел на Красноцветова – пожалуй, староват тот для подвигов. Но лезть то все равно придется. С очередным вздохом сетевик обвязал оптоволокно вокруг уцелевших перил. Хвост шланга, из которого веселой капелью вытекали последние байты, оказался где-то внизу, в районе недостижимого пола. Выглядел кабель надежно, хотя Ткачев сразу вспомнил, как прогуливал физкультуру в школе, чтобы лишний раз провести время с электронным идолом. Был у них тогда канат или нет? Все одно никогда не лазил.
– Ты давай, я подстрахую, – сказал Красноцветов.
Александр осторожно обхватил кабель ногами и стал сползать вниз, с казавшейся столь надежной кафельной площадки. Соты ящиков, которые медленно уползали вверх, казались зрелищем в высшей степени сюрреалистичным. Кабель заскользил и Александр, испытав моментальный приступ страха, вцепился в него обоими руками. Теперь опоры больше не было. Площадка осталась в полуметре наверху, а покрытый скользкой изоляцией кабель ни в коей мере не напомнил шероховатый канат.
– Ты как там, держишься? – вопросил сверху собачник, – все в порядке?
– Да нормально все! – выкрикнул Ткачев и недюжинным усилием воли заставил себя слегка ослабить хватку. Он тут же начал сползать вниз, и пока что эта скорость была не слишком пугающей. Но все равно – вися над провалом, Александр Ткачев чувствовал себя большим и полным пассажиров автобусом, который со слабыми тормозами несется по затяжному спуску. Ощущение для истинных фаталистов.
Отсюда, с каната провал почему-то казался гораздо глубже, чем на самом деле.
Украшенный дверями разной выделки он начал казаться Ткачеву неким подобие индейского колодца смерти, на дне которого, наверняка, накопилось много сокровищ, таких как их брошюры и упаковка собачьего корма. Последняя, кстати была не видна – хотя пол, вроде бы присутствовал. Вроде бы – потому, что освещение на первом этаже не работало и тьма там стояла могильная. Она впрочем, там всегда стояла, стоило хулиганам грохнуть очередную лампочку.
Скольжение так и не ускорилось и Александр немного успокоился. Он даже стал перебирать руками, контролируя спуск. Странно, перед глазами так и не появилось дверей, хотя по всем расчетам он должен уже был достигнуть площади третьего этажа.
Ткачев даже немного ускорился, потому как спуск явно затягивался. Серый бугристый бетон плыл перед глазами, мерно покачивался канат и это навевало легкую дрему, что в нынешнем положении сетевика было явным безумием. Но глаза начинали слипаться.
– «Что-то я не пойму», – подумал он, отвлеченно наблюдая, как скользят мимо крошечные кратеры выбоин и шероховатостей, похожий на затейливую лунную карту, – «То ли я слишком медленно спускаюсь, то ли этот тоннель слишком длинный».
Мысли о вечности уже успели посетить его голову, когда недовольный голос Алексея Сергеевича вернул Александра к реальности:
– Ну что? Ты так и будешь висеть?
Ткачев поднял голову и обнаружил, что по-прежнему находится в полуметре от последней площадки. Красноцветов смотрел снисходительно – думал, что Александр просто струсил и оцепенел?
– Давай лучше я, Сань… – сказал Красноцветов, но Ткачев смотрел уже не на него.
Позади, у самого узла изоляция начала сползать с редкоземельного металла кабеля как шкура начавшей линьку змеи.
Сетевик мигом оценил свое положение и его пробил холодный пот. Мрак под ногами мигом стал полным смутных угроз. Изоляция ползла, сухо потрескивая и оставляя на металле разноцветные праздничные лоскуты.
– Держи!!! – заорал Ткачев и рванулся вверх.
