Наконец-то пациентки с детьми были распределены по кабинетам, а мы пошли дальше по коридору. Она завела меня в комнату со столом, двумя стульями и внутренним телефоном. Вероятно, по этому телефону сообщают результаты неблагоприятных анализов. Она указала мне на стул, открыла окно и села сама. Достала пачку "Вирджиния слимз" и закурила. Посмотрела на часы, якобы для того, чтобы поправить ремешок.
– Вы пришли расспросить меня о Дэвиде. Что именно вы хотите узнать?
– Насколько я понимаю, вы не поддерживаете с ним дружеских отношений?
– Да, мы распрощались навсегда. Видеть его больше не могу.
– Вы выступали свидетельницей на судебном процессе по его делу?
– Да, я вообще считаю, что он законченный подонок. Вы разве не читали материалы процесса?
– Я как раз занимаюсь этим сейчас. Приступила к делу только в воскресенье вечером. Очень много бумаг, и было бы хорошо, если бы вы изложили ваше понимание вещей.
– Мое понимание вещей... Ладно, попробую. Я встретила Дэвида впервые на одной из вечеринок ровно девять лет тому назад. Как все было дальше? Я в него влюбилась, через полтора месяца мы поженились. Когда ему предложили место в фирме Питера Вейдмана, мы жили вместе уже два года. Конечно, мы были тогда на седьмом небе от радости.
Я прервала ее:
– Каким образом ему удалось получить это место?
– Через знакомых. Мы жили тогда в Лос-Анджелесе и мечтали куда-нибудь переехать. Дэвид узнал, что у Питера появилась вакансия, и послал ему свои бумаги. Мы прожили в Санта Терезе всего два месяца, когда на фирме появилась Изабелла. Дэвиду она сначала ужасно не понравилась. Насколько я знаю, она была очень способной, даже талантливой. И я настояла на том, чтобы завязать с ней дружеские отношения. Она работала под непосредственным руководством Питера. Когда позднее ей стали доставаться самые престижные заказы, дружба с ней оказалась очень полезной. Можно сказать, я собственными руками подготовила свой развод с Дэвидом.
– Каким образом вы обнаружили, что они стали встречаться?
– Мне намекнула на это Симона. Я уже забыла детали, помню только, что внезапно я все поняла. Поняла, почему Дэвид стал холоден со мной. Ну, а о том, что у Изабеллы и Кеннета были проблемы в семейной жизни, знали, кажется, все вокруг. Я просто сопоставила все эти факты, а затем устроила жуткий скандал, повела себя ужасно глупо. Теперь вот жалею, что тогда не сдержалась.
– Почему?
– Я поторопила события. Их отношения, как скоро выяснилось, быстро себя исчерпали. Если бы у меня хватило здравого смысла закрыть глаза на некоторые вещи, все было бы по-другому.
– Как вы считаете, ее убил он?
– Убил человек, прекрасно знавший ее привычки. – В это время резко зазвонил телефон. Лаура сняла трубку. – Слушаю вас, доктор.
Я услышала голос врача: "Мы собираемся делать рентген тазовых органов у миссис Руссо. Вы не могли бы зайти к нам?"
Лаура ответила: "Да, конечно". Затем сказала, обращаясь ко мне:
– Я должна уйти. Если есть еще вопросы но мне, подождите, пока я вернусь.
Она открыла дверь, и я вышла в коридор.
Лаура скрылась в одном из кабинетов, а мне пришлось искать дорогу к выходу. Я села в машину и долго рылась в своей сумке в поисках бумажника. Вытащила из него все бумажные деньги, аккуратно разложила их по порядку – одной и той же стороной вверх и так, чтобы двадцатидолларовые купюры оказались внизу. Как только что видела.
Я вернулась в офис и поставила машину на место, принадлежавшее Лонни. Бегом поднялась наверх. Если Ида и удивилась тому, что я вернулась, то никак этого не проявила. В кабинете я начала лихорадочно перебирать и просматривать досье, которые хотя и были приведены в порядок, но валялись повсюду. Наконец я нашла, что искала, и уселась за стол, включив настольную лампу.
А искала я фотокопии газет шестилетней давности, которые сделала перед тем, как опрашивать соседей Изабеллы Барни. В газетах много внимания уделялось обильным осадкам по всей Калифорнии. Одна из заметок упоминала, что ремонтные бригады вынуждены работать во внеурочное время, чтобы восстановить поврежденные водостоки. Отмечался также рост мелких преступлений, видно, и здесь оказало свое действие изменение атмосферного давления. Я листала страницы, вчитываясь в заметки, и даже не понимала, что я собственно ищу... наверное, пыталась найти какое-то недостающее звено в разрозненных событиях прошлого.