Красноцветов хватанул изоляцию и тут же отдернул руки, с проклятиями разглядывая стальные занозы в обоих ладонях. Александр утроил усилия, широко раскрытыми глазами глядя на одинокую лампу под потолком как сделавший свой последний вздох из опустевшего баллона ныряльщик смотрит на солнечный блик, проникший сквозь хмурую толщу соленой воды. Шкура сползала быстрее, чем он поднимался, пальцы сходило от усилия, во рту пересохло, в груди бился ужас. Судорожно поднимаясь, Александр неожиданно понял, что пришел его смертный час. Осознание это было таким ясным и всепроникающим, что он чуть было не отпустил руки и не рухнул в клубящийся мрак, отдаваясь на волю судьбы, но тут Красноцветов, не прекращая ругани, обрушился всем телом на дико извивающийся кабель и придавил его к кафелю.
В два рывка Ткачев достиг площадки и перевалился через ее край, задыхаясь и глотая открытым ртом воздух, волосы у него стояли дыбом. Сосед отпустил оптоволокно и шкура под собственной тяжестью соскользнула с металла и исчезла в чернильной мгле. Оттуда не донеслось ни звука.
Сетевик некоторое время сидел, привалившись к стене, и пытался отдышаться.
Красноцветов участливо ждал. Наконец Ткачев поднял на соседа безумные глаза и произнес:
– Здесь нельзя спустится…
Алексей Сергеевич лишь развел руками, соглашаясь. Блестящий металлом кабель так и остался свисать с края площадки, являя собой, пожалуй, самую идеальную вывеску для отеля «у погибшего альпиниста».
Отдышавшись, угрюмо поплелись назад. Двери подозрительно смотрели на них стеклянными зрачками глазков.
– Может ли такое быть, – сказала Ткачев, – что если бы я туда пригнул, то падал бы вечно? Может быть, туннель шел все дальше и дальше и я пролетел бы сквозь центр земли?
И так и болтался бы там всегда – как маятник.
– Саня, не забивай себе голову, – наставительно произнес Красноцветов, – не получилось так, получится эдак. Все равно мы тут не останемся.
– Что же с нами случилось, Алексей Сергеевич? – помолчав, спросил сетевик, – как же так вышло?
– Что вышло, Сань? – сказал Красноцветов, – то, что мы здесь, а все остальные по ту сторону? Кто знает, по каким качествам выделяет нас судьба – тебе вот жить, а тебе умереть, а тебе прославиться, а кому-то сойти с ума и проснуться во сне…
– Выделяет… – произнес Ткачев, – а ведь, наверное, кроме нас и еще кто ни будь есть?
– Соседка моя, Марья Ерофеевна – только она не настоящая, и бабулька еще, божий одуванчик – тоже фантом.
– А в других подъездах? – вопросил Ткачев.
– В других может и есть, – произнес Красноцветов, – только как ты Санька туда попадешь? Сквозь стену?
Александр задумался. В голову все время приходил терминал, охраняющий запертую дверь – начинало казаться, что это единственный выход. Или вот вообразить себя птицей и прыгнуть с балкона…
– Балкон! – сказал сетевик, – лоджии в доме соприкасаются!
– Что нам с того?
– Одну лоджию от другой отделяет тонкая стенка. В один кирпич. Лазают же люди, если, например, ключи от квартиры потеряли.
Красноцветов остановился и посмотрел на него:
– Так что же, ты лезть предлагаешь? Да это, знаешь ли…
– Соседняя лоджия – это лоджия квартиры из другого подъезда. Я хорошо помню планировку. И там, Алексей Сергеевич, лестница может быть не обрушена.
– А полезешь ты? – после паузы спросил Красноцветов.
Сетевик сокрушенно промолчал. Перед глазами стоял сползающий в бездну шланг цифрового века. Меньше всего на свете Александру Ткачеву хотелось сейчас покидать твердь земную.
Роботы айбо что-то деловито строили в углу. Трудно было сказать что, но судя по вырисовывающимися в сварочных вспышках стальных конструкциях, нечто глобальное и с уклоном в тотальный абстракционизм. В остальном же комната Ткачева изменилась мало, лишь на мониторах появилось на один скринсейвер-глаз больше, придав тем самым невидимому наблюдателю полноценное бинокулярное зрение. Соседи неохотно переступили порог.
– Ну давай, – произнес Красноцветов, – веди.
У двери на балкон сплетение кабелей было особенно густым. Тут, помимо обычных лиан, уже намечались выполненные из дорогого печатного пластика листочки, с трогательными резными фрактальными жилками, а кое-где качались угрюмого сизого цвета бутоны, в сумрачной глубине сомкнутых листьев которых мигал багровый диод.
Сквозь сплетение ветвей светило солнце, доказывая тем, что за пределами дома по-прежнему день. Странно, когда Александр глядел на замершее за двойными стеклами светило, перед глазами возникали золотистые концентрические круги, которые исчезали, стоило прикрыть веки.
С медитативной неторопливостью бывалого серпентолога Ткачев протиснулся сквозь сплетение кабелей и махнул Красноцветову – иди мол. Тот замешкался, а Александр обнаружил, что у лоджии теперь отсутствует внешняя стена. Необъятное пространство открывалось прямо у ног сетевика, дул холодный свежий ветер, а вдоль всей лоджии протянулся ровный белый карниз, уходящий куда-то за пределы видимости. Ткачев сделал шаг, и у него закружилась голова, когда он увидел во что превратился их дом снаружи.
Под ними было никак не положенные семь этажей. Семьдесят – вот точнее. Или все семьсот. Гладкая кирпичная стена уходила отвесно вниз, изредка прерываемая безликими квадратами окон, цвета зеркальных очков. Там внизу, наличествовал некий индустриальный пейзаж, но пушистые белые облака, словно взятые с рекламы провинциальной аэрокомпании, почти полностью скрывали панораму. Александр задрал голову и увидел точно такую же картину. Только теперь здание уходило в горние выси, а облака ограничили бы в порывах всякого астролога любителя.
– Ты уверен, что пришли туда куда надо? – спросил Красноцветов, заглядывая за край карниза.
– В любом случае нам не туда, а в соседнюю квартиру, – пожал плечами Ткачев и скромно отступил в сторону.
Красноцветов вздохнул укоризненно и осторожно ступил на карниз. Порыв ветра тут же налетел на него, шутливо пихнул в живот, заставив опасно качнуться. Стоя на узкой полосе бетона и держась обеими руками за остатки ограждения, Алексей Сергеевич мог видеть соседнюю лоджию – коробку из бетона и несущих металлоконструкций, на которой вроде бы все было НОРМАЛЬНО. Отсутствие сюрреалистичных интерьеров прибавило Красноцветову сил и он стал осторожно перебирать ногами, продвигаясь к соседней ячейке. На середине пути ограждение закончилось и Алексей Сергеевич почувствовал себя канатоходцем. Причем неумелым канатоходцем. Ветер налетел вновь и заставил его изо всех сил прижаться к холодному шершавому бетону.
– Получается! – Крикнул Ткачев от своей двери, – еще метра три, не держась.
– Не держась, только летать можно! – крикнул Красноцветов с какой-то сумасшедшей бравадой, – и то вниз!
– Не вздумайте! – крикнул сетевик.
Царапая ногтями бетон, Красноцветов сделал еще три шага и услышал над головой нарастающий свист. Прежде, чем хоть какая то догадка, насчет его источника смогла посетить голову Алексея Сергеевича, мимо стремительно пролетел небольшой темный предмет, двигаясь согласно закону всемирного тяготения к подножию кошмарной башни, вставшей на месте их бывшей панельной многоэтажки.
Красноцветов многое повидал к моменту своего рывка над пропастью, но теперь разум спасовал, и лишь очень много времени спустя собачник констатировал, что неопознанный падающий объект был ничем иным как модным сотовым телефоном от компании «нокиа», окрашенный в элегантный черный цвет. Кто и зачем на верхних этажах небоскреба выронил дорогую погремушку – так и осталось загадкой.
А потом Алексей Сергеевич ударился о небо. Ударился сильно. Расшиб нос и расшатал зуб, отчего чуть не свалился в пропасть. Неверяще посмотрел на препятствие – фиолетовая даль, прозрачный воздух, одинокий след самолета – пространство было необъятным. Красноцветов вытянул руку и наткнулся на гладкую, прохладную стену. Тупик.
Он непонимающе обернулся и увидел, что Александр внимательно всматривается в панораму.