Я задавала себе самые банальные вопросы. Если Типпи Парсонс могла поддержать алиби Дэвида Барни, то почему она не заявила об этом тогда, шесть лет назад? Конечно, на самом деле ее могло и не быть на том перекрестке. Барни мог перепутать ее с кем-то или выдумать, что она там была, преследуя при этом какие-то свои цели. Но даже если она там БЫЛА, то вполне могла его не заметить – такое тоже возможно. Если же она его видела, это сильно укрепит позиции Дэвида Барни в суде. К тому же еще этот парень-рабочий. А у него какая роль?
Я дотянулась до телефона и набрала номер Ре Парсонс, надеясь застать ее в мастерской. Раздалось четыре длинных гудка, потом пять, шесть. После седьмого Ре взяла трубку. Судя по голосу, она была очень замотана.
– Ре, это Кинси Милхоун. Извините, что отвлекаю вас. Похоже, отрываю вас от какого-то важного дела?
– Ничего страшного, мне давно надо завести радиотелефон в своей мастерской. Подождите, сейчас отдышусь, а то совсем забегалась. Как у вас дела?
– Спасибо, все в порядке. Типпи случайно не у вас?
– Нет, она работает сегодня до шести в рыбном ресторане на набережной. Может быть, я чем-нибудь могу помочь?
– Может быть, – сказала я. – Мне хотелось бы выяснить, где она была в ту ночь, когда убили Изабеллу.
– Она была дома, я в этом уверена. А почему вы спрашиваете?
– Знаете, это еще неточно, но у меня есть показания, что в ту ночь ее видели за рулем пикапа довольно далеко от дома.
– Пикапа? Но у Типпи никогда не было пикапа.
– Значит, произошла какая-то путаница. Так она была рядом с вами, когда позвонила полиция?
– Вы имеете в виду звонок по поводу смерти Изабеллы? – Она как-то странно замялась, мне стоило еще тогда обратить на это внимание. Но я сосредоточилась на своем вопросе и совершенно выпустила из виду, что я разговариваю с МА-ТЕРЬ-Ю. – В то время она жила у своего отца, – медленно проговорила Ре.
– Да, правильно. Вы говорили мне об этом, я помню. А у НЕГО был пикап?
Мертвая тишина.
– Знаете, мне кажется, вы на что-то намекаете.
– На что я намекаю? Я просто задаю вопросы.
– Ваши вопросы имеют какой-то подтекст. Я надеюсь, вы не собираетесь связывать имя моей дочери с тем, что случилось с Изабеллой?
– Ре, ну зачем так? У меня и в мыслях этого не было. Я просто собираю информацию, которая могла бы поставить под сомнение кое-какие показания. Вот и все.
– Какие показания?
– Может быть, в них нет ничего серьезного. Я бы не хотела пока их называть. Позже поговорю об этом с Типпи, вернее, я должна поговорить с ней как можно скорее.
– Кинси, если кто-то высказывается о моей дочери, то я как мать обязана быть в курсе. Кто вам сказал, что ее в ту ночь не было дома? Это звучит как совершенно возмутительное обвинение!
– ОБВИНЕНИЕ? Подождите минутку. Я что-то не воспринимаю как обвинение то, что ваша дочь решила прокатиться на пикапе.
– Кто вам об этом сказал?
– Ре, я действительно не могу называть фамилии людей. Я работаю на Лонни Кингмана, и эта информация предназначена исключительно для него... – Я немножко приврала, но сама фраза мне очень понравилась. То, что касалась отношений адвоката с клиентом, не имело ни малейшего отношения ни ко мне, ни к тем людям, от которых я получала информацию. Но благодаря этой фразе Ре, кажется, опомнилась и ослабила натиск.
– Я была бы признательна, если бы вы объяснили, что происходит, не называя никаких фамилий. Не буду требовать их от вас, если проблема только в этом.
После короткой внутренней борьбы я решила, что не случится ничего страшного, если она узнает факты, ставшие мне известными всего несколько часов назад.
– Один человек заявил, что видел ее той ночью. Заметьте, я подчеркиваю, что этот момент не имеет отношения к смерти Изабеллы. Меня только удивило, что сама Типпи не упоминала об этом обстоятельстве. Я почему-то думала, что вы в курсе.