Заметив обернувшегося соседа, Ткачев крикнул:
– Возвращайтесь, Алексей Сергеевич, это бесполезно!
– Может быть ты мне объяснишь, что происходит? – крикнул Красноцветов, с трудом удерживая равновесие.
– Накололи нас! – крикнул сетевик, – проведи, как детей. Ну ладно там вы, но я то, дурак, мог догадаться!
– Да о чем ты?! – сосед снова качнулся, потом плюнул на все и оперся о небесный свод.
Свод держал. С близкого расстояния стало заметно, что идиллическая картинка состоит из мелких разноцветных квадратиков, наподобие экстремально сложной мозаики.
– Следовало сразу догадаться! – прокричал Ткачев, – они нам просто текстуру повесили, имитирующую небо. Издали кажется что тут ширь необъятная, а на самом деле три метра до холста.
– А облака?
– Движущаяся текстура – детский лепет. А мы купились!
И в подтверждении своих слов сетевик плюнул в клубящиеся облаками бездны и с удовлетворением проследил, как плевок осел на ближайшем облачке. Судя по всему облако было не только твердым, но еще и гладким настолько, что на нем можно было поскользнуться, найдись кто ни будь столь дурной, чтобы по нему прогуляться.
Глядя на уплывающую слюну, Красноцветов испытал сильный позыв каким-то образом выразить свое праведное негодование и он не нашел ничего лучше, чем погрозить лживой пустоте кулаком и крикнуть: «сволочи!», после чего необъятная ширь дала легкое эхо.
– Кто? – прокричал со своего балкона Ткачев.
– Знать бы, – устало сказал Красноцветов и зашагал обратно.
Больше его не качало. Ледяной ветер высот конфузливо утих. Далекий пейзаж на расстоянии вновь стал казаться далеким пейзажем.
– Опять не вышло, Алексей Сергеевич, – печально сказал сетевик, когда Красноцветов без всяких приключений достиг балкона, – выходит один у нас путь остался…
Собачник выразительно глянул вниз, но Ткачев покачал головой:
– Видно придется мне взломать систему.
– Но ты же сам говоришь, что это опасно.
– Тут все опасно, – вздохнул Александр, – Просто одно опасно очень, а другое не слишком. Так или иначе это мой выход.
И он, повернувшись, протиснулся в комнату. Красноцветов, качая головой, последовал за ним. Оптоволоконные кабели увлеченно играли в верхние ярусы дождевого леса.
Работа айбо подходила к концу. Без особого удивления Александр Ткачев понял, что они сооружают точную копию пирамиды Хеопса, в масштабе 1:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Слушай, – спросил он, – она у тебя всегда такая захламленная или после…
– После, – огрызнулся Ткачев, пробираясь через сплетение гофрированных шлангов, усеявших пол, как дюжина завершивших обильную трапезу питонов.
Стены были обшиты страницами с печатным текстом, в которых опознавались ошметки литературных творений Уильяма Гибсона, постеры модного кино в стиле киберпанк и однообразные фотографии электронных кошек Мяучи – безусловно, каждая со своей глубокой индивидуальностью. Ветвящиеся кабели с клеймами «нанотек», «хайтек», «эколайн» и «кибердайн системз» свешивались с потолка как не очень удачно притворяющиеся лианами ядовитые змеи. Над монолитной стальной дверью, воплотившей в себя все ночные кошмарны профессиональных взломщиков, висел поясной потрет Такеши Китано, наполовину обращенного в самообучаемую игрушку Фурби.
Элитный терминал с шестью различного калибра экранами и мейнфреймом в котором, после некоторого размышления, опознавался холодильник «минск – 217» заменил собой скромный домашний компьютер Александра Ткачева. Клавиатур было почти столько же сколько экранов и большая часть из них была виртуальными – то есть тщательно нарисованные на крышке письменного стола.
Разгоняя шустрых четвероногих роботов из стали и пластика, сетевик осторожно двинулся в самые дебри сплетенных кабелей. По пути он опасливо косился на терминал, по экранам которого задумчиво гулял одинокий скринсейвер выполненный в форме классического алого ока. Где-то тихо и задушевно играл электронный транс.
Схватив наиболее безобидно выглядящее оптоволокно, Александр резко дернул. Где-то в гуще кабелей коротко сверкнуло и стало слышно, как из оборвавшегося кабеля с булькающими звуками изливается информация.
Кабель был что надо – с пятислойной защитой и сверхпроводимостью, к тому достаточно длинный, чтобы попробовать использовать его как веревку. Сложный штекер на одном его конце навевал Александру тяжкие воспоминания и он поспешил свернуть находку в кольцо.
Ничего больше не трогая, они поспешно покинули квартиру, твердо уверенные, что возвращаться сюда не будут.
– Вы ж когда ко мне вломились, Алексей Сергеевич, – сказал Ткачев, пока они осторожно спускались по ступенькам к провалу, – я систему взламывать собирался… вряд ли это хорошо кончилось.
– Так и не стал бы, – буркнул Красноцветов, – сбежал бы как я…
– Да я тогда думал, у меня только один выход остался. Мне об этом сразу сказали.
– Кто сказал то? Эти что ли, табуретки электронные?
– Да нет, голос из терминала. Сказал, что меня избрали и иначе уже не получится.
– А ты бы и спросил, кто избрал…
– Нет, не спросил бы, – устало вздохнув, произнес Ткачев.
– Что ж, так?
– Боялся, что ответят… Вот мы и пришли.
– Кто полезет?
Александр посмотрел на Красноцветова – пожалуй, староват тот для подвигов. Но лезть то все равно придется. С очередным вздохом сетевик обвязал оптоволокно вокруг уцелевших перил. Хвост шланга, из которого веселой капелью вытекали последние байты, оказался где-то внизу, в районе недостижимого пола. Выглядел кабель надежно, хотя Ткачев сразу вспомнил, как прогуливал физкультуру в школе, чтобы лишний раз провести время с электронным идолом. Был у них тогда канат или нет? Все одно никогда не лазил.
– Ты давай, я подстрахую, – сказал Красноцветов.
Александр осторожно обхватил кабель ногами и стал сползать вниз, с казавшейся столь надежной кафельной площадки. Соты ящиков, которые медленно уползали вверх, казались зрелищем в высшей степени сюрреалистичным. Кабель заскользил и Александр, испытав моментальный приступ страха, вцепился в него обоими руками. Теперь опоры больше не было. Площадка осталась в полуметре наверху, а покрытый скользкой изоляцией кабель ни в коей мере не напомнил шероховатый канат.
– Ты как там, держишься? – вопросил сверху собачник, – все в порядке?
– Да нормально все! – выкрикнул Ткачев и недюжинным усилием воли заставил себя слегка ослабить хватку. Он тут же начал сползать вниз, и пока что эта скорость была не слишком пугающей. Но все равно – вися над провалом, Александр Ткачев чувствовал себя большим и полным пассажиров автобусом, который со слабыми тормозами несется по затяжному спуску. Ощущение для истинных фаталистов.
Отсюда, с каната провал почему-то казался гораздо глубже, чем на самом деле.
Украшенный дверями разной выделки он начал казаться Ткачеву неким подобие индейского колодца смерти, на дне которого, наверняка, накопилось много сокровищ, таких как их брошюры и упаковка собачьего корма. Последняя, кстати была не видна – хотя пол, вроде бы присутствовал. Вроде бы – потому, что освещение на первом этаже не работало и тьма там стояла могильная. Она впрочем, там всегда стояла, стоило хулиганам грохнуть очередную лампочку.
Скольжение так и не ускорилось и Александр немного успокоился. Он даже стал перебирать руками, контролируя спуск. Странно, перед глазами так и не появилось дверей, хотя по всем расчетам он должен уже был достигнуть площади третьего этажа.
Ткачев даже немного ускорился, потому как спуск явно затягивался. Серый бугристый бетон плыл перед глазами, мерно покачивался канат и это навевало легкую дрему, что в нынешнем положении сетевика было явным безумием. Но глаза начинали слипаться.