– Она никогда не упоминала об этом, потому что в ту ночь не выходила из дома, – ответила Ре глухим ровным голосом.
– Великолепно. Это именно то, что я хотела узнать.
– Даже если и выходила, это вас не касается.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Какой смысл вы вкладываете в это "даже если"? – поинтересовалась я.
– Никакого. Я сказала это просто так.
– Вам не трудно будет передать Типпи, чтобы она мне перезвонила?
– Я не собираюсь ничего ей передавать!
– Как хотите, Ре, извините, что побеспокоила вас.
Я бросила трубку, чувствуя, как мое лицо заливает краска. Какая это муха ее укусила? Я сделала себе пометку о том, что надо написать повестку в суд для Типпи Парсонс. До разговора с Ре я не очень-то доверяла заявлению Дэвида, но ее странная реакция заставила меня задуматься. И всерьез.
Я позвонила Руфи и попросила заказать полный комплект материалов уголовного процесса по делу Дэвида Барни. После чего вытянулась в кресле, положила ноги на стол и решила подвести итоги моей работы. Они выглядели весьма плачевно, в этом не было никаких сомнений. После весьма скромных достижений Морли и его несвоевременной смерти у нас на руках не было никаких козырей. Основной свидетель Лонни оказался весьма подозрительной личностью, вдобавок выяснилось, что у ответчика есть алиби. Лонни это не понравится. Однако пусть он услышит обо всем сейчас от меня, а не от Херба Фосса в первый день процесса. К сожалению, и тут обстоятельства складывались не в мою пользу. Лонни возвращается из командировки только в пятницу вечером и тут же уезжает на выходные вместе с женой. Восемь месяцев назад он женился – на инструкторе по каратэ-кенпо. Они познакомились, когда он взял на себя ее защиту по обвинению в хулиганском нападении. Лонни справился с этой задачей блестяще. Я все пыталась узнать, что же все-таки сделала его Мария? Лонни ограничился тем, что сказал: дело возникло в результате расследования попытки изнасилования. Несчастный пенсионер, возжелавший познакомиться с молодой каратисткой, пал жертвой ее ударов и адвокатского мастерства Лонни. Я снова стала размышлять о себе. Когда утром в понедельник Лонни ввалится в офис, на него тут же обрушится гора неприятностей. Похоже, неприятности мне тоже обеспечены.
Я пробежала глазами лист со свидетелями, который Лонни обнаружил в бумагах Морли. В списке я нашла Уильяма Анджелони, против его фамилии было отмечено, что показания с него не снимались. Я записала его адрес, нашла по справочнику номер телефона. Подняла трубку и тут же положила ее. Нет, лучше, если я встречусь с ним и увижу, что он собой представляет. Не исключено, что это какой-то проходимец, подкупленный Дэвидом Барни.
Я бросила в сумку несколько бумаг, которые могли понадобиться, и опять помчалась вниз к своей машине.
* * *
Анджелони жил на западной окраине города в небольшом одноэтажном домике, который в данный момент ремонтировался. Часть крыши и одна из стен отсутствовали, на их месте была укреплена полиэтиленовая пленка в несколько слоев. В стороне были аккуратно сложены доски и шлакоблоки. На дорожке стоял старый грузовичок с кузовом, полным обломков сухой штукатурки. Из кузова выглядывали старые рамы с ржавыми гвоздями. Казалось, рабочие все побросали и разошлись по домам. Однако кто-то из них еще стоял во дворе с пивной банкой в руках. Я оставила машину на улице и вошла в калитку.
– Мне нужен Билл Анджелони. Это случайно не вы?
– Это я. – Ему было за тридцать, но выглядел он прекрасно – темные волосы, темные глаза, прямой нос и мужественный подбородок. Он был одет в джинсы, на ногах – грубые рабочие башмаки, рукава джинсовой рубашки закатаны. Руки у него были сильные, заросшие темными волосами. От него пахло сырой землей. Вообще он выглядел, как актер из фильма про несчастную любовь между графиней и садовником. Но мы были не на съемках, и я не собиралась бросаться к садовнику в объятия.
– Кинси Милхоун, – представилась я. Мы обменялись рукопожатиями, я объяснила, на кого работаю.
– Я совсем недавно беседовала с Дэвидом Барни, и он упомянул вашу фамилию.
Анджелони сокрушенно покачал головой.