– «Что-то я не пойму», – подумал он, отвлеченно наблюдая, как скользят мимо крошечные кратеры выбоин и шероховатостей, похожий на затейливую лунную карту, – «То ли я слишком медленно спускаюсь, то ли этот тоннель слишком длинный».
Мысли о вечности уже успели посетить его голову, когда недовольный голос Алексея Сергеевича вернул Александра к реальности:
– Ну что? Ты так и будешь висеть?
Ткачев поднял голову и обнаружил, что по-прежнему находится в полуметре от последней площадки. Красноцветов смотрел снисходительно – думал, что Александр просто струсил и оцепенел?
– Давай лучше я, Сань… – сказал Красноцветов, но Ткачев смотрел уже не на него.
Позади, у самого узла изоляция начала сползать с редкоземельного металла кабеля как шкура начавшей линьку змеи.
Сетевик мигом оценил свое положение и его пробил холодный пот. Мрак под ногами мигом стал полным смутных угроз. Изоляция ползла, сухо потрескивая и оставляя на металле разноцветные праздничные лоскуты.
– Держи!!! – заорал Ткачев и рванулся вверх.
Красноцветов хватанул изоляцию и тут же отдернул руки, с проклятиями разглядывая стальные занозы в обоих ладонях. Александр утроил усилия, широко раскрытыми глазами глядя на одинокую лампу под потолком как сделавший свой последний вздох из опустевшего баллона ныряльщик смотрит на солнечный блик, проникший сквозь хмурую толщу соленой воды. Шкура сползала быстрее, чем он поднимался, пальцы сходило от усилия, во рту пересохло, в груди бился ужас. Судорожно поднимаясь, Александр неожиданно понял, что пришел его смертный час. Осознание это было таким ясным и всепроникающим, что он чуть было не отпустил руки и не рухнул в клубящийся мрак, отдаваясь на волю судьбы, но тут Красноцветов, не прекращая ругани, обрушился всем телом на дико извивающийся кабель и придавил его к кафелю.
В два рывка Ткачев достиг площадки и перевалился через ее край, задыхаясь и глотая открытым ртом воздух, волосы у него стояли дыбом. Сосед отпустил оптоволокно и шкура под собственной тяжестью соскользнула с металла и исчезла в чернильной мгле. Оттуда не донеслось ни звука.
Сетевик некоторое время сидел, привалившись к стене, и пытался отдышаться.
Красноцветов участливо ждал. Наконец Ткачев поднял на соседа безумные глаза и произнес:
– Здесь нельзя спустится…
Алексей Сергеевич лишь развел руками, соглашаясь. Блестящий металлом кабель так и остался свисать с края площадки, являя собой, пожалуй, самую идеальную вывеску для отеля «у погибшего альпиниста».
Отдышавшись, угрюмо поплелись назад. Двери подозрительно смотрели на них стеклянными зрачками глазков.
– Может ли такое быть, – сказала Ткачев, – что если бы я туда пригнул, то падал бы вечно? Может быть, туннель шел все дальше и дальше и я пролетел бы сквозь центр земли?
И так и болтался бы там всегда – как маятник.
– Саня, не забивай себе голову, – наставительно произнес Красноцветов, – не получилось так, получится эдак. Все равно мы тут не останемся.
– Что же с нами случилось, Алексей Сергеевич? – помолчав, спросил сетевик, – как же так вышло?
– Что вышло, Сань? – сказал Красноцветов, – то, что мы здесь, а все остальные по ту сторону? Кто знает, по каким качествам выделяет нас судьба – тебе вот жить, а тебе умереть, а тебе прославиться, а кому-то сойти с ума и проснуться во сне…
– Выделяет… – произнес Ткачев, – а ведь, наверное, кроме нас и еще кто ни будь есть?
– Соседка моя, Марья Ерофеевна – только она не настоящая, и бабулька еще, божий одуванчик – тоже фантом.
– А в других подъездах? – вопросил Ткачев.
– В других может и есть, – произнес Красноцветов, – только как ты Санька туда попадешь? Сквозь стену?
Александр задумался. В голову все время приходил терминал, охраняющий запертую дверь – начинало казаться, что это единственный выход. Или вот вообразить себя птицей и прыгнуть с балкона…
– Балкон! – сказал сетевик, – лоджии в доме соприкасаются!
– Что нам с того?
– Одну лоджию от другой отделяет тонкая стенка. В один кирпич. Лазают же люди, если, например, ключи от квартиры потеряли.
Красноцветов остановился и посмотрел на него:
– Так что же, ты лезть предлагаешь? Да это, знаешь ли…
– Соседняя лоджия – это лоджия квартиры из другого подъезда. Я хорошо помню планировку. И там, Алексей Сергеевич, лестница может быть не обрушена.
– А полезешь ты? – после паузы спросил Красноцветов.
Сетевик сокрушенно промолчал. Перед глазами стоял сползающий в бездну шланг цифрового века. Меньше всего на свете Александру Ткачеву хотелось сейчас покидать твердь земную.
Роботы айбо что-то деловито строили в углу. Трудно было сказать что, но судя по вырисовывающимися в сварочных вспышках стальных конструкциях, нечто глобальное и с уклоном в тотальный абстракционизм. В остальном же комната Ткачева изменилась мало, лишь на мониторах появилось на один скринсейвер-глаз больше, придав тем самым невидимому наблюдателю полноценное бинокулярное зрение. Соседи неохотно переступили порог.
– Ну давай, – произнес Красноцветов, – веди.
У двери на балкон сплетение кабелей было особенно густым. Тут, помимо обычных лиан, уже намечались выполненные из дорогого печатного пластика листочки, с трогательными резными фрактальными жилками, а кое-где качались угрюмого сизого цвета бутоны, в сумрачной глубине сомкнутых листьев которых мигал багровый диод.
Сквозь сплетение ветвей светило солнце, доказывая тем, что за пределами дома по-прежнему день. Странно, когда Александр глядел на замершее за двойными стеклами светило, перед глазами возникали золотистые концентрические круги, которые исчезали, стоило прикрыть веки.
С медитативной неторопливостью бывалого серпентолога Ткачев протиснулся сквозь сплетение кабелей и махнул Красноцветову – иди мол. Тот замешкался, а Александр обнаружил, что у лоджии теперь отсутствует внешняя стена. Необъятное пространство открывалось прямо у ног сетевика, дул холодный свежий ветер, а вдоль всей лоджии протянулся ровный белый карниз, уходящий куда-то за пределы видимости. Ткачев сделал шаг, и у него закружилась голова, когда он увидел во что превратился их дом снаружи.
Под ними было никак не положенные семь этажей. Семьдесят – вот точнее. Или все семьсот. Гладкая кирпичная стена уходила отвесно вниз, изредка прерываемая безликими квадратами окон, цвета зеркальных очков. Там внизу, наличествовал некий индустриальный пейзаж, но пушистые белые облака, словно взятые с рекламы провинциальной аэрокомпании, почти полностью скрывали панораму. Александр задрал голову и увидел точно такую же картину. Только теперь здание уходило в горние выси, а облака ограничили бы в порывах всякого астролога любителя.
– Ты уверен, что пришли туда куда надо? – спросил Красноцветов, заглядывая за край карниза.
– В любом случае нам не туда, а в соседнюю квартиру, – пожал плечами Ткачев и скромно отступил в сторону.
Красноцветов вздохнул укоризненно и осторожно ступил на карниз. Порыв ветра тут же налетел на него, шутливо пихнул в живот, заставив опасно качнуться. Стоя на узкой полосе бетона и держась обеими руками за остатки ограждения, Алексей Сергеевич мог видеть соседнюю лоджию – коробку из бетона и несущих металлоконструкций, на которой вроде бы все было НОРМАЛЬНО. Отсутствие сюрреалистичных интерьеров прибавило Красноцветову сил и он стал осторожно перебирать ногами, продвигаясь к соседней ячейке. На середине пути ограждение закончилось и Алексей Сергеевич почувствовал себя канатоходцем. Причем неумелым канатоходцем. Ветер налетел вновь и заставил его изо всех сил прижаться к холодному шершавому бетону.