– Неужели этого несчастного сукиного сына опять потащат в суд? Не могу поверить. – Он допил свое пиво, смял банку и забросил ее в кузов грузовика. – Два ноль в мою пользу, – удовлетворенно произнес он и ловко изобразил свист на трибунах. У него была очень приятная, открытая улыбка.
– На этот раз его обвиняют в причастности к убийству из корыстных побуждений, – объяснила я.
– Боже! А как насчет непривлечения во второй раз к ответственности за одно и то же преступление? Это, кажется, так называется? Я почему-то думал, что этот закон действует.
– Это относится к уголовному судопроизводству. Его вызывают на этот раз в суд по гражданским делам.
– Да, парню не позавидуешь. Хотите пива? Я всегда, когда прихожу с работы, выпиваю несколько баночек. Кстати, поосторожней. Здесь под ногами полно ржавых гвоздей.
– Ну, я-то обязательно хотя бы на один напорюсь, – сказала я и пошла вслед за ним на кухню, ее было видно сквозь полупрозрачную пленку. Сзади этот парень тоже был что надо. – Давно у вас ремонт?
– Вы имеете в виду перестройку дома? Около месяца. Мы хотим пристроить большую гостиную и пару спален для детей.
«Забудь о свадьбе, дорогая», – сказала я себе.
Он достал пару банок пива и открыл их.
– Мне надо подогреть жаркое, скоро вернется Джулиана, а с ней целая орава голодных сорванцов. Сегодня моя очередь стоять у плиты, – признался он.
– Сколько у вас детей?
Он показал мне растопыренную пятерню.
– Пять?
– Да еще один должен скоро родиться. Все мальчишки. Мы надеемся, что хоть сейчас будет девочка.
– Вы все еще работаете на прежнем месте, в отделе водоснабжения?
– Да, в мае будет десять лет, – сказал он. – Так вы – частный детектив. И что это за работа? Совершенно себе не представляю.
Я неохотно рассказывала ему о своей работе, а он занимался тем, что выгребал шлак из печки. Затем он заложил в печь новые брикеты прессованного торфа. Я понимала, что мне нужно срочно выуживать из него информацию. Мне нужно было выяснить, действительно ли он видел в ту ночь Дэвида Барни, заметил ли он Типпи Парсонс. Но я все не могла перейти к этим вопросам, так как завороженно следила за его перемещениями по кухне. Я никогда не встречала мужчину, который бы возился у плиты, чтобы приготовить обед к моему приходу. Счастливая Джулиана.
– Вы не могли бы мне рассказать о той ночи, когда вы встретили на шоссе Дэвида Барни?
– Да об этом и рассказывать-то нечего. Мы занимались раскопками, искали лопнувшую трубу. Из нее уже несколько дней текла вода, правда, в ту ночь дождя, слава Богу, не было. Я услышал какой-то хлопок и обернулся. Гляжу, на мостовой валяется парень в тренировочном костюме. На дорогу в Сен-Висенте сворачивает пикап. Я сразу сообразил, что пикап и сбил этого парня. Парень самостоятельно встал, подошел туда, где мы стояли, и присел на парапет. Его, видно, здорово трахнуло, но кости остались целы. Они же носятся по дорогам, как сумасшедшие, ничего не видят, вы сами знаете. Мы предложили вызвать ему "скорую помощь", но он и слышать об этом не хотел. Он отдышался и побежал дальше, видно было, что его немного пошатывает. Все это продолжалось минут десять, не больше.
– Вы не заметили, кто был за рулем пикапа?
– Нет, знаете, точно не скажу. Это была какая-то молодая девчонка, лица я не видел.
– Номер не запомнили?
– Мне и в голову не приходило смотреть на него. Пикап был белого цвета. Это точно, – развел он руками.
– Марку автомобиля помните?
– "Форд" или "шевроле", я думаю. Но точно какая-то американская модель.
– Откуда вы узнали, что этот человек на дороге был Дэвидом Барни? Он что, представился?
– Нет, тогда, на дороге – нет. Он нашел нас позже.
– Он каким-то образом узнал, откуда вы?
– Он разыскал нас через отдел водоснабжения. Меня и моего приятеля Джеймса. Он знал дату, время и место, где мы работали, так что это было нетрудно.
– Джеймс также может подтвердить все, что вы сказали?
– Конечно, этот Барни разговаривал с нами обоими.
– В тот момент, когда Барни разыскал вас, вы уже знали про убийство его жены?
– Я читал об этом в газетах. Только тогда, когда он представился, я понял, что эти события связаны между собой. Боже, какая жуткая история! Вы о ней слышали?