– Получается! – Крикнул Ткачев от своей двери, – еще метра три, не держась.
– Не держась, только летать можно! – крикнул Красноцветов с какой-то сумасшедшей бравадой, – и то вниз!
– Не вздумайте! – крикнул сетевик.
Царапая ногтями бетон, Красноцветов сделал еще три шага и услышал над головой нарастающий свист. Прежде, чем хоть какая то догадка, насчет его источника смогла посетить голову Алексея Сергеевича, мимо стремительно пролетел небольшой темный предмет, двигаясь согласно закону всемирного тяготения к подножию кошмарной башни, вставшей на месте их бывшей панельной многоэтажки.
Красноцветов многое повидал к моменту своего рывка над пропастью, но теперь разум спасовал, и лишь очень много времени спустя собачник констатировал, что неопознанный падающий объект был ничем иным как модным сотовым телефоном от компании «нокиа», окрашенный в элегантный черный цвет. Кто и зачем на верхних этажах небоскреба выронил дорогую погремушку – так и осталось загадкой.
А потом Алексей Сергеевич ударился о небо. Ударился сильно. Расшиб нос и расшатал зуб, отчего чуть не свалился в пропасть. Неверяще посмотрел на препятствие – фиолетовая даль, прозрачный воздух, одинокий след самолета – пространство было необъятным. Красноцветов вытянул руку и наткнулся на гладкую, прохладную стену. Тупик.
Он непонимающе обернулся и увидел, что Александр внимательно всматривается в панораму.
Заметив обернувшегося соседа, Ткачев крикнул:
– Возвращайтесь, Алексей Сергеевич, это бесполезно!
– Может быть ты мне объяснишь, что происходит? – крикнул Красноцветов, с трудом удерживая равновесие.
– Накололи нас! – крикнул сетевик, – проведи, как детей. Ну ладно там вы, но я то, дурак, мог догадаться!
– Да о чем ты?! – сосед снова качнулся, потом плюнул на все и оперся о небесный свод.
Свод держал. С близкого расстояния стало заметно, что идиллическая картинка состоит из мелких разноцветных квадратиков, наподобие экстремально сложной мозаики.
– Следовало сразу догадаться! – прокричал Ткачев, – они нам просто текстуру повесили, имитирующую небо. Издали кажется что тут ширь необъятная, а на самом деле три метра до холста.
– А облака?
– Движущаяся текстура – детский лепет. А мы купились!
И в подтверждении своих слов сетевик плюнул в клубящиеся облаками бездны и с удовлетворением проследил, как плевок осел на ближайшем облачке. Судя по всему облако было не только твердым, но еще и гладким настолько, что на нем можно было поскользнуться, найдись кто ни будь столь дурной, чтобы по нему прогуляться.
Глядя на уплывающую слюну, Красноцветов испытал сильный позыв каким-то образом выразить свое праведное негодование и он не нашел ничего лучше, чем погрозить лживой пустоте кулаком и крикнуть: «сволочи!», после чего необъятная ширь дала легкое эхо.
– Кто? – прокричал со своего балкона Ткачев.
– Знать бы, – устало сказал Красноцветов и зашагал обратно.
Больше его не качало. Ледяной ветер высот конфузливо утих. Далекий пейзаж на расстоянии вновь стал казаться далеким пейзажем.
– Опять не вышло, Алексей Сергеевич, – печально сказал сетевик, когда Красноцветов без всяких приключений достиг балкона, – выходит один у нас путь остался…
Собачник выразительно глянул вниз, но Ткачев покачал головой:
– Видно придется мне взломать систему.
– Но ты же сам говоришь, что это опасно.
– Тут все опасно, – вздохнул Александр, – Просто одно опасно очень, а другое не слишком. Так или иначе это мой выход.
И он, повернувшись, протиснулся в комнату. Красноцветов, качая головой, последовал за ним. Оптоволоконные кабели увлеченно играли в верхние ярусы дождевого леса.
Работа айбо подходила к концу. Без особого удивления Александр Ткачев понял, что они сооружают точную копию пирамиды Хеопса, в масштабе 1:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66