– Да, именно по этому поводу я к вам и пришла. Этот Барни до сих пор утверждает, что он никого не убивал.
– Я тоже не понимаю, как он мог это сделать. Он же был за много миль от того места.
– Вы помните, когда точно увидели его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Вы пришли расспросить меня о Дэвиде. Что именно вы хотите узнать?
– Насколько я понимаю, вы не поддерживаете с ним дружеских отношений?
– Да, мы распрощались навсегда. Видеть его больше не могу.
– Вы выступали свидетельницей на судебном процессе по его делу?
– Да, я вообще считаю, что он законченный подонок. Вы разве не читали материалы процесса?
– Я как раз занимаюсь этим сейчас. Приступила к делу только в воскресенье вечером. Очень много бумаг, и было бы хорошо, если бы вы изложили ваше понимание вещей.
– Мое понимание вещей... Ладно, попробую. Я встретила Дэвида впервые на одной из вечеринок ровно девять лет тому назад. Как все было дальше? Я в него влюбилась, через полтора месяца мы поженились. Когда ему предложили место в фирме Питера Вейдмана, мы жили вместе уже два года. Конечно, мы были тогда на седьмом небе от радости.
Я прервала ее:
– Каким образом ему удалось получить это место?
– Через знакомых. Мы жили тогда в Лос-Анджелесе и мечтали куда-нибудь переехать. Дэвид узнал, что у Питера появилась вакансия, и послал ему свои бумаги. Мы прожили в Санта Терезе всего два месяца, когда на фирме появилась Изабелла. Дэвиду она сначала ужасно не понравилась. Насколько я знаю, она была очень способной, даже талантливой. И я настояла на том, чтобы завязать с ней дружеские отношения. Она работала под непосредственным руководством Питера. Когда позднее ей стали доставаться самые престижные заказы, дружба с ней оказалась очень полезной. Можно сказать, я собственными руками подготовила свой развод с Дэвидом.
– Каким образом вы обнаружили, что они стали встречаться?
– Мне намекнула на это Симона. Я уже забыла детали, помню только, что внезапно я все поняла. Поняла, почему Дэвид стал холоден со мной. Ну, а о том, что у Изабеллы и Кеннета были проблемы в семейной жизни, знали, кажется, все вокруг. Я просто сопоставила все эти факты, а затем устроила жуткий скандал, повела себя ужасно глупо. Теперь вот жалею, что тогда не сдержалась.
– Почему?
– Я поторопила события. Их отношения, как скоро выяснилось, быстро себя исчерпали. Если бы у меня хватило здравого смысла закрыть глаза на некоторые вещи, все было бы по-другому.
– Как вы считаете, ее убил он?
– Убил человек, прекрасно знавший ее привычки. – В это время резко зазвонил телефон. Лаура сняла трубку. – Слушаю вас, доктор.
Я услышала голос врача: "Мы собираемся делать рентген тазовых органов у миссис Руссо. Вы не могли бы зайти к нам?"
Лаура ответила: "Да, конечно". Затем сказала, обращаясь ко мне:
– Я должна уйти. Если есть еще вопросы но мне, подождите, пока я вернусь.
Она открыла дверь, и я вышла в коридор.
Лаура скрылась в одном из кабинетов, а мне пришлось искать дорогу к выходу. Я села в машину и долго рылась в своей сумке в поисках бумажника. Вытащила из него все бумажные деньги, аккуратно разложила их по порядку – одной и той же стороной вверх и так, чтобы двадцатидолларовые купюры оказались внизу. Как только что видела.
Я вернулась в офис и поставила машину на место, принадлежавшее Лонни. Бегом поднялась наверх. Если Ида и удивилась тому, что я вернулась, то никак этого не проявила. В кабинете я начала лихорадочно перебирать и просматривать досье, которые хотя и были приведены в порядок, но валялись повсюду. Наконец я нашла, что искала, и уселась за стол, включив настольную лампу.
А искала я фотокопии газет шестилетней давности, которые сделала перед тем, как опрашивать соседей Изабеллы Барни. В газетах много внимания уделялось обильным осадкам по всей Калифорнии. Одна из заметок упоминала, что ремонтные бригады вынуждены работать во внеурочное время, чтобы восстановить поврежденные водостоки. Отмечался также рост мелких преступлений, видно, и здесь оказало свое действие изменение атмосферного давления. Я листала страницы, вчитываясь в заметки, и даже не понимала, что я собственно ищу... наверное, пыталась найти какое-то недостающее звено в разрозненных событиях прошлого.
Я задавала себе самые банальные вопросы. Если Типпи Парсонс могла поддержать алиби Дэвида Барни, то почему она не заявила об этом тогда, шесть лет назад? Конечно, на самом деле ее могло и не быть на том перекрестке. Барни мог перепутать ее с кем-то или выдумать, что она там была, преследуя при этом какие-то свои цели. Но даже если она там БЫЛА, то вполне могла его не заметить – такое тоже возможно. Если же она его видела, это сильно укрепит позиции Дэвида Барни в суде. К тому же еще этот парень-рабочий. А у него какая роль?
Я дотянулась до телефона и набрала номер Ре Парсонс, надеясь застать ее в мастерской. Раздалось четыре длинных гудка, потом пять, шесть. После седьмого Ре взяла трубку. Судя по голосу, она была очень замотана.
– Ре, это Кинси Милхоун. Извините, что отвлекаю вас. Похоже, отрываю вас от какого-то важного дела?
– Ничего страшного, мне давно надо завести радиотелефон в своей мастерской. Подождите, сейчас отдышусь, а то совсем забегалась. Как у вас дела?
– Спасибо, все в порядке. Типпи случайно не у вас?
– Нет, она работает сегодня до шести в рыбном ресторане на набережной. Может быть, я чем-нибудь могу помочь?
– Может быть, – сказала я. – Мне хотелось бы выяснить, где она была в ту ночь, когда убили Изабеллу.
– Она была дома, я в этом уверена. А почему вы спрашиваете?
– Знаете, это еще неточно, но у меня есть показания, что в ту ночь ее видели за рулем пикапа довольно далеко от дома.
– Пикапа? Но у Типпи никогда не было пикапа.
– Значит, произошла какая-то путаница. Так она была рядом с вами, когда позвонила полиция?
– Вы имеете в виду звонок по поводу смерти Изабеллы? – Она как-то странно замялась, мне стоило еще тогда обратить на это внимание. Но я сосредоточилась на своем вопросе и совершенно выпустила из виду, что я разговариваю с МА-ТЕРЬ-Ю. – В то время она жила у своего отца, – медленно проговорила Ре.
– Да, правильно. Вы говорили мне об этом, я помню. А у НЕГО был пикап?
Мертвая тишина.
– Знаете, мне кажется, вы на что-то намекаете.
– На что я намекаю? Я просто задаю вопросы.
– Ваши вопросы имеют какой-то подтекст. Я надеюсь, вы не собираетесь связывать имя моей дочери с тем, что случилось с Изабеллой?
– Ре, ну зачем так? У меня и в мыслях этого не было. Я просто собираю информацию, которая могла бы поставить под сомнение кое-какие показания. Вот и все.
– Какие показания?
– Может быть, в них нет ничего серьезного. Я бы не хотела пока их называть. Позже поговорю об этом с Типпи, вернее, я должна поговорить с ней как можно скорее.
– Кинси, если кто-то высказывается о моей дочери, то я как мать обязана быть в курсе. Кто вам сказал, что ее в ту ночь не было дома? Это звучит как совершенно возмутительное обвинение!
– ОБВИНЕНИЕ? Подождите минутку. Я что-то не воспринимаю как обвинение то, что ваша дочь решила прокатиться на пикапе.
– Кто вам об этом сказал?
– Ре, я действительно не могу называть фамилии людей. Я работаю на Лонни Кингмана, и эта информация предназначена исключительно для него... – Я немножко приврала, но сама фраза мне очень понравилась. То, что касалась отношений адвоката с клиентом, не имело ни малейшего отношения ни ко мне, ни к тем людям, от которых я получала информацию. Но благодаря этой фразе Ре, кажется, опомнилась и ослабила натиск.
– Я была бы признательна, если бы вы объяснили, что происходит, не называя никаких фамилий. Не буду требовать их от вас, если проблема только в этом.
После короткой внутренней борьбы я решила, что не случится ничего страшного, если она узнает факты, ставшие мне известными всего несколько часов назад.
– Один человек заявил, что видел ее той ночью. Заметьте, я подчеркиваю, что этот момент не имеет отношения к смерти Изабеллы. Меня только удивило, что сама Типпи не упоминала об этом обстоятельстве. Я почему-то думала, что вы в курсе.
– Она никогда не упоминала об этом, потому что в ту ночь не выходила из дома, – ответила Ре глухим ровным голосом.
– Великолепно. Это именно то, что я хотела узнать.
– Даже если и выходила, это вас не касается.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Какой смысл вы вкладываете в это "даже если"? – поинтересовалась я.
– Никакого. Я сказала это просто так.
– Вам не трудно будет передать Типпи, чтобы она мне перезвонила?
– Я не собираюсь ничего ей передавать!
– Как хотите, Ре, извините, что побеспокоила вас.
Я бросила трубку, чувствуя, как мое лицо заливает краска. Какая это муха ее укусила? Я сделала себе пометку о том, что надо написать повестку в суд для Типпи Парсонс. До разговора с Ре я не очень-то доверяла заявлению Дэвида, но ее странная реакция заставила меня задуматься. И всерьез.
Я позвонила Руфи и попросила заказать полный комплект материалов уголовного процесса по делу Дэвида Барни. После чего вытянулась в кресле, положила ноги на стол и решила подвести итоги моей работы. Они выглядели весьма плачевно, в этом не было никаких сомнений. После весьма скромных достижений Морли и его несвоевременной смерти у нас на руках не было никаких козырей. Основной свидетель Лонни оказался весьма подозрительной личностью, вдобавок выяснилось, что у ответчика есть алиби. Лонни это не понравится. Однако пусть он услышит обо всем сейчас от меня, а не от Херба Фосса в первый день процесса. К сожалению, и тут обстоятельства складывались не в мою пользу. Лонни возвращается из командировки только в пятницу вечером и тут же уезжает на выходные вместе с женой. Восемь месяцев назад он женился – на инструкторе по каратэ-кенпо. Они познакомились, когда он взял на себя ее защиту по обвинению в хулиганском нападении. Лонни справился с этой задачей блестяще. Я все пыталась узнать, что же все-таки сделала его Мария? Лонни ограничился тем, что сказал: дело возникло в результате расследования попытки изнасилования. Несчастный пенсионер, возжелавший познакомиться с молодой каратисткой, пал жертвой ее ударов и адвокатского мастерства Лонни. Я снова стала размышлять о себе. Когда утром в понедельник Лонни ввалится в офис, на него тут же обрушится гора неприятностей. Похоже, неприятности мне тоже обеспечены.
Я пробежала глазами лист со свидетелями, который Лонни обнаружил в бумагах Морли. В списке я нашла Уильяма Анджелони, против его фамилии было отмечено, что показания с него не снимались. Я записала его адрес, нашла по справочнику номер телефона. Подняла трубку и тут же положила ее. Нет, лучше, если я встречусь с ним и увижу, что он собой представляет. Не исключено, что это какой-то проходимец, подкупленный Дэвидом Барни.
Я бросила в сумку несколько бумаг, которые могли понадобиться, и опять помчалась вниз к своей машине.
* * *
Анджелони жил на западной окраине города в небольшом одноэтажном домике, который в данный момент ремонтировался. Часть крыши и одна из стен отсутствовали, на их месте была укреплена полиэтиленовая пленка в несколько слоев. В стороне были аккуратно сложены доски и шлакоблоки. На дорожке стоял старый грузовичок с кузовом, полным обломков сухой штукатурки. Из кузова выглядывали старые рамы с ржавыми гвоздями. Казалось, рабочие все побросали и разошлись по домам. Однако кто-то из них еще стоял во дворе с пивной банкой в руках. Я оставила машину на улице и вошла в калитку.
– Мне нужен Билл Анджелони. Это случайно не вы?
– Это я. – Ему было за тридцать, но выглядел он прекрасно – темные волосы, темные глаза, прямой нос и мужественный подбородок. Он был одет в джинсы, на ногах – грубые рабочие башмаки, рукава джинсовой рубашки закатаны. Руки у него были сильные, заросшие темными волосами. От него пахло сырой землей. Вообще он выглядел, как актер из фильма про несчастную любовь между графиней и садовником. Но мы были не на съемках, и я не собиралась бросаться к садовнику в объятия.
– Кинси Милхоун, – представилась я. Мы обменялись рукопожатиями, я объяснила, на кого работаю.
– Я совсем недавно беседовала с Дэвидом Барни, и он упомянул вашу фамилию.
Анджелони сокрушенно покачал головой.
– Неужели этого несчастного сукиного сына опять потащат в суд? Не могу поверить. – Он допил свое пиво, смял банку и забросил ее в кузов грузовика. – Два ноль в мою пользу, – удовлетворенно произнес он и ловко изобразил свист на трибунах. У него была очень приятная, открытая улыбка.
– На этот раз его обвиняют в причастности к убийству из корыстных побуждений, – объяснила я.
– Боже! А как насчет непривлечения во второй раз к ответственности за одно и то же преступление? Это, кажется, так называется? Я почему-то думал, что этот закон действует.
– Это относится к уголовному судопроизводству. Его вызывают на этот раз в суд по гражданским делам.
– Да, парню не позавидуешь. Хотите пива? Я всегда, когда прихожу с работы, выпиваю несколько баночек. Кстати, поосторожней. Здесь под ногами полно ржавых гвоздей.
– Ну, я-то обязательно хотя бы на один напорюсь, – сказала я и пошла вслед за ним на кухню, ее было видно сквозь полупрозрачную пленку. Сзади этот парень тоже был что надо. – Давно у вас ремонт?
– Вы имеете в виду перестройку дома? Около месяца. Мы хотим пристроить большую гостиную и пару спален для детей.
«Забудь о свадьбе, дорогая», – сказала я себе.
Он достал пару банок пива и открыл их.
– Мне надо подогреть жаркое, скоро вернется Джулиана, а с ней целая орава голодных сорванцов. Сегодня моя очередь стоять у плиты, – признался он.
– Сколько у вас детей?
Он показал мне растопыренную пятерню.
– Пять?
– Да еще один должен скоро родиться. Все мальчишки. Мы надеемся, что хоть сейчас будет девочка.
– Вы все еще работаете на прежнем месте, в отделе водоснабжения?
– Да, в мае будет десять лет, – сказал он. – Так вы – частный детектив. И что это за работа? Совершенно себе не представляю.
Я неохотно рассказывала ему о своей работе, а он занимался тем, что выгребал шлак из печки. Затем он заложил в печь новые брикеты прессованного торфа. Я понимала, что мне нужно срочно выуживать из него информацию. Мне нужно было выяснить, действительно ли он видел в ту ночь Дэвида Барни, заметил ли он Типпи Парсонс. Но я все не могла перейти к этим вопросам, так как завороженно следила за его перемещениями по кухне. Я никогда не встречала мужчину, который бы возился у плиты, чтобы приготовить обед к моему приходу. Счастливая Джулиана.
– Вы не могли бы мне рассказать о той ночи, когда вы встретили на шоссе Дэвида Барни?
– Да об этом и рассказывать-то нечего. Мы занимались раскопками, искали лопнувшую трубу. Из нее уже несколько дней текла вода, правда, в ту ночь дождя, слава Богу, не было. Я услышал какой-то хлопок и обернулся. Гляжу, на мостовой валяется парень в тренировочном костюме. На дорогу в Сен-Висенте сворачивает пикап. Я сразу сообразил, что пикап и сбил этого парня. Парень самостоятельно встал, подошел туда, где мы стояли, и присел на парапет. Его, видно, здорово трахнуло, но кости остались целы. Они же носятся по дорогам, как сумасшедшие, ничего не видят, вы сами знаете. Мы предложили вызвать ему "скорую помощь", но он и слышать об этом не хотел. Он отдышался и побежал дальше, видно было, что его немного пошатывает. Все это продолжалось минут десять, не больше.
– Вы не заметили, кто был за рулем пикапа?
– Нет, знаете, точно не скажу. Это была какая-то молодая девчонка, лица я не видел.
– Номер не запомнили?
– Мне и в голову не приходило смотреть на него. Пикап был белого цвета. Это точно, – развел он руками.
– Марку автомобиля помните?
– "Форд" или "шевроле", я думаю. Но точно какая-то американская модель.
– Откуда вы узнали, что этот человек на дороге был Дэвидом Барни? Он что, представился?
– Нет, тогда, на дороге – нет. Он нашел нас позже.
– Он каким-то образом узнал, откуда вы?
– Он разыскал нас через отдел водоснабжения. Меня и моего приятеля Джеймса. Он знал дату, время и место, где мы работали, так что это было нетрудно.
– Джеймс также может подтвердить все, что вы сказали?
– Конечно, этот Барни разговаривал с нами обоими.
– В тот момент, когда Барни разыскал вас, вы уже знали про убийство его жены?
– Я читал об этом в газетах. Только тогда, когда он представился, я понял, что эти события связаны между собой. Боже, какая жуткая история! Вы о ней слышали?
– Да, именно по этому поводу я к вам и пришла. Этот Барни до сих пор утверждает, что он никого не убивал.
– Я тоже не понимаю, как он мог это сделать. Он же был за много миль от того места.
– Вы помните, когда точно увидели его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